A person who puts an end to a funny joke, or line of jokes. When someone tries to be funny but instead stops everyone else from laughing.
Оформление одобрено модератором
Название: "Воин". Часть 1: Саад.
Автор: Jokekiller (оно же Z@vivanie Joke)
Категория: Dragon Age
Рейтинг: PG -13
Персонажи и пейринги: Стэн и его прошлое
Жанр: Missing scene, Action, Romance и др.
Аннотация:До того как он попал в Ферелден, до встречи с Серым Стражем...до того, как он стал тем, кем должен был. Что за история была у него?
От автора: это я все про кунари живописую)))Наверное побудилась фразой "Стэна в каждый дом" и загорелась...обещаюсь не затухать как можно дольше, но если окажется что я впаду в состояние близкое к Завыванию и перестану писать - тыкните меня палкой в самое уязвимое место - т. е. самолюбие...и побольнее))я очнусь и буду писать назло)))=Р
Предупреждения: АУ, ООС, множество трудночитаемых слов, перевод которых приводиться под каждым из "отрезков" рассказа.
Статус: в работе
1. Лучший из Худших. Лучший из Худших.
- Саад*! - рогатый Дерааз** окликнул мальчишку.
Саад как раз поднял меч, чтоб атаковать противника.
Конечно, у него был игрушечный меч, вырезанный из мертонны***, но младший Саад отряда Инкаанри"*" знал, как с ним обращаться, и порой он делал это куда лучше, чем его наставники.
Он много проводил времени, тренируя свое тело с метронным мечом, и достиг в своих тренировках успехов не меньших, чем Старшие, много опытней и сильней его. Однако, оклик Дерааза отвлек Саада, и, выйдя из концентрации, он сломал боевую стойку, отклонившись головой вправо на несколько секунд.
Этого времени противнику хватило, чтоб сбить его с ног и позорно ткнуть в песок лицом.
Митшок"**" рядом с Дераазом неодобрительно покачал головой, а его собеседник нервно улыбнулся в ответ:
- Моя вина.
____
*Саад - самая низкая категория военных. Аналогия - солдату или новобранцу.
**Дерааз - надсмотрщик,(не является званием) или смотритель, присутствует при всех стадиях военного обучения. Именно "военный" смотритель, так как выбирается из наиболее плохих (нерадивых, неуклюжих, и др) офицеров. Самая ненавидимая работа среди них, т. к. если солдат по какой-то провинности на нее попадает - не имеет права участвовать в военных действиях и даже брать в руки никакого оружия, кроме жемрота. Своего рода наказание для верных долгу кунари. Дераазы постоянно меняются, и могут работать от шести месяцев (самый большой срок, полагается за серьезные правонарушения), до недели. Офицеров часто попадающих в надсмотрщики называют презрительно "жемробитцами".
***Метронна - дерево, темного цвета, очень крепкое.
Растет исключительно на северном берегу Пар Волена.
"*"Инкаари - запасной отряд Бересаада, созданный для подготовки молодых бойцов к войне. Инкаари не участвуют в военных действиях, но усердно готовяться к ним. Наиболее способных из этого отряда отбирает офицер Бересаада, которым может оказаться как простой Архаид (самый обычный солдат), так и Китшок (командир Армии Сегерона), смотря кого назначит Аришок(военный лидер кунари). Впрочем, для особых случаев он может снизойти до Первого Боя с новобранцем и сам.
"**"Митшок - военное звание, офицер гвардии на порядок ниже Китшока, но выше Стэна. Митшок управляет шестью Стэнами, которые в свою очередь являются командирами отрядов из шести Археидов, двух Гааменов и двух Саадов.
Гаамен - солдат, следующее звание за Стэном, его первые помошники. В отряде Стэна может быть от одного до двух Гааменов, претендующих на место командира после него самого. При чрезвычайных ситуациях (смерть Стэна, разделение отряда) Гаамен может взять на себя командование. Гаамен, первое звание солдата, получающего настоящий меч, уникальный для каждого.
____
Саад беззвучно поднялся на ноги и, взглянув в торжествующее лицо своего товарища, чуть скривил губы:
- В честной схватке я бы раздробил тебе ваард*, дзеррад**, - соперник смог различить в голосе юноши нотки обиды и горечи, которые заставили его в мирном жесте поднять руку и усмехнуться. Он бился с ребенком, наивным еще, и это заставило мужчину Раана*** устыдиться своего торжества, но и пристыдить мальчишку за гордыню.
- На поле боя редко есть место чести, имекари"*". Ты отвлекся, отреченный вряд ли дал бы тебе шанс...не будь самоуверенным. - Старший положил мальчишке ладонь на плече, так дружественно, будто несколько мгновений назад вовсе не ею он толкал белобрысую голову в грязь. Младший хмуро вздохнул, заставив своего наставника усомниться в том, что смысл его слов дошел до этой головы.
- Ты согласен с моими словами?- спросил Раан, заглядывая в ярко-лиловые глаза мальчика.
- Да. Но на поле не будет Дерааза, - недовольно буркнул Саад и с намеком кивнул головой в сторону поджидавших его Старших. Раан в очередной раз усмехнулся настырному маленькому воину перед ним и поправил озабоченно:
- Дерааз будет с тобой всегда и везде. Но не это должно тебя волновать и не такой урок я привносил в сказанное. Я еще поговорю с тобой об этом. Но беги, не заставляй их ждать.
- Ранахидан"**", - с явной радостью Саад покинул своего наставника и побежал к офицерам у входа на арену.
____
*Ваард - позвоночник.
**Дзеррад - непереводимое ругательство.
***Раан - наставник, учитель. Кунари по каким-то причинам не имеющий возможности являться полноценным представителем своей профессии, и обучающий вместо этого молодняк.
"*"Имекари - дитя.
"**"Ранахидан - до свидания.
____
Митшок оглядел мальчишку долгим пристальным и тяжелым взглядом. Саад, испытывающий, к своему стыду, настоящий страх и трепет перед этим матерым воином, тоже изучал исподлобья его лицо и заметил множество шрамов пересекающих резкие черты. С одной стороны, эти свидетельства мужества и опыта восхитили Саада, с другой он критически заметил, что смотрелся Митшок ужасно. Владелец своей головы, юноша втихомолку подумал, что он сам никогда не позволит вражеским мечам коснуться его лица.
Ведь он был слишком искусен для такого.
- Твои успехи замечены антаамом*, марук**, - резкий голос с хрипотцой заговорил, глаза цвета спекшейся крови вперились в светлые глазки Саада. Мальчик подавил в себе желание сглотнуть и гордо выпрямился. Еще более гордо, чем раньше. Митшок с небольшой кривой ухмылкой, тут же изуродовавшей его шрамоподобные губы, кивнул головою.
- Я слышал о твоей доблести, - медленно сказал офицер, повторно обводя взглядом худощавую но крепкую фигурку Саада, - и о твоем тщеславии. Глупцов всегда держали в Инкаари, тебе известно?<
Саад вспыхнул, но ни слова не сказал. Митшок опять кивнул головой, одобряя субординацию юноши.
- Самолюбивым и глупым не место в Бересааде***. Уверенных в своих силах - там ждут. Готов ли ты доказать, что в тебе нет спеси, только трезвый ум?- наконец довел до главного Митшок, обнажая свой зазубренный длинный меч. Глаза Саада расширились но не от страха - от удивления и азарта.
- Вы окажете мне честь испытать меня? - восторженно спросил мальчишка, забывшись.
- Тебе не позволено было спрашивать! - резко осадил его Дерааз, и хотел было уже тюкнуть в грудь жемротом"*", а Саад даже не попытался пригнуться, осознав свою вольность. Он стоял, ожидая своей участи, с высоко поднятой головой, и хотя, конечно в душе он ужасно боялся - никогда раньше когти жемрота не касались его, безупречного во всех отношениях - но сейчас он оплошал и мог получить свой первый настоящий шрам.
Митшок схватил надсмотрщика за руку.
- Не смей бить солдата, вашедан"**", - прорычал офицер в ухо струхнувшему Дераазу, которому стоило видимых усилий не затрясти рукой, когда Митшок отпустил его.
Перечить гвардейцу никто не стал, в особенности Саад, но всем его слова придали уверенности - судьба юного Инкаари была уже заранее решена.
_____
*Антаам - организация, распространяющая Кун, и следящая за развитием всего общества.
**Марук - дословно ученик. Маруком называют всякого кунари в возрасте с двенадцати (перед определением направления дальшнейшего пути) до двадцати лет. С двадцати он получает звание (такая специфика типична в основном у военных).
***Бересаад - армия Сегерона.
"*"Жемрот - деревянная(метронная) трость с кожанными ремешками, на концах которых есть металлические крюки. Жемрот - своего рода орудие Дерааза, которое помогает ему следить за дисциплиной в отряде.
"**"Вашедан - мусор.
___
Митшок уставился на мальчишку с прежним вопросом в глазах. Саад, еле скрывая свой бешеный интузиазм, спокойно кивнул. Оба воина вышли на арену, которая к тому времени уже очистилась от бойцов. Все теперь встали полукругом, почтительно сложив руки за спиной, и смотрели, не отрываясь, как офицер Бересаада и младший из Инкаари примеривались друг к другу, выхаживая кругами по белому песку.
Митшок достал свой меч, Саад крепко сжал свой. Никто не дал мальчишке настоящего оружия, да и не нужно было - по правилам Первого Боя Митшок не должен был бить слишком сильно, а Сааду нужно было лишь продержаться минуту. Его ловкости и быстроте должно было хватить времени, чтоб проявиться. Показав себя, Саад мог стать настоящим солдатом.
Но упав раньше положенного срока...
Саад не хотел об этом думать. Он и так считал позорным, что уже Седьмой Поход* пребывал в Инкаари, в то время как его единоутробный брат уже сражался в дальних чиккат**. И плевать ему было, что все остальные кунари оставались на обучении гораздо дольше Семи Походов. Он, Саад и его брат Архаид были куда способнее "всех остальных". И сейчас, ему было бы преступно пасть, даже перед таким противником, как Митшок.
По обычаю, Митшок напал первым, просвистев мечом Выпад Дзартиха. Он подался назад, а затем резко махнул рукой вперед, проводя на уровне шеи Саада изящный полукруг. Но естественно, шею мальчишки он не настиг - та, вместе с головой и всем остальным оказалась ниже почти на целый метр. А метронный меч с характерным стуком хлопнул по коленям Митшока, отскакивая от железной брони.
Удар, вниз. Выпад Дзартиха*** перешел в поворот и просвистел теперь там, где секунду назад горбилась спина Саада. Он чудом успел отскочить, удивляясь и резкости Митшока и своей собственной прыти. Бой с настоящим мечом заставлял закипать его кровь, пусть даже оружие было и не у него в руках.
Митшок крякнул довольно, и балансируя на одной ноге вытянулся с рубящим ударом влево, чтоб достать отскочившего юношу. Саад втянул живот и пробежкой, пригибаясь, оказался за спиной офицера, который еще не успел переместить вес тела на обе ноги после змеиного броска. Одного толчка хватило, чтоб пошатнуть неповоротливого бронированного Митшока. Но все же бросить на землю - не хватило сил.
Еще один радостный фырк раздался из горла гвардейца. Он быстро прыгнул, твердо встав, и опираясь на меч, воткнутый теперь в землю для равновесия, взбрыкнул железными сапогами. Резко и неожиданно, две бронированные ступни взлетели в воздух и ударились в солнечное сплетение Саада, который только готовился отбежать. Теперь он отлетел, но все же не упал, используя метронну, как якорь. Пока он приходил в себя, Митшок вытащил свое оружие из земли и приготовился к новому броску.
- Что расслабился? В чиккат тебя бы уже убили! - рыкнул довольный Митшок, а голос его превратился в набор грязных рваных звуков. Саад успел подумать, что причиной такого дефекта могла быть длинная еще свежая полоса шрама на шее воина, но затем отбросил все мысли, уворачиваясь от удара обухом по позвоночнику. Митшок развернул меч плашмя, но шлепнул со смачным звуком уже по воздуху, пока Саад улепетывал в дальний конец арены, все еще с трудом втягивая воздух от удара в грудь.
Расстояние между бойцами было приличное, Саад даже немного расстроился самому себе и своему желанию сохранить шкуру целой.Но Митшок такому положению дел только обрадовался - он захохотал и принялся размахивать мечом собираясь его...кинуть. Саад так и замер, глядя на громадную фигуру раскачивающую в воздухе не менее громадный клинок. Несколько секунд он завороженно смотрел, как меч отрываясь от пальцев Митшока плавно поднимается вперед и вверх, прямиком навстречу его распахнутым глазам. И только за мгновенье до собственной глупой и никчемной смерти Саад сделал решительный шаг в сторону, провожая пролетающее мимо оружие испуганным взглядом. Меч Митшока со свистом врезался в плече какому-то нерадивому зрителю на краю арены и теперь тот протяжно выл, заливая песок своей недостойной кровью.
Саад усмехнулся самому себе. Он успел. Минута уже наверняка прошла...
___
*Походы - солдаты кунари, помимо летоисчесления. измеряют свой возраст в регулярных военных походах армии.
**Чиккат - убежище отреченных.
***Дзартих - известное воинское звание, очень почетное. Дзартих - это своего рода вольный солдат, никому не подчиняющийся кроме Аришока. Владеет боевым искуством в совершенстве, знает множество приемов скрытности, ловок. Может быть использован в качестве шпиона или разведчика. Митшок за особые заслуги может стать Дзартихом.
___
- Достойный воин! - прохрипел Митшок подбираясь к Сааду, под крики раненого. Юноша посмотрел на него глазами полными детского счастья. И офицер, глядя на него, подумал, что будет ужасно жаль забирать у ребенка это счастье, заменяя на боль и тоску. Воин должен был убивать. А смерть всегда была ужасна.
- И что теперь? - с плохо скрываемой надеждой поинтересовался Саад.
- Теперь ты на попечении у моего шестого Стэна* в Бересааде. Да не покинет тебя Кун! - с легкой ноткой горечи в голосе ответил Митшок и махнул рукой к выходу, - пойдем, солдат. В этом цыплятнике тебе больше нет места.
___
*Стэн - командир отряда из 10 человек.
___
2. Архаид...и другие дзеррады.Архаид...и другие дзеррады.
Казарма походила на улей...как и все остальные виденные Саадом заведения для маруков, впрочем. Народу было много, все они теснились на многооэтажных кроватях, но не чувствовали себя уязвленными. Отнюдь нет. Таково был их место в мире Кун - на тесной кроватке в общей казарме Младших Бересаада. Лучшую жизнь...нужно было заслужить.
И все считали такое положение дел правильным.
Только Саад, где-то в закромах своей головы, капризно заявлял самому себе, что спать на проеденной гхашцами* кровати долго не будет. Он не для того вырывался из душного улья Инкаари, чтоб попасть в такой же, но с другим названием. Наверное, если бы он был старше и мудрее, подобные эгоистичные мысли не пришли бы ему на ум...но юный Саад был весьма и весьма претенциозным молодым человеком.
И то, что на Первый Бой к нему прислали настоящего Митшока, этих претензий не умоляло. Теперь Саад втайне считал себя лучше многих копошащихся в улье Архаидов и даже Гааменов, которые неизвестно почему жили в общих комнатах. Он с удивлением и насмешкой взирал на Старших по званию, которые в свою очередь с таким же выражением пялились на него, стоящего рядом с могучей монолитной фигурой Митшока.
- Ты это брось, - тихо и спокойно сказал Митшок, заметив взгляд Саада, и будто прочитав его мысли, - ты ничуть не лучше никого из них. За Пятым Вереваадского** Стэна приходил сам Китшок. За Архаидом моего прислали Дзартиха. Так что успокой свою гордыню, иначе полетишь обратно к своим цыплятам.
Саад ничего не ответил и выражение его лица ничуть не изменилось. Митшок подумал, с долей улыбки, что из мальчишки должен выйти неплохой военный, хотя и немного настырный, чем требовалось. Но упрямство, как и любой другой порок…можно было выбить.
- Располагайся - твоя койка двадцать третья. Архаиды тебе объяснят, когда выступать и с кем.
____
*Гхашцы – клопы.
**Вереваад – обширный район любого города, рыболовецкий район. Обычно располагается близи рек, озер и берега моря. В Вереваадах, как и во всех других частях города, живут кунари, но наречие у них более резкое и мировоззрение странное. Считается, что вереваадцы из-за близости к воде и потенциальной близости к талвасготам обладают «неустойчивой» верой. Но бойцы, для которых родителей тамассраны выбирают в веревааде, всегда способнее других.
Тамассран – жрецы, следящие за популяцией кунари.
____
- Так ты теперь Саад, - знакомый голос, вытянутое лицо, нос с горбинкой и ярко-лилового цвета глаза; молодые рога, один из которых уже был прилично покорежен, с того момента, как Саад в последний раз видел его. Брат. Хотя,... Архаида шестого Стэна Сааду трудно было назвать своим братом, в том выражении, в котором понимает читатель.
Для кунари не существовало кровного родства, все были братья. Редко удавалось вообще узнать о том, кто произвел тебя на свет и с кем вместе ты рос в младенчестве...но по стечению обстоятельств Саад знал своего брата очень хорошо. Во-первых они конечно были очень похожи, и различались только наличием рогов и их отсутствием, а еще...они росли вместе до шести лет, под присмотром Раанов Сегеронского Дома Меча*, а потом и Инкаари. И тот факт, что их часто называли "кадакари" - близняшки, не ушел от внимания Саада. Он запомнил "брата".
- А ты все еще Архаид, - медленно и осторожно, словно пробуя почву в болоте, произнес Саад. Они не виделись целых два Похода, с тех пор как Архаида забрали из Инкаари, характер близнеца мог поменяться. Раньше он понимал шутки.
И теперь, после слов Саада продолговатое лицо Архаида с легким болезненным торможением растянулось вширь, изображая тонкогубую улыбку с рядами белых крошечных зубов.
- Зато у меня есть меч, и деревяшки оставлены в прошлом, - брат вальяжно расположился на своей кровати, сев и закинув руки за голову. По иронии судьбы его койка оказалась напротив саадовой.
- У меня теперь тоже есть меч! - слегка уязвлено ответил Саад. На входе в казарму ему уже успели выдать потертый клинок и другую небогатую амуницию, которой удостаивались Младшие.
- И ты им еще не убил ни одного ублюдка... - не переставая улыбаться добавил кадакари, наблюдая как обида вновь появляется на лице брата.
- Не думай, что твоя фора в два Похода даст тебе хоть какой-то шанс победить меня, - буркнул Саад, устраиваясь на своей кровати, и делая вид, что не замечает, как за ним и Архаидом, следит множество глаз. И возможно, они уже делают ставки...
- Ты не видел еще смерти, имекари! - вздохнул Архаид, глядя на брата со странным выражением, - но мы ведь в одном отряде. Я тебя научу всему, что знаю.
По толпе зрителей прокатился едва слышимый разочарованный вздох, будто эти слова поставили точку в только разгорающемся споре. Но Саад так не думал - покровительственный тон кадакари только раздражил его.
- Прожил без твоей помощи. И проживу, вот увидишь, - резко ответил Саад, - мы еще посмотрим кто кого.
___
*Дом Меча – своего рода «детский сад» для малышей, в которых гипотетически заложен потенциал воинов. В Домах Меча детей, генетикой которых заложено стать солдатами, развивают во всех направлениях с уклоном на военное дело. Но если ребенок проявляет другие таланты, его перенаправляют в другой Дом (которых великое множество).
___
Ночь пришла быстро. Опустилась на Алаим* и Вереваад, укрыв и Бересаадские казармы своей прохладной темной рукой.
Саад спал плохо.
Ему редко вообще хотелось спать, тело всегда было наполнено трепещущей энергией. Но куда ее было использовать ночью, четырнадцатилетнему мальчишке, в казарме полной всяких разных личностей? Некуда.
Саад просто лежал и неотрывно глядел в потолок, которым для него являлось дно второго яруса кровати. Много мыслей витало в его светловолосой голове – что ему не повезло с соседями, что если кровать сломается то, вся конструкция и трое спящих в ней сваляться как раз на него, и что завтра ему впервые предстояло выйти в поле.
Сказал ему об этом событии единственный Гаамен отряда, тоже вереваадец, как и большинство солдат в этой казарме. Сказал, но с какой-то странной надменностью.
Саад, представляя рожу Гаамена, непроизвольно ассоциировал ее с плоской подошвой сандалей, а маленькие водянистые глаза – с рыбьими зенками, которые то и дело нервно озирались, и заставляли чувствовать себя неловко юного солдата. Гаамен Сааду определенно не нравился.
И даже больше, чем второй новобранец отряда – семнадцатилетний переросток, которому впору было быть Стэном, а не низшим Младшим. Он произвел неизгладимое впечатление на Саада своими пустыми черными глазами и бледной неприятной кожей, которая казалась слишком нежной для воина. Глядя на своего будущего товарища по военному делу, Саад с неприязнью подумал, что тот наверняка родился от белошвейки из центра Алаима, и просто был слишком несуразен, чтобы стать танцором.
Страдая бессоницей на новом месте, Саад мысленно раскритиковал каждого из своих новых спутников, включая даже кадакари. Он, озлобленный и разочарованный, лежал, сложив руки на груди, и пожевывал губы, надеясь, что хоть Стэн у него будет приличный. Судя по описаниям Митшока и разговорам в казарме, шестой Стэн был самым смышленым и ловким из всех, а также отличался большим уважением со стороны солдат. Посмотрим, говорил сам себе Саад.
За маленькими окнами, на потолке казармы, плавно проплывал светлый пологий лик месяца, танцуя медленный танец с парой ярких голубоватых звездочек. Отвлекшись от неприятных мыслей, Саад стал следить за этой картиной, и вскоре чувство прекрасного в нем победило чувство оскорблённого достоинства, а это в свою очередь, благотворно повлияло на бессоницу мальчика. Не более получаса, за разглядыванием небесного свода – и сон накрыл юного Саада, оставив тревоги на потом.
___
*Алаим – остальная часть города, отличная от Вереваада, огороженная плотной каменной стеной. В центре Алаима живут ашкаари и тамассраны, а еще различные представители «легких» профессий.
___
Он проснулся от криков.
- Горим! Огонь! Талы*, талы!
Вскочив на ноги, Саад огляделся и не увидел ничего кроме огня в полночной темноте. Чья-то ночная рубашка горела прямо у него под носом, и юноша испуганно отмахнулся от тряпки, стараясь не загореться сам. В казарме царил полный разгром, людей было мало, все с заспанными и встревоженными лицами. Саад понял, что остался лишь его отряд, разглядев среди мечущихся фигур полуодетых брата и Гаамена. Где-то рядом с ним заныл второй новобранец, «черноглазый», у которого никак не получалось отыскать в полутьме свою броню. Покопавшись немного, Саад и сам понял, что выискать одежду с мечом не в силах.
- Быстро бегите! Оба! Нет времени… к воротам, во дворец! – обрывисто прокричал кадакари мальчишке, и Саад хотел было возмущенно возразить, но тут его слова повторил Гаамен, тоном, не терпящим возражений:
- Сейчас же, беспрекословно…эрра**! Доложите, что на нас напали… - в суматохе Саад не слишком хорошо понял, как на казармы, защищенные стенами Алаима, смогли напасть дикари из чиккат. И главное зачем, ведь в «ульях» Бересаада не было совершенно ничего ценного…и от лесов они находились на приличном расстоянии…
- Саад! – какой-то Архаид грубо толкнул парня к выходу, таща к огню ведро с водой. Скрепя сердце и скрежеща зубами, Саад все же последовал приказу Старших и, схватив черноглазого за подштанники, потащил к дверям. Тот не упирался, только ныл, вызывая в Сааде едва сдерживаемый приступ отвращения и ярости. Неизвестно каким образом, но он все же сдержал его, дивясь своим собственным скрытым резервам терпения, и дотянул-таки черноглазого до выхода.
Резко распахнув дверь, Саады, по сговору, выскочили вперед, но чуть не ослепли. Сначала им показалось, что снаружи все полыхает, оттого и не раскрыть глаз…но потом, услышав громкий диссонирующий смех нескольких голосов сообразили, что за дверями казармы был день, а внутри окна завешаны.
Что произошло, наш Саад понял очень скоро, заглянув обратно в темное помещение, где горела одна единственная тряпка на железном пруте, а вес отряд покатывался со смеху, хватаясь за животы.
- Потрудитесь объяснить, солдаты, почему вы голые выбежали на плац? - с легким сарказмом поинтересовался низкий холодный голос, прямо над ушами новобранцев. Саад и его черноокий товарищ чуть не подпрыгнули. Подняв головы, они увидели над собой грозную темную фигуру Стэна, с лицом пересеченным длинным жутким шрамом и глазами желтыми, как у волка. Да, это определенно был Стэн, каким его описывал Митшок.
Способности говорить, хотя и по разным причинам, лишились оба юноши.
Стэн, тем временем, с насмешкой изучал их подрагивающие от потрясения худые тела.
- Хамите, молодежь. Я так понял вас Посвятили***. Отвратная традиция, если в сейчас же не уберете ее постыдные последствия обратно в казарму, и не оденетесь, я вас сделаю Дераазами на полный срок. Что стоим, дзеррады? Быстро за штанами, не желая смотреть на ваши костлявые телеса… - мужчина говорил с насмешкой и явно шутил, но на Саадов его слова произвели страшный эффект. Они краснея и бледнея, опять-таки оба по разным причинам, поспешили убежать от командира обратно в казарму, где кто-то уже заботливо сложил на их койках всю экипировку.
Саад думал, что это был самый жуткое утро в его жизни. Он сгорал от злости и стыда, и еле держался, чтоб не влепить посмеивающемуся Архаиду по первое число. Похоже, весь отряд считал произошедшее прекрасным развлечением…
Саад подумал, натягивая рубашку, что ненавидит развлечения и все с ними связанное.
___
*Талы – на кунарийском означает дословно «падшие» или «отрубленные». Прозиводное от слова - ТалВасгот – означает «отрубленные рога», т. к. Васгот означает «рог» или «голова», а также «вера». Отсюда и другое значение ТалВасгота – «отреченный от веры». На талвасготском Талы принимают противоположное значение – «возвысившиеся», «благословленные».
**Эрра- быстрее.
***Посвящение – проходит каждый солдат, своего рода традиция, неискореняемая веками из армии. Каждого нового Саада встречают какой-то позорной шуткой, после которой принимают в отряд.
__
3.Урок первый.Вина.Урок первый. Вина.
Вереваадец склонился над выкорчеванным деревом и проскоблил пальцами длинную тонкую полоску на мягкой разлагающейся коре.
- Они разрушают лес, - тихо промолвил он, и взгляд его поднялся к лицу командира. Стэн хмурился, не отрывая глаз от целой колеи из мертвых древ Сегеронского леса, близь южной стены Алаима. Какая-то чудовищная сила, определенно магического происхождения, вырвала их мирные корни лишь для того чтоб позлить хассрадов* города.
Гаамен встал с корточек и бросил взгляд за спину командира – оба Саада, вместе со своими Старшими товарищами молча ждали указаний, уже переборов первое волнение от выхода за пределы родных мест. Гаамен едва заметно покачал головой, увидав обиженную мину на лице младшего из новобранцев. Тот слишком много о себе думал и все еще дулся на отряд за Посвящение. Эта обида в лесу была совсем не к месту, она разобщала строй.
- Саад, - требовательно обратился мужчина к мальчику, - ты хочешь быть частью нашего народа, или превратиться в кучку пепла у ног его?
- Я часть кунари, - медленно и с явной неохотой проговорил Саад, поднимая до этого опущенные к земле глаза на Старшего. Гаамен удовлетворенно заметил в фиалковых глазах мальчишки позднее раскаянье.
- Тогда ты должен извлечь урок, - оживился Стэн, оборачиваясь к солдату, - и принять нанесенное оскорбление. Это – безусловно, оскорбление, но также и проверка, данная тебе Антаамом. Получить ее от своего народа – честь. Тебе необходимо понять, что каждый из нас принимает все это, как данность, чтоб стать частью целого. Когда тебя оскорбит отреченный или непросвещенный – только тогда ты можешь позволить себе обиду и презрение к низшему существу. А твоя детская гордыня – всего лишь показывает, насколько ты еще далек от того, чтобы стать одним из нас. Ты думаешь, что твоя ловкость позволяет тебе гордиться? Неважно насколько ты хорош - важно как это может послужить обществу. Упрямство и свободомыслие – только разрушают его, также как талы этот лес. Просто из-за эгоизма, из-за гордости… будь покорен, марук.
Командир отряда выглядел внушительно, и произвел на юного Саада нужное впечатление. Он говорил со знанием дела, в глазах его горел огонек опыта и маленькие смешливые искорки. Мудрые слова Стэна надолго и прочно укрепились в мозгу мальчика, и тот теперь с плохо скрываемым благоговением смотрел на Старшего.
- Я часть кунари! – повторил новобранец, вытянувшись по струнке. И лишь много погодя добавил, - а разве Посвящение не разобщает?
- Шельмец, - усмехнулся Стэн, удивляясь невиданному упрямству юнца, - это пережиток Темного** века, но…поверь, подобная чепуха сплачивает нас гораздо быстрее, чем работа Высших где-нибудь в сердце Антаама. Скорее, это наша природа. Тебе и самому будет приятно испытывать новеньких, так характер и верность познается быстрее.
- Аддан***… - все-таки, упрямо буркнул Саад, когда Стэн отвернулся и мало кто мог его услышать.
___
*Хассрад – защитник, хранитель. Производное Бен-Хассрад – своего рода милиция.
**Темный век – век до появления Куна.
***Аддан – одно из возможных выражений негодования. Аддан – «бред», «чепуха», «неинтересно». Созвучное Аадан – заменяет кунари кивок головой или целое предложение о согласии.
___
В этот день разведку леса совершал именно их отряд, как говорил Стэн, для подготовки молодняка. Основные отряды со Стэнами-Ашадами* сейчас были задействованы на юге, и готовились к серьезному Походу – отплытию к землям непросвещённых.
Оставшиеся на севере Пар Волена восемнадцать легконогих отрядов должны были следить за чиккат в лесах на побережье. Дикари проявляли в последнее время подозрительную активность, и множили свои ряды.
Саад, пробираясь в чаще, следуя за широкими спинами старших товарищей, размышлял откуда могли браться эти талы. Подрастало новое поколение, за несколько месяцев между стычками? Слишком малый срок, а талы ничем не отличались от нормальных кунари кроме безумной веры в Хаос** и взрослели с той же скоростью. Откуда же они брались? Саад не мог поверить, что кто-то из его братьев мог изменить Кун и попасть под влияние Илшлар***. Но других вариантов не находил….и от этого временами подозрительно косился на своих соплеменников. Главным образом он следил за неприятным Гааменом, с нескрываемым недоверием. В представлении Саада, ТалВасготы выглядели именно так, как этот рогатый плосколицый вереваадец.
На деле, все было иначе.
___
*Ашад – разведчик-пехотинец.
**Вера в Хаос – или нареченная религия, так кунари называют учение отреченных, основой которого как раз является противная Куну разобщенность народа и развитие индивидуальности в каждом, и следование пути первого нареченного Илшлар.
***Илшлар – нареченный, то есть имеющий имя, а не звание, пророк ТалВасготов. Он вышел из ашкаари. Его легенда: попав в шторм на корабле, шедшему к Пар Волену, он единственный выжил и долго пролежал на северному берегу, а затем бродил по лесам, потрясенный событием. (отсюда и второе название Илшлар – Северный Странник). Кунари считают, что он тронулся умом, Талы предпочитают думать, что на ашкаари снизошло озарение и он узрел истинную религию, нареченную. Придя в Сегерон, он стал распространять свое учение среди народа, за что быстро был пойман и публично казнен через отрубание рогов и четвертование. Но его слова и пророчества заронили в души многих из кунари зерно Веры в Хаос, и уже последователи Илшлар стали тайно развивать свое общество. Быстро образовались чиккат и их дикие защитники, изгнанные в непроходимую глушь лесов хассрадами Куна. Последователи Хаоса стали сами отрубать себе рога в знак отречения, и за это прозвались ТалВасготами. Их сопротивление Куну оказалось живучим и устойчивым. На протяжении уже многих лет талы и кунари борются за те немногие дикие места Пар Волена, которые смогли захватить нареченные.
Отрубание рогов – позорная казнь для кунари. Считается единственно правильным, что потерять рога можно лишь в бою. Искуственное отрубание рогов – признание недостойности.
___
- Атааш* Илшлар! – заверещал дикарь, выскакивая из кустов с высокоподнятым мечом.
И Саад застыл, потрясенный его видом.
Мало того, что тал был ни сколько не похож на Гаамена, так он еще и выглядел вполне свирепым и главное разумным существом, что никак не укладывалось в голове у мальчика. Он смотрел на гладковыбритую большую голову тала, на темные пеньковые круги, оставшиеся от рогов, глаза пылающие настоящей отвагой, руки крепко держащие меч… и не мог поверить, что этого приличного, на вид, кунари, звали дикарем. На нем не было лохмотий, и всяких гнусных язв на теле, которые приписывало воображение Саада недостойным… ТалВасгот походил на обычного воина Бересаада, только что абсолютно выбритого.
- Анаам эсаам Кун**! – рыкоподобный крик Стэна вывел Саада из ступора и он быстро занял боевую стойку, не желая признаваться даже самому себе, что поджилки трясутся.
Дикарь, один, второй, третий…небольшой отряд нареченных выскочил наперерез ашадам Сегерона, с боевыми криками, восхваляющими своего пророка. Пораженный Саад увидел в их рядах одну женщину, настоящую женщину, также безрогую, которая держала в руках длинный тонкий метронный посох. Этот факт – присутствие женщины в отряде противника, и безрогость каждого из талов – заставил мальчика серьезно смутиться. С одной стороны, он постыдился своей собственной комолой натуры, которая невольно сближала его с безумными, а с другой понял, что никакие разговоры о дикарях никак не готовили к встрече с ними. И главное, он уяснил точно – ему не нравились талвасготы, ужасно не нравились, и не потому что так велел ему долг, а потому что все в них было как-то…неправильно. В особенности женщина, с оружием в руках.
Или не оружием?
Клубок дыма, яркий красный всполох и щиты Археидов, все как один, загорелись. Ведьма – понял Саад, женщина была ведьмой, и это прозрение только усугубило его отвращение к дикарям. Они позволяли своим магам свободно разгуливать, давали им посохи…
ТалВасготка рассмеялась свистящим неприятным смехом, заметив замешательство и злость на лицах солдат Бересаада.
- Вы все лжете себе, слепые, - провозгласила она, получше любой ашкаари***, разводя руками.
Саад заметил, что Стэн не давал приказа нападать, и проследив за ответным жестом дикарке от командира, осознал, что они воспроизводили некий ритуал. Возможно, не все в религии талов было безнадежно, по крайней мере, они знали о боевом этикете.
- Вы все умрете, неверные, - спокойно ответил Стэн, и только тогда вынул меч из ножен, - да упокоятся ваши безумные души, в мире где им будет место.
___
*Атааш – победа, на северном наречии.
**Анаам эсаам Кун! – «победа в Куне», с элементами южного наречия.
***Ашкаари – ученый, духовник, возможно проповедник. Дословно «тот, кто ищет».
___
Брань, удары, крики…чьи-то стоны, имя Нареченного, возгласы о Кун….
Это был первый бой Саада, и он был совершенно не таким, как предполагал мальчишка. Пять человек, против десяти – казалось бы, более чем неравный бой. Но ведьма, это ужасное существо с посохом, от которого по телу Саада бежала крупная дрожь, - ведьма уравнивала их шансы на победу. На самом деле, ТалВасготка мало смыслила в бою и в магии, чем только подтверждала раннее подозрение юноши, относительно бесполезности женщин на войне… но ее бесконтрольные заклинания и полоумные крики выводили из себя.
К тому же воины талов бились очень хорошо, и работали слажено. Убить никого из них не удавалось, долгое время, пока Гаамен (кто бы мог подумать!) не срубил ненароком старое дерево, которое, упав на двух дикарей, лишило их ориентации. Археиды добили их очень быстро.
Саад сражался с одним из самых молодых и шустрых талов, который посчитал мальчика легким противником. Скорее всего, он решил так из –за потрясенного взгляда мальчишки, приняв его ступор за испуг. И прежде чем осознать свою ошибку, тал сумел даже садануть Сааду по пальцам…
Но чувство боли, осознание реальности боя и возможности умереть, быстро растормошили потрясенного мальчика, он засверкал мечом так, как никогда в жизни, ощущая неясную радость. Вскоре, его противник только отбивался от молниеносных и точных ударов юного воина, который в гневе смотрелся куда старше и страшнее.
Когда же Саад сбросил недруга на землю, на несколько мгновений в нем проявилось замешательство. Непривычно было ощущать, что бой не заканчивался простым падением на песок арены…нужно было убить человека, а Саад…он не мог этого понять.
Он стоял и смотрел на лежащего у ног поверженного, и не мог поднять меч.
Его заминка, чуть не стоила ему жизни. ТалВасгот не стал ждать, когда странный кунари все-таки соблаговолит лишить его жизни и наотмашь ударил Саада по ногам, отчего тот чуть не потерял равновесие и не свалился в траву.
Но боль опять привела мальчишку в чувство и он уже не размышлял, когда, размахнувшись, врезался своим клинком во вражеское горло.
- Анаам эсаам Кун! – повторил знакомый голос совсем близко от уха мальчика.
Но Саад не оторвался от разглядывания бездыханного тела у ног своих.
Это было ужасно и прекрасно одновременно. Противоречивые чувства терзали неискушенный разум юнца. Он был рад, что исполнил свой долг…но также, Саад испытывал тяжкое чувство вины, за то что убил. Впервые в жизни.
- Я тебе говорил, каково это, имекари, - необычайно ласковым голосом произнес Архаид, и теплая ладонь его легла на плече брата, - пойдем, мы победили их. Только ведьма скрылась.
Не желая признаваться в своих терзаниях Саад критично сказал:
- Она ужасна. Ее нужно уничтожить.
- Это не так легко как кажется, мы гоняем ее уже третью неделю по этому лесу, - вздохнул Архаид и добавил с нежностью, - уверен, с тобой теперь мы быстро ее поймаем.
Саад посмотрел на кадакари с недоверием и насмешкой. Хотя в душе, слова брата и вызвали в нем ответный порыв братской любви.
Но неизвестно отчего, Саад устыдился этого порыва.
- Пойдем. Не стоит задерживаться.
Когда они вернулись за стены Алаима поздно вечером, Стэн разрешил отряду развеется в городе. Саад, в отличие от многих любителей поразвлечься, остался в казарме, наедине со своими мыслями.
Он сидел на кровати, низко опустив голову, и пытался справиться с потоком эмоций захлестывающих его. Но тут легкий шорох отвлек Саада, и вся его напускная серьезность тут же растаяла – через щелку двери в помещение проник маленький полосатый лазутчик. Котенок.
Саад поднялся с кровати, с выражением лица, которое редко кто мог заметить у него, вечно упрямого и недовольного. Юноша подошел к крохотному серому созданию и присел рядом с ним на корточки, сейчас же спровоцировав мурлыканье и ласки.
- Что ты здесь забыл? – мягко поинтересовался Саад у животного, почесав за ушком. Кот ответил заливистым мяу, глубину которого мог создать только пустой желудок.
Странные мысли появились в голове Саада…он не смел надеяться, что простой уход за маленькой жизнью мог оправдать за уничтожение другой. Они были так неравноценны…
И все ж таки, тоскливое чувство на сердце заставили мальчишку аккуратно подобрать ласковое животное и прижать к груди. Да, так стало немного легче.
- Отлично, - мальчик встал и тихим шагом направился к соседнему с казармой зданию столовой, размышляя, что же можно было незаметно раздобыть для этого мелкого иждивенца, - поищем тебе что-нибудь, кадан*.
__
*Кадан – дословный перевод «там где сердце». Нечто очень дорогое и важное.
__
4.Урок второй. Долг.Урок второй. Долг.
Время шло быстро.
Он не успел оглянуться, как влился в размеренную жизнь Бересаада, стал одним из воинов, частью единого целого. Он привык ко многому – к тому что от него всегда требовалось беспрекословное подчинение, к тому, что во многих его действиях не было смысла для остальных частей целого, а следовательно их приходилось скрывать. Он привык даже к Гаамену, неизменно вызывавшему где-то в глубине души юноши животное отвращение. Единственное, пожалуй, к чему он привыкнуть не мог – так это к иррациональности некоторых просьб его Раанов, которые все еще обучали его, в промежутках между боевыми действиями, пока он не перестал быть маруком. Теперь он был взрослее, и уроки были короче, да и класс был меньше – всего двенадцать Саадов из шести отрядов уже известного нам Митшока. Но отношение Раанов к молодняку не изменилось – они все еще пытались их воспитывать, хотя следовало лишь развивать.
- Нарисуй это. Вот этой палитрой, - безапелляционно заявил Раан эльфийского происхождения, тыкая кривым пальцем в пейзаж, разворачивающийся за решетчатой стеной.
Саад посмотрел на учителя, с трудом говорившем по-кунарийски, и подавил в себе горячее желание отвесить листоухому подзатыльник. То есть сначала он подавил националистский посыл, по поводу расовой принадлежности Раана, а потом уж приструнил чешущиеся руки. «Каким бы не был внешне принявший Кун - он часть кунари, и ничем не отличается от остальных» - прозвучал в голове Саада поучительный голос Стэна.
«Даже если он на полтора метра ниже ростом и страдает дизлексией», добавил уже его собственный, тайный и крайне ехидный.
Саад месяц назад перешел в ранг пятнадцатилетних и теперь готовился еще усерднее, чтоб в Двухлетний Бой* не опозориться и не потерять свое место. Он уже не считался мальчишкой, хотя много прежних детских черт в нем остались – упрямство, самолюбие, неприятие всего, что казалось ему хуже его самого. Со всем этим боролись и его Рааны и Стэн, безжалостно указывая юнцу на его место. И хотя все они понимали, что в какой-то мере он действительно мог собой гордиться, не давали никаких поблажек.
Наверное за этим, Стэн, прознав о пренебрежительном отношении Саада к другим расам, поставил его в ученики к криворукому эльфу-кунари. Чтоб парень почувствовал разницу между верующим и простым непросвещённым. Только проблема была в том, что Саад никогда раньше не видел непросвещённых, а уж тем более эльфов, что мало помогало ему различить в своем Раане истинного кунари. Он не понимал различий…хотя и старался делать все, как велел ему командир.
- Хорошо, - вздохнул Саад и скривился, - но почему именно этими красками? Картина выйдет недостоверной.
- Делай как сказано и не рассуждай, дзеррад, - выплюнул эльф и уставился на на юношу ядовитыми золотистыми глазками.
Саад вздохнул опять, мельком глянул на своих счастливых товарищей, которым никто не запрещал использовать целую палитру вместо трех базовых тонов. И почему к нему всегда было такое особое отношение?
Переведя взгляд обратно на пейзаж, который ему нужно было живописать парень вздохнул в третий раз. За решеткой, темной как кровь старых магов, простиралось чудесное зрелище: лес, полный осени, в багряных и золотистых оттенках. Могучие метронны, со своими сверкающими золотом трехконечными листами, поздние ансинии, оранжевыми звездами мерцающие меж травы, бледной, но еще достаточно живой. И небо, удивительное, яркое, лазорево-голубое, восхищающее все трепетное нутро Саада.
И все это великолепие надо было написать тремя красками: болотно зеленой, алой и матово-синей.
Саад покачал головой, чувствуя подступающее к горлу раздражение, и поскорее начал писать, пока оно не добралось до его губ в виде какого-нибудь язвительного замечания.
В конце концов, это был его долг.
__
*Двухлетний Бой - бой, проводящийся для Саадов, после перехода в Бересаад, каждые два года, для повышения квалификации/проверки способностей/отсеивания слабых. Двухлетний Бой мог сделать Саада Архаидом. мог сохранить его звание, мог навечно сделать калекой а мог и убить. Все зависило от способностей Саадов.
__
Он уже давно открыл интересный факт: при смешивании красок в разных пропорциях у него выходило получать нужные оттенки, хотя и несколько грязноватые на вид. И сейчас, поставленный в трудное положение, он разбавлял колеры водой, замешивал, сравнивал, полностью уйдя в свой эксперимент, и не замечал, как вокруг него стала собираться кучка зрителей. Другие Саады, быстрее закончив свои произведения, заинтересованно таращились на кропотливую и изящную работу юноши. Одиннадцать пар глаз теперь следили за движением его натренированной долгими уроками руки, и тихо восхищались, замечая как точно, мазок за мазком Саад выкладывал на холст маленькую копию лесного массива.
Когда он закончил, за его спиной собрались не только ученики, но и Рааны, с интересом оценивающие, безусловно, лучшую работу в классе.
- Готово, - произнес юноша, переводя победный взгляд с картины на своего наставника. Эльф через силу кивнул и хотел уже сказать что-то вроде похвалы, но тут его перебили.
- Шанедан, почтенные учителя и младшие, - знакомый хитрый голос заставил прежнее раздражение Саада вновь всплеснуться желчью под кадыком. Гаамен.
Какого нареченного он здесь забыл?
- Как успехи моих подопечных? – вышагивая по пленэрной площадке офицер, с лицом-подошвой, неприятно поглядывал на толпу учеников, выискивая взглядом черноокого и лилоглазого. Саад непроизвольно (ну не мог он ничего с собой поделать) вжался головой в плечи и сгорбился, чтоб за толпой его было не видно. Ему ужасно не хотелось встречаться взглядом с вереваадцем, а уж тем более говорить с ним о чем то. Внезапно, у него даже возник трусливе йший из планов: ускользнуть, пробравшись за большими планшетами и бегом убежать подальше от неизвестно почему ненавидимого Старшего. Но Саад справился с собой и честно отозвался, когда Гаамен требовательно воззвал к нему, не обращая внимания на благоговейные отчеты Раанов.
- Саад, Младший, шестого отряда? – офицер без особого участия кивнул одному из учителей, показывающих ему какие-то рисунки, и уперся колючим взглядом Сааду в спину. Он, кажется, был чем-то очень взволнован.
- Я здесь, - проговорил юноша сквозь зубы.
- Отлично, ты то мне и нужен, рисовальщик, - сощурившись, сказал Гаамен и, подозвав младшего поближе, махнул рукой всем остальным, - продолжайте работать.
Не смотря на свое тощее и несуразное телосложение, невысокий Гаамен шагал большими размашистыми шагами, заставляя Саада то и дело недовольно подскакивать, чтобы не отстать от него. Оба солдата в безмолвии, неприятном им обоим, быстро, можно даже сказать спешно, удалялись от здания школы по мощеной дорожке, ведущей к северной части Алаима, к торговым и деловым районам. Саад не спрашивал Старшего, куда и зачем тот увел его с запланированного урока, но не потому что так велела ему субординация…он не желал разговаривать с Гааменом в принципе, и упорно молчал, ожидая, когда офицер все пояснит ему сам. А Гаамен в свою очередь тоже не изъявлял желания заговаривать с маруком, и постоянно оглядывался назад своими водянистыми глазками, словно бы от чего-то сильно нервничая.
Сааду было искренне наплевать от чего.
Осенью в Сегероне было, наверное, так же тепло, как летом на далеком юге Тедаса, поэтому порывистый сезонный ветер не слишком беспокоил путников, в их легких полу доспехах.
День, как уже вы наверняка поняли из описания выше, был погож и прекрасен, и чем ближе к своей цели оказывались солдаты, тем сильнее до их носов и ушей и даже глаз доносились доказательства процветания Сегеронского базара. Пахло всевозможными пряностями: тимьяном, мятой, корицей; в воздухе над лавками купцов стоял небольшой розоватый туман, из-за смешения пылеобразных специй с летучими парами травяных настоев… Щебетали птицы: почтовые голуби, ручные ястребы и орлы, разумные вороны с южных пределов острова; позвякивали мечи в ремесленных рядах оружейников…. за небольшими ограждениями отцветали и плодоносили сады, урожай с которых тут же отправлялся или на обработку на фабрики вина и соков, или прямо на руки… повсюду люди говорили…
Все было сумбурно, вихреподобно и при этом очень дисциплинированно. Такое можно было увидеть только в Сегероне – базар, на котором не было денег, и каждый брал то, что ему было нужно и сколько нужно, по совести. Все очереди были спокойными и быстро обновлялись, и хотя каждый ремесленник или садовник расхваливал именно свою продукцию, брани и жесткой конкуренции не было. Все они просто делали хорошие, добротные вещи, также по совести, как и их клиенты.
Саад безумно любил это место.
Просто находиться рядом с ним было для него блаженством. Он наслаждался каждым запахом, каждым звуком, всей гаммой ощущений, которую дарил чудный базар и готов был торчать тут помногу, следя из неприметного места за жизнью его обитателей. Хотя он сам с неохотой выбирал вещи, и питал неприязнь к толпе, которая, как рычащий зверь пугала и отталкивала его одиночную натуру. Но наблюдать…он любил наблюдать за базаром, особенно в рассветные часы, когда прохлада стояла над городом и мягкий розовато-невинный рассвет разливался по небу. Когда еще не успел раскалиться воздух и запах специй не бил в нос, а лишь легонько щекотал ноздри, когда цветы на ветках яблонь и вишен только распускались и люди еще не успевали устать, освещая все вокруг приветливыми свежими лицами… Тогда было в этом месте что-то завораживающее, и что-то до боли родное ему, Сааду.
Наверное, он задумался очень глубоко и застыл на месте, потому что Гаамен его одернул:
- Что встал, марук? Двигай ногами. Или мне привязать к тебе веревочку?
Саад полный праведного гнева презрительно проигнорировал вопрос Старшего, и зашагал рядом с ним с удвоенной скоростью. Гаамен смерил явно зазнающегося юнца взглядом, аля «ну, ну, знаем мы таких» а затем вдруг, продолжив усиленно работать ногами, стуча подошвами по камням, благодушно произнес:
- Я думаю, мы друг друга неправильно поняли с самого начала знакомства. Я тебя недооценил, ты не понял моих мотивов, а в принципе мы оба – способные и успешные гвардейцы. Если мы дальше будем продолжать тихо ненавидеть друг друга, это в конце концов плохо скажется на нашей службе, а следовательно повредит и Антааму. Ты ведь этого не хочешь, верно? Так давай начнем заново.
Саад холодно посмотрел на Старшего, добавив в лиловую бездну равнодушия своих глаз капельку недоверия. Слова Гаамена показались ему действительно рациональными, но в искренности их юноша сомневался.
- Что вы предлагаете? – наконец подозрительно процедил он, выходя вслед за Старшим на поворот в узкую улочку, уводящую их обоих от базара дальше на север Алаима, к Веревааду.
- Мир. Взаимопонимание. Если не это, то хотя бы уважение. Ведь между нами не было ничего дурного, мы оба зациклились на паре глупых шуток.
- Глупых, это точно, - просто подтвердил Саад, без тени улыбки, чем заставил физиономию Гаамена на секунду скривиться.
- Ты похож на своего кадакари только внешне, - как-то странно заметил он, через некоторое время, и добавил, - он знает, что значит быть на своем месте.
- Я на своем месте, - все также спокойно ответил Саад, - и говорю то что думаю, не нарушая ни один из догматов.
- Ты считаешь свое мнение достойным высказывания, хотя ты всего лишь Саад, - устало пояснил Гаамен, - ты должен быть верен, послушен и исполнять свой долг перед Антаамом, в который входит подчинение и уважение Старших. Или я ошибаюсь?
- Я вас не оскорблял, - Саад позволил себе бледное подобие саркастической усмешки, - я согласился с вашими словами.
- Допустим. Но ты не уважаешь меня, - упорствовал Гаамен. Сааду очень захотелось огрызнуться «а меня вы уважаете?», но он смолчал, ограничившись вопросом:
- В чем проявляется мое неуважение?
- В твоем дерзком языке, - открыто прошипел Старший, косо взглянув на юношу, - тебе не позволено так говорить. Когда спрашивают и не спрашивают тоже.
- Отныне я буду нем, как рыба, когда надо, и вежлив как ласка, когда спросите. Аадан, - резко сказал Саад и тем самым положил конец неприятному и скользкому разговору «на грани». Гаамен, кажется, опять остался недоволен тем, что последнее слово осталось за строптивым новобранцем, но он также сдержал себя и лишь удрученно вздохнул, когда они уже переходили мост.
- Если это можно назвать соглашением, то мы к нему пришли и надеюсь, оно продержится дольше, чем ты обычно молчишь.
Наконец Гаамен остановился на вереваадском конце моста и Саад нехотя встал с ним рядом. Они, не смотря на довольно таки большую разницу в возрасте, были одинакового роста что говорило одновременно о двух вещах – Гаамен статью не отличался, ну а Саад был развит соответственно возрасту. Даже чуть более.
Поэтому у Гаамена не получилось покровительственно и свысока взглянуть на младшего, тот сверкал аметистовыми глазами ровно на уровне его рыбьих глазенок.
- Итак, марук, - вздохнул Гаамен, начиная, и нервно пожевал нижнюю губу, - Саад. Это вереваад.
- Ценное известие, - не удержался от саркастического высказывания юноша и тут же заработал укоризненный взгляд Старшего.
- Ты мне пообещал, - напомнил Гаамен, но от Саада не укрылось, что помимо раздражения в его голосе сквозила неприкрытая тревога, - будешь молчать. И сейчас я тебе еще и приказываю: молчать о том, что я тебя попрошу. Я твой Старший я имею права требовать от тебя беспрекословного повиновения.
Последние слова прозвучали с таким нажимом, что Саад удивленно поднял брови:
- Кто спорит? Это мой долг.
- Да, да, не сбивай с мысли. Я имею ввиду, что ты не имеешь права обсуждать мой следующий приказ с кем бы то ни было из отряда, включая Стэна и твоего кадакари, а также всех с кем ты имел возможность общаться за последние годы. Иначе это будет считаться преступлением против нашей нации, - проговорил чеканя офицер и сделал глубокий вдох, пресекая вопрос Саада о том, почему он должен был скрыть что-то от своего командира, - и никаких вопросов. У меня серьезное поручение, которое к сожалению, я не могу исполнить сам. Поэтому его сделаешь ты.
Саад кивнул, буквально восприняв фразу о вопросах, хотя его так и подмывало завалить ими странного Гаамена. Тот удовлетворенно ухмыльнулся, заметив, что строптивый новобранец все же подчиняется ему.
- Итак, марук. Саад, - вереваадец во второй раз нервно повторил оба звания юноши, - Мне нужно чтоб ты зашел в портовую забегаловку, ту что слева от причала и забрал у трактирщика три карты. Ты должен сказать ему эти два слова: «Три Карты». А он должен передать тебе сверток, который ты, ни в коем случае, не распаковывая несешь мне, сюда. Я буду ждать тебя. Здесь.
Юнец кивнул мужчине, стараясь не позволить своему языку высказать все, что он думал об этой тайной операции. Все это было странно и загадочно, а Саад не любил ни того не другого. Неясный страх Гаамена, неизвестные карты…все это насторожило его. Но он промолчал и быстрым шагом, не попрощавшись, направился прочь от Старшего к указанному месту.
Некоторое сходство с базаром обнаружилось им в обеденном заведении при порту. Здесь были люди которые, после долгого плаванья приходили заказать еду, поболтать, поделиться чем-нибудь. Но все же трактир во многом отличался от алаимского рынка – тут было очень много вереваадцев. Оттого в воздухе витал неприятный резкий запах перченой рыбы, имбиря и мускуса. Оттого повсюду слышался какой-то каркающий резкий говор рыболовецкого района, и люди, глядящие на Саада встречали его неприветливыми взглядами.
Они словно бы жили отдельно от Антаама, хотя и являлись неотъемлемой частью его.
Саад с внутренней скорбью смотрел на все это, осторожно продвигаясь к стойке, за которой корпел над завершением какого-то блюда повар. Он же в одном лице являлся еще и трактирщиком, и для его должности даже был придуман специальный термин, который для удобства читателя я опущу, в силу сложности прочтения.
Приблизившись к человеку за стойкой Саад, с осторожностью, но довольно четко произнес:
- Три карты.
Трактирщик-повар оторвался от своего занятия, заметно оживившись. Сааду даже показалось, что его кожа на лице с темно серого поменяла оттенок на цвет грязного снега. Похоже, это было свидетельством сильного волнения.
«Чего это они все так волнуются?» удивленно подумал Саад, заметив как неподалеку от него еще один мужчина – высокий стройный рогатый кунари, явно офицер – тоже побледнел.
- Ты посыльный? – трактирщик окинул юношу оценивающим взглядом, отвлекая тем самым того от разглядывания бледного гвардейца, и тут же исчез под стойкой. Мгновенье спустя он вынырнул, держа в пальцах крохотный тряпичный сверток.
- Вот, и больше не приходи сюда, - прорычал он, на своем резком наречии. А потом, сделал вид что Саада не существует и вернулся к своей работе.
Саад спокойно спрятал сверток за пазуху, повернул голову в сторону, где стоял офицер, привлекший его внимание. Тот уже исчез.
Но вскоре, он встретился ему снова.
Встреча была незапланированной, так как отойдя от трактира и свернув за угол, к улице, напрямую ведущей к мосту соединения с Алаимом, Саад никак не ожидал увидеть перед собой вышеописанного офицера с обнаженным мечом и сумасшедшими глазами.
- Катара, бас!* - выплюнул ему в лицо неизвестный, и замахнулся, чтоб отрубить опешившему юнцу голову.
Но не тут то было. Саад мгновенно отреагировал, и прежде чем меч безумца полетел по обратной размаху траектории, вмазал кулаком ему в челюсть.
- О-о… - он затряс рукой, от сильнейшей боли, и застонал, удрученно, но в то же время радостно. Его удар вывел замахивающегося воина из равновесия и он навзничь плюхнулся на землю, выронив меч. Сааду только того и нужно было – он схватил чужое оружие, пока противник не успел подняться и победно приставил к его горлу.
- Зачем?.. – выдохнул Саад, стараясь нормализовать дыханье и все еще потряхивая правой рукой. Безумец под его мечом криво и жутко усмехнулся, после чего произнес:
- Я опозорил себя.
И, резко подавшись вперед, напоролся на выставленный клинок.
___
*Катара, бас! – «умри, тварь».
__
Саад замер, рука его тут же отпустила оружие, и то застыло над трупом, возвышаясь, словно погребальная свечка. Юноша несколько секунд пораженно глядел на свою жертву и ничего, ну ничегошеньки не мог понять. В конце концов, он сообразил, что эту сцену могли увидеть прохожие, хотя место для нее было выбрано наиболее безлюдное.
Оглядевшись, он убедил себя в том что никто не стал свидетелем страшной баталии, а затем…затем опрометью помчался прочь, не желая чтоб кто-нибудь застал его там.
Его первой мыслью было доложить обо всем Гаамену, прямо там, на месте, без прикрас. Но вторая, которая как будто пришла не из его головы убедила юношу повременить с откровением. Его противник, кем бы он ни был, мог повредить ему, в карьере в работе. И рассказывать об этом инциденте кому-то, а уж тем более Гаамену, было бы большой глупостью. Он это инстинктивно почувствовал.
Поэтому, появившись перед Гааменом вновь, он лишь хладнокровно передал ему сверток и на вопрос «как все прошло?» ответил безразлично «Аадан».
Они вернулись к казармам, в абсолютном и безоговорочном молчании, в котором нуждался один и теперь с охотой хранил второй, который был завален своим подсознанием мыслями о последствиях своего… долга.
- Ты помнишь наш уговор? – спросил напоследок Гаамен, у дверей казармы, за которыми слышался гомон, смех и суета. Саад через силу кивнул.
- Ну, вот, урок ты усвоил. Я рад. Возможно, мы все-таки сможем подружиться, - к изумлению юноши, Старший попытался изобразить на лице дружественную улыбку. Неизвестно отчего она вызвала у Саада едва сдерживаемый приступ отвращения.
- В-возможно, -только и смог выдавить из себя он.
@темы: Missing scene, НЖП, Фанфик в работе, Стэн, Romance, Action, Dragon Age, AU, PG-13, НМП, Фанфикшен
-
-
02.02.2011 в 04:50Точно-точно, хорошее сравнение :-)
Jokekiller про Стэна мне всегда интересно
-
-
02.02.2011 в 08:22Кое-где вычитать на предмет согласований, вроде:
столбом встало над свежеобразовавшимся трупом.
-
-
02.02.2011 в 10:46-
-
02.02.2011 в 15:34DIANA_ARTEMIS гы-гы-гы))*фыркает* не люблю Гааменов...уу...они такие...