Автор: Blue Steel
Фэндом: Dragon Age
Основные персонажи: ж!Кадаш, Солас, м!Хоук, Варрик Тетрас, Кассандра Пентагаст, Дориан Павус
Пэйринг или персонажи: Солас/ж!Кадаш, м!Хоук, Кассандра, Варрик, Дориан, Сера, Люциус Корин, др.
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Джен, Романтика, Драма, Фэнтези, Экшн (action), Повседневность, AU
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Макси
Статус: в процессе
Описание: Вам, вторые дети мои, даю такой дар: будет гореть в ваших сердцах негасимое пламя, всепожирающее и ненасытное© Альтернативная, но узнаваемая история Инквизиции с момента прибытия в Скайхолд.
Посвящение: Тем, в чьих сердцах горит негасимое пламя))
Примечания автора: если интересноГномов обычно создают для смеха и для Блэкволла, но мой Тедас гномы спасают от бесславного конца уже второй раз за десять лет. Они обаятельны, остроумны, отважны, и у них прекрасные фигуры. Варрик может рассмешить даже мертвеца, Хардинг - средоточие былинной храбрости, а сияние глаз Дагны затмевает звезды. Гномы уже тысячу лет противостоят порождениям тьмы, изобрели общий язык, на котором говорит весь Тедас, и продавали эльфам снег зимой еще во времена Арлатана. Я думаю, что они восхитительны.
Что касается моей героини, то предложенный канон внес свои коррективы: она превратилась в лучницу и получила среднее образование.
Этот фик - долгое и непривычное для меня начинание, удачи мне.
Ссылка на фикбук
Вам, вторые дети мои, даю такой дар:
Будет гореть в ваших сердцах
Негасимое пламя,
Всепожирающее и ненасытное.
© Погребальные песни 5:7
Будет гореть в ваших сердцах
Негасимое пламя,
Всепожирающее и ненасытное.
© Погребальные песни 5:7
Пролог-Глава 2
Глава 3, Глава 4
Глава 5. Город греховГлава 5. Город грехов
По всему видать: ты Похоть ©
Дин Винчестер, «Сверхъестественное»
Дин Винчестер, «Сверхъестественное»
После битвы дождь усилился, как будто природа торопилась смыть со своего лица следы этого гнусного побоища. Прибить к земле его тошнотворный запах. Когда Бруна, Солас и Дориан вернулись к каравану, дождь уже хлестал вовсю. Варрик помогал раненому мечнику устроиться в телеге и что-то шутил, а тот смеялся, значит, его жизнь была вне опасности. В этом бою он проявил храбрость, которой оказался лишен один из его товарищей, и мастерство, которого оказался лишен другой. Кассандра с низко опущенной головой неторопливо возвращалась с противоположной стороны холма, ведя под уздцы двух лошадей.
Земля была усеяна трупами упырей. В смерти, несмотря на омерзительный и даже смехотворный вид, они приобрели какое-то мученическое величие. А, может быть, Бруна все еще находилась под впечатлением от истории, рассказанной ей Соласом. Она так и не поняла, была это легенда или историческая правда. Солас утверждал, что в Тени все едино.
Когда они приблизились, Варрик похлопал мечника по плечу и отошел в сторону.
Прокашлялся.
Заложил руки за спину.
- Инквизитор, позволь представить тебе Защитника Киркволла, - торжественно произнес он.
Бруна ждала этой секунды с того самого дня, когда Варрик пообещал познакомить ее со своим другом.
- Защитника и наместника, если не возражаешь, - раздался за ее спиной насмешливый голос.
Бруна надеялась, что их встреча произойдет в Скайхолде, где она сможет произвести на Защитника подобающее впечатление - может, не умом и красотой, а хотя бы окружением и обстановкой, - но этому не суждено было сбыться. Потная, мокрая, вымазанная в грязи, с волосами, прилипшими к лицу – ей не на что было надеяться.
- Только не говори, что ты не знаешь, Хоук, - пробормотал Варрик, посерев. – Я писал тебе дважды.
Хоук выдержал паузу и улыбнулся.
- Я знаю, дружище, - беззаботно ответил он. – Новый наместник появится в Киркволле до конца недели. Но сегодня только вторник. Никогда не знаешь, что может случиться в последнюю минуту.
- Хоук прибыл в Скайхолд всего через три часа после вашего ухода, - пояснил Варрик их внезапное появление. - Мы передохнули и решили вас догнать.
- Мой путь тоже лежит в Крествуд, - добавил Хоук. - Но об этом мы еще поговорим.
Задрав голову, Бруна смотрела на него во все глаза. Наверное, доведись ей в самом деле повстречать в Тени Андрасте, она бы не пожирала ее глазами с таким бесстыдным любопытством.
Защитник оказался высоким крепким мужчиной, черноволосым, с горящими синими глазами и тяжелым посохом за спиной. На его лице красовалась бледная выцветшая татуировка, подчеркивая высокие скулы и мелкие морщинки возле глаз, какие появляются у тех, кто часто улыбается или щурится на солнце. Тщательно ухоженная «небрежная» щетина. Смеющийся взгляд. Пыльный марчанский загар. Небольшой шрам на подбородке, и еще один – на лбу, у самой линии роста волос. Всего ничего, памятуя истории о его подвигах. Видать, он в самом деле неуязвим.
Со слов Варрика Хоук всегда лез в самое пекло любой драки, распихивая локтями могучего Фенриса, своего брата Карвера и отважную стражницу Авелин. Хотел видеть мощь собственной магии вблизи. Говорят, пару раз в пылу битвы он нечаянно попал заклинанием по самому себе. Говорят, магией он убил столько же народу, сколько посохом, используя его в качестве дубины, и еще столько же – голыми руками. Не зря же, как говорят, он когда-то грузил тюки с зерном в порту на пару с братом.
Много чего говорят. Но Защитник показался Бруне гораздо лучше, чем о нем говорили.
- В Киркволле, сиживая в «Висельнике», Варрик часто страдал от отсутствия хорошеньких гномок, - сказал ей Защитник. – Должно быть, теперь он счастлив.
- О, прекрасное начало, Защитник, - со смехом проговорила Бруна. – Продолжайте в том же духе, пожалуйста, не останавливайтесь.
- Тот самый Хоук из Киркволла! – воскликнул Дориан, влезая между ними. – По твоей милости я три с половиной часа отстоял на поминальной службе магистра Данариуса! В матросском костюмчике! Вру, костюмчика не было. Но на званом обеде в память об усопшем я отравился гигантскими пресноводными креветками из его пруда. Перед подачей им даже не отсекли головы, так и подали с глазами.
- Ты - тевинтерский магистр? – удивился Хоук, с трудом поспевая за его речью.
- Я - сын тевинтерского магистра. Альтус Дориан из рода Павус! Племенной конь и паршивая овца своего рода одновременно.
- Привет тебе, Дориан, - усмехнулся Защитник. – Я не знал Данариуса, но он был врагом моего близкого друга и пытался ему навредить. Его смерть от моей руки – проблема?
- Только для него, – поспешно ответил Дориан. – А вот креветки – это более серьезное обвинение.
Защитник улыбнулся в ответ на шутку и, тут же потеряв к Дориану интерес, окинул присутствующих взглядом.
- Солас, - констатировал он. – Настоящий сомниари, как мне говорили. Бесшумный странник в царстве снов, который может убить меня, пока я сплю, находясь на другом конце мира. Никто из ниоткуда в никуда.
Защитник рассмеялся своим словам, словно это были чьи-то дурные стихи, которые он услышал однажды.
Солас ответил на его приветствие прохладной улыбкой.
- Значит, это все-таки ты.
Бруна вздрогнула. За обменом любезностями и знакомством она позабыла, что встреча с Защитником таит в себе одну опасность. Всего одну.
Хоук быстро взглянул на Варрика, и тот, устало прикрыв глаза, утвердительно кивнул.
- Кассандра, - произнес Защитник. – Я слышал, ты искала меня. Я пришел, как только смог.
Кассандра стояла в стороне, по-прежнему держа под уздцы свою лошадь, и в ее застывшей позе было что-то пугающее. Разрушительный гнев или жгучее горе, а, может, и то и другое одновременно. Она была похожа на статую Войны, которая возвышалась очень далеко отсюда - в самом центре мирного города Ансбурга, среди белоснежных акаций.
С черных волос Кассандры стекала вода, а со щита – кровь поверженных врагов. На неподвижном бледном лице красовалась свежая ссадина.
На миг Бруне показалось, что Кассандра плачет. Но только на миг. Ее голос был тверд. И сумерки сгущались. И дождь хлестал.
- Не злись на Варрика, Кассандра, - сказал Хоук, пытаясь поймать глазами ее остекленевший взгляд. – Он верный друг. Вот и все его преступление.
- Я прошла половину мира и пересекла Недремлющее море не потому, что мне был нужен верный друг, - ответила Кассандра. – Мне были нужны правдивые ответы. И тот, кто даст их мне, ужаснувшись бедам, которые обрушились на Тедас. И тот, кто возглавит эту Инквизицию, встав на пути хаоса во славу Создателя и для спасения всех живущих.
Она говорила медленно, словно с трудом ворочала языком во рту. Даже ее акцент заметно усилился.
- Теперь у тебя есть и то, и другое, и третье, - сказал Защитник. – Но ты все равно не выглядишь счастливой.
Кассандра словно оглохла, ведя с самой собой обличительный диалог. Ее лицо было черно от горя.
- Мне следовало поднять его на дыбу.
- На дыбу? Меня? – Варрик храбрился, но его заметно передернуло, словно, преодолев пространство и время, дыба все еще могла его настигнуть.
- Кто знает, сколько невинных жизней оказалось потеряно из-за того, что я поверила ему, - произнесла Кассандра.
Варрик покачал головой и поднял руки вверх, сдаваясь без боя. Он знал, что этот час настанет, и надеялся, что все закончится быстрее, если он промолчит и доверится Хоуку.
- Варрик ужаснулся бедам, которые обрушились на Тедас, задолго до того, как ты прошла половину мира и пересекла Недремлющее море, – Защитник взглянул на своего старого друга, сгорбившегося под тяжестью этой ссоры. – Но я – не тот, кто тебе нужен, и никогда им не был. Я не встаю на пути хаоса и не спасаю невинные жизни, Искательница, ты разве не знаешь? Я лишь добываю богатство и славу для себя.
По прошествии нескольких тягостных секунд Кассандра впервые подняла на него потухшие глаза.
- Пусть это станет моим утешением, Защитник, - ответила она.
~*~
Под проливным дождем они вместе с караваном преодолели несколько миль к югу по размокшей ухабистой дороге, пролегавшей в стороне от Королевского тракта. Свернули намеренно, решив переночевать в деревне неподалеку – всем требовался хороший отдых, похлебка на жиру и горячая вода. Кассандра, не проронившая с тех пор ни слова, ехала впереди, а замыкала колонну телега с бренчащими товарами для дам. Скрип колес действовал на Бруну успокаивающе, и вскоре она начала дремать в седле. Казалось, что бой с упырями произошел много лет назад, не здесь и не с ней. Память всегда задвигает ужасные вещи в пыльный угол, когда они заканчиваются, и врет тот, кто говорит, что помнит все так, словно это было вчера.
Несмотря на усталость, непогоду и раздор между Варриком и Кассандрой, настроение в отряде было приподнятое. Немудрено, учитывая, какой глупой и отвратительной смерти им удалось избежать не так давно. Дориан болтал, не замолкая, расспрашивал Хоука о его приключениях и прежде всего о том, зачем ему нужны те шапки.
- У нас с моей подругой Таллис вышел спор, - ответил Хоук. – О количестве «больших шапок», которые каждый из нас убьет в охотничьих угодьях Проспера де Монфора.
- Я о нем слышал, – со смехом отозвался Дориан. – Это же не ты его… о, нет! Это был ты!
Защитник самодовольно ухмыльнулся.
- Мерзавка обманула меня, сообщив о споре, когда упыри в тех угодьях уже закончились. Она была уверена, что нигде в мире они больше не водятся. Но я был бы не я, если бы не выиграл этот спор все равно.
- А что на кону?
- Порядочные люди о таком не говорят.
Бруна клевала носом в седле под смех своих спутников и сонно улыбалась, не всегда улавливая, о чем речь.
Деревня вынырнула из-за холма через два часа. До Королевского тракта слишком далеко, для земледелия – слишком скверная глиняная почва, так что вид у поселения был соответствующий. Кособокие хаты с несвежими соломенными крышами, унылое запустение в огородах. Многие окна заколочены, даже в тех домах, где горит свет. Все несло на себе отпечаток угрюмости и лени местных жителей.
У постоялого двора не было вывески, поэтому пришлось спрашивать дорогу у фермера, вышедшего покормить свою псину. Тот не соизволил открыть рот – только рукой махнул. Его коза – и та была любезнее, проблеяв что-то им вслед.
- У нас раненый, - сказала Бруна хозяину постоялого двора, неопрятному толстяку в грязном фартуке.
- И что ты хочешь, чтоб я сделал? – поинтересовался он.
- Эй, тебе деньги не нужны? – вмешался Хоук.
- Дела у тебя идут не так, чтобы очень, - устало проговорила Бруна. – Да, так и есть. Даю сотню золотых за ночь на каждого. Нужен ужин и горячая вода.
- И еще сотня от меня, если скажешь ей, чтобы не пялилась, - вмешался Дориан, указывая на скрюченную старуху с ненавистными блеклыми глазами, сидевшую у огня. – Я держу фигу в кармане с тех пор, как мы сюда вошли, и уже устал.
- Боишься сглаза? – усмехнулся Солас.
- Мы, тевинтерцы, очень суеверны.
Это было куда больше, чем хозяин постоялого двора мог заработать за месяц, но в этом забытом Создателем месте люди, кажется, настолько отупели, что не гнались за наживой. Хозяин не стал любезнее, хотя прогнал старуху и крикнул жене, чтобы разогревала ужин. Раненого устроили в отдельной комнате, где уцелевшие с караваном слуги обработали его раны.
Кроме них на этом постоялом дворе не было никого. Они сдвинули столы и расселись, оживленно потирая руки над дымящимися мисками с похлебкой. Обсуждали тяготы прошедшего дня и те, что еще предстоят, и те, что терзают людей в Орлее и Ферелдене, и даже в Тевинтере. Только Кассандра по-прежнему была мрачнее тучи, и Варрик, хоть и пытался шутить, был не в ударе.
Когда торговцы и слуги, отужинав, ушли наверх в свои комнаты, настало время для более личных бесед.
- Значит, ты сомниари, Солас, - Защитнику, кажется, не давала покоя эта тема. – Где ты обучился своему мастерству?
- Я самоучка.
Защитник понимающе кивнул, нахмурив соболиные брови.
- Я знал одного сомниари в Киркволле, - сказал он, помешивая похлебку. – Мальчишку. Его дар стал пробуждаться, и он испугался до смерти, как и его мамаша. Когда я нашел его, он был на пол пути в рабство, скулил и просился к мамочке. Пришлось с ним повозиться. Убить пару демонов. Начистить пару рыл.
- Это неудивительно.
Защитник внимательно следил за лицом своего немногословного собеседника. Остальные притихли, с любопытством гадая, куда зайдет этот разговор.
- Мои слова прозвучали ревниво, да? – усмехнулся Хоук. – Так и есть. До того случая я не слышал про сомниари. Я привык не сомневаться в своей силе и неуязвимости. И тут я узнаю, что есть магия, которая мне недоступна. Да я был в ярости! Если бы я мог получить его дар, перерезав мальчишке горло, то встал бы перед трудным выбором.
- Значит, тому мальчишке повезло, что этот дар нельзя получить никаким способом, если не обладать им с самого начала, - охотно развил тему Солас.
- Нам обоим повезло, - ответил Хоук. – Я всегда пренебрегал дисциплинами, связанными с исследованием Тени. Даже в детстве, когда меня учил отец. И пренебрегал бы ими и дальше, если бы не зависть. Варрик не даст соврать – мне было, чем заняться по эту сторону Завесы. Но неспособность повторить трюки того сопляка сильно уязвила меня. И я стал вспоминать.
- Вспоминать? – вызывающе откровенный тон, который взял в беседе Защитник, кажется, пробудил в Соласе любопытство.
- Я знал, что для того, чтобы отправить мага в Тень, нужна магия крови или несколько магов и лириум, - продолжил Хоук. – Когда мне было четырнадцать, отец устроил мне Истязания на манер тех, что устраивают магам в Круге.
- Мужественный поступок, - сказала Кассандра, впервые за этот вечер открыв рот. – Но почему так рано?
- Спасибо за этот вопрос, Искательница, - весело ответил Хоук. – Потому что я был очень талантлив, и мой дар множился с каждым днем, поражая всю семью. Откладывать мое знакомство с миром демонов и духов было подобно смерти – так решил мой отец. Но он был один. У него не было нескольких магов и лириума. Поэтому, чтобы отправить меня в Тень, он применил магию крови.
- Несладко тебе пришлось в Тени, - сказал Солас. – Ритуал наверняка привлек демонов.
- О, так и было, - Хоук поднял вверх четыре пальца.
- Четыре демона, - выдохнула Кассандра. – На четырнадцатилетнего мальчишку!
Варрик улыбнулся себе под нос, опустив голову так низко, что едва не искупал лицо в похлебке. Пылкая романтическая натура Кассандры не могла остаться равнодушной к страданиям молодого героя, несмотря на плохое настроение.
- Я отряхнулся и пошел, а мой бедный старик пил после этого четыре недели, по неделе за каждого демона! - со смехом ответил Хоук. – Как будто это были его истязания, а не мои. А ведь обычно он капли в рот не брал.
Не успевая есть за рассказами, он ненадолго прервался, чтобы проглотить пару ложек похлебки. Дождь за окном лупил с такой силой, что тепло очага, сухость и добрая компания казались подарком небес.
- Затем, когда пришел черед моей сестры, мы с отцом смогли отправить ее в Тень без магии крови, - продолжил Защитник. – Узнав о сомниари, я стал вспоминать все это и подумал: несколько магов, которые нужны, чтобы отправиться в Тень – это сколько?
Хоук обвел присутствующих торжествующим взглядом, ожидая от них догадки.
- Что ты хочешь сказать? – спросила Кассандра, поморщившись.
- Он отправил в Тень сам себя, - с улыбкой произнес Солас.
Хоук развел руки в стороны, словно принимал овации благодарной публики.
- Ты мне не говорил, - сказал Варрик.
- А ты хотел знать о моих успехах в магии?
Варрик открыл рот, чтобы сказать «да», но сказал правду.
- И на что она оказалась похожа, твоя Тень? – спросил Солас.
- Ужасно, - ответил Хоук с набитым ртом, взмахнув ложкой. – Я был о себе лучшего мнения.
- Сиськи Андрасте, теперь я хочу знать!
- Именно что «сиськи Андрасте», друг мой, - с притворным стыдом признался Хоук. – Моя Тень оказалась похожа на чудовищный город грехов, и бесконечные демоны гордыни, похоти и чревоугодия, которые его населяют – еще пол беды. Если Создатель обитает в Тени, то я с трудом верю, что он позволил этому месту существовать. И мне вместе с ним.
Солас тихо рассмеялся, Кассандра фыркнула, а Бруна кинула в лицо Хоуку кусок хлебного мякиша, хотя мать учила ее относиться к хлебу с почтением.
- Так это была шутка? – с неподдельным разочарованием в голосе спросил Дориан, наблюдая за своими товарищами.
- Только отчасти, - улыбнулся Хоук.
Дориан, однако, не собирался менять тему.
- Солас, - сказал он, - ты мог бы прокатить нас в город грехов Хоука. Устроили бы что-то вроде пикника. Для укрепления командного духа.
Солас подавился смешком и негромко закашлялся.
- Что за чушь, - заявила Кассандра, насторожившись.
- Это не чушь, леди Кассандра, - ответил Дориан. – Я – альтус! Потомок древних сомниари по прямой линии. Я в совершенстве владею теорией вопроса, я прочел тома! Точнее, меня заставили прочесть тома, когда я был школяром. А потом заставили их перечесть. Я знаю о сомниари все, вот только сам ничего не могу. Лучше этого дара нельзя и вообразить, если хочешь устроить грязную вечеринку в святую пятницу и не оскоромиться. При соответствующей подготовке, когда мы все уснем, Солас может найти каждого из нас в Тени и отвести в сон Хоука, где мы отлично проведем время, пока наши тела будут спать как младенцы. Это возможно даже для гномов.
- Думаю, женщинам нельзя ходить в такое место без сопровождения, – живо отозвалась Бруна. – Я считаю, нужно пригласить Лорда-Искателя быть нашим с Кассандрой кавалером.
- Что? – от удивления Кассандра забыла, что не собиралась поддерживать этот дурацкий разговор. – Почему его?
- Потому что под руку с Лордом-Искателем Истины нашей святой Церкви любая дама может посетить город грехов в Тени, не боясь уронить своей чести, - ответила Бруна.
- А его святость не разрушит ненароком это дивное видение? – поинтересовался Варрик.
- О, его святость не разрушит, - мрачно пробормотала Кассандра, в очередной раз подстегнув любопытство Бруны к персоне Лорда-Искателя.
- Что скажешь, Солас?
Солас помешал остатки похлебки.
- После победы над Корифеем, - мягко произнес он. – Возможно.
- Что?! Нет! – воскликнул Дориан. - К тому моменту половины из нас может не быть в живых!
- Солас, Солас, Солас, - проговорил Варрик. – Ты столько говорил про Тень и про то, как она прекрасна. И вот, наконец, я начинаю понимать.
Солас обессиленно выдохнул и прикрыл глаза, признавая поражение. Он был из тех несчастных, кто любит шутки, понимает их и высоко ценит тех, кто умеет их придумывать, но сам на это почти не способен. Им не следовало обращаться к нему, потому что на нем этому шутливому разговору суждено было оборваться, как веселому огоньку не миновать смерти в безвоздушном пространстве.
Закончив ужин в молчании, они сели ближе друг к другу, и Хоук снова заговорил, понизив голос.
- Теперь о делах, - сказал он. - Я уже рассказывал Варрику о том, что привело меня в Скайхолд. Уже довольно долгое время я веду расследование, связанное с красным лириумом. Он теперь торчит из-под земли по всему Киркволлу, и однажды я начал сомневаться, кто из нас наместник. Когда расследование привело меня в Ферелден, со мной связался один Серый Страж.
- Они не так давно отовсюду исчезли, - вставила Бруна. – Как корова языком слизнула.
- И он объяснил мне, почему, - ответил Хоук. – Он сказал, в один прекрасный день не так давно все Серые Стражи стали слышать Зов.
- Древних богов? Как порождения тьмы?
- Многие так и думают. Для Стража это означает, что отмеренный ему срок подошел к концу. Пора отправляться на Глубинные тропы умирать. Но мой Страж считает, что Зов имитирует Корифей.
- Корифей властвует над скверной, - сказал Солас. – Такое возможно.
- Властвуя над скверной, он легко может сделать Стражей частью своего плана, - согласилась Кассандра. – Стражи немногочисленны, но прекрасно подготовлены и обладают особыми способностями.
- Какими? Кроме способности навсегда убить Архидемона.
- Говорят по-разному, - ответила Кассандра. – Орден хорошо хранит свои тайны. Из того, что лежит на поверхности, я могу назвать только отменное здоровье.
- Почему твой Страж думает, что это не настоящий Зов?
Хоук мрачно усмехнулся.
- Потому что он напуган и не хочет умирать, - ответил он. – И потому, что, когда у всех Стражей, независимо от времени посвящения, начинается Зов – это подозрительно.
- Блэкволл утверждал, что ничего не слышит, - сказала Бруна. – Когда мы узнали, что все Серые Стражи разом исчезли из Ферелдена, я спрашивала его об этом сотню раз. Все ли в порядке. Не слышит ли он голоса, здоров ли. Он раз за разом на голубом глазу говорит, что все прекрасно.
- Значит, врет.
- Значит, врет в любом случае, - покачала головой Бруна. – Если он не слышит Зов - значит, врет, что он Серый Страж. Если он слышит Зов – значит, врет, что не слышит.
- Сейчас мой Страж в Крествуде, - сказал Защитник. – Он вляпался в какое-то дерьмо и теперь его преследуют братья по Ордену. Он ждет нас в одной из пещер. Надеюсь, он не сдохнет там от голода, и его никто не изнасилует до того, как мы придем на помощь.
Бруна прыснула.
- Кто он? – со смехом спросила она. – Ты ему доверяешь?
- Конечно, - улыбнулся Хоук. – Он мой брат.
~*~
Глава 6. Народная любовьГлава 6. Народная любовь
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.©
Пушкин
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.©
Пушкин
На рассвете перед отъездом Бруна пришла в конюшню чуть раньше остальных, чтобы угостить свою рыжую кобылу, посмотреть, в каком она сегодня настроении и вскарабкаться в седло, пока никто не видит. Для этого ей по-прежнему нужна была высокая подставка – например, бочка, - что-то, за что можно держаться, и помощь того, кто подтолкнет ее под зад. Без последнего Инквизитор всеми силами старалась обходиться.
Лошадь была не в духе - видать, жирдяй-хозяин не позаботился о ней как следует, несмотря на то, что Инквизиция осыпала его золотом. Бруна пыталась компенсировать плохой ночлег лаской, когда услышала за спиной шаги.
А. Хоук.
Инквизитор улыбнулась себе под нос.
Хоук показался Бруне отчаянным малым, храбрецом и красавцем, но еще он показался ей интриганом. Того особенного марчанского толка, который можно назвать интриган-бродяга – хоть его зад не греет никакой трон, сапоги серые от пыли, а речи обезоруживают откровенностью, он редко говорит или делает что-то в душевной простоте и не застает Инквизитора одну в конюшне по чистой случайности. Из всех интриганов этот тип был наиболее симпатичным, и потому весьма опасным.
- Хотел спросить, - как бы между делом произнес Хоук, натягивая на ходу перчатки, - ты хорошо знаешь своего эльфийского друга?
Чего-то в этом духе Бруна и ожидала.
- Около полугода, - неопределенно ответила она, на секунду задумавшись. – Как и всех. Он тебя беспокоит?
Хоук неторопливо вывел свою лошадь из стойла.
- Тот сомниари, о котором я рассказывал вчера, - сказал он. – Я бы отправил его в Круг, но в Круге не было никого, кто мог научить его управляться со своим даром. Тогда я отправил его к долийцам, потому что его мамаша была из эльфов. Старухе – хранительнице того клана, - было, чем удивить. Она была подружкой самой Флемет, если ты о ней слышала. Но и там ему не помогли. Хранительница обратилась ко мне, когда под ее чутким руководством мальчишка вляпался в демоническое дерьмо. Пришлось спасать его из Тени, и демонов там было больше, чем в моих собственных видениях. Тогда я отправил его в Тевинтер, где искусство сомниари в большом почете, разве что самих сомниари нет и в помине уже много веков. В Тевинтере дело сдвинулось с мертвой точки. Но и там его обучение шло с трудом. Он написал мне однажды. Не знаю, что с ним теперь.
- К чему ты клонишь?
Хоук потрепал свою лошадь по морде.
- Сомниари – очень редкое явление. И слишком серьезное дело, чтобы быть в нем самоучкой.
- Хочешь сказать, это трудно?
- Хочу сказать, это невозможно, - Хоук перевел взгляд на Бруну, чтобы успеть поймать выражение ее лица до того, как она сумеет его скрыть. Но Бруна была гномом из Хартии и не собиралась хвататься за сердце.
- Для Хоука ты как-то мало веришь в возможности, - заметила она.
- Напротив. Иногда я оцениваю их трезво. Но чаще преувеличиваю, как в случае с Корифеем. Тогда я с треском облажался и даже не понял этого. Был уверен на все сто, что победил, потому что – внимание – я всегда побеждаю.
Обезоруживающая откровенность. Такая же естественная, как его щетина, за которой тщательно ухаживают, чтобы она была небрежной.
- Когда-то же были первые сомниари, - уклончиво ответила Бруна. – И не было никого, кто мог бы их учить.
- Да, - он легко взлетел в седло. – Думаешь, твой друг из них?
Хоук тронул поводья и отъехал в сторону, пропуская в конюшню подоспевших спутников Инквизитора. Он белозубо улыбнулся им вместо приветствия и непринужденным жестом как бы снял с головы невидимую шляпу.
~*~
До Крествуда оставалось меньше двух дней пути. Ссора, разгоревшаяся из-за Хоука, стала постепенно забываться, и вечером того же дня Варрик набрался храбрости, чтобы передать Кассандре пухлое письмо, которое вез из Скайхолда. Та приняла его неохотно, но, едва взглянув на скрепляющую конверт печать, отошла прочь от костра, чтобы прочесть послание в одиночестве.
- Прости мои манеры, Хоук, - сказал Дориан, подкидывая в костер хворост, - но ты не жалеешь, что расстался с короной наместника?
Хоук какое-то время молчал, уставившись на огонь, словно раньше не задумывался над этим и теперь внимательно прислушивается к своим чувствам.
- Мое расследование «Хоук против красного лириума» затянулось, - ответил он, наконец. – Город не может так долго жить без правителя.
- Когда ты узнаешь, как извести красный лириум, ты вернешься, чтобы опять спасти свой город?
- Думаю, я должен, - ответил Хоук. – Хотя мне не хочется.
Солас протягивал к огню замерзшие руки. Его взгляд был обращен куда-то внутрь, в темные воды его собственной души, но Бруне казалось, что он все же прислушивается к разговору.
Далеко за его спиной Кассандра читала письмо, переданное ей с Варриком. Иногда гном украдкой поглядывал на нее, пережевывая ржаную лепешку. Наверное, он думал, что ее гнев остыл. Но он не остыл, а лишь замер, уступив место усталости. Злость свернулась на сердце, как змея, а мысль о том, что Варрик стал невольным посланцем Лорда-Искателя, неприятно липла к телу. Он мог передать письмо с кем угодно. На конверте красовалась печать Искателей с того самого кольца, которое Люциус носил на пальце, как глава ордена. В их переписке не могло быть тайны, но Кассандре все равно не хотелось, чтобы о ней знал Варрик. Чтобы о ней знал кто-либо.
Ночь была на удивление ясной для зимнего Ферелдена, и огромная крествудская луна светила в полную силу. Несмотря на это, Кассандра с трудом разбирала размашистый почерк Лорда-Искателя вдали от огня. У Инквизиции пока не было хорошей плотной бумаги. Местами под давлением пера она порвалась, местами впитывала чернила слишком медленно, и буквы расплывались. Люциус писал также, как делал все остальное – сразу начисто и ни с чем не считаясь. Даже с качеством бумаги.
Кассандра!
Перед отъездом ты задала мне несколько вопросов, но не дала возможности на них ответить. Ты знаешь, как я не люблю оставлять последнее слово в разговоре за кем-то другим. Воспользуюсь тем, что ты в дороге, сражаешься с наступающей тьмой, и потому не сможешь меня перебивать. А, значит, мы не повздорим, как обычно.
Ты спрашивала меня про Орден. Я глубоко убежден, Кассандра, что наш орден поразил тот же недуг, что и орден храмовников. Мы должны искать то, что скрыто, но вместо того, чтобы учить послушников думать и присматриваться, мы учим их размахивать мечом. Мы должны шпионить, изучать и расследовать, скрупулезно собирая факты и терпеливо обращаясь с домыслами. Оружие Искателя истины – это соглядатаи и тексты, а не щит и меч. Я говорил тебе когда-то и со временем не изменил своего мнения: если дошло до драки, значит, мы плохо сделали свою работу. Теперь этого не скрыть. Весь мир стал свидетелем нашего позора. Стоит ли винить в нем Корифея, красный лириум, порождений тьмы, спящих архидемонов или самого Создателя? Кто ответит на наши вопли?
У ордена Искателей есть книга, в которую мы записываем наши зловонные тайны. Она переходит от одного Лорда-Искателя к другому, и, вступив в должность, новый Лорд-Искатель первым делом обязан ее прочитать. Так вот в этой книге больше нет пустых страниц, Кассандра. В буквальном смысле. Ты знаешь, что я не поэт. Может, я обезумел от гордости, но мне мнится какой-то тайный смысл в том, что они закончились именно на мне. Вряд ли это означает, что под моим руководством орден ничем себя не запятнает. Скорее то, что на мне его история закончится, а с ней иссякнут и наши преступления. Последнюю позорную страницу перевернул мой предшественник. Безрадостная мысль, но она, как ни странно, придает уверенности и успокаивает отчасти мою совесть.
Ты спрашивала, не хочу ли я написать кому-нибудь из наших братьев. Вот я и пишу, верно?
Ты спрашивала, что я буду делать. Я отойду в сторону и какое-то время буду наблюдать за тем, как поведут себя Искатели, оказавшись предоставлены сами себе. До того, как я попал в лапы демона, я думал, что у меня есть план, как реформировать орден, чтобы он больше соответствовал своему назначению. Но длительное заточение, с одной стороны, отрезвило меня, а, с другой, оставило в замешательстве.
Ты спрашивала о Верховной жрице. Я бы солгал, если бы сказал тебе, что скорблю. Все, кто облек себя властью и принял ответственность за этот мир, не заслуживают скорби перед лицом воцарившегося хаоса. Никто не может оставаться чистеньким, когда все вокруг смердит смертью.
Ты также затронула тему усмирения. Усмирение – тонкий инструмент, гуманный способ сохранить жизнь обреченному, потому что жизнь бесценна. Однако разумные слова о его предназначении по обыкновению утонули в невежественных воплях. Демагоги из числа либертарианцев распространили мнение, что усмирение хуже смерти – так, словно испытали и то, и другое, чтобы сравнивать. Эти человеколюбцы заочно приговорили к смерти всех усмиренных под предлогом избавления их от страданий – прямо как тот юный демон, которого Инквизитор держит в Скайхолде. А заодно и всех магов, не способных как следует овладеть своим даром. Я же не встречал ни одного усмиренного, который желал смерти, и ни одного усмиренного, который перед лицом смертельной опасности остался равнодушен к своей судьбе и не молил о спасении. Вспомни свое подвижничество, Кассандра. Разве это было похоже на иссохший бесцветный кошмар, которым либертарианцы запугивают неокрепшие умы? Я помню воодушевляющую ясность. Мир не потерял красок. Желание жить не покинуло меня. Помню, мне хотелось поскорее увидеться со своими братьями - я скучал по ним, чего обычно за мной не водится, как ты знаешь. Можно сказать, лишившись одних чувств, я приобрел новые.
Корень зла в вопросе усмирения в том, что жизнь рядом с усмиренными требует от других воспитывать и возвышать свой дух. Везде, где я бывал, к усмиренным относились с презрением – в особенности, если усмирение было применено к ним в качестве наказания. Усмиренный преступник уже заплатил свою цену и должен очиститься, вернувшись в общество полноценным его членом, но вместо этого подвергается ежедневным унижениям за то, чего даже не помнит. Это подобно тому, как если бы одного близнеца судили за преступления другого на том основании, что у них одно лицо. Что сказать? Дух народов Тедаса по-прежнему ничтожен.
Я встретил в Скайхолде чародейку Фиону. С годами ее злонравие проступает на лице, как скверна. От взгляда на нее у меня горчит во рту, словно я наелся полыни. Тот самый ничтожный дух, куриные мозги между ушами, бесстыжие змеиные глаза. Достойный образец либертарианства.
Перечитываю письмо и вижу, что оно скучно. Если соберешься отвечать – не повторяй моих ошибок. Напиши что-нибудь о том, как складывалась твоя жизнь в эти годы, мне действительно любопытно. Скажу, что ты почти не изменилась. Твоя красота по-прежнему слепит мои глаза, а твое бессмысленное упрямство и недалекие взгляды все так же раздражают.
Л.
Кассандра уперлась локтями в колени, ее руки, сжимающие письмо, безвольно повисли, а глаза продолжали скользить по строчкам, выхватывая из текста письма отдельные фразы. Она знала, что будет думать над ответом все следующие дни в перерывах между сражениями, но так и не соберется написать.
Никогда не была сильна в словесности.
Никогда не была сильна в Люциусе Корине.
~*~
- Отвечая на твой вопрос, Дориан, о том, жалею ли я, - сказал Хоук, вытягивая ноги. – Я верю, что всё к лучшему. В один прекрасный день герой просто встает и выходит в открытую дверь навстречу новым приключениям. Не дожидаясь, пока его возлюбленный народ даст ему под зад коленом.
Солас мрачно усмехнулся этим словам. Бруна заметила, что в присутствии чужака Хоука он снова сделался молчалив, напряжен и подозрителен, как тогда, шесть месяцев назад, когда они повстречались у истоков зарождающейся Инквизиции. Бруне не хватало их разговоров, но не было ни решимости, ни желания вторгаться в его внутренний монолог.
- Думаешь, такое могло произойти? – удивился Дориан. – Я слышал, что народ Киркволла боготворит тебя.
- И что? Боги тоже иногда получают под зад коленом.
Глядя на Дориана, Бруна всегда улыбалась. Он был самым молодым из ее сподвижников, не считая Сэру, и самым неопытным путешественником. Все вокруг вызывало его живейший интерес и провоцировало громогласные жалобы. Он частенько говорил невпопад, шутил неудачно и отлично заполнял паузы в любом разговоре. Даже профессиональный болтун Варрик рядом с ним казался степенным молчуном. Но больше всего он любил читать в одиночестве. Бруна не знала, как одно сочетается с другим, но Дориан был ей по душе.
- Я избавил народ Киркволла от рабства кунари, тирании храмовников и произвола магов, - сказал Хоук. - Сделал этот город по-настоящему свободным. Чего я не предусмотрел, так это того, что, оказавшись предоставлены сами себе, его жители начали роптать. Многие были недовольны.
- Почему?
- Не знаю, - Хоук усмехнулся. – Я не успел ввести новые налоги, если ты об этом. Скорее всего дело в том, что им стало слишком много свободы.
- Ты говоришь, как настоящий тевинтерец! - улыбнулся Дориан.
- Пожалуй, - признал Хоук. – Хорошо, что Фенрис этого не слышит.
- Сиськи Андрасте, ты сам всегда говорил, что свобода – тяжелое бремя, Хоук, - произнес Варрик. - Всякий раз как его упрекали, что он, мол, живет свободной жизнью в отличие от собратьев магов, которые томятся в неволе, он отвечал, что собратья маги могут выйти на улицу в Нижнем городе после заката и пожить его жизнью до рассвета, если повезет.
- Все верно, - Хоук охотно одобрил сам себя. – Правда в том, братишка, что у свободы вкус твоих выбитых зубов, сиплый голос головореза и запах обоссаного матраса.
- Как человек, недавно обретший свободу, вынужден согласиться, - ответил Дориан. – Жителям Киркволла это, очевидно, пришлось не по душе.
- Рано или поздно они пришли бы к моему дому с вилами.
- И что бы ты сделал?
- Убил бы их всех, конечно, - Хоук развел руки в стороны и обезоруживающе улыбнулся. - Я ведь Хоук. Я не могу просто лечь и сдохнуть из-за того, что кучка неблагодарных ублюдков не оценила по достоинству мои дары.
Не говоря ни слова, Солас бесшумно поднялся со своего места и ушел прочь от костра, под каменный свод небольшой пещеры, где они сегодня ночевали. Расстелив на земле волчью шкуру, он лег и отвернулся к стене.
- Эй, давай о чем-нибудь повеселей, - Бруна легонько пнула Хоука сапогом.
- О, сделай так еще, Инквизитор, - взмолился Хоук.
Все посмеялись.
Потом к костру вернулась Кассандра – немного раздраженная, немного взбудораженная, с порозовевшими щеками и блестящими глазами, - и села к всеобщему облегчению рядом с Варриком, отвесив тому пинка, чтоб подвинулся.
Потом Хоук рассказывал что-то еще, и еще, и еще. У Дориана никак не заканчивались вопросы. Варрик помалкивал, изредка вставляя свои замечания, и сделалось ясно, как никогда, что он всего лишь свидетель своих историй, в то время как Хоук – их герой.
Они все еще оставались у костра, потому что слишком устали, чтобы спать, когда Бруна, осторожно поднявшись, ушла в пещеру вслед за Соласом.
Она прилегла рядом и несколько минут смотрела на его костлявую спину под тонкой рубашкой, чувствуя, что он до сих пор не спит, и на душе у него тошно.
- Эй, Солас, - шепотом позвала она. – У меня вопрос. Хоук сказал, что в Тени на него частенько набрасывается гордыня. Это духи мудрости?
Ответа не последовало.
- Я вот почему спрашиваю. В жизни почти любая добродетель может обернуться гордыней, не только мудрость, - продолжала Бруна. – Кто-то считает, что знает все на свете. Кто-то без ума от своих огромных голубых глаз, о которых никто кроме него не ведает. А в Тени?
Молчание длилось так долго, что Бруна, не дождавшись ответа, закинула руку за голову и закрыла глаза, медленно погружаясь в сон.
- В Тени так же, - глухо ответил Солас.
На границе между сном и явью его голос показался Бруне громом небесным. Она вздрогнула и проснулась.
У костра по-прежнему слышался смех, хвастливые речи Хоука и недоверчивое фырканье Кассандры. Бруна вытаращила в полумрак глаза, отгоняя остатки сна и прислушиваясь.
С тех пор, как она получила метку, с ее сном стало что-то не так, но она никому об этом не говорила, потому что не знала, как это описать, а выражаться неопределенно терпеть не могла. Это было гадкое потустороннее чувство. Так бывает, когда ты, перебрав на собственном юбилее, сбегаешь от своих гостей и ложишься на диван в пустой темной комнате. Темнота бешено кружится перед глазами, тебя мутит, а из-за двери слышится шум праздника, но такой далекий, как будто из другого мира. Ты словно умер и наблюдаешь за друзьями и близкими, веселящимися в твоем доме, с того света.
Бруна потерла лицо руками, просыпаясь окончательно.
- Не думаю, что гордыня Хоука – обратная сторона его мудрости, - неспешно продолжил Солас и перевернулся на спину. – Когда я говорил о духах мудрости, то имел в виду себя. Своим присутствием в Тени Хоук искажает каких-то других духов. Впрочем, от этого их жаль не меньше.
- Каких?
- Я мало его знаю, а он не так прост, чтобы судить о нем поспешно, - ответил Солас. – Возможно, Доблесть.
Вспомнив утренний разговор с Хоуком, Бруна решилась спросить.
- Что ты о нем думаешь?
Губы Соласа дрогнули, словно он собирался улыбнуться, но передумал. Потом он замолчал и молчал еще дольше, чем в прошлый раз. Не моргая, он созерцал застывшим взглядом каменные своды пещеры, как будто это было бездонное звездное небо. Его рука покоилась на груди, и нервные пальцы время от времени теребили странный амулет.
Бруне показалось, что он уже забыл ее вопрос, а то и вовсе его не слышал, когда он задумчиво произнес:
- У нас больше общего, чем мне бы хотелось.
~*~
Тетива звенит, стрела пронзает воздух и попадает точно в цель, перебив скелету шею. Голова мертвеца отваливается и падает в лужу.
- К воротам! – кричит Кассандра, перекрывая шум ливня, и машет рукой в сторону главных крествудских ворот. – К воротам!
Она обрушивает удар меча на трухлявые скрипучие кости, и скелет рассыпается.
Инквизиция медленно продвигается к воротам. У ворот – крестьяне, жители Крествуда, которых нужно защитить. Почти все их стрелы летят мимо. Дома за пределами ограды на подступах к деревне пустуют, одна из дверей сорвана с петель. В дверных проемах сиротливо виднеются чьи-то брошенные впопыхах вещи, как печальные обломки кораблекрушения.
Поднявшись на возвышение, с которого удобнее стрелять, Бруна видит большое озеро, в самом центре которого вода вскипает и таинственно светится зеленым. Ладонь покалывает. Это разрыв-утопленник зовет ее из-под воды.
Мертвец неторопливо тащится прямо к ней, волоча за собой свой меч. Мертвец медленный, времени у него хоть отбавляй, и суета битвы совсем его не занимает. Бруна натягивает тетиву, но чья-то стрела сносит скелету голову раньше.
- Приветствую, Инквизитор! – кричит передовая разведчица Хардинг. – Лагерь дальше!
Она машет рукой в сторону небольшого каменистого выступа, за которым разбит передовой лагерь Инквизиции, и где Инквизитор может получить доклад передовой разведки о положении дел в Крествуде. Бруна кивает Хардинг, давая понять, что услышала.
- Хоук, завязывай развлекаться! – подает голос Варрик. – Пора их кончать!
Бруна выпускает в мертвецов еще пару стрел, пока Защитник окидывает взглядом поле боя. Затем, нагнувшись, он говорит что-то Варрику, но Инквизитор не слышит, что именно.
- Уводи людей! – кричит ей Варрик. – Гони их в шею!
Бруна спрыгивает с возвышения и бежит к воротам, размахивая руками, как будто загоняет кур в курятник.
- Уходим! Уходим!
Со стороны озера приближается большая группа скелетов, на первый взгляд – около тридцати штук, и среди них есть лучники. Заученными, унесенными на тот свет движениями они встают на возвышениях, выставляя одну ногу перед другой, вынимают стрелы, натягивают свои луки и целятся. Таращат на мишени пустые глазницы. Бруна видит одного, который, как мим, повторяет эти движения раз за разом, хотя его тетива порвана, а в колчане нет стрел.
- Эй, Дориан, - говорит Хоук, хмурясь при виде наступающих мертвецов. – Дай-ка мне твой посох.
- Что?! Нет!
- Всего на минуту! Будет весело!
- И остаться безоружным?!
- Спрячься вон в том сарае, - нетерпеливо отвечает Хоук. – Я верну!
Поддавшись его обаянию, Дориан со стоном отдает ему свой посох и, оскальзываясь, бежит по лужам в сторону небольшого хозяйственного строения на одном из заброшенных участков. Едва дверь за ним закрывается, в нее с глухим стуком вонзается стрела, пущенная каким-то метким мертвецом. Оперение дрожит, глубоко вошла.
Бруна вместе с крестьянами и остальными спутниками стоит за забором и в широкие щели наблюдает за происходящим.
Держа свой посох в правой руке, а посох Дориана в левой, Хоук бежит навстречу наступающим скелетам, которым не хватает их трухлявых мозгов, чтобы рассредоточиться.
Хоук врывается в их ряды, раскинув руки в стороны. Поочередно провернув оба посоха над головой, он одновременно бьет ими оземь и при ударе падает на колени. Это придает удару силу.
Ночь вокруг него озаряется, как в полдень. По правую руку Защитника бушует буря, кружится ураган, и сверкают молнии, по левую – полыхает пожар, и огненные шары, вспыхнув на высоте в два человеческих роста, падают на землю. Он стоит коленопреклоненный и кажется, что это грешник, на которого обрушился гнев Создателя, или сам Создатель в миг сотворения мира из молний и огня. Небеса вот-вот рухнут на землю, а земная кора треснет в тех местах, куда пришлись его удары.
Бруна не дышит, завороженная зрелищем.
- Надо же, - тихо шепчет Солас ей на ухо, и в его шепоте она слышит гордость, - магия еще жива.
Когда буйство магии заканчивается, наступает тишина. По-прежнему идет дождь, но он словно присмирел от увиденного и шумит теперь едва слышно. Кости поверженных мертвецов печально белеют в грязи. Огромная луна так же бесстрастна. Озеро по-прежнему светится зеленым и вскипает, но берег чист, и следы мертвецов стремительно тают на песке.
Защитник медленно поднимается с колен навстречу людям, выходящим из-за ограды, чтобы приветствовать его. Под загаром он бледен, и бисеринки пота скатываются по его лбу вместе с дождевыми каплями. Защитник покрепче перехватывает оба посоха дрожащими руками и чувствует во рту металлический привкус крови из прокушенной губы, но на его лице торжествует все та же самодовольная улыбка. По-прежнему не побежден и обласкан удачей. По-прежнему окружен любовью спасенного народа.
В завершении битвы из хозяйственной постройки неподалеку доносится возня и звук бьющейся посуды. Спустя мгновение Дориан вываливается наружу, с омерзением отталкивая от себя разваливающийся на ходу скелет. Тевинтерец одержал победу над мерзавцем, затаившемся в сарае, при помощи своего неизменного катара.
Все хохочут.
- Дома за покушение на мою жизнь ему дали бы тысячу плетей! – восклицает Дориан, всплеснув руками. – Им всем дали бы по тысячи плетей!
Его ободряюще хлопают по спине, смеются и шутят, окрыленные победой и скорым, хоть и временным, избавлением.
Бруна хлопает в ладоши вместе со всеми. Она знает, что теперь они нескоро смогут поболтать и посмеяться, как делали это в последние дни. Короткая передышка после битвы за Убежище подошла к концу, и Крествуд ждет.
Победоносно улыбаясь, Защитник возвращает Дориану его посох.
~*~