Оформление одобрено модератором
Название: Точка невозвращения
Автор: Feuille Morte
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: фем!Шепард, Тали, Легион, Гаррус
Жанр: angst, action
Аннотация: шаттл терпит крушение на планете, где всё время идет дождь, и в ожидании «Нормандии» команда налаживает непростые отношения, сражаясь с призраками прошлого.
Предупреждения: пара нецензурных слов (рейтинг за это).
От автора. Проба пера во вселенной ME, поэтому сыровато. Есть почти отредактированный сиквел, потом в планах приквел, и еще сиквел, и еще… И так до тех пор, пока не выйдет третья часть. А потом снова сиквел.
И еще, конечно, трейлер на ютубе.
Увы, мне пришлось раздробить текст на несколько частей из-за ограничения размера записи. В оригинале он монолитен.
Статус: закончен
Начало здесь: Часть I
Продолжение: Часть II
Часть III, окончание
***
Лаборатория была воистину огромной. Разноцветные провода опутывали сотни компьютеров, связывая их в гигантскую сеть, и в тишине слышалось, как они гудят от напряжения, передавая бесчисленные терабайты информации главному процессору. Множество дверей, расположенных по периметру круглого помещения, которым заканчивалась шахта, вели, по всей видимости, в помещения для экспериментов. В центре возвышалось огромное полупрозрачное ядро, где перемешивались потоки цветных жидкостей разной плотности, рисуя причудливые футуристические картины. Гигантские трубы галлонами перекачивали вязкие субстанции, и чувствовалось, что в шаре нарастает давление, вызванное бурными химическими реакциями. Шепард успела заметить, что миллиарды тонких прозрачных нитей тянутся вверх, проникая сквозь стены шахты в землю, но ей так и не удалось понять, как работает эта система и для чего она предназначена.
Навстречу ей вышел Джонатан. За ним шла голубоглазая батарианка, не сводившая с Шепард напряженного взгляда. Оба были безоружны.
Джонатан носил форму Альянса, но карьера его, судя по знакам отличия, оставляла желать лучшего — несмотря на выслугу лет, он не поднялся выше звания старшего лейтенанта. Батарианка же выглядела так, словно недавно покинула гарем богатого шейха. Ее тело, более худощавое, чем у батарианцев-мужчин, даже изящное по человеческим меркам, драпировали складки черного бархата, голову украшал платиновый обруч с драгоценными камнями. Судя по всему, опасности спутница Джонатана не представляла.
Оценив расстановку сил, Шепард вскинула руку и дернула спусковой крючок, целясь бывшему сослуживцу в голову. Джонатан уже перешел ту черту, за которой заканчивалось ее милосердие. Но пистолет, глухо щелкнув, дал осечку.
— Защитные экраны лаборатории поглощают эффект массы, — пояснил Джонатан с легкой, почти приятной усмешкой. — Ты же не считаешь меня дураком.
— Да у тебя просто злодейский ум, — сказала Шепард. — Сражает наповал.
— Значит, ты исполнил свое обещание, человек. Ты привел ее ко мне.
Коммандер не сразу поняла, что этот мелодичный голос принадлежит сообщнице Джонатана. Батарианка, царственно оттеснив его в сторону, проплыла мимо и встала напротив Шепард, распрямляя плечи. Ее спокойные интонации могли бы зачаровывать, но в них сквозила давно взлелеянная ненависть:
— Шепард… Героиня Торфана. Спасительница Терра Новы, — медленно произнесла батарианка. — Огненный бич моего народа.
— Количество твоих титулов растет не по дням, а по часам, — негромко фыркнул Гаррус.
Батарианка не удостоила его даже беглого взгляда.
— Я Хань’да’Рин, первая жена Балака. Я ждала встречи с тобой, Бич-с-небес.
— Полагаю, чтобы пожелать мне приятного путешествия в ад.
— Чтобы смотреть, как ты страдаешь, умирая, — спокойно сказала батарианка. — Как твоя красная кровь утекает капля за каплей в землю умирающей планеты. Во всем твоя вина. Мой сын погиб на Торфане. Мой муж навеки отдален от меня тюрьмой. Не моя рука принесет тебе смерть, но сам дух отмщения.
— Не сомневаюсь. Что тебе наплел этот придурок, — Шепард кивнула в сторону Джонатана, — чтобы заставить сотрудничать с человеком? Каждое агрессивное действие приближает батарианцев к полному краху. Если вы не научитесь сосуществовать с другими народами, то обречете себя на вымирание.
— Ты даже не догадываешься, что за исследования проводились в этой лаборатории? — спросил Джонатан. — Впрочем, откуда тебе знать… У нас с Хань полноправное сотрудничество. Она дала мне деньги — столько, сколько было нужно, чтобы устроить для тебя это маленькое приключение. Я взамен даю оружие, которое возвеличит ее расу.
— Псих, — прокомментировал Гаррус. — Между прочим, в твоего брата на Торфане стреляла не Шепард. Это сделали батарианцы. После того, как едва не уничтожили крупнейшую земную колонию.
— Мы могли отступить! Я всю жизнь служу в армии, я видел не раз, как отступали в неравном бою адмиралы, чтобы сохранить жизни своих людей… В конце концов, мы сдали турианцам чертову Шаньси! Только эта соплячка… бездушная дрянь… Она не могла сдаться! Не могла!
— Есть разница, — сказал Гаррус. — У людей не было шанса победить в Войне первого контакта. А Шепард навсегда положила конец угрозе мирным колониям со стороны батарианцев.
— Колонии падут, — пропела Хань’да’Рин. — Все до единой. Турианцы, азари, волусы, элкоры… Господствующее место в галактике займет единственная достойная возвышения раса.
— Ни одно оружие в мире не способно на такое, — сказала Шепард. — Даже если вы сделаете сотню бомб, использующих эффект массы, никто не даст вам их сбросить на обитаемые миры. Вы ничто против объединенного флота Цитадели.
Батарианка рассмеялась.
— Варвары. Вы так примитивны.
— Наши ученые поднялись гораздо выше, Шепард, — сказал Джонатан. — К сожалению, им не хватило ума довести свой проект до конца… Ты не можешь даже представить, какую смертоносную силу таит этот комплекс, скольких сил мне стоило отыскать и расконсервировать его, возродить к жизни бесценный труд, показывающий всю мощь нашей расы…
— Невелика загадка, — сказала Шепард. Она продиралась сквозь диалог почти вслепую, надеясь, что рыбка не сорвется с крючка раньше, чем она доберется до цели, и на обрывках информации строила шаткую теорию. Эта заброшенная лаборатория оказалась куда важнее, чем думала Элизабет, и теперь она хотела докопаться до сути. — Мы отступаем у Шаньси, человечество обосновывается на Цитадели и встречает другие расы, знакомится с их наследием, не в последнюю очередь — с военной историей. Рахни. Кроганы. Генофаг… Ясно, что уровень инопланетных технологий намного превосходит достижения землян. Альянс нацелен на мирное сотрудничество, а всякая шовинистская шваль, вроде «Цербера» или «Терра Фирмы», не может с этим смириться. Результат — закрытая ячейка ученых под прикрытием больницы разрабатывает биологическое оружие.
Мозаика, состоящая из разрозненных фактов, внезапно сложилась у нее в голове в целостную картину. Всё совпадало. Война первого контакта в свое время действительно послужила всплеску ксенофобии среди землян, а страх всегда порождает насилие и неоправданную жестокость. Вопрос лишь в том, на что эта жестокость направлена.
— Ерунда, — сказал Гаррус. Шепард не могла понять, подыгрывает он ей или нет, но была благодарна за вовремя вставленную реплику. — Если использовать биологическое оружие только на части планет, саларианцы изобретут антидот прежде, чем вы глазом моргнете. Если заражать все обитаемые миры сразу, что требует, кстати, колоссальных ресурсов, это будет геноцид в масштабах галактики, и притом геноцид бессмысленный. Батарианцев мало. Вся инфраструктура развалится, некому станет работать в шахтах, на плантациях…
«А потом придут Жнецы и завершат начатое, — мрачно подумала Шепард. — Всё, Джон, пора или тебе, или батарианке раскалываться. Время выходит». Из полутора часов, отведенных, по ее прикидкам, на эвакуацию, прошел по меньшей мере час. Если Легиону и Тали удалось отключить щиты, они должны быть уже снаружи.
— Биологическое оружие малоэффективно, — сказала батарианка. — Бесполезная трата ресурсов.
— Зато оно приносит крайне болезненную смерть, — произнес Джонатан. — Это не было самоцелью ученых, конечно… Просто побочный эффект, но удивительно уместный, правда? Двадцать четыре часа, проведенные в мучениях. В агонии, которая тебе и не снилась, Шепард. Я хочу, чтобы ты умирала в страданиях гораздо больших, нежели муки тех, кто погиб на Торфане.
Шепард поморщилась, услышав его ненужный пассаж. Батарианка почти выдала необходимую информацию, а одержимый местью недоумок снова всё испортил. Пора было играть ва-банк.
— Что он тебе наплел, Хань’да’Рин, если биологическое оружие тебе не интересно? Что может предложить простой солдат Альянса, из тех, кто стрелял на Торфане в твоего сына? — спросила она, обращаясь к батарианке с самой невинной и сочувствующей улыбкой, на какую была способна. — Технологии протеан? Они были мирной расой исследователей. Гипнотическая пыльца? Наркотики? Неплохо, если тебе нужна армия рабов с интеллектом меньше, чем у зеленого горошка… Антитерраформирование?.. Бред, даже саларианцы признали эту концепцию невозможной.
— Ты скверного мнения о собственном народе, Бич-с-небес, — презрительно сказала батарианка. — Вы слабые. Но не глупые.
Элизабет не отрываясь смотрела в светло-синие глаза собеседницы, зная тяжесть собственного взгляда. Зрачки Хань’да’Рин дрогнули. Она не выдержала напряжения и отвела глаза, потом нервно моргнула, смежив на мгновение обе пары век, и в эту же секунду Шепард метнулась к Джонатану.
Она ударила его рукоятью пистолета в челюсть и повалила на пол, стараясь размозжить череп о каменный пол. Джонатан легко вывернулся, подминая Шепард под себя, чтобы лишить ее возможности сопротивляться, и выбил оружие из ее руки. Без обмундирования она, женщина довольно хрупкого телосложения и небольшого роста, ничего не могла противопоставить солдату в бронированной армейской форме. Ничего, кроме потрясающей гибкости — той самой, которую никак не хотел проверять Аленко, — и кибернетических имплантатов «Цербера». Победы в битвах, где поражение неизбежно, — разве не этим она, в конце концов, славилась?
Шепард рассчитывала на помощь Гарруса, но тому пришлось заняться батарианкой, которая была не так уж безобидна, как показалось на первый взгляд. Увидев краем глаза блеск ритуального меча, возникшего из складок ее черных одежд, Элизабет поняла, что напарник вряд ли в ближайшее время к ней присоединится, и сосредоточилась на рукопашной схватке.
Она била Джонатана жестоко и расчетливо, как недавно хасков на разрушенном Жнеце, и от всей души надеялась, что ему очень, очень больно.
Переплетаясь в тугой комок эмоций и боли, Шепард и Джонатан откатились к ядру. Элизабет собиралась ударить противника в скулу, но, не рассчитав расстояние для размаха, со всей силы попала локтем в трубу. Стекло разлетелось на куски, рассекая ей кожу до мяса. Мутная розовая жидкость выплеснулась на пол, засвистели перекрывающие клапаны. Рёв сирены сотряс лабораторию, и Шепард услышала грохот металла — это автоматическая бронированная дверь закрыла единственный выход из помещения.
— Сука! — взвыл ее противник. — Ты активировала аварийную блокировку!
Шепард не стала отвлекаться и ударила снова, когда потрясение заставило Джонатана ослабить хватку. Провода рядом с ними искрили: жидкость из ядра разъедала их, добираясь до находящихся под напряжением волокон через прорезиненную оболочку. Слева от нее что-то взорвалось с глухим хлопком. Боковым зрением Шепард видела, что Гаррусу почти удалось одержать верх над Хань’да’Рин. Значит, осталось продержаться еще немного — скоро Вакариан поможет ей с Джонатаном, потом они придумают, как отключить систему безопасности, и выберутся из этой дыры…
Шепард отвлеклась лишь на мгновение, но этой секунды Джонатану хватило, чтобы выхватить шприц. Ледяная игла вонзилась ей в плечо, пробивая плотную ткань церберовской формы. Элизабет вскрикнула. Вязкая синяя жидкость медленно проникала под кожу. Кровь зашумела в ушах, и Шепард почувствовала стремительно охватившую ее слабость. Ей показалось, что вместо воздуха она судорожно вдыхает расплавленный свинец, огненными волнами заполняющий легкие. Ее сердце бешено стучало, разгоняя по кровеносным сосудам патогенную сыворотку, в ушах шумело; зрение начало расфокусироваться, и мироздание распадалось на мутные пятна.
И все же из последних сил Шепард ударила снова.
Голос Эшли вдруг возник из глубин ее памяти, как едва слышный шепот:
I cannot rest from travel: I will drink life to the lees… *
Шприц был уже наполовину пуст, когда Джонатан внезапно выпустил его из рук и тяжелым кулем рухнул на пол. Фигура перезаряжавшего винтовку Легиона возвышалась на фоне двери. Рядом с ним стояла Тали. Это было последнее, что Шепард увидела до того, как невидимые языки пламени поднялись внутри ее тела, сжигая дотла всё, что было ею. Она закричала от боли так громко, что, казалось, вздрогнули стены, и закрыла глаза, чувствуя, как слезы обжигают щеки.
And this gray spirit yearning in desire
To follow knowledge like a sinking star,
Beyond the utmost bound of human thought… **
Она никогда не верила ни в Бога, ни в жизнь после смерти. Но если ад существовал, в этот миг он был внутри нее. Кровь закипала, и вихри черного пепла уносили ее в беспросветную темноту, полную тягостных воспоминаний и мучительных видений. Война не прекращалась даже здесь, и миллиарды терновых игл вонзались в ее тело, как раскаленные пули.
Однажды она должна была остановиться. Однажды меч должен вернуться в ножны и заржаветь.
Может быть, сейчас.
Может быть, время пришло.
Пожилая женщина держит на коленях альбом и медленно перелистывает страницы. Ее сухие, потрескавшиеся руки дрожат, а глаза полны слез. Справа на диване расположилась девушка с погонами старшего лейтенанта, слева — молодой светловолосый мужчина, сержант. Оба они служат в армии Альянса. На столе, покрытом крошками от печенья, остывает чай. Пахнет лимоном, яблоками и сладким тестом.
— Тут Ивэну тринадцать, а Джону девять, — говорит женщина. Мальчишки задорно улыбаются ей с фотографии. — Мы еще жили в Огайо. Видите, Ивэн в старой отцовской форме... С детства мечтал пойти в армию, хотя мы всё твердили и твердили, как это опасно. А он хотел защищать свою страну, мой милый мальчик, всегда хотел… А вы, мисс Шепард? Вы тоже всегда хотели стать солдатом?
Девушка впервые за долгое время вдыхает запах яблок, чая, домашней шарлотки.
Она не отвечает.
***
Послав сигнал на «Нормандию», Легион и Тали вернулись на установленное место встречи. Обратная дорога из-за отсутствия перестрелок заняла гораздо меньше времени, и они пришли в регистратуру задолго до конца отведенного срока. Тали занялась захваченным из кабинета главного врача падом, стараясь держаться подальше от гета. Он замер на одном месте и в течение следующих пятнадцати минут ни разу не пошевелился. Тали не знала, что он делает. Экономит энергию? Обрабатывает информацию? Развлекается решением математических задач?
— Время истекло, — сказал он внезапно, нарушая мертвую тишину.
— Почему Шепард так долго нет? — обеспокоенно спросила Тали. — Я надеялась, что она вернется первой!
— Вы собираетесь подчиниться приказу?
Тали нахмурилась.
— Шепард-коммандер приказала нам покинуть госпиталь по истечении определенного срока. Мы спрашиваем, будете ли вы подчиняться, — уточнил Легион. И, задумчиво пошевелив пластинами, пояснил: — Потому что мы не будем.
Тали пришлось бежать изо всех, чтобы поспеть за гетом, перелетая через трупы застреленных батарианцев, отмечавших путь Гарруса и Шепард к моргу. В скафандре включилась предназначенная для критических случаев система стимулирования, наполняя кровь дополнительным кислородом. Это помогло Тали продержаться, не сбавляя скорости, до самого конца шахты, где они уткнулись в прочную бронированную дверь. Легион сорвал металлические панели с защитных клапанов, обнажая настолько запутанный охранный механизм, что у кварианки захватило дух.
Под щитком скрывалась целая галактика, сотворенная человеческими руками. Миллиарды огоньков, крошечных, как звезды, мерцали за переплетенными в тончайшую паутину проводами. Все они находились в постоянном взаимодействии, надежно предотвращая любое вмешательство извне. Один неверный шаг мог активировать взрывные механизмы, которые уничтожили бы всё, что скрывалось за этой дверью.
Тали не имела права на ошибку. Шепард и Гаррус были не просто ее лучшими друзьями. Они были единственными в своем роде… И хотя Легион обрабатывал информацию со скоростью света, Тали не собиралась ему уступать. Ради них. Ради себя.
Экипаж «Нормандии» — той, первой и единственной в своем роде, — был ее семьей.
— Давай быстрее! Ты бесполезнее любой отвертки! — ворчала Тали, переподключая контакты левого дверного клапана. — Я обещала Джеффу вернуть Шепард живой, никакая металлическая штуковина мне не помешает! Шепард мой капитан, мой лучший друг, моя семья… Так что пошевеливайся — или я сверну тебе шею голыми руками!
— Мы работаем на пределе возможностей данной платформы, — сообщил Легион. — Ориентировочное время завершения работ: три минуты, четырнадцать секунд.
Тали снова углубилась в работу. Красные огоньки постепенно сменялись зелеными, и когда все они загорелись, девушка с отчаянной радостью хлопнула рукой по холодному металлу, издавая победный кварианский клич. Через несколько мгновений Легион обернулся к Тали, вскидывая винтовку, и констатировал:
— Ваши показатели: три минуты, двенадцать с половиной секунд.
Она успела на полторы секунды раньше гета.
Дверь поднялась, открывая вид на сильно поврежденную лабораторию. Тут и там вспыхивали снопы пламени. Трещали компьютеры, выдавая фонтаны электрических искр. Тали хватило мимолетного взгляда на омни-инструмент, чтобы понять, на какой частоте работает глушащее поле, защищающее научный комплекс, и двух секунд, чтобы снять его. Блокирующие эффект массы экраны отключились. Мигом позже выстрел «Вдовы» Легиона настиг мужчину, с которым дралась коммандер Шепард. Он повалился на пол. Кровь хлестала из простреленного горла.
Видя, как смертельно бледная Элизабет оседает на пол, Тали бросилась к ней, не замечая, что батарианка, отброшенная взрывом за компьютерный стол, с трудом встала на ноги, готовая метнуть ритуальный клинок. Тали услышала предостерегающий крик Гарруса и, развернувшись влево, увидела блеск наточенного лезвия, прорезающего густой затхлый воздух, но не успела среагировать — тех долей секунды, что ей оставались, было недостаточно даже для того, чтобы испугаться. Всё произошло за считанные мгновения.
Стремительный удар сбил Тали с ног, и она рухнула на холодный камень.
Клинок вошел в открытую грудную клетку Легиона, пробив энергетический блок. Тали услышала лязг железа о железо — новый, незнакомый для нее звук, забытый в эпоху космических перелетов. Раньше она видела мечи только в музеях — они ушли в прошлое, как варварское и жестокое оружие. Сейчас испещренная вытравленными в металле буквами батарианского алфавита рукоять блеснула совсем рядом.
Гету сперва удавалось сохранять равновесие, но потом он покачнулся, теряя энергию. Тали едва успела подхватить его. Первый раз она прикасалась к живому гету, хотя через ее умелые руки прошли сотни нефункционирующих деталей — тех, которые затем стали причиной смерти экипажа «Аларея».
Или нет?
Клинок ли ранил Легиона — или женщина, его метнувшая?
Геты убили ее отца — или его отчаянная глупость? Или небрежность, случайная ошибка?
Или вера в то, что однажды он построит для нее, Тали’Зоры, дом на родной земле?
— Ну почему, Легион? — спросила Тали, пытаясь вытащить плотно засевший в механизме клинок. Вспомнив об отце, она не смогла удержать слезы, и теперь они заливали щиток ее скафандра. — Ты же машина, железка, хуже кофеварки… Ты гет! Геты могут только убивать. Жертвовать жизнью ради кого-то — это слишком для тебя…
— Анализ данных. Статистика. Вы эффективнее, — сказал Легион затихающим, но по-прежнему лишенным эмоций голосом. — Вы важнее. Значение индивидуальных ценностей превышает значение коллективных целей. Жнецы должны быть побеждены. Мы лишь орудие. Вы — нечто большее.
— Ты нужен Шепард! Возьми себя в руки и дотяни до техцентра, бош’тет!
— Наш блок памяти самоуничтожится через девять секунд, — сказал Легион. — Неизбежная необходимость.
Он коснулся рукой ее омни-инструмента и с молниеносной скоростью набрал комбинацию команд, за последовательностью которых Тали не могла уследить.
— Спасибо, Тали’Зора, — произнес он, и Тали увидела, как перегорают, переливаясь голубым пламенем, тонкие нити внутри его грудной клетки — единственное, что связывало с жизнью существо, которое, по сути, никогда и не было живым.
Сотни раз Тали видела, как умирают геты — наследие и детище ее народа.
Но впервые, сжимая в руках легкую металлическую оболочку одного из них, она плакала, не в силах остановить слезы.
***
Залитый бледным светом многочисленных приборов медотсек в этот ночной час был как никогда заполнен посетителями.
— Шок. Выборочный паралич элементов нервной системы. Деградация тканей. Постепенная мутация клеток. Негативно воздействует на психику. Грубо. Жестоко. — Мордин расхаживал туда-сюда по санчасти, заставляя присутствующих расступаться, и, с осуждением качая головой, поминутно бросал тревожные взгляды на испещренные графиками и диаграммами голографические табло. — Изобретательно. Долго не воспринимал землян как ученых. Был неправ. Представляют опасность. Угроза для всей галактики. Ликвидирована, но надолго ли?.. Маловероятно.
— А я вам говорила.
Шепард присела на краешек койки и провела рукой по лицу, ощупывая свежие шрамы. Ее голос звучал измученно и хрипло, но в нем звенели привычные для команды металлические нотки. Все обернулись к ней, чувствуя неожиданное облегчение.
— Шепард! — изумленно воскликнул Мордин. — Вы очнулись. Поразительно!..
— Я вам говорила, — повторила она, обводя команду тяжелым взглядом, который заставил вздрогнуть каждого, даже безразличную ко всему Джек. — Вот почему вы меня никогда не убедите в том, что генофаг был необходим. Не бейте, если не готовы получить сдачи.
— Обеспокоен вашим состоянием. Скорость регенерации удивительна. Однако не могу не возразить. Генофаг — ограничение рождаемости кроганов. Не землян. Разработка биологического оружия — не необходимость. Действиям ваших ученых нет оправданий.
— Превентивный удар, профессор. Сначала вы позволяете себе одну — всего одну! — несправедливость во имя добра. Потом рождается страх. Страх порождает гонку вооружений, гонка вооружений — холодную войну, и вот уже мои соотечественники изобретают технологию антитерраформирования, способную уничтожать целые планеты. Одна несправедливость всегда будет наказана во сто крат большей. Благими намерениями выстлана дорога в ад — так у нас говорят.
Никто не проронил ни слова.
— Спросите меня, док: если начнется межгалактическая война, какая раса ее выиграет? Турианцы с их огромным флотом? Азари, гении биотики?.. Ученые-саларианцы? Нет. Войну всегда выигрывает тот, чья ненависть оказывается сильнее. А я ни в одном народе не видела столько ненависти, и боли, и ярости, сколько в собственном. Вся земная история — пример того, как без колебаний уничтожали друг друга целые народы. Дайте нам хотя бы крошечный повод — мы уничтожим и других.
— Вы считаете, коммандер, что именно это и есть главная особенность нашей расы? — спросил Джейкоб. — Уничтожать из ненависти… Всё? Вы не видите больше ничего?
— А ты думаешь, я собираюсь уничтожить Жнецов по большой любви? — спросила она, склонив голову набок. — И «Цербер», конечно, собирается превратить всех инопланетян в рабов исключительно полюбовно.
— Советую вам следить за словами, Шепард, — холодно сказала Миранда. — «Цербер» никогда не…
— «Цербер» финансировал эти исследования, Лоусон!
— Не совсем так, — вмешался Мордин. — Основной инвестор — «Терра Фирма». Небольшая доля — мелкие политические партии и религиозные организации. Роль частных лиц незначительна. Вклад «Цербера» — приблизительно девять процентов. СУЗИ отследила денежные переводы госпиталя. Отсеяла ненужное. Сделала выводы. Умница.
— Спасибо, профессор, — откликнулась СУЗИ, вспыхивая в углу голубым шаром. — Это верно, Шепард. Разработка биологического оружия на Иару — результат совместной работы нескольких предприятий, которые полагают себя блюстителями человеческих интересов. Технология антитерраформирования была, вероятно, разработана случайно в ходе неофициальных экспериментов по деградации тканей, носивших кодовое название «Осирис». В результате саботажа, организованного неизвестными лицами, деятельность лаборатории прекратилась. Большинство документов «Осириса» уничтожено, научные лидеры проекта были убиты или бесследно исчезли. Осталось лишь ограниченное количество патогенной сыворотки. Впитываясь в почву, она вызвала необратимые изменения во внешней среде Иару, которые приведут к полному исчезновению жизни на планете в последующие семь лет. Намеренное использование сыворотки в большем объеме, по прогнозам профессора Солуса, способно сделать обитаемый мир непригодным для жизни в течение нескольких недель. В доступных мне архивах «Цербера» отсылки к данному эксперименту не встречаются. Полагаю, «Терра Фирма» под угрозой раскрытия также предпочла избавиться от доказательств, подтверждающих ее причастность к проекту, нарушающему важные положения конвенции Совета. На сегодняшний день разработки закрыты. Если они и были перенесены в иное место, его координаты мне неизвестны.
— Хорошая работа, СУЗИ, — сказала Шепард. — А теперь заряжай пушки. Не стоит ждать семь лет. Пусть этот комплекс поскорее разлетится в щепки. Нельзя, чтобы эта информация попала в не те руки. У нас и так достаточно проблем…
— Вы не хотите оставить себе оружие, способное уничтожать целые миры, коммандер? — спросила Самара. — В таком случае вы, вероятно, лучше, нежели я о вас думала.
— Интересно, почему вы думали, что я чудовище. Наверное, в страшных снах я снюсь вам в черном скафандре императрицы галактики, натужно дыша через шлем…
— Рад, что вам лучше, коммандер. Вы шутите — это добрый знак, — сказал Мордин. — Показатели стабилизируются Теперь рекомендую покой. Имплантаты «Цербера» абсорбировали большую часть инородных химических веществ, однако в ближайшие сутки вы можете испытывать слабость. Головокружения. Спазмы.
— А почему меня лечите вы, Мордин? Вас понизили в должности? Где доктор Чаквас?
Вместо него, прервав тягостное молчание, ответила СУЗИ:
— Система «свой — чужой» оказалась заражена вирусом, нарушившим работу систем «Нормандии». Во время вашего отсутствия на судно напали Коллекционеры и забрали всех членов экипажа, за исключением мистера Моро.
Шепард выругалась и едва не проломила кулаком стену.
— От своего имени я хочу выразить мистеру Моро признательность за выдержку и отвагу, благодаря которым удалось сохранить корабль, — добавила СУЗИ. — У вашего вида много положительных качеств, Шепард, хотя в ходе недавней беседы вы не сочли необходимым о них упомянуть.
— У каждого поступка есть своя цена, СУЗИ, — сказала Шепард. — И когда тебе нужно получить плату, положительные качества редко бывают эффективны.
Мордин вгляделся в показания диаграмм и, тяжело вздохнув, выключил медицинские приборы. Он подошел к сидящей на койке Шепард и положил руку ей на плечо, хотя знал, что коммандер плохо переносит нарушения ее личного пространства. К удивлению профессора, на сей раз Шепард не отодвинулась и не шарахнулась в сторону.
— Коммандер, понимаю — настали трудные времена, — сказал Мордин мягко. — Огромная ответственность. Будущее неопределенно. Но сейчас вам необходим покой. В противном случае возможны осложнения. Ваша нервная система пострадала больше, чем вы думаете.
Шепард перевела дыхание и кивнула, соглашаясь.
— Ладно, вы правы. Мне нужно успокоиться и поспать. Только скажите, почему я не вижу Тали. Она жива?
— Удостоверившись, что ты в порядке, Тали сразу спустилась в лабораторию Мордина, — сказал Гаррус. — Батарианка угодила мечом прямиком в центральный процессор Легиона. Его блок памяти самоуничтожился меньше чем через минуту… Мы забрали тело на «Нормандию». Тали взялась за починку, но сомневаюсь, что можно что-то сделать.
— Кто-то тут ставит под сомнение мои инженерные навыки? — спросила со смехом Тали, заходя в медотсек. — Значит, я вовремя. Гаррус, ты всегда был таким недоверчивым… На свете нет ничего, что не смогла бы починить добросовестная кварианка, я же говорила. Ох, Шепард! Рада видеть, что вы в порядке.
Гет молча шел за Тали следом, и все привычно расступились, стараясь держаться от него на расстоянии.
— Ты не перестаешь меня удивлять. Но как, Тали? Уничтоженный процессор, разрушенный блок памяти… Я думала, невозможно восстановить гета с такими повреждениями.
— Тали’Зора — Создательница, — сказал Легион. — Генетическая память позволила ей выработать единственно верное решение. Перед самоуничтожением мы переписали наши программы и базы данных на ее компьютер. Тали’Зора восстановила механизмы и вернула матрицу нашей личности в надлежащее место. Мы благодарны. Хотя выживание, — уточнил он, — не было нашей целью.
— А что было? — спросила Шепард.
— Понимание, — коротко ответил гет.
Подумав несколько секунд, он добавил:
— Как и органическое тело, наша синтетическая оболочка смертна. Она может быть восстановлена либо заменена на равноценную, в то время как совокупность наших программ уникальна. Факт очевиден, но существенен.
— Это очень интересно, — сказал Мордин. — Но вынужден напомнить — покой. Отдых. Оставим философские дискуссии на другой день. Шепард нужно снять напряжение. Прошу остальных покинуть медицинскую часть. Сожалею, но это необходимо.
— Я не останусь ночевать в лазарете, — не терпящим возражений тоном отрезала Шепард, вставая с постели. — Чтобы каждая мелочь напоминала, что мой экипаж в лапах каких-то вшивых насекомых? Сами тут спите, профессор… Да, жду всех на брифинг через шесть часов. Мы летим к «Омеге-4». Передайте Джокеру, что завтра будет веселый денёк.
Закончив, Шепард быстрым шагом покинула медчасть, сохраняя на лице выражение мрачной решимости, которое не покидало ее с тех пор, как СУЗИ сообщила печальные новости. Все смотрели коммандеру вслед, не шелохнувшись. Их последняя миссия внезапно стала пугающе реальной. И хотя они были готовы, и готовы давно, кто захочет сделать шаг в разверзающуюся бездну, на поле последнего боя — или первого в череде многих изнуряющих боев?
Только Шепард, казалось, грядущее совсем не пугало.
Она твердо шла вперед — и ни разу не оглянулась.
Мордин печально развел руками:
— Нет сил возражать. Невероятная женщина.
— Удивительно, — сказала Самара задумчиво, обращаясь скорее к себе, чем к другим. — Жизнь нередко доказывала мне, что даже хорошие люди могут обладать насквозь прогнившей душой. Но впервые я вижу, чтобы под оболочкой огромной ненависти, огромной темноты, огромного одиночества сохранялся такой ослепительно яркий свет…
— Философия, — сказал Мордин. — Еще одна интересная тема для дискуссии. Не этично обсуждать капитана? Наверняка. Да, забыл! Упущение с моей стороны. Состояние Шепард нестабильно. Лучше проводить до каюты. Гаррус, вы кажитесь мне подходящей кандидатурой.
— Интересно, почему это… — буркнул турианец недовольно, послушно направляясь к выходу. — Ладно. Вы правы. Доброй ночи. Пойду присмотрю за ней.
— Кстати. Вы проверяете свою электронную почту? — спросил Мордин, обращаясь уже к его спине. Гаррус трижды проклял старого интригана с его неуместными вопросами. — Рекомендую. Интересные сведения. Важные замечания. Полезные изображения…
— Наверное, новые схемы калибровки, — усмехнулась Миранда. — Почему вы мне ничего не присылаете, профессор? Я, в отличие от Гарруса, читаю почту трижды в день.
Ответа Мордина Гаррус уже не расслышал.
Он нагнал Шепард неподалеку от лифта, и очень вовремя. Согнувшись пополам, она тяжело дышала, судорожно сжимая плечо в том месте, куда вошла игла. Ночное освещение «Нормандии» отбрасывало причудливые тени на ее изможденное лицо.
Гаррус приобнял Шепард за плечи, удивляясь тому, насколько беззащитной и хрупкой кажется человеческая фигура в опустевшем коридоре корабля, и осторожно разжал ее пальцы, поглаживая узкую мягкую ладонь. Женщина сквозь зубы взвыла от боли и обессилено повисла на его руке. Гаррус довел ее до лифта, нажал кнопку. Кабина медленно поползла на первую палубу.
Приступ скоро прошел, Шепард стало лучше, и боль отпустила ее. Она выпрямилась, но продолжала смотреть прямо перед собой и не проронила ни слова. Слышалось только едва ощутимое гудение «Нормандии», сквозь пространство несущейся к ретранслятору.
И только когда на последней палубе Гаррус шагнул следом, Шепард наградила его долгим ледяным взглядом.
— Свободен, Вакариан.
Это был обычный приказ капитана рядовому, но в переводе с армейского он чаще всего означал грубую форму выражения «пошел вон». Так старшие офицеры посылали к черту надоевших подчиненных — тонко замаскированная издевка тех, кто имеет власть, над теми, у кого ее нет.
— Опять собираешься спрятаться в свою раковину, — сказал он, хватая ее за руку. — Ну вот скажи на милость, чем ты там занимаешься часами напролет? Экипаж уже делает ставки. Чамберс считает, что ты вышиваешь крестиком, Джек поставила две сотни на то, что твоя каюта завалена коллекцией порно… Какой ты становишься, когда закрывается эта дверь? Я когда-нибудь это узнаю? Когда-нибудь увижу тебя настоящую?
— Сомневаюсь, — сказала она.
Гаррус не успел опомниться, как ее рука исчезла из его руки. Как будто он пытался достать с неба звезду, или усмирить разъяренного крогана, или поймать комету за хвост… Его пальцы сжали холодную пустоту. Дверь закрылась; он остался один, но не мог заставить себя уйти.
Сквозь стену Гаррус услышал, как Шепард взяла несколько нот на неведомом ему инструменте. Ноты слились в музыку; музыка нежной дрожью отозвалась в гигантском теле «Нормандии»… Клавиши тихо и ровно звенели, как капли дождя — бесконечный ливень умирающей Иару.
— Шепард, открой чертову дверь, — крикнул Гаррус, не выдержав, и саданул кулаком по створкам. — Ты не можешь сидеть там после всего, что мне наговорила, Шепард! Не смей притворяться, что тебе не страшно одной! Не смей, слышишь?
***
— До экзаменов осталось всего несколько недель, помнишь? — сказала мать, обнимая ее. Еще один листок яблони, кружась, упал на черную крышку фортепиано. — Наверное, я больше тебя нервничаю. Ты такая спокойная, совсем не переживаешь! Мисс Эпл говорит, что ты обязательно справишься. Они берут только лучших из лучших, но ты — самая-самая… Господи, как я горжусь тобой!.. У меня душа будто замирает, когда ты играешь. Всё лучшее во мне просыпается… Папа говорит, что я много выдумываю, загадываю на будущее, но эта твоя музыка… Она обязательно покорит весь мир. Мне так хочется в это верить… А что ты, Лиз? Какой ты видишь себя через десять, может быть, пятнадцать лет?
Она пробежалась пальцами по клавишам, играя отрывок из «Лунной сонаты».
Она не знала.
Но, так или иначе, будущее ее не пугало.
КОНЕЦ
Примечания
* Покой не для меня; я осушу / До капли чашу странствий…
А. Теннисон, «Улисс» в переводе Григория Кружкова. Это стихотворение в Mass Effect цитирует Эшли Уильямс.
** Когда душа изныла от желанья
Умчать вслед за падучею звездой
Туда, за грань изведанного мира…
То же.
Улисс в «Божественной комедии» Данте находится на девятом, последнем, кругу ада — за то, что пересек границы «изведанного мира», которые люди пересекать не должны. Поля Иару (Иалу) — аналог рая в древнеегипетской мифологии.