...in the sky...
Название: The Razor's Edge: Реквием
Оригинальное название: The Razor's Edge: Requiem
Автор: Tairis Deamhan
Переводчик: diriGible
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/7952484/1/Razor-s-Edge-Req...
Разрешение на перевод: получено
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи: (м)Шепард/Тали'Зора, команда Нормандии, все остальные
Жанр: Sci-Fi, Adventure/Action
Размер: макси
Аннотация: У Джона Шепарда осталась одна единственная правда. Цикл должен быть разорван любой ценой. И цена эта может оказаться больше, чем кто-либо в состоянии заплатить, но зато наградой станет свобода и - будущее. Для тех, кто ему дорог, и для всей жизни в галактике.
Статус: закончен
Статус перевода: в работе
Главы 1-10.Главы 1-10
Глава 11.Глава 11
Глава 12.Глава 12
Глава 13.Глава 13
Глава 14. Часть 1Глава 14. Часть 1
Глава 14. Часть 2Глава 14. Часть 2
Глава 15. Часть 1Глава 15. Часть 1
Глава 15. Часть 2Глава 15. Часть 2
Глава 16.Глава 16.
Глава 17. Часть 1Глава 17. Часть 1
Глава 17. Часть 2Глава 17. Часть 2
Глава 18. Глава 18. Стоит того, чтобы бороться
Мы опасались, что ты не очнешься, Поющий-о-Завершении.
Шепард медленно сел. В голове вспыхнула боль, и его захлестнула волна дурноты. Падая назад, он почувствовал, как его поддерживает под спину что-то прохладное и гладкое, и догадался, что это сама королева рахни. Он застонал и попробовал произнести что-нибудь, голос был слабым и хриплым:
- Я и сам не думал, что очнусь. Мне казалось, что я хочу спать, а потом… потом я услышал песню. И чем дольше я ее слушал, тем больше вспоминал. Все, что я совершил. И данные мной обещания.
Светящиеся глаза качнулись, будто кивнули; это было похоже на имитацию человеческого жеста и наводило на мысль, а не достала ли королева этот жест из его сознания.
В твоем разуме слишком много нестройных песен. Слишком много боли. Мы пели тебе, как пели бы нашим только вылупившимся детям, песни-воспоминания, чтобы осветить тьму.
- Спасибо, - искренне поблагодарил он.
Некоторое время Шепард просто сидел в темноте и пытался собраться с мыслями, обдумывая свое положение. В голове гудело, но ощущение было совсем не то, к которому он стал уже привыкать за последние дни. Непрекращающееся давление под веками сменилось монотонной пульсацией в черепе, которое сильно походило на биение сердца. С трудом подняв руку, он потрогал затылок и понял, что броня отсутствует, или, во всяком случае, большая ее часть. От пояса и выше остались только изорванные лохмотья термокостюма.
- Что произошло? – спросил он. – Последнее, что я помню…
В мозгу вспыхнуло воспоминание. Оглушительный рев охваченных огнем модифицированных рахни. Взрыв, сбивающий его с ног. И ощущение невесомости. Даже чувство мира и покоя оттого, что вот, наконец, он освободился.
Песня-воспоминание верна. Ты упал, и мы услышали твою песню. Ты пел много мелодий. Гнев. Вызов. Отчаяние. Страх. Ты стремился закончить свою песню, чтобы не подчиниться воле разрушителей с темными песнями.
- Да, - он осторожно кивнул. – Я видел, что случилось с теми, кого изменили Жнецы. Я… я не мог позволить им сделать это со мной. Если уж стоит выбор – прожить подольше и превратиться в монстра или умереть прямо здесь… пусть лучше в моей смерти будет какой-то смысл.
Да, мы слышали все эти мелодии. Но твой скрытый напев также пел о воле и силе. Мы не могли дать твоей песне умолкнуть. Мы поймали тебя и унесли сюда, в глубину и безопасность. Мы пели тебе, но именно твоя воля вернула тебя в этот мир. Наша песня только указывала путь.
- А ведь твоя песня… она что-то сделала со мной? Я не слышу голосов. Этого шепота.
Злобно-желтых мелодий?
- Да. Злобно-желтых мелодий.
Мелодия королевы в его сознании окрасилась нотами сожаления.
Их прогнала прочь наша песня, но мы можем оградить тебя от их нестройных песен, только пока касаемся твоего разума. Если бы мы попытались смешать твой скрытый напев с нашим, как мы это делаем с нашими детьми, это бы разрушило тебя. Наши разумы слишком сильно отличаются.
Он вздохнул и закрыл лицо руками, не обращая внимания на покрывающую их грязь и сажу.
- Мой разум напомнил мне о данных мной обещаниях. Но я не могу их выполнить… никак не могу, если это означает, что в тот же миг, как мы разделимся, я попаду под влияние этих голосов.
Твоя песня – это песня того, кто не сдается. Даже когда она почти умолкала, ты все еще пытался бороться, Поющий-о-Завершении.
- Я даже не знаю, что это значит… Поющий-о-Завершении? Может, то, что я пытаюсь довести до конца? Закончить все это? – расстроено проворчал Шепард. – Я целые месяцы боролся с тварями, живущими в моей голове. Не удивлюсь, если я просто сошел с ума. Понадобилось потерять все, чтобы понять, что случилось с моим сознанием.
Все должно завершаться, так мы пели Певцу-Преданность. Некоторое - по случайному стечению обстоятельств. Другое – неизбежное, завершается только по прошествии времени. Циклы поведения, развития, инстинкта. Но существуют те, чья воля влияет на скрытую мелодию вселенной. Те, кто силой своей воли могут изменить предначертанную судьбу вещей.
Королева шевельнулась в темноте, и ее бронированная конечность мягко отпустила Шепарда. Королева повернулась и внимательно посмотрела на него своими светящимися синими глазами. Эти глаза и эта ее песня, казалось, с каждой минутой проникали в него все глубже и глубже.
Ты - Поющий-о-Завершении. Твоя песня с тех пор, как ты вылупился, была песней решительности и борьбы, ты рожден от королевы-воительницы и потомственного воина, который пал в неравном бою. Внутри тебя горит песня-память того же вызова.
- И что же теперь мне делать с этими «завершениями»?
С завершениями приходят перемены. Сделанный тобой выбор может разрушать долго сплетаемый узор. Ты стремишься петь песню жизни, но защищаешь свой улей. Ты выступаешь против притеснения народа Певца-Преданность и пытаешься завершить цикл ненависти между ее расой и певцами с холодными песнями, которых они создали. Твоя связь с Певцом-Верность сильнее, чем связи родства и крови, несмотря на войну, случившуюся между вашими расами. И когда разрушители с темными песнями потребовали от тебя повиновения, в твоей песне только громче зазвучал вызов. Ты способен завершить все и дать расцвести новым узорам, не отягощенным оковами прошлого.
Первым побуждением Шепарда было сказать королеве, что она ошибается. Он был солдат. Снайпер, убийца. Разбитый инструмент, который давно стал ненужным. И все-таки, посмотрев в горящие глаза рахни, он не смог ничего ей возразить. За ее мелодичными фразами слышалась непоколебимая вера. И это говорило ему не только о том, во что верила она, но и о том, что было необходимо. Он глубоко вздохнул.
- Такому званию очень трудно соответствовать.
Ты должен победить яд в собственной песне, прежде чем сможешь встать против тех, кто хочет продолжать цикл.
- Я не знаю, как.
Ты должен слушать. И ты должен бороться.
Шепард улыбнулся, и пересохшие губы потрескались, но он игнорировал боль, которая пронзала каждую мышцу его тела.
- Бороться – это я умею.
_______________________________________
Гаррус изо всех сил постарался не сбежать, когда Тали проследовала за ним в воздушный шлюз. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось убедить Касуми в том, что ему нужно отправиться на встречу с Советом одному, да еще с минимальным количеством аргументов. Это заставило его инстинкты копа немедленно насторожиться, но в свете последних нескольких дней он решил, что будет лучше не пороть горячку. Вместо того чтобы идти с ним, воровка решила помочь Джек пристроить студентов где-нибудь на Цитадели.
С каждой минутой тишина, казалось, ощутимо нарастала. Тали переступала с ноги на ногу, но молчала. Наконец, он не выдержал и повернулся к ней лицом.
- Тали, здесь нет никаких микрофонов… так что просто скажи. Я пойму, - тихо сказал он и протянул руки ладонями вверх. – Ударь меня. Накричи на меня. Я не стану тебя останавливать. Духи свидетели, я этого заслуживаю.
Как и ожидалось, кварианка дернулась вперед, но вспышки гнева, которой ожидал Гаррус, не последовало. Вместо этого она неожиданно обхватила его руками за талию и прижалась визором к его бронированной груди. Он почувствовал, как она дрожит, и взял ее за плечи. Простое объятие было, возможно, единственным жестом, который понимался всеми расами без перевода.
- Большой синий бош’тет.
Он изогнул жвалы, печально улыбнувшись поверх ее головы.
- Это точно… Проклятье, Тали, прости. Но я не мог позволить тебе пойти за ним. Он не хотел бы этого.
- Ка… Касуми сказала то же самое, - выдавила она. – Я всю ночь пыталась тебя ненавидеть. А потом ненавидела Шепарда. А потом ненавидела себя за то, что не увидела. Если бы я только поняла… я могла бы… могла…
- Не надо, - оборвал Гаррус, не дав ей договорить. – Я тоже умею ненавидеть себя. Когда тебя начинают одолевать безумные мысли, когда это выгрызает тебя изнутри; в конце концов, ты уже не можешь думать ни о чем другом, и если только поддашься, эта ненависть заполонит все вокруг.
- Сидонис?
Он кивнул, крепко обнял кварианку, потом взял ее за плечи и отстранил от себя.
- Шепард удержал меня от принятия решения, о котором я бы пожалел. Считай это голосом опыта… и не повторяй подобных ошибок.
- Я не знаю, что еще делать. Так не должно было случиться, - сказала Тали, глядя в сторону, ее голос звучал глухо. – Я просто сидела в его каюте и смотрела на все, что он оставил. Но там так мало вещей… какая-то одежда, модели кораблей. Планшет. Он делал так много. Кажется, что должно было быть больше.
- По-моему, его никогда особо не заботили вещи.
Он мягко сжал ее плечи.
- Я не могу сказать, что тебе делать, Тали. Но я сдержу свое обещание и закончу миссию Шепарда. А она включает, в том числе, и возвращение твоему народу родного дома.
Тали резко подняла голову.
- Гаррус…
- Раз уж политики устранились, я собираюсь потребовать, чтобы Совет предоставил нам ресурсы, необходимые Легиону для того, чтобы его план сработал, - твердо заявил он.
- Мы же оба знаем, что Совету всегда было плевать на мой народ. Шепард… Джон был единственным, кто хотел помочь. И помогал не только мне. Всякий раз, когда он видел, что кто-то дурно обращается с кварианцем, он обязательно вмешивался. И прекращал это. Я не жду чего-то подобного от тебя.
Турианец недовольно сдвинул налобные пластины. Он узнал эту интонацию в ее голосе. Так мог говорить тот, кто опустил руки. Такую же интонацию он часто слышал во время своей работы в СБЦ: от пьяных посетителей, которых выводил из баров после того, как они всю долгую ночь заливали свое горе; и от жертв самых страшных преступлений, совершенных на Цитадели, свидетелем которых он был. И очень много раз он видел тех же самых людей снова, когда медицинская бригада вызывала его на место самоубийства.
Да будь он проклят, если позволит Тали пойти этим путем. Насколько это его касалось, он был теперь за нее в ответе. Шепард любил ее. С Шепардом они вместе проливали кровь на поле боя. Друзья и братья, по признанью самого Шепарда. А следовательно, по логике самого Гарруса, Тали становилась таким же членом семьи, как его собственная сестра Солана. Гаррус крепко схватил женщину за плечи и встряхнул.
- А ну-ка хватит.
- Чего хватит? – раздраженно бросила она. – Не надо меня обманывать, Гаррус…
- Никто тебя не обманывает. Это произойдет. И ты мне должна помочь.
Гаррус протянул руку и ударил по кнопке открывания шлюза. Цикл был уже давно закончен. Бесцеремонно развернув кварианку к себе спиной, он вытолкал ее из шлюза в доки.
- Эй… я вообще-то хотела остаться на корабле, - запротестовала Тали.
- Если ты останешься, то будешь просто сидеть в одиночестве и думать о том, что ты могла или должна была сделать, чтобы что-то изменить. Вот только, сколько бы ты не прокручивала это в своей голове, легче от этого не станет, а просто будет тебя затягивать все сильнее и сильнее, пока это не станет единственным, о чем ты сможешь думать. Ты пойдешь со мной на встречу с Советом. Пусть посмотрят на тех, кто был с ним с самого начала.
Как он и ожидал, Тали стала упираться, вывернулась из его рук и попятилась в сторону Нормандии, нащупывая панель управления дверью.
- Я не могу, Гаррус… я просто… я не могу.
- Ты пойдешь, - твердо повторил он. – Это приказ твоего капитана.
Реакция последовала незамедлительно. Она бросилась на него, серебристые глаза под визором засверкали, а он тщательно старался сохранять на лице невозмутимое выражение. Он знал, что говорить такое все равно, что колоть иголками свежую рану, и сожалел о каждом слове, но нельзя было позволить Тали снова погружаться в себя. Он боялся, что если она это сделает, то может уже никогда не вернуться.
- Ты не смеешь!
- Не смею – что? – Гаррус сделал шаг вперед и скрестил руки на груди. – Шепард передал мне командование. Значит, я теперь старший офицер на Нормандии. Твой капитан.
Тали сжала руки в кулаки.
- Перестань так говорить!
- Теперь я - твой командующий офицер. За последние три года я узнал кое-что о кварианцах, Тали. Если ты служишь на корабле, слово капитана – закон. Даже для адмирала. Итак, какие приказы у тебя есть, чтобы отменить мой? – потребовал он.
- У меня… да потому что… ты не… не мой хэш’ла… - запинаясь выговорила она, и ее голос снова предательски задрожал.
- Нет, но теперь я - твой хэш’алан.
Одного слова из ее родного языка, произнесенного губами турианца, оказалось достаточно, чтобы рывком вернуть ее в настоящее. Гаррус мягко улыбнулся и пожал плечами.
- Что? А ты думала, за все это время я ни разу не поинтересуюсь, что это слово означает? Уж Аэтита постаралась, чтобы я услышал его там, на Иллиуме. Я же столько лет был детективом, а любопытство – это и есть часть работы с описаниями, - объяснил он и положил руку на руку Тали. – Я не могу стать им, Тали. Но я могу попробовать сделать то, чего он бы хотел. Это лучшее, что мы все можем сделать. А как ты думаешь, хотел бы он, чтобы ты сидела в одиночестве? Чтобы ты сдалась?
Снова молчание, потом Тали, наконец, вздохнула и покачала головой.
- Нет.
- Тогда помоги мне закончить то, что он начал. Не позволяй им победить, - горячо попросил Гаррус. – Может, вещи и не имели значения для Шепарда, но люди имели. Твой народ. Ты.
Тали подняла голову. Ее голос был все еще надтреснутым, но она выпрямилась и, встретившись с ним глазами, кивнула.
- Как мы это сделаем?
- А как иначе? Будем за это драться.
_______________________________________
- Прежде чем мы приступим, у меня есть вопрос, - сказал Шепард.
Теперь, когда он полностью очнулся, Певец-Надежда провела его в другую смежную пещеру. Спектр даже не представлял себе, насколько глубоко внизу они находились, но подозревал, что все-таки глубоко, потому что быстро продрог от сырости. Передвигаться по неровному полу в почти полной темноте было нелегко, но вскоре им стало попадаться больше светящейся плесени, которую он уже видел раньше. Пещера, в которую они пришли, была не слишком хорошо освещена, но этого бледного свет было для него все же достаточно, чтобы оглядеться.
Что ты желаешь знать?
Он вытянул руки и указал на себя:
- Где, черт возьми, моя броня?
Ментальная песня королевы в его сознании окрасилась в яркие цвета: вспышка голубого и зеленого – и он понял, что это было смешно.
Твой наружный панцирь был поврежден огнем и кусками шрапнели. Мы удалили верхнюю часть. Наши солдаты расплавили поврежденные пластины.
- Я даже не хочу спрашивать, как, - буркнул он, присаживаясь на ближайший камень. – Хорошо хоть штаны были на мне, когда я очнулся.
Мы поем песни-извинения, но нам не удалось сохранить другие твои инструменты.
Проследив за жестом рахни, указывающей на него самого, Шепард перевел взгляд вниз и увидел, что пистолет все еще у него на бедре. В следующий раз, когда кто-нибудь станет отпускать замечания насчет того, как старомодно носить полимерную кобуру в эпоху магнитных держателей, у него без сомнения найдется железный контраргумент. Он опустил руку вниз и провел большим пальцем по рукояти, ощупывая каждую зарубку. Это напомнило ему о том, как далеко он зашел, и как далеко ему еще идти.
- Сейчас это не имеет значения, я просто рад, что самый важный инструмент остался при мне, - сказал он. – А теперь мне нужно знать, как мы намерены это сделать. Ты сказала, что не можешь… ну… прикасаться к моему разу так же, как к другим рахни.
Мы не можем. Даже если удастся изгнать злобно-желтые мелодии, ты не останешься таким, каким был. Твоя песня очень сильная и позволит тебе выжить, но она навсегда станет частью нас. Ты станешь рахни.
- Да, как бы я ни был благодарен за все… я предпочел бы не присоединяться к разуму улья. Не обижайся, но сама идея, что все будут слышать, о чем я думаю, и наоборот, кажется немного странной.
Это можно понять. Мы находим индивидуальные разумы других рас такими же странными. Когда мы впервые услышали песни ученых на замороженной планете, мы не могли понять, как в одном месте может существовать так много песен с такими разными мелодиями. У нашего вида так много разных песен вызвали бы хаос.
- У нас это тоже вызывает хаос, но тут дело вкуса. А вообще, если бы я не знал наверняка, я бы подумал, что ты тянешь время.
Королева сменила положение своего массивного тела и устроилась на полу пещеры так, чтобы ее голова располагалась на одном уровне с его головой.
Мы просто хотели дать тебе время подготовиться. Хотя мы не можем смешать наши песни с твоими, чтобы очистить тебя от злобных мелодий, как мы сделали бы с любым из наших детей… твой вид не может заглядывать в песни-воспоминания, как это делает наш народ. Но наша песня может помочь нам отвести тебя туда, где ты сможешь оказаться лицом к лицу с диссонирующими нотами.
- То есть, твоя песня позволит мне увидеть прошлое?
Да. Ты не можешь избавиться от вредоносной песни разрушителей из-за устройств, которые находятся у тебя внутри. Они помогают тебе жить, но еще они соединяют тебя с чем-то вне тебя самого. Чтобы стать свободным от зова разрушителей с темными песнями, ты должен изгнать их из себя. Скрытая мелодия и основная мелодия должны звучать в гармонии. Тогда злобно-желтые мелодии не смогут противостоять такой чистоте.
- Кажется, я понял.
Мы не можем знать, к чему это приведет, Поющий-о-Завершении. Если эти мелодии не удастся привести к гармонии, тогда вся твоя мелодия может распасться. И твоя песня умолкнет навеки.
- Моя песня уже тысячи раз могла закончиться. Однажды ей это даже удалось, и сейчас - едва не удалось. И если существует такой риск, на который я должен пойти, чтобы знать, что мой разум, мое тело и моя душа снова целиком принадлежит мне? Тогда пусть так и будет.
В пещере воцарилась тишина, секунду королева смотрела на него, как бы взвешивая его слова. Если она пыталась таким образом оценить его решимость, то, по-видимому, была удовлетворена.
Успокой свой разум и слушай нашу песню…
__________________________________
Советник Тевос слегка поклонилась стоявшему перед ней турианцу.
- Словами нельзя выразить сожаление, которое мы испытали, получив ваше сообщение. Мы в большом долгу перед Коммандером Шепардом за его службу Совету и всей галактике.
Тали потребовалось собрать весь свой оставшийся самоконтроль, чтобы не закатить скандал. Резкие вопросы уже готовы были сорваться с ее губ. Если Совет так сильно обязан Шепарду, почему при каждом удобном случае они поворачивались к нему спиной? Ее руки сами собой сжались в кулаки. Еще три года назад они могли поверить человеку, который спас их жизни. Если бы они тогда поверили, галактика, возможно, была бы сейчас готова к приходу Жнецов. И возможно, Шепард был бы жив.
- Вы обязаны ему всем! – резко ответил Гаррус и ткнул пальцем в советников. – Благодаря Шепарду в этой галактике еще есть за что бороться. Так что избавьте меня от ваших банальностей, Советник. Те из нас, кто все это время был на его стороне, запомнят его таким, каким он был, а не таким, каким вы хотели его сделать в угоду своим политическим интересам.
Тали с благодарностью посмотрела на Гарруса. По крайней мере, он не собирался позволять Совету отвертеться так просто, без признания своей роли во всем этом.
- Мы понимаем ваш гнев, - начал Веларн. – Всегда нелегко терять друга и товарища…
- Хватит!
Тали удивленно заморгала под визором, когда сообразила, что саларианца оборвал – да, похожий вибрирующий голос, но не Гарруса, а советника Спаратуса. С тех пор, как Шепард получил звание Спектра, представитель турианцев всегда был его жесточайшим противником, оспаривал каждое решение и первым отрицал существование Жнецов.
Турианский советник повернулся к своим коллегам:
- Этот человек погиб, исполняя свой долг. Те, кто служил под его началом, заслуживают большего, чем громкие речи и пустые слова. Я сильно сомневаюсь, что Вакариана заботит ваше сочувствие или ваше мнение.
- В первый раз за три года мы согласны, - криво усмехнулся Гаррус.
- Что бы вы обо мне не думали, я, во-первых, турианец, а во-вторых - политик, - ответил Спаратус. – Я знаю, зачем вы здесь, и чего вы хотите. Недоверие к Шепарду уже один раз чуть не стоило нам целой галактики, и я не намерен повторять эту ошибку. Несмотря на все наши разногласия, если он считал, что вы достойны его заменить… тогда - вот вам мой вотум доверия. Советники?
Веларн и Тевос переглянулись, явно озадаченные и захваченные врасплох такой внезапной сменой курса турианца, но потом все-таки кивнули.
- Гаррус Вакариан, пожалуйста, сделайте шаг вперед, - попросила Тевос.
Бывший полицейский подошел на шаг ближе и сцепил руки за спиной. Наблюдая за всем этим, Тали почувствовала комок в горле. Однажды, в один из тех немногих спокойных моментов, когда они лежали с Шепардом в объятиях друг друга, он сказал, что с нетерпеньем ожидает дня, когда сможет стать свидетелем того, как Совет предоставит Гаррусу статус Спектра. Он всегда знал, что Гаррус обладает всеми необходимыми качествами, которые позволят ему стать одним из немногих избранных.
Спаратус положил руку на консоль для авторизации и посмотрел прямо в глаза своему собрату турианцу:
- По решению Совета вы получаете все права и привилегии агента Специального Корпуса Тактической Разведки Цитадели. Говорят, что Спектрами рождаются, а не становятся, но вы доказали, что оба эти утверждения - истинны…
- Когда-то быть Спектром почиталось за честь, но сейчас ноша, которую мы возлагаем на вас, велика, и цена ошибки гораздо выше, чем вы себе представляете, - добавила советник азари.
- Спектр Вакариан, мы не можем предоставить вам ресурсы наших собственных правительств. Мы всего лишь представители, - подвел итог Веларн и развел руками. – Но ресурсы Совета в вашем распоряжении.
Тали была уверена, что Гаррус был немало удивлен такой внезапной сменой курса Совета, но он ничем не показал этого.
- В том числе: провиант, боеприпасы и лучшая электроника – все, что необходимо для миссии по освобождению гетов из-под контроля Жнецов, - прямо потребовал Гаррус. – Еще нам понадобится возобновить запасы Нормандии. И кстати, где черти носят Удину? Я думал он здесь, продолжает создавать проблемы на нашу голову.
Тевос вздохнула.
- Советник Удина занят, пытается координировать усилия по помощи колониям Альянса. СБЦ окажет вам содействие в приобретении всего, что вам потребуется. И пусть Богиня хранит вас.
Все закончилось так быстро, что Тали не успела даже осознать. Совет покинул комнату, и оставил их с Гаррусом одних. Всего несколько слов – и задание по спасению галактики перешло от одного Спектра к другому. Из-за краткости это показалось едва ли не обыденным делом, но молодой кварианке много не требовалось, чтобы понять одну простую истину: Совет боялся. За столетия в галактике мало что изменилось, а вот теперь появилась вероятность, что они могут все это потерять.
- Я думал, что буду чувствовать себя по-другому, - вдруг сказал Гаррус.
- Что ты имеешь в виду?
- Я мечтал стать Спектром с того самого первого дня, как меня выбрали для подготовки, - объяснил турианец, глядя на открывающийся за окном вид Президиума. – Даже после того, как мой отец убедил меня не соглашаться, и я поступил на службу в СБЦ, эта мысль меня не покидала. Шепард говорил мне, что у меня может получиться, фактически даже приказал мне пойти после того, как мы уничтожили Сарена.
- И он был прав, - сказала она.
- Может быть, - турианец вздохнул. – Но вот это… это было совсем не так, как я хотел бы стать Спектром.
Тали не знала, что сказать. Ей нечего было предложить ему в утешение. Слова, сказанные Гаррусом у шлюза Нормандии, заставили ее понять, что у нее по-прежнему есть долг – не только перед ее народом, но и перед Шепардом. С тех самых пор, как он спас ее давным-давно в переулках Цитадели, он дал ей так много. Уступить той боли, которую она ощущала сейчас, казалось просто предательством. Поэтому она воспользовалась своей ново-обретенной силой, чтобы запрятать эту боль поглубже, в самый дальний уголок своей души.
Два с лишним года назад она видела, как Нормандия погибла над Алкерой, и Шепард погиб вместе с ней. По прошествии времени жгучая боль от его потери стала тупой ноющей болью, которая обещала почти совершенно пропасть со временем. Когда Тали сказала Касуми, что не знает, сможет ли снова пережить такую боль, это не было преувеличением. Теперь она поняла, что должна усвоить последний урок от Шепарда и сберечь эту боль. Когда не останется ничего другого, только боль станет вести ее за собой.
- Шепард все равно гордился бы, - сказала Тали, ухитрившись произнести целое предложение недрогнувшим голосом. Один маленький шажок.
Он печально улыбнулся ей.
- Не сомневаюсь, Шепард уже давно бы обматерил меня за то, что я заскучал, не нарушая никаких правил.
- А по-моему, он знал то, что ты и сам понимаешь: ты обязательно найдешь новые.
- Это – да, - согласился Гаррус и указал на дверь. – Пошли в Президиум. Там есть один славный бар, и прежде чем мы начнем пытаться жить, согласно завещаниям Шепарда, думаю, нам с тобой вполне можно пропустить по стаканчику.
_________________________________
- Где мы, черт побери? – спрашивает он.
Со всех сторон слышна музыка, целый невидимый оркестр.
- Мы внутри. Это место, откуда проистекает твоя песня.
Шепард оглядывается кругом. Ровные серые стены и маленькая комнатка, чуть больше чулана. Его накрывают воспоминания. Крошечная комнатка на Эйнштейне, месте службы его матери на четыре года - наверное, самое долгое время, проведенное им на одном месте. Его палубы наполнены воспоминаниями, как приятными, так и болезненными. В юности эта крошечная комнатка была для него настоящим подарком. Личное пространство, каким бы маленьким оно ни было, было на корабле редкостью.
- Я не понимаю.
Воздух справа от него начинает сгущаться и появляется вращающаяся масса огней. Откуда-то изнутри нее – он слышит – доносится та же песня, она становится громче, и он вспоминает. Жнецы. Внушение. Желто-зеленые мелодии.
- Да, - говорит королева. – Теперь ты видишь. Вот где живет твоя песня, и здесь же берут начало диссонирующие мелодии разрушителей с темными песнями. Это центр твоего существования, где хранится прошлое, настоящее и будущее.
Он опускает взгляд и видит, что одет в свою старую броню. На груди лазерная гравировка – логотип N7.
- Почему сюда?
- Ты вылупился не здесь, но здесь твоя песня начала меняться. Ты перестал быть серой мелодией - одной из многих. Ты стал Поющим-о-Завершении.
Пока он смотрит, все опять начинает расплываться, и он вдруг начинает видеть окружающее глазами самого себя, только он теперь гораздо моложе и бежит по коридорам. Над головой вспыхивают красные огни: боевая тревога, кричат люди. Вскоре они выбегают в ангар, где садятся и взлетают шаттлы. Мать видит его, хватает за руку.
- Ты не должен здесь быть, Джон! Тебе нужно было оставаться в каюте!
Всего в паре десятков метров от них совершает жесткую посадку еще один шаттл, двери открываются, с криками выпрыгивают два морпеха и зовут врача. Он смотрит, как другие бросаются на помощь и начинают вытаскивать гражданских. Их одежда запачкана кровью, многие едва в сознании. Некоторые на вид ранены не очень сильно, но выражение их глаз говорит об обратном. Какая-то женщина вздрагивает от протянутой руки морпеха и перестает кричать. Еще один мужчина вырывается из рук солдат и зовет родных, пока медики, наконец, не вкалывают ему успокоительное - и он обмякает.
- Я… я хотел помочь. Что случилось? Почему все ранены?
Мать хмурится.
- На Миндуар напали батарианцы, Джон. Наши парни пытались спасти колонистов, но мы опоздали. Погибли хорошие солдаты и… большинство колонистов были убиты.
- Солдаты? А отец? – быстро спрашивает он.
- Он в порядке. Его отряд пытается помочь выжившим. Пожалуйста, вернись в каюту… тебе не нужно на это смотреть. Это приказ, юноша.
Шепард никогда не задает матери никаких вопросов, когда слышит подобную сталь в ее голосе, но это не значит, что он всегда делает то, что ему сказано. И он ускользает прочь, когда Ханна Шепард отворачивается, чтобы помочь молодому лейтенанту. Ему почти четырнадцать, он знает правила оказания первой помощи, и он может помочь. Он знает, что может. Солдаты косятся на него, но рук не хватает, поэтому они не спрашивают его о возрасте.
Память вновь уносится вперед, скачет и перепрыгивает через секунды, потом минуты. Он больше не смотрит своими собственными глазами, но наблюдает как бы со стороны. На носилках лежит морпех с раной в груди, и врач велит ему изо всех сил зажимать рану. Сквозь пальцы сочится красная кровь, морпех бормочет бессвязно. Зовет кого-то по имени, которого не разобрать. Врач ругается. Морпех перестает двигаться.
Кровь все еще остается на руках Шепарда, когда он пытается помочь разгрузить очередной шаттл. Теперь он действует чисто механически, делает то, что ему говорит ближайший к нему солдат. Прижми здесь. Неси это. Подвинь то. Широко распахиваются двери шаттла, и оттуда практически вываливаются обезумевшие гражданские, а морпехи пытаются навести порядок. Маленькая девочка неловко спотыкается, падает и начинает всхлипывать. Он помогает ей подняться на ноги, и она вцепляется в него своими маленькими ручонками, как клещ. Она не замечает крови, не замечает, кажется, ничего вокруг. Она просто плачет и зовет отца.
Таким и находит его мать примерно через час, сидящим возле шаттла. Девочка уже затихла и заснула, но он не знает, что с ней делать. Все, что он увидел, потрясает его, накрывая удушливой волной, и сам он с трудом сдерживает слезы, и мать опускается на колени рядом с ним.
- Я же велела тебе возвращаться к себе в комнату, Джон… черт возьми, - говорит она, но в ее голосе нет злости, одна только печаль. – Ты слишком молод. Тебе надо было бы подольше оставаться в неведении.
Она садится рядом с ним на пол, обнимает его за плечи и держит точно также, как он сам держит девочку с шаттла. Он по-прежнему сопротивляется желанию заплакать и изо всех сил старается не обращать внимания на кровь, запачкавшую пальцы, но несколько слезинок все-таки стекают по его лицу.
- Почему?
- Почему напали батарианцы? Мы не знаем точно, - мягко говорит мать. – Может быть, они боялись, что мы распространяемся так быстро. Хотели преподать нам урок. А может, потому что они просто убийцы и работорговцы.
- Нет. Почему их никто не остановил?
- Потому что эта колония не была хорошо защищена. А к тому времени, как сюда добрались мы, было… слишком поздно.
- Разве мы не нападем на них за это?
В ответ он слышит усталый вздох. Ханна Шепард всегда была откровенна со своим единственным сыном. Она не оберегала его от правды, даже если ей очень хотелось, чтобы какая-то конкретная правда могла подождать.
- Вероятнее всего… но галактика большая. В ней полно тайных махинаций и политических интриг. Порой бывает трудно наказать монстров за то, что они совершили. Они нападают на нас, мы нападаем на них… цикл продолжается. Но тебе не об этом нужно переживать, Джон. Почему бы тебе не отнести эту девочку в лазарет, там мы сможем вас обоих привести в порядок.
Он качает головой и, наконец, поднимает голову и встречается взглядом с взглядом матери.
- Когда-нибудь я стану сильным. И остановлю этих монстров прежде, чем они смогут еще кому-то причинить вред.
______________________________
Все время пути до Президиума Тали оставалась молчаливой, но во всей ее осанке уже не сквозило такое несчастное настроение, какое он видел раньше – так что Гаррус оставил ее в покое. Одним духам известно, какую боль носил в себе каждый из них. В какой-нибудь другой раз он бы заказал себе бутылку бренди и просто забыл бы о нескольких часах своей жизни. Впрочем, теперь в этом способе он больше не мог искать утешения. У него был долг.
На стойку бара перед ними поставили два напитка. Один в стакане, другой – в стерильной трубке.
- За счет заведения.
Гаррус резко поднял голову: во-первых, он с подозрением относился к бесплатным напиткам, а во-вторых, голос был знакомым. Эту азари за стойкой он определенно видел раньше, и секунду спустя его усталый мозг связал эти два события в одно целое.
- Матриарх Аэтита?
- Аэтита? – эхом отозвалась Тали, тоже подняв голову.
- А что, вы знаете много других матриархов, которые содержат бары? – улыбнулась азари.
Гаррус выдавил из себя полуулыбку.
- Это верно. Рад видеть, что вы убрались с Иллиума до того, как напали Жнецы.
- Едва успела. Устроилась здесь; кроме как сюда, пойти больше некуда, - сказала Аэтита и пожала плечами.
- А… Куин’Сэйла тоже выбралась? – помедлив, спросила Тали.
Вместо ответа азари громко крикнула на весь бар:
- Куини!
- Да что там такое, старый ты синий бош’тет? – отозвался недовольный голос, явно отфильтрованный динамиками костюма жизнеобеспечения. – Я уже почти заставила эту штуку снова работать!
- А ну-ка не груби старшим и вылезай из брюха этого терминала!
Последовала еще парочка ругательств, смысла которых переводчик Гарруса уловить так и не смог, а потом над стойкой показалась голова с визором. При виде Тали и Гарруса ее настроение сразу переменилось.
- Ой, это вы! Извините за… ну, за то, что я сказала. Это, должно быть, прозвучало очень невежливо.
- Да ладно, хватит расшаркиваться, девочка. Мы ведь с тобой просто тренируемся, как надо хорошенько отвечать, - упрекнула Аэтита. - Ты же извинилась, значит - считай, что инцидент исчерпан.
- Я вижу, вы формируете ее по своему образу и подобию, - сдержанно заметил Гаррус.
Матриарх пожала плечами.
- Девочка должна когда-то учиться. Вы кварианцы все такие чертовски вежливые, потому-то вами везде помыкают. Ни один клиент не станет уважать хозяина бара, который не сможет поставить его на место.
Но Тали уже не обращала никакого внимания на их диалог.
- Ты разве не вернулась на Флотилию, когда пришел вызов? – спросила она Куин’Сэйлу.
- Нет. Да, я знаю, в сообщении было сказано, что все Паломничества прекращены, и чтобы вернуться на корабль, не нужно никаких даров, но… Аэтита была так добра ко мне, и так много еще оставалось сделать. Ну вот, я и решила, что могу подождать, хотя бы еще несколько недель, - объяснила кварианка. – А потом… потом пришли Жнецы.
- И то, что она осталась, оказалось к лучшему. Я не знаю, где там были ее кварианцы, но с Иллиума нам удалось выбраться только благодаря тому, что Куини взломала личный шаттл какой-то богатой сучки, - добавила матриарх, помолчала и строго посмотрела на своих собеседников. – Пейте. У вас обоих такой вид, будто вам это просто необходимо.
- Спасибо. Это… были тяжелые дни.
Гаррус потянулся к напитку, азари достала откуда-то из-под стойки бутылку и налила себе в стакан чего-то темно-фиолетового. Подняла стакан и протянула ему навстречу, и выражение ее лица было гораздо мягче, чем во время их последней встречи на Иллиуме.
- За погибших. Как сказал бы мой отец: все великие воины погибают, но величайшие остаются жить в своих делах.
Тост чуть не заставил Гарруса выронить свой бренди, но он справился с собой и слегка коснулся стакана азари своим, отметив, что Тали осторожно сделала то же самое. Он хотел было спросить Аэтиту, о чем речь, но по выражению ее глаз ему стало ясно, что каким-то образом она уже знает. Но как? Турианец был уверен, что согласно инструкциям Совета об этом не будет объявлено раньше второй половины дня.
- Откуда ты узнала? – вспыхнула Тали.
- Я рассказала ей.
Гаррус повернулся на своем стуле – напротив них, сцепив руки перед собой, стояла Лиара.
- Лиара? Почему…
Прежде чем ответить, молодая азари бросила быстрый взгляд на матриарха.
- Потому что матриарх Аэтита – моя… вторая мать. Мой отец, выражаясь вашими словами. И я уже некоторое время в курсе. В моем положении не знать было невозможно, просто мы никогда не общались, я не испытывала такого желания. Но после того, что случилось, я решила, что… даже если я никогда не видела ее, она все равно имеет право знать, что я жива. Ну, и под конец она спросила о Шепарде, и я рассказала ей, что произошло, это было лучше, чем лгать. Не думаю, что он хотел бы, чтобы скрывали его смерть.
- Не скроют, - пообещал Гаррус. – Через несколько часов Совет сделает официальное заявление. Больше никакой лжи.
Больше никакой лжи… кроме лжи об упущении, которым навеки запятнал себя новоиспеченный Спектр, не упомянув о психическом состоянии Шепарда; или о молчаливом признании того факта, что Коммандер рисковал попасть под влияние Жнецов.
- Прости, Лиара, - тихо извинилась Тали, и Гаррус бросил на нее долгий взгляд.
- За что?
- После всего произошедшего я должна была прийти к тебе, - сказала кварианка. – Я знаю, что ты… ты тоже любила его. Наш старый экипаж, мы все должны держаться вместе. Именно мы должны позаботиться о том, что… чтобы…
Информационный брокер улыбнулась, но в глазах ее тоже блеснули слезы. Она подошла ближе и нарыла рукой трехпалую руку кварианки.
- Все нормально, Тали. Я понимаю. Я пошла к доктору Чаквас, и мы с ней… мы… вспомнили прежние добрые времена.
Гаррус понуро опустил голову. Добрые времена. Он что угодно бы отдал, чтобы вернуть то время, когда разношерстная команда Шепарда просто гонялась за безумным Спектром. И самой страшной опасностью тогда были геты и пираты, а Жнецы были лишь неясной, смутно вырисовывающейся угрозой. Лучшее время.
____________________________________
- Я помню, но как это может мне помочь?
- Твоя песня-память напоминает тебе о том, кем ты был, и кто ты есть, - терпеливо объясняет Певец-Надежда. – В этом основа твоего выбора. Она дает тебе силу.
- И что же теперь?
- Ты должен посмотреть в лицо тьме. Долго помогать тебе мы не можем. Эта песня только твоя, ты должен справиться сам. Упасть во тьму или выбраться к свету. В этом твой истинный выбор, Поющий-о-Завершении.
Шепард снова в своей прежней комнате, стоит у двери. Музыка королевы постепенно затихает, и он остается один. Тишина давит. Не слышно даже едва заметного гудения двигателей или шипения воздуха в системах регенерации. Он нажимает на дверную панель.
Его обдает волной жара. Он пытается сделать шаг, но коридор снаружи заполнен дымом и плюется огнем. Разбитые потолочные светильники сыплют градом искр. Только красное мигающее аварийное освещение позволяет кое-что разглядеть.
- Что это такое, черт побери?
- Я думаю, это то, что пришло за твоей душой, человек… как печально.
В конце холла едва различимы очертания турианца, но голос безошибочно знаком.
- Сарен, - рычит он.
- Мы же оба знали, что когда-нибудь встретимся, - со смехом говорит погибший Спектр. – Ты знал, где сможешь меня найти, когда будешь готов разгадать эту загадку, Шепард. Теперь только ты. Совсем один... Интересно, ты когда-нибудь задумывался над тем, чего это будет стоить.
Шепард бросается вперед, но Сарен делает шаг назад и растворяется в тумане. Даже когда Шепард бежит с намерением его схватить, все равно находит пустоту, только все те же разрушенные коридоры и дым. Он слышит нечеловеческий вопль, раздающийся где-то на корабле. Полу-крик, полу-рев.
Он пытается вспомнить план расположения палуб транспортника, паутину его многочисленных уровней и переборок, которые в своем хитросплетении слабо следуют каким-то правилам логики. Поэтому Шепард просто бежит, бросая себя вверх по лестницам и спускаясь в разрушенные холлы. Время от времени он слышит позади новый рев, а иногда – он готов поклясться – топот тяжелых обутых ног, но как бы он не искал – ничего.
Снова тупик, и Шепард чуть не спотыкается о свои собственные ноги. Должно быть это кают-компания, но в ней почему-то грязь и трава. Из земли в беспорядке торчат камни. Пластины палубы вдруг начинают дрожать. Он узнает это ощущение. Когда земля почти выворачивается из-под ног.
- Черт побери… только не здесь, - шипит он сквозь зубы.
Его внимание привлекают крики - кто-то кричит от боли. Шепард инстинктивно поворачивает в ту сторону, и тут у него перехватывает дыхание.
- Джонни…
Привалившись к стене, лежит молодая женщина-морпех. Ее броня превратилась в груду переплавленного металла и пластика, но ему не нужно смотреть на ее значок, он и без того знает ее имя. Волна огненно рыжих волос, выбивающихся из-под шлема, говорит ему все без слов. Он падает рядом с ней на колени, бережно стягивает с головы шлем.
- Элли?
- А-а, это ты, моя космическая крыска, - выдыхает она. Ее обычно яркие белые зубы окрашены темно-красным, и он даже не делает попытки убрать руку, которую она прижимает к животу.
- Я не понимаю… почему ты здесь? Что это за место?
- Ах, ну же, Джонни… ты был… ах-х… ты же всегда был неглупым. Конечно, ты сможешь разгадать.
- Это не воспоминание. Такого никогда не было, - твердо говорит он. – Я видел… видел тебя. Когда Мо ударил… я видел, как ты исчезла. Я не смог к тебе даже подобраться …
Женщина поднимает свободную руку и крепко сжимает его кисть.
- Знаю. Сколько раз тебе снился один и тот же сон, а, Джонни?
- Это не имеет значения.
- Да нет, имеет, - возражает она, качая головой. – Тебя почти все… все обходили на тех учениях в базовом… потому что ты не… ах, не бросал никого. Психовал, как черт… до бешенства доходил, когда это делал… это делал, и все равно.
Невольная улыбка на миг освещает его лицо.
- Я вынес тебя с той базы на спине. И ты всю дорогу материлась, сокрушалась, как недостойно это выглядело.
- Я до сих пор думаю… - она замолкает и кашляет, потом продолжает, - думаю, что ты это специально сделал, чтобы меня пощупать. Начал с меня свою… свою карьеру по спасению девиц, да? Потом спас эту девчонку с ее милой фиолетовой вуалью. Спас маленькую мисс археолога… ты много кого спас. Но почему-то все, что ты помнишь – это тех, кого не спас.
Он вздрагивает.
- Я не смог спасти тебя… все, что я смог, это убежать…
- И ты думаешь, я стала бы… стала бы винить тебя, Джонни? Все эти… годы?
Шепард опускает голову и медленно качает ею из стороны в сторону.
- Нет, Элли. Ты всегда вспыхивала, как порох, но через десять минут всех прощала.
- Это точно, - отвечает она, пытается пошевелиться и едва сдерживает болезненный стон. Отовсюду течет кровь, но он не замечает ничего.
- Ты велишь мне все это отпустить? Выбросить из головы?
- Ты уже отпустил. Спас девицу, и она ответила тебе взаимностью. Но я знаю. Ты еще… ах… винишь себя… винишь себя за все. Ты не справишься один, Джонни. Тот турианец… он сказал тебе, что ты один… но ты не один. Мы всегда будем здесь…
Свет в глазах женщины померк, и рука в его руке бессильно повисла. Он снял с ее шеи жетоны, подержал в ладони. Аланна МакГраф. Личный, Первый Класс.
- Пора подниматься с колен, Коммандер.
Шепард поднимает голову и смотрит снизу вверх на улыбающееся лицо. Темно-карие волосы и загорелая кожа. Не по возрасту серьезные глаза.
- Аленко?
- Она права, вы же знаете, вы вовсе не один. Мы пошли за вами, зная, что рискуем, потому что поверили. Мы знали, что бы ни случилось, вы постараетесь, чтобы это было не зря.
- Это будет не зря, только если мы остановим Жнецов, Кайден, - произносит он.
Молодой солдат опять светло улыбается и протягивает ему руку, Шепард хватается за нее и поднимается на ноги.
- Значит, как я понимаю, миссия не закончена, сэр?
Шепард крепко сжимает руку Кайдена.
- Нет, не закончена.
____________________________________
Хотя рана была еще свежа, Тали обнаружила, что разговор пошел ей на пользу. Аэтита была чужой, они были с ней знакомы едва больше нескольких часов, но в том, как она говорила, было что-то такое, что заставляло Тали чувствовать себя с ней спокойно и естественно. Может, это была столетиями накопленная мудрость азари-матриарха. А может, просто особенность характера откровенной хозяйки бара.
Несколько часов спустя они все еще сидели за столиком в глубине небольшого бара, которым, очевидно, и заведовала Аэтита. Они обменялись множеством историй, вспомнили множество подробностей их подвигов на старой Нормандии. Аэтиту все это, похоже, только забавляло, а Куин’Сэйла наоборот слушала с восхищенным вниманием.
Где-то в середине разговора появилась Касуми и доложила, что Джек, Кали Сандерс и ее студенты устроены и обеспечены всем необходимым в посольстве Альянса. Сколько времени она в действительности стояла и слушала, оставаясь невидимкой, Тали не знала, сейчас же она просто сидела и потягивала напиток, который принесла Аэтита вместе с обещанием, что он напомнит ей «вкус родного дома». Над Президиумом начинало заходить искусственное светило – станция постепенно переходила на ночной цикл.
Тишина пропала, когда пришло время новостей. Многочисленные видеоэкраны, украшавшие стены бара, все, как один, включили один и тот же новостной канал, переключились даже рекламные мониторы. Все хорошо знали, что это означает, но все равно удивились, увидев на месте женщины-диктора Эмили Вонг.
- Добрый вечер. Это Эмили Вонг, репортер Службы Новостей Цитадели. Сегодня вечером я сообщу вам важные новости, касающиеся того, что называют Войной со Жнецами.
Тали увидела, как все вокруг замерли. Перед лицом войны Цитадель была оплотом стабильности, как нечто незыблемое. Внезапно включившийся новостной канал легко привлек внимание прохожих.
- Всего несколько минут назад мы получили эту информацию прямо из Совета Цитадели. Я с глубоким прискорбием сообщаю вам, что Коммандера Джона Шепарда считают убитым в боевых действиях. В данный момент мы не располагаем подробностями о том, что произошло, но Советник Тевос сказала, цитирую: «Коммандер Шепард погиб, защищая жизнь и свободу всех разумных рас, сражаясь с величайшей угрозой, перед которой когда-либо представал этот Совет и эта галактика. Его жертва никогда не будет забыта».
Кварианка закрыла глаза, не в силах смотреть на экран. Наверное, даже Вонг не могла выдавать новости без эмоций, на последних словах цитаты ее голос чуть заметно дрогнул. Тали почувствовала, что ее взяли за руку и, снова открыв глаза, увидела Куин’Сэйлу. Тали кивнула ей с благодарностью, а Вонг тем временем продолжала:
- Многое было сказано о Коммандере Шепарде за неполные четыре года, с тех пор, как он впервые стал Спектром. Одни – и их было большинство - называли его Героем Цитадели; их высмеивали другие, придерживающиеся мнения, что его возвращение на галактическую сцену меньше года назад предположительно связано с террористической организацией Цербер.
Тали заметила, как напрягся Гаррус при упоминании о Цербере, и как его когти вонзились в полимерное покрытие стола. Она могла понять его реакцию. Именно сам Совет в первую очередь и сомневался в лояльности Шепарда, и даже когда они поняли, наконец, что он не враг, все равно не предприняли ничего, чтобы опровергнуть слухи и инсинуации. Впрочем, буквально сразу же Тали увидела кое-что, заставившее ее удивиться: Касуми положила руку на плечо Гарруса, и он тут же расслабился и выпустил стол.
Что-то, по-видимому, подсказало Куин’Сэйле, что момент был очень личный. Молодая кварианка покачала головой, знаком показала Тали, чтобы та оставалась на месте, и ускользнула обратно в бар. А новостной канал продолжал вещание:
- Многие из моих зрителей не знают, что я встречалась с Коммандером Шепардом сразу после того, как он стал первым Спектром-человеком. Его действия тогда спасли жизни и разоблачили коррупцию внутри Цитадели. И всем его клеветникам я скажу одно: можете верить, во что хотите, но человек, с которым я встречалась, верил, что сделает все, что угодно, чтобы помочь тем, кого поклялся спасать и защищать. А вам, Коммандер, где бы вы ни были… я говорю: спасибо. Это Эмили Вонг и СНЦ, спасибо за внимание.
Они долго сидели в молчании уже после того, как передача закончилась. Они представляли собой странную компанию… трое из экипажа, который остановил Сарена, воровка, которая порвала со своей жизнью в преступном мире, чтобы помочь спасти галактику, и матриарх азари, которая родилась задолго до того, как раса Коммандера только начала мечтать о звездах. Вокруг них кипели разговоры. Тали слышала разные голоса – одни потрясенные, другие недоверчивые. Было даже несколько откровенно печальных.
- Если бы только они ценили его, когда он был еще здесь, - с горечью произнесла Тали.
- Люди редко ценят то, что имеют, пока не потеряют это, милая, - ответила Аэтита, и ее гортанный голос звучал мягко. – Но, по-моему, этого парня не слишком беспокоило, что о нем думает большинство. Мне кажется, важнее было то, что вы все о нем думали.
- Она права. Однажды Шепард мне сказал, что никогда не пытался стать героем. Он говорил, что стал солдатом потому, что кто-то должен встать на защиту того, во что они верили, - сказал Гаррус.
Турианец помолчал, потом поднял стакан и протянул его к центру стола.
- За Шепарда, - произнес он глухо.
Пять стаканов зазвенели вместе.
- За Шепарда.
_____________________________________________
- Что-то ты долго, Шепард… я уже начал беспокоиться.
Мостик выглядит немного лучше, чем все остальное на корабле. Кроме тусклых монохромных аварийных светильников комнату освещает только пульсирующий свет звезд из иллюминатора. Сарен стоит прямо против сияющей звезды, и его турианская фигура вырисовывается на ярком фоне темным силуэтом.
- Пришлось задержаться, повстречал по дороге парочку старых друзей, - сардонически отвечает он. – Прости, что заставил тебя ждать.
Сарен поворачивается к нему лицом. Лицо выглядит не так, как то, что многие месяцы преследовало Шепарда в снах. Оно чистое и целое. Турианец смотрит на него сверху вниз и снисходительно улыбается.
- Зачем ты продолжаешь упорствовать? Я думал, ты понял, наконец, что нельзя противиться их воле.
- Я выбрал единственно возможный вариант, который, как я думал, у меня оставался… но если есть другой, тогда я буду за него драться изо всех сил. В первый раз за многие месяцы я смог мыслить без этих голосов в моем мозгу, которые шептали мне, что я обречен на неудачи. Жнецы вовсе не непогрешимы. Властелин ошибся. Коллекционеры уничтожены. Альфа-Ретранслятор разрушен.
С угрожающей неторопливостью Сарен спускается вниз по ступенькам и протягивает вперед руки:
- Да, но чего тебе это стоило. Одному пришлось умереть, чтобы остановить меня. Триста тысяч – такова цена Альфа-Ретранслятора. Их кровь на твоих руках, человек, или ты забыл?
Шепард качает головой.
- Я не забыл. Я не безгрешный, Сарен. И никогда не стану таким снова… но я могу с этим жить. Если после всей этой фигни хоть что-то уцелеет, вот тогда пусть меня и судят. А чего я точно не собираюсь делать, так это играть по твоим правилам…
- Это не правила, - фыркает турианец. – Это неизбежность.
- Ничего неизбежного не бывает! Слишком много людей уже потеряли все. Все! И будь я проклят, если их разочарую. Жнецам нужна моя жизнь? Так вот я не собираюсь облегчать им задачу. Им придется, черт возьми, ее забрать!
- С удовольствием!
Сарен издает дикий рев и бросается вперед, и Шепард отвечает тем же. Они сталкиваются, и в этом нет никакой грации или плавности. Звук от соударения тел громко разносится по пустынной до этого момента комнате. Шепард бьет турианца плечом в живот и в тот же момент чувствует, как в спину ему втыкается острый локоть. Каким-то образом он замечает, что у них обоих исчезла броня, как будто это было совершенно естественно.
Он отталкивает Сарена от себя. Мертвый Спектр снова бросается вперед, и Шепард едва успевает увернуться от острых когтей, готовых его разорвать. Только две красные полосы появляются на груди. Шепард не остается в долгу. Хук слева с разворота попадает турианцу в висок и заставляет отшатнуться назад. Противник быстро трясет головой.
- И это все, что ты можешь, обезьяна? Как трогательно.
Кажется, что время снова ускоряется. Кулаки и когти, жестокие удары – все смешивается вместе в неуправляемой ярости. От удара весь воздух выходит у Шепарда из легких, но его кулак тоже достает Сарена. Еще удар – Шепард чувствует, как трещат ребра. Ответный удар попадает точно турианцу в челюсть. Сарен пытается достать руки Шепарда когтями. Шепард бьет головой вперед с такой силой, что треск слышен даже ему самому, и оба опрокидываются назад.
У Шепарда полный рот крови, он сплевывает ее на пол, его грудь тяжело вздымается. Изо рта противника падают синие капли, один глаз заплыл.
- Считается, что ты олицетворяешь собой все мои страхи… всю мощь Жнецов… ты не устал, Сарен? Что случилось с этой безграничной силой?
Удар сокрушает его скулу, как от столкновения с аэрокаром. Сарен даже не переживает за свои когти, кажется, он просто хочет ударить как можно сильнее. Но и Шепард не уступает и в свою очередь отвечает яростным ошеломительным ударом. Голова мертвого Спектра резко дергается назад, и сам он тоже падает назад, на ближайшую консоль, тяжело дыша.
- Ты не можешь… не можешь победить… - шипит Сарен.
- Смотри сюда.
От удара наотмашь турианец чуть не падает на колени. Встречным ударом Сарен опять вышибает ему воздух из легких. Больше даже не пытается блокировать. Просто наносит удары, один за другим. Собрав последние силы, Шепард бросается вперед всем своим весом и бьет турианца кулаком в лицо, бьет так тяжело, что обрушивает его на землю.
Он стоит над поверженным Спектром. Каждый вздох горит в груди огнем. Костяшки пальцев в крови: его собственной, красной, и синей, Сарена. Бывший Спектр смотрит вверх стеклянным взглядом и, оттолкнув его, поднимается, наконец, на ноги. Он стоит неустойчиво, пошатывается.
- Как? – хрипит Сарен, и кровь стекает с его подбородка. – Скажи мне, как? Я пытался, Шепард! Я все отдал этой борьбе! Весь мой гнев, всю мою ненависть!
- Потому что я вспомнил: мне есть, за что бороться, - говорит Шепард. – И это не только гнев. Это любовь. Жертвенность. Друзья. Те, кто верил в меня, даже когда я сам не верил. А все, что делал ты – это пытался спастись сам.
Сарен кашляет и вытирает рот рукой, не серой коже остается кровавый след. Тянется к себе за спину, и в его трехпалой руке неожиданно оказывается пистолет. Быстрым плавным движением турианец поднимает его и прицеливается в Шепарда.
- Я делал это не только ради себя самого. Я думал, что смогу спасти галактику.
Шепард медлит. Пытается просчитать, насколько быстро сможет двигаться, пытаясь преодолеть разделяющие их несколько метров. Напрягает мышцы и усмехается в лицо мертвому Спектру:
- Ты не можешь ничего спасти, если тебе нечего поставить на карту. Все, что ты когда-либо видел, была только твоя собственная ненависть. Но теперь все кончено. Давай… но я все же надеюсь: что бы там от тебя ни осталось, оно вернется к Жнецам и передаст им, что я никогда не прекращал бороться. Покажет им, что одна личность, один человек может бросить им вызов.
Дыхание турианца немного замедляется, он постепенно успокаивается, хотя пушка прыгает в его трясущихся руках. Шепард пристально смотрит в глаза аватара – как символа всего, чему противостоял так долго. И там, в этих глазах что-то мелькает, какая-то искра. Тень узнавания.
Сарен чуть изгибает жвалы и смеется, отрывисто и влажно:
- Может быть, один человек и может.
Шепард не хочет вздрагивать, не хочет закрывать глаза, он не собирается доставлять турианцу такого удовольствия. Он молча ожидает выстрела.
- Прощай, Шепард.
Сарен быстро поднимает ствол кверху, упирается им в свой собственный подбородок и нажимает на спуск.
____________________________________
На Президиум уже упала темнота, когда они, наконец, покинули бар. Лиара решила задержаться и еще немного посидеть со своим (или своей?) «отцом», с которым давно не общалась, а Гаррус с Тали и Касуми на буксире вернулся на корабль. Они едва поднялись по лестнице, ведущей в главный коридор, как Гаррус заметил краем глаза знакомую фигуру, которая шагнула из тени ниши - они в большом количестве располагались вдоль коридора. Он резко остановился, а рука сама собой потянулась к пушке на бедре. Длинные темные волосы, умные глаза.
- Миранда?
- Ты все-таки не достал оружие… приятно, что я заслужила хотя бы такую малость за время своего пребывания на борту Нормандии, - сказала оперативница и полностью вышла из ниши.
- Ты заслужила даже больше, - ответил Гаррус. – Но вот именно сейчас… черт, тяжело верить кому бы то ни было.
Тали шагнула вперед.
- Что ты здесь делаешь, Миранда? Я думала, тебя ищет Цербер, так мы слышали в последний раз.
- Он ищет. И Цитадель – самое последнее место, где мне стоит находиться, но… эта информация ждать не может. После того, как я услышала о Коммандере… я поняла, что единственные, кому могу доверять, это члены его команды.
- О чем ты? – это уже Касуми.
Лоусон покачала головой. Вызывающе открытый костюм, который она любила носить во время миссии по поиску Коллекционеров, был заменен на более практичный и менее заметный. Гаррус не мог не отметить легкую тревогу в ее глазах и тот, факт, что она выглядела более худой, чем раньше. Миранда всегда держала любую ситуацию под контролем. Ясно, что потеря этого контроля ее совсем не устраивала.
- Здесь нельзя разговаривать. Лучше на Нормандии или еще где-нибудь, без свидетелей.
- Послушай, если это так важно, чтобы прилететь из-за этого на Цитадель… да, наплюй, Лоусон, - сказал Гаррус. – Вряд ли Цербер обвешал жучками все коридоры Цитадели, это было бы слишком даже для них.
Она нахмурилась, идея была явно ей не по душе, но потом все-таки кивнула.
- Мои старые контакты старались меня постоянно информировать, постоянно держать меня на шаг впереди тех, кого посылает за мной Призрак… но два дня назад я получила всего один пакет данных, и после этого все контакты, что у меня были, замолкли.
- Мне не нравится, как это звучит. Совсем, - нахмурилась Касуми.
- Ты не ошиблась, - согласилась Миранда. - Этот пакет данных содержал зашифрованную информацию о чем-то под названием Операция Краеугольный Камень… прочесть удалось только отдельные фрагменты.
- Насколько все плохо? – помрачнел Гаррус.
Миранда вздохнула и посмотрела ему в глаза.
- Очень плохо. Он больше не прячется, Гаррус. Краеугольный Камень – это план Призрака по захвату контроля над Цитаделью.
Оригинальное название: The Razor's Edge: Requiem
Автор: Tairis Deamhan
Переводчик: diriGible
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/7952484/1/Razor-s-Edge-Req...
Разрешение на перевод: получено
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи: (м)Шепард/Тали'Зора, команда Нормандии, все остальные
Жанр: Sci-Fi, Adventure/Action
Размер: макси
Аннотация: У Джона Шепарда осталась одна единственная правда. Цикл должен быть разорван любой ценой. И цена эта может оказаться больше, чем кто-либо в состоянии заплатить, но зато наградой станет свобода и - будущее. Для тех, кто ему дорог, и для всей жизни в галактике.
Статус: закончен
Статус перевода: в работе
Главы 1-10.Главы 1-10
Глава 11.Глава 11
Глава 12.Глава 12
Глава 13.Глава 13
Глава 14. Часть 1Глава 14. Часть 1
Глава 14. Часть 2Глава 14. Часть 2
Глава 15. Часть 1Глава 15. Часть 1
Глава 15. Часть 2Глава 15. Часть 2
Глава 16.Глава 16.
Глава 17. Часть 1Глава 17. Часть 1
Глава 17. Часть 2Глава 17. Часть 2
Глава 18. Глава 18. Стоит того, чтобы бороться
Мы опасались, что ты не очнешься, Поющий-о-Завершении.
Шепард медленно сел. В голове вспыхнула боль, и его захлестнула волна дурноты. Падая назад, он почувствовал, как его поддерживает под спину что-то прохладное и гладкое, и догадался, что это сама королева рахни. Он застонал и попробовал произнести что-нибудь, голос был слабым и хриплым:
- Я и сам не думал, что очнусь. Мне казалось, что я хочу спать, а потом… потом я услышал песню. И чем дольше я ее слушал, тем больше вспоминал. Все, что я совершил. И данные мной обещания.
Светящиеся глаза качнулись, будто кивнули; это было похоже на имитацию человеческого жеста и наводило на мысль, а не достала ли королева этот жест из его сознания.
В твоем разуме слишком много нестройных песен. Слишком много боли. Мы пели тебе, как пели бы нашим только вылупившимся детям, песни-воспоминания, чтобы осветить тьму.
- Спасибо, - искренне поблагодарил он.
Некоторое время Шепард просто сидел в темноте и пытался собраться с мыслями, обдумывая свое положение. В голове гудело, но ощущение было совсем не то, к которому он стал уже привыкать за последние дни. Непрекращающееся давление под веками сменилось монотонной пульсацией в черепе, которое сильно походило на биение сердца. С трудом подняв руку, он потрогал затылок и понял, что броня отсутствует, или, во всяком случае, большая ее часть. От пояса и выше остались только изорванные лохмотья термокостюма.
- Что произошло? – спросил он. – Последнее, что я помню…
В мозгу вспыхнуло воспоминание. Оглушительный рев охваченных огнем модифицированных рахни. Взрыв, сбивающий его с ног. И ощущение невесомости. Даже чувство мира и покоя оттого, что вот, наконец, он освободился.
Песня-воспоминание верна. Ты упал, и мы услышали твою песню. Ты пел много мелодий. Гнев. Вызов. Отчаяние. Страх. Ты стремился закончить свою песню, чтобы не подчиниться воле разрушителей с темными песнями.
- Да, - он осторожно кивнул. – Я видел, что случилось с теми, кого изменили Жнецы. Я… я не мог позволить им сделать это со мной. Если уж стоит выбор – прожить подольше и превратиться в монстра или умереть прямо здесь… пусть лучше в моей смерти будет какой-то смысл.
Да, мы слышали все эти мелодии. Но твой скрытый напев также пел о воле и силе. Мы не могли дать твоей песне умолкнуть. Мы поймали тебя и унесли сюда, в глубину и безопасность. Мы пели тебе, но именно твоя воля вернула тебя в этот мир. Наша песня только указывала путь.
- А ведь твоя песня… она что-то сделала со мной? Я не слышу голосов. Этого шепота.
Злобно-желтых мелодий?
- Да. Злобно-желтых мелодий.
Мелодия королевы в его сознании окрасилась нотами сожаления.
Их прогнала прочь наша песня, но мы можем оградить тебя от их нестройных песен, только пока касаемся твоего разума. Если бы мы попытались смешать твой скрытый напев с нашим, как мы это делаем с нашими детьми, это бы разрушило тебя. Наши разумы слишком сильно отличаются.
Он вздохнул и закрыл лицо руками, не обращая внимания на покрывающую их грязь и сажу.
- Мой разум напомнил мне о данных мной обещаниях. Но я не могу их выполнить… никак не могу, если это означает, что в тот же миг, как мы разделимся, я попаду под влияние этих голосов.
Твоя песня – это песня того, кто не сдается. Даже когда она почти умолкала, ты все еще пытался бороться, Поющий-о-Завершении.
- Я даже не знаю, что это значит… Поющий-о-Завершении? Может, то, что я пытаюсь довести до конца? Закончить все это? – расстроено проворчал Шепард. – Я целые месяцы боролся с тварями, живущими в моей голове. Не удивлюсь, если я просто сошел с ума. Понадобилось потерять все, чтобы понять, что случилось с моим сознанием.
Все должно завершаться, так мы пели Певцу-Преданность. Некоторое - по случайному стечению обстоятельств. Другое – неизбежное, завершается только по прошествии времени. Циклы поведения, развития, инстинкта. Но существуют те, чья воля влияет на скрытую мелодию вселенной. Те, кто силой своей воли могут изменить предначертанную судьбу вещей.
Королева шевельнулась в темноте, и ее бронированная конечность мягко отпустила Шепарда. Королева повернулась и внимательно посмотрела на него своими светящимися синими глазами. Эти глаза и эта ее песня, казалось, с каждой минутой проникали в него все глубже и глубже.
Ты - Поющий-о-Завершении. Твоя песня с тех пор, как ты вылупился, была песней решительности и борьбы, ты рожден от королевы-воительницы и потомственного воина, который пал в неравном бою. Внутри тебя горит песня-память того же вызова.
- И что же теперь мне делать с этими «завершениями»?
С завершениями приходят перемены. Сделанный тобой выбор может разрушать долго сплетаемый узор. Ты стремишься петь песню жизни, но защищаешь свой улей. Ты выступаешь против притеснения народа Певца-Преданность и пытаешься завершить цикл ненависти между ее расой и певцами с холодными песнями, которых они создали. Твоя связь с Певцом-Верность сильнее, чем связи родства и крови, несмотря на войну, случившуюся между вашими расами. И когда разрушители с темными песнями потребовали от тебя повиновения, в твоей песне только громче зазвучал вызов. Ты способен завершить все и дать расцвести новым узорам, не отягощенным оковами прошлого.
Первым побуждением Шепарда было сказать королеве, что она ошибается. Он был солдат. Снайпер, убийца. Разбитый инструмент, который давно стал ненужным. И все-таки, посмотрев в горящие глаза рахни, он не смог ничего ей возразить. За ее мелодичными фразами слышалась непоколебимая вера. И это говорило ему не только о том, во что верила она, но и о том, что было необходимо. Он глубоко вздохнул.
- Такому званию очень трудно соответствовать.
Ты должен победить яд в собственной песне, прежде чем сможешь встать против тех, кто хочет продолжать цикл.
- Я не знаю, как.
Ты должен слушать. И ты должен бороться.
Шепард улыбнулся, и пересохшие губы потрескались, но он игнорировал боль, которая пронзала каждую мышцу его тела.
- Бороться – это я умею.
_______________________________________
Гаррус изо всех сил постарался не сбежать, когда Тали проследовала за ним в воздушный шлюз. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось убедить Касуми в том, что ему нужно отправиться на встречу с Советом одному, да еще с минимальным количеством аргументов. Это заставило его инстинкты копа немедленно насторожиться, но в свете последних нескольких дней он решил, что будет лучше не пороть горячку. Вместо того чтобы идти с ним, воровка решила помочь Джек пристроить студентов где-нибудь на Цитадели.
С каждой минутой тишина, казалось, ощутимо нарастала. Тали переступала с ноги на ногу, но молчала. Наконец, он не выдержал и повернулся к ней лицом.
- Тали, здесь нет никаких микрофонов… так что просто скажи. Я пойму, - тихо сказал он и протянул руки ладонями вверх. – Ударь меня. Накричи на меня. Я не стану тебя останавливать. Духи свидетели, я этого заслуживаю.
Как и ожидалось, кварианка дернулась вперед, но вспышки гнева, которой ожидал Гаррус, не последовало. Вместо этого она неожиданно обхватила его руками за талию и прижалась визором к его бронированной груди. Он почувствовал, как она дрожит, и взял ее за плечи. Простое объятие было, возможно, единственным жестом, который понимался всеми расами без перевода.
- Большой синий бош’тет.
Он изогнул жвалы, печально улыбнувшись поверх ее головы.
- Это точно… Проклятье, Тали, прости. Но я не мог позволить тебе пойти за ним. Он не хотел бы этого.
- Ка… Касуми сказала то же самое, - выдавила она. – Я всю ночь пыталась тебя ненавидеть. А потом ненавидела Шепарда. А потом ненавидела себя за то, что не увидела. Если бы я только поняла… я могла бы… могла…
- Не надо, - оборвал Гаррус, не дав ей договорить. – Я тоже умею ненавидеть себя. Когда тебя начинают одолевать безумные мысли, когда это выгрызает тебя изнутри; в конце концов, ты уже не можешь думать ни о чем другом, и если только поддашься, эта ненависть заполонит все вокруг.
- Сидонис?
Он кивнул, крепко обнял кварианку, потом взял ее за плечи и отстранил от себя.
- Шепард удержал меня от принятия решения, о котором я бы пожалел. Считай это голосом опыта… и не повторяй подобных ошибок.
- Я не знаю, что еще делать. Так не должно было случиться, - сказала Тали, глядя в сторону, ее голос звучал глухо. – Я просто сидела в его каюте и смотрела на все, что он оставил. Но там так мало вещей… какая-то одежда, модели кораблей. Планшет. Он делал так много. Кажется, что должно было быть больше.
- По-моему, его никогда особо не заботили вещи.
Он мягко сжал ее плечи.
- Я не могу сказать, что тебе делать, Тали. Но я сдержу свое обещание и закончу миссию Шепарда. А она включает, в том числе, и возвращение твоему народу родного дома.
Тали резко подняла голову.
- Гаррус…
- Раз уж политики устранились, я собираюсь потребовать, чтобы Совет предоставил нам ресурсы, необходимые Легиону для того, чтобы его план сработал, - твердо заявил он.
- Мы же оба знаем, что Совету всегда было плевать на мой народ. Шепард… Джон был единственным, кто хотел помочь. И помогал не только мне. Всякий раз, когда он видел, что кто-то дурно обращается с кварианцем, он обязательно вмешивался. И прекращал это. Я не жду чего-то подобного от тебя.
Турианец недовольно сдвинул налобные пластины. Он узнал эту интонацию в ее голосе. Так мог говорить тот, кто опустил руки. Такую же интонацию он часто слышал во время своей работы в СБЦ: от пьяных посетителей, которых выводил из баров после того, как они всю долгую ночь заливали свое горе; и от жертв самых страшных преступлений, совершенных на Цитадели, свидетелем которых он был. И очень много раз он видел тех же самых людей снова, когда медицинская бригада вызывала его на место самоубийства.
Да будь он проклят, если позволит Тали пойти этим путем. Насколько это его касалось, он был теперь за нее в ответе. Шепард любил ее. С Шепардом они вместе проливали кровь на поле боя. Друзья и братья, по признанью самого Шепарда. А следовательно, по логике самого Гарруса, Тали становилась таким же членом семьи, как его собственная сестра Солана. Гаррус крепко схватил женщину за плечи и встряхнул.
- А ну-ка хватит.
- Чего хватит? – раздраженно бросила она. – Не надо меня обманывать, Гаррус…
- Никто тебя не обманывает. Это произойдет. И ты мне должна помочь.
Гаррус протянул руку и ударил по кнопке открывания шлюза. Цикл был уже давно закончен. Бесцеремонно развернув кварианку к себе спиной, он вытолкал ее из шлюза в доки.
- Эй… я вообще-то хотела остаться на корабле, - запротестовала Тали.
- Если ты останешься, то будешь просто сидеть в одиночестве и думать о том, что ты могла или должна была сделать, чтобы что-то изменить. Вот только, сколько бы ты не прокручивала это в своей голове, легче от этого не станет, а просто будет тебя затягивать все сильнее и сильнее, пока это не станет единственным, о чем ты сможешь думать. Ты пойдешь со мной на встречу с Советом. Пусть посмотрят на тех, кто был с ним с самого начала.
Как он и ожидал, Тали стала упираться, вывернулась из его рук и попятилась в сторону Нормандии, нащупывая панель управления дверью.
- Я не могу, Гаррус… я просто… я не могу.
- Ты пойдешь, - твердо повторил он. – Это приказ твоего капитана.
Реакция последовала незамедлительно. Она бросилась на него, серебристые глаза под визором засверкали, а он тщательно старался сохранять на лице невозмутимое выражение. Он знал, что говорить такое все равно, что колоть иголками свежую рану, и сожалел о каждом слове, но нельзя было позволить Тали снова погружаться в себя. Он боялся, что если она это сделает, то может уже никогда не вернуться.
- Ты не смеешь!
- Не смею – что? – Гаррус сделал шаг вперед и скрестил руки на груди. – Шепард передал мне командование. Значит, я теперь старший офицер на Нормандии. Твой капитан.
Тали сжала руки в кулаки.
- Перестань так говорить!
- Теперь я - твой командующий офицер. За последние три года я узнал кое-что о кварианцах, Тали. Если ты служишь на корабле, слово капитана – закон. Даже для адмирала. Итак, какие приказы у тебя есть, чтобы отменить мой? – потребовал он.
- У меня… да потому что… ты не… не мой хэш’ла… - запинаясь выговорила она, и ее голос снова предательски задрожал.
- Нет, но теперь я - твой хэш’алан.
Одного слова из ее родного языка, произнесенного губами турианца, оказалось достаточно, чтобы рывком вернуть ее в настоящее. Гаррус мягко улыбнулся и пожал плечами.
- Что? А ты думала, за все это время я ни разу не поинтересуюсь, что это слово означает? Уж Аэтита постаралась, чтобы я услышал его там, на Иллиуме. Я же столько лет был детективом, а любопытство – это и есть часть работы с описаниями, - объяснил он и положил руку на руку Тали. – Я не могу стать им, Тали. Но я могу попробовать сделать то, чего он бы хотел. Это лучшее, что мы все можем сделать. А как ты думаешь, хотел бы он, чтобы ты сидела в одиночестве? Чтобы ты сдалась?
Снова молчание, потом Тали, наконец, вздохнула и покачала головой.
- Нет.
- Тогда помоги мне закончить то, что он начал. Не позволяй им победить, - горячо попросил Гаррус. – Может, вещи и не имели значения для Шепарда, но люди имели. Твой народ. Ты.
Тали подняла голову. Ее голос был все еще надтреснутым, но она выпрямилась и, встретившись с ним глазами, кивнула.
- Как мы это сделаем?
- А как иначе? Будем за это драться.
_______________________________________
- Прежде чем мы приступим, у меня есть вопрос, - сказал Шепард.
Теперь, когда он полностью очнулся, Певец-Надежда провела его в другую смежную пещеру. Спектр даже не представлял себе, насколько глубоко внизу они находились, но подозревал, что все-таки глубоко, потому что быстро продрог от сырости. Передвигаться по неровному полу в почти полной темноте было нелегко, но вскоре им стало попадаться больше светящейся плесени, которую он уже видел раньше. Пещера, в которую они пришли, была не слишком хорошо освещена, но этого бледного свет было для него все же достаточно, чтобы оглядеться.
Что ты желаешь знать?
Он вытянул руки и указал на себя:
- Где, черт возьми, моя броня?
Ментальная песня королевы в его сознании окрасилась в яркие цвета: вспышка голубого и зеленого – и он понял, что это было смешно.
Твой наружный панцирь был поврежден огнем и кусками шрапнели. Мы удалили верхнюю часть. Наши солдаты расплавили поврежденные пластины.
- Я даже не хочу спрашивать, как, - буркнул он, присаживаясь на ближайший камень. – Хорошо хоть штаны были на мне, когда я очнулся.
Мы поем песни-извинения, но нам не удалось сохранить другие твои инструменты.
Проследив за жестом рахни, указывающей на него самого, Шепард перевел взгляд вниз и увидел, что пистолет все еще у него на бедре. В следующий раз, когда кто-нибудь станет отпускать замечания насчет того, как старомодно носить полимерную кобуру в эпоху магнитных держателей, у него без сомнения найдется железный контраргумент. Он опустил руку вниз и провел большим пальцем по рукояти, ощупывая каждую зарубку. Это напомнило ему о том, как далеко он зашел, и как далеко ему еще идти.
- Сейчас это не имеет значения, я просто рад, что самый важный инструмент остался при мне, - сказал он. – А теперь мне нужно знать, как мы намерены это сделать. Ты сказала, что не можешь… ну… прикасаться к моему разу так же, как к другим рахни.
Мы не можем. Даже если удастся изгнать злобно-желтые мелодии, ты не останешься таким, каким был. Твоя песня очень сильная и позволит тебе выжить, но она навсегда станет частью нас. Ты станешь рахни.
- Да, как бы я ни был благодарен за все… я предпочел бы не присоединяться к разуму улья. Не обижайся, но сама идея, что все будут слышать, о чем я думаю, и наоборот, кажется немного странной.
Это можно понять. Мы находим индивидуальные разумы других рас такими же странными. Когда мы впервые услышали песни ученых на замороженной планете, мы не могли понять, как в одном месте может существовать так много песен с такими разными мелодиями. У нашего вида так много разных песен вызвали бы хаос.
- У нас это тоже вызывает хаос, но тут дело вкуса. А вообще, если бы я не знал наверняка, я бы подумал, что ты тянешь время.
Королева сменила положение своего массивного тела и устроилась на полу пещеры так, чтобы ее голова располагалась на одном уровне с его головой.
Мы просто хотели дать тебе время подготовиться. Хотя мы не можем смешать наши песни с твоими, чтобы очистить тебя от злобных мелодий, как мы сделали бы с любым из наших детей… твой вид не может заглядывать в песни-воспоминания, как это делает наш народ. Но наша песня может помочь нам отвести тебя туда, где ты сможешь оказаться лицом к лицу с диссонирующими нотами.
- То есть, твоя песня позволит мне увидеть прошлое?
Да. Ты не можешь избавиться от вредоносной песни разрушителей из-за устройств, которые находятся у тебя внутри. Они помогают тебе жить, но еще они соединяют тебя с чем-то вне тебя самого. Чтобы стать свободным от зова разрушителей с темными песнями, ты должен изгнать их из себя. Скрытая мелодия и основная мелодия должны звучать в гармонии. Тогда злобно-желтые мелодии не смогут противостоять такой чистоте.
- Кажется, я понял.
Мы не можем знать, к чему это приведет, Поющий-о-Завершении. Если эти мелодии не удастся привести к гармонии, тогда вся твоя мелодия может распасться. И твоя песня умолкнет навеки.
- Моя песня уже тысячи раз могла закончиться. Однажды ей это даже удалось, и сейчас - едва не удалось. И если существует такой риск, на который я должен пойти, чтобы знать, что мой разум, мое тело и моя душа снова целиком принадлежит мне? Тогда пусть так и будет.
В пещере воцарилась тишина, секунду королева смотрела на него, как бы взвешивая его слова. Если она пыталась таким образом оценить его решимость, то, по-видимому, была удовлетворена.
Успокой свой разум и слушай нашу песню…
__________________________________
Советник Тевос слегка поклонилась стоявшему перед ней турианцу.
- Словами нельзя выразить сожаление, которое мы испытали, получив ваше сообщение. Мы в большом долгу перед Коммандером Шепардом за его службу Совету и всей галактике.
Тали потребовалось собрать весь свой оставшийся самоконтроль, чтобы не закатить скандал. Резкие вопросы уже готовы были сорваться с ее губ. Если Совет так сильно обязан Шепарду, почему при каждом удобном случае они поворачивались к нему спиной? Ее руки сами собой сжались в кулаки. Еще три года назад они могли поверить человеку, который спас их жизни. Если бы они тогда поверили, галактика, возможно, была бы сейчас готова к приходу Жнецов. И возможно, Шепард был бы жив.
- Вы обязаны ему всем! – резко ответил Гаррус и ткнул пальцем в советников. – Благодаря Шепарду в этой галактике еще есть за что бороться. Так что избавьте меня от ваших банальностей, Советник. Те из нас, кто все это время был на его стороне, запомнят его таким, каким он был, а не таким, каким вы хотели его сделать в угоду своим политическим интересам.
Тали с благодарностью посмотрела на Гарруса. По крайней мере, он не собирался позволять Совету отвертеться так просто, без признания своей роли во всем этом.
- Мы понимаем ваш гнев, - начал Веларн. – Всегда нелегко терять друга и товарища…
- Хватит!
Тали удивленно заморгала под визором, когда сообразила, что саларианца оборвал – да, похожий вибрирующий голос, но не Гарруса, а советника Спаратуса. С тех пор, как Шепард получил звание Спектра, представитель турианцев всегда был его жесточайшим противником, оспаривал каждое решение и первым отрицал существование Жнецов.
Турианский советник повернулся к своим коллегам:
- Этот человек погиб, исполняя свой долг. Те, кто служил под его началом, заслуживают большего, чем громкие речи и пустые слова. Я сильно сомневаюсь, что Вакариана заботит ваше сочувствие или ваше мнение.
- В первый раз за три года мы согласны, - криво усмехнулся Гаррус.
- Что бы вы обо мне не думали, я, во-первых, турианец, а во-вторых - политик, - ответил Спаратус. – Я знаю, зачем вы здесь, и чего вы хотите. Недоверие к Шепарду уже один раз чуть не стоило нам целой галактики, и я не намерен повторять эту ошибку. Несмотря на все наши разногласия, если он считал, что вы достойны его заменить… тогда - вот вам мой вотум доверия. Советники?
Веларн и Тевос переглянулись, явно озадаченные и захваченные врасплох такой внезапной сменой курса турианца, но потом все-таки кивнули.
- Гаррус Вакариан, пожалуйста, сделайте шаг вперед, - попросила Тевос.
Бывший полицейский подошел на шаг ближе и сцепил руки за спиной. Наблюдая за всем этим, Тали почувствовала комок в горле. Однажды, в один из тех немногих спокойных моментов, когда они лежали с Шепардом в объятиях друг друга, он сказал, что с нетерпеньем ожидает дня, когда сможет стать свидетелем того, как Совет предоставит Гаррусу статус Спектра. Он всегда знал, что Гаррус обладает всеми необходимыми качествами, которые позволят ему стать одним из немногих избранных.
Спаратус положил руку на консоль для авторизации и посмотрел прямо в глаза своему собрату турианцу:
- По решению Совета вы получаете все права и привилегии агента Специального Корпуса Тактической Разведки Цитадели. Говорят, что Спектрами рождаются, а не становятся, но вы доказали, что оба эти утверждения - истинны…
- Когда-то быть Спектром почиталось за честь, но сейчас ноша, которую мы возлагаем на вас, велика, и цена ошибки гораздо выше, чем вы себе представляете, - добавила советник азари.
- Спектр Вакариан, мы не можем предоставить вам ресурсы наших собственных правительств. Мы всего лишь представители, - подвел итог Веларн и развел руками. – Но ресурсы Совета в вашем распоряжении.
Тали была уверена, что Гаррус был немало удивлен такой внезапной сменой курса Совета, но он ничем не показал этого.
- В том числе: провиант, боеприпасы и лучшая электроника – все, что необходимо для миссии по освобождению гетов из-под контроля Жнецов, - прямо потребовал Гаррус. – Еще нам понадобится возобновить запасы Нормандии. И кстати, где черти носят Удину? Я думал он здесь, продолжает создавать проблемы на нашу голову.
Тевос вздохнула.
- Советник Удина занят, пытается координировать усилия по помощи колониям Альянса. СБЦ окажет вам содействие в приобретении всего, что вам потребуется. И пусть Богиня хранит вас.
Все закончилось так быстро, что Тали не успела даже осознать. Совет покинул комнату, и оставил их с Гаррусом одних. Всего несколько слов – и задание по спасению галактики перешло от одного Спектра к другому. Из-за краткости это показалось едва ли не обыденным делом, но молодой кварианке много не требовалось, чтобы понять одну простую истину: Совет боялся. За столетия в галактике мало что изменилось, а вот теперь появилась вероятность, что они могут все это потерять.
- Я думал, что буду чувствовать себя по-другому, - вдруг сказал Гаррус.
- Что ты имеешь в виду?
- Я мечтал стать Спектром с того самого первого дня, как меня выбрали для подготовки, - объяснил турианец, глядя на открывающийся за окном вид Президиума. – Даже после того, как мой отец убедил меня не соглашаться, и я поступил на службу в СБЦ, эта мысль меня не покидала. Шепард говорил мне, что у меня может получиться, фактически даже приказал мне пойти после того, как мы уничтожили Сарена.
- И он был прав, - сказала она.
- Может быть, - турианец вздохнул. – Но вот это… это было совсем не так, как я хотел бы стать Спектром.
Тали не знала, что сказать. Ей нечего было предложить ему в утешение. Слова, сказанные Гаррусом у шлюза Нормандии, заставили ее понять, что у нее по-прежнему есть долг – не только перед ее народом, но и перед Шепардом. С тех самых пор, как он спас ее давным-давно в переулках Цитадели, он дал ей так много. Уступить той боли, которую она ощущала сейчас, казалось просто предательством. Поэтому она воспользовалась своей ново-обретенной силой, чтобы запрятать эту боль поглубже, в самый дальний уголок своей души.
Два с лишним года назад она видела, как Нормандия погибла над Алкерой, и Шепард погиб вместе с ней. По прошествии времени жгучая боль от его потери стала тупой ноющей болью, которая обещала почти совершенно пропасть со временем. Когда Тали сказала Касуми, что не знает, сможет ли снова пережить такую боль, это не было преувеличением. Теперь она поняла, что должна усвоить последний урок от Шепарда и сберечь эту боль. Когда не останется ничего другого, только боль станет вести ее за собой.
- Шепард все равно гордился бы, - сказала Тали, ухитрившись произнести целое предложение недрогнувшим голосом. Один маленький шажок.
Он печально улыбнулся ей.
- Не сомневаюсь, Шепард уже давно бы обматерил меня за то, что я заскучал, не нарушая никаких правил.
- А по-моему, он знал то, что ты и сам понимаешь: ты обязательно найдешь новые.
- Это – да, - согласился Гаррус и указал на дверь. – Пошли в Президиум. Там есть один славный бар, и прежде чем мы начнем пытаться жить, согласно завещаниям Шепарда, думаю, нам с тобой вполне можно пропустить по стаканчику.
_________________________________
- Где мы, черт побери? – спрашивает он.
Со всех сторон слышна музыка, целый невидимый оркестр.
- Мы внутри. Это место, откуда проистекает твоя песня.
Шепард оглядывается кругом. Ровные серые стены и маленькая комнатка, чуть больше чулана. Его накрывают воспоминания. Крошечная комнатка на Эйнштейне, месте службы его матери на четыре года - наверное, самое долгое время, проведенное им на одном месте. Его палубы наполнены воспоминаниями, как приятными, так и болезненными. В юности эта крошечная комнатка была для него настоящим подарком. Личное пространство, каким бы маленьким оно ни было, было на корабле редкостью.
- Я не понимаю.
Воздух справа от него начинает сгущаться и появляется вращающаяся масса огней. Откуда-то изнутри нее – он слышит – доносится та же песня, она становится громче, и он вспоминает. Жнецы. Внушение. Желто-зеленые мелодии.
- Да, - говорит королева. – Теперь ты видишь. Вот где живет твоя песня, и здесь же берут начало диссонирующие мелодии разрушителей с темными песнями. Это центр твоего существования, где хранится прошлое, настоящее и будущее.
Он опускает взгляд и видит, что одет в свою старую броню. На груди лазерная гравировка – логотип N7.
- Почему сюда?
- Ты вылупился не здесь, но здесь твоя песня начала меняться. Ты перестал быть серой мелодией - одной из многих. Ты стал Поющим-о-Завершении.
Пока он смотрит, все опять начинает расплываться, и он вдруг начинает видеть окружающее глазами самого себя, только он теперь гораздо моложе и бежит по коридорам. Над головой вспыхивают красные огни: боевая тревога, кричат люди. Вскоре они выбегают в ангар, где садятся и взлетают шаттлы. Мать видит его, хватает за руку.
- Ты не должен здесь быть, Джон! Тебе нужно было оставаться в каюте!
Всего в паре десятков метров от них совершает жесткую посадку еще один шаттл, двери открываются, с криками выпрыгивают два морпеха и зовут врача. Он смотрит, как другие бросаются на помощь и начинают вытаскивать гражданских. Их одежда запачкана кровью, многие едва в сознании. Некоторые на вид ранены не очень сильно, но выражение их глаз говорит об обратном. Какая-то женщина вздрагивает от протянутой руки морпеха и перестает кричать. Еще один мужчина вырывается из рук солдат и зовет родных, пока медики, наконец, не вкалывают ему успокоительное - и он обмякает.
- Я… я хотел помочь. Что случилось? Почему все ранены?
Мать хмурится.
- На Миндуар напали батарианцы, Джон. Наши парни пытались спасти колонистов, но мы опоздали. Погибли хорошие солдаты и… большинство колонистов были убиты.
- Солдаты? А отец? – быстро спрашивает он.
- Он в порядке. Его отряд пытается помочь выжившим. Пожалуйста, вернись в каюту… тебе не нужно на это смотреть. Это приказ, юноша.
Шепард никогда не задает матери никаких вопросов, когда слышит подобную сталь в ее голосе, но это не значит, что он всегда делает то, что ему сказано. И он ускользает прочь, когда Ханна Шепард отворачивается, чтобы помочь молодому лейтенанту. Ему почти четырнадцать, он знает правила оказания первой помощи, и он может помочь. Он знает, что может. Солдаты косятся на него, но рук не хватает, поэтому они не спрашивают его о возрасте.
Память вновь уносится вперед, скачет и перепрыгивает через секунды, потом минуты. Он больше не смотрит своими собственными глазами, но наблюдает как бы со стороны. На носилках лежит морпех с раной в груди, и врач велит ему изо всех сил зажимать рану. Сквозь пальцы сочится красная кровь, морпех бормочет бессвязно. Зовет кого-то по имени, которого не разобрать. Врач ругается. Морпех перестает двигаться.
Кровь все еще остается на руках Шепарда, когда он пытается помочь разгрузить очередной шаттл. Теперь он действует чисто механически, делает то, что ему говорит ближайший к нему солдат. Прижми здесь. Неси это. Подвинь то. Широко распахиваются двери шаттла, и оттуда практически вываливаются обезумевшие гражданские, а морпехи пытаются навести порядок. Маленькая девочка неловко спотыкается, падает и начинает всхлипывать. Он помогает ей подняться на ноги, и она вцепляется в него своими маленькими ручонками, как клещ. Она не замечает крови, не замечает, кажется, ничего вокруг. Она просто плачет и зовет отца.
Таким и находит его мать примерно через час, сидящим возле шаттла. Девочка уже затихла и заснула, но он не знает, что с ней делать. Все, что он увидел, потрясает его, накрывая удушливой волной, и сам он с трудом сдерживает слезы, и мать опускается на колени рядом с ним.
- Я же велела тебе возвращаться к себе в комнату, Джон… черт возьми, - говорит она, но в ее голосе нет злости, одна только печаль. – Ты слишком молод. Тебе надо было бы подольше оставаться в неведении.
Она садится рядом с ним на пол, обнимает его за плечи и держит точно также, как он сам держит девочку с шаттла. Он по-прежнему сопротивляется желанию заплакать и изо всех сил старается не обращать внимания на кровь, запачкавшую пальцы, но несколько слезинок все-таки стекают по его лицу.
- Почему?
- Почему напали батарианцы? Мы не знаем точно, - мягко говорит мать. – Может быть, они боялись, что мы распространяемся так быстро. Хотели преподать нам урок. А может, потому что они просто убийцы и работорговцы.
- Нет. Почему их никто не остановил?
- Потому что эта колония не была хорошо защищена. А к тому времени, как сюда добрались мы, было… слишком поздно.
- Разве мы не нападем на них за это?
В ответ он слышит усталый вздох. Ханна Шепард всегда была откровенна со своим единственным сыном. Она не оберегала его от правды, даже если ей очень хотелось, чтобы какая-то конкретная правда могла подождать.
- Вероятнее всего… но галактика большая. В ней полно тайных махинаций и политических интриг. Порой бывает трудно наказать монстров за то, что они совершили. Они нападают на нас, мы нападаем на них… цикл продолжается. Но тебе не об этом нужно переживать, Джон. Почему бы тебе не отнести эту девочку в лазарет, там мы сможем вас обоих привести в порядок.
Он качает головой и, наконец, поднимает голову и встречается взглядом с взглядом матери.
- Когда-нибудь я стану сильным. И остановлю этих монстров прежде, чем они смогут еще кому-то причинить вред.
______________________________
Все время пути до Президиума Тали оставалась молчаливой, но во всей ее осанке уже не сквозило такое несчастное настроение, какое он видел раньше – так что Гаррус оставил ее в покое. Одним духам известно, какую боль носил в себе каждый из них. В какой-нибудь другой раз он бы заказал себе бутылку бренди и просто забыл бы о нескольких часах своей жизни. Впрочем, теперь в этом способе он больше не мог искать утешения. У него был долг.
На стойку бара перед ними поставили два напитка. Один в стакане, другой – в стерильной трубке.
- За счет заведения.
Гаррус резко поднял голову: во-первых, он с подозрением относился к бесплатным напиткам, а во-вторых, голос был знакомым. Эту азари за стойкой он определенно видел раньше, и секунду спустя его усталый мозг связал эти два события в одно целое.
- Матриарх Аэтита?
- Аэтита? – эхом отозвалась Тали, тоже подняв голову.
- А что, вы знаете много других матриархов, которые содержат бары? – улыбнулась азари.
Гаррус выдавил из себя полуулыбку.
- Это верно. Рад видеть, что вы убрались с Иллиума до того, как напали Жнецы.
- Едва успела. Устроилась здесь; кроме как сюда, пойти больше некуда, - сказала Аэтита и пожала плечами.
- А… Куин’Сэйла тоже выбралась? – помедлив, спросила Тали.
Вместо ответа азари громко крикнула на весь бар:
- Куини!
- Да что там такое, старый ты синий бош’тет? – отозвался недовольный голос, явно отфильтрованный динамиками костюма жизнеобеспечения. – Я уже почти заставила эту штуку снова работать!
- А ну-ка не груби старшим и вылезай из брюха этого терминала!
Последовала еще парочка ругательств, смысла которых переводчик Гарруса уловить так и не смог, а потом над стойкой показалась голова с визором. При виде Тали и Гарруса ее настроение сразу переменилось.
- Ой, это вы! Извините за… ну, за то, что я сказала. Это, должно быть, прозвучало очень невежливо.
- Да ладно, хватит расшаркиваться, девочка. Мы ведь с тобой просто тренируемся, как надо хорошенько отвечать, - упрекнула Аэтита. - Ты же извинилась, значит - считай, что инцидент исчерпан.
- Я вижу, вы формируете ее по своему образу и подобию, - сдержанно заметил Гаррус.
Матриарх пожала плечами.
- Девочка должна когда-то учиться. Вы кварианцы все такие чертовски вежливые, потому-то вами везде помыкают. Ни один клиент не станет уважать хозяина бара, который не сможет поставить его на место.
Но Тали уже не обращала никакого внимания на их диалог.
- Ты разве не вернулась на Флотилию, когда пришел вызов? – спросила она Куин’Сэйлу.
- Нет. Да, я знаю, в сообщении было сказано, что все Паломничества прекращены, и чтобы вернуться на корабль, не нужно никаких даров, но… Аэтита была так добра ко мне, и так много еще оставалось сделать. Ну вот, я и решила, что могу подождать, хотя бы еще несколько недель, - объяснила кварианка. – А потом… потом пришли Жнецы.
- И то, что она осталась, оказалось к лучшему. Я не знаю, где там были ее кварианцы, но с Иллиума нам удалось выбраться только благодаря тому, что Куини взломала личный шаттл какой-то богатой сучки, - добавила матриарх, помолчала и строго посмотрела на своих собеседников. – Пейте. У вас обоих такой вид, будто вам это просто необходимо.
- Спасибо. Это… были тяжелые дни.
Гаррус потянулся к напитку, азари достала откуда-то из-под стойки бутылку и налила себе в стакан чего-то темно-фиолетового. Подняла стакан и протянула ему навстречу, и выражение ее лица было гораздо мягче, чем во время их последней встречи на Иллиуме.
- За погибших. Как сказал бы мой отец: все великие воины погибают, но величайшие остаются жить в своих делах.
Тост чуть не заставил Гарруса выронить свой бренди, но он справился с собой и слегка коснулся стакана азари своим, отметив, что Тали осторожно сделала то же самое. Он хотел было спросить Аэтиту, о чем речь, но по выражению ее глаз ему стало ясно, что каким-то образом она уже знает. Но как? Турианец был уверен, что согласно инструкциям Совета об этом не будет объявлено раньше второй половины дня.
- Откуда ты узнала? – вспыхнула Тали.
- Я рассказала ей.
Гаррус повернулся на своем стуле – напротив них, сцепив руки перед собой, стояла Лиара.
- Лиара? Почему…
Прежде чем ответить, молодая азари бросила быстрый взгляд на матриарха.
- Потому что матриарх Аэтита – моя… вторая мать. Мой отец, выражаясь вашими словами. И я уже некоторое время в курсе. В моем положении не знать было невозможно, просто мы никогда не общались, я не испытывала такого желания. Но после того, что случилось, я решила, что… даже если я никогда не видела ее, она все равно имеет право знать, что я жива. Ну, и под конец она спросила о Шепарде, и я рассказала ей, что произошло, это было лучше, чем лгать. Не думаю, что он хотел бы, чтобы скрывали его смерть.
- Не скроют, - пообещал Гаррус. – Через несколько часов Совет сделает официальное заявление. Больше никакой лжи.
Больше никакой лжи… кроме лжи об упущении, которым навеки запятнал себя новоиспеченный Спектр, не упомянув о психическом состоянии Шепарда; или о молчаливом признании того факта, что Коммандер рисковал попасть под влияние Жнецов.
- Прости, Лиара, - тихо извинилась Тали, и Гаррус бросил на нее долгий взгляд.
- За что?
- После всего произошедшего я должна была прийти к тебе, - сказала кварианка. – Я знаю, что ты… ты тоже любила его. Наш старый экипаж, мы все должны держаться вместе. Именно мы должны позаботиться о том, что… чтобы…
Информационный брокер улыбнулась, но в глазах ее тоже блеснули слезы. Она подошла ближе и нарыла рукой трехпалую руку кварианки.
- Все нормально, Тали. Я понимаю. Я пошла к доктору Чаквас, и мы с ней… мы… вспомнили прежние добрые времена.
Гаррус понуро опустил голову. Добрые времена. Он что угодно бы отдал, чтобы вернуть то время, когда разношерстная команда Шепарда просто гонялась за безумным Спектром. И самой страшной опасностью тогда были геты и пираты, а Жнецы были лишь неясной, смутно вырисовывающейся угрозой. Лучшее время.
____________________________________
- Я помню, но как это может мне помочь?
- Твоя песня-память напоминает тебе о том, кем ты был, и кто ты есть, - терпеливо объясняет Певец-Надежда. – В этом основа твоего выбора. Она дает тебе силу.
- И что же теперь?
- Ты должен посмотреть в лицо тьме. Долго помогать тебе мы не можем. Эта песня только твоя, ты должен справиться сам. Упасть во тьму или выбраться к свету. В этом твой истинный выбор, Поющий-о-Завершении.
Шепард снова в своей прежней комнате, стоит у двери. Музыка королевы постепенно затихает, и он остается один. Тишина давит. Не слышно даже едва заметного гудения двигателей или шипения воздуха в системах регенерации. Он нажимает на дверную панель.
Его обдает волной жара. Он пытается сделать шаг, но коридор снаружи заполнен дымом и плюется огнем. Разбитые потолочные светильники сыплют градом искр. Только красное мигающее аварийное освещение позволяет кое-что разглядеть.
- Что это такое, черт побери?
- Я думаю, это то, что пришло за твоей душой, человек… как печально.
В конце холла едва различимы очертания турианца, но голос безошибочно знаком.
- Сарен, - рычит он.
- Мы же оба знали, что когда-нибудь встретимся, - со смехом говорит погибший Спектр. – Ты знал, где сможешь меня найти, когда будешь готов разгадать эту загадку, Шепард. Теперь только ты. Совсем один... Интересно, ты когда-нибудь задумывался над тем, чего это будет стоить.
Шепард бросается вперед, но Сарен делает шаг назад и растворяется в тумане. Даже когда Шепард бежит с намерением его схватить, все равно находит пустоту, только все те же разрушенные коридоры и дым. Он слышит нечеловеческий вопль, раздающийся где-то на корабле. Полу-крик, полу-рев.
Он пытается вспомнить план расположения палуб транспортника, паутину его многочисленных уровней и переборок, которые в своем хитросплетении слабо следуют каким-то правилам логики. Поэтому Шепард просто бежит, бросая себя вверх по лестницам и спускаясь в разрушенные холлы. Время от времени он слышит позади новый рев, а иногда – он готов поклясться – топот тяжелых обутых ног, но как бы он не искал – ничего.
Снова тупик, и Шепард чуть не спотыкается о свои собственные ноги. Должно быть это кают-компания, но в ней почему-то грязь и трава. Из земли в беспорядке торчат камни. Пластины палубы вдруг начинают дрожать. Он узнает это ощущение. Когда земля почти выворачивается из-под ног.
- Черт побери… только не здесь, - шипит он сквозь зубы.
Его внимание привлекают крики - кто-то кричит от боли. Шепард инстинктивно поворачивает в ту сторону, и тут у него перехватывает дыхание.
- Джонни…
Привалившись к стене, лежит молодая женщина-морпех. Ее броня превратилась в груду переплавленного металла и пластика, но ему не нужно смотреть на ее значок, он и без того знает ее имя. Волна огненно рыжих волос, выбивающихся из-под шлема, говорит ему все без слов. Он падает рядом с ней на колени, бережно стягивает с головы шлем.
- Элли?
- А-а, это ты, моя космическая крыска, - выдыхает она. Ее обычно яркие белые зубы окрашены темно-красным, и он даже не делает попытки убрать руку, которую она прижимает к животу.
- Я не понимаю… почему ты здесь? Что это за место?
- Ах, ну же, Джонни… ты был… ах-х… ты же всегда был неглупым. Конечно, ты сможешь разгадать.
- Это не воспоминание. Такого никогда не было, - твердо говорит он. – Я видел… видел тебя. Когда Мо ударил… я видел, как ты исчезла. Я не смог к тебе даже подобраться …
Женщина поднимает свободную руку и крепко сжимает его кисть.
- Знаю. Сколько раз тебе снился один и тот же сон, а, Джонни?
- Это не имеет значения.
- Да нет, имеет, - возражает она, качая головой. – Тебя почти все… все обходили на тех учениях в базовом… потому что ты не… ах, не бросал никого. Психовал, как черт… до бешенства доходил, когда это делал… это делал, и все равно.
Невольная улыбка на миг освещает его лицо.
- Я вынес тебя с той базы на спине. И ты всю дорогу материлась, сокрушалась, как недостойно это выглядело.
- Я до сих пор думаю… - она замолкает и кашляет, потом продолжает, - думаю, что ты это специально сделал, чтобы меня пощупать. Начал с меня свою… свою карьеру по спасению девиц, да? Потом спас эту девчонку с ее милой фиолетовой вуалью. Спас маленькую мисс археолога… ты много кого спас. Но почему-то все, что ты помнишь – это тех, кого не спас.
Он вздрагивает.
- Я не смог спасти тебя… все, что я смог, это убежать…
- И ты думаешь, я стала бы… стала бы винить тебя, Джонни? Все эти… годы?
Шепард опускает голову и медленно качает ею из стороны в сторону.
- Нет, Элли. Ты всегда вспыхивала, как порох, но через десять минут всех прощала.
- Это точно, - отвечает она, пытается пошевелиться и едва сдерживает болезненный стон. Отовсюду течет кровь, но он не замечает ничего.
- Ты велишь мне все это отпустить? Выбросить из головы?
- Ты уже отпустил. Спас девицу, и она ответила тебе взаимностью. Но я знаю. Ты еще… ах… винишь себя… винишь себя за все. Ты не справишься один, Джонни. Тот турианец… он сказал тебе, что ты один… но ты не один. Мы всегда будем здесь…
Свет в глазах женщины померк, и рука в его руке бессильно повисла. Он снял с ее шеи жетоны, подержал в ладони. Аланна МакГраф. Личный, Первый Класс.
- Пора подниматься с колен, Коммандер.
Шепард поднимает голову и смотрит снизу вверх на улыбающееся лицо. Темно-карие волосы и загорелая кожа. Не по возрасту серьезные глаза.
- Аленко?
- Она права, вы же знаете, вы вовсе не один. Мы пошли за вами, зная, что рискуем, потому что поверили. Мы знали, что бы ни случилось, вы постараетесь, чтобы это было не зря.
- Это будет не зря, только если мы остановим Жнецов, Кайден, - произносит он.
Молодой солдат опять светло улыбается и протягивает ему руку, Шепард хватается за нее и поднимается на ноги.
- Значит, как я понимаю, миссия не закончена, сэр?
Шепард крепко сжимает руку Кайдена.
- Нет, не закончена.
____________________________________
Хотя рана была еще свежа, Тали обнаружила, что разговор пошел ей на пользу. Аэтита была чужой, они были с ней знакомы едва больше нескольких часов, но в том, как она говорила, было что-то такое, что заставляло Тали чувствовать себя с ней спокойно и естественно. Может, это была столетиями накопленная мудрость азари-матриарха. А может, просто особенность характера откровенной хозяйки бара.
Несколько часов спустя они все еще сидели за столиком в глубине небольшого бара, которым, очевидно, и заведовала Аэтита. Они обменялись множеством историй, вспомнили множество подробностей их подвигов на старой Нормандии. Аэтиту все это, похоже, только забавляло, а Куин’Сэйла наоборот слушала с восхищенным вниманием.
Где-то в середине разговора появилась Касуми и доложила, что Джек, Кали Сандерс и ее студенты устроены и обеспечены всем необходимым в посольстве Альянса. Сколько времени она в действительности стояла и слушала, оставаясь невидимкой, Тали не знала, сейчас же она просто сидела и потягивала напиток, который принесла Аэтита вместе с обещанием, что он напомнит ей «вкус родного дома». Над Президиумом начинало заходить искусственное светило – станция постепенно переходила на ночной цикл.
Тишина пропала, когда пришло время новостей. Многочисленные видеоэкраны, украшавшие стены бара, все, как один, включили один и тот же новостной канал, переключились даже рекламные мониторы. Все хорошо знали, что это означает, но все равно удивились, увидев на месте женщины-диктора Эмили Вонг.
- Добрый вечер. Это Эмили Вонг, репортер Службы Новостей Цитадели. Сегодня вечером я сообщу вам важные новости, касающиеся того, что называют Войной со Жнецами.
Тали увидела, как все вокруг замерли. Перед лицом войны Цитадель была оплотом стабильности, как нечто незыблемое. Внезапно включившийся новостной канал легко привлек внимание прохожих.
- Всего несколько минут назад мы получили эту информацию прямо из Совета Цитадели. Я с глубоким прискорбием сообщаю вам, что Коммандера Джона Шепарда считают убитым в боевых действиях. В данный момент мы не располагаем подробностями о том, что произошло, но Советник Тевос сказала, цитирую: «Коммандер Шепард погиб, защищая жизнь и свободу всех разумных рас, сражаясь с величайшей угрозой, перед которой когда-либо представал этот Совет и эта галактика. Его жертва никогда не будет забыта».
Кварианка закрыла глаза, не в силах смотреть на экран. Наверное, даже Вонг не могла выдавать новости без эмоций, на последних словах цитаты ее голос чуть заметно дрогнул. Тали почувствовала, что ее взяли за руку и, снова открыв глаза, увидела Куин’Сэйлу. Тали кивнула ей с благодарностью, а Вонг тем временем продолжала:
- Многое было сказано о Коммандере Шепарде за неполные четыре года, с тех пор, как он впервые стал Спектром. Одни – и их было большинство - называли его Героем Цитадели; их высмеивали другие, придерживающиеся мнения, что его возвращение на галактическую сцену меньше года назад предположительно связано с террористической организацией Цербер.
Тали заметила, как напрягся Гаррус при упоминании о Цербере, и как его когти вонзились в полимерное покрытие стола. Она могла понять его реакцию. Именно сам Совет в первую очередь и сомневался в лояльности Шепарда, и даже когда они поняли, наконец, что он не враг, все равно не предприняли ничего, чтобы опровергнуть слухи и инсинуации. Впрочем, буквально сразу же Тали увидела кое-что, заставившее ее удивиться: Касуми положила руку на плечо Гарруса, и он тут же расслабился и выпустил стол.
Что-то, по-видимому, подсказало Куин’Сэйле, что момент был очень личный. Молодая кварианка покачала головой, знаком показала Тали, чтобы та оставалась на месте, и ускользнула обратно в бар. А новостной канал продолжал вещание:
- Многие из моих зрителей не знают, что я встречалась с Коммандером Шепардом сразу после того, как он стал первым Спектром-человеком. Его действия тогда спасли жизни и разоблачили коррупцию внутри Цитадели. И всем его клеветникам я скажу одно: можете верить, во что хотите, но человек, с которым я встречалась, верил, что сделает все, что угодно, чтобы помочь тем, кого поклялся спасать и защищать. А вам, Коммандер, где бы вы ни были… я говорю: спасибо. Это Эмили Вонг и СНЦ, спасибо за внимание.
Они долго сидели в молчании уже после того, как передача закончилась. Они представляли собой странную компанию… трое из экипажа, который остановил Сарена, воровка, которая порвала со своей жизнью в преступном мире, чтобы помочь спасти галактику, и матриарх азари, которая родилась задолго до того, как раса Коммандера только начала мечтать о звездах. Вокруг них кипели разговоры. Тали слышала разные голоса – одни потрясенные, другие недоверчивые. Было даже несколько откровенно печальных.
- Если бы только они ценили его, когда он был еще здесь, - с горечью произнесла Тали.
- Люди редко ценят то, что имеют, пока не потеряют это, милая, - ответила Аэтита, и ее гортанный голос звучал мягко. – Но, по-моему, этого парня не слишком беспокоило, что о нем думает большинство. Мне кажется, важнее было то, что вы все о нем думали.
- Она права. Однажды Шепард мне сказал, что никогда не пытался стать героем. Он говорил, что стал солдатом потому, что кто-то должен встать на защиту того, во что они верили, - сказал Гаррус.
Турианец помолчал, потом поднял стакан и протянул его к центру стола.
- За Шепарда, - произнес он глухо.
Пять стаканов зазвенели вместе.
- За Шепарда.
_____________________________________________
- Что-то ты долго, Шепард… я уже начал беспокоиться.
Мостик выглядит немного лучше, чем все остальное на корабле. Кроме тусклых монохромных аварийных светильников комнату освещает только пульсирующий свет звезд из иллюминатора. Сарен стоит прямо против сияющей звезды, и его турианская фигура вырисовывается на ярком фоне темным силуэтом.
- Пришлось задержаться, повстречал по дороге парочку старых друзей, - сардонически отвечает он. – Прости, что заставил тебя ждать.
Сарен поворачивается к нему лицом. Лицо выглядит не так, как то, что многие месяцы преследовало Шепарда в снах. Оно чистое и целое. Турианец смотрит на него сверху вниз и снисходительно улыбается.
- Зачем ты продолжаешь упорствовать? Я думал, ты понял, наконец, что нельзя противиться их воле.
- Я выбрал единственно возможный вариант, который, как я думал, у меня оставался… но если есть другой, тогда я буду за него драться изо всех сил. В первый раз за многие месяцы я смог мыслить без этих голосов в моем мозгу, которые шептали мне, что я обречен на неудачи. Жнецы вовсе не непогрешимы. Властелин ошибся. Коллекционеры уничтожены. Альфа-Ретранслятор разрушен.
С угрожающей неторопливостью Сарен спускается вниз по ступенькам и протягивает вперед руки:
- Да, но чего тебе это стоило. Одному пришлось умереть, чтобы остановить меня. Триста тысяч – такова цена Альфа-Ретранслятора. Их кровь на твоих руках, человек, или ты забыл?
Шепард качает головой.
- Я не забыл. Я не безгрешный, Сарен. И никогда не стану таким снова… но я могу с этим жить. Если после всей этой фигни хоть что-то уцелеет, вот тогда пусть меня и судят. А чего я точно не собираюсь делать, так это играть по твоим правилам…
- Это не правила, - фыркает турианец. – Это неизбежность.
- Ничего неизбежного не бывает! Слишком много людей уже потеряли все. Все! И будь я проклят, если их разочарую. Жнецам нужна моя жизнь? Так вот я не собираюсь облегчать им задачу. Им придется, черт возьми, ее забрать!
- С удовольствием!
Сарен издает дикий рев и бросается вперед, и Шепард отвечает тем же. Они сталкиваются, и в этом нет никакой грации или плавности. Звук от соударения тел громко разносится по пустынной до этого момента комнате. Шепард бьет турианца плечом в живот и в тот же момент чувствует, как в спину ему втыкается острый локоть. Каким-то образом он замечает, что у них обоих исчезла броня, как будто это было совершенно естественно.
Он отталкивает Сарена от себя. Мертвый Спектр снова бросается вперед, и Шепард едва успевает увернуться от острых когтей, готовых его разорвать. Только две красные полосы появляются на груди. Шепард не остается в долгу. Хук слева с разворота попадает турианцу в висок и заставляет отшатнуться назад. Противник быстро трясет головой.
- И это все, что ты можешь, обезьяна? Как трогательно.
Кажется, что время снова ускоряется. Кулаки и когти, жестокие удары – все смешивается вместе в неуправляемой ярости. От удара весь воздух выходит у Шепарда из легких, но его кулак тоже достает Сарена. Еще удар – Шепард чувствует, как трещат ребра. Ответный удар попадает точно турианцу в челюсть. Сарен пытается достать руки Шепарда когтями. Шепард бьет головой вперед с такой силой, что треск слышен даже ему самому, и оба опрокидываются назад.
У Шепарда полный рот крови, он сплевывает ее на пол, его грудь тяжело вздымается. Изо рта противника падают синие капли, один глаз заплыл.
- Считается, что ты олицетворяешь собой все мои страхи… всю мощь Жнецов… ты не устал, Сарен? Что случилось с этой безграничной силой?
Удар сокрушает его скулу, как от столкновения с аэрокаром. Сарен даже не переживает за свои когти, кажется, он просто хочет ударить как можно сильнее. Но и Шепард не уступает и в свою очередь отвечает яростным ошеломительным ударом. Голова мертвого Спектра резко дергается назад, и сам он тоже падает назад, на ближайшую консоль, тяжело дыша.
- Ты не можешь… не можешь победить… - шипит Сарен.
- Смотри сюда.
От удара наотмашь турианец чуть не падает на колени. Встречным ударом Сарен опять вышибает ему воздух из легких. Больше даже не пытается блокировать. Просто наносит удары, один за другим. Собрав последние силы, Шепард бросается вперед всем своим весом и бьет турианца кулаком в лицо, бьет так тяжело, что обрушивает его на землю.
Он стоит над поверженным Спектром. Каждый вздох горит в груди огнем. Костяшки пальцев в крови: его собственной, красной, и синей, Сарена. Бывший Спектр смотрит вверх стеклянным взглядом и, оттолкнув его, поднимается, наконец, на ноги. Он стоит неустойчиво, пошатывается.
- Как? – хрипит Сарен, и кровь стекает с его подбородка. – Скажи мне, как? Я пытался, Шепард! Я все отдал этой борьбе! Весь мой гнев, всю мою ненависть!
- Потому что я вспомнил: мне есть, за что бороться, - говорит Шепард. – И это не только гнев. Это любовь. Жертвенность. Друзья. Те, кто верил в меня, даже когда я сам не верил. А все, что делал ты – это пытался спастись сам.
Сарен кашляет и вытирает рот рукой, не серой коже остается кровавый след. Тянется к себе за спину, и в его трехпалой руке неожиданно оказывается пистолет. Быстрым плавным движением турианец поднимает его и прицеливается в Шепарда.
- Я делал это не только ради себя самого. Я думал, что смогу спасти галактику.
Шепард медлит. Пытается просчитать, насколько быстро сможет двигаться, пытаясь преодолеть разделяющие их несколько метров. Напрягает мышцы и усмехается в лицо мертвому Спектру:
- Ты не можешь ничего спасти, если тебе нечего поставить на карту. Все, что ты когда-либо видел, была только твоя собственная ненависть. Но теперь все кончено. Давай… но я все же надеюсь: что бы там от тебя ни осталось, оно вернется к Жнецам и передаст им, что я никогда не прекращал бороться. Покажет им, что одна личность, один человек может бросить им вызов.
Дыхание турианца немного замедляется, он постепенно успокаивается, хотя пушка прыгает в его трясущихся руках. Шепард пристально смотрит в глаза аватара – как символа всего, чему противостоял так долго. И там, в этих глазах что-то мелькает, какая-то искра. Тень узнавания.
Сарен чуть изгибает жвалы и смеется, отрывисто и влажно:
- Может быть, один человек и может.
Шепард не хочет вздрагивать, не хочет закрывать глаза, он не собирается доставлять турианцу такого удовольствия. Он молча ожидает выстрела.
- Прощай, Шепард.
Сарен быстро поднимает ствол кверху, упирается им в свой собственный подбородок и нажимает на спуск.
____________________________________
На Президиум уже упала темнота, когда они, наконец, покинули бар. Лиара решила задержаться и еще немного посидеть со своим (или своей?) «отцом», с которым давно не общалась, а Гаррус с Тали и Касуми на буксире вернулся на корабль. Они едва поднялись по лестнице, ведущей в главный коридор, как Гаррус заметил краем глаза знакомую фигуру, которая шагнула из тени ниши - они в большом количестве располагались вдоль коридора. Он резко остановился, а рука сама собой потянулась к пушке на бедре. Длинные темные волосы, умные глаза.
- Миранда?
- Ты все-таки не достал оружие… приятно, что я заслужила хотя бы такую малость за время своего пребывания на борту Нормандии, - сказала оперативница и полностью вышла из ниши.
- Ты заслужила даже больше, - ответил Гаррус. – Но вот именно сейчас… черт, тяжело верить кому бы то ни было.
Тали шагнула вперед.
- Что ты здесь делаешь, Миранда? Я думала, тебя ищет Цербер, так мы слышали в последний раз.
- Он ищет. И Цитадель – самое последнее место, где мне стоит находиться, но… эта информация ждать не может. После того, как я услышала о Коммандере… я поняла, что единственные, кому могу доверять, это члены его команды.
- О чем ты? – это уже Касуми.
Лоусон покачала головой. Вызывающе открытый костюм, который она любила носить во время миссии по поиску Коллекционеров, был заменен на более практичный и менее заметный. Гаррус не мог не отметить легкую тревогу в ее глазах и тот, факт, что она выглядела более худой, чем раньше. Миранда всегда держала любую ситуацию под контролем. Ясно, что потеря этого контроля ее совсем не устраивала.
- Здесь нельзя разговаривать. Лучше на Нормандии или еще где-нибудь, без свидетелей.
- Послушай, если это так важно, чтобы прилететь из-за этого на Цитадель… да, наплюй, Лоусон, - сказал Гаррус. – Вряд ли Цербер обвешал жучками все коридоры Цитадели, это было бы слишком даже для них.
Она нахмурилась, идея была явно ей не по душе, но потом все-таки кивнула.
- Мои старые контакты старались меня постоянно информировать, постоянно держать меня на шаг впереди тех, кого посылает за мной Призрак… но два дня назад я получила всего один пакет данных, и после этого все контакты, что у меня были, замолкли.
- Мне не нравится, как это звучит. Совсем, - нахмурилась Касуми.
- Ты не ошиблась, - согласилась Миранда. - Этот пакет данных содержал зашифрованную информацию о чем-то под названием Операция Краеугольный Камень… прочесть удалось только отдельные фрагменты.
- Насколько все плохо? – помрачнел Гаррус.
Миранда вздохнула и посмотрела ему в глаза.
- Очень плохо. Он больше не прячется, Гаррус. Краеугольный Камень – это план Призрака по захвату контроля над Цитаделью.
@темы: Тали, Переводы, Фанфик закончен, Перевод в работе, м!Шепард, Action, Mass Effect, Adventure, R, Фанфикшен
-
-
14.07.2018 в 11:55После окончания перевода планируете все части в одном файле свести? fb2 для электронных книг, к примеру.
-
-
07.08.2018 в 18:32