огурец с горькой попкой
Название: Маг разрывов
Автор: [ashkaari] aka NoCalibrations
Категория: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: Каллен/Тревелиан, Варрик, Дориан, Кассандра и ко
Жанр: Гет, Джен, Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort, ER и др
Размер:мини
Аннотация: Ветер истории убавит и прибавит, где ему нужно, сохранив ее имя записью в хрониках, но те, кто прошел с ней путь от начала и до конца, всегда будут помнить Эвелин Тревелиан такой, какой она была на самом деле.
Предупреждения: ООС
От автора: Сборник мини о магичке Тревелиан: грустных и веселых, пафосных и глумливых - словом, разных. Будет медленно, но верно пополняться вместе со списком персонажей и, как всегда, полниться авторскими хэдканонами - на этот случай в варнинге ООС. Хронологический порядок не соблюдается.
Статус: в процессе
На Фикбуке
***
1. Бремя (Каллен/Тревелиан, упоминаются Кассандра и м!Хоук, ангст, hurt/comfort, PG-13) 1. Бремя
Небесная твердыня была огромна.
Ее башни, стремясь ввысь, кое-где обгоняли пики Морозных гор, а коридоров, секретных ходов и лестниц открывалось столько, что Тревелиан надоело считать. И все же здесь было почти невозможно остаться одной. В ее собственные покои постоянно наведывался кто-нибудь, по срочному или не очень делу, любая башня и стена просматривалась с другой стороны крепости, а каждый, даже самый захолустный угол, обжит очередным насельником. И все же, если потрудиться, и здесь можно было отыскать приют для своего одиночества - правда, ненадолго.
- Кассандра мне рассказала.
Она не обернулась на его шаги, вслушиваясь в жадный рёв водопада под ногами, разбавленный бряцаньем наручей о нагрудник, пока Каллен устраивался рядом с ней на дощатом полу темницы.
- О чем? - спросила Тревелиан, неожиданно для себя почувствовав досаду и вину за его строгое и заботливое беспокойство.
- О метке.
Слова прозвучали осторожно и глухо, будто могли ранить ее, как мечи.
Инквизитор мимолетно взглянула на свою руку и тут же опустила ее на колено ладонью вниз.
- Никто больше не должен знать, - твердо сказала она, избегая смотреть на советника.
- И мы все понимаем это, - с укором ответил он, уязвленный ее недоверием, - но я не о том. Я хотел спросить, что ты... как ты... - он тихо вздохнул. - Ты сама не своя последние дни.
Тревелиан горько усмехнулась.
- Кассандра?
Каллен кивнул.
- Не сердись на нее, - попросил он, решив, что нет смысла отпираться. - По ее словам, от последней группы венатори в Западном пределе остались одни угольки так быстро, что она не успела вынуть меч из ножен. И что ты едва не подожгла палатку, в которой вы ночевали, потому что от ярости у тебя с пальцев сыпались искры.
Он на мгновение замолчал, но Тревелиан не отвечала, засмотревшись на лавину, прокатившуюся вдалеке.
- Она хочет помочь, но говорит, что ты отказалась обсуждать это с ней.
Темницы были пусты. Раньше двери здесь истошно визжали, шатаясь на проржавевших петлях, но Инквизитор велела закрыть их на замки, все до единой. Промозглый ветер, несший с собой колкий снег, набрасывался волнами, стремясь развалить этот бессмысленный, полуразвалившийся закуток крепости, выглядевший так, будто кто-то огромный выгрыз из нее кусок тупыми зубами и тут же выплюнул. Должно быть, заключенных тут не нужно было пытать вовсе, просто оставить в темницах на пару дней - до того безнадежным и гиблым казалось это место на краю водопада.
- Знаешь, в какой-то момент я и правда начала верить, - заговорила Тревелиан. - Ну, в то, что это была Андрасте, - она вновь выпростала покрасневшие ладони из растянутых карманов, то ли от холода, то ли от волнения потирая ими колени скрещенных перед собой ног. Каллен сидел, не шевелясь, и только ветер, перестав обдувать Тревелиан с левой стороны, ежесекундно напоминал ей, что он рядом, и что кусачее вьюжье дыхание теперь впивается в его бок, а не ее. - От моей памяти остались одни лишь дырявые лохмотья, и вместо того, чтобы чинить их, я была и сама рада поверить в то, что обычно несу другим людям ради пользы дела.
Ее голос звучал до странности равнодушно, как будто всё это было делом давно минувших дней. Каллен на мгновение растерялся, не зная, как поступить с заготовленной заранее речью, но смолчать показалось еще хуже, и он промолвил:
- Андрасте или Джустиния... но метка все же досталась тебе, а не Корифею. Ты уже проделала огромный путь. Распорядилась данной тебе силой во благо людей, закрыла множество разрывов, тысячи раз подвергалась смертельной опасности. Попала в Тень и вернулась из нее. И все-таки ты жива. И мы живы. Разве не в этом замысел Создателя?
Плечи Тревелиан были ссутулены, придавленные невидимой, одной ей ведомой ношей.
- Вернулась из Тени, да, - эхом отозвалась она и, наконец взглянув Каллену в глаза, невпопад спросила: - Ты хорошо знал Хоука?
Советник нахмурился.
Солдаты Инквизиции, в особенности марчане, много разглагольствовали о гибели Защитника на обратном пути в Скайхолд, но из отряда Инквизитора и советников о ней по какому-то общему молчаливому согласию не говорил никто, а потом Тревелиан вместе с Кассандрой, Соласом и Блэкволлом покинула жалкие остатки войск, сославшись на данные разведчиков об оставшихся разрывах и приказав возвращаться в крепость без нее. Эвелин не знала, но это Каллен сообщил Варрику о том, что сталось с его другом. Воспоминание об этом тяжким бременем лежало у него на сердце.
- Почему ты спрашиваешь?
Эвелин пожала плечами.
- Вы много лет прожили в одном городе. Он был магом-отступником, ты - рыцарем-капитаном. Раз уж его почитали в Киркволле как Защитника и позволяли жить вне Круга, полагаю, храмовники за ним присматривали.
Советник криво усмехнулся.
- Хоук был меньшей из наших забот в сравнении с тем, что творилось в городе.
Тревелиан задумчиво кивнула.
- Наверное, - отозвалась она, придвинув ноги ближе к животу и ёжась. - Он вообще оказался не тем человеком, каким я его представляла, - она отвернулась и воззрилась на заброшенные деревянные клетки. - Когда-то я винила его в том, что началась война. Я не знала, что точно произошло, но таковы были слухи: он помог магу, одному из своих друзей, взорвать церковь, рыцарь-командор объявила Право Уничтожения, и...
- Всё было не совсем так, - перебил ее Каллен. - Тот маг, Андерс, не был его другом.
- Он начал всё это, - упрямо продолжила Тревелиан, - а потом убил того мага, встал на сторону храмовников и получил корону наместника.
Слова летели с ее уст хлёстко и зло, как кнуты погонщика, но взгляд был остекленевшим и полным горечи, словно те удары не предназначались никому, кроме нее самой.
- Хоук действительно был властолюбив и амбициозен, но он не хотел того, что произошло, - тихо сказал советник. - А когда ситуация вышла из-под контроля, он сделал выбор, который позволил бы спасти больше жизней.
Губы Инквизитора тронула мимолетная печальная улыбка.
- Значит, ты всё же хорошо его знал, - прошелестела она глухо.
Каллен покачал головой.
- Наверное, меньше, чем следовало. Я говорил тебе: я не очень-то горазд заводить друзей, а в те годы у меня не было их вовсе. Но Хоук... был чем-то вроде моего друга.
Он замолчал, и его взгляд затуманился, погрустнев.
Тревелиан прикрыла глаза.
- Знаешь, что он сказал в Западном пределе? "У всех есть оправдания для плохих поступков, и они не имеют значения. В конце концов ты всегда остаешься наедине с тем, что совершил". И он прав, вот только я не так отважна.
- Это не...
Он хотел возразить, но она не позволила.
- Я не должна была никому говорить, но тебе я скажу, потому что не могу больше знать об этом в одиночку.
Каллен нахмурился, с беспокойством вглядываясь в ее искаженное гневом и презрением лицо.
- Это я виновата, что из нас троих в Тени остался Хоук.
Слова дались ей с трудом, и Тревелиан сглотнула, облизывая губы.
- У нас едва было полминуты на решение. Алистер сказал, что останется он, чтобы искупить вину Стражей, Хоук возразил, что Орден должен быть возрожден, а он хочет закончить начатое, и оба они смотрели на меня, как на третейского судью. И я сказала: Хоук, - ее голос едва заметно дрогнул.
Каллен опустил глаза.
- Не я должна была это решать. Но я назвала его имя, и всё было решено.
Советник молчал, уставившись в пол и обдумывая ее слова. Он на мгновение почувствовал злость и тут же с упреком одернул себя за это.
Тревелиан терпеливо ждала.
- Хоуку никогда бы не понадобилось чье-то разрешение, - сказал Каллен.
Эвелин упрямо покачала головой. Очередной наплыв ветра задрал воротник чародейского одеяния и вздыбил короткие, начавшие отрастать волосы.
Солнце, где-то вдалеке клонившееся к закату, тронуло рыжими лучами ее лицо, и в его свете советник наконец разглядел ее покрасневшие глаза и припухшие веки.
- Не он должен был умереть там, - твердо сказала Тревелиан.
Советник нашел ее руку и крепко сжал в своей.
- Ты можешь винить себя за то, что думала дурно о достойном человеке, но не считай, что это ты отправила его на смерть. Это Хоуку бы точно не понравилось.
Губы Тревелиан дрогнули, и она вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы и стыдясь своей слабости.
- Прости меня.
Каллен не знал, что за она просит прощения: за Хоука, за своё признание, которое считала малодушным, за то, что ее щеки все же намокли, и она, опустив голову, вытирала их ладонью, тщась высвободить вторую, но он не дал ей этого сделать, притянув к себе и целуя в горячий висок.
- Я прощу тебя, если ты научишься делить на два и запомнишь, что тебе необязательно нести свою ношу в одиночку, - мягко сказал он, когда Тревелиан, перестав сопротивляться, уткнулась ему в шею. Он чувствовал на себе неровное, частое дыхание.
- Наверное, я, как и ты, только учусь этому, - ответила она, благодарно сжимая его пальцы.
Он долго сидел так, обнимая ее и по-храмовничьи терпеливо не двигаясь; cильверит его нагрудника потеплел, согретый ее щекой. Эвелин отрешенно всматривалась в высвеченные закатом снежные подножия гор, величавые, спокойные. Вечные.
"В конце концов ты всегда остаешься наедине с тем, что совершил", - вновь и вновь вспыхивали в мыслях слова Хоука. Их простая, непреложная истинность пульсировала в венах Тревелиан, отравляя ее признательность и ее раскаяние.
Есть ноши, которые и впрямь необязательно нести в одиночку.
Но есть и те, которые ни с кем не делятся пополам.
2. Дом, милый дом (Тревелиан/Каллен, Дориан, Варрик, Кассандра; повседневность, hurt/comfort, PG-13) 2. Дом, милый дом
Они вернулись в первый день жнивеня, неся в своих лицах отражение понурого пейзажа Бурой трясины с ее нескончаемыми моросящими дождями, время от времени сменявшимися косохлёстом, от которого негде было укрыться: он бил в лицо, забирался под самый плотный капюшон, а его гулкий монотонный шум стоял в ушах даже после того, как небеса затихали, давая всем живым тварям недолгую передышку.
Обеденная зала таверны была полна народа, но путники молчали, греясь у огня, и их взгляды были одинаково пусты.
- Мне кажется, я никогда не просушу свои штаны, - со вздохом промолвила Кассандра, опираясь локтями о колени и протягивая руки к огню.
- Кто бы мог подумать, что горстка мертвецов так тебя напугает, - сострил Дориан.
Он, впрочем, тоже был мрачнее тучи, а его камзол, с некогда лазурно-голубой отделкой, теперь больше напоминал шкуру дохлого бронто.
- Был момент, когда ты, кажется, мечтал намочить свои, Посверкунчик, - заметил Варрик, с аппетитом поглощая вторую порцию мясной похлебки.
Кассандра улыбнулась; маг фыркнул, гневно сверкнув глазами.
Здесь, в Скайхолде, где царило вечное и блаженное бабье лето, их стол у камина напоминал уголок утопленников: риска и грязь облепляли сапоги путников до самых колен, кожаная одежда потемнела от влаги и провоняла тиной.
Их возвращения не ждали и комнаты были не натоплены, потому, прибыв в крепость, они отправились прямо в таверну и устроились у очага, силясь хоть немного согреться и вдобавок поесть теплой пищи, которая редко перепадала им на болотах.
- Учитывая фанфары, которыми встретили Инквизитора, я чувствую себя отомщенным, - Дориан наполнил кружку горячим вином и сделал глоток, задумчиво всматриваясь в языки огня, ласкающего каменную кладку.
"Фанфары" заключались в том, что Тревелиан, не успев и двух шагов ступить от ворот, столкнулась с сэром Калленом, который настоял, чтобы она немедленно посетила совет в ставке.
- Ты, верно, шутишь, Кудряшок? - вмешался Варрик, прежде чем Эвелин успела раскрыть рот. - Дай ей хоть минуту перевести дух.
Вымокший и растрепанный, он был похож на нахохлившегося воробья.
Советник ответил ему усталым недоумением, будто то, что сказал гном, звучало сущей бессмыслицей, и тут же перевел взгляд обратно на Эвелин.
- Я писал вам, но не получил ответа.
- Это Бурая трясина, Каллен, - напомнила она, поправляя висящий за спиной посох. - К тому времени, как письмо достигло лагеря, половина букв превратилась в кляксы, и расшифровать его было невозможно.
- В следующий раз присылай его в бутылке, - предложил Дориан.
- Если вместо воронов Лелиана разведет детенышей дракона - непременно последую твоему совету, - раздраженно отозвался советник.
Путники были злы и понуры: они целый день провели в пути без привала, выбираясь сначала из топей, а потом - из снежных долин, где ноги нещадно мерзли и вязли, проваливаясь в сугробы. Все они, кроме Дориана, были привычны и к неудобствам походной жизни, и к бесконечным стычкам, но Бурая трясина с кого угодно сбивала спесь своим унынием. В сравнении с ними, советник благоухал чистотой. Его доспех блестел в лучах заходящего солнца, на перчатках не нашлось бы ни пятнышка, короткие волосы были по обыкновению аккуратно зачесаны назад, но вид Каллен имел изможденнее, чем они. Глядя на болезненные синяки, залегшие под светло-карими глазами, на впалые щеки, Тревелиан мысленно вздохнула и попрощалась с мечтами о теплой ванне и сытном ужине.
- Хорошо, пойдемте, - согласилась она.
- Спасибо, Инквизитор. Это не займет много времени. К тому же, никто не знал о вашем прибытии, и слуги не приготовили для вас покои.
Варрик невесело хмыкнул.
- Вот почему я всегда живу в таверне.
- Уверен, Жозефина уже отдала все необходимые распоряжения, - успокоил их Каллен. - А пока, Варрик прав, на кухне можно разжиться горячей похлебкой.
- Но не всем, - хохотнув, шепнул Кассандре Дориан, и та закатила глаза.
Бросив грустный взгляд в сторону дымящейся трубы, откуда невыносимо тянуло свежим хлебом и тушеным мясом, Тревелиан сглотнула и поспешным шагом направилась к лестнице, ведущей в Тронный зал. Каллен двинулся следом за ней.
За несколько недель Небесная твердыня преобразилась: завалы из гнилых досок и упавшего камня разобрали, достроили кое-какие переходы, на полы, просушенные магией, положили бог весть откуда взявшиеся ковры, совсем новые и не побитые молью, стены украсили знаменами с символом Инквизиции, который в простонародье называли волосатым глазом, а Кассандра - всевидящим оком. Зал, ранее заброшенный, полнился оживленным шумом, сдобренным орлесианским говором, удушливым цветочным ароматом по последней моде и бессмысленной светской болтовней. Проходя мимо гостей, Инквизитор скрыла лицо капюшоном.
В ставке, в отличие от зала, было сыро и прохладно, а еще - совершенно пусто. Будь на месте Каллена кто-нибудь другой, Тревелиан пошутила бы, что не стоило придумывать такие заковыристые предлоги, чтобы выторговать у нее свидание. Впрочем, он удивился не меньше ее.
- Прошу прощения, Инквизитор. Должно быть, их отвлекли какие-то срочные дела. Я немедленно прикажу отыскать их.
Глядя на его нервную суету, Эвелин подумала, что все недели ее отсутствия он и провел так, в бесконечной попытке всё успеть и всё исправить. Мало ел, мало спал, не давая себе поблажек; шея, которую он вечно разминал, вновь разнылась, и плечо, наверняка, тоже.
- Не стоит беспокоиться, я подожду, - сказала она миролюбиво, без спроса подняв чью-то кружку со стола и опорожнив ее наполовину парой глотков, а затем по-хозяйски расположилась на месте Жозефины, вытягивая ноги.
Усталость враз покинула ее. Показалось, что ступни вовсе не стерты, мышцы не так уж и гудят, требуя отдыха, а живот не так сильно скручивает в ожидании теплой пищи, как она думала, пока она увязала в снегах Морозных гор.
- Уверен, они будут здесь с минуты на минуту, - продолжал оправдываться советник.
Эвелин облизнула губы, наслаждаясь вкусом яблочного отвара.
- Каллен, да все в порядке! - ее голос прозвучал резко, хоть она и не сердилась. - Ради Создателя и ради себя, сядьте и хоть на минуту переведите дух.
Советник замер. Ее невольно строгий тон привел его в чувство, и он, отодвинув стул, сел и зажмурился, устало потирая рукой переносицу, напряженный, как натянутая тетива.
Тревелиан видела ясно, как днем, что его рвение дает куда больше семян, чем плодов, и это печалило ее, потому что ей казалось, что он тоже об этом знает.
- Я заметила, строительство идет быстро и успешно, - потерев колено, сказала Эвелин.
Каллен убрал руку от лица и выпрямился.
- Не так быстро, как хотелось бы, - нахмурившись, возразил он.
- Не стоит скромничать, - ее губы растянулись в осторожной, неуверенной улыбке. - Вы проделали огромную работу. Думаете, я не вижу?
Он на мгновение растерялся, и она поспешила продолжить:
- Вам не стоит винить себя за то, что произошло в Убежище: если это и было чьей-то ошибкой, то точно не вашей. У вас было ничтожное время для обучения рекрутов, и всё же они храбро сражались под вашим началом.
Каллен благодарно улыбнулся.
- Вы вдохновили их.
- Даже если и так, - сказала Эвелин, - то это вы научили их этому. Из меня дурной вдохновитель, я и напутственную речь-то нормально сказать не могу, - честно призналась она. - Даже не знаю, как я в свое время решила, что стану хорошим Первым Чародеем.
- Вы хотели стать Первым Чародеем? - удивился советник.
- Да, почему нет? - усмехнулась Тревелиан, не зная, как расценивать его удивление. - Первым Чародеям всегда давалось больше возможностей: путешествовать, учиться... помогать, - она задумалась и посмотрела в широкое зарешеченное окно, за которым, как на дрожжах, рос туман, скрывая горные пики. - Вы как-то спросили меня, каково мне было оказаться в большом мире после Круга, а я так и не ответила - Кассандра прервала нас.
Тревелиан сделала глоток и грустно поболтала остатками отвара в почти опустевшей кружке. Советник молчал, внимательно вглядываясь в ее лицо.
- Большой мир оказался вовсе не таким гостеприимным, как мне хотелось, - продолжила она. - С тех пор, как Круг пал, те, кто не хотел войны и кому некуда было идти, чувствовали себя рыбинами, выброшенными на берег, которых норовят добить по голове колотушкой. Мы, я и другие люди из Круга, были вынуждены скитаться, лгать, скрывать свой дар, жить, где придется, браться за всякую работу и надеяться, что жители очередного городка не вызнают, кто мы, и не перережут нам глотки, пока мы спим, - она почувствовала, как кровь прилила к лицу, и медленно выдохнула, успокаиваясь. - Вот какую "свободу" подарили нам Андерс и ему подобные. Не буду врать: я думаю, что речи Вивьен отдают циничным безумием, она лелеет надежду на то, что уже лишено всякого смысла. И всё же то, что сотворили резолюционисты, несоизмеримо хуже, - Тревелиан с глухим стуком поставила кружку на стол, как точку в конце предложения.
Она и сама толком не знала, отчего вдруг ее потянуло на неуместную откровенность. Всё это: неудачная дорога, безысходность Трясины - прошло рябью по ее памяти, и ее собственные мертвецы - воспоминания, которые она считала надежно похороненными - восставали, чтобы вновь погрузить ее в уныние.
- Не знал, что вы так думаете, - вполголоса промолвил Каллен.
Тревелиан пожала плечами. Ей было тошно.
- А вы никогда и не спрашивали.
- Но ведь у вас-то было, куда пойти? Семья, родные, - осторожно спросил советник.
Она невесело усмехнулась.
- Мой род веками потчевал собой ряды храмовников и сестер Церкви. Как вы думаете, были они рады черной овце?
- Они нередко пишут вам, - объяснился Каллен. - Я думал...
- Это теперь они пишут, - перебила Тревелиан, - когда Андрасте поставила на мне свое клеймо одобрения и тем самым разрешила им вспомнить о моем существовании, - она с вызовом взглянула ему в лицо, но, не увидев в нем ничего, кроме сочувствия, смутилась.
Он хотел сказать что-то еще, но распахнулась тяжелая дверь, и вошли Жозефина с Лелианой.
- Инквизитор, вы вернулись!
- И снова с победой, как мы наслышаны.
Эвелин тут же встряхнулась и, приветливо улыбаясь, встала им навстречу.
После коротких объяснений и обмена важными новостями, начались затяжные, как ночи первопада, дебаты. Фигуры передвигались по столу, советники спорили, как лучше использовать обнаруженную разведчицей Хардинг тропу и кто пошлет своих людей изничтожить тевинтерцев во дворе королевы Аноры.
- Нет, Лелиана, ваш вариант с тихой охотой на венатори не подходит, - раздражалась Тревелиан. - Какой толк проводить такие операции, если никто о них не узнает? Работайте вместе. Пусть ваши шпионы вычислят венатори, а ваши воины, Каллен, наведут шороху. Все должны видеть нашу поддержку Ферелдену.
- Как скажете, Инквизитор, - холодно ответила Лелиана.
Когда совет кончился, за окном было совсем темно, и на башнях сквозь плотную завесу тумана тускло поблескивали факелы. Советники, попрощавшись друг с другом, направились к выходу; духи Жозефины оставили после себя легкое, едва заметное послевкусие. Тревелиан вдохнула его с наслаждением и уперлась руками в карту, рассматривая выведенный на ней металлическими фигурами план. Недолгий отдых - и ей снова предстоит отправиться во Внутренние земли, будь они трижды прокляты.
За ее спиной тихо звякнули латы.
- Я хотел попросить вашего прощения, Инквизитор, - голос Каллена звучал мягко и виновато. - Мне не стоило останавливать вас так. Вы устали с дороги, голодны, и...
Эвелин обернулась.
- И мечтаю о горячей ванне, - добавила она. - А еще мне нужно поскорее найти Элизму.
- Элизму? Усмиренную?
Тревелиан легонько похлопала себя по карману.
- Мозг трупа. Она просила отобрать образец для исследований.
Советник выглядел озадаченным.
- Вы же меня разыгрываете? - неуверенно спросил он.
- Если бы, - развеселилась Эвелин.
- И вы готовы носить в кармане... такое?
- Ну, - протянула она, - сначала я попросила Варрика. Он ответил, что рад бы помочь, но у него полная сумка всякой снеди, и было бы обидно повредить такую "ценную реликвию", запихивая ее туда силой. Дориана я даже не стала спрашивать. А Кассандра... - Тревелиан прыснула. - В общем, лучше никогда не спрашивай Кассандру, не хочет ли она поносить мозг трупа.
Каллен улыбнулся.
- Вряд ли я бы стал спрашивать подобное у дамы.
- Но у меня же ты спросил, - возразила Эвелин.
- Туше, - рассмеялся он и тут же смутился, неловко потирая шею. - В смысле... мои извинения, Инквизитор. Я не хотел вас обидеть. Я не имел в виду, что...
Тревелиан натянула на лицо серьезное выражение.
- Я прощу вас, сэр Каллен, при одном условии, - торжественно объявила она.
- И каково же оно? - спросил советник, складывая руки на груди, словно предвкушал неладное.
Эвелин выдержала паузу.
- Вы пойдете сейчас в таверну и плотно отужинаете там вместе со мной. А потом вернетесь в свои покои и наконец, Думат побери, попробуете выспаться. Когда вы вообще делали это в последний раз?
Взгляд советника ожил и потеплел.
- Воля ваша, Инквизитор.
Тревелиан взяла со стола подсвечник, чтобы не закапать воском карту, и задула свечу.
- А как же ваш... образец? - спросил Каллен.
Она пожала плечами.
- Велю кому-нибудь из слуг отнести его Элизме. Если сказать, что это такое, уверена, доставка будет быстрой.
- Вне сомнения, Инквизитор, - ответили из полумрака.
...Когда они вошли в таверну, Кассандры там уже не было, а Варрик очередной раз обыграл всех в карты и сгребал к себе монеты обеими руками. Люди зашумели, приветствуя Тревелиан и поднимая кружки в ее честь.
- А, это ты, - сказал Дориан, оборачиваясь на выкрики.
Он уже успел переодеться в свой любимый сверкающий наряд и благоухал каким-то нездешним северным ароматом. По досаде, явно читавшейся в его лице, стало ясно, что его денег в той куче было немало.
- Ты не поверишь, но после того, что вытворил этот гном, я почти рад тебя видеть. И тебя тоже, - добавил он, кивнув советнику.
- Приятно слышать, Дориан, - Инквизитор усмехнулась. - В следующий раз я постараюсь не чихать во время заклинания, клянусь Андрасте.
- Это, между прочим, были мои любимые штаны.
Каллен тихо кашлянул, скрывая смешок.
- Да-да, - закивала Эвелин, - я знаю. Весь обратный путь мы чувствовали боль твоей утраты. Я закажу тебе новые.
- На мой вкус, я надеюсь?
- Разумеется.
Близость мясной похлебки делала ее мягкой и податливой, как марчанская глина.
На пятачке напротив двери менестрель снова затянула заунывную балладу, послышались брань и крики, девушка, разносящая похлебку, взвизгнула, когда кто-то ущипнул ее за зад. Таверна шумела и жила, полнясь гномьим элем, орлесианским вином и байками о всяких подвигах, правдивыми и не очень.
Дориан улыбнулся. В его глазах весело и пьяно плескались блики от огня.
- Ну, а вот это, Тревелиан, - сказал он, довольно подкручивая усы, - уже совсем другой разговор.
UPD 3. Семейное гнездо (Тревелиан/Каллен; романтика, флафф, повседневность; PG-13)
3. Семейное гнездо
Утреннее солнце проходило сквозь дыры в крыше башни и падало прямо на подушку, настырно тычась в лицо того, кому не посчастливилось спрятаться от его слепящих лучей. В обычные дни оно будило Каллена, потому что, с юношества ночуя на узких храмовничьих кроватях, где с трудом можно было развернуться, он привык спать на спине; в дни, когда с ним оставалась Тревелиан, она, словно кошка, занимала собой всё свободное пространство, раскинувшись поудобнее и вытянув руку поперек его живота. Не желая ее тревожить, он лежал тихо и ждал, пока она проснется.
- Почему бы тебе не попросить кого-нибудь навести здесь красоту? - как-то раз спросила его Инквизитор, оглядывая проломленные перекрытия, свисающий с них плющ и свалку из досок на полу. - Еще немного, и здесь заведутся пернатые.
- Ты имеешь в виду тех, которые жили здесь до меня? - охотно ответил советник.
Эвелин прыснула.
Она находила его склонность к аскетизму в обстановке и еде забавной, особенно на фоне вычурности доспехов, которые он носил. Он возражал, что это совсем другое, и что генералу Инквизиции положено хорошо выглядеть. На это она ничего не ответила, только таинственно заулыбалась, а его комнату взяла за привычку называть гнездом.
"Готова поспорить, ты выбрал себе этот скворечник, потому что предчувствовал свой успех в Орлее", - шутила Тревелиан, когда хотела его смутить. "Во время штурма лестницу всегда можно поднять, а потом сбежать через пробоину", - она кивнула на отсутствующие балки.
В ответ он посмотрел на нее с укоризной, но уголки его губ дрогнули.
Сейчас, разглядывая свое "гнездо", советник вспомнил об этом и улыбнулся снова.
Вчера Инквизитор, ее отряд и часть ополчения с триумфом вернулись из Свистящих пустошей, везя на спинах измочаленных лошадей древние гномьи сокровища. Тревелиан в запыленном клетчатом одеянии ехала впереди, восседая на драколиске - невесть откуда откопанном создании, чья рожа казалась Каллену страшнее, чем вся его жизнь. Ужин, устроенный по счастливому случаю Жозефиной, проходил весело: за длинным столом собрались все, включая советников, кухарка испекла мясной пирог, а Варрик с Дорианом травили байки.
- И я гляжу и глазам своим не верю: он выбрасывает из ранца талмуд, толстый, как зад бронто, и начинает читать заклинание.
- Читать - это буквально, - на всякий случай уточнил Павус. - Мы на мгновение опешили. Думаем: ладно, всякое бывает, может, парень часто просыпал уроки. Но, как выяснилось позже, в венатори идут одни отстающие.
Каллен слушал их краем уха, надеясь, что всё это поскорее закончится. Тревелиан не было целых семь недель, и это время, к его удивлению, оказалось для него тяжелым испытанием. Она писала короткие письма: ничего особенно важного, что нельзя было бы послать вместе с вороном. Рассказывала, что пейзаж Пустошей так же скуп, как рисуют на картинах, и там нет ничего, кроме гигантских валунов, песчаных бурь, горных козлов и всяческого рода злобных ядовитых тварей. Писала, что разрывы в небе часты, а их зеленое сияние отзывается в ее ладони и освещает отряду путь. Что питаются они сухарями и картошкой, запеченной прямо в песке - настолько он раскалён здесь днем, а вечером засыпают, поплотнее прижавшись друг к другу спинами и стуча зубами от пробирающего до костей холода. Про древние гробницы и грустную семейную историю, загадку которой они пытаются разгадать, и про отважных охотников-первопроходцев. Каллен, как прежде, следил за обучением солдат и за снабжением, принимал клятвы у новобранцев, а ночами старательно изучал труды по военной тактике, впериваясь в них сухими покрасневшими глазами: из-за ночных кошмаров и ломящей боли в костях ему не спалось, особенно когда он забывал опорожнить пузырьки с целебными отварами, что варил ему Клеменс.
Прежде чем уехать на север, Инквизитор совершила короткую поездку во Внутренние земли, разговор о которой оставил советнику пищу для размышлений.
Приехав из Редклифа, Тревелиан некоторое время избегала оставаться с ним наедине; Каллен, заметив это, удивился, но не подал виду. Он хорошо изучил ее характер и знал, что Эвелин сама подойдет к нему, когда соберется с мыслями.
Так и вышло.
- Я должна тебе кое-что сказать. Кое-что важное, - сказала она на следующий день, входя в его кабинет и прикрывая за собой дверь.
Он отвлекся от донесений, которые читал, подпирая каменную стену у окна, и внимательно посмотрел в ее лицо.
Тревелиан аккуратно присела на край стола. Каллен заметил в ее руках маленький бумажный сверток, перетянутый бечевкой; она в волнении теребила ее край, распушив волокна.
- После встречи с отцом Дориана мы отправились в Бурую трясину, чтобы забрать из крепости артефакт Серых Стражей, а туда ехали через Южный Предел... - промолвила Инквизитор и выразительно взглянула на советника.
Каллен нахмурился.
- Южный Предел, - отозвался он глухо, как эхо.
- Там я встретила твоих мать и брата.
Советник выпрямился и, отложив бумаги, рассеянно потер лоб рукой.
- И они узнали тебя?
- Нет, каким же образом? - покачала головой Тревелиан. - Они увидели символ Инквизиции на доспехе Кассандры и подошли к нам... в надежде выспросить хоть что-нибудь о тебе, - последнюю фразу она сказала тихо, стараясь скрыть осуждение в своем голосе. - Оказалось, они вынуждены в основном довольствоваться слухами, потому что их сын и брат им не пишет.
Каллен едва заметно скривился, глядя в пол.
- Всё... непросто, - произнес он. - Я присылаю им треть своего жалованья каждый месяц. Это хорошие деньги, они не должны ни в чем нуждаться.
- Не думаю, что дело в...
- Я знаю, - оборвал ее советник, и, тут же устыдившись своей грубости, повторил уже мягче. - Знаю.
Тревелиан затихла, чтобы дать ему время обдумать сказанное ею, и он долго молчал, изучая наполированные частой ходьбой камни под своими ногами, покрытые паутиной из мелких неглубоких трещин.
Инквизитор поджала губы.
- Они хотят увидеть тебя. Война сильно потрепала ферму, твои родители уже стары, а мать, к тому же, часто болеет.
Каллен поднял на нее потяжелевший, недоверчивый взгляд.
- Это она сказала тебе?
- Нет, твой брат. Монна Разерфорд одернула его, недовольная его жалобами.
Советник тихо вздохнул и уставился в узкое стрельчатое окно, за которым, отливая девственно-белым, сверкали снежные шапки Морозных гор. Было слышно, как неподалеку на крепостной стене со скандальными воплями дрались птицы.
- Она никогда не одобряла того, что я делаю, - промолвил Каллен. - Я ездил к ним, пока жил рядом, это было еще до того, как мне исполнилось восемнадцать, и все, что я слышал от нее - упреки за то, что я не оправдал ее ожиданий.
- Ты же говорил, она дала благословение, чтобы ты вступил в орден, - удивилась Тревелиан.
- Это отец убедил ее, уж не знаю, как. Я, так или иначе, собирался стать храмовником и поклялся ему, что сбегу, если они не согласятся.
Инквизитор слабо улыбнулась, глядя на его грустный задумчивый профиль, выхваченный из полумрака тусклым светом - в кабинете советника даже днем было темно, как в молельне.
- Я так понимаю, упрямством ты пошел в мать.
Каллен хмыкнул.
- Наверное. Она... - он замялся.
- Гордая и деспотичная женщина, - закончила за него Тревелиан.
Он кивнул.
- И крайне разочарованная в своем сыне.
Эвелин показалось, что его слова прозвучали не в упрек, словно советник и сам был в себе очень разочарован. Эта внезапная догадка смутила ее. Разговор стремительно приобретал то направление, которого Тревелиан всегда старалась избегать, боясь, что если Каллен спросит у нее напрямую, она не сумеет соврать ему так, чтобы он поверил.
- Это не мое дело, я знаю, - произнесла она с малодушной поспешностью. - Я не должна вмешиваться.
Они вновь замолчали, думая каждый о своем. В дверь постучал Райлен и был отправлен прочь с просьбой вернуться к полудню. Неласковый, кусачий горный ветер, залетевший в комнату, противно лез за воротник.
- Моя мать умерла месяц тому назад, - вымолвила Эвелин.
Ее признание вспороло тишину, как стрела умелого разбойника, выпущенная из засады. Каллен оторвал взгляд от вида за окном, повернувшись к Инквизитору; она заметила это, но не подняла головы, не желая видеть ничего из того, что могло бы быть написано на его лице.
- Не думай, будто я сказала об этом, чтобы устыдить тебя или чтобы ты меня пожалел, - прибавила она. - Я не видела ее с тех пор, как мне исполнилось восемь, и с трудом помню ее лицо. Она тоже была очень недовольна мной и очень благочестива: должно быть, мысль о том, что она породила на свет ведьму, заставляла ее молиться чаще, - Тревелиан перекладывала принесенный сверток из руки в руку. - Этого я не знаю, ведь с тех пор, как меня увезли в Круг, ни мать, ни отец не навещали меня. Писем от них я тоже не получала... до недавнего времени, - через щель под дверью вновь повеяло холодом, и Инквизитор зябко поежилась. - Она просила о встрече, писала, что готова сама приехать в Орлей. Я ничего ей не ответила. Кто она мне, думала я. Чужая женщина.
- И теперь ты жалеешь, - сказал Каллен.
Тревелиан посмотрела ему в глаза и поднялась на ноги, оправляя низ атласного камзола.
- Да. Жалею, - просто ответила она. - Поэтому... хотя бы подумай над этим. Если не ради нее, то ради себя.
Советник кивнул, соглашаясь.
- Что это? - спросил он, указывая глазами на сверток в ее руке.
Едва заметный запах, исходивший от него, напоминал ему о чем-то, что он знал и любил давным-давно, но воспоминание было смутным и ускользающим, как туманная дымка.
- Ах, это, - улыбнулась Эвелин. - От твоей сестры. Она просила передать тебе подзатыльник, письмо и это печенье.
Каллен принял из рук Инквизитора потрепанный кулёк и записку, которую она тут же достала из кармана.
- Миа. И... розмарин. Ну конечно, - с нежностью улыбнулся он, разглядывая знакомый почерк на сложенном вчетверо листке бумаги.
- Надеюсь, ты не возражаешь, если я пропущу часть с подзатыльником, - проговорила Тревелиан и, видя, что ему хотелось бы поскорее прочесть письмо, добавила: - Я оставлю тебя.
Он очнулся, когда она уже вышла, не успев поблагодарить ее.
С того разговора прошло семь злополучных недель, полных ежедневной рутины и бессонницы, из-за которой отсутствие Тревелиан ощущалось еще острее и болезненней. Каллен порой ловил себя на том, что вместо просмотра очередного отчета от оружейника в рассеянности перечитывает ее письма. Помимо ответов для Эвелин, он написал еще несколько посланий: для сестры и для матери.
- Ты сегодня грустен. В смысле, грустнее, чем обычно, - прозвучал за спиной голос Инквизитора.
Каллен встряхнулся, поднимая взгляд из опустевшей тарелки и оборачиваясь.
Погруженный в раздумья, он не заметил, что веселье закончилось и стол, за которым они сидели, опустел.
В полураскрытую дверь было видно, как розовощекая гномка, жена повара, выжав воду из тряпки, с силой бросила ее на грязный пол, оттирая ногой жирное пятно и бранясь. В соседнем зале раздавался приглушенный смех и стук игральных костей, а Бык отпускал скабрезные комплименты очередной девице, хотя, может, и не девице.
- Что-то не так? - спросила Эвелин. Она неуверенным движением стряхнула хлебную крошку с его воротника.
Каллен молча встал, со скрипом отодвинув скамью, и, сжав плечи Тревелиан, крепко и требовательно поцеловал ее в губы.
- Я... очень скучал, - отстранившись, проговорил он и прижался лбом к ее лбу.
- Я тоже, - Инквизитор улыбнулась, счастливая и смущенная его внезапным порывом.
Она хотела его обнять, но советник по-прежнему надежно держал ее, и она смогла лишь неловко сцепить пальцы у него на спине.
- В моей комнате все еще есть шахматная доска. И вино. И твои любимые дыры в потолке.
Широкая скамья с силой врезалась им в ноги.
- Я надеялась, что ты это скажешь.
***
Тревелиан всегда просыпалась неспешно. Она шевелила сначала одной ногой, потом другой, потягивалась, лениво потирала глаза и лишь потом открывала их, утыкаясь взглядом во что-нибудь, на чем можно было сфокусироваться. Потом она заворачивалась в покрывало, пила воду из деревянной кружки, на цыпочках бежала по ковру до кадки, чтобы умыться, и так же стремительно возвращалась обратно, ныряя под одеяло, холодная после своих упражнений и юркая, как селедка. Принесенным холодом она щедро делилась с Калленом, подсовывая одну руку ему под бок, а вторую водрузив на грудь. Его смешил этот утренний ритуал и ее растрепанные, торчком торчащие волосы.
- Это я тебя разбудила? - спросила она хрипловатым спросонья голосом.
- Нет.
- Кошмары?
Он покачал головой.
- Я... думал покинуть Скайхолд на пару дней. По личному делу.
Тревелиан, выводившая холодными пальцами узор на его груди, удивленно вскинулась.
- Могу я спросить, куда ты решил податься?
- В Южный Предел, - улыбнулся Каллен.
- Вот оно что, - обрадовалась Инквизитор.
Он сжал ее замерзшую руку в своей ладони.
- И я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, - попросил советник. - Если ты тоже хочешь... Если у тебя есть время, - добавил он неуверенно.
- Для тебя - всегда, - ответила она, опуская глаза.
Ехать хотелось - и в то же время не хотелось. Радость за Каллена и его воссоединение с роднёй странным образом соседствовала в душе Тревелиан с завистью к тому, чего она желала и была лишена: к любви, которую дарила советнику его семья вопреки любым их разногласиям и даже его пренебрежению. Она стыдилась этих мыслей и тут же гнала их прочь, как назойливую муху.
Каллен нахмурился.
- Откуда это? - спросил он, рассматривая красноватые, еще не зажившие до конца следы от укусов на ее пальцах.
Эвелин приподнялась и легла на живот, виновато пожимая вылезшим из-под одеяла плечом.
- Долго я еще буду просить тебя избавиться от твоего пятнистого чудовища? - вопрос должен был прозвучать строго, но строгость всегда давалась Каллену с трудом, тем более теперь, когда Тревелиан смотрела на него так нежно и принялась задумчиво перебирать свободной рукой его волосы.
- Драколиски хорошо переносят пустыню, - сказала она. - А его морда отпугивает демонов.
- Меня она отпугивает тоже.
- И назойливых поклонников, - шутливо заметила Эвелин.
- В таком случае, он нравится мне немного больше, - улыбнулся советник.
Она закусила губу, призывно скользя ногой по его ноге.
- Как... сейчас? - удивился он. - Ты же говорила, с утра у тебя будет много дел.
- Ну, если ты не хочешь... - обиделась она.
Ее бедро медленно сползло вниз, но Каллен перехватил его и, уперевшись предплечьем о кровать, перевернул Тревелиан на спину, накрывая своим телом.
- Не говори глупостей, - прошептал он.
Солнце, ползущее по небосклону, выглянуло из-за перекрытий, вцепившись Инквизитору в лицо жадными бледными лучами.
Во дворе заканчивалась утренняя пересменка.
Советник опаздывал.
Автор: [ashkaari] aka NoCalibrations
Категория: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: Каллен/Тревелиан, Варрик, Дориан, Кассандра и ко
Жанр: Гет, Джен, Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort, ER и др
Размер:мини
Аннотация: Ветер истории убавит и прибавит, где ему нужно, сохранив ее имя записью в хрониках, но те, кто прошел с ней путь от начала и до конца, всегда будут помнить Эвелин Тревелиан такой, какой она была на самом деле.
Предупреждения: ООС
От автора: Сборник мини о магичке Тревелиан: грустных и веселых, пафосных и глумливых - словом, разных. Будет медленно, но верно пополняться вместе со списком персонажей и, как всегда, полниться авторскими хэдканонами - на этот случай в варнинге ООС. Хронологический порядок не соблюдается.
Статус: в процессе
На Фикбуке
***
1. Бремя (Каллен/Тревелиан, упоминаются Кассандра и м!Хоук, ангст, hurt/comfort, PG-13) 1. Бремя
Небесная твердыня была огромна.
Ее башни, стремясь ввысь, кое-где обгоняли пики Морозных гор, а коридоров, секретных ходов и лестниц открывалось столько, что Тревелиан надоело считать. И все же здесь было почти невозможно остаться одной. В ее собственные покои постоянно наведывался кто-нибудь, по срочному или не очень делу, любая башня и стена просматривалась с другой стороны крепости, а каждый, даже самый захолустный угол, обжит очередным насельником. И все же, если потрудиться, и здесь можно было отыскать приют для своего одиночества - правда, ненадолго.
- Кассандра мне рассказала.
Она не обернулась на его шаги, вслушиваясь в жадный рёв водопада под ногами, разбавленный бряцаньем наручей о нагрудник, пока Каллен устраивался рядом с ней на дощатом полу темницы.
- О чем? - спросила Тревелиан, неожиданно для себя почувствовав досаду и вину за его строгое и заботливое беспокойство.
- О метке.
Слова прозвучали осторожно и глухо, будто могли ранить ее, как мечи.
Инквизитор мимолетно взглянула на свою руку и тут же опустила ее на колено ладонью вниз.
- Никто больше не должен знать, - твердо сказала она, избегая смотреть на советника.
- И мы все понимаем это, - с укором ответил он, уязвленный ее недоверием, - но я не о том. Я хотел спросить, что ты... как ты... - он тихо вздохнул. - Ты сама не своя последние дни.
Тревелиан горько усмехнулась.
- Кассандра?
Каллен кивнул.
- Не сердись на нее, - попросил он, решив, что нет смысла отпираться. - По ее словам, от последней группы венатори в Западном пределе остались одни угольки так быстро, что она не успела вынуть меч из ножен. И что ты едва не подожгла палатку, в которой вы ночевали, потому что от ярости у тебя с пальцев сыпались искры.
Он на мгновение замолчал, но Тревелиан не отвечала, засмотревшись на лавину, прокатившуюся вдалеке.
- Она хочет помочь, но говорит, что ты отказалась обсуждать это с ней.
Темницы были пусты. Раньше двери здесь истошно визжали, шатаясь на проржавевших петлях, но Инквизитор велела закрыть их на замки, все до единой. Промозглый ветер, несший с собой колкий снег, набрасывался волнами, стремясь развалить этот бессмысленный, полуразвалившийся закуток крепости, выглядевший так, будто кто-то огромный выгрыз из нее кусок тупыми зубами и тут же выплюнул. Должно быть, заключенных тут не нужно было пытать вовсе, просто оставить в темницах на пару дней - до того безнадежным и гиблым казалось это место на краю водопада.
- Знаешь, в какой-то момент я и правда начала верить, - заговорила Тревелиан. - Ну, в то, что это была Андрасте, - она вновь выпростала покрасневшие ладони из растянутых карманов, то ли от холода, то ли от волнения потирая ими колени скрещенных перед собой ног. Каллен сидел, не шевелясь, и только ветер, перестав обдувать Тревелиан с левой стороны, ежесекундно напоминал ей, что он рядом, и что кусачее вьюжье дыхание теперь впивается в его бок, а не ее. - От моей памяти остались одни лишь дырявые лохмотья, и вместо того, чтобы чинить их, я была и сама рада поверить в то, что обычно несу другим людям ради пользы дела.
Ее голос звучал до странности равнодушно, как будто всё это было делом давно минувших дней. Каллен на мгновение растерялся, не зная, как поступить с заготовленной заранее речью, но смолчать показалось еще хуже, и он промолвил:
- Андрасте или Джустиния... но метка все же досталась тебе, а не Корифею. Ты уже проделала огромный путь. Распорядилась данной тебе силой во благо людей, закрыла множество разрывов, тысячи раз подвергалась смертельной опасности. Попала в Тень и вернулась из нее. И все-таки ты жива. И мы живы. Разве не в этом замысел Создателя?
Плечи Тревелиан были ссутулены, придавленные невидимой, одной ей ведомой ношей.
- Вернулась из Тени, да, - эхом отозвалась она и, наконец взглянув Каллену в глаза, невпопад спросила: - Ты хорошо знал Хоука?
Советник нахмурился.
Солдаты Инквизиции, в особенности марчане, много разглагольствовали о гибели Защитника на обратном пути в Скайхолд, но из отряда Инквизитора и советников о ней по какому-то общему молчаливому согласию не говорил никто, а потом Тревелиан вместе с Кассандрой, Соласом и Блэкволлом покинула жалкие остатки войск, сославшись на данные разведчиков об оставшихся разрывах и приказав возвращаться в крепость без нее. Эвелин не знала, но это Каллен сообщил Варрику о том, что сталось с его другом. Воспоминание об этом тяжким бременем лежало у него на сердце.
- Почему ты спрашиваешь?
Эвелин пожала плечами.
- Вы много лет прожили в одном городе. Он был магом-отступником, ты - рыцарем-капитаном. Раз уж его почитали в Киркволле как Защитника и позволяли жить вне Круга, полагаю, храмовники за ним присматривали.
Советник криво усмехнулся.
- Хоук был меньшей из наших забот в сравнении с тем, что творилось в городе.
Тревелиан задумчиво кивнула.
- Наверное, - отозвалась она, придвинув ноги ближе к животу и ёжась. - Он вообще оказался не тем человеком, каким я его представляла, - она отвернулась и воззрилась на заброшенные деревянные клетки. - Когда-то я винила его в том, что началась война. Я не знала, что точно произошло, но таковы были слухи: он помог магу, одному из своих друзей, взорвать церковь, рыцарь-командор объявила Право Уничтожения, и...
- Всё было не совсем так, - перебил ее Каллен. - Тот маг, Андерс, не был его другом.
- Он начал всё это, - упрямо продолжила Тревелиан, - а потом убил того мага, встал на сторону храмовников и получил корону наместника.
Слова летели с ее уст хлёстко и зло, как кнуты погонщика, но взгляд был остекленевшим и полным горечи, словно те удары не предназначались никому, кроме нее самой.
- Хоук действительно был властолюбив и амбициозен, но он не хотел того, что произошло, - тихо сказал советник. - А когда ситуация вышла из-под контроля, он сделал выбор, который позволил бы спасти больше жизней.
Губы Инквизитора тронула мимолетная печальная улыбка.
- Значит, ты всё же хорошо его знал, - прошелестела она глухо.
Каллен покачал головой.
- Наверное, меньше, чем следовало. Я говорил тебе: я не очень-то горазд заводить друзей, а в те годы у меня не было их вовсе. Но Хоук... был чем-то вроде моего друга.
Он замолчал, и его взгляд затуманился, погрустнев.
Тревелиан прикрыла глаза.
- Знаешь, что он сказал в Западном пределе? "У всех есть оправдания для плохих поступков, и они не имеют значения. В конце концов ты всегда остаешься наедине с тем, что совершил". И он прав, вот только я не так отважна.
- Это не...
Он хотел возразить, но она не позволила.
- Я не должна была никому говорить, но тебе я скажу, потому что не могу больше знать об этом в одиночку.
Каллен нахмурился, с беспокойством вглядываясь в ее искаженное гневом и презрением лицо.
- Это я виновата, что из нас троих в Тени остался Хоук.
Слова дались ей с трудом, и Тревелиан сглотнула, облизывая губы.
- У нас едва было полминуты на решение. Алистер сказал, что останется он, чтобы искупить вину Стражей, Хоук возразил, что Орден должен быть возрожден, а он хочет закончить начатое, и оба они смотрели на меня, как на третейского судью. И я сказала: Хоук, - ее голос едва заметно дрогнул.
Каллен опустил глаза.
- Не я должна была это решать. Но я назвала его имя, и всё было решено.
Советник молчал, уставившись в пол и обдумывая ее слова. Он на мгновение почувствовал злость и тут же с упреком одернул себя за это.
Тревелиан терпеливо ждала.
- Хоуку никогда бы не понадобилось чье-то разрешение, - сказал Каллен.
Эвелин упрямо покачала головой. Очередной наплыв ветра задрал воротник чародейского одеяния и вздыбил короткие, начавшие отрастать волосы.
Солнце, где-то вдалеке клонившееся к закату, тронуло рыжими лучами ее лицо, и в его свете советник наконец разглядел ее покрасневшие глаза и припухшие веки.
- Не он должен был умереть там, - твердо сказала Тревелиан.
Советник нашел ее руку и крепко сжал в своей.
- Ты можешь винить себя за то, что думала дурно о достойном человеке, но не считай, что это ты отправила его на смерть. Это Хоуку бы точно не понравилось.
Губы Тревелиан дрогнули, и она вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы и стыдясь своей слабости.
- Прости меня.
Каллен не знал, что за она просит прощения: за Хоука, за своё признание, которое считала малодушным, за то, что ее щеки все же намокли, и она, опустив голову, вытирала их ладонью, тщась высвободить вторую, но он не дал ей этого сделать, притянув к себе и целуя в горячий висок.
- Я прощу тебя, если ты научишься делить на два и запомнишь, что тебе необязательно нести свою ношу в одиночку, - мягко сказал он, когда Тревелиан, перестав сопротивляться, уткнулась ему в шею. Он чувствовал на себе неровное, частое дыхание.
- Наверное, я, как и ты, только учусь этому, - ответила она, благодарно сжимая его пальцы.
Он долго сидел так, обнимая ее и по-храмовничьи терпеливо не двигаясь; cильверит его нагрудника потеплел, согретый ее щекой. Эвелин отрешенно всматривалась в высвеченные закатом снежные подножия гор, величавые, спокойные. Вечные.
"В конце концов ты всегда остаешься наедине с тем, что совершил", - вновь и вновь вспыхивали в мыслях слова Хоука. Их простая, непреложная истинность пульсировала в венах Тревелиан, отравляя ее признательность и ее раскаяние.
Есть ноши, которые и впрямь необязательно нести в одиночку.
Но есть и те, которые ни с кем не делятся пополам.
2. Дом, милый дом (Тревелиан/Каллен, Дориан, Варрик, Кассандра; повседневность, hurt/comfort, PG-13) 2. Дом, милый дом
Они вернулись в первый день жнивеня, неся в своих лицах отражение понурого пейзажа Бурой трясины с ее нескончаемыми моросящими дождями, время от времени сменявшимися косохлёстом, от которого негде было укрыться: он бил в лицо, забирался под самый плотный капюшон, а его гулкий монотонный шум стоял в ушах даже после того, как небеса затихали, давая всем живым тварям недолгую передышку.
Обеденная зала таверны была полна народа, но путники молчали, греясь у огня, и их взгляды были одинаково пусты.
- Мне кажется, я никогда не просушу свои штаны, - со вздохом промолвила Кассандра, опираясь локтями о колени и протягивая руки к огню.
- Кто бы мог подумать, что горстка мертвецов так тебя напугает, - сострил Дориан.
Он, впрочем, тоже был мрачнее тучи, а его камзол, с некогда лазурно-голубой отделкой, теперь больше напоминал шкуру дохлого бронто.
- Был момент, когда ты, кажется, мечтал намочить свои, Посверкунчик, - заметил Варрик, с аппетитом поглощая вторую порцию мясной похлебки.
Кассандра улыбнулась; маг фыркнул, гневно сверкнув глазами.
Здесь, в Скайхолде, где царило вечное и блаженное бабье лето, их стол у камина напоминал уголок утопленников: риска и грязь облепляли сапоги путников до самых колен, кожаная одежда потемнела от влаги и провоняла тиной.
Их возвращения не ждали и комнаты были не натоплены, потому, прибыв в крепость, они отправились прямо в таверну и устроились у очага, силясь хоть немного согреться и вдобавок поесть теплой пищи, которая редко перепадала им на болотах.
- Учитывая фанфары, которыми встретили Инквизитора, я чувствую себя отомщенным, - Дориан наполнил кружку горячим вином и сделал глоток, задумчиво всматриваясь в языки огня, ласкающего каменную кладку.
"Фанфары" заключались в том, что Тревелиан, не успев и двух шагов ступить от ворот, столкнулась с сэром Калленом, который настоял, чтобы она немедленно посетила совет в ставке.
- Ты, верно, шутишь, Кудряшок? - вмешался Варрик, прежде чем Эвелин успела раскрыть рот. - Дай ей хоть минуту перевести дух.
Вымокший и растрепанный, он был похож на нахохлившегося воробья.
Советник ответил ему усталым недоумением, будто то, что сказал гном, звучало сущей бессмыслицей, и тут же перевел взгляд обратно на Эвелин.
- Я писал вам, но не получил ответа.
- Это Бурая трясина, Каллен, - напомнила она, поправляя висящий за спиной посох. - К тому времени, как письмо достигло лагеря, половина букв превратилась в кляксы, и расшифровать его было невозможно.
- В следующий раз присылай его в бутылке, - предложил Дориан.
- Если вместо воронов Лелиана разведет детенышей дракона - непременно последую твоему совету, - раздраженно отозвался советник.
Путники были злы и понуры: они целый день провели в пути без привала, выбираясь сначала из топей, а потом - из снежных долин, где ноги нещадно мерзли и вязли, проваливаясь в сугробы. Все они, кроме Дориана, были привычны и к неудобствам походной жизни, и к бесконечным стычкам, но Бурая трясина с кого угодно сбивала спесь своим унынием. В сравнении с ними, советник благоухал чистотой. Его доспех блестел в лучах заходящего солнца, на перчатках не нашлось бы ни пятнышка, короткие волосы были по обыкновению аккуратно зачесаны назад, но вид Каллен имел изможденнее, чем они. Глядя на болезненные синяки, залегшие под светло-карими глазами, на впалые щеки, Тревелиан мысленно вздохнула и попрощалась с мечтами о теплой ванне и сытном ужине.
- Хорошо, пойдемте, - согласилась она.
- Спасибо, Инквизитор. Это не займет много времени. К тому же, никто не знал о вашем прибытии, и слуги не приготовили для вас покои.
Варрик невесело хмыкнул.
- Вот почему я всегда живу в таверне.
- Уверен, Жозефина уже отдала все необходимые распоряжения, - успокоил их Каллен. - А пока, Варрик прав, на кухне можно разжиться горячей похлебкой.
- Но не всем, - хохотнув, шепнул Кассандре Дориан, и та закатила глаза.
Бросив грустный взгляд в сторону дымящейся трубы, откуда невыносимо тянуло свежим хлебом и тушеным мясом, Тревелиан сглотнула и поспешным шагом направилась к лестнице, ведущей в Тронный зал. Каллен двинулся следом за ней.
За несколько недель Небесная твердыня преобразилась: завалы из гнилых досок и упавшего камня разобрали, достроили кое-какие переходы, на полы, просушенные магией, положили бог весть откуда взявшиеся ковры, совсем новые и не побитые молью, стены украсили знаменами с символом Инквизиции, который в простонародье называли волосатым глазом, а Кассандра - всевидящим оком. Зал, ранее заброшенный, полнился оживленным шумом, сдобренным орлесианским говором, удушливым цветочным ароматом по последней моде и бессмысленной светской болтовней. Проходя мимо гостей, Инквизитор скрыла лицо капюшоном.
В ставке, в отличие от зала, было сыро и прохладно, а еще - совершенно пусто. Будь на месте Каллена кто-нибудь другой, Тревелиан пошутила бы, что не стоило придумывать такие заковыристые предлоги, чтобы выторговать у нее свидание. Впрочем, он удивился не меньше ее.
- Прошу прощения, Инквизитор. Должно быть, их отвлекли какие-то срочные дела. Я немедленно прикажу отыскать их.
Глядя на его нервную суету, Эвелин подумала, что все недели ее отсутствия он и провел так, в бесконечной попытке всё успеть и всё исправить. Мало ел, мало спал, не давая себе поблажек; шея, которую он вечно разминал, вновь разнылась, и плечо, наверняка, тоже.
- Не стоит беспокоиться, я подожду, - сказала она миролюбиво, без спроса подняв чью-то кружку со стола и опорожнив ее наполовину парой глотков, а затем по-хозяйски расположилась на месте Жозефины, вытягивая ноги.
Усталость враз покинула ее. Показалось, что ступни вовсе не стерты, мышцы не так уж и гудят, требуя отдыха, а живот не так сильно скручивает в ожидании теплой пищи, как она думала, пока она увязала в снегах Морозных гор.
- Уверен, они будут здесь с минуты на минуту, - продолжал оправдываться советник.
Эвелин облизнула губы, наслаждаясь вкусом яблочного отвара.
- Каллен, да все в порядке! - ее голос прозвучал резко, хоть она и не сердилась. - Ради Создателя и ради себя, сядьте и хоть на минуту переведите дух.
Советник замер. Ее невольно строгий тон привел его в чувство, и он, отодвинув стул, сел и зажмурился, устало потирая рукой переносицу, напряженный, как натянутая тетива.
Тревелиан видела ясно, как днем, что его рвение дает куда больше семян, чем плодов, и это печалило ее, потому что ей казалось, что он тоже об этом знает.
- Я заметила, строительство идет быстро и успешно, - потерев колено, сказала Эвелин.
Каллен убрал руку от лица и выпрямился.
- Не так быстро, как хотелось бы, - нахмурившись, возразил он.
- Не стоит скромничать, - ее губы растянулись в осторожной, неуверенной улыбке. - Вы проделали огромную работу. Думаете, я не вижу?
Он на мгновение растерялся, и она поспешила продолжить:
- Вам не стоит винить себя за то, что произошло в Убежище: если это и было чьей-то ошибкой, то точно не вашей. У вас было ничтожное время для обучения рекрутов, и всё же они храбро сражались под вашим началом.
Каллен благодарно улыбнулся.
- Вы вдохновили их.
- Даже если и так, - сказала Эвелин, - то это вы научили их этому. Из меня дурной вдохновитель, я и напутственную речь-то нормально сказать не могу, - честно призналась она. - Даже не знаю, как я в свое время решила, что стану хорошим Первым Чародеем.
- Вы хотели стать Первым Чародеем? - удивился советник.
- Да, почему нет? - усмехнулась Тревелиан, не зная, как расценивать его удивление. - Первым Чародеям всегда давалось больше возможностей: путешествовать, учиться... помогать, - она задумалась и посмотрела в широкое зарешеченное окно, за которым, как на дрожжах, рос туман, скрывая горные пики. - Вы как-то спросили меня, каково мне было оказаться в большом мире после Круга, а я так и не ответила - Кассандра прервала нас.
Тревелиан сделала глоток и грустно поболтала остатками отвара в почти опустевшей кружке. Советник молчал, внимательно вглядываясь в ее лицо.
- Большой мир оказался вовсе не таким гостеприимным, как мне хотелось, - продолжила она. - С тех пор, как Круг пал, те, кто не хотел войны и кому некуда было идти, чувствовали себя рыбинами, выброшенными на берег, которых норовят добить по голове колотушкой. Мы, я и другие люди из Круга, были вынуждены скитаться, лгать, скрывать свой дар, жить, где придется, браться за всякую работу и надеяться, что жители очередного городка не вызнают, кто мы, и не перережут нам глотки, пока мы спим, - она почувствовала, как кровь прилила к лицу, и медленно выдохнула, успокаиваясь. - Вот какую "свободу" подарили нам Андерс и ему подобные. Не буду врать: я думаю, что речи Вивьен отдают циничным безумием, она лелеет надежду на то, что уже лишено всякого смысла. И всё же то, что сотворили резолюционисты, несоизмеримо хуже, - Тревелиан с глухим стуком поставила кружку на стол, как точку в конце предложения.
Она и сама толком не знала, отчего вдруг ее потянуло на неуместную откровенность. Всё это: неудачная дорога, безысходность Трясины - прошло рябью по ее памяти, и ее собственные мертвецы - воспоминания, которые она считала надежно похороненными - восставали, чтобы вновь погрузить ее в уныние.
- Не знал, что вы так думаете, - вполголоса промолвил Каллен.
Тревелиан пожала плечами. Ей было тошно.
- А вы никогда и не спрашивали.
- Но ведь у вас-то было, куда пойти? Семья, родные, - осторожно спросил советник.
Она невесело усмехнулась.
- Мой род веками потчевал собой ряды храмовников и сестер Церкви. Как вы думаете, были они рады черной овце?
- Они нередко пишут вам, - объяснился Каллен. - Я думал...
- Это теперь они пишут, - перебила Тревелиан, - когда Андрасте поставила на мне свое клеймо одобрения и тем самым разрешила им вспомнить о моем существовании, - она с вызовом взглянула ему в лицо, но, не увидев в нем ничего, кроме сочувствия, смутилась.
Он хотел сказать что-то еще, но распахнулась тяжелая дверь, и вошли Жозефина с Лелианой.
- Инквизитор, вы вернулись!
- И снова с победой, как мы наслышаны.
Эвелин тут же встряхнулась и, приветливо улыбаясь, встала им навстречу.
После коротких объяснений и обмена важными новостями, начались затяжные, как ночи первопада, дебаты. Фигуры передвигались по столу, советники спорили, как лучше использовать обнаруженную разведчицей Хардинг тропу и кто пошлет своих людей изничтожить тевинтерцев во дворе королевы Аноры.
- Нет, Лелиана, ваш вариант с тихой охотой на венатори не подходит, - раздражалась Тревелиан. - Какой толк проводить такие операции, если никто о них не узнает? Работайте вместе. Пусть ваши шпионы вычислят венатори, а ваши воины, Каллен, наведут шороху. Все должны видеть нашу поддержку Ферелдену.
- Как скажете, Инквизитор, - холодно ответила Лелиана.
Когда совет кончился, за окном было совсем темно, и на башнях сквозь плотную завесу тумана тускло поблескивали факелы. Советники, попрощавшись друг с другом, направились к выходу; духи Жозефины оставили после себя легкое, едва заметное послевкусие. Тревелиан вдохнула его с наслаждением и уперлась руками в карту, рассматривая выведенный на ней металлическими фигурами план. Недолгий отдых - и ей снова предстоит отправиться во Внутренние земли, будь они трижды прокляты.
За ее спиной тихо звякнули латы.
- Я хотел попросить вашего прощения, Инквизитор, - голос Каллена звучал мягко и виновато. - Мне не стоило останавливать вас так. Вы устали с дороги, голодны, и...
Эвелин обернулась.
- И мечтаю о горячей ванне, - добавила она. - А еще мне нужно поскорее найти Элизму.
- Элизму? Усмиренную?
Тревелиан легонько похлопала себя по карману.
- Мозг трупа. Она просила отобрать образец для исследований.
Советник выглядел озадаченным.
- Вы же меня разыгрываете? - неуверенно спросил он.
- Если бы, - развеселилась Эвелин.
- И вы готовы носить в кармане... такое?
- Ну, - протянула она, - сначала я попросила Варрика. Он ответил, что рад бы помочь, но у него полная сумка всякой снеди, и было бы обидно повредить такую "ценную реликвию", запихивая ее туда силой. Дориана я даже не стала спрашивать. А Кассандра... - Тревелиан прыснула. - В общем, лучше никогда не спрашивай Кассандру, не хочет ли она поносить мозг трупа.
Каллен улыбнулся.
- Вряд ли я бы стал спрашивать подобное у дамы.
- Но у меня же ты спросил, - возразила Эвелин.
- Туше, - рассмеялся он и тут же смутился, неловко потирая шею. - В смысле... мои извинения, Инквизитор. Я не хотел вас обидеть. Я не имел в виду, что...
Тревелиан натянула на лицо серьезное выражение.
- Я прощу вас, сэр Каллен, при одном условии, - торжественно объявила она.
- И каково же оно? - спросил советник, складывая руки на груди, словно предвкушал неладное.
Эвелин выдержала паузу.
- Вы пойдете сейчас в таверну и плотно отужинаете там вместе со мной. А потом вернетесь в свои покои и наконец, Думат побери, попробуете выспаться. Когда вы вообще делали это в последний раз?
Взгляд советника ожил и потеплел.
- Воля ваша, Инквизитор.
Тревелиан взяла со стола подсвечник, чтобы не закапать воском карту, и задула свечу.
- А как же ваш... образец? - спросил Каллен.
Она пожала плечами.
- Велю кому-нибудь из слуг отнести его Элизме. Если сказать, что это такое, уверена, доставка будет быстрой.
- Вне сомнения, Инквизитор, - ответили из полумрака.
...Когда они вошли в таверну, Кассандры там уже не было, а Варрик очередной раз обыграл всех в карты и сгребал к себе монеты обеими руками. Люди зашумели, приветствуя Тревелиан и поднимая кружки в ее честь.
- А, это ты, - сказал Дориан, оборачиваясь на выкрики.
Он уже успел переодеться в свой любимый сверкающий наряд и благоухал каким-то нездешним северным ароматом. По досаде, явно читавшейся в его лице, стало ясно, что его денег в той куче было немало.
- Ты не поверишь, но после того, что вытворил этот гном, я почти рад тебя видеть. И тебя тоже, - добавил он, кивнув советнику.
- Приятно слышать, Дориан, - Инквизитор усмехнулась. - В следующий раз я постараюсь не чихать во время заклинания, клянусь Андрасте.
- Это, между прочим, были мои любимые штаны.
Каллен тихо кашлянул, скрывая смешок.
- Да-да, - закивала Эвелин, - я знаю. Весь обратный путь мы чувствовали боль твоей утраты. Я закажу тебе новые.
- На мой вкус, я надеюсь?
- Разумеется.
Близость мясной похлебки делала ее мягкой и податливой, как марчанская глина.
На пятачке напротив двери менестрель снова затянула заунывную балладу, послышались брань и крики, девушка, разносящая похлебку, взвизгнула, когда кто-то ущипнул ее за зад. Таверна шумела и жила, полнясь гномьим элем, орлесианским вином и байками о всяких подвигах, правдивыми и не очень.
Дориан улыбнулся. В его глазах весело и пьяно плескались блики от огня.
- Ну, а вот это, Тревелиан, - сказал он, довольно подкручивая усы, - уже совсем другой разговор.
UPD 3. Семейное гнездо (Тревелиан/Каллен; романтика, флафф, повседневность; PG-13)
3. Семейное гнездо
Утреннее солнце проходило сквозь дыры в крыше башни и падало прямо на подушку, настырно тычась в лицо того, кому не посчастливилось спрятаться от его слепящих лучей. В обычные дни оно будило Каллена, потому что, с юношества ночуя на узких храмовничьих кроватях, где с трудом можно было развернуться, он привык спать на спине; в дни, когда с ним оставалась Тревелиан, она, словно кошка, занимала собой всё свободное пространство, раскинувшись поудобнее и вытянув руку поперек его живота. Не желая ее тревожить, он лежал тихо и ждал, пока она проснется.
- Почему бы тебе не попросить кого-нибудь навести здесь красоту? - как-то раз спросила его Инквизитор, оглядывая проломленные перекрытия, свисающий с них плющ и свалку из досок на полу. - Еще немного, и здесь заведутся пернатые.
- Ты имеешь в виду тех, которые жили здесь до меня? - охотно ответил советник.
Эвелин прыснула.
Она находила его склонность к аскетизму в обстановке и еде забавной, особенно на фоне вычурности доспехов, которые он носил. Он возражал, что это совсем другое, и что генералу Инквизиции положено хорошо выглядеть. На это она ничего не ответила, только таинственно заулыбалась, а его комнату взяла за привычку называть гнездом.
"Готова поспорить, ты выбрал себе этот скворечник, потому что предчувствовал свой успех в Орлее", - шутила Тревелиан, когда хотела его смутить. "Во время штурма лестницу всегда можно поднять, а потом сбежать через пробоину", - она кивнула на отсутствующие балки.
В ответ он посмотрел на нее с укоризной, но уголки его губ дрогнули.
Сейчас, разглядывая свое "гнездо", советник вспомнил об этом и улыбнулся снова.
Вчера Инквизитор, ее отряд и часть ополчения с триумфом вернулись из Свистящих пустошей, везя на спинах измочаленных лошадей древние гномьи сокровища. Тревелиан в запыленном клетчатом одеянии ехала впереди, восседая на драколиске - невесть откуда откопанном создании, чья рожа казалась Каллену страшнее, чем вся его жизнь. Ужин, устроенный по счастливому случаю Жозефиной, проходил весело: за длинным столом собрались все, включая советников, кухарка испекла мясной пирог, а Варрик с Дорианом травили байки.
- И я гляжу и глазам своим не верю: он выбрасывает из ранца талмуд, толстый, как зад бронто, и начинает читать заклинание.
- Читать - это буквально, - на всякий случай уточнил Павус. - Мы на мгновение опешили. Думаем: ладно, всякое бывает, может, парень часто просыпал уроки. Но, как выяснилось позже, в венатори идут одни отстающие.
Каллен слушал их краем уха, надеясь, что всё это поскорее закончится. Тревелиан не было целых семь недель, и это время, к его удивлению, оказалось для него тяжелым испытанием. Она писала короткие письма: ничего особенно важного, что нельзя было бы послать вместе с вороном. Рассказывала, что пейзаж Пустошей так же скуп, как рисуют на картинах, и там нет ничего, кроме гигантских валунов, песчаных бурь, горных козлов и всяческого рода злобных ядовитых тварей. Писала, что разрывы в небе часты, а их зеленое сияние отзывается в ее ладони и освещает отряду путь. Что питаются они сухарями и картошкой, запеченной прямо в песке - настолько он раскалён здесь днем, а вечером засыпают, поплотнее прижавшись друг к другу спинами и стуча зубами от пробирающего до костей холода. Про древние гробницы и грустную семейную историю, загадку которой они пытаются разгадать, и про отважных охотников-первопроходцев. Каллен, как прежде, следил за обучением солдат и за снабжением, принимал клятвы у новобранцев, а ночами старательно изучал труды по военной тактике, впериваясь в них сухими покрасневшими глазами: из-за ночных кошмаров и ломящей боли в костях ему не спалось, особенно когда он забывал опорожнить пузырьки с целебными отварами, что варил ему Клеменс.
Прежде чем уехать на север, Инквизитор совершила короткую поездку во Внутренние земли, разговор о которой оставил советнику пищу для размышлений.
Приехав из Редклифа, Тревелиан некоторое время избегала оставаться с ним наедине; Каллен, заметив это, удивился, но не подал виду. Он хорошо изучил ее характер и знал, что Эвелин сама подойдет к нему, когда соберется с мыслями.
Так и вышло.
- Я должна тебе кое-что сказать. Кое-что важное, - сказала она на следующий день, входя в его кабинет и прикрывая за собой дверь.
Он отвлекся от донесений, которые читал, подпирая каменную стену у окна, и внимательно посмотрел в ее лицо.
Тревелиан аккуратно присела на край стола. Каллен заметил в ее руках маленький бумажный сверток, перетянутый бечевкой; она в волнении теребила ее край, распушив волокна.
- После встречи с отцом Дориана мы отправились в Бурую трясину, чтобы забрать из крепости артефакт Серых Стражей, а туда ехали через Южный Предел... - промолвила Инквизитор и выразительно взглянула на советника.
Каллен нахмурился.
- Южный Предел, - отозвался он глухо, как эхо.
- Там я встретила твоих мать и брата.
Советник выпрямился и, отложив бумаги, рассеянно потер лоб рукой.
- И они узнали тебя?
- Нет, каким же образом? - покачала головой Тревелиан. - Они увидели символ Инквизиции на доспехе Кассандры и подошли к нам... в надежде выспросить хоть что-нибудь о тебе, - последнюю фразу она сказала тихо, стараясь скрыть осуждение в своем голосе. - Оказалось, они вынуждены в основном довольствоваться слухами, потому что их сын и брат им не пишет.
Каллен едва заметно скривился, глядя в пол.
- Всё... непросто, - произнес он. - Я присылаю им треть своего жалованья каждый месяц. Это хорошие деньги, они не должны ни в чем нуждаться.
- Не думаю, что дело в...
- Я знаю, - оборвал ее советник, и, тут же устыдившись своей грубости, повторил уже мягче. - Знаю.
Тревелиан затихла, чтобы дать ему время обдумать сказанное ею, и он долго молчал, изучая наполированные частой ходьбой камни под своими ногами, покрытые паутиной из мелких неглубоких трещин.
Инквизитор поджала губы.
- Они хотят увидеть тебя. Война сильно потрепала ферму, твои родители уже стары, а мать, к тому же, часто болеет.
Каллен поднял на нее потяжелевший, недоверчивый взгляд.
- Это она сказала тебе?
- Нет, твой брат. Монна Разерфорд одернула его, недовольная его жалобами.
Советник тихо вздохнул и уставился в узкое стрельчатое окно, за которым, отливая девственно-белым, сверкали снежные шапки Морозных гор. Было слышно, как неподалеку на крепостной стене со скандальными воплями дрались птицы.
- Она никогда не одобряла того, что я делаю, - промолвил Каллен. - Я ездил к ним, пока жил рядом, это было еще до того, как мне исполнилось восемнадцать, и все, что я слышал от нее - упреки за то, что я не оправдал ее ожиданий.
- Ты же говорил, она дала благословение, чтобы ты вступил в орден, - удивилась Тревелиан.
- Это отец убедил ее, уж не знаю, как. Я, так или иначе, собирался стать храмовником и поклялся ему, что сбегу, если они не согласятся.
Инквизитор слабо улыбнулась, глядя на его грустный задумчивый профиль, выхваченный из полумрака тусклым светом - в кабинете советника даже днем было темно, как в молельне.
- Я так понимаю, упрямством ты пошел в мать.
Каллен хмыкнул.
- Наверное. Она... - он замялся.
- Гордая и деспотичная женщина, - закончила за него Тревелиан.
Он кивнул.
- И крайне разочарованная в своем сыне.
Эвелин показалось, что его слова прозвучали не в упрек, словно советник и сам был в себе очень разочарован. Эта внезапная догадка смутила ее. Разговор стремительно приобретал то направление, которого Тревелиан всегда старалась избегать, боясь, что если Каллен спросит у нее напрямую, она не сумеет соврать ему так, чтобы он поверил.
- Это не мое дело, я знаю, - произнесла она с малодушной поспешностью. - Я не должна вмешиваться.
Они вновь замолчали, думая каждый о своем. В дверь постучал Райлен и был отправлен прочь с просьбой вернуться к полудню. Неласковый, кусачий горный ветер, залетевший в комнату, противно лез за воротник.
- Моя мать умерла месяц тому назад, - вымолвила Эвелин.
Ее признание вспороло тишину, как стрела умелого разбойника, выпущенная из засады. Каллен оторвал взгляд от вида за окном, повернувшись к Инквизитору; она заметила это, но не подняла головы, не желая видеть ничего из того, что могло бы быть написано на его лице.
- Не думай, будто я сказала об этом, чтобы устыдить тебя или чтобы ты меня пожалел, - прибавила она. - Я не видела ее с тех пор, как мне исполнилось восемь, и с трудом помню ее лицо. Она тоже была очень недовольна мной и очень благочестива: должно быть, мысль о том, что она породила на свет ведьму, заставляла ее молиться чаще, - Тревелиан перекладывала принесенный сверток из руки в руку. - Этого я не знаю, ведь с тех пор, как меня увезли в Круг, ни мать, ни отец не навещали меня. Писем от них я тоже не получала... до недавнего времени, - через щель под дверью вновь повеяло холодом, и Инквизитор зябко поежилась. - Она просила о встрече, писала, что готова сама приехать в Орлей. Я ничего ей не ответила. Кто она мне, думала я. Чужая женщина.
- И теперь ты жалеешь, - сказал Каллен.
Тревелиан посмотрела ему в глаза и поднялась на ноги, оправляя низ атласного камзола.
- Да. Жалею, - просто ответила она. - Поэтому... хотя бы подумай над этим. Если не ради нее, то ради себя.
Советник кивнул, соглашаясь.
- Что это? - спросил он, указывая глазами на сверток в ее руке.
Едва заметный запах, исходивший от него, напоминал ему о чем-то, что он знал и любил давным-давно, но воспоминание было смутным и ускользающим, как туманная дымка.
- Ах, это, - улыбнулась Эвелин. - От твоей сестры. Она просила передать тебе подзатыльник, письмо и это печенье.
Каллен принял из рук Инквизитора потрепанный кулёк и записку, которую она тут же достала из кармана.
- Миа. И... розмарин. Ну конечно, - с нежностью улыбнулся он, разглядывая знакомый почерк на сложенном вчетверо листке бумаги.
- Надеюсь, ты не возражаешь, если я пропущу часть с подзатыльником, - проговорила Тревелиан и, видя, что ему хотелось бы поскорее прочесть письмо, добавила: - Я оставлю тебя.
Он очнулся, когда она уже вышла, не успев поблагодарить ее.
С того разговора прошло семь злополучных недель, полных ежедневной рутины и бессонницы, из-за которой отсутствие Тревелиан ощущалось еще острее и болезненней. Каллен порой ловил себя на том, что вместо просмотра очередного отчета от оружейника в рассеянности перечитывает ее письма. Помимо ответов для Эвелин, он написал еще несколько посланий: для сестры и для матери.
- Ты сегодня грустен. В смысле, грустнее, чем обычно, - прозвучал за спиной голос Инквизитора.
Каллен встряхнулся, поднимая взгляд из опустевшей тарелки и оборачиваясь.
Погруженный в раздумья, он не заметил, что веселье закончилось и стол, за которым они сидели, опустел.
В полураскрытую дверь было видно, как розовощекая гномка, жена повара, выжав воду из тряпки, с силой бросила ее на грязный пол, оттирая ногой жирное пятно и бранясь. В соседнем зале раздавался приглушенный смех и стук игральных костей, а Бык отпускал скабрезные комплименты очередной девице, хотя, может, и не девице.
- Что-то не так? - спросила Эвелин. Она неуверенным движением стряхнула хлебную крошку с его воротника.
Каллен молча встал, со скрипом отодвинув скамью, и, сжав плечи Тревелиан, крепко и требовательно поцеловал ее в губы.
- Я... очень скучал, - отстранившись, проговорил он и прижался лбом к ее лбу.
- Я тоже, - Инквизитор улыбнулась, счастливая и смущенная его внезапным порывом.
Она хотела его обнять, но советник по-прежнему надежно держал ее, и она смогла лишь неловко сцепить пальцы у него на спине.
- В моей комнате все еще есть шахматная доска. И вино. И твои любимые дыры в потолке.
Широкая скамья с силой врезалась им в ноги.
- Я надеялась, что ты это скажешь.
***
Тревелиан всегда просыпалась неспешно. Она шевелила сначала одной ногой, потом другой, потягивалась, лениво потирала глаза и лишь потом открывала их, утыкаясь взглядом во что-нибудь, на чем можно было сфокусироваться. Потом она заворачивалась в покрывало, пила воду из деревянной кружки, на цыпочках бежала по ковру до кадки, чтобы умыться, и так же стремительно возвращалась обратно, ныряя под одеяло, холодная после своих упражнений и юркая, как селедка. Принесенным холодом она щедро делилась с Калленом, подсовывая одну руку ему под бок, а вторую водрузив на грудь. Его смешил этот утренний ритуал и ее растрепанные, торчком торчащие волосы.
- Это я тебя разбудила? - спросила она хрипловатым спросонья голосом.
- Нет.
- Кошмары?
Он покачал головой.
- Я... думал покинуть Скайхолд на пару дней. По личному делу.
Тревелиан, выводившая холодными пальцами узор на его груди, удивленно вскинулась.
- Могу я спросить, куда ты решил податься?
- В Южный Предел, - улыбнулся Каллен.
- Вот оно что, - обрадовалась Инквизитор.
Он сжал ее замерзшую руку в своей ладони.
- И я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, - попросил советник. - Если ты тоже хочешь... Если у тебя есть время, - добавил он неуверенно.
- Для тебя - всегда, - ответила она, опуская глаза.
Ехать хотелось - и в то же время не хотелось. Радость за Каллена и его воссоединение с роднёй странным образом соседствовала в душе Тревелиан с завистью к тому, чего она желала и была лишена: к любви, которую дарила советнику его семья вопреки любым их разногласиям и даже его пренебрежению. Она стыдилась этих мыслей и тут же гнала их прочь, как назойливую муху.
Каллен нахмурился.
- Откуда это? - спросил он, рассматривая красноватые, еще не зажившие до конца следы от укусов на ее пальцах.
Эвелин приподнялась и легла на живот, виновато пожимая вылезшим из-под одеяла плечом.
- Долго я еще буду просить тебя избавиться от твоего пятнистого чудовища? - вопрос должен был прозвучать строго, но строгость всегда давалась Каллену с трудом, тем более теперь, когда Тревелиан смотрела на него так нежно и принялась задумчиво перебирать свободной рукой его волосы.
- Драколиски хорошо переносят пустыню, - сказала она. - А его морда отпугивает демонов.
- Меня она отпугивает тоже.
- И назойливых поклонников, - шутливо заметила Эвелин.
- В таком случае, он нравится мне немного больше, - улыбнулся советник.
Она закусила губу, призывно скользя ногой по его ноге.
- Как... сейчас? - удивился он. - Ты же говорила, с утра у тебя будет много дел.
- Ну, если ты не хочешь... - обиделась она.
Ее бедро медленно сползло вниз, но Каллен перехватил его и, уперевшись предплечьем о кровать, перевернул Тревелиан на спину, накрывая своим телом.
- Не говори глупостей, - прошептал он.
Солнце, ползущее по небосклону, выглянуло из-за перекрытий, вцепившись Инквизитору в лицо жадными бледными лучами.
Во дворе заканчивалась утренняя пересменка.
Советник опаздывал.
@темы: Hurt/comfort, Missing scene, Het, Drama, Фанфик в работе, Romance, Angst, Dragon Age, Gen, PG-13, Фанфикшен
-
-
14.02.2015 в 16:09-
-
14.02.2015 в 16:35Каллен просто очень удачно поторговал лицом в новой серии, так что теперь местные гермадраки расплодятся, как грибы после дождя ))