огурец с горькой попкой
Название: Последние
Автор: whocares
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: ф!Шепард/Гаррус Вакариан (ER), ОМП/ф!Шепард, Мордин Солус, Дэвид Андерсон, Призрак, Ханна Шепард
Жанр: Гет, Джен, Романтика, Ангст, Драма, Фантастика, Повседневность, Даркфик, POV
Размер: Планируется миди
Аннотация: С каждым выстрелом, с каждым гвоздем в крышку гроба Жнецов, Шепард думает о том, что она потеряла и о том, что так и не приобрела. Это последнее, что остается у нее перед смертью - ее воспоминания.
Предупреждения: Красная концовка, Шепард - скиталец, грубая (возможно, нецензурная) лексика
Статус: в процессе написания
Ссылки: Прочесть на фикбуке
1. Несбывшееся (ф!Шепард, мальчик, Ханна Шепард, ОМП)С ногами, налитыми свинцом, с горящей раной в левом боку, где до сих пор сидит пуля, в обугленной до черноты броне, отдающей палёным графитопластиком - я тащусь к финишу на последнем издыхании. Хреновый из меня сейчас герой, на плакат не пришьешь, хотя порой хочется, чтобы те, для кого их штампуют, знали, как оно выглядит на самом деле.
Когда я умирала над Алкерой, всё случилось так быстро, что я не смогла ни подготовиться, ни осознать. В глазах всех это была достойная гибель, для меня - болезненная, нелепая и слишком скомканная, будто у старухи с косой намечалась короткая смена и она решила не рассусоливать. Однажды на учениях старый сержант сказал нам, что любому человеку по-настоящему принадлежит только одна вещь - его смерть, и позже, думая над этим, я решила, что не хотела бы умереть в одно мгновение. От шальной пули, случайной мины, приземления Мако мне на голову или даже мирно во сне. Что предпочла бы понять свою смерть, распробовать ее, схватиться рукой за холодную костлявую кисть. Ощутить, что это конец, прежде чем он наступит.
Прошлый раз вышел торопливым: не было ни прощания, ни воспоминаний, проносящихся перед глазами в последний миг, как обещали те, кто стоял на краю, но так и не упал.
В этот раз всё будет иначе.
Пока я плетусь к энергетическому каналу, с трудом волоча ослабшие ноги и сжимая в руке пистолет, я поминаю тех, ради кого я никогда не сдавалась и не сдамся сейчас, и с каждым воспоминанием подписываю приговор гигантским тварям, что вижу за окном в полыхающем огнем бездонном пространстве.
Я вспоминаю мальчика во дворе штаб-квартиры комитета обороны; он бегает по траве, сжав в руке модель фрегата, и наверняка шипит "вжж" себе под нос, имитируя гул двигателя - я не могу слышать это, но читаю по губам. Или просто угадываю. Прислонившись рукой к прохладному стеклопластику окна, я улыбаюсь. У этих улыбок при взгляде на детей с недавних пор горький привкус - в знак того, что я теперь никогда не смогу иметь. Мальчишка напоминает мне меня, за исключением травы под ногами: в моем детстве ее роль играл пол космических станций, а модели кораблей присылала мне мать, и с тех пор я их терпеть не могу, потому что это всегда означало, что она не приедет.
Когда мне исполнилось десять, она обещала впервые свозить меня на Землю на следующий день рождения. Мы виделись не очень часто: один-два раза в год, и чем старше я становилась, тем реже были наши встречи. Я начала считать дни и даже завела электронный календарь, чтобы отмечать даты - одна из девчонок в школе сказала мне, что это древний земной обычай. Я обставила свой стол в комнате жилого отсека рамками с фотографиями Лондона и Нью-Йорка, куда мы должны были съездить, а призовые кредиты за выигранные конкурсы по математике и тактике потратила на маленький голографический глобус.
Мать позвонила за день до моего одиннадцатилетия.
- Солнышко моё, привет! Как дела, моя милая? – ласково пропел динамик инструментрона.
Моё сердце упало. Этот тон тоже был особенным - он, как и подарки, означал, что она виновата передо мной.
Я долго молчала, прежде чем ответить, потому что боялась, что расплачусь.
- Джейн? Ты слышишь меня? - забеспокоилась Ханна.
Я до боли ущипнула себя за руку.
- Да, мама, привет, - мой голос почти не дрогнул. - У меня все хорошо, как ты?
Было слышно, как она вздохнула на том конце линии, за многие световые годы от меня, в какой-нибудь далекой-далекой системе - одной из тех, что я давно выучила наизусть по учебнику космографии.
- Все в порядке, дорогая. Боюсь, у меня неприятные новости, солнышко.
Я выслушала ее веселый, спешный рассказ - до сих пор не знаю, почему она любила огорчать меня особенно радостным тоном и сладкими словами, это было так же нелепо и неуместно, как клоуны на похоронах - и со спокойствием, которое мне дорого стоило, ответила, что я, конечно же, прощаю ее и, конечно же, верю, что мы поедем в следующий раз. Это было полуправдой: я простила, но не поверила, и позже, нажав отбой, ругала себя за наивность - ведь мать редко поступала так, как говорила, но до того момента я с детским упорством продолжала надеяться на то, что в следующий раз всё, как по волшебству, будет иначе.
Так, за день до своего одиннадцатилетия, я поклялась себе, что никогда не буду нарушать обещаний.
И когда шаттл, в который взбирается мальчик, падает, горя, разрубленный пополам лазерным лучом, я обещаю себе, что уничтожу тех тварей, которые это сделали. Отомщу за израненные детские жизни, за раскуроченную Землю, которая, казалось, значила для меня даже больше, чем для тех, кто там родился - она была моей неосуществившейся мечтой, жаждой, которую я так не утолила, с полгода почти безвылазно проторчав в элитной ванкуверской тюрьме.
За несбывшихся детей и несбывшуюся Землю - я поднимаю пистолет и делаю первый выстрел.
Еще я вспоминаю бывшего сослуживца, чье изуродованное синтетикой тело увидела в одной из капсул «Святилища» на Горизонте.
Мы давно не встречались, и он сильно изменился, если не считать того, что сотворили с ним эти ублюдки, но я все равно узнала его.
- Кто-то знакомый? – спросил Кайден, когда я замерла, как вкопанная, напротив капсулы, стиснув в руке пистолет.
Гаррус не промолвил ни слова, взглянув на меня с беспокойствием и сочувствием – он не любил задавать вопросов, на которые знал ответы.
Я кивнула.
- Майк Ковальски. Мы служили вместе.
Мне было девятнадцать, когда наши взводы объединили для охраны особо важных объектов на Скиллианском пределе, и я его сразу невзлюбила: он был из шутников и лоботрясов, на тренировках вел себя, как идиот, и не просчитывал шансы, действуя наудачу - так мне казалось. Я была отличницей по всем видам подготовки и считала даже карты, играя в "Дурака" на интерес, что уж говорить о шансах на поле боя.
Как-то мы с ним несли ночное дежурство у входа в боевой комплекс на спутнике Тайра. Это было ответственное, но монотонное и ненавидимое всеми занятие; иногда его назначали в наказание за какой-нибудь проступок, но в основном дело решалось жеребьевкой: с каждого из двух взводов по человеку.
Ночь в ту вахту выдалась небывало звездной: дорога у комплекса, плоская и изъеденная мелкими кратерами, просматривалась на мили вперед. В такую ночь мимо и мышь не проскочит, тем более, при хороших сканерах.
Я смотрела вдаль и молчала; Ковальски стоял, привалившись к стене по другую сторону от входа, бездумно пожирая паёк, выданный ему на всю вахту.
Доев, он заскучал.
- Я тебе не нравлюсь, Шепард, - пробормотал он себе под нос, с досадой рассматривая дырку на бронированной перчатке.
На ночных дежурствах было запрещено слушать музыку, смотреть кино и сёрферить в экстранете. Разговаривать запрещено не было. В тот момент я была готова об этом пожалеть.
- Ммм…, - протянула я в ответ, глянув на показания датчиков: всё было тихо.
- Нет, правда, я давно заметил, - он поднял голову и взглянул мне в лицо. - Но раз уж нам тут торчать всю ночь, может, хоть поболтаем?
Я снова пожала плечами - молча.
Он закатил глаза.
- Ладно, хотя бы скажи, в чем проблема. Я искренне не секу. Ничего плохого я тебе не сделал.
Я вздохнула и нехотя ответила:
- Ты лентяй. Плюешь на кодекс, делаешь из учений балаган. Подставил сержанта Джексона. Мне продолжать?
Ковальски хмыкнул и придвинулся ближе, насколько это позволяла ширина двери. Развернулся, облокачиваясь о косяк.
- Я подставил его, не потому что я лентяй, а потому что он мудила. Таким, как он, не место в моем взводе, - его спокойно-доброжелательный тон сменился на резкий и злой.
- В твоем взводе? – эхом отозвалась я: поддерживать разговор не хотелось.
Показания были всё еще в норме, и я бы никогда не смотрела на них так часто, если бы не Ковальски.
- Ну, я вроде как пока в нем состою, так что да. В моем взводе. И вообще в армии ему не место.
Я молчала.
- Ты же не знаешь, что он сделал, да, Шепард? - в его голосе звучал застарелый, но сильный гнев. - Это ведь было до того, как нас объединили.
Я задрала подбородок и с интересом взглянула Ковальски в лицо.
- Нет, если опустить слухи, помимо тех, что ходят о шуточках над перваками, - призналась я.
Он презрительно усмехнулся.
- Не то, чтобы это были просто шуточки. Из-за него в последней стычке с батарианцами мы чуть все не полегли к хренам. Он послал нас под перекрестный огонь, не сняв вовремя турели. Нам просто повезло, что у нас во взводе есть биотик, который поставил барьер и спас шестерых человек, включая меня. Ребята, которым повезло меньше, больше напоминали дуршлаг, и большинство не успели заштопать. А Джексона даже не понизили в гребанном звании, я уж молчу о трибунале.
Я вздернула брови в удивлении.
- И никто не заявил об этом? А как же записи?
- Батарианцы поставили глушилку, так что никаких записей не было, одна серая муть с помехами. Ну, а Джексон - адмиральский сынок. Само собой, дело замяли, - в свете галогеновых ламп было видно, как щеки Ковальски порозовели.
Невесело хмыкнув, я посмотрела себе под ноги и задумалась.
- Это они зря, - продолжил Ковальски. - Хотя бы он сам, тупица, мог понять, что ему это с рук не сойдет.
Слухи, которые доносились до меня, наконец-то сложились в паззл.
- Так тот случай месяц назад - не просто дебош? – поняла я.
Он ничего не сказал, но его улыбка ответила за него.
- Что ж, - я передернула плечами, вдруг почувствовав глубокое удовлетворение. - Тогда это было... талантливо. И справедливо.
Ковальски на мгновение казался удивленным.
- Не ожидал, что ты поймешь, - уголки его губ приподнялись, взгляд потеплел. - А вообще, в этой голове есть мозги, Шепард, - будто бы в доказательство, он постучал себя по лысой черепушке, забыв, что его руки затянуты в броню, и тут же поморщился. Я с трудом сдержала улыбку. - Просто они хотят думать в другом направлении.
Вдалеке ветер поднимал песок с земли, закручивая его в воронки, и я мысленно порадовалась, что наш комплекс был выдолблен в плоской лысой скале, а не посреди чертовой зыбучей пустыни.
- Не нравится в армии? – спросила я, сползая по стене вниз и приземляясь на задницу, чтобы дать отдых ногам.
- Нет, - честно признался Ковальски, тоже устраиваясь на полу. - До того, как мне пришлось сюда вписаться, я хотел стать ветеринаром. Я люблю животных, любых: лошадей, коров, собак - и умею с ними обращаться. Я рос в деревне, пока меня не отправили в школу, и потом учился на врача. Думал обосноваться где-нибудь в колонии Альянса, завести семью с хорошей девчонкой. С десяти лет мотаюсь по космическим станциям - достало, если честно.
Он рассказывал мне про свое детство и учебу, а я слушала с удовольствием, рисуя в воображении каждую строчку. Рисовалось непросто – я и деревню-то видела только пару раз в жизни на учениях. А лошадь или ее подобие как-то раз случайно сбила на Мако, пытаясь сделать маневр. Но Ковальски не стоило об этом знать.
Ветер со стороны пустыни подул сильнее, заползая под броню, и мы одновременно поежились от холода. Ковальски пододвинулся ко мне и знаком показал повернуться. Я кивнула, выполняя его молчаливую просьбу, и мы сели, прижавшись спина к спине.
- Ты был когда-нибудь на Земле? - спросила я.
Он взглянул наверх - я ощутила его голову на своем плече - в далекий звездный простор, где она, наша неродная планета, таилась, невидимая, среди россыпи далеких скоплений.
- Нет. Ты?
- Нет, - отозвалась я с грустной и задумчивой улыбкой, которую он не мог видеть.
Ковальски-ветеринар… Ковальски, подставивший бездарного сержанта, чтобы он не положил еще больше людей. Черт возьми. Еще недавно он казался мне бесполезным шутом и придурком. Мне стало стыдно.
- А почему пошел в спецназ?
Он надолго затих, прежде чем ответить.
- Мать заболела. В спецназе отлично платят, - глухие, отрывистые слова дались ему тяжело.
У меня перехватило дыхание. Я не хотела спрашивать, но всё же спросила.
- Как она сейчас?
Его спина напряглась.
- Умерла прошлым летом.
- Мне жаль.
Он опустил голову – напозвоночные пластины его брони лязгнули по моим – и снова затих. Я разделила с ним минуту молчания.
- А ты вроде ничего, Шепард, - сказал он после, выпрямляясь, так, чтобы наши спины вновь защищали друг друга от ветра. - Не такая у тебя и палка в заднице.
Я хмыкнула.
- Так, значит, про меня говорят?
Он передернул плечами.
- Да я не обижаюсь, - уточнила я.
- Угу... - протянули в ответ, поддразнивая.
Я не стала отвечать - в такие игры я всегда продувала - и снова наступила тишина, нарушаемая только свистом ветра.
- Может быть, ты будешь моей хорошей девчонкой? – вдруг спросил он с улыбкой в голосе.
Я на мгновение растерялась, не зная, что ответить. А потом сказала правду.
- Я люблю армию. Никогда не хотела делать ничего другого.
Если бы пауза затянулась слишком долго, я бы занервничала, но она не затянулась.
- Да, ходят слухи, что у тебя вроде как талант, - донеслось до меня тем же тоном, что и про «хорошую девчонку».
Выдохнув, я не сдержала усмешку.
- Ну, если ночь перестанет быть томной, ты в этом убедишься.
Ковальски хмыкнул.
- Нет уж, спасибочки. Пусть она остается такой, какая есть. А я с радостью подремлю тут, привалившись к твоей спине, пока ты будешь, как правильный солдатик, наблюдать за сканерами.
Я обернулась к нему - он обернулся ко мне. Я смерила его взглядом.
- Ой, ну прям наповал, Шепард, - засмеялся он, изображая, как сражен испепеляющими лучами из моих глаз. - Шучу я. С тобой - только по инструкции.
Я покачала головой с притворным недовольством и повернула ее на место, разминая занывшую шею.
Дежурная проверка показаний – и всё вновь спокойно, кроме шторма, рыскающего по пустыне.
Неожиданно мне вспомнилось кое-что, одна хохма, которую я слышала на корабельной кухне за ужином.
- Слушай, а это правда, что при высадке на Асгард ты спас второй отряд от подрыва на минной растяжке, завопив "Голые сиськи!"?
Ковальски хохотнул.
- Что, об этом уже тоже трепят? – он попытался скрыть торжество за недовольным тоном, но потерпел неудачу. - Ну, ты же сама знаешь: слова типа "стой" или "осторожно" ни хрена ни на кого не действуют.
Я хрипло рассмеялась.
Он вновь повернулся ко мне, и я последовала его примеру.
- Как тебя зовут, Шепард? Твое первое имя? – спросил он.
- Джейн.
- Я Майк. Приятно познакомиться, Джейн, - он протянул мне руку, хоть для этого пришлось неудобно извернуться, и я с той же неловкостью пожала ее.
- Мне тоже, Майк.
В тот раз он все-таки уснул на посту, как и обещал, но я не стала его будить. Через час колючий ветер стих, уступив место сухому теплому штилю. Спать не хотелось, на душе отчего-то было легко, и я смотрела на звезды, чувствуя глубокое размеренное дыхание напарника и думая о своем.
С Ковальски мы прошли несколько горячих точек и не раз прикрывали друг другу спины от огня, как в ту ночь - от ветра, прежде чем он уволился, отыскав меня перед отъездом, чтобы попрощаться. Сказал, что наконец-то нашел себе и подходящую колонию, и будущую жену.
Я ответила, что рада за него, и мы обнялись на прощание.
Вернувшись в каюту, я проплакала несколько часов кряду, спрятав лицо в подушку. Наверное, какая-то часть меня всё же хотела быть его хорошей девчонкой.
На Горизонте, стоя над его телом в капсуле, я не плакала. Слезы застряли у меня в горле, так и не пролившись, когда я первым выстрелом открыла защелку на корпусе и, едва крышка поднялась достаточно высоко, выпустила вторую пулю – точно в сердце Ковальски… или того, что от него осталось - не дожидаясь, пока оно очнется.
Сейчас, на шаг ближе к гибели Жнецов, я делаю еще один выстрел - за те два раза, что мне пришлось спустить курок полмесяца назад, и чувствую, как моя рука становится крепче.
Автор: whocares
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: ф!Шепард/Гаррус Вакариан (ER), ОМП/ф!Шепард, Мордин Солус, Дэвид Андерсон, Призрак, Ханна Шепард
Жанр: Гет, Джен, Романтика, Ангст, Драма, Фантастика, Повседневность, Даркфик, POV
Размер: Планируется миди
Аннотация: С каждым выстрелом, с каждым гвоздем в крышку гроба Жнецов, Шепард думает о том, что она потеряла и о том, что так и не приобрела. Это последнее, что остается у нее перед смертью - ее воспоминания.
Предупреждения: Красная концовка, Шепард - скиталец, грубая (возможно, нецензурная) лексика
Статус: в процессе написания
Ссылки: Прочесть на фикбуке
1. Несбывшееся (ф!Шепард, мальчик, Ханна Шепард, ОМП)С ногами, налитыми свинцом, с горящей раной в левом боку, где до сих пор сидит пуля, в обугленной до черноты броне, отдающей палёным графитопластиком - я тащусь к финишу на последнем издыхании. Хреновый из меня сейчас герой, на плакат не пришьешь, хотя порой хочется, чтобы те, для кого их штампуют, знали, как оно выглядит на самом деле.
Когда я умирала над Алкерой, всё случилось так быстро, что я не смогла ни подготовиться, ни осознать. В глазах всех это была достойная гибель, для меня - болезненная, нелепая и слишком скомканная, будто у старухи с косой намечалась короткая смена и она решила не рассусоливать. Однажды на учениях старый сержант сказал нам, что любому человеку по-настоящему принадлежит только одна вещь - его смерть, и позже, думая над этим, я решила, что не хотела бы умереть в одно мгновение. От шальной пули, случайной мины, приземления Мако мне на голову или даже мирно во сне. Что предпочла бы понять свою смерть, распробовать ее, схватиться рукой за холодную костлявую кисть. Ощутить, что это конец, прежде чем он наступит.
Прошлый раз вышел торопливым: не было ни прощания, ни воспоминаний, проносящихся перед глазами в последний миг, как обещали те, кто стоял на краю, но так и не упал.
В этот раз всё будет иначе.
Пока я плетусь к энергетическому каналу, с трудом волоча ослабшие ноги и сжимая в руке пистолет, я поминаю тех, ради кого я никогда не сдавалась и не сдамся сейчас, и с каждым воспоминанием подписываю приговор гигантским тварям, что вижу за окном в полыхающем огнем бездонном пространстве.
Я вспоминаю мальчика во дворе штаб-квартиры комитета обороны; он бегает по траве, сжав в руке модель фрегата, и наверняка шипит "вжж" себе под нос, имитируя гул двигателя - я не могу слышать это, но читаю по губам. Или просто угадываю. Прислонившись рукой к прохладному стеклопластику окна, я улыбаюсь. У этих улыбок при взгляде на детей с недавних пор горький привкус - в знак того, что я теперь никогда не смогу иметь. Мальчишка напоминает мне меня, за исключением травы под ногами: в моем детстве ее роль играл пол космических станций, а модели кораблей присылала мне мать, и с тех пор я их терпеть не могу, потому что это всегда означало, что она не приедет.
Когда мне исполнилось десять, она обещала впервые свозить меня на Землю на следующий день рождения. Мы виделись не очень часто: один-два раза в год, и чем старше я становилась, тем реже были наши встречи. Я начала считать дни и даже завела электронный календарь, чтобы отмечать даты - одна из девчонок в школе сказала мне, что это древний земной обычай. Я обставила свой стол в комнате жилого отсека рамками с фотографиями Лондона и Нью-Йорка, куда мы должны были съездить, а призовые кредиты за выигранные конкурсы по математике и тактике потратила на маленький голографический глобус.
Мать позвонила за день до моего одиннадцатилетия.
- Солнышко моё, привет! Как дела, моя милая? – ласково пропел динамик инструментрона.
Моё сердце упало. Этот тон тоже был особенным - он, как и подарки, означал, что она виновата передо мной.
Я долго молчала, прежде чем ответить, потому что боялась, что расплачусь.
- Джейн? Ты слышишь меня? - забеспокоилась Ханна.
Я до боли ущипнула себя за руку.
- Да, мама, привет, - мой голос почти не дрогнул. - У меня все хорошо, как ты?
Было слышно, как она вздохнула на том конце линии, за многие световые годы от меня, в какой-нибудь далекой-далекой системе - одной из тех, что я давно выучила наизусть по учебнику космографии.
- Все в порядке, дорогая. Боюсь, у меня неприятные новости, солнышко.
Я выслушала ее веселый, спешный рассказ - до сих пор не знаю, почему она любила огорчать меня особенно радостным тоном и сладкими словами, это было так же нелепо и неуместно, как клоуны на похоронах - и со спокойствием, которое мне дорого стоило, ответила, что я, конечно же, прощаю ее и, конечно же, верю, что мы поедем в следующий раз. Это было полуправдой: я простила, но не поверила, и позже, нажав отбой, ругала себя за наивность - ведь мать редко поступала так, как говорила, но до того момента я с детским упорством продолжала надеяться на то, что в следующий раз всё, как по волшебству, будет иначе.
Так, за день до своего одиннадцатилетия, я поклялась себе, что никогда не буду нарушать обещаний.
И когда шаттл, в который взбирается мальчик, падает, горя, разрубленный пополам лазерным лучом, я обещаю себе, что уничтожу тех тварей, которые это сделали. Отомщу за израненные детские жизни, за раскуроченную Землю, которая, казалось, значила для меня даже больше, чем для тех, кто там родился - она была моей неосуществившейся мечтой, жаждой, которую я так не утолила, с полгода почти безвылазно проторчав в элитной ванкуверской тюрьме.
За несбывшихся детей и несбывшуюся Землю - я поднимаю пистолет и делаю первый выстрел.
Еще я вспоминаю бывшего сослуживца, чье изуродованное синтетикой тело увидела в одной из капсул «Святилища» на Горизонте.
Мы давно не встречались, и он сильно изменился, если не считать того, что сотворили с ним эти ублюдки, но я все равно узнала его.
- Кто-то знакомый? – спросил Кайден, когда я замерла, как вкопанная, напротив капсулы, стиснув в руке пистолет.
Гаррус не промолвил ни слова, взглянув на меня с беспокойствием и сочувствием – он не любил задавать вопросов, на которые знал ответы.
Я кивнула.
- Майк Ковальски. Мы служили вместе.
Мне было девятнадцать, когда наши взводы объединили для охраны особо важных объектов на Скиллианском пределе, и я его сразу невзлюбила: он был из шутников и лоботрясов, на тренировках вел себя, как идиот, и не просчитывал шансы, действуя наудачу - так мне казалось. Я была отличницей по всем видам подготовки и считала даже карты, играя в "Дурака" на интерес, что уж говорить о шансах на поле боя.
Как-то мы с ним несли ночное дежурство у входа в боевой комплекс на спутнике Тайра. Это было ответственное, но монотонное и ненавидимое всеми занятие; иногда его назначали в наказание за какой-нибудь проступок, но в основном дело решалось жеребьевкой: с каждого из двух взводов по человеку.
Ночь в ту вахту выдалась небывало звездной: дорога у комплекса, плоская и изъеденная мелкими кратерами, просматривалась на мили вперед. В такую ночь мимо и мышь не проскочит, тем более, при хороших сканерах.
Я смотрела вдаль и молчала; Ковальски стоял, привалившись к стене по другую сторону от входа, бездумно пожирая паёк, выданный ему на всю вахту.
Доев, он заскучал.
- Я тебе не нравлюсь, Шепард, - пробормотал он себе под нос, с досадой рассматривая дырку на бронированной перчатке.
На ночных дежурствах было запрещено слушать музыку, смотреть кино и сёрферить в экстранете. Разговаривать запрещено не было. В тот момент я была готова об этом пожалеть.
- Ммм…, - протянула я в ответ, глянув на показания датчиков: всё было тихо.
- Нет, правда, я давно заметил, - он поднял голову и взглянул мне в лицо. - Но раз уж нам тут торчать всю ночь, может, хоть поболтаем?
Я снова пожала плечами - молча.
Он закатил глаза.
- Ладно, хотя бы скажи, в чем проблема. Я искренне не секу. Ничего плохого я тебе не сделал.
Я вздохнула и нехотя ответила:
- Ты лентяй. Плюешь на кодекс, делаешь из учений балаган. Подставил сержанта Джексона. Мне продолжать?
Ковальски хмыкнул и придвинулся ближе, насколько это позволяла ширина двери. Развернулся, облокачиваясь о косяк.
- Я подставил его, не потому что я лентяй, а потому что он мудила. Таким, как он, не место в моем взводе, - его спокойно-доброжелательный тон сменился на резкий и злой.
- В твоем взводе? – эхом отозвалась я: поддерживать разговор не хотелось.
Показания были всё еще в норме, и я бы никогда не смотрела на них так часто, если бы не Ковальски.
- Ну, я вроде как пока в нем состою, так что да. В моем взводе. И вообще в армии ему не место.
Я молчала.
- Ты же не знаешь, что он сделал, да, Шепард? - в его голосе звучал застарелый, но сильный гнев. - Это ведь было до того, как нас объединили.
Я задрала подбородок и с интересом взглянула Ковальски в лицо.
- Нет, если опустить слухи, помимо тех, что ходят о шуточках над перваками, - призналась я.
Он презрительно усмехнулся.
- Не то, чтобы это были просто шуточки. Из-за него в последней стычке с батарианцами мы чуть все не полегли к хренам. Он послал нас под перекрестный огонь, не сняв вовремя турели. Нам просто повезло, что у нас во взводе есть биотик, который поставил барьер и спас шестерых человек, включая меня. Ребята, которым повезло меньше, больше напоминали дуршлаг, и большинство не успели заштопать. А Джексона даже не понизили в гребанном звании, я уж молчу о трибунале.
Я вздернула брови в удивлении.
- И никто не заявил об этом? А как же записи?
- Батарианцы поставили глушилку, так что никаких записей не было, одна серая муть с помехами. Ну, а Джексон - адмиральский сынок. Само собой, дело замяли, - в свете галогеновых ламп было видно, как щеки Ковальски порозовели.
Невесело хмыкнув, я посмотрела себе под ноги и задумалась.
- Это они зря, - продолжил Ковальски. - Хотя бы он сам, тупица, мог понять, что ему это с рук не сойдет.
Слухи, которые доносились до меня, наконец-то сложились в паззл.
- Так тот случай месяц назад - не просто дебош? – поняла я.
Он ничего не сказал, но его улыбка ответила за него.
- Что ж, - я передернула плечами, вдруг почувствовав глубокое удовлетворение. - Тогда это было... талантливо. И справедливо.
Ковальски на мгновение казался удивленным.
- Не ожидал, что ты поймешь, - уголки его губ приподнялись, взгляд потеплел. - А вообще, в этой голове есть мозги, Шепард, - будто бы в доказательство, он постучал себя по лысой черепушке, забыв, что его руки затянуты в броню, и тут же поморщился. Я с трудом сдержала улыбку. - Просто они хотят думать в другом направлении.
Вдалеке ветер поднимал песок с земли, закручивая его в воронки, и я мысленно порадовалась, что наш комплекс был выдолблен в плоской лысой скале, а не посреди чертовой зыбучей пустыни.
- Не нравится в армии? – спросила я, сползая по стене вниз и приземляясь на задницу, чтобы дать отдых ногам.
- Нет, - честно признался Ковальски, тоже устраиваясь на полу. - До того, как мне пришлось сюда вписаться, я хотел стать ветеринаром. Я люблю животных, любых: лошадей, коров, собак - и умею с ними обращаться. Я рос в деревне, пока меня не отправили в школу, и потом учился на врача. Думал обосноваться где-нибудь в колонии Альянса, завести семью с хорошей девчонкой. С десяти лет мотаюсь по космическим станциям - достало, если честно.
Он рассказывал мне про свое детство и учебу, а я слушала с удовольствием, рисуя в воображении каждую строчку. Рисовалось непросто – я и деревню-то видела только пару раз в жизни на учениях. А лошадь или ее подобие как-то раз случайно сбила на Мако, пытаясь сделать маневр. Но Ковальски не стоило об этом знать.
Ветер со стороны пустыни подул сильнее, заползая под броню, и мы одновременно поежились от холода. Ковальски пододвинулся ко мне и знаком показал повернуться. Я кивнула, выполняя его молчаливую просьбу, и мы сели, прижавшись спина к спине.
- Ты был когда-нибудь на Земле? - спросила я.
Он взглянул наверх - я ощутила его голову на своем плече - в далекий звездный простор, где она, наша неродная планета, таилась, невидимая, среди россыпи далеких скоплений.
- Нет. Ты?
- Нет, - отозвалась я с грустной и задумчивой улыбкой, которую он не мог видеть.
Ковальски-ветеринар… Ковальски, подставивший бездарного сержанта, чтобы он не положил еще больше людей. Черт возьми. Еще недавно он казался мне бесполезным шутом и придурком. Мне стало стыдно.
- А почему пошел в спецназ?
Он надолго затих, прежде чем ответить.
- Мать заболела. В спецназе отлично платят, - глухие, отрывистые слова дались ему тяжело.
У меня перехватило дыхание. Я не хотела спрашивать, но всё же спросила.
- Как она сейчас?
Его спина напряглась.
- Умерла прошлым летом.
- Мне жаль.
Он опустил голову – напозвоночные пластины его брони лязгнули по моим – и снова затих. Я разделила с ним минуту молчания.
- А ты вроде ничего, Шепард, - сказал он после, выпрямляясь, так, чтобы наши спины вновь защищали друг друга от ветра. - Не такая у тебя и палка в заднице.
Я хмыкнула.
- Так, значит, про меня говорят?
Он передернул плечами.
- Да я не обижаюсь, - уточнила я.
- Угу... - протянули в ответ, поддразнивая.
Я не стала отвечать - в такие игры я всегда продувала - и снова наступила тишина, нарушаемая только свистом ветра.
- Может быть, ты будешь моей хорошей девчонкой? – вдруг спросил он с улыбкой в голосе.
Я на мгновение растерялась, не зная, что ответить. А потом сказала правду.
- Я люблю армию. Никогда не хотела делать ничего другого.
Если бы пауза затянулась слишком долго, я бы занервничала, но она не затянулась.
- Да, ходят слухи, что у тебя вроде как талант, - донеслось до меня тем же тоном, что и про «хорошую девчонку».
Выдохнув, я не сдержала усмешку.
- Ну, если ночь перестанет быть томной, ты в этом убедишься.
Ковальски хмыкнул.
- Нет уж, спасибочки. Пусть она остается такой, какая есть. А я с радостью подремлю тут, привалившись к твоей спине, пока ты будешь, как правильный солдатик, наблюдать за сканерами.
Я обернулась к нему - он обернулся ко мне. Я смерила его взглядом.
- Ой, ну прям наповал, Шепард, - засмеялся он, изображая, как сражен испепеляющими лучами из моих глаз. - Шучу я. С тобой - только по инструкции.
Я покачала головой с притворным недовольством и повернула ее на место, разминая занывшую шею.
Дежурная проверка показаний – и всё вновь спокойно, кроме шторма, рыскающего по пустыне.
Неожиданно мне вспомнилось кое-что, одна хохма, которую я слышала на корабельной кухне за ужином.
- Слушай, а это правда, что при высадке на Асгард ты спас второй отряд от подрыва на минной растяжке, завопив "Голые сиськи!"?
Ковальски хохотнул.
- Что, об этом уже тоже трепят? – он попытался скрыть торжество за недовольным тоном, но потерпел неудачу. - Ну, ты же сама знаешь: слова типа "стой" или "осторожно" ни хрена ни на кого не действуют.
Я хрипло рассмеялась.
Он вновь повернулся ко мне, и я последовала его примеру.
- Как тебя зовут, Шепард? Твое первое имя? – спросил он.
- Джейн.
- Я Майк. Приятно познакомиться, Джейн, - он протянул мне руку, хоть для этого пришлось неудобно извернуться, и я с той же неловкостью пожала ее.
- Мне тоже, Майк.
В тот раз он все-таки уснул на посту, как и обещал, но я не стала его будить. Через час колючий ветер стих, уступив место сухому теплому штилю. Спать не хотелось, на душе отчего-то было легко, и я смотрела на звезды, чувствуя глубокое размеренное дыхание напарника и думая о своем.
С Ковальски мы прошли несколько горячих точек и не раз прикрывали друг другу спины от огня, как в ту ночь - от ветра, прежде чем он уволился, отыскав меня перед отъездом, чтобы попрощаться. Сказал, что наконец-то нашел себе и подходящую колонию, и будущую жену.
Я ответила, что рада за него, и мы обнялись на прощание.
Вернувшись в каюту, я проплакала несколько часов кряду, спрятав лицо в подушку. Наверное, какая-то часть меня всё же хотела быть его хорошей девчонкой.
На Горизонте, стоя над его телом в капсуле, я не плакала. Слезы застряли у меня в горле, так и не пролившись, когда я первым выстрелом открыла защелку на корпусе и, едва крышка поднялась достаточно высоко, выпустила вторую пулю – точно в сердце Ковальски… или того, что от него осталось - не дожидаясь, пока оно очнется.
Сейчас, на шаг ближе к гибели Жнецов, я делаю еще один выстрел - за те два раза, что мне пришлось спустить курок полмесяца назад, и чувствую, как моя рука становится крепче.
@темы: Missing scene, второстепенные персонажи, Het, Гаррус, Drama, Фанфик в работе, фем!Шепард, Darkfic, Romance, Angst, Mass Effect, POV, Gen, R, НМП, Фанфикшен