[Павловна]

Название: Клятва
Автор: Павловна
Категория: Dragon Age
Рейтинг:
Персонажи и пейринги: Нария Махариэль/Зевран
Жанр: Гет, Ангст, Даркфик, Насилие, Songfic
Размер: Драббл
Аннотация: Цикл рассказов об ошибках, за которые приходится расплачиваться, и клятвах, которые не всегда удается исполнять.
От автора: Первый фанфик, начатый на заре времен, и законченный буквально на днях. Писала с душой. Есть еще три части, если будет интересно, выложу.
Статус: закончен

Клятва

Song: Within Temptation - Somewhere

Тишина леса была такой родной, знакомой и близкой, что я впервые за последний месяц почувствовала, как мышцы по всему телу расслабляются, и накатывает истома, как после долгих упражнений на выносливость. Я была обессилена, морально и духовно, и это было необходимо признать, чтобы не сойти с ума. Признать срочно, сидя здесь, на поваленном дереве, перед узкой, почти заросшей тропинкой, на которой не так давно мы встретили тех шемленов. Здесь все началось, и это же место было той единственной ниточкой, которая связывала меня с моим счастливым прошлым. Когда я стояла здесь в последний раз, я была обычной эльфийской охотницей, удравшей с урока оружейного мастерства и замершей в предчувствии очередного захватывающего приключения. Тогда рядом со мной был мой лучший друг и по совместительству самый любимый эльф во всем этом сумасшедшем мире.

Вообще-то, сказать по чести, ты был со мной всегда. Когда я первый раз вышла на охоту, я ощущала твое присутствие за спиной. Ты стоял рядом со мной, когда на собрании кланов часовой засек нас открывающими загон для галл и отконвоировал к хранительнице. Мы вместе изнывали на уроках у мастера Айлена и вместе их срывали. Ты был моим тылом, прикрытием, опорой и поддержкой. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы шли с тобой след в след по этой узкой тропке и с упоением болтали о том, как ловко я удрала от взбучки, какой прекрасный вышел у тебя последний лук и как будет здорово, когда мы наконец скажем клану, что хотим пожениться?

Когда в очередном зале испытания Перчатки я увидела в конце зала твою спину, мне на секунду показалось, что я потеряю сознание. Кажется, Стэн это почувствовал и слегка сжал мне плечо, чтобы я пришла в себя. Почему-то никто не понял, что это ты, а Стэн сразу понял, и был рядом. Он так же понял, что это и не ты, что это моя «клетка», и в этот раз тряхнул настойчивее. Помню, Зевран еще так удивленно на нас покосился. А я все смотрела в твой светлый затылок и не могла сказать не слова. Ты повернулся, и у меня все поплыло перед глазами и стало очень холодно, как будто я упала в ледяную воду. Просто я тоже поняла, что это не ты. У тебя глаза всегда были колючие, холодные, дерзкие, но ласковые. А этот смотрит грустно, успокаивающе, с жалостью. Ты так просто не умеешь смотреть, ты отчаянный сорвиголова и бесстрашный охотник, страстный любовник и верный друг, но ты не бываешь мягким и податливым, это участь таких, как Алистер. Ты всегда как металл клинка, тетива лука, а этот – мягкая подушка и сказка на ночь. Здесь действительно очень холодно, а я действительно винила себя во всех случившихся бедах. Ты это все очень верно говоришь, и ты желаешь мне добра. Но у тебя есть один существенный недостаток: этот ты — не ты. И я не успокоюсь, пока не найду тебя, обещаю.

Только ты нашелся сам. Буквально вчера. И вот на этот раз никто, даже Стэн, ничего не понял. Все были так заняты этими крикунами, хотя их было по полштуки на брата, поднялся переполох, шум, гам. А я не могла насмотреться в твои глаза. Все остальное было неважно – кожа, волосы, даже голос. Скверна глаз не меняет, глаза-то остались твои, родные, только боли в них было сейчас больше, чем отваги. И любовь в них была такая же. Я же знаю, что это не ты на меня тогда напал, голыми руками, со слезами на глазах, это был Архидемон, который в этот раз в коварстве и жестокости превзошел сам себя.

По тропинке вглубь леса – и вот эта поляна, на которой ты застиг врасплох трех шемленов. Мы их отпустили, мы тогда были милосердны, полны излишней благородности и желания покрасоваться друг перед другом. Тогда ты стоял рядом со мной.

Сейчас здесь твоя могила.

Тамлен, перед богами и нашим народом я клянусь, что уничтожу всех носителей скверны, которые встретятся на моем пути. Я своей рукой убью Архидемона, который принес на нашу землю это зло, и убью так же всякого, кто встанет на моем пути к этой цели. И никто, слышишь, Тамлен, никто больше из тех, кого я люблю, не погибнет от руки Мора. Я клянусь.

Где-то на грани слышимости послышался окрик Зеврана, продиравшегося через лес и звавшего меня. И тут же, в голень уткнулся влажный собачий нос. Вслед за псом на поляну вышел Стэн. Кунари молча посмотрел на меня, потом на могилу. Слегка поклонившись надгробию, коротко вздохнул и знакомым движением легонько тряхнул меня:

— Идем, кадан. Нас ждут дела.

Я встала, взяла лук и тщательно вытерла слезы. Да. Нас ждет еще много дел.

Своя Андрасте

Song: Thriving Ivory - Flowers for a Ghost

Ветер сбивал с ног, бросал в лицо колючие комья снега и льда, пронизывал насквозь, не оставляя ничего теплого, живого, настоящего. В Морозных горах уже неделю бушевала буря, все перевалы замело, не говоря уже о маленьких горных тропках вроде той, что вела к Убежищу.

Еще одна волна ледяных осколков – и из непроглядной белизны метели вынырнула темная фигура в плаще. Капюшон закрывал лицо, замотанное шарфом из грубой шерсти. Казалось, ураган должен был давно поглотить путника, но каждый раз изящный силуэт появлялся все дальше и дальше, продираясь сквозь окружающий кошмар.

Еще немного, уже близко, где-то здесь… Вот она! Та самая недружелюбная деревенька сектантов, темневшая за снежной пеленой, сейчас казалась настоящим раем. Частокол крестов почти не было видно – замело. Интересно, кто же похоронил погибших, ведь вся деревня тогда набросилась на них, включая женщин и детей. Пропустили кого-то, не иначе. Не сказать, что Стражу со спутниками хотелось этой бойни, но так уж повелось с самого начала пути – или они, или их. Задание тогда стояло надо всем, времени было в обрез и некогда было объяснять этим буйнопомешанным истинную цель визита. Тем более, слушать их никто не рвался, и это тоже было закономерностью. Интересно, с этим сталкиваются все, кто жертвует собой ради спасения мира?

Ввалившись в первый попавшийся дом, путник всем весом налег на дверь и закрыл ее на засов. Дыма не было, но кто знает, что может поджидать в этом ледяном кошмаре. С усилием отодрав примерзший капюшон и шарф от лица, сбросив плащ, мужчина, шатаясь, подошел к очагу и разжег огонь. Только сейчас стало заметно, как сильно он устал: руки, державшие огниво, дрожали, а карие глаза лихорадочно блестели. Длинные светлые волосы падали на смуглое лицо с тонкими, изящными, как у всех эльфов, чертами. Он, несомненно, был привлекателен…когда-то. Но сейчас те, кто знали Зеврана раньше, никогда не признали бы его в этом исхудавшем эльфе с безумным взглядом и резкими, дергаными движениями. Глаза, бывшие когда-то медово-карими, потемнели до цвета мокрой земли, щеки ввалились, а во взгляде Аранная было что-то новое, какая-то странная одержимость, близкая к истерии.

Устало протянув ноги к ласково потрескивающему огню, Зевран, наконец, позволил мышцам всего тела немного отдохнуть от изнуряющего напряжения, ставшего почти привычным в свете последних событий.

…Все началось тогда же, когда и закончилось. Архидемон был повержен, Алистер стал королем всея Ферелдена, Мор отступил, страна с ликованием встретила своих героев. И никто не мог понять одного – почему тронный зал дворца убран трауром, а король после коронации заперся в своих покоях?

Не все даже знали в лицо ту, которой обязаны своими жалкими жизнями. В день траура они плясали на улицах, с которых еще не убрали трупы и обломки, и пили вино, отмечая победу, к которой не имели никакого отношения.

Да здравствует король Алистер, да здравствует эрл Эамон!

Алистер и вынес ее из форта, и с тех пор Зевран не видел своего командира. Было малодушием не прийти на похороны, он этого и не отрицал. По правде говоря, ему уже было глубоко плевать.

С первыми лучами солнца Араннай подошел к порталу храма, последнего места упокоения пророчицы Андрасте. На вершине горы дул свежий ветер, небо было пронзительно голубым, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась ослепительная сверкающая белизна. Здесь совсем ничего не изменилось – казалось, что вот сейчас откуда-то с гор донесется разъяренный рев дракона, а Нария выглянет из-за соседней колонны и со страшными глазами и азартной ухмылкой кивнет, мол, на счет три — поехали! Бывший убийца глубоко вздохнул и быстрым шагом двинулся вниз по склону.

Страж Праха был там же, где и все предыдущие века до их прихода, и все месяцы после. Всезнающий, беспощадный, неумолимый – он мог с легкостью разоблачить замысел Зеврана, только взглянув на него…

— Я пришел поклониться праху Андрасте. Дозволь мне пройти испытание, — Араннай твердо посмотрел ему в глаза. Была не была.

Страж внимательно смотрел на Ворона, не говоря ни слова. Сомнений в том, что он узнан, у Зеврана не было, но от этого взгляда бывалого убийцу пробрала легкая дрожь. Ну и сильно же ты сдал за последнее время, Зев…

— Твой путь сюда был долгим и трудным. В прошлый раз ты не был паломником, более того, ты насмехался над святыми останками. Что же изменилось, эльф? Смерть любимой сделала тебя таким верующим? Надеешься, что чувство вины, сжигающее тебя изнутри, может быть исцелено Пророчицей?

И все. Просто, жестко и без намека на снисхождение. Зевран побледнел, губы превратились в тонкую нить. Он должен туда попасть! Любой ценой.

— Пусть мой ответ останется только моим. Есть ли разница, каким путем мы приходим к вере? Я здесь, и я готов пройти допрос Перчатки, чтобы доказать свою искренность.

Страж покачал головой.

— Ты здесь не ради праха Пророчицы, эльф. У тебя своя Андрасте, не так ли? Я вижу это, и Перчатка Латная почувствует обман. Зачем ты здесь, мне видно очень ясно, и сердце мое преисполнено жалости…

— Довольно, привратник, — резко прервал его Араннай. До сих пор, думая о своем предприятии, он не испытывал никаких чувств. Горе перебило в нем что-то, оставив подыхать в эмоциональной пустыне, сводя весь смысл, апогей своего существования к исполнению этого плана. И теперь, когда он уже был так близко, все могло пойти прахом. Так что Араннай медленно, но верно приходил в бешенство, свойственное только глубоко отчаявшимся людям.

— Если ты знаешь, зачем я пришел, то знаешь так же, что мне безразличны твои проповеди, равно как не нужно твое сочувствие и жалость. Перчатка распознает обман? Пусть так. Впусти меня, и это, так или иначе, будет нашей последней встречей.

Глаза Стража были полны печали и понимания. Разве не из-за любви и преданности он столетия стоит на пороге храма, где упокоены Её останки? И все же...

— Знай – ты не обретешь там ни успокоения, ни свободы,— тихо сказал он, глядя в злые, колючие глаза «паломника».

— Некоторые вещи нельзя изменить, с ними надо смириться и пережить. Твоя спутница это знала не понаслышке и нашла в себе силы отпустить того, кого потеряла.

Да, Зевран помнил искаженное мукой бледное лицо Нарии, когда она увидела в одном из залов миловидного, белокурого и голубоглазого эльфа. Тот что-то говорил ей, утешал ее, а она молчала и просто смотрела ему в глаза, будто хотела выпить этот взгляд до дна. Кем он был ей? Братом, другом, любимым? Командир никогда не говорила о нем. Даже когда Зевран рассказал ей о Ринне, она не поделилась своей тайной, а он не стал выспрашивать. Думал, она сама расскажет, когда будет готова. Думал, что еще успеет.

Ворон покачал головой. Путь был открыт.

Похоже, испытание не было рассчитано на то, что его будут проходить повторно. По крайней мере, загадки призраков были теми же, что и в прошлый раз. Последняя серебристая молния со звоном врезалась в тяжелую дубовую дверь, и та медленно распахнулась.

Она сидела на столе из темного дерева и болтала босыми ногами. Подняв голову на шум, приветливо улыбнулась Зеврану, застывшему в дверях.

— Зев? Андаран Атишан, любимый.

Через мгновение он уже сидел на полу, уткнувшись ей в колени, а она медленно перебирала его волосы.

— Отросли. Дурачок, тебе лучше, когда до плеч. И косички перестал заплетать… — ласково пожурила эльфийка, накручивая светлую прядку на пальчик. Зевран ничего не ответил, только крепче смыкая объятия. Нария была в простом платье, она носила такое в лагере, когда сильно уставала от «грубого шемленского доспеха». От ткани шел легкий дразнящий запах каких-то неизвестных бресиллианских цветов, и он пьянил Ворона сильнее любого вина.

Нария легко приподняла подбородок Зеврана, заставляя его смотреть прямо в родные, песочно-золотые, глаза. ЗеврануЕму неожиданно пришло в голову – нет, тот эльф, стоявший в этом зале в прошлый раз, не был ее братом. И другом не был так же…

— О чем ты хотел поговорить? У нас мало времени, Зев.

Он как будто очнулся. С ужасающей ясностью Араннай осознал, что это новообретенное ощущение любви, спокойствия и теплого счастья может растаять в небытии в любой момент, оставив его в одиночестве на холодном полу. И в этот раз – навсегда.

— Почему ты ушла одна? Почему не взяла меня с собой? Почему не взяла вообще никого?! Зачем было идти на верную смерть и бросать меня так, даже для приличия не дав права выбора? – все, что мучило и грызло Зеврана изнутри последние месяцы, прорвалось наружу непрерывных потоков слов, упреков и безжалостных выпадов.

Нария молча выслушала, потом грустно улыбнулась и пожала плечами. Факелы на стенах бросали блики на ее лицо, отражаясь в больших янтарных глазах и оттеняя губы, заставляя блестеть черные волосы. Она действительно была настолько хороша, или это его воспоминания сделали ее такой?

— Я надеялась, что ты сможешь простить меня за это. Я не успела рассказать тебе тогда, перед битвой… Убить Архидемона может только Серый Страж, и это требует от нас высшей жертвы — жизни. Скверна, которая делает Стражей теми, кто мы есть, притягивает сущность Древнего Бога, а душа Стража уничтожает ее. Так что… Я не могла предоставить тебе выбор, потому что и у меня его не было. Моя смерть была делом решенным, тебе же умирать со мной было совершенно не обязательно. Ты не мог ничего изменить, а вот наделать глупостей – легко. Каждый из вас мог.

— Но почему ты? Почему не Алистер?

— Поверь, это было не его решением, ведь я тоже оставила его у ворот. Охотно верю, что он, скорее всего, оглушил бы меня и убил Архидемона сам, чем позволил бы мне принести эту жертву. Но именно потому, что Алистер – наследник, и слишком много народу умерло для того, чтобы он стал королем, остановить Мор было не его участью. А я…

— А ты должна была всего лишь провести со мной всю нашу недолгую и очень насыщенную на приключения жизнь,— безжизненно закончил Зевран. Он уже не смотрел Нарии в глаза. В зале стало темнее, казалось, от пола тянет мертвенным холодом, а на стены покрылись инеем.

— Я поступила так, как должно. И ты поступи так же. Пройди Испытание до конца, и, Творцов ради, не делай глупостей! Я не для того сохранила твою жизнь тогда у ворот, чтобы ты умер так глупо и бессмысленно! – голос Нарии звенел, отражаясь от стен, многократно усиленный эхом, и в нем гремел металл, который отправлял армии в бой и собирал самых разных существ под знаменами «девушки из лесов». Эти слова не были просьбой – но приказом.

— Ты никогда не любила меня, — спокойно сказал Зевран, отвернувшись и устало прислонившись лбом к ледяным камням. Они и правда были покрыты блестящим узорчатым инеем, который приятно холодил кожу. Убийце уже было все равно, что Нария разгадала его замысел — знал, что им осталось лишь пара минут. Глухая боль в висках постепенно уходила, будто древний камень высасывал все мысли, всю ненависть, оставляя лишь покой и безразличие.

— Не надо заботиться обо мне. Ты все решила тогда сама, не считаясь ни с чьим мнением, кроме своего. Как всегда сама, как всегда… А сейчас моя очередь быть эгоистом. Все честно, скажешь, нет?

— Зевран, — прозвучало очень тихо, будто силы Нарии неожиданно иссякли, — я… любила…

Когда он обернулся, ее уже не было.

Слегка тряхнув головой, будто сбрасывая оцепенение, Зевран медленно подошел к следующему порталу и распахнул дверь. С усмешкой Ворон наблюдал, как, сверкая кинжалами, к нему приближается его призрачная копия. Ухмыляющаяся, взъерошенная, с блестящими глазами и пружинистой походкой копия Зеврана трехмесячной давности. В последний момент что-то сверкнуло в глазах покорно ждущего расправы убийцы, и в ту же секунду в его руках серебряным вихрем сверкнули подаренные так давно эльфийские клинки.

Иллюзии иллюзиями, но...

Единственным звуком, нарушившим пыльную тишину подземелья, был звон скрестившихся мечей.

3 месяца назад…

Нария стояла у окна и мрачно смотрела на хлещущий по стеклу дождь. Алистер за спиной притих, уткнувшись лицом в ладони и не подавая признаков жизни.

Слабак, — с раздражением подумала она, нетерпеливо барабаня пальцами по подоконнику.

— Послушай, Алистер, — наконец не выдержала она, — с самого начала нашего совместного путешествия я, по твоей просьбе, взяла командование, хотя из нас двоих старшим Стражем был и остаешься ты. Я спасла жизнь сыну Эамона по твоей же просьбе, хотя самым логичным и простым для меня было убить одержимого парнишку и продолжить заниматься более насущными и важными делами. Я нашла Голданну, потому что понимала, как для тебя это важно, хотя времени было в обрез, а дел невпроворот. Я даже не говорю о том, что ты теперь моими стараниями король, — Алистер резко вскинул голову, и Нария подняла руку, пресекая возможные возражения, — Никто не может упрекнуть меня в том, что я была плохим командиром. Как могла, я старалась для вас всех, ничего не прося взамен. Но сейчас… Сейчас, Алистер, я прошу у тебя помощи. И, согласись, провести ночь с привлекательной девушкой – не самое страшное, что я могла бы у тебя попросить, — Алистер опять попытался что-то вставить, щеки его горели, но Нария непреклонно продолжала, прямая маленькая фигура на фоне темного окна.

— Я не хочу умирать, Алистер. И я не могу позволить умереть тебе – слишком многое на кону, слишком много жертв было принесено для того, чтобы ты мог сесть на этот чертов трон и объединить земли этого Творцами забытого Ферелдена под своим знаменем. Поверь, если бы я могла сама переспать с Морриган, я бы это сделала, духи Тени мне в свидетели! – Алистер не выдержал и прыснул, но в глазах Нарии горел огонь и плясали демоны, — Но я прошу об этом тебя. Прошу, потому что по другому нельзя! Понимаешь ты это, или нет?!

Алистер выдохнул и опять опустил голову. Он был похож на провинившегося ребенка, от былой улыбки не осталось и следа, и Нария отвернулась – ей было противно. А ведь этот человек должен будет править огромной страной, принимать важные решения и защищать людей от внешней и внутренней угрозы. И как она могла что-то чувствовать к нему? Тряпка, марионетка в умелых руках, подставная утка… Может, стоило женить его на Аноре? Нария всерьез думала об этом, но в решающий момент над ней возобладал какой-то глупый собственнический инстинкт, да и надеяться на благодарность этой стервы не приходилось. Отдать Аноре ЕЕ Алистера? Увольте.

— Хорошо. Ты права, как всегда. Ты спасаешь жизнь нам обоим, а я, как дурак, упрямлюсь и строю из себя святошу, — Алистер встал, и Нария удовлетворенно улыбнулась – честности ему всегда было не занимать, а с принятием решения в глазах короля появилась та твердость, которая так нравилась Махариэль.

— Где Морриган? Хочу поскорее покончить с этим, — знакомым движением взъерошив волосы, Алистер подошел к двери. Нария глубоко вздохнула – начиналось самое сложное.

— Алистер… Это не все, — удивленно вскинув брови, король смотрел на нее с недоумением и легким раздражением.

— Я хочу попросить тебя еще об одной вещи, очень важной лично для меня. Возможно, я не имею права просить у тебя такого… — Алистер наигранно рассмеялся и взмахнул рукой.

— Сегодня я добрый, можешь просить, что тебе угодно. Уж если начала…

Теперь перед ним стояла не Страж-командор, не героиня всея Ферелдена с глазами, сверкающими расплавленной медью, и стальным стержнем внутри, а милая эльфийка с потерянным взглядом и опущенными плечами. Сам не понимая, что делает, Алистер подошел, и, как раньше бывало, обнял ее, прижимая к себе, в попытке защитить от большого и опасного мира.

— Я хочу, чтобы, если завтра все пройдет по плану, ты никому не говорил, что я выжила.

Алистер отскочил от нее, будто обжегшись, глаза его яростно засверкали.

— Что?! Какого дьявола…? Но зачем?!

Нария опять опустила глаза. Теперь ребенком выглядела она.

— Помнишь, я рассказывала тебе, как стала Серым Стражем? Это не было моим выбором, но необходимостью. Знаю, моя «смерть» для многих станет трагедией, но прошу тебя – дай мне хоть раз в жизни выбрать самой. Если мы победим Архидемона, моя… наша миссия будет выполнена. Я хочу вернуться к своему клану, и не хочу, чтобы за мной шли. Хочу забыть обо всем этом, хоть на пару лет, забыть всю эту кровь, подлость, лицемерие, продажность и смерть… Ах, я так устала, Алистер! — и в этот момент Алистер действительно понял, как много несла на своих хрупких плечиках эта красивая, нежная и такая молодая девушка. Распаляясь, она заговорила быстрее, жарче, сжав кулачки и с мольбой смотря в его глаза.

— Я понимаю, как для тебя это будет тяжело – молчать, когда другие будут оплакивать меня, видеть их горе и не иметь возможности сказать правду и успокоить. Но я прошу, нет, я умоляю тебя – дай мне свободу!

Алистер долго молчал, изучая трещины в полу и отчаянно ероша и без того непослушные волосы. Совесть в нем боролась с отчаянным желанием хоть немного покрыть неоплатный долг перед своим командиром. Он боготворил ее со всем жаром первой любви, но врожденная честность бунтовала, и перед глазами был один вопрос: «А сможешь ли ты врать в глаза людям, безоговорочно тебе доверяющим?»

Наконец очередной, особенно глубокий вздох показал, что принято некое решение. С усилием посмотрев на Махариэль, замершую в ожидании, Алистер кивнул, и лицо Нарии озарилось самой счастливой и благодарной улыбкой, какую король когда-либо видел. Быстро поцеловав его, она поманила его рукой и пошла к двери. Но был еще один вопрос, мучивший Алистера, вопрос, порожденный отчаянной ревностью и вечным мужским самолюбием.

— А как же Зевран? Ему тоже ничего не говорить?

Нария будто споткнулась и схватилась за косяк. Несколько мгновений прошли в мучительной, почти физически ощутимой тишине. Алистер не видел перекошенного лица Махариэль и плотно сжатых губ, побелевших от напряжения пальцев. Наконец, будто через силу, Нария выпрямилась.

— Он сильный. Справится,— отрывисто бросила она через плечо,— Пойдем. Надо все подготовить.

Месть

Song: 30 seconds to Mars - Revenge

Шестым чувством, которое Нария часто со смехом называла «долийским инстинктом», уловив чье-то присутствие, уже в следующее мгновение она тянулась за луком, прижавшись спиной к ближайшей сосне. Но было слишком поздно — невидимая тень оказалась быстрее, в воздухе пронзительно вжикнуло, и стрела вонзилась в плечо Нарии, буквально пригвоздив ее к дереву. Стиснув зубы, Махариэль попыталась выдернуть стрелу, но наконечник ушел глубоко в древесину, наотрез отказываясь поддаваться. Глаза судорожно вглядывались в лес, выискивая невидимого стрелка, но безуспешно. Проклятье, да кто же… Нария глубоко вдохнула и покрепче взялась за черенок, но в тот же момент еще одна стрела с хрустом вошла совсем близко от второго плеча, заставив ту судорожно отдернуть руку, и, вздернув подбородок, криво усмехнуться. Она изо всех сил старалась игнорировать тупую ноющую боль, разливающуюся по плечу.

— Ладно, я поняла намек. Что тебе нужно? Выкуп? Оружие? Я опять наступила на горло какой-то знатной гадюке, которая не хочет пачкать руки сама? Или это банальное ограбление?

Ей наконец удалось заметить его. Вон там – еле заметная тень, прижавшаяся к стволу дерева в десятке шагов от нее. Проклятье, это надо же было так «удачно» укрыться прямо перед её носом…

— Ты долго собираешься прятаться? Давай покончим с этим поскорее, у меня плечо кровоточит, и я хотела вернуться домой к ужину…

Тень отделилась от дерева, и неторопливо двинулась вперед. Глаза Нарии сощурились, вглядываясь в смутную фигуру лучника. Темный доспех, плащ, капюшон, скрывающий лицо, в общем – стандартный набор наемника. Неожиданно тень снова подняла лук, и еще одна стрела вонзилась в дерево, оставив глубокую царапину на ноге Махариэль. Нария чувствовала, как в горле образуется противный комок и на глазах выступают слезы боли. Великие боги. Она знала, что рано или поздно это случится.

— Вот оно как, значит. Это личное? Месть?

— Да. Месть.

Хриплый мужской голос показался смутно знакомым, как отголосок какого-то старого, почти забытого кошмара.

— Кто ты? Покажись и назови свое имя. Я хочу знать, за кого.

— За себя, красавица. Мстить стоит только за себя.

Стрелок сделал шаг вперед, и в лунном свете его лицо было теперь видно особенно четко. Нария отшатнулась, вжавшись спиной в шершавый ствол дерева, на мгновение даже забыв о стреле, и с ужасом смотрела в сильно изменившееся, но все равно пронзительно знакомое лицо.

— Нет, нет, не может быть! Ты должен был вернуться в Антиву!

— Я не смог удержаться, когда услышал о твоем чудесном воскрешении. Борьба с соблазнами – не моя сильная сторона, как тебе, конечно, известно.

Нария судорожно дернула стрелу, пытаясь освободиться, и в тот же миг еще одна стрела намертво прибила к дереву второе плечо, заставив ее тихо застонать от боли и безысходности.

— Нет, любимая, в этот раз ты так легко от меня не отделаешься, — шепот был почти нежным, будто его обладатель соблазнял, а не медленно пытал свою жертву в темном лесу.

Впервые за долгое время Нарии стало действительно страшно.

Она судорожно вдохнула и опустила голову, не желая смотреть в темные, жестокие глаза Аранная.

— За что, Зевран? Я же спасла вас всех…

— За что? Неужели ты правда не догадываешься, мой прекрасный Страж, за что? — Нария еще раз дернулась, пытаясь вырваться, но перед глазами поплыло от боли, и она замерла, усилием воли заставляя себя дышать глубоко и спокойно.

— Не советую тебе этого делать. Мне нужно, чтобы ты оставалась в сознании, — спокойно заметил Зевран, наблюдая за ее попытками обрести свободу.

Убедившись, что эльфийка перестала дергаться, Ворон начал неторопливо прохаживаться вокруг, машинально вращая стрелу ловкими тонкими пальцами.

— Ну, расскажи мне, Нари, когда в твоей хорошенькой головке родился такой замечательный план?— после небольшой паузы начал он. Страж только поморщилась, но Зевран, похоже, и не ждал ответа.

— Просто, изящно и, что главное, очень эффективно. Никто бы ничего так и не узнал, не так ли? Разумеется, кроме тех, кто помогал тебе провернуть такую грандиозную аферу. Кто, кстати?

Нария хранила молчание, упрямо сжав и без того побелевшие губы. Реакция была мгновенной — стрела вошла в дерево в паре сантиметров от ее бедра, очень четко обозначив условия встречи двух бывших любовников.

— Я спросил, кто.

— Алистер.

Зевран сощурился и недоверчиво посмотрел на свою пленницу, но та по-прежнему не поднимала головы.

— Мог бы и сам догадаться. Кем еще ты смогла бы так легко и ловко манипулировать? Ирония судьбы – самый простодушный и недалекий из нас в конечном итоге обманул всех. И как обманул!

Нария стиснула зубы. Она знала Зеврана. И знала, что каждый день, который она была для него мертва, обернется ей лишним часом мучений.

Он имел на это полное право.

— Так когда, Нари? Когда ты решила использовать победу над Архидемоном как прикрытие для побега?

— Я. Не. Сбегала, — чеканя каждое слово, произнесла Махариэль, резко поднимая голову и в упор глядя на Ворона.

— Неужели? Тогда почему же никто не знал о том, что ты выжила? Хотела проверить, сколько цветов принесут на похороны? – иронично изогнул бровь Зевран, снова начиная прохаживаться около Нарии.

Наконец, он остановился. Стрела нервно, дергано крутилась в его пальцах — единственное проявление с трудом сдерживаемой бури эмоций.

— Алистер сказал, что твое тело так изуродовано, что на него нельзя смотреть. Что ты хотела бы, чтобы мы запомнили тебя такой, какой ты была перед боем. Зачем ты заставила нас через это пройти, если собиралась вернуться? – тихо спросил он.

— Я не собиралась.

Поймав презрительный, спокойный взгляд таких любимых им когда-то песочных глаз, Зевран еле заметно покачал головой. В них не было ни сострадания, ни раскаяния, ни даже интереса, одно спокойное, опустошительное безразличие.

— Тогда зачем вернулась?

— Я должна была. У меня есть долг, который я поклялась выполнять. Когда я поняла, что с окончанием Мора угроза не прошла, я вернулась.

— Значит, если бы не порождения тьмы…

— Да. Меня бы здесь не было.

Зевран чувствовал, как ярость горячей волной перекрывает горло, выбивает остатки дыхания. Он ожидал этого, но видеть воотчию…. Эта стерва ни минуты не жалела о том, что натворила, это было ясно, как день. Зевран помнил сгорбленную Винн, выглядевшую на похоронах особенно старой и больной, заплаканную Лелиану, срывающимся голосом напевающую эльфийскую заупокойную, которой научилась от Нарии. Помнил онемевшего от горя Огрена, опустившего голову Стена…

— Почему ты не рассказала нам? Никто не выдал бы твою тайну. Мы ведь верили тебе. Я верил тебе!

Нария, скривившись, посмотрела на Зеврана.

— Великие Творцы, какого ответа ты от меня ждешь? Я поступила так, как считала необходимым и наилучшим. Поверь, так оно и было.

Зевран на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. На что он наделся, когда шел на эту аферу? На то, что она хоть немного сожалеет? Нет. На то, что, увидев ее, поговорив с ней, сможет понять, почему она так с ним поступила? Снова нет.

Но он все же вернулся. Следил за ней почти месяц, запоминая новые приемы, частые маршруты, любимые кабаки.

Потому что Ворон жаждал мести. И чем больше он наблюдал, как Нария с очаровательной улыбкой порхает по Амарантайну, вербует новых союзников, использует порождений тьмы в качестве живых мишеней и флиртует с белобрысым магом, тем сильнее хотел, чтобы она страдала.

Хотел увидеть, как наглость сменяется отчаянием в этих янтарно-желтых глазах. Хотел видеть это хорошенькое личико искаженным мучительной болью, прекратить которую она не в силах. Хотел, чтобы она молила своих богов о пощаде. Хотел показать ей хоть бледную тень того ада, через который пришлось пройти ему после того, как она умерла.

Потому что угроза собственной жизни – ничто по сравнению со смертью любимого человека. И физическая боль меркнет перед изматывающим, опустошительным чувством вины, вечерами в оглушительном одиночестве и мыслями «а если бы». Зевран не мог заставить ее страдать так, как страдал он, отчасти потому, что знал — через этот кошмар она уже прошла однажды. Нария никогда, даже в моменты величайшей близости, не смотрела на Ворона так, как на того, в зале Перчатке.

Ворон был уверен в том, что пойдет до конца.

На деле все оказалось куда сложнее.

Зевран выдохнул, и устало посмотрел наверх, на спокойные, неизменные, величественные звезды. Какой смысл притворяться.

— Я был готов умереть за тебя.

— Я рада, что у тебя хватило ума этого не делать.

Через мгновение почти обезумевший от ярости и гнева Зевран прижимал нежную шею Нарии к шершавой коре дерева. Лицо Махариэль неожиданно оказалось слишком близко, мокрое от слез, с дрожащими губами и отчаянными, без тени страха, глазами. Он чувствовал на щеке ее сбивчивое, хриплое дыхание, слышал, как она тихо шипит от боли, которую причиняли стрелы. Такая реальная, такая знакомая, такая живая… Сам до конца не понимая, что делает, Зевран впился в губы Нарии грубым, почти болезненным поцелуем.

Наваждение длилось всего несколько сокрушительных, невыносимо сладких мгновений, и Ворон отпрянул, будто обжегшись. Молча он наблюдал, как слезы мешаются на щеках Махариэль с каплями неожиданно начавшегося дождя.

Его лицо ничего не выражало, когда он, крутящим движением повернув стрелу, выдернул ее из плеча Нарии. Махариэль тихо вскрикнула и вскинула голову, на ее измученном лице промелькнуло удивление.

— Что ты… — хрипло прошептала она, глядя на бесстрастное лицо Аранная. Тот так же молча выдернул вторую стрелу, и Нария с коротким вскриком рухнула на землю.

— Я не убью тебя, Нари. Ты заслужила это, но – нет, я этого не сделаю, — присаживаясь рядом на колени, прошептал ей на ухо Зевран.

— Я просто оставлю тебя здесь. Думаю, в этом лесу достаточно существ, которые готовы закончить то, что начал я.

Нария ничего не ответила, изо всех сил зажмурившись и стиснув зубы, чтобы не застонать, не запросить пощады, не закатить истерику. Этот поцелуй что-то сломал в ней, какая-то стена в ее обороне дала трещину, и это было неожиданно и пугающе. Но Нария давно решила, что скорее умрет, чем доставит кому-либо удовольствие проявлением своей слабости. Впрочем, видимо, к этому дело и шло.

Она слышала, как Зевран встал.

Его голос был абсолютно спокойным, и Нарии мучительно захотелось еще раз заглянуть в лицо Зеврану, узнать, что он на самом деле чувствует, бросая ее здесь на смерть. Он любил ее, Нария это точно знала. И с того самого вечера перед битвой Махариэль методично, тщательно и безжалостно уничтожала ту часть себя, которая отвечала Ворону взаимностью. До сегодняшнего дня Нарии казалось, что она весьма успешно справилась с этой задачей. Уже целый месяц ей не снились кошмары.

— Не в моей власти заставить тебя страдать, мой прекрасный Страж. Но я, по крайней мере, попытался. Так или иначе, мы больше не встретимся. Прощай, Нари.

Она так и не проронила ни слова. Слышала, как шуршат листья под его сапогами, слышала, как шаги становятся все тише и тише, заглушаемые звуками ночного леса, и молчала. Наконец, неспокойная тишина стала ее единственной компанией, и Нария, подождав еще некоторое время для верности, громко застонала и перевернулась на спину, чувствуя, как слезы горячими ручьями текут по щекам.

Она не знала, сколько пролежала так, неподвижная, обессиленная, медленно истекающая кровью. Наконец, Нария смогла извернуться, и, прислонившись к мокрому стволу дерева, дотянуться до аптечки.

Когда на следующий день ее обнаружил участвующий в поисковой группе Андерс, Махариэль была всего в нескольких милях от Башни Бдения. Она все еще пыталась ползти, и маг в который раз подивился, какая фантастическая сила воли и жажда жизни заключена в этом изящном, хрупком женском теле.

Все то время, пока он нес ее до Башни, все время, пока лечил и перевязывал ее раны, она в начавшемся бреду повторяла лишь одно слово: встретимся.

Встретимся. Встретимся.

Comments

[mulrog]

Интересный поворот событий! Впрочем, после того, как Bioware воскресили обезглавленную Лелиану, ваш вариант вполне может оказаться каноническим.

[Павловна]

mulrog, ну, тела Зеврана, в отличие от Лелианы, никто не видел. А Биовар, они и Андерса подняли, и Джастиса, и вообще все у них хорошо.

[Гнева]

Я с удовольствием прочитала бы еще три главки, а потом еще столько же.

[Alexiard]

Замечательно!! Продолжайте))

[ninepeak]

[ElviraS]

Отлично: неожиданный вариант событий, насыщенный эмоциями текст. Очень хочется почитать продолжение и узнать, чем все закончилось (хотя понятно, что все будет хорошо).
Прошу автора не интриговать и поскорее выложить новый текст

[UltraN@mb]

после того, как Bioware воскресили обезглавленную Лелиану

ну, тела Зеврана, в отличие от Лелианы, никто не видел

Я кажется очень отстала от каких-то событий... Подскажите пожалуйста это где такие события происходят?

[Павловна]

Hiena, и Лелиана, и Зевран, и даже Андерс могут умереть в DAO в зависимости от действий игрока. При этом при переносе такого сейва в DA2 меняется... да ничего не меняется. Все живы, здоровы и любят ГФ.

[mulrog]

Павловна, а как можно убить Андерса в Awakening? Отдать храмовникам?

Кстати, если Зеврана так или иначе убить в DA:O, то квест с воронами в третьей части DA-2 не дают, но для этого нужна, во-первых, пропатченная DA-2, а во-вторых, правильный сэйв для импорта. То есть единственный по-настоящему грубый retcon — это Лелиана.

[Павловна]

mulrog, Андерс может погибнуть во время штурма Башни Бдения и спокойно объявиться в Киркволле.