Теперь, создав свой собственный мир, он мог устроиться в нем поудобнее.
Название: Побег
Автор: Павловна
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Леони Хоук, Андерс, Натаниэль Хоу, Стефан Кусланд
Жанр: Гет, Юмор, Романтика
Размер: Миди
Аннотация: Аришок повержен, кунари с позором изгнаны из Киркволла, и город-государство с восторгом чествует своего новоявленного Чемпиона. Точнее, Чемпионку. Которая, по непонятным большинству причинам, при первой же подвернувшейся возможности буквально сбегает из благодарного Киркволла... в старый добрый Ферелден.
От автора: С Новым Годом, дорогие! Еще две главы перед недельным (как минимум) перерывом. Очень жду ваших комментариев!
Статус: закончен
1 - 3
4 - Глаза
Забравшись с ногами в большое кресло и мечтательно уставившись в никуда, Хоук что-то мурлыкала себе под нос, перебирая струны лютни. На ее лице играла легкая улыбка, и вся она была какая-то бесконечно уютная и домашняя. Бетани невольно залюбовалась сестрой: пусть та часто шутила, что вся красота мамы была наглым образом присвоена младшенькой в ущерб другим детям (в особенности Карверу), но это не было правдой. Леони была очень похожа на отца – прямые, четкие черты лица, смуглая кожа, непослушные каштановые волосы делали ее довольно привлекательной. Но главным украшением сестры всегда были глаза. По поводу глаз Леони тоже часто шутила, что Создатель так и не определился, какой цвет глаз ей больше пойдет – пронзительно-голубой мамин или тепло-медовый отца, так что оставил какой-то промежуточный вариант. Так или иначе, вышло просто потрясающе – густая синева ближе к зрачку плавно переходила в расплавленное золото, и казалось, будто глаза мерцают, как горящие угли. Бетани как-то заметила, что их цвет меняется в зависимости от настроения сестры: когда Хоук была в хорошем расположении духа, золото подавляло синь, и глаза лучились теплым светом; но если девушка была расстроена или зла, глаза стремительно темнели и становились похожими на два бездонных омута. О да, если бы Бетани предложили, она бы с радостью согласилась обменять свою яркую красоту на такие глаза.
При виде сестры, что-то тихо наигрывающей на лютне, Бетани не могла сдержать счастливую улыбку. Она очень, очень давно не видела Хоук вот такой — спокойной и умиротворенной. С тех пор, как они перебрались в Киркволл, что-то неуловимо изменилось в ее сестре, сделав ту жестче, категоричнее. Хоук все время была точно натянутая тетива, только тронь — выстрелит. То, чем им приходилось заниматься, отрабатывая долг Атенриль… Всю ответственность, все тяжелые, грязные решения Хоук брала на себя, по мере сил оберегая младшенькую от мерзости преступного мира. Бетани уже привыкла к тому, что золота в глазах Хоук почти не осталось.
Но сейчас, глядя на сестру, Бетани не могла поверить, так сильно та изменилась за месяц, проведенный в Башне. Будто бы в Киркволле Хоук заковала себя в панцирь из расчетливости, жестокости, несгибаемой воли и едкого сарказма, а сейчас, наконец, избавилась от него, став такой, как была когда-то бесконечно давно, когда еще был жив отец. Сейчас перед Бетани сидела не Защитница Киркволла, лучший боец с оружием в обеих руках в городе-государстве и гроза всего преступного мира, а просто Леони из Лотеринга. Любящая сестра, заботливая дочь, которая обожала по вечерам, вот так же садясь перед домом и что-то тихо напевая, собрать вокруг себя всю деревню, и на досуге любившая в сухую обыграть всех парней в состязаниях на метание ножей в мишень. До недавних пор Бетани думала, что эта девушка канула в небытие вместе с Лотерингом…
— Скажи, Бетани, ты никогда не думала, как бы сложилась наша жизнь, если бы Мора не было? Если бы мы остались в Ферелдене? – неожиданно спросила Хоук, и Бетани вздрогнула – сестра будто прочитала ее мысли.
— Конечно, думала. Наверное, мы бы до сих пор жили в Лотеринге. Ты бы, наверное, все так же пугала маму своими «кинжальными» увлечениями и выбивала бы из проходящих торговцев скидки, угрожая иначе натравить на них Шарана, — с улыбкой начала Бетани, хитро глядя на сестру.
— О, а ты наверняка бы научилась-таки готовить фирменный мамин суп, и пошла бы, наконец, на свидание с тем пареньком из Хайевера! – шутливо вторила ей Леони, заводя какой-то веселый разухабистый мотивчик.
— А помнишь, как за тобой ухаживал храмовник? Сер Брайант, кажется? Может, если бы мы остались, он, в конце концов, смог бы обратить тебя к себе и к Создателю, – расхохоталась Бетани, вспоминая давнюю историю.
— Да-да, а потом самолично препроводил бы меня к Нему, узнав, что породнился с дочерью и сестрой отступников! – утирая слезы, выдавила из себя Хоук.
— Никогда не думала, что скажу это, — уже тише добавила она, немного погрустнев, — но я скучаю по Лотерингу. Мы были счастливы там, все вместе – я, ты, Карвер, мама… Если бы всего этого не случилось…
— Довольно, Леони! Не ты ли всегда учила меня смотреть только вперед, не жалея о том, чего изменить не в силах?
— Ты права, дорогая. Что-то я совсем размякла. Вернусь в Киркволл – и местные банды сожрут меня с потрохами за такие сопли...
Тихо трещали поленья в камине, и в комнате повисла уютная тишина, нарушаемая только мелодичным напевом струн.
— Спой мою любимую, сестренка?— попросила Бетани. Хоук, очнувшись от своих дум, улыбнулась и кивнула.
Эту песню она сочинила вскоре после того, как папа сказал Бетани, что она маг, и после часто пела ее сестре, когда та уже готова была отчаяться. Тягучая, красивая, исполняемая чистым голосом Хоук, она всегда вызывала у Бетани мурашки и странную дрожь внутри.
«В мире двусмысленном ангел двуликий
Стал сводным братом моим.
Солнечный ветер и лунные блики
Застит от нас едкий дым.
Где же я это видела, где?
Синие тени на синей воде.
Медленно синие лодки скользят,
Синее небо в синих глазах…»
Ни разу с того момента, как они покинули Лотеринг, Хоук не брала в руки инструмент. И сейчас ее голос с непривычки слегка дрожал, глаза смотрели сквозь Бетани, будто поддернутые пеленой. Ненавязчивая мелодия отзывалась где-то в глубине, будоража, заставляя вспоминать, переживать…
«Слышишь, разносится гулкое эхо?
Ведьму готовят к венцу.
Но я скажу ей: "Примерь-ка доспехи,
Платье тебе не к лицу."
Где же я это видела, где?
Парусник, страшный в своей красоте,
Медленно синие лодки скользят,
Синее небо в синих глазах…»*
Последние аккорды повисли в теплом воздухе, звеня в высоком потолке, танцуя с пламенем свеч.
— Тебе ведь не обязательно возвращаться, Леони, — тихо начала Бетани, — денег у нас достаточно, а Стражи будут рады, если ты останешься. Тебе даже не нужно становиться членом Ордена. Если ты все же решишь уехать в Киркволл, я пойму, но, может, пора, наконец, вернуться домой?
Хоук грустно улыбнулась и вздохнула.
— Киркволл так и не стал тебе домом, да, Бетани? Не надо, я все понимаю, — подняла она руку, предупреждая возражения сестры, — ты всегда была значительно больше ферелденкой, чем я. И здесь ты, наконец, в безопасности от храмовников и можешь использовать свой дар в полной мере. А я… какая мне, в сущности, разница, где жить, да?
— Я… Я жуткая эгоистка, — пробормотала Бетани, опустив голову, — Ты всю жизнь из сил выбиваешься ради меня, а я каждый раз прошу все больше и больше… Просто ты – единственная семья, которая у меня осталась, и я так боюсь… Я больше не буду поднимать эту тему.
— Нет, Бетани, в чем-то ты все же права, — задумчиво сказала Хоук, опять берясь за лютню, — Я привыкла к Киркволлу, я обязана этому городу многим, но… Какая-то часть меня всегда скучала по грязному, мрачному, родному Ферелдену.
— Разве ты сама не чувствуешь, как сильно изменилась, вернувшись сюда? – видя, что сестра колеблется, Бетани продолжила, распаляясь, — В Киркволле ты постоянно была на взводе, тебя только тронь – или убьешь, или расплачешься. А за этот месяц ты улыбалась больше, чем за прошедшие три года!
— Наверное, это потому, что вот уже месяц никто не пытается меня убить, обворовать, нанять или пригласить на прием, — пробурчала с ухмылкой Хоук, — Неужели все было так плохо?
— Да.
Хоук рассмеялась, глядя на взволнованное и озабоченное лицо сестры.
— Знаешь, недавно мы говорили на эту тему с Натаниэлем. То есть, конечно, не про то, сколько я улыбаюсь в месяц,— поправила она себя, хитро подмигивая сестре, — а про мое возвращение в Киркволл. И знаешь что, мне вспомнилась одна старая-престарая легенда, которая очень созвучна сложившейся ситуации. Если вкратце, дело было так…
…Жила-была на свете девочка. Всю жизнь росла она под крылом любящих родителей, которые, как могли, облегчали ее жизнь, принимая за нее все сложные решения, оберегая ее от смятения и хаоса огромного мира. Но вот девушка выросла, стала красавицей, умницей, и жизнь раскинулась перед ней во всем своем разнообразии и широте. И на этот раз родители дали ей право выбирать свой путь самостоятельно. На этот раз девушка без подсказок должна была решить, в чем же ее призвание, к чему лежит ее душа. И, впервые встав перед таким сложным выбором, девушка была в смятении и растерянности.
И прилетели к ней тогда две птицы – одна белая, другая сизая. И спела ей птица белая Песнь Света, и начала рассказывать о Создателе и невесте его Андрасте, и о Походах, и о Священной Церкви. Она говорила о тихих кельях и запахе благовоний, о доброте, всеобъемлющей любви и мире в душе, о чистой и самоотверженной жизни в служении и помощи другим, в любви и благости. И девушка слушала, завороженная, и ей казалось, что вот оно – главное, вот – то, чему стоит отдать всю себя без остатка, так красиво пела белая птица.
Но вот птица белая замолчала, и девушка уже хотела было подняться и идти за ней, но тут запела птица сизая. И пропела она девушке о прелестях мирской жизни: о роскошных балах и красивых мужчинах, о бескрайних морях и далеких странах, о дорогих винах и изысканных одеждах… О том, что можно творить добро, не давая обетов, и делать счастливыми других, не отказывая в удовольствиях и себе. И глаза девушки загорелись, и кровь закипела при мысли о том, что все это может произойти с ней, стоит лишь только сделать шаг... Но птицы разлетелись в разные стороны, оставив девушку в еще большем смятении, перед выбором, который каждый делает для себя сам.
Мораль сей сказки такова: никому не дано следовать за двумя птицами, идти по двум дорогам. Рано или поздно, каждый из нас оказывается на перекрестке. И, чтобы двигаться дальше, надо выбрать свой путь. Или же стоять на месте всю жизнь…
Хоук замолчала, машинально перебирая струны и глядя на огонь. Бетани, как в детстве, заворожено слушала мягкий голос сестры, с головой уходя в историю.
— И какую же птицу она выбрала? – тихонько спросила девушка Леони.
Та с улыбкой посмотрела на сестру.
— А ты как думаешь?
— Правда, не знаю.
Хоук вздохнула и снова взялась за лютню.
— Я тоже, Бетани. Я тоже…
___
— Неужели Натаниэль хочет, чтобы ты уехала? Вот уж никогда не подумала бы, что он такой самоотверженный!
Хоук с подозрением посмотрела на сестру.
— Что, прости? О чем это ты?
— Да ладно! Ты что, серьезно? Мне кажется, это заметили все в Башне, кроме тебя! – хихикнула Бетани, отмахиваясь от Шарана, упорно пытающегося лизнуть ее в нос, и сбегая вниз по склону к развалинам.
— Заметили чт… Подштанники Создателя! – простонала Хоук, падая на траву и закрывая глаза от слепящего солнца, — скажи, что ты шутишь!
— Ну, знаешь ли, сестренка, ты стала привередой. Натаниэль замечательный человек, очень добрый, заботливый и прекрасно образован. К тому же, дворянин и близкий друг Командора! И чего тебе еще надо для счастья? Чтобы он был одержимым? Бывшим рабом? Охотился на твою сестру?
— Бетани, а не положила ли ты сама глаз на нашего лучника? Что-то больно свят он в твоем изложении!— лукаво прищурилась Хоук, в упор глядя на сестру.
— Леони, прекрати, я серьезно!
— Я тоже!
Девушки хохотали, валяясь на траве, Шаран весело скакал вокруг, ловя бабочек и оглашая окрестности звонким лаем. Солнце припекало, день был чудесный, и, немного успокоившись, сестры развалились на склоне, глядя в чистое желто-голубое небо.
— Все-таки, до чего же хорошо! – умиротворенно улыбнулась Хоук, кладя руку на загривок пса, устроившегося рядом и улыбаясь Бетани, — Давно я так не отдыхала. Сколько же мы прошли?
— Даже не знаю. Ноги гудят кошмарно! Не представляю, как добираться назад!
Неожиданно вдалеке послышался стук копыт, Шаран вскочил и залился лаем, и через пару мгновений на вершине холма появился конь со всадником. Наездник натянул поводья, и, легко спрыгнув на траву, пошел по направлению к сестрам.
— Шшш, тише, Шаран, тише, это я! Вот ведь подлец! – засмеялся Натаниэль, пытаясь оттолкнуть пса, радостно бросившегося навстречу другу. Наконец, отбившись от дружелюбной скотинки, мужчина подошел к смеющимся девушкам.
— Далеко же вы забрались, барышни! Если бы не звонкий голосок Шарана, я бы никогда вас не нашел.
— Да вот, решили прогуляться, поболтать о том, о сем. Что-то случилось, Натаниэль? – дружелюбно спросила Бетани, хитро поглядывая на слегка смущенную сестру.
— Случилось, что Страуд рвет и мечет. Ты должна была отправиться в патруль полчаса назад, а тебя даже в Башне не было, — Хоу успокаивающе помотал головой, видя, как Бетани с размаху бьет ладонью по лбу и вскакивает.
— Успокойся, если поедешь верхом, успеешь вовремя. И не беспокойся, — добавил он, видя замешательство Бетани и серьезно глядя на Хоук, — мы с Шараном доведем твою сестру до Башни в целости и сохранности. Обещаю.
Хоук почти захотелось ударить сестричку за то самодовольное выражение, которое появилось у нее на лице после этих слов, но сдержалась. Мило улыбнувшись Бетани, она добавила:
— Обещаю, что буду вести себя хорошо, мамочка, и быть дома к ужину.
Бетани, на прощание подмигнув сестре, забралась на лошадь и через мгновение уже неслась во весь опор по направлению к Башне Бдения. Натаниэль повернулся к Хоук и с наигранным поклоном пропустил ее вперед.
— После вас, сударыня.
Хоук вспомнилось, что чуть больше месяца назад она так же шла рядом с этим немного мрачноватым, но спокойным и уверенным мужчиной, впервые направляясь в Башню Бдения. Создатель, какая же у нее была тогда каша в голове! Боль, любовь, отчаяние, вина – странно, что она не сошла с ума. Сейчас, оглядываясь назад, Хоук уже не представляла, что бы с ней было, не вернись она в Ферелден. Не встреть она Натаниэля… и Стефана.
Хоук озадаченно нахмурилась, обдумывая эту новую для себя постановку вопроса. Причем тут, собственно, Стефан? Да и Натаниэль, раз уж на то пошло? Она же любит Андерса, давно и абсолютно точно, она поняла это, когда прощалась с ним еще тогда, в Киркволле!
Но… это было так давно. Казалось, с магом целовалась какая-то другая, бесконечно далекая от нынешней, Хоук. Андерс, со своей сумасшедшей, безысходной и безуспешной борьбой с окружающим миром и собой, с его всепоглощающей и почти болезненной любовью, был от нее сейчас много дальше, чем расстояние от Амарантайна до Киркволла. А Натаниэль… Натаниэль здесь, идет рядом с ней, как всегда, немного нахмуренный, но такой понятный, такой надежный…
— Мы почти не общались с тобой после того разговора у камина. Я обидел тебя чем-то?
Хоук почти с нежностью изучала его лицо, будто в первый раз – тонкие подвижные губы, высокий лоб, большой, с горбинкой нос, глубоко посаженные серые глаза, глядящие на нее с легким беспокойством и бесконечной нежностью. Смутившись, Хоук отвернулась и демонстративно начала рассматривать окружающий пейзаж. Поля. Прекрасно.
— Нет, я не обижена. Просто… думала над тем, что ты сказал.
— И что ты решила? Ты возвращаешься?
— Одного не могу понять – почему ты так упорно взываешь к моему чувству долга? Ты будто поставил себе цель как можно скорее сплавить меня обратно в Киркволл. Не понимаю, в чем твоя проблема.
Хоу внезапно остановился, и, схватив Хоук за плечи, резко повернул к себе, глядя ей прямо в глаза. Леони даже опешила, настолько это был неожиданный и безумный жест от обычно сдержанного, уравновешенного Натаниэля. Хоу говорил тихо, внятно, но в то же время очень мягко.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, Хоук. Пожалуй, это даже последнее из того, что я когда-либо мог захотеть. Но мои желания не играют здесь никакой роли. Если ты останешься, это может обернуться катастрофой там, в Киркволле, катастрофе, за которую ты будешь винить себя всю жизнь. Я пытаюсь уберечь тебя от страшной ошибки, Леони. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
— Белая птица…— грустно улыбнулась Хоук, протягивая руку и ведя ею по ряду золотых колосьев.
— Что? О чем ты? – недоуменно посмотрел на нее Натаниэль.
— Все «я», да «я»… Почему ты можешь позволить себе быть эгоистичным? Ты же Серый Страж, это ваше призвание – отрекаться от себя во благо других. А я беженка, наемница с весьма условными понятиями о чести и достоинстве, по чистой случайности спасшая жизни кучки зажравшихся аристократов! Так почему я должна жертвовать своим счастьем ради их сомнительного благополучия и спокойствия?
— Дело не в этом, Хоук…
— Хоук! Да, там все зовут меня Хоук! Хоук, помоги спасти того! Хоук, убей этого! Хоук, то, Хоук, это! Я устала, устала быть орудием справедливости, ты понимаешь? У меня, между прочим, есть имя, Натаниэль! Меня зовут Леони! Ле-о-ни!
Хоук резко отвернулась и, зло утирая навернувшиеся слезы, быстро пошла вперед, оставляя за спиной ошарашенного лучника. Этот взрыв был ужасным ребячеством, но сил терпеть все это больше не было. Она чувствовала, как внутри поднимается волна ядовитой горечи, сметая все, что было с таким трудом восстановлено Бетани за этот месяц. Это тупик, это развилка, с которой она не может сойти. Здесь, в Ферелдене, часть ее счастлива. Счастлива рядом с Бетани, среди уверенных, спокойных Стражей, точно знающих, в чем смысл их жизни, и идущие по этому пути без сомнений. Но другая половина Хоук, та, что с синими глазами и кривой ухмылкой, рвалась обратно в пьяный, шумный, живой Киркволл, рвалась к славе, страсти, борьбе, богатству. Рвалась прочь от верного, нежного Натаниэля к непредсказуемому Андерсу, от пропитанной самоотречением Башни Бдения к эгоистичному, развратному Нижнему городу. И дело было не в том, что ее там ждут; на это ей было, если честно, глубоко плевать. Леони была женщиной двух миров, двух дорог, две птицы пели в ее голове, вдохновляя на подвиги и преступления, и потихоньку сводя с ума.
Куда бы она ни отправилась, она никогда не сможет убежать от себя.
Натаниэль догнал девушку, и, с трудом поймав взгляд ее глаз, поразился, такого удивительного цвета они были – синие разводы вплетались в песчаный водоворот, золотые сполохи мерцали в небесной голубизне, так что невозможно было определить, где заканчивается один тон и начинается другой.
Говорят, от себя не убежишь. Но это не мешает некоторым пытаться.
* Флер — Синие тени
5 - ПроблемыВ последние дни был небывалый наплыв пациентов. Мана заканчивалась в считанные часы, запасы лириума убывали, и Андерс работал на износ сутки напролет. Когда он, наконец, оставался один, то падал на кровать и мгновенно забывался тяжелым сном без сновидений, а когда просыпался, снова брался за работу.
И даже это было лучше, чем думать о ней.
С недавних пор он перестал следить за тем, как давно Леони покинула Киркволл. Знал только, что уже прошло больше месяца с того момента, как она закрыла за собой эту дверь. Андерс так и не воспользовался ее ключом, отчасти потому, что не было особой нужды, но в основном из-за того, что просто не смог бы зайти в комнату Хоук. Туда, где каждая мелочь напоминает о ней, где, кажется, сами стены пропитаны ее запахом? Не стоило даже и пытаться.
С силой потерев лицо, занемевшее от напряжения последних, особенно насыщенных часов, Андерс присел на стол. Голова гудела, в каждый висок будто воткнули по железной игле, но спать не хотелось совершенно.
«Надо бы посмотреть, что там с травами» — подумал маг, и с неохотой поднялся. В последнее время припарки и эликсиры, равно как и запасы эльфийского корня, кончались с феноменальной скоростью, и, похоже, скоро целителю грозила прогулка на Рваный берег.
Раньше Леони всегда составляла ему компанию в таких вылазках. Она, в отличие от подавляющего большинства жителей Киркволла, любила бывать на Рваном берегу. Говорила, мол, ей там легче дышится.
Андерс тряхнул головой, отгоняя почти болезненные воспоминания, и начал методично разгребать завалы на столе и вокруг в поисках мешочка с эльфийским корнем. Наконец, ему удалось выудить искомое откуда-то из-под скомканных простыней, придавленных с непонятной целью тяжелым томом «Духи и Демоны – приподнимая Завесу» одного тевинтерского магистра. На дне кулька одиноко лежала парочка бледных, вялых и будто бы съежившихся корешков. Маг вздохнул – похоже, прогулку на природу придется совершить сегодня же.
На Рваном берегу было тихо и пусто, пронизывающий ветер бросался пылью и песком, заставляя плотнее запахивать мантию. Андерс уныло побрел по тропинке вниз по склону, припоминая, что где-то там в прошлый раз видел несколько свежих побегов нужной травы. Оглядываясь по сторонам, маг в который раз проверил посох за спиной и подивился – что Хоук могла находить в этом зловещем, мрачном пейзаже? Казалось, сам воздух пропитан здесь страхом и злобой, отчаянием и смертью. Сколько неопознанных трупов лежит под этими беспокойными водами, сколько бандитов поджидает за поворотом? Создатель видит, гиблое это место. Да здесь нельзя провести и десяти минут, чтобы никто не попытался тебя убить или ограбить.
Что-то в этой вполне закономерной и обыденной мысли насторожило Андерса. Через несколько секунд целитель понял, что именно – он шел уже довольно давно, шел, может, не по самой широкой и используемой, но все же дороге, но вокруг не было ни души. Ни разбойников, ни работорговцев, ни наемников, ни-ко-го. И, вдобавок ко всему, он, похоже, пропустил нужный поворот, потому что забрел в какой-то тупик. Маг прошел еще немного вперед, растерянно озираясь, когда за спиной послышались шаги. В первый момент Андерс испытал облегчение от того, что все идет так, как, в принципе, и должно идти – одинокий путник потерял бдительность, забрел, куда не надо, и ловушка мгновенно захлопнулась. Но эти шаги… Местные бандиты старались ходить как можно тише, хоть в большинстве случаев их усилия и пропадали даром. Это было, так сказать, отличительным признаком профессии. Человек же за спиной Андерса, казалось, хотел, чтобы его заметили.
Маг резко обернулся, выхватывая посох, готовый встретить незадачливого преступника хорошей порцией стихийной магии. И отшатнулся, настолько неожиданным гостем в этом месте был тот, кого он увидел. Та, если быть точнее.
— Ты?!
— Ну, здравствуй, Анди! – игривый, с легкой хрипотцой голос, сверкающие изумрудные глаза, огненно-рыжие волосы почти до талии – один из самых страшных ночных кошмаров, преследующий Андерса на протяжении последних трех лет, — Давно мы с тобой не виделись, а?
Андерс отошел еще на шаг и на секунду зажмурился, в бессмысленной надежде, что все это не более чем дурной сон. Открыл глаза. Ничего не изменилось.
— Кто прислал тебя за мной? Кусланд?
Девушка мелодично рассмеялась, но не было звука более жуткого в этом Создателем забытом месте.
— Нет, я к тебе с приветом от Страуда. Он, веришь или нет, так соскучился по тебе, что после вашей встречи на Глубинных Тропах совсем потерял покой, мечтая вновь увидеть тебя в Башне Бдения.
— Почему же он не пришел сам? Или ты всегда теперь делаешь за него грязную работу?
Укол был оставлен без внимания. Еще один взрыв звенящего смеха разодрал тишину побережья, казалось, вгрызаясь в самые подкорки мозга, отправляясь гулять по спине сотнями колючих мурашек.
— А то ты не знаешь, Анди? Ты опасный отступник, да к тому же еще и фактически одержимый! Кого еще за тобой отправлять Ордену, как не меня? – изогнула бровь красавица в явном недоумении.
Она была одним из последних рекрутов Страуда. Орлесианец нашел ее в Орзаммаре, на Арене Испытаний. Девушка без видимых усилий и страха разбрасывала врагов взмахами двуручного меча, и Страуд сразу предложил ей место в Ордене. Она с радостью согласилась.
Дитя редкого союза человека и гномки, Льесса Саран была по всем параметрам крайне необычной девушкой. Невысокого по людским меркам роста, но все на голову выше остальных гномов, она с молоком матери впитала их необычайную физическую выносливость и отвагу. Хотя гномы не сразу приняли полукровку в свои ряды, упорством и талантами вкупе со знатным происхождением матери, девушка сумела заслужить уважение и признание в Орзаммаре. И, после достижения Льессой совершеннолетия, лучшие представители воинской касты учили ее владеть двуручным оружием так искусно, как дано только гномам.
Смесь двух кровей породила создание удивительной, почти агрессивной красоты – крупные, но четкие и яркие черты лица, по-мальчишески широкоплечая, но не теряющая изящества форм фигура, сияющие глаза и ослепительная, расцветающая при любом удобном случае улыбка. Сложно было заподозрить в этом почти ангельском существе безжалостную убийцу, впадающую в кровавую ярость на поле брани и уничтожающую всех и вся на своем пути. Но Страуда это ничуть не смутило, и, пройдя Посвящение, Льесса стала полноправным членом Ордена Серых Стражей.
Вскоре у новоиспеченного Стража обнаружился еще один талант, который впоследствии определил всю ее будущую жизнь. Смешанная кровь дала девушке уникальную гномью устойчивость ко всем известным формам магии, и в то же время не исключала для Льессы возможность творить магию самой, доступную людям. Она была идеальным кандидатом в храмовники, и Страуд, недолго думая, отправил свою подопечную на обучение в расположение Ордена Церкви в Ферелдене.
Успехи, которых там достигла Льесса, были колоссальными, и Церковь в конечном итоге воспротивилась ее возвращению к Стражам. Но, по окончании подготовки, девушка, никого не спрашивая, собрала вещи и вернулась в Башню Бдения. На возмущенный запрос прибывших за ней представителей Церкви Льесса с очаровательной улыбкой ответила, что не собирается отказываться от славных традиций народа своей матери в пользу сомнительного культа вечно отсутствующего бога, после чего и без того не слишком теплые отношения Стражей с Преподобной Матерью ушли в глубокий ноль.
Но, при всей ее красоте и таланте, Льессу скорее терпели, чем любили. Характер девушки никогда не был покладистым: эгоизм, самоуверенность и заносчивость вкупе с явной склонностью к жестокости и насилию порой делали Саран невыносимой, но связываться с ней никто не хотел. И, так как Страуд души не чаял в своей подопечной, поставить на место зарвавшуюся девчонку было некому. Только при Командоре Льесса держала себя в руках, и в эти редкие недели девушка являла собой образец дружелюбия, обаяния и преданности.
И каково же было всеобщее удивление и недоумение, когда во время последнего совместного пребывания в Башне Бдения Льесса Саран и Стефан Кусланд объявили о своей помолвке.
Льессу посылали только на самые опасные, рискованные задания, с которыми не справлялись прочие Стражи или Храмовники. Умения храмовников рассеивать и нейтрализовать магию вкупе с природной устойчивостью делали девушку практически неуязвимой для магических атак. Даже магия крови действовала на нее вдесятеро слабее, чем на любого другого воина. Вскоре ее имя стало кошмаром любого отступника.
Андерс знал, что рано или поздно она придет и за ним.
Что же, пора проверить, чему ее научили храмовники…
— Оо, нет, не советую тебе делать это, маг, — так же непринужденно продолжила девушка, кивая на замерцавший в руке Андерса посох, — Я бы предпочла обойтись без крайних мер. Я вообще очень миролюбивая, Анди, ты же знаешь, и не терплю бессмысленного кровопролития. Поэтому предлагаю тебе встретиться сегодня вечером в порту и без лишнего шума вместе отбыть в Ферелден…
— Никогда! – перебил девушку Андерс, смотря ей прямо в глаза и попутно судорожно соображая, какое заклинание может пробить матовую драконью кость доспеха двуручницы до того, как та превратит его в капусту, — Я не вернусь в Башню добровольно, Льесса, и ты знаешь это так же хорошо, как и Страуд! К чему вся эта комедия? И прекрати называть меня этим дурацким прозвищем!
Что-то неуловимо изменилось в выражении лица красавицы. Андерс невольно поежился, таким жестоким и непроницаемо бесчувственным оно стало, стоило только Льессе перестать улыбаться.
Она уверена в своем превосходстве, — подумал Андерс, глядя в решительные, насмешливые, будто выжидающие зеленые глаза, и чувствуя, как по телу пробегает знакомая дрожь. Выжидающие?...
— Нет, — вскрикнул он, сгибаясь пополам и обхватывая себя руками, в отчаянной попытке удержать рвущегося в бой духа, — Нет! Она только этого и ждет! Не надо!
Взгляд храмовницы стал жестче, настороженнее, она теперь стояла вполоборота, но меч все еще покоился в ножнах.
— Ты прав, маг. Малейшее проявление одержимости даст мне полное и безоговорочное право убить тебя. Стефан был очень, очень огорчен, когда узнал, что ты…что вы сбежали. Не знаю, зачем, но мне велено доставить тебя живым, но я с радостью нарушу этот запрет, только дай мне повод.
Андерс выпрямился.
— Нет, Льесса, я не доставлю тебе такого удовольствия. Но и без боя не сдамся.
В тот же миг девушку поглотила огненная буря. Андерс полностью сосредоточился на заклинании, чувствуя, как мана раскаленным потоком утекает сквозь пальцы. От жара трескалась почва, плавился песок, кусты и деревья тонули в беспощадном океане пламени. Смерч огня поднялся высоко над холмами, полыхая, как самый яркий маяк. Андерс, прошептав защитное заклинание, бросился к узкому проходу на дорогу, закрывая лицо от дыма и искр.
Он пробежал примерно половину пути, когда что-то будто беззвучно взорвалось в центре огненного урагана. Пламя сделало последний оборот и теплым ветром опало на обугленную землю.
Льесса все так же стояла вполоборота, на лице девушки блуждала мечтательная улыбка. Рука в перчатке поднялась, резко опустилась, и на мгновение Андерс исчез в столбе ослепительного света. От места удара по земле пробежали змейки чистой энергии, и все стихло. Храмовница быстро подошла к оглушенному магу и присела рядом с ним на корточки.
— Ну, где вы там? Бегом сюда. – крикнула она куда-то за спину.
Солдаты, вышедшие из засады, имели вид испуганный, озадаченный и немного опаленный. Почти с благоговейным ужасом они смотрели на предводительницу, которая, казалось, только что вышла из теплой ванной, а не из геенны огненной. Льесса только усмехнулась, видя изумление на лицах бывалых воинов.
— Надеюсь, Стефан не будет сильно злиться, узнав, что я так невежливо обошлась с его давним другом, — почти озабоченно произнесла она, с досадой глядя на распростертого на земле Андерса, — Но, с другой стороны, вы же видели, что он напал первым? – почти игриво поинтересовалась девушка у все еще ошарашенных ее огнеупорностью солдат. Те только кивнули, не в силах произнести ни слова.
Льесса встала, и, откинув назад сверкающий каскад рыжих волос, кивнула в сторону мага.
— Свяжите его покрепче и доставьте на судно. Будьте осторожны и не светитесь на улицах – мало ли, какими друзьями он успел обзавестись в этом городе. Посох я, пожалуй, заберу с собой, — прищурившись, девушка посмотрела на солнце, светлым диском мерцающее за пеленой облаков и дыма.
— Почти полдень. Корабль скоро отплывает. Нам надо поторопиться.
____
Проклятые твари все лезли и лезли.
— Финн, Архидемон тебя за ногу, где ты там? Когда закончишь чистить мантию, поджарь этих ублюдков, будь любезен!
Через мгновение фаербол приземлился в самой гуще мерзких членистоногих, вымахавших в этих лесах до размеров среднего мабари. Кстати, о мабари. Стефан оглушительно свистнул, и Лабраш отозвался откуда-то из темноты радостным лаем, прерывающимся громким чавканьем и пронзительным писком очередной жертвы. Значит, жив.
— Страж, их слишком много! – прокричал маг, отступая под напором сразу трех пауков. Стефан в два прыжка оказался около Финна, выписывая мечами такие хитрые и молниеносные фигуры, что у переводившего дух мага даже слегка заслезились глаза.
Мимо пролетел, вращаясь, кинжал, и смачно чмокнул где-то за спиной Стража. Мельком глянув назад, воин увидел огромного паука, медленно оседавшего на землю в непосредственной к нему близости.
— Ариане, мое почтение твоей меткости! – весело прокричал Стефан, отрубая очередную партию конечностей оскверненному насекомому и разворачиваясь к новому врагу. Пора бы им уже заканчиваться, в самом деле.
Стефан до сих пор диву давался, как Ариане так легко нашла нужную дорогу в этой глухой чаще. Страж и не знал, что в его эрлинге есть такие дремучие уголки. Лес Бресилиан тянулся через всю страну, и на Амарантайн приходилась лишь самая его окраина, но Стефану вполне хватило и окраины. В тот первый и последний раз, когда он сунулся в чащу древнего леса с договорами Стражей, насладиться прелестью этого места он успел сполна, несколько дней петляя по абсолютно одинаковым тропинкам, дорожкам и непонятно откуда взявшимся мостикам. Если бы Морриган тогда не вывела их, Мор пришлось бы останавливать кому-то еще, пока Стражи блуждали бы по лесам и долам.
Зеркало, и впрямь, было впечатляющим, даром, что разбитое. Стефану не давал покоя вопрос, зачем такой артефакт понадобился ведьме? Насколько он знал Морриган, вряд ли просто для того, чтобы любоваться своей неземной красотой. Ариане же, изучив осколки и спрятав один в свой вещевой мешок, непринужденно заявила, что теперь осталось только найти огни Арлатана, и ритуал можно будет провести. Стефан предложил сначала подышать свежим воздухом и проветрить голову от духоты и смрада древнего храма, а потом уже задаваться такими глобальными целями.
Подышали, называется.
Наконец, волна безумных тварей начала спадать, и Кусланд перевел дух и огляделся. Темная лужайка была усеяна трупами, Лабраш самозабвенно догрызал последнего паука и явно наслаждался разминкой, Финн отряхивал мантию и, похоже, тихо клял на чем свет стоит и лес, и Стражей, и Создателя, придумавшего животных с таким количеством глаз и ног. Но эльфийки нигде не было видно.
-Ари? Ариане? Хватит молиться Андруил, эти твари явно не подходят под определение добычи, за которую стоит благодарить! – шутливо, но с некоторым беспокойством сказал Страж, осторожно переступая через растерзанные трупы и вглядываясь в темноту.
Раздался тихий кашель, и слабый голос позвал его по имени.
— Финн! Живо сюда! Ариане ранена! – крикнул Стефан, подбегая к лежащей на земле эльфийке и бережно усаживая ее, прислонив спиной к дереву.
— Как тебя угораздило, красавица? Проглядеть такую махину… — озадаченно спросил Стефан, переводя взгляд с берсеркарна на нехорошего вида рану на боку девушки и рассеченную руку, и обратно.
— Прикрывала твою спину, Страж, — тихо произнесла Ариане, и слабо улыбнулась. Кусланд сжал тонкое запястье охотницы и медленно кивнул, благодаря.
— Кровь сильно идет… Не бойся, мы тебя вытащим. Финн, да где тебя демоны носят! А ну тащи сюда свой магический зад!
Финн, запыхавшийся, испуганный, весь измазанный в земле и крови, подбегает, падает на колени перед раненой и начинает судорожно шептать слова заклинания. Живительный свет льется из рук мага, замедляя кровотечение, но этого явно недостаточно. Финн в отчаянии смотрит на Стража, опуская руки.
— Это все, что я могу сделать. Целитель из меня препаршивый.
Стефан судорожно перебирал в голове возможные варианты. Шанс наткнуться на долийцев в этой чаще ничтожно мал, до Денерима неделя ходу, до Башни Круга – и того больше. Подождите-ка. Создатель милосердный, ну конечно!
— Ариане, ты сможешь объяснить, как выбраться на ближайшую проезжую дорогу?— эльфийка кивнула в ответ. Стефан повернулся к магу.
— Назначаю тебя ответственным за самочувствие нашей доблестной охотницы. Все припарки, вся мана – ей, понял? Она должна продержаться. Я понесу ее, рюкзак скину на Лабраша. С помощью Создателя, мы все выберемся из этой переделки целыми и невредимыми.
— Продержаться до чего, Стефан? Мы в каком-то Создателем забытом лесу, и даже с зельями и моим кривым целительством она продержится максимум два дня, — голос Финна дрожал.
Стефан усмехнулся, бережно поднял эльфийку на руки и подивился, такой легкой, почти невесомой, была эта девушка.
— Нам хватит и полутора суток. Ну, охотница, задавай направление и высоту!
Финн вскочил и быстро пошел рядом с командиром, попутно роясь в мешке в поисках аптечки.
— Но куда мы идем, Страж?
— Если угодно, ко мне домой.
Автор: Павловна
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Леони Хоук, Андерс, Натаниэль Хоу, Стефан Кусланд
Жанр: Гет, Юмор, Романтика
Размер: Миди
Аннотация: Аришок повержен, кунари с позором изгнаны из Киркволла, и город-государство с восторгом чествует своего новоявленного Чемпиона. Точнее, Чемпионку. Которая, по непонятным большинству причинам, при первой же подвернувшейся возможности буквально сбегает из благодарного Киркволла... в старый добрый Ферелден.
От автора: С Новым Годом, дорогие! Еще две главы перед недельным (как минимум) перерывом. Очень жду ваших комментариев!
Статус: закончен
1 - 3
4 - Глаза
Забравшись с ногами в большое кресло и мечтательно уставившись в никуда, Хоук что-то мурлыкала себе под нос, перебирая струны лютни. На ее лице играла легкая улыбка, и вся она была какая-то бесконечно уютная и домашняя. Бетани невольно залюбовалась сестрой: пусть та часто шутила, что вся красота мамы была наглым образом присвоена младшенькой в ущерб другим детям (в особенности Карверу), но это не было правдой. Леони была очень похожа на отца – прямые, четкие черты лица, смуглая кожа, непослушные каштановые волосы делали ее довольно привлекательной. Но главным украшением сестры всегда были глаза. По поводу глаз Леони тоже часто шутила, что Создатель так и не определился, какой цвет глаз ей больше пойдет – пронзительно-голубой мамин или тепло-медовый отца, так что оставил какой-то промежуточный вариант. Так или иначе, вышло просто потрясающе – густая синева ближе к зрачку плавно переходила в расплавленное золото, и казалось, будто глаза мерцают, как горящие угли. Бетани как-то заметила, что их цвет меняется в зависимости от настроения сестры: когда Хоук была в хорошем расположении духа, золото подавляло синь, и глаза лучились теплым светом; но если девушка была расстроена или зла, глаза стремительно темнели и становились похожими на два бездонных омута. О да, если бы Бетани предложили, она бы с радостью согласилась обменять свою яркую красоту на такие глаза.
При виде сестры, что-то тихо наигрывающей на лютне, Бетани не могла сдержать счастливую улыбку. Она очень, очень давно не видела Хоук вот такой — спокойной и умиротворенной. С тех пор, как они перебрались в Киркволл, что-то неуловимо изменилось в ее сестре, сделав ту жестче, категоричнее. Хоук все время была точно натянутая тетива, только тронь — выстрелит. То, чем им приходилось заниматься, отрабатывая долг Атенриль… Всю ответственность, все тяжелые, грязные решения Хоук брала на себя, по мере сил оберегая младшенькую от мерзости преступного мира. Бетани уже привыкла к тому, что золота в глазах Хоук почти не осталось.
Но сейчас, глядя на сестру, Бетани не могла поверить, так сильно та изменилась за месяц, проведенный в Башне. Будто бы в Киркволле Хоук заковала себя в панцирь из расчетливости, жестокости, несгибаемой воли и едкого сарказма, а сейчас, наконец, избавилась от него, став такой, как была когда-то бесконечно давно, когда еще был жив отец. Сейчас перед Бетани сидела не Защитница Киркволла, лучший боец с оружием в обеих руках в городе-государстве и гроза всего преступного мира, а просто Леони из Лотеринга. Любящая сестра, заботливая дочь, которая обожала по вечерам, вот так же садясь перед домом и что-то тихо напевая, собрать вокруг себя всю деревню, и на досуге любившая в сухую обыграть всех парней в состязаниях на метание ножей в мишень. До недавних пор Бетани думала, что эта девушка канула в небытие вместе с Лотерингом…
— Скажи, Бетани, ты никогда не думала, как бы сложилась наша жизнь, если бы Мора не было? Если бы мы остались в Ферелдене? – неожиданно спросила Хоук, и Бетани вздрогнула – сестра будто прочитала ее мысли.
— Конечно, думала. Наверное, мы бы до сих пор жили в Лотеринге. Ты бы, наверное, все так же пугала маму своими «кинжальными» увлечениями и выбивала бы из проходящих торговцев скидки, угрожая иначе натравить на них Шарана, — с улыбкой начала Бетани, хитро глядя на сестру.
— О, а ты наверняка бы научилась-таки готовить фирменный мамин суп, и пошла бы, наконец, на свидание с тем пареньком из Хайевера! – шутливо вторила ей Леони, заводя какой-то веселый разухабистый мотивчик.
— А помнишь, как за тобой ухаживал храмовник? Сер Брайант, кажется? Может, если бы мы остались, он, в конце концов, смог бы обратить тебя к себе и к Создателю, – расхохоталась Бетани, вспоминая давнюю историю.
— Да-да, а потом самолично препроводил бы меня к Нему, узнав, что породнился с дочерью и сестрой отступников! – утирая слезы, выдавила из себя Хоук.
— Никогда не думала, что скажу это, — уже тише добавила она, немного погрустнев, — но я скучаю по Лотерингу. Мы были счастливы там, все вместе – я, ты, Карвер, мама… Если бы всего этого не случилось…
— Довольно, Леони! Не ты ли всегда учила меня смотреть только вперед, не жалея о том, чего изменить не в силах?
— Ты права, дорогая. Что-то я совсем размякла. Вернусь в Киркволл – и местные банды сожрут меня с потрохами за такие сопли...
Тихо трещали поленья в камине, и в комнате повисла уютная тишина, нарушаемая только мелодичным напевом струн.
— Спой мою любимую, сестренка?— попросила Бетани. Хоук, очнувшись от своих дум, улыбнулась и кивнула.
Эту песню она сочинила вскоре после того, как папа сказал Бетани, что она маг, и после часто пела ее сестре, когда та уже готова была отчаяться. Тягучая, красивая, исполняемая чистым голосом Хоук, она всегда вызывала у Бетани мурашки и странную дрожь внутри.
«В мире двусмысленном ангел двуликий
Стал сводным братом моим.
Солнечный ветер и лунные блики
Застит от нас едкий дым.
Где же я это видела, где?
Синие тени на синей воде.
Медленно синие лодки скользят,
Синее небо в синих глазах…»
Ни разу с того момента, как они покинули Лотеринг, Хоук не брала в руки инструмент. И сейчас ее голос с непривычки слегка дрожал, глаза смотрели сквозь Бетани, будто поддернутые пеленой. Ненавязчивая мелодия отзывалась где-то в глубине, будоража, заставляя вспоминать, переживать…
«Слышишь, разносится гулкое эхо?
Ведьму готовят к венцу.
Но я скажу ей: "Примерь-ка доспехи,
Платье тебе не к лицу."
Где же я это видела, где?
Парусник, страшный в своей красоте,
Медленно синие лодки скользят,
Синее небо в синих глазах…»*
Последние аккорды повисли в теплом воздухе, звеня в высоком потолке, танцуя с пламенем свеч.
— Тебе ведь не обязательно возвращаться, Леони, — тихо начала Бетани, — денег у нас достаточно, а Стражи будут рады, если ты останешься. Тебе даже не нужно становиться членом Ордена. Если ты все же решишь уехать в Киркволл, я пойму, но, может, пора, наконец, вернуться домой?
Хоук грустно улыбнулась и вздохнула.
— Киркволл так и не стал тебе домом, да, Бетани? Не надо, я все понимаю, — подняла она руку, предупреждая возражения сестры, — ты всегда была значительно больше ферелденкой, чем я. И здесь ты, наконец, в безопасности от храмовников и можешь использовать свой дар в полной мере. А я… какая мне, в сущности, разница, где жить, да?
— Я… Я жуткая эгоистка, — пробормотала Бетани, опустив голову, — Ты всю жизнь из сил выбиваешься ради меня, а я каждый раз прошу все больше и больше… Просто ты – единственная семья, которая у меня осталась, и я так боюсь… Я больше не буду поднимать эту тему.
— Нет, Бетани, в чем-то ты все же права, — задумчиво сказала Хоук, опять берясь за лютню, — Я привыкла к Киркволлу, я обязана этому городу многим, но… Какая-то часть меня всегда скучала по грязному, мрачному, родному Ферелдену.
— Разве ты сама не чувствуешь, как сильно изменилась, вернувшись сюда? – видя, что сестра колеблется, Бетани продолжила, распаляясь, — В Киркволле ты постоянно была на взводе, тебя только тронь – или убьешь, или расплачешься. А за этот месяц ты улыбалась больше, чем за прошедшие три года!
— Наверное, это потому, что вот уже месяц никто не пытается меня убить, обворовать, нанять или пригласить на прием, — пробурчала с ухмылкой Хоук, — Неужели все было так плохо?
— Да.
Хоук рассмеялась, глядя на взволнованное и озабоченное лицо сестры.
— Знаешь, недавно мы говорили на эту тему с Натаниэлем. То есть, конечно, не про то, сколько я улыбаюсь в месяц,— поправила она себя, хитро подмигивая сестре, — а про мое возвращение в Киркволл. И знаешь что, мне вспомнилась одна старая-престарая легенда, которая очень созвучна сложившейся ситуации. Если вкратце, дело было так…
…Жила-была на свете девочка. Всю жизнь росла она под крылом любящих родителей, которые, как могли, облегчали ее жизнь, принимая за нее все сложные решения, оберегая ее от смятения и хаоса огромного мира. Но вот девушка выросла, стала красавицей, умницей, и жизнь раскинулась перед ней во всем своем разнообразии и широте. И на этот раз родители дали ей право выбирать свой путь самостоятельно. На этот раз девушка без подсказок должна была решить, в чем же ее призвание, к чему лежит ее душа. И, впервые встав перед таким сложным выбором, девушка была в смятении и растерянности.
И прилетели к ней тогда две птицы – одна белая, другая сизая. И спела ей птица белая Песнь Света, и начала рассказывать о Создателе и невесте его Андрасте, и о Походах, и о Священной Церкви. Она говорила о тихих кельях и запахе благовоний, о доброте, всеобъемлющей любви и мире в душе, о чистой и самоотверженной жизни в служении и помощи другим, в любви и благости. И девушка слушала, завороженная, и ей казалось, что вот оно – главное, вот – то, чему стоит отдать всю себя без остатка, так красиво пела белая птица.
Но вот птица белая замолчала, и девушка уже хотела было подняться и идти за ней, но тут запела птица сизая. И пропела она девушке о прелестях мирской жизни: о роскошных балах и красивых мужчинах, о бескрайних морях и далеких странах, о дорогих винах и изысканных одеждах… О том, что можно творить добро, не давая обетов, и делать счастливыми других, не отказывая в удовольствиях и себе. И глаза девушки загорелись, и кровь закипела при мысли о том, что все это может произойти с ней, стоит лишь только сделать шаг... Но птицы разлетелись в разные стороны, оставив девушку в еще большем смятении, перед выбором, который каждый делает для себя сам.
Мораль сей сказки такова: никому не дано следовать за двумя птицами, идти по двум дорогам. Рано или поздно, каждый из нас оказывается на перекрестке. И, чтобы двигаться дальше, надо выбрать свой путь. Или же стоять на месте всю жизнь…
Хоук замолчала, машинально перебирая струны и глядя на огонь. Бетани, как в детстве, заворожено слушала мягкий голос сестры, с головой уходя в историю.
— И какую же птицу она выбрала? – тихонько спросила девушка Леони.
Та с улыбкой посмотрела на сестру.
— А ты как думаешь?
— Правда, не знаю.
Хоук вздохнула и снова взялась за лютню.
— Я тоже, Бетани. Я тоже…
___
— Неужели Натаниэль хочет, чтобы ты уехала? Вот уж никогда не подумала бы, что он такой самоотверженный!
Хоук с подозрением посмотрела на сестру.
— Что, прости? О чем это ты?
— Да ладно! Ты что, серьезно? Мне кажется, это заметили все в Башне, кроме тебя! – хихикнула Бетани, отмахиваясь от Шарана, упорно пытающегося лизнуть ее в нос, и сбегая вниз по склону к развалинам.
— Заметили чт… Подштанники Создателя! – простонала Хоук, падая на траву и закрывая глаза от слепящего солнца, — скажи, что ты шутишь!
— Ну, знаешь ли, сестренка, ты стала привередой. Натаниэль замечательный человек, очень добрый, заботливый и прекрасно образован. К тому же, дворянин и близкий друг Командора! И чего тебе еще надо для счастья? Чтобы он был одержимым? Бывшим рабом? Охотился на твою сестру?
— Бетани, а не положила ли ты сама глаз на нашего лучника? Что-то больно свят он в твоем изложении!— лукаво прищурилась Хоук, в упор глядя на сестру.
— Леони, прекрати, я серьезно!
— Я тоже!
Девушки хохотали, валяясь на траве, Шаран весело скакал вокруг, ловя бабочек и оглашая окрестности звонким лаем. Солнце припекало, день был чудесный, и, немного успокоившись, сестры развалились на склоне, глядя в чистое желто-голубое небо.
— Все-таки, до чего же хорошо! – умиротворенно улыбнулась Хоук, кладя руку на загривок пса, устроившегося рядом и улыбаясь Бетани, — Давно я так не отдыхала. Сколько же мы прошли?
— Даже не знаю. Ноги гудят кошмарно! Не представляю, как добираться назад!
Неожиданно вдалеке послышался стук копыт, Шаран вскочил и залился лаем, и через пару мгновений на вершине холма появился конь со всадником. Наездник натянул поводья, и, легко спрыгнув на траву, пошел по направлению к сестрам.
— Шшш, тише, Шаран, тише, это я! Вот ведь подлец! – засмеялся Натаниэль, пытаясь оттолкнуть пса, радостно бросившегося навстречу другу. Наконец, отбившись от дружелюбной скотинки, мужчина подошел к смеющимся девушкам.
— Далеко же вы забрались, барышни! Если бы не звонкий голосок Шарана, я бы никогда вас не нашел.
— Да вот, решили прогуляться, поболтать о том, о сем. Что-то случилось, Натаниэль? – дружелюбно спросила Бетани, хитро поглядывая на слегка смущенную сестру.
— Случилось, что Страуд рвет и мечет. Ты должна была отправиться в патруль полчаса назад, а тебя даже в Башне не было, — Хоу успокаивающе помотал головой, видя, как Бетани с размаху бьет ладонью по лбу и вскакивает.
— Успокойся, если поедешь верхом, успеешь вовремя. И не беспокойся, — добавил он, видя замешательство Бетани и серьезно глядя на Хоук, — мы с Шараном доведем твою сестру до Башни в целости и сохранности. Обещаю.
Хоук почти захотелось ударить сестричку за то самодовольное выражение, которое появилось у нее на лице после этих слов, но сдержалась. Мило улыбнувшись Бетани, она добавила:
— Обещаю, что буду вести себя хорошо, мамочка, и быть дома к ужину.
Бетани, на прощание подмигнув сестре, забралась на лошадь и через мгновение уже неслась во весь опор по направлению к Башне Бдения. Натаниэль повернулся к Хоук и с наигранным поклоном пропустил ее вперед.
— После вас, сударыня.
Хоук вспомнилось, что чуть больше месяца назад она так же шла рядом с этим немного мрачноватым, но спокойным и уверенным мужчиной, впервые направляясь в Башню Бдения. Создатель, какая же у нее была тогда каша в голове! Боль, любовь, отчаяние, вина – странно, что она не сошла с ума. Сейчас, оглядываясь назад, Хоук уже не представляла, что бы с ней было, не вернись она в Ферелден. Не встреть она Натаниэля… и Стефана.
Хоук озадаченно нахмурилась, обдумывая эту новую для себя постановку вопроса. Причем тут, собственно, Стефан? Да и Натаниэль, раз уж на то пошло? Она же любит Андерса, давно и абсолютно точно, она поняла это, когда прощалась с ним еще тогда, в Киркволле!
Но… это было так давно. Казалось, с магом целовалась какая-то другая, бесконечно далекая от нынешней, Хоук. Андерс, со своей сумасшедшей, безысходной и безуспешной борьбой с окружающим миром и собой, с его всепоглощающей и почти болезненной любовью, был от нее сейчас много дальше, чем расстояние от Амарантайна до Киркволла. А Натаниэль… Натаниэль здесь, идет рядом с ней, как всегда, немного нахмуренный, но такой понятный, такой надежный…
— Мы почти не общались с тобой после того разговора у камина. Я обидел тебя чем-то?
Хоук почти с нежностью изучала его лицо, будто в первый раз – тонкие подвижные губы, высокий лоб, большой, с горбинкой нос, глубоко посаженные серые глаза, глядящие на нее с легким беспокойством и бесконечной нежностью. Смутившись, Хоук отвернулась и демонстративно начала рассматривать окружающий пейзаж. Поля. Прекрасно.
— Нет, я не обижена. Просто… думала над тем, что ты сказал.
— И что ты решила? Ты возвращаешься?
— Одного не могу понять – почему ты так упорно взываешь к моему чувству долга? Ты будто поставил себе цель как можно скорее сплавить меня обратно в Киркволл. Не понимаю, в чем твоя проблема.
Хоу внезапно остановился, и, схватив Хоук за плечи, резко повернул к себе, глядя ей прямо в глаза. Леони даже опешила, настолько это был неожиданный и безумный жест от обычно сдержанного, уравновешенного Натаниэля. Хоу говорил тихо, внятно, но в то же время очень мягко.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, Хоук. Пожалуй, это даже последнее из того, что я когда-либо мог захотеть. Но мои желания не играют здесь никакой роли. Если ты останешься, это может обернуться катастрофой там, в Киркволле, катастрофе, за которую ты будешь винить себя всю жизнь. Я пытаюсь уберечь тебя от страшной ошибки, Леони. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
— Белая птица…— грустно улыбнулась Хоук, протягивая руку и ведя ею по ряду золотых колосьев.
— Что? О чем ты? – недоуменно посмотрел на нее Натаниэль.
— Все «я», да «я»… Почему ты можешь позволить себе быть эгоистичным? Ты же Серый Страж, это ваше призвание – отрекаться от себя во благо других. А я беженка, наемница с весьма условными понятиями о чести и достоинстве, по чистой случайности спасшая жизни кучки зажравшихся аристократов! Так почему я должна жертвовать своим счастьем ради их сомнительного благополучия и спокойствия?
— Дело не в этом, Хоук…
— Хоук! Да, там все зовут меня Хоук! Хоук, помоги спасти того! Хоук, убей этого! Хоук, то, Хоук, это! Я устала, устала быть орудием справедливости, ты понимаешь? У меня, между прочим, есть имя, Натаниэль! Меня зовут Леони! Ле-о-ни!
Хоук резко отвернулась и, зло утирая навернувшиеся слезы, быстро пошла вперед, оставляя за спиной ошарашенного лучника. Этот взрыв был ужасным ребячеством, но сил терпеть все это больше не было. Она чувствовала, как внутри поднимается волна ядовитой горечи, сметая все, что было с таким трудом восстановлено Бетани за этот месяц. Это тупик, это развилка, с которой она не может сойти. Здесь, в Ферелдене, часть ее счастлива. Счастлива рядом с Бетани, среди уверенных, спокойных Стражей, точно знающих, в чем смысл их жизни, и идущие по этому пути без сомнений. Но другая половина Хоук, та, что с синими глазами и кривой ухмылкой, рвалась обратно в пьяный, шумный, живой Киркволл, рвалась к славе, страсти, борьбе, богатству. Рвалась прочь от верного, нежного Натаниэля к непредсказуемому Андерсу, от пропитанной самоотречением Башни Бдения к эгоистичному, развратному Нижнему городу. И дело было не в том, что ее там ждут; на это ей было, если честно, глубоко плевать. Леони была женщиной двух миров, двух дорог, две птицы пели в ее голове, вдохновляя на подвиги и преступления, и потихоньку сводя с ума.
Куда бы она ни отправилась, она никогда не сможет убежать от себя.
Натаниэль догнал девушку, и, с трудом поймав взгляд ее глаз, поразился, такого удивительного цвета они были – синие разводы вплетались в песчаный водоворот, золотые сполохи мерцали в небесной голубизне, так что невозможно было определить, где заканчивается один тон и начинается другой.
Говорят, от себя не убежишь. Но это не мешает некоторым пытаться.
* Флер — Синие тени
5 - ПроблемыВ последние дни был небывалый наплыв пациентов. Мана заканчивалась в считанные часы, запасы лириума убывали, и Андерс работал на износ сутки напролет. Когда он, наконец, оставался один, то падал на кровать и мгновенно забывался тяжелым сном без сновидений, а когда просыпался, снова брался за работу.
И даже это было лучше, чем думать о ней.
С недавних пор он перестал следить за тем, как давно Леони покинула Киркволл. Знал только, что уже прошло больше месяца с того момента, как она закрыла за собой эту дверь. Андерс так и не воспользовался ее ключом, отчасти потому, что не было особой нужды, но в основном из-за того, что просто не смог бы зайти в комнату Хоук. Туда, где каждая мелочь напоминает о ней, где, кажется, сами стены пропитаны ее запахом? Не стоило даже и пытаться.
С силой потерев лицо, занемевшее от напряжения последних, особенно насыщенных часов, Андерс присел на стол. Голова гудела, в каждый висок будто воткнули по железной игле, но спать не хотелось совершенно.
«Надо бы посмотреть, что там с травами» — подумал маг, и с неохотой поднялся. В последнее время припарки и эликсиры, равно как и запасы эльфийского корня, кончались с феноменальной скоростью, и, похоже, скоро целителю грозила прогулка на Рваный берег.
Раньше Леони всегда составляла ему компанию в таких вылазках. Она, в отличие от подавляющего большинства жителей Киркволла, любила бывать на Рваном берегу. Говорила, мол, ей там легче дышится.
Андерс тряхнул головой, отгоняя почти болезненные воспоминания, и начал методично разгребать завалы на столе и вокруг в поисках мешочка с эльфийским корнем. Наконец, ему удалось выудить искомое откуда-то из-под скомканных простыней, придавленных с непонятной целью тяжелым томом «Духи и Демоны – приподнимая Завесу» одного тевинтерского магистра. На дне кулька одиноко лежала парочка бледных, вялых и будто бы съежившихся корешков. Маг вздохнул – похоже, прогулку на природу придется совершить сегодня же.
На Рваном берегу было тихо и пусто, пронизывающий ветер бросался пылью и песком, заставляя плотнее запахивать мантию. Андерс уныло побрел по тропинке вниз по склону, припоминая, что где-то там в прошлый раз видел несколько свежих побегов нужной травы. Оглядываясь по сторонам, маг в который раз проверил посох за спиной и подивился – что Хоук могла находить в этом зловещем, мрачном пейзаже? Казалось, сам воздух пропитан здесь страхом и злобой, отчаянием и смертью. Сколько неопознанных трупов лежит под этими беспокойными водами, сколько бандитов поджидает за поворотом? Создатель видит, гиблое это место. Да здесь нельзя провести и десяти минут, чтобы никто не попытался тебя убить или ограбить.
Что-то в этой вполне закономерной и обыденной мысли насторожило Андерса. Через несколько секунд целитель понял, что именно – он шел уже довольно давно, шел, может, не по самой широкой и используемой, но все же дороге, но вокруг не было ни души. Ни разбойников, ни работорговцев, ни наемников, ни-ко-го. И, вдобавок ко всему, он, похоже, пропустил нужный поворот, потому что забрел в какой-то тупик. Маг прошел еще немного вперед, растерянно озираясь, когда за спиной послышались шаги. В первый момент Андерс испытал облегчение от того, что все идет так, как, в принципе, и должно идти – одинокий путник потерял бдительность, забрел, куда не надо, и ловушка мгновенно захлопнулась. Но эти шаги… Местные бандиты старались ходить как можно тише, хоть в большинстве случаев их усилия и пропадали даром. Это было, так сказать, отличительным признаком профессии. Человек же за спиной Андерса, казалось, хотел, чтобы его заметили.
Маг резко обернулся, выхватывая посох, готовый встретить незадачливого преступника хорошей порцией стихийной магии. И отшатнулся, настолько неожиданным гостем в этом месте был тот, кого он увидел. Та, если быть точнее.
— Ты?!
— Ну, здравствуй, Анди! – игривый, с легкой хрипотцой голос, сверкающие изумрудные глаза, огненно-рыжие волосы почти до талии – один из самых страшных ночных кошмаров, преследующий Андерса на протяжении последних трех лет, — Давно мы с тобой не виделись, а?
Андерс отошел еще на шаг и на секунду зажмурился, в бессмысленной надежде, что все это не более чем дурной сон. Открыл глаза. Ничего не изменилось.
— Кто прислал тебя за мной? Кусланд?
Девушка мелодично рассмеялась, но не было звука более жуткого в этом Создателем забытом месте.
— Нет, я к тебе с приветом от Страуда. Он, веришь или нет, так соскучился по тебе, что после вашей встречи на Глубинных Тропах совсем потерял покой, мечтая вновь увидеть тебя в Башне Бдения.
— Почему же он не пришел сам? Или ты всегда теперь делаешь за него грязную работу?
Укол был оставлен без внимания. Еще один взрыв звенящего смеха разодрал тишину побережья, казалось, вгрызаясь в самые подкорки мозга, отправляясь гулять по спине сотнями колючих мурашек.
— А то ты не знаешь, Анди? Ты опасный отступник, да к тому же еще и фактически одержимый! Кого еще за тобой отправлять Ордену, как не меня? – изогнула бровь красавица в явном недоумении.
Она была одним из последних рекрутов Страуда. Орлесианец нашел ее в Орзаммаре, на Арене Испытаний. Девушка без видимых усилий и страха разбрасывала врагов взмахами двуручного меча, и Страуд сразу предложил ей место в Ордене. Она с радостью согласилась.
Дитя редкого союза человека и гномки, Льесса Саран была по всем параметрам крайне необычной девушкой. Невысокого по людским меркам роста, но все на голову выше остальных гномов, она с молоком матери впитала их необычайную физическую выносливость и отвагу. Хотя гномы не сразу приняли полукровку в свои ряды, упорством и талантами вкупе со знатным происхождением матери, девушка сумела заслужить уважение и признание в Орзаммаре. И, после достижения Льессой совершеннолетия, лучшие представители воинской касты учили ее владеть двуручным оружием так искусно, как дано только гномам.
Смесь двух кровей породила создание удивительной, почти агрессивной красоты – крупные, но четкие и яркие черты лица, по-мальчишески широкоплечая, но не теряющая изящества форм фигура, сияющие глаза и ослепительная, расцветающая при любом удобном случае улыбка. Сложно было заподозрить в этом почти ангельском существе безжалостную убийцу, впадающую в кровавую ярость на поле брани и уничтожающую всех и вся на своем пути. Но Страуда это ничуть не смутило, и, пройдя Посвящение, Льесса стала полноправным членом Ордена Серых Стражей.
Вскоре у новоиспеченного Стража обнаружился еще один талант, который впоследствии определил всю ее будущую жизнь. Смешанная кровь дала девушке уникальную гномью устойчивость ко всем известным формам магии, и в то же время не исключала для Льессы возможность творить магию самой, доступную людям. Она была идеальным кандидатом в храмовники, и Страуд, недолго думая, отправил свою подопечную на обучение в расположение Ордена Церкви в Ферелдене.
Успехи, которых там достигла Льесса, были колоссальными, и Церковь в конечном итоге воспротивилась ее возвращению к Стражам. Но, по окончании подготовки, девушка, никого не спрашивая, собрала вещи и вернулась в Башню Бдения. На возмущенный запрос прибывших за ней представителей Церкви Льесса с очаровательной улыбкой ответила, что не собирается отказываться от славных традиций народа своей матери в пользу сомнительного культа вечно отсутствующего бога, после чего и без того не слишком теплые отношения Стражей с Преподобной Матерью ушли в глубокий ноль.
Но, при всей ее красоте и таланте, Льессу скорее терпели, чем любили. Характер девушки никогда не был покладистым: эгоизм, самоуверенность и заносчивость вкупе с явной склонностью к жестокости и насилию порой делали Саран невыносимой, но связываться с ней никто не хотел. И, так как Страуд души не чаял в своей подопечной, поставить на место зарвавшуюся девчонку было некому. Только при Командоре Льесса держала себя в руках, и в эти редкие недели девушка являла собой образец дружелюбия, обаяния и преданности.
И каково же было всеобщее удивление и недоумение, когда во время последнего совместного пребывания в Башне Бдения Льесса Саран и Стефан Кусланд объявили о своей помолвке.
Льессу посылали только на самые опасные, рискованные задания, с которыми не справлялись прочие Стражи или Храмовники. Умения храмовников рассеивать и нейтрализовать магию вкупе с природной устойчивостью делали девушку практически неуязвимой для магических атак. Даже магия крови действовала на нее вдесятеро слабее, чем на любого другого воина. Вскоре ее имя стало кошмаром любого отступника.
Андерс знал, что рано или поздно она придет и за ним.
Что же, пора проверить, чему ее научили храмовники…
— Оо, нет, не советую тебе делать это, маг, — так же непринужденно продолжила девушка, кивая на замерцавший в руке Андерса посох, — Я бы предпочла обойтись без крайних мер. Я вообще очень миролюбивая, Анди, ты же знаешь, и не терплю бессмысленного кровопролития. Поэтому предлагаю тебе встретиться сегодня вечером в порту и без лишнего шума вместе отбыть в Ферелден…
— Никогда! – перебил девушку Андерс, смотря ей прямо в глаза и попутно судорожно соображая, какое заклинание может пробить матовую драконью кость доспеха двуручницы до того, как та превратит его в капусту, — Я не вернусь в Башню добровольно, Льесса, и ты знаешь это так же хорошо, как и Страуд! К чему вся эта комедия? И прекрати называть меня этим дурацким прозвищем!
Что-то неуловимо изменилось в выражении лица красавицы. Андерс невольно поежился, таким жестоким и непроницаемо бесчувственным оно стало, стоило только Льессе перестать улыбаться.
Она уверена в своем превосходстве, — подумал Андерс, глядя в решительные, насмешливые, будто выжидающие зеленые глаза, и чувствуя, как по телу пробегает знакомая дрожь. Выжидающие?...
— Нет, — вскрикнул он, сгибаясь пополам и обхватывая себя руками, в отчаянной попытке удержать рвущегося в бой духа, — Нет! Она только этого и ждет! Не надо!
Взгляд храмовницы стал жестче, настороженнее, она теперь стояла вполоборота, но меч все еще покоился в ножнах.
— Ты прав, маг. Малейшее проявление одержимости даст мне полное и безоговорочное право убить тебя. Стефан был очень, очень огорчен, когда узнал, что ты…что вы сбежали. Не знаю, зачем, но мне велено доставить тебя живым, но я с радостью нарушу этот запрет, только дай мне повод.
Андерс выпрямился.
— Нет, Льесса, я не доставлю тебе такого удовольствия. Но и без боя не сдамся.
В тот же миг девушку поглотила огненная буря. Андерс полностью сосредоточился на заклинании, чувствуя, как мана раскаленным потоком утекает сквозь пальцы. От жара трескалась почва, плавился песок, кусты и деревья тонули в беспощадном океане пламени. Смерч огня поднялся высоко над холмами, полыхая, как самый яркий маяк. Андерс, прошептав защитное заклинание, бросился к узкому проходу на дорогу, закрывая лицо от дыма и искр.
Он пробежал примерно половину пути, когда что-то будто беззвучно взорвалось в центре огненного урагана. Пламя сделало последний оборот и теплым ветром опало на обугленную землю.
Льесса все так же стояла вполоборота, на лице девушки блуждала мечтательная улыбка. Рука в перчатке поднялась, резко опустилась, и на мгновение Андерс исчез в столбе ослепительного света. От места удара по земле пробежали змейки чистой энергии, и все стихло. Храмовница быстро подошла к оглушенному магу и присела рядом с ним на корточки.
— Ну, где вы там? Бегом сюда. – крикнула она куда-то за спину.
Солдаты, вышедшие из засады, имели вид испуганный, озадаченный и немного опаленный. Почти с благоговейным ужасом они смотрели на предводительницу, которая, казалось, только что вышла из теплой ванной, а не из геенны огненной. Льесса только усмехнулась, видя изумление на лицах бывалых воинов.
— Надеюсь, Стефан не будет сильно злиться, узнав, что я так невежливо обошлась с его давним другом, — почти озабоченно произнесла она, с досадой глядя на распростертого на земле Андерса, — Но, с другой стороны, вы же видели, что он напал первым? – почти игриво поинтересовалась девушка у все еще ошарашенных ее огнеупорностью солдат. Те только кивнули, не в силах произнести ни слова.
Льесса встала, и, откинув назад сверкающий каскад рыжих волос, кивнула в сторону мага.
— Свяжите его покрепче и доставьте на судно. Будьте осторожны и не светитесь на улицах – мало ли, какими друзьями он успел обзавестись в этом городе. Посох я, пожалуй, заберу с собой, — прищурившись, девушка посмотрела на солнце, светлым диском мерцающее за пеленой облаков и дыма.
— Почти полдень. Корабль скоро отплывает. Нам надо поторопиться.
____
Проклятые твари все лезли и лезли.
— Финн, Архидемон тебя за ногу, где ты там? Когда закончишь чистить мантию, поджарь этих ублюдков, будь любезен!
Через мгновение фаербол приземлился в самой гуще мерзких членистоногих, вымахавших в этих лесах до размеров среднего мабари. Кстати, о мабари. Стефан оглушительно свистнул, и Лабраш отозвался откуда-то из темноты радостным лаем, прерывающимся громким чавканьем и пронзительным писком очередной жертвы. Значит, жив.
— Страж, их слишком много! – прокричал маг, отступая под напором сразу трех пауков. Стефан в два прыжка оказался около Финна, выписывая мечами такие хитрые и молниеносные фигуры, что у переводившего дух мага даже слегка заслезились глаза.
Мимо пролетел, вращаясь, кинжал, и смачно чмокнул где-то за спиной Стража. Мельком глянув назад, воин увидел огромного паука, медленно оседавшего на землю в непосредственной к нему близости.
— Ариане, мое почтение твоей меткости! – весело прокричал Стефан, отрубая очередную партию конечностей оскверненному насекомому и разворачиваясь к новому врагу. Пора бы им уже заканчиваться, в самом деле.
Стефан до сих пор диву давался, как Ариане так легко нашла нужную дорогу в этой глухой чаще. Страж и не знал, что в его эрлинге есть такие дремучие уголки. Лес Бресилиан тянулся через всю страну, и на Амарантайн приходилась лишь самая его окраина, но Стефану вполне хватило и окраины. В тот первый и последний раз, когда он сунулся в чащу древнего леса с договорами Стражей, насладиться прелестью этого места он успел сполна, несколько дней петляя по абсолютно одинаковым тропинкам, дорожкам и непонятно откуда взявшимся мостикам. Если бы Морриган тогда не вывела их, Мор пришлось бы останавливать кому-то еще, пока Стражи блуждали бы по лесам и долам.
Зеркало, и впрямь, было впечатляющим, даром, что разбитое. Стефану не давал покоя вопрос, зачем такой артефакт понадобился ведьме? Насколько он знал Морриган, вряд ли просто для того, чтобы любоваться своей неземной красотой. Ариане же, изучив осколки и спрятав один в свой вещевой мешок, непринужденно заявила, что теперь осталось только найти огни Арлатана, и ритуал можно будет провести. Стефан предложил сначала подышать свежим воздухом и проветрить голову от духоты и смрада древнего храма, а потом уже задаваться такими глобальными целями.
Подышали, называется.
Наконец, волна безумных тварей начала спадать, и Кусланд перевел дух и огляделся. Темная лужайка была усеяна трупами, Лабраш самозабвенно догрызал последнего паука и явно наслаждался разминкой, Финн отряхивал мантию и, похоже, тихо клял на чем свет стоит и лес, и Стражей, и Создателя, придумавшего животных с таким количеством глаз и ног. Но эльфийки нигде не было видно.
-Ари? Ариане? Хватит молиться Андруил, эти твари явно не подходят под определение добычи, за которую стоит благодарить! – шутливо, но с некоторым беспокойством сказал Страж, осторожно переступая через растерзанные трупы и вглядываясь в темноту.
Раздался тихий кашель, и слабый голос позвал его по имени.
— Финн! Живо сюда! Ариане ранена! – крикнул Стефан, подбегая к лежащей на земле эльфийке и бережно усаживая ее, прислонив спиной к дереву.
— Как тебя угораздило, красавица? Проглядеть такую махину… — озадаченно спросил Стефан, переводя взгляд с берсеркарна на нехорошего вида рану на боку девушки и рассеченную руку, и обратно.
— Прикрывала твою спину, Страж, — тихо произнесла Ариане, и слабо улыбнулась. Кусланд сжал тонкое запястье охотницы и медленно кивнул, благодаря.
— Кровь сильно идет… Не бойся, мы тебя вытащим. Финн, да где тебя демоны носят! А ну тащи сюда свой магический зад!
Финн, запыхавшийся, испуганный, весь измазанный в земле и крови, подбегает, падает на колени перед раненой и начинает судорожно шептать слова заклинания. Живительный свет льется из рук мага, замедляя кровотечение, но этого явно недостаточно. Финн в отчаянии смотрит на Стража, опуская руки.
— Это все, что я могу сделать. Целитель из меня препаршивый.
Стефан судорожно перебирал в голове возможные варианты. Шанс наткнуться на долийцев в этой чаще ничтожно мал, до Денерима неделя ходу, до Башни Круга – и того больше. Подождите-ка. Создатель милосердный, ну конечно!
— Ариане, ты сможешь объяснить, как выбраться на ближайшую проезжую дорогу?— эльфийка кивнула в ответ. Стефан повернулся к магу.
— Назначаю тебя ответственным за самочувствие нашей доблестной охотницы. Все припарки, вся мана – ей, понял? Она должна продержаться. Я понесу ее, рюкзак скину на Лабраша. С помощью Создателя, мы все выберемся из этой переделки целыми и невредимыми.
— Продержаться до чего, Стефан? Мы в каком-то Создателем забытом лесу, и даже с зельями и моим кривым целительством она продержится максимум два дня, — голос Финна дрожал.
Стефан усмехнулся, бережно поднял эльфийку на руки и подивился, такой легкой, почти невесомой, была эта девушка.
— Нам хватит и полутора суток. Ну, охотница, задавай направление и высоту!
Финн вскочил и быстро пошел рядом с командиром, попутно роясь в мешке в поисках аптечки.
— Но куда мы идем, Страж?
— Если угодно, ко мне домой.
@темы: Натаниель, Бетани, м!Серый Страж, Андерс, фем!Хоук
-
-
01.01.2012 в 09:022. На мой вкус, слегка затянуто, я читала не то чтобы по диагонали, но с пропусками кусков текста. Но всё равно интересно, что будет дальше, потому что сейчас можно предположить несколько интересных вариантов развития событий, и не факт, что ваш совпадет с каким-то из моих
-
-
01.01.2012 в 09:56-
-
01.01.2012 в 12:27-
-
04.01.2012 в 02:32А вот holy smite храмовников, по-моему, здорово описан. Не стоило Андерсу воротить нос от магии крови, совсем не стоило...