Теперь, создав свой собственный мир, он мог устроиться в нем поудобнее.
Название: Побег
Автор: Павловна
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Леони Хоук, Андерс, Натаниэль Хоу, Стефан Кусланд
Жанр: Гет, Юмор, Романтика
Размер: Миди
Аннотация: Аришок повержен, кунари с позором изгнаны из Киркволла, и город-государство с восторгом чествует своего новоявленного Чемпиона. Точнее, Чемпионку. Которая, по непонятным большинству причинам, при первой же подвернувшейся возможности буквально сбегает из благодарного Киркволла... в старый добрый Ферелден.
От автора: Первый фик размера "миди", так что как вышло, так вышло. Если заинтересует, выложу оставшиеся главы.
Статус: закончен
1 - Прощание
— Я возвращаюсь в Ферелден.
Варрик, делавший очередной хороший глоток, поперхнулся пивом. Отчаянно кашляя и утирая глаза, он с изумлением смотрел на Хоук, развалившуюся в соседнем кресле. С недавних пор она была частым гостем в его конуре – когда веселая и немного буйная на пару с Изабеллой кутила в нижнем зале, когда сидела с ним за столом и с улыбкой слушала его истории, а когда просто забиралась, вот так же, поджав под себя одну ногу и подтянув другую, в свое любимое кресло, и молча смотрела на огонь. В такие вечера гному казалось, что Хоук абсолютно все равно, где быть – лишь бы не возвращаться домой. В который раз он убедился, что на плечи девушки взвалили груз, который ей едва ли по силам нести.
— Создатель милосердный, Хоук, это шутка? Вернуться в Ферелден сейчас, когда весь Киркволл рукоплещет и лежит у твоих ног? Соскучилась по вони и бедноте – сходи к Блондинчику в Клоаку. Можешь пса прихватить, и разницы с Ферелденом не будет.
Хоук ухмыльнулась, не отрывая взгляд от камина.
— Остынь, гном. Я же не сказала, что не вернусь. Я вот тут подумала — хочу проведать Бетани. Она писала, что их отряд прикреплен к форпосту Серых Стражей в Амарантайне, а тут как раз нужный корабль подвернулся,— девушка глотнула пива, — Герой возвращается в родные пенаты. Истинные ароматы помоев и настоящей ферелденской мокрой псины – что мне жалкие подачки вроде Клоаки!
— Ты просто сбегаешь, Хоук.
Хоук в замешательстве подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом гнома. Он всегда видел ее насквозь, какого бы туману она не напустила, и поэтому был ее лучшим другом. Обо всем, о чем Хоук умалчивала, он догадывался сам, и это одновременно раздражало и успокаивало. Девушка вздохнула.
— Да.
— Что же так опостылело тебе в Киркволле? – и, хотя Варрик прекрасно знал ответ, он чувствовал, что подруга хочет и ждет этого вопроса.
Хоук устало потерла глаза, и в нервном свете камина ее лицо казалось гораздо старше положенных двадцати пяти.
— Не считая тебя? Туповато-восторженные взгляды на улицах и сочувственные письма на столе. Чужие проблемы, которые надо решать просто потому, что кто-то должен. Бессмысленные приемы и балы, на которых я должна присутствовать из-за титула, о котором не просила. Проклятый огромный пустой дом. И… да мало ли причин. Я так больше не могу, Варрик. Еще немного, и я начну каждую неделю пить чай с Мередит и замаливать грехи на утренних молитвах с Велем.
Варрик задумчиво крутил в руках кружку. Из нижнего зала доносились пьяные крики, кто-то из бывших беженцев затянул «Славься, династия Тейринов» в народном переложении.
— Да, из двух зол... И на какие числа назначен «побег»?
— Завтра отходит корабль прямо до Амарантайна. Надеюсь, Чемпионам полагается скидка, потому что цену капитан дерет несусветную. Это скорее мне надо доплатить за то, что я рискую плыть через Недремлющее Море на этом дырявом корыте.
— Спроси у Изабеллы, как она добралась до Киркволла, и моли Создателя, чтобы эта информация тебе не пригодилась. Когда городу ждать своего Чемпиона обратно?
— Месяц, самое большее два, не считая пути туда и обратно. Эй, не смотри на меня так! Я соскучилась по сестре!
Варрик тихонько присвистнул и жестом попросил у официантки еще пива.
— Месяц, мда… Будь на вашем месте мы с Бартрандом, для одного из нас этот месяц однозначно стал бы последним, — со смешком заметил он.
Хоук одним глотком допила оставшееся пиво, и, выбравшись из кресла, поставила пустую кружку на стол.
— Да, Варрик, у меня к тебе одна просьба. Присматривай за нашей дружной компанией, пока меня не будет. Особенно за Андерсом. Упаси Создатель, он сойдет с ума до того, как вернусь – я не прощу себе, если пропущу такое шоу! — криво ухмыльнувшись и махнув рукой, Хоук двинулась к выходу.
— Узнаю нашу Хоук. Добра, мила и приветлива, — пробурчал под нос гном, глядя вслед уходящей подруге, — Пеняй на себя, нянька из меня еще та. А уж с такими подопечными мне впору уже сейчас резервировать себе место в клинике рядом с Бартрандом. Не завянь там в Ферелдене.
У двери Хоук обернулась, и вдруг хитро улыбнулась.
— Совсем забыла сказать! Я уже сильно облегчила тебе старт. Со мной едет Изабелла.
И, подмигнув, Хоук вышла, оставив гнома второй раз за вечер утирать слезы, в этот раз – от хохота.
***
Улыбка сошла с лица Хоук, как только девушка вышла на улицу. Поежившись и по привычке проверив кинжалы за спиной, она двинулась в сторону эльфинажа.
«Висельник» вкупе с Варриком всегда действовали на нее успокаивающе. Грубая, примитивная, льющая через край жизнь этого заведения на время заглушала какофонию мыслей, бьющуюся у нее в голове. Если раньше Хоук подозревала, что у Создателя чувство юмора чернее боковых коридоров Глубинных Троп, то сейчас она была уверена в этом на все сто. Чем еще можно объяснить тот факт, что любое, даже самое простое дельце, сулящее золото, оборачивается для нее глобальными неприятностями с совершенно непредсказуемыми последствиями? Знала бы она, что спасение наместникова сынка в конечном итоге выльется в дуэль один на один с кунарийским Аришоком, стала бы она наниматься? Да ни в жизнь. А в результате – всяческие почести и титул Чемпиона города-государства Киркволл. Видимо, в Вольной Марке это то же самое, что и «человек, который умеет выпутываться из неприятностей, в которые сам же вляпался».
У Мерриль, как всегда, был бардак, в комнатах жарко и тихо. Эльфийка спокойно восприняла новость об отъезде, похоже, даже особо не удивившись. А может быть, даже и не услышала то, что ей говорила Хоук. Последнее время разговоры, в которых хоть раз не упоминалось слово «элювиан», проходили мимо Мерриль примерно наполовину.
С Авелин Хоук попрощалась еще вчера. Она никогда не считала стражницу подругой, скорее, капитан была для нее как дальняя родственница. Что-то вроде Гамлена, но в хорошем смысле. Виделись они с Авелин редко, но каждый раз были искренне рады друг другу. И только с ней Хоук могла говорить о матери, не стесняясь своих слез.
Оставалось самое сложное, и тут Хоук в который раз мысленно с горечью поблагодарила Создателя еще и за невероятно насыщенную личную жизнь. Что произошло тогда с Фенрисом, она так и не поняла, но с тех пор их общение сводилось к простому до умиления «Хоук. » и «Фенрис.». Сказать, что это было неожиданно, равносильно тому, как если бы Глубинные Тропы назвали «довольно небезопасным местом для прогулок». Конечно, когда они с Фенрисом были вместе, в их ссоры с восхищением вслушивался весь Верхний город, но ни он, ни она никогда не принимали эти перепалки всерьез. И именно тогда, когда Хоук наконец поверила, что все будет хорошо, Создатель спохватился и быстро вернул «все» в надлежащий вид. До некоторых пор Хоук это волновало, пока не появилась другая проблема. Андерс.
То есть, Андерс-то появился давно, да и проблема нарисовалась при первой совместной стычке с храмовниками. Но тогда это воспринималось Хоук как маленькая часть окружающего ее сумасшедшего дома в лице отступников, беглых рабов, магов крови и глубоко верующих наследных принцев. Но как-то в один из вечеров Хоук по делам осталась у Андерса в клинике, и утром, придя домой, поняла, что ее обманчиво спокойная в последнее время жизнь вышла на новый этап. Это не была любовь, это было феноменальное притяжение, химия, когда любое, даже самое незначительное прикосновение отдается горячей волной и мурашками по телу, а разум машет ручкой и отправляется погулять по соседним галактикам. Это было удивительно, и это было страшно. Пример родителей, любящих друг друга, но живущих в постоянном страхе перед храмовниками, совсем не вдохновлял Хоук на совместную жизнь с отступником. То, что он был одержимым, и днем и ночью строчил манифесты за свободу магов, ничуть не улучшало ситуацию. И когда в один прекрасный день Хоук обнаружила себя, абсолютно невменяемую, на ватных ногах и с горящими губами в объятиях такого же ошалевшего Андерса, здравый смысл наконец прорвался через окутывающий мозг розовый туман и изо всех сил начал бить тревогу.
Стоит ли говорить, что в тот вечер, когда он должен был прийти, Хоук в компании Изабеллы напилась до розовых бронто, ввязалась в парочку потасовок и осталась ночевать в «Висельнике»?
Она уже была в Верхнем городе. Темные, однообразные громады особняков, тяжелые арки, широкие лестницы… Хоук поежилась, подумав о пустом поместье, в которое ей рано или поздно придется вернуться.
— Хоук.
Вздрогнув, девушка резко обернулась, чуть ли не нос к носу столкнувшись с Фенрисом. Тяжело жить на соседних улицах с бывшим любовником – опасность, коварно внезапная и ошеломляющая, может поджидать в любом переулке.
— Фенрис.
Да. Стабильности в жизни Хоук было настолько мало, что даже такое ее проявление вызывало тихую радость. Фенрис замолчал, но, когда Хоук продолжила путь, пошел рядом с ней. Молчание не было неловким – оно просто было.
— Весь Нижний город говорит о том, что ты возвращаешься в Ферелден. Это правда?
«Варрик!»— мысленно простонала Хоук. Трусики Андрасте, ну не мог подождать пару часов.
— Да.
— Когда?
— Завтра.
Фенрис резко остановился, нахмурившись. Свет фонарей красиво играл на точеных чертах лица, подчеркивая тенью высокие скулы и большие темные глаза, в которых светилась искренняя забота и тревога.
— Так скоро? Что-то случилось с Бетани?
— Упаси Создатель, нет! Просто решила сделать ей сюрприз, а завтра отплывает последний в этом месяце корабль до города, около которого крепость Стражей.
— Ясно.
Остаток пути они прошли молча. Чем ближе был дом, тем сильнее накатывали тоска и одиночество, от которых хотелось выть. Хорошо еще, что Бодан и Сэндал согласились остаться и следить за особняком. Сама мысль о возвращении в пустой холодный дом могла задержать ее в Ферелдене на пару лишних недель.
Перед дверью Хоук уже хотела пожелать эльфу спокойной ночи и попрощаться, но что-то в его взгляде заставило ее запнуться.
— Ты вернешься?
Ей показалось, или в его голосе послышалась мольба?
— Да, конечно. Через пару месяцев, не успеете отдохнуть от меня и нагуляться вволю, а я уже буду дома.
— Дома… Конечно. Что ж, удачного плаванья, Хоук.
Конечно, показалось. Ирония — даже Корф в «Висельнике» прощался с ней искреннее. Слава Создателю, что она не пришла к этому болвану сама!
— Спокойной ночи и счастливо оставаться, Фенрис, — бросила она через плечо и повернула ручку двери.
«Береги себя, Леони», сказанное тихим, мягким голосом, не было рассчитано на то, что его услышат. Но расчеты славятся именно тем, что не всегда бывают верными.
***
Она рассчитывала провести ночь в сборах, но дело не заладилось с самого начала. Казалось, даже воздух в доме был вязким: не помогало ни распахнутое окно, ни легкая домашняя туника. В конце концов, побросав в заплечный мешок все самое необходимое, Хоук устало опустилась на стул и окинула взглядом комнату. Чисто, пусто – хоть сейчас въезжать новому хозяину. Как нарочно, глаза остановились на ключе, сиротливо лежавшем на углу стола. Вздохнув, Хоук спрятала лицо в ладонях. Нет, так нельзя, это будет просто нечестно – молча сбежать, ничего не сказав.
Через силу поднявшись, девушка взяла ключ и направилась к двери. Спустившись по лестнице и кивнув поднявшему глаза Бодану, она открыла дверь в погреб и шагнула в сырую темноту.
В Клоаке все было как всегда: вонь, мухи, пьяницы и гнетущее ощущение полной безысходности из каждого проулка. Дул легкий ветерок, слегка разгоняющий душный, затхлый воздух этих полуподземных трущоб, где-то скрипела старая ставня, кто-то тихо плакал и шепотом молился. Как там сказал Варрик? «Знаешь, что мне нравится в Клоаке? Да абсолютно ничего». Сколько она здесь уже не была? Месяц точно, а может, и больше. Блеклый свет фонаря над простой деревянной дверью выхватил из темноты кучи мусора, которые кто-то заботливо отмел от входа. Здесь ничего не меняется, изо дня в день, из года в год. Внутри все сжалось – Хоук не думала, что будет так тяжело вернуться сюда.
Она никогда не любила помпезный и величественный Верхний город. Там Хоук не покидало ощущение, что она – контрабандистка, профессиональная взломщица и разбойница, самозванкой тайно проникла в эти каменные хоромы, и кто-то обязательно должен заметить этот вопиющий обман. После смерти матери это чувство не покидало ее ни на минуту. Нижний город был ей ближе по духу, и она махнулась бы с Гамленом жилищами, не колеблясь ни секунды, если бы не знала, что проклятые аристократы поднимут вой на весь Киркволл. Но Клоака… Клоака будила что-то темное в душе Хоук, какую-то черную гнетущую тоску, понять причину которой было невозможно. Леони никогда бы не возвращалась сюда, но сейчас у нее было дело. Глубоко вдохнув, она два раза легко стукнула и толкнула обшарпанную дверь.
Внутри все было по-прежнему, разве что темнее, чем обычно. Хоук окинула взглядом тома книг по целебной магии, в условном порядке лежавших на скамьях, рабочий стол, заваленный каким-то неподдающимся опознанию мусором, жалкое подобие кровати, на которой обычно лежит очередной пациент. Странно, но раньше у Андерса всегда было очень чисто – насколько это вообще возможно в районе, где даже воздух, кажется, так и просит, чтобы его хорошенько вымыли.
Маг сидел в дальнем углу, так же, как и полчаса назад Хоук, уткнувшись лицом в ладони. Было непонятно, спит он или нет. Светлые волосы не были убраны, свободно падая на плечи, и во всей его позе была какая-то обреченность – будто он проиграл битву, которая еще не началась. Волна жгучей нежности и жалости к этому человеку нахлынула внезапно, у Хоук перехватило дыхание. Как всегда бывает в такие моменты, в голове билась одна единственная наиглупейшая мысль: «Что-то часто я стала глубоко вздыхать». Наконец, взяв себя в руки, девушка прокашлялась.
— Гмм… Андерс?
Мужчина резко поднял голову, рука судорожно схватилась за прислоненный к стене посох, глаза блеснули жуткой синевой. Хоук вздрогнула.
— Андерс? Андерс, это я, Хоук.
Глаза целителя поблекли, вернув знакомый карамельный оттенок. За какие-то доли секунды в них промелькнул весь спектр эмоций: настороженность, сомнение, удивление, смятение, радость, и, наконец, первоначально запланированное вежливое недоумение.
— Леони? Я думал, храмовники… Что-то случилось?
Мысли в голове метались, как перепуганные наги в загоне. Что-то случилось? Да, кажется, что-то такое было. Зачем-то же она пришла. Зачем? Рука нащупала в кармане холодный металл ключа. Да, точно.
— Нет, ничего, все нормально. Я, собственно, пришла попрощаться.
Хотя лицо Андерса оставалось неподвижным, вежливое внимание в глазах на мгновение сменилось откровенным страхом.
— Попрощаться? В каком смысле?
— Я уезжаю, Андерс. Возвращаюсь в Ферелден.
Мужчина вскочил со стула, и, будто смутившись этого необъяснимого порыва, подошел к столу и начал судорожно перебирать в изобилии валявшийся на нем хлам. Лицо мага попало в круг жидкого света настольной лампы, и Хоук невольно охнула, так сильно оно изменилось с момента их последней встречи. Щеки ввалились, под глазами залегли тяжелые глубокие тени, губы сжаты в тонкую нить… В горле встал комок, и Хоук начала всерьез опасаться, что разрыдается прямо на этом самом месте. Молчание затягивалось.
— Я… Я, собственно, хотела оставить тебе это, — снова прокашлявшись, протянула она руку.
Андерс, невольно дернувшийся в сторону, когда она подошла к столу, теперь недоуменно уставился на бронзовый ключ, гармонично вписавшийся в компанию из грязных полотенец и немытой посуды.
— Что это?
— Ключ,— не удержавшись, хмыкнула Хоук, но, заметив выражение лица Андерса, быстро продолжила.
— Это от подвала моего дома, вход буквально в соседнем переулке. Я подумала… меня не будет месяц или около того, и если вдруг на тебя выйдут храмовники… Ты мог бы… выбраться через мой особняк. Ну, мало ли что.
Все это вышло ужасно коряво, но Хоук уже было все равно. На нее навалилась такая бесконечная усталость, что она еле устояла на ногах.
— О. Спасибо, — Хоук не видела его лица, а голос оставался спокойным и каким-то безжизненным. Голова слегка кружилась, и ей вдруг мучительно захотелось оказаться подальше отсюда. Чем дальше, тем лучше. Андерфелс подошел бы, для начала.
— Не за что. Счастливо.
Уже второй раз за вечер она развернулась и пошла к двери. Спина ныла, и Хоук только сейчас поняла, как сильно напряжена. До двери оставалось всего пара шагов, когда сильная жесткая рука схватила ее за запястье и резко развернула к себе.
— Не уходи, пожалуйста, не уходи никуда, — шептал Андерс, зарывшись лицом в ее волосы и крепко прижав к себе другой рукой.
Чувствуя, как слезы чертят две горячие дорожки на щеках, Леони вдыхала до боли родной запах, сквозь какое-то марево ощущая сухие горячие губы на своем лице и губах, сама бормотала что-то невнятное и, несомненно, глупое, и растворялась, таяла… Как вдруг в голове щелкнуло, и все прекратилось. Как всегда с ней это бывало в критические моменты, рассудок вступил в свои права, железным занавесом отсекая все чувства и эмоции, и выводя на передний план простую, как меч, истину: «Так будет всегда. Это не переломный момент, не временный кризис, это – ваше будущее. Спаси себя сейчас, пока эту боль еще можно пережить». Слезы исчезли, ноги снова твердо стояли на земле, она отшатнулась. Андерс, почувствовав перемену, сначала ослабил, а потом совсем разомкнул объятия и отступил на шаг, пристально глядя ей в глаза.
— Не надо, Андерс. Ты был прав – ты не сделаешь меня счастливой. Это зашло слишком далеко, и не должно больше повториться. Ты сам знаешь – так будет лучше для всех, — спокойным, твердым голосом сказала Хоук, и, отойдя на пару шагов, добавила, как ни в чем не бывало, — Ключ теперь твой, и не стесняйся им пользоваться. Бодан предупрежден, и, пока меня не будет, дом в твоем распоряжении. Только не превращай его в неофициальный приют для магов-революционеров, очень прошу! Хотелось бы, чтобы мне было, куда возвращаться.
Увидев знакомую легкую улыбку и мягко улыбнувшись в ответ, Хоук пошла к двери.
— Ты обещаешь, что вернешься? – спокойно спросил Андерс.
— Да, — не оборачиваясь, ответила Хоук.
— Передавай привет Бетани.
Горько улыбнувшись дверным доскам, Хоук вышла, и, достав второй ключ, направилась к проходу в погреб.
Добравшись до своей комнаты и плотно закрыв за собой дверь, Хоук растерянно огляделась и, бросив ключ на стол, подошла к кровати. «Можно», — разрешил разум, сворачивая занавес и убираясь восвояси, оставляя Хоук наедине с призраками прошедшего дня. Девушка судорожно вдохнула, бессильно упала на кровать и разрыдалась.
2 - Встреча
Изабелла, уже потерпевшая небольшое фиаско с симпатичным, но весьма застенчивым стражником, и было приунывшая, оживилась и тихо присвистнула.
— Смотри-ка! Наконец-то хоть кто-то, кроме сопливых мальчишек и трудолюбивых работяг, заглянул в эту дыру.
Хоук было откровенно жалко давнишнего юношу – стражу в Амарантайне явно не учили, как обороняться при натиске целеустремленной и обольстительной пиратки. После пары попыток Авелин проверить своих подчиненных на «готовность поддаться искушению», в Нижнем городе сошлись на том, что к флирту Изабеллы устойчивость может быть только врожденной. Не удивительно, что бедный стражник ретировался, будучи густо-малинового цвета и под оглушительный хохот всея таверны. Хоук же знала, что для Изабеллы это было всего лишь разминкой. И, судя по осанке и выражению ее лица, новая цель не заставила себя ждать.
Сама Хоук единственным благоприятным завершением вечера видела горячую ванну и теплую большую кровать в комнате на втором этаже «Короны и Льва», куда проводил их с Изабеллой хозяин гостиницы. Нельзя было не заметить, насколько разительно отличалось это место от того же «Висельника». Начать с того, что здесь не было крыс и тараканов, собирающихся в темных углах на правах постоянных клиентов. В баре наливали вполне сносное пойло, по сравнению с которым «фирменное пиво» Корфа с натяжкой сходило за помои вчерашнего разлива. Комнаты же, которые предлагал за умеренную плату хозяин... Здесь стоит отметить, что единственная приличная кровать в «Висельнике» стояла в апартаментах Варрика и была ревностно им оберегаема. В «Короне» же в каждой небольшой каморке была не только кровать, но и некоторое подобие тумбочки со свечей, что лично Хоук повергло в состояние легкого культурного шока. В «Висельнике» такая тумбочка прожила бы до ближайшей трактирной потасовки. То бишь минут десять, в спокойный вечер.
В общем и целом, в Амарантайне было славно. Тихо, спокойно, так по-ферелденски слякотно и холодно, а главное, никто не узнавал Хоук на маленьких улочках, никто не выражал признательность, не умолял о помощи и не тыкал пальцем в ее сторону. Это было поистине прекрасно и непривычно.
Допивая пятую кружку пива, Хоук физически ощутила, как Вольная Марка отпускает ее. Киркволл теперь казался безумным, суматошным, безжалостным, чужим и бесконечно далеким в этой маленькой шумной таверне, битком набитой людьми, которым решительно наплевать, кто такая Хоук и зачем сюда явилась.
Она и забыла, как это – быть никем, одной из толпы.
— Хоук, не спать! Вечер только начинается! Когда я буду в Денериме, сможешь гипнотизировать кружки, сколько угодно, но пока я здесь, мы будем веселиться!
— Изабелла, Создателя ради! Уймись, мы только пару часов как сошли с корабля, а ты уже развернула полномасштабную кампанию по поиску грелки в кровать. Потерпи денек, уверена, что в Денериме тебя встретят, как родную, со всеми почестями — отмахнулась Хоук, рисуя пальцем на столе замысловатый узор из палочек и черточек.
— И когда ты стала такой ханжой?— фыркнула Изабелла, закатив глаза, — Закажи еще пива. И кстати о родных и знакомых – я совершенно определено где-то видела воон того красавца. Создатель, вспоминай теперь… Хоук, подштанники Андрасте, да очнись же!
Раздраженно вздернув брови, Хоук нарочито резко повернула голову в сторону столика, на который так беззастенчиво пялилась Изабелла. Впрочем, раздражение быстро уступило место легкой ухмылке – вкусу ривейнки стоило отдать должное.
— Который из?
— Тот, что слева. Сиськи Андрасте, до чего же знакомый тип! Наверняка у меня с ним что-то было. Вот только когда…
Смуглое узкое лицо, синие глаза с веселой искоркой, искоса наблюдающие за муками Изабеллы, тонкий красиво очерченный рот, темные волосы собраны в хвост, в ухе нагло блестит серьга. Он не был красавцем, скорее брал импозантностью, и, правда, был чем-то смутно знаком Хоук. Что-то в нем было такое лихое и вместе с тем удивительно надежное. Хоук неожиданно для себя поняла, что уже доверяет этому человеку. Это было до того абсурдно, что Хоук решила отложить эту мысль и тщательно изучить на досуге. Мужчина, сидящий рядом с синеглазым, как-то терялся на фоне соседа, хотя тоже не был лишен приятности – черные длинные волосы, выразительные серые глаза, длинное спокойное лицо. Хоук почему-то пришло в голову, что она точно так же должна теряться на форе прямо таки пылающей внутренним огнем Изабеллы – женщина с усталым лицом, безучастным взглядом и скупой улыбкой, эдакий памятник выполнению долга в ущерб простым радостям жизни. И правда, когда она успела стать занудой? Саркастически улыбнувшись, Хоук машинально взъерошила короткие каштановые волосы и повернулась к Изабелле. Которой рядом не было.
Бессильно уронив руки на стол, Хоук смотрела, как подруга, покачивая бедрами, направлялась к вышеупомянутому столику. Синеглазый, с откровенной ухмылкой разглядывая ее, что-то сказал соседу, тот вскинул тонкую бровь и тоже ухмыльнулся. Будь Хоук на месте Изабеллы, она бы провалилась на Глубинные Тропы от такого «внимания», но для бывалой в подобных делах разбойницы эти смешки были точно бронто камешки. Изящно наклонившись, ривейнка облокотилась на стол и что-то сказала, лукаво улыбаясь. Этот вид атаки был знаком Хоук, и надо отдать должное той парочке – держались они достойно. Изабелла отправилась в путешествие в том же наряде, в каком ее впервые увидела Хоук, а он и в лучшие времена больше открывал, чем закрывал. Прибавьте к этому позу Изабеллы… Не удивительно, что Хоук прониклась невольным уважением к мужчине, у которого хватило силы воли смотреть ривейнке непосредственно в глаза. Надо было срочно ретироваться наверх, пока шоу еще не началось.
— Хоук! – Изабелла, шестым чувством, не иначе, почувствовавшая порыв Хоук встать, ловко приняла вертикальное положение и махнула ей рукой. Хоук внутренне застонала – похоже, ривейнка твердо решила устроить ее личную жизнь. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Игнорировать Изабеллу было бесполезно, а поддаваться опасно. Хоук не понравилось, как на нее смотрели эти двое – оценивающе, недоверчиво. Это неприятно напомнило Киркволл с его вездесущими зеваками.
Брюнет вежливо приподнялся и кивнул, приветствуя Хоук.
— Хоук? Знакомая фамилия. У вас случаем нет сестры, здесь, в Амарантайне? – Хоук резко повернулась и наткнулась на пристальный взгляд синих глаз.
— Вы знакомы с Бетани?
— Мы принадлежим к одному ордену. Ваша сестра – чудесная девушка и сильный маг. Одна из наших лучших новобранцев. Немного мягковата для Серых Стражей, но это, к счастью или к сожалению, скоро пройдет. Она и не говорила, что вы приедете.
На лице Хоук расплылась глупая улыбка. Бетани, сестричка!
— Это незапланированный визит. По правде говоря, я даже не знаю, где именно ее искать.
— Форпост Серых Стражей находится в Башне Бдения, не так далеко отсюда. Натаниэль завтра отправляется туда, и, вероятно, может взять вас с собой.
— Буду рад помочь, — с улыбкой сказал брюнет, — Бетани много говорила о вас.
— И не только Бетани! Капитаны в порту рассказывают увлекательнейшие вещи. Разбойники прячутся по углам, огры падают ниц, и даже кунари признают равной Хоук, беженку, ставшую героиней!— добавил, хохоча, синеглазый, — Что там, говорят, вы в одиночку перебили целую шайку пиратов прямо в покоях Верховной Жрицы, — весело подмигнул он, — Мы тут стараемся следить за успехами своих соотечественников, Хоук.
Хоук вежливо улыбнулась. Надо будет по возвращении серьезно поговорить с Варриком, или скоро не будет места в Тедасе, где она сможет укрыться от таких вот сюрпризов.
— Возможно, я тоже могла бы вспомнить пару историй про вас, если бы вы назвались. Больше, чем сплетни, в Киркволле любят только деньги.
А вот дальше было что-то странное. Изабелла вдруг хлопнула себя по лбу, Натаниэль закашлялся, а синеглазый грустно улыбнулся и покачал головой.
— Не думаю, чтобы обо мне рассказывали что-то настолько же... запоминающееся. Для Серых Стражей сражения и борьба с беззаконием лишь издержки профессии, нас не воспринимают, как героев и благодетелей. Для народа мы просто люди, выполняющие свой долг. Другое дело вы – беженка, стремительно разбогатевшая и «порывом штормового ветра ворвавшаяся в загнивающий Киркволл и перевернувшая его с ног на голову», «карая и милуя, собирая вокруг себя отряд лучших из лучших», или как там это было, Нат? Скажите, кому надо заплатить, чтобы про меня сочинили что-то вроде этого?
— Это профессиональная тайна, — расхохоталась Хоук. Синие глаза смеялись в ответ, и на душе потеплело. Что-то было в этом человеке неуловимо располагающее.
Остаток вечера прошел душевно, беседа текла легко и весело. Они сошлись во мнениях, что король Алистер – душка (Изабелла упорно настаивала на этом слове под смеющимся взглядом синеглазого и осуждающим брюнета), а королева Анора – расчетливая, но не лишенная таланта правительница. Денерим был с пристрастием сравнен с Киркволлом, и было решено, что «Цветущая Роза» уступает богатством услуг «Жемчужине», но «Висельник» и в подметки не годится богемному «Покусанному Дворянину». Насчет последнего пункта Изабелла спорила до хрипа, доказывая, что Стражи и Хоук – зажравшиеся аристократы и «Дворянин» бледен и уныл по сравнению со сверкающим в своей неповторимости «Висельником». Но и она, в конце концов, согласилась, что последний, хоть и обладает более выраженным характером, все же уступает «Дворянину» по ряду незначительных пунктов. Таких, скажем, как выпивка, еда, чистота и публика.
Единственной темой, которую Серые Стражи ловко обходили, а Хоук и Изабелла по молчаливому согласию решили не поднимать, был Мор.
Договорившись с Натаниэлем о времени выхода к Башне Бдения и состроив рожу многозначительно смеющейся и изрядно пьяной Изабелле, пробормотавшей что-то вроде «жизнь коротка – зачем искать повод для встречи», Хоук тепло попрощалась со Стражами и поднялась к себе. С наслаждением стянув пыльную одежду и умывшись, она, раскинув руки, упала на кровать и улыбнулась. Впервые с тех пор, как она покинула Киркволл, у нее было легко и спокойно на душе.
И все таки, где же она могла видеть этого синеглазого Стража?
Ей снился странный сон – руины в огне, гарь, боль, запах страха и отчаяния, холодные руки, умывающие ее обожженное лицо снегом, и темные глаза в прорехе капюшона.
***
— Знаешь, а я ведь слышала о тебе, Натаниэль, — неожиданно даже для самой себя сказала Хоук. Мужчина удивленно обернулся, приподняв бровь.
— Да неужто? И как же слава обо мне долетела до славного града Киркволла?
Хоук покачала головой и поправила рюкзак за спиной. Сама ляпнула – сама выкручивайся. Как всегда.
— Мне рассказывал о тебе… друг.
Натаниэль нахмурился, будто что-то припоминая, и вдруг его лицо сделалось бесконечно усталым. Он провел рукой по лбу.
— Ну конечно же… А я все не мог вспомнить, от кого еще я про тебя слышал. Страуд говорил о тебе после посвящения Бетани. Надо же, не думал, что Андерс будет рассказывать кому-то о нас, — в голосе лучника явно слышалась горечь,— Мне всегда казалось, что эту главу своей жизни он постарается скрыть особенно рьяно.
Знакомое имя вызвало неприятный холодок под грудью, на мгновение сковавший легкие и заставивший Хоук поморщиться. На секунду она даже закрыла глаза, восстанавливая контроль над собой. Решение было верным, и нет смысла думать и сомневаться, надо жить дальше.
— Так он еще может быть кому-то другом? — продолжал Натаниэль, поглядывая на Хоук, — Я думал, эту возможность он утратил... Что еще он тебе рассказал?
Хоук невесело усмехнулась.
— Можешь не беспокоиться – я знаю обо всем в подробностях. Более того – с первой нашей с ним встречи. Город, битком набитый храмовниками, не способствует сохранению такого рода тайн, как ты считаешь?
Лучник молчал, будто обдумывая сказанное. Хоук тоже замолчала, погруженная в свои мысли.
Дорога до Башни Бдения была новой, недавно проложенной, и Натаниэль предложил пройтись пешком, благо идти надо было всего пару часов. Хоук, за две недели на маленьком судне соскучившаяся по ходьбе, охотно согласилась. Да и Шаран, явно истосковавшийся по родным просторам, теперь с радостным лаем носился вокруг, пыхтя, высунув язык, гоняясь за мелкой живностью и нетерпеливо забегая вперед. Солнечный свет красиво играл на блестящей густой шерсти, и пес сам напоминал маленькое рыжее солнце.
— Знаешь, а ведь я знал их обоих еще до слияния. И Андерса, и Справедливость. С Андерсом мы вместе проходили Посвящение. Создатель, как же давно это было…
На лице Натаниэля блуждала грустная улыбка, но голос был спокоен, как прежде. Хоук чувствовала, что здесь скрыто что-то большее, чем просто тоска по ушедшим временам, но не была уверена, что готова узнать об Андерсе что-то новое. Что-то такое, что может поколебать ее и без того изрядно ослабшую решимость.
— Нас призвали в трудное время. Мор только закончился, Серых Стражей на весь Ферелден было раз-два, и обчелся. А Андерс был тогда порядочным смутьяном, надо сказать. Стефан буквально вытащил его голову из петли…
— Стефан?,— Хоук недоуменно посмотрела на внезапно рассмеявшегося Натаниэля.
— Прости, прости, Хоук, я не хотел тебя задеть. Просто в наших краях ты, кажется, единственная, его не узнавшая. Стефан – второй Страж, который сидел с нами вчера. Стефан Кусланд.
— Тот самый Кусланд? Серый Страж, остановивший Мор? Ты серьезно? Подштанники Андрасте, ну конечно же! Остагар!
Хоук судорожно соображала, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями.
…Огонь, повсюду огонь и крики, Карвера нигде не видно, я пытаюсь позвать его, но никто не слышит. Что-то пошло не так, вопли и стоны снизу становятся все громче, отчаяннее, паника накатывает удушающей волной, и вдруг лицо обдает нестерпимым жаром. Огромный горящий брус просмоленного дерева разлетается вдребезги о парапет, окатывая новой волной горячих осколков. Он чудом меня не задел, но лицо обожжено, ничего не вижу от слез, знаю только, что мост и вниз очень далеко лететь. Пытаюсь подняться, но голова кружится от дыма и боли, кажется, что вокруг один только мокрый беспощадный камень. Сильные руки, переворачивающие и тянущие куда-то в сторону, страх, отвращение, если порождения тьмы, то это конец, нет, только не так, Создатель, Андрасте и все боги, когда-либо придуманные и отринутые, только не так… Но гарь рассеивается, легкие жадно втягивают морозный воздух, а руки, живые, но очень холодные, мягко обтирают лицо снегом и мажут какой-то жгучей вязкой мазью. Пытаюсь вытереть глаза, посмотреть, кто это, но рука держит крепко, другая бережно оттирает слезы. Испуганный голос Карвера: «Сестренка, ты жива? Леони, Создателя ради, ответь!». Из горла вырывается только глухой хрип. И руки исчезают, потом возвращаются, поднося ко рту флягу, жидкость обжигает горло, голос возвращается, вместе с ним и зрение. Неясная фигура, лицо замотано тканью, защищающей от дыма, и только отблески пожара в тревожных ярко-синих глазах. Карвер что-то говорит, благодарит, тянет меня в сторону, и фигура исчезает где-то в дыму, идущем от Башни Ишала…
— Хоук? Все нормально?
Хоук вздрогнула, почувствовав руку Натаниэля на своем плече. Явно обеспокоенный, мужчина снова легонько тряхнул женщину, будто проверяя.
— Я вспомнила. Вспомнила, откуда я его знаю. Это безоговорочное доверие, спокойствие, и его глаза… Дыхание Создателя!
Хоук взволнованно посмотрела на тепло улыбающегося Натаниэля.
— Он тоже тебя вспомнил. Битвы вроде Остагара навсегда врезаются в память, а ты была одной из немногих, кому он успел помочь.
— Но почему он не… Где он сейчас? Я хочу с ним поговорить, хотя бы поблагодарить его! — смятение в глазах Хоук сменилось отчаянной решимостью.
— Увы, сейчас это невозможно. Стефан уже далеко отсюда, и я не знаю, когда он вернется. Да и вернется ли вообще…, — видя горькое разочарование Хоук, Натаниэль слегка нахмурился, — С некоторых пор он редко задерживается надолго в одном и том же месте. До вчерашней встречи я не видел его полгода.
— Значит, я могу больше никогда его не увидеть, — осознание этого факта вызвало внезапную вспышку гнева и боли, значительно превышающей ту, что она могла предполагать, — Может, ты хотя бы скажешь, куда он направился?
— Скажем так: король Алистер попросил Стефана проверить информацию об одной их общей знакомой, которую никто не видел уже несколько лет. Никто не ожидал, что она снова объявится в Ферелдене, но, похоже, она таки вернулась. Стефан решил проверить, насколько эти слухи соответствуют правде. Барышня она опасная, так что чем все это кончится, не известно никому. Кстати сказать, начать поиски Стефан решил не так далеко от места вашей с ним первой встречи – в Диких землях Коркари.
Хоук обреченно вздохнула. Дикие земли… Это другой край Ферелдена, и путь туда займет гораздо больше времени, чем она может себе позволить. Подняв глаза к небу, Хоук в который раз мысленно отсалютовала шутнику-Создателю.
Остаток пути до Башни Бдения они прошли, болтая о каких-то незначительных пустяках.
Стефан, Стефан Кусланд. Человек, спасший ее жизнь. Остается только молиться, чтобы когда-нибудь она смогла хотя бы отчасти вернуть ему этот долг.
3 - На распутье
Хоук лежала, положив голову на колени сестре и блаженно жмурясь, пока та бережно расчесывала ей волосы и заплетала каштановые пряди в тонкие косички.
— Все-таки ты удивительно везучая, сестренка. В первый же день в Амарантайне пить пиво в таверне с живой легендой, героем, победившим Мор! Я живу здесь уже четвертый год, а видела Стефана всего пару недель в целом. И такая удивительная история с Остагаром… Как жаль, что Командор уехал, а то у вас был бы прекрасный повод для более близкого знакомства!
Хоук с недовольной миной открыла один глаз, укоризненно посмотрев на смеющуюся сестру.
— Давай, продолжай издеваться над сестрой, не стесняйся.
— Ладно, ладно, не обижайся. Просто… Все это так неожиданно. И очень обидно, конечно.
— И не поспоришь, — Хоук опять закрыла глаза, — Видимо, мне на роду написано, всегда отставать от событий на один шаг...
Бетани помолчала, задумчиво перебирая мягкие локоны сестры.
— Кстати, о романах… Сестренка, не связывайся с Андерсом, — Хоук вздрогнула и в смятении посмотрела на сестру.
— О чем это ты? Я же сказала – между нами все закончилось, не начавшись.
— Создатель милосердный, Леони! Ты можешь врать всем, включая себя, но я твоя сестра! И я знаю, что это ненормально, когда ты вздрагиваешь при звуке чьего-то имени и сама избегаешь его произносить…
Хоук резко поднялась и подошла к окну, обхватив себя руками, будто в ознобе. Закат окрасил стены крепости в багрово-желтые тона, отражался в зеркале и теплыми солнечными зайчиками целовал застывшее лицо женщины.
— Чего ты от меня хочешь, Бетани? Чтобы я сказала что? Что мне страшно за Андерса, что я бесконечно жалею его и больше всего на свете хочу ему помочь? Что без него тяжело дышать, а с ним еще хуже? Я делаю все, что могу, но…, — голос Хоук дрогнул, и она раздраженно вытерла глаза. Бетани тихо поднялась, подошла к сестре, и, облокотившись на подоконник, невидяще уставилась в окно.
— Ты же знаешь, я всегда хорошо к нему относилась. Но… О нем тут рассказывают странные вещи. Странные и страшные.
Хоук слегка повернула голову в сторону Бетани, и невольно удивилась, как сильно изменилась ее младшая сестренка. Стефан был прав – в ней уже не было той бесконечной доброты и всепрощения. Что-то новое было в ее осанке, посадке головы, взгляде. Воля. Сила. Долг.
— Скажи, много ли Андерс рассказывал тебе о Стефане?
— Очень мало. Мне всегда казалось, что ему неприятно вспоминать о жизни в Амарантайне.
Бетани мрачно усмехнулась, провожая взглядом одинокий листок, подброшенный на высоту башни и мгновенно унесенный ветром куда-то в сторону.
— Тогда тебе будет интересно узнать, что в свое время они были, как братья. После того, как Стефан призвал Андерса в Серые Стражи и избавил его от храмовников, они были, не разлей вода. Но что-то произошло тогда, что-то страшное… Стражи никогда не забывают своих, что бы ни случилось, но имя Андерса будто нарочно убрали отовсюду. Я нашла упоминание о нем в списках Призыва, и только. А ведь он прожил в Башне Бдения без малого год, сражался с Матерью и Архитектором бок о бок с Командором…
— Мать? Архитектор?
— Долгая история, сестра. Если тебе интересно, поговори об этом с Натаниэлем. Он ведь один из тех, кто вместе со Стефаном восстанавливал ферелденский Орден, и видел, как все начиналось. И как все закончилось…
— Закончилось? Что ты имеешь в виду?— удивленно покосилась на нее Хоук. Бетани лишь грустно улыбнулась и покачала головой.
— Об этом не принято говорить, но… Страуд хороший руководитель и наставник, и он очень старается держать все и всех под контролем. Но в этой Башне, да и во всем Амарантайне, нет ни одного человека, который не предпочел бы видеть Стефана на его месте.
Хоук нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит сестра.
— Погоди-ка, — медленно начала она, — правильно ли я понимаю. Стефан – Страж-Командор и эрл Амарантайна, так? А Страуд – представитель орлесианских Серых Стражей, который должен был помочь с восстановлением Ордена и отбыть восвояси. Я ничего не перепутала?
— Так то оно так… Поэтому я и уверена, что здесь кроется какая-то темная история. Натаниэль же говорил тебе, что Стефан вот уже несколько лет почти не живет в Башне Бдения? Официально Страж-Командор назначается с согласия правящего монарха. Как я поняла, король Алистер в свое время наотрез отказался освободить Кусланда от этого поста. И тогда Стефан, недолго думая, объявил Страуда своим полномочным представителем, и просто исчез. Никто и никогда не знает, где он и почему избегает появляться в Башне. Или знают, но не говорят. Единственное, что мне удалось узнать – так это то, что Стефан просил о снятии его с поста Командора как раз после того, как исчез Андерс…
Хоук в смятении взъерошила волосы. Она уже почти ненавидела Бетани за то, что та рассказала эту историю. Меньше всего на свете Защитница хотела сейчас быть втянутой в очередное сомнительное расследование. Но она так же с кристальной ясностью осознавала, что не успокоится, пока не узнает, что же произошло между двумя мужчинами, так сильно повлиявшими на ее жизнь.
Бетани со смутным удовлетворением наблюдала за напряженным лицом сестры. «Уж если кто-то и докопается до правды, то это будет Леони. Надеюсь, потом она расскажет мне, в чем же было дело», подумала девушка, и продолжила:
— Кажется, единственный, кто может пролить свет на это дело, это Натаниэль. Не удивлюсь, если он принимал непосредственное участие во всей этой заварушке.
— Что же ты сама тогда у него не спросила? Зачем вешать все это на меня?
Бетани раздраженно фыркнула и отошла от окна.
— Я спрашивала. Но это, видимо, не та тема, которую обсуждают с новобранцами. Так или иначе, мне очень вежливо посоветовали не ворошить прошлое и заняться своими делами. И вообще, я ничего на тебя не вешаю! Ты сама просила рассказать.
Хоук уныло кивнула. Что правда, то правда. Создатель по-прежнему внимательно следит за тем, чтобы самые простые, казалось, вещи, для Хоук оборачивались неожиданным и катастрофическим последствиям. Невинный разговор с любимой сестрой был как раз одной из таких вещей.
***
«…Если бы ты тогда встретилась с Андерсом, Хоук, ты бы его не узнала. Они со Стефаном были одного разлива – оба изрядные балагуры и смутьяны, известные шутники, любители поухаживать за прекрасным полом и пропустить по кружечке, когда представится возможность. Оба обожали быть в центре внимания, оба стремились оставить свой след в истории. Даже внешне они были схожи. Видела серьгу Стефана? Вторая была когда-то у Андерса. Его подарок в благодарность за спасение от храмовников.
Но, в то время как Андерса в Ордене преимущественно воспринимали, как большого ребенка, Стефан был безоговорочным и непререкаемым авторитетом. Лидером, за которым каждый был готов идти до конца. При внешней несерьезности и расхлябанности, он обладал всеми теми качествами, которых не хватало нам, и благодаря этому смог не только собрать, но и удержать нас всех вместе. Его феноменальная сила воли вкупе с умением вызывать глубокое уважение у других не позволяли увлекающемуся Андерсу сбиться с выбранного им пути; милосердие и терпимость Командора к другим сдерживали несносный характер Веланны. Умение Стефана отступить сейчас, чтобы нанести сокрушительный удар потом, которого так не хватало вечно рвущейся в бой Сигрун, не раз спасло наши шкуры. И, при всем при этом, неуемная, фанатичная любовь Стефана к жизни и всевозможным ее удовольствиям, умение пить каждый момент до дна, такое чуждое и таинственно привлекательное для Справедливости. А еще Стефан умел прощать. Считал, что каждый заслуживает шанс, если хочет исправить ошибку. За этот урок я всегда буду ему благодарен.
Все было хорошо. Под руководством Кусланда эрлинг процветал, и мы все помогали Стефану править по мере своих сил. А потом ему пришло письмо из Орзаммара. Пропала какая-то очередная экспедиция «за утраченными тайнами гномьего народа», и за более чем солидную плату гном-организатор просил героя Ферелдена помочь ему в поисках. Восстановление Амарантайна после финальной атаки порождений тьмы стоило бешеных денег, которых теперь катастрофически не хватало, и Стефан неохотно, но согласился. Он пообещал вернуться через несколько недель, не больше. И пропал на два месяца.
Без него все пошло прахом.
Сначала, после очередного громкого, оскорбительного и совершенно нелепого скандала, ушла Веланна. Мы могли бы найти ее, вернуть, но все были слишком злы и упрямы, чтобы идти на уступки вздорной эльфийке. А урезонить нас было некому.
Потом исчезла Сигрун. Просто однажды утром не пришла на построение, а из комнаты пропали все ее вещи. Она была одной из лучших наших бойцов, и Страуд тогда был в бешенстве. Он объявил Сигрун дезертиром и отправил вдогонку за ней целый отряд, чтобы вернуть легионершу. Но я-то знал Сигрун, я не раз дрался с ней бок о бок и был убежден, что это последний член Ордена, которого можно подозревать в трусости или предательстве. Позже я нашел в комнате записку от нее. Сигрун писала, что сожалеет о том, как все вышло, но не может больше выносить бездействия и мучительного ожидания. Она отправилась за Командором на Глубинные Тропы. Стефан, в конце концов, вернулся. Сигрун мы больше никогда не видели.
Хотя орлесианец изо всех сил старался поддерживать порядок, дела в эрлинге снова пошли неважно. Никто не знал, что делать, Страуд строчил отчаянные письма в Орзаммар, пытаясь узнать судьбу Командора, но ответа не было. С каждым днем мы все больше теряли надежду увидеть Стефана живым.
Я не помню, когда именно Справедливость обрел такое влияние над Андерсом. Лишившись поддержки и контроля с исчезновением лучшего друга, маг все чаще стал говорить о том, что хочет покинуть Башню Бдения и начать борьбу за права и свободы магов в Тедасе. Но все были слишком измучены ожиданием хоть какой-то весточки из Орзаммара, чтобы придать значение словам обычно болтливого мага. Страуд же, всегда относившийся к Андерсу с неприязнью, не сильно выгораживал отступника перед злопамятной Церковью. Оставшись практически без защиты со стороны Ордена и друзей, Андерс оказался в отчаянном положении. Им снова заинтересовались храмовники.
Эти двое никому ничего не сказали, и оттого последствия были еще более ужасающими, чем можно было предположить. Как только Страуд узнал о слиянии, он сразу же послал за храмовниками. И то, во что превратился Андерс, когда они прибыли… он стал… ты знаешь, чем. Мы не могли удержать его. Никто не мог.
Отряд храмовников был перебит целиком, пострадали и некоторые Стражи, включая Страуда. Это было катастрофой – на месте битвы были горы трупов, горело все, что может гореть, а Андерс просто исчез. Конечно, удержать такое в тайне было невозможно. Церковь была в ярости, и если бы не репутация и давняя дружба с королем, болтаться бы Командору на виселице. И, хотя Серые Стражи были оправданы, уважения к ним в Ферелдене ощутимо поубавилось.
Стефан вернулся, но было уже слишком поздно.
Орден отказался помогать храмовникам в поимке мага, ссылаясь на нейтралитет и личную заинтересованность, но через несколько дней на столе у короля Алистера лежало письмо от Командора с просьбой об отставке. Король наотрез отказался, но это ничего по сути не изменило. Чувство вины порой убивает и самых сильных…
Веланна, Сигрун, Андерс, Справедливость. В том, что случилось с каждым из них, Стефан винил только себя. И как ни пытались его переубедить, он всем отвечал одно и то же: «Они были под моим командованием. Эти люди доверились мне, и я не имел права их подводить. Все, что с ними случилось – моя вина, и на моей совести»…
Эта вина гложет его до сих пор, гонит из Башни Бдения, из Амарантайна, заставляет хвататься за все, даже самые мелкие дела Ордена, связанные с разъездами. Кто-то скажет, что он сдался. На самом деле, он просто глубоко разочаровался в себе. И, хотя он по-прежнему следит за положением дел в Амарантайне, в Башне Бдения его видят все реже и реже. Но кто решится его осудить за это?…»
Натаниэль замолчал, и, глотнув пива, подбросил поленьев в затухающий камин. Хоук тоже молчала, полностью захваченная развернувшейся перед ней трагедией. Ей было мучительно жаль Стефана, который вынужден был жить с чувством вины за искалеченные жизни людей, которые были ему дороги. Людей, которые верили ему, и которых он волею судеб подвел. Хоук вспомнилась та всепоглощающая, высасывающая изнутри безысходность, которая охватила ее после гибели Карвера… Мамы…
— Скажи мне, Хоук, — задумчиво произнес Натаниэль, не отрывая взгляд от огня, — когда ты собираешься вернуться в Киркволл?
Хоук торопливо сделала вид, будто чешет глаза, и незаметно утерла навернувшиеся слезы. Она уже открыла рот, чтобы ответить «Скоро», но неожиданно замялась. А действительно, когда она собирается вернуться? И собирается ли вообще? Хоук вынуждена была признаться самой себе, что совсем не рвется обратно в Вольную Марку. Что, собственно, держит ее в Киркволле? Ее сестра, единственный родной человек в этом безумном мире, живет здесь, в Ферелдене. А поместье, титулы, почести… Все это мелочи, можно легко обойдется и без этого. Конечно, она будет скучать по Варрику, по Авелин, по Андерсу… Особенно по Андерсу. Но это пройдет. Ведь с ней будет Бетани, и этот милый Натаниэль. А если повезет, когда-нибудь ей выпадет шанс еще раз увидеть Стефана…
Она повернулась к Натаниэлю и со смущением заметила, что тот все это время внимательно смотрел за выражением ее лица, и теперь сидел, нахмурившись.
— Я не просто так рассказал тебе эту историю, Хоук, — тихо произнес Хоу, глядя ей в глаза, — Я вижу, что ты сейчас на перепутье. Киркволл принес тебе столько горя и забрал столько сил, что невольно задумываешься: а стоит ли он того, чтобы возвращаться? Кому нужна жизнь в вечном напряжении, бремя титула, исключающее возможность отказать в просьбе о помощи, жизнь под критичными взглядами завистников и восторженными почитателей? А в Ферелдене так тихо, так притягательно спокойно. Здесь можно быть эгоистичной, можно жить в свое удовольствие и при этом приносить людям пользу, здесь семья, здесь…, — Натаниэль невольно рассмеялся, глядя на ошарашенную Хоук.
— Признайся, Натаниэль – ты маг крови и только что залез в мою голову!— пробормотала Хоук, в смятении глядя на него.
— Что ты, все намного проще. Не знаю, заметила ты или нет, но у вас со Стефаном очень много общего. А самое главное ваше сходство в том, что вы обладаете даром вести за собой людей, — лицо Натаниэля опять стало серьезным, он на секунду прервался, будто подбирая слова.
— То, что случилось со Стефаном, было волей рока, слепого случая, но это искалечило его жизнь. Ты же вольна выбирать свой путь сама, Хоук. Да, ты можешь остаться в Ферелдене и постараться забыть Вольную Марку, как страшный сон, можешь даже попросить о приеме в Серые Стражи… Но подумай о людях, которые в свое время пошли за тобой там, в Киркволле. Каждый из них сделал свой выбор: следовать за тобой, куда бы ты ни пошла. Ты стала их жизненным компасом, опорой, они рассчитывают на тебя, они верят в тебя и тебе. Подумай — если ты не вернешься, справятся ли они без твоей поддержки? И, узнай ты, что с кем-то из них случилась беда, которой можно было бы избежать, будь ты там, сможешь ли ты потом простить себя, Хоук?
Натаниэль поднялся из кресла, и устало потер ладонями лицо.
— Никто никогда не винил Стефана в том, что произошло. Но факт остается фактом – если бы он вернулся тогда на месяц раньше, как обещал, ничего из того, о чем я рассказал, не произошло бы. Будь осторожна, Хоук — меньше всего на свете я хочу, чтобы ты повторила судьбу Командора. Но я могу лишь предупредить тебя; выбор должна сделать ты, и только ты,— и, кивнув и улыбнувшись уголками рта, Натаниэль тихо вышел из комнаты.
Хоук еще долго сидела в кресле, глядя на пляшущие язычки пламени. В памяти мелькали лица, голоса, улыбки, взгляды.
…«И когда городу ждать назад своего Чемпиона?» — Варрик ухмыляется, смачно чешет грудь и делает большой глоток из кружки…
…«Береги себя, Леони» — тихий голос эльфа за спиной вызывает мурашки по спине и желание вернуться, обнять, уткнуться носом в плечо и никуда не уходить…
…«Ты обещаешь, что вернешься?» — самые любимые карие глаза совсем больные, смотрят устало, нервно, умоляюще…
Хоук медленно встала, вытащила из кармана письмо, написанное сегодня утром и адресованное Изабелле. Потом бросила письмо в камин и быстро вышла из комнаты.
Никогда в жизни ей еще не было так тяжело.
Огонь лизнул белый плотный лист, исписанный твердым, прямым почерком, раздирая его на мелкие клочки.
Кусочек с обрывком фразы «…еще на пару недель, или возвращайся без меня», кружась, взлетел вверх по трубе, подхваченный теплым потоком, но через мгновение огонь проглотил и его.
Автор: Павловна
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: Леони Хоук, Андерс, Натаниэль Хоу, Стефан Кусланд
Жанр: Гет, Юмор, Романтика
Размер: Миди
Аннотация: Аришок повержен, кунари с позором изгнаны из Киркволла, и город-государство с восторгом чествует своего новоявленного Чемпиона. Точнее, Чемпионку. Которая, по непонятным большинству причинам, при первой же подвернувшейся возможности буквально сбегает из благодарного Киркволла... в старый добрый Ферелден.
От автора: Первый фик размера "миди", так что как вышло, так вышло. Если заинтересует, выложу оставшиеся главы.
Статус: закончен
1 - Прощание
— Я возвращаюсь в Ферелден.
Варрик, делавший очередной хороший глоток, поперхнулся пивом. Отчаянно кашляя и утирая глаза, он с изумлением смотрел на Хоук, развалившуюся в соседнем кресле. С недавних пор она была частым гостем в его конуре – когда веселая и немного буйная на пару с Изабеллой кутила в нижнем зале, когда сидела с ним за столом и с улыбкой слушала его истории, а когда просто забиралась, вот так же, поджав под себя одну ногу и подтянув другую, в свое любимое кресло, и молча смотрела на огонь. В такие вечера гному казалось, что Хоук абсолютно все равно, где быть – лишь бы не возвращаться домой. В который раз он убедился, что на плечи девушки взвалили груз, который ей едва ли по силам нести.
— Создатель милосердный, Хоук, это шутка? Вернуться в Ферелден сейчас, когда весь Киркволл рукоплещет и лежит у твоих ног? Соскучилась по вони и бедноте – сходи к Блондинчику в Клоаку. Можешь пса прихватить, и разницы с Ферелденом не будет.
Хоук ухмыльнулась, не отрывая взгляд от камина.
— Остынь, гном. Я же не сказала, что не вернусь. Я вот тут подумала — хочу проведать Бетани. Она писала, что их отряд прикреплен к форпосту Серых Стражей в Амарантайне, а тут как раз нужный корабль подвернулся,— девушка глотнула пива, — Герой возвращается в родные пенаты. Истинные ароматы помоев и настоящей ферелденской мокрой псины – что мне жалкие подачки вроде Клоаки!
— Ты просто сбегаешь, Хоук.
Хоук в замешательстве подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом гнома. Он всегда видел ее насквозь, какого бы туману она не напустила, и поэтому был ее лучшим другом. Обо всем, о чем Хоук умалчивала, он догадывался сам, и это одновременно раздражало и успокаивало. Девушка вздохнула.
— Да.
— Что же так опостылело тебе в Киркволле? – и, хотя Варрик прекрасно знал ответ, он чувствовал, что подруга хочет и ждет этого вопроса.
Хоук устало потерла глаза, и в нервном свете камина ее лицо казалось гораздо старше положенных двадцати пяти.
— Не считая тебя? Туповато-восторженные взгляды на улицах и сочувственные письма на столе. Чужие проблемы, которые надо решать просто потому, что кто-то должен. Бессмысленные приемы и балы, на которых я должна присутствовать из-за титула, о котором не просила. Проклятый огромный пустой дом. И… да мало ли причин. Я так больше не могу, Варрик. Еще немного, и я начну каждую неделю пить чай с Мередит и замаливать грехи на утренних молитвах с Велем.
Варрик задумчиво крутил в руках кружку. Из нижнего зала доносились пьяные крики, кто-то из бывших беженцев затянул «Славься, династия Тейринов» в народном переложении.
— Да, из двух зол... И на какие числа назначен «побег»?
— Завтра отходит корабль прямо до Амарантайна. Надеюсь, Чемпионам полагается скидка, потому что цену капитан дерет несусветную. Это скорее мне надо доплатить за то, что я рискую плыть через Недремлющее Море на этом дырявом корыте.
— Спроси у Изабеллы, как она добралась до Киркволла, и моли Создателя, чтобы эта информация тебе не пригодилась. Когда городу ждать своего Чемпиона обратно?
— Месяц, самое большее два, не считая пути туда и обратно. Эй, не смотри на меня так! Я соскучилась по сестре!
Варрик тихонько присвистнул и жестом попросил у официантки еще пива.
— Месяц, мда… Будь на вашем месте мы с Бартрандом, для одного из нас этот месяц однозначно стал бы последним, — со смешком заметил он.
Хоук одним глотком допила оставшееся пиво, и, выбравшись из кресла, поставила пустую кружку на стол.
— Да, Варрик, у меня к тебе одна просьба. Присматривай за нашей дружной компанией, пока меня не будет. Особенно за Андерсом. Упаси Создатель, он сойдет с ума до того, как вернусь – я не прощу себе, если пропущу такое шоу! — криво ухмыльнувшись и махнув рукой, Хоук двинулась к выходу.
— Узнаю нашу Хоук. Добра, мила и приветлива, — пробурчал под нос гном, глядя вслед уходящей подруге, — Пеняй на себя, нянька из меня еще та. А уж с такими подопечными мне впору уже сейчас резервировать себе место в клинике рядом с Бартрандом. Не завянь там в Ферелдене.
У двери Хоук обернулась, и вдруг хитро улыбнулась.
— Совсем забыла сказать! Я уже сильно облегчила тебе старт. Со мной едет Изабелла.
И, подмигнув, Хоук вышла, оставив гнома второй раз за вечер утирать слезы, в этот раз – от хохота.
***
Улыбка сошла с лица Хоук, как только девушка вышла на улицу. Поежившись и по привычке проверив кинжалы за спиной, она двинулась в сторону эльфинажа.
«Висельник» вкупе с Варриком всегда действовали на нее успокаивающе. Грубая, примитивная, льющая через край жизнь этого заведения на время заглушала какофонию мыслей, бьющуюся у нее в голове. Если раньше Хоук подозревала, что у Создателя чувство юмора чернее боковых коридоров Глубинных Троп, то сейчас она была уверена в этом на все сто. Чем еще можно объяснить тот факт, что любое, даже самое простое дельце, сулящее золото, оборачивается для нее глобальными неприятностями с совершенно непредсказуемыми последствиями? Знала бы она, что спасение наместникова сынка в конечном итоге выльется в дуэль один на один с кунарийским Аришоком, стала бы она наниматься? Да ни в жизнь. А в результате – всяческие почести и титул Чемпиона города-государства Киркволл. Видимо, в Вольной Марке это то же самое, что и «человек, который умеет выпутываться из неприятностей, в которые сам же вляпался».
У Мерриль, как всегда, был бардак, в комнатах жарко и тихо. Эльфийка спокойно восприняла новость об отъезде, похоже, даже особо не удивившись. А может быть, даже и не услышала то, что ей говорила Хоук. Последнее время разговоры, в которых хоть раз не упоминалось слово «элювиан», проходили мимо Мерриль примерно наполовину.
С Авелин Хоук попрощалась еще вчера. Она никогда не считала стражницу подругой, скорее, капитан была для нее как дальняя родственница. Что-то вроде Гамлена, но в хорошем смысле. Виделись они с Авелин редко, но каждый раз были искренне рады друг другу. И только с ней Хоук могла говорить о матери, не стесняясь своих слез.
Оставалось самое сложное, и тут Хоук в который раз мысленно с горечью поблагодарила Создателя еще и за невероятно насыщенную личную жизнь. Что произошло тогда с Фенрисом, она так и не поняла, но с тех пор их общение сводилось к простому до умиления «Хоук. » и «Фенрис.». Сказать, что это было неожиданно, равносильно тому, как если бы Глубинные Тропы назвали «довольно небезопасным местом для прогулок». Конечно, когда они с Фенрисом были вместе, в их ссоры с восхищением вслушивался весь Верхний город, но ни он, ни она никогда не принимали эти перепалки всерьез. И именно тогда, когда Хоук наконец поверила, что все будет хорошо, Создатель спохватился и быстро вернул «все» в надлежащий вид. До некоторых пор Хоук это волновало, пока не появилась другая проблема. Андерс.
То есть, Андерс-то появился давно, да и проблема нарисовалась при первой совместной стычке с храмовниками. Но тогда это воспринималось Хоук как маленькая часть окружающего ее сумасшедшего дома в лице отступников, беглых рабов, магов крови и глубоко верующих наследных принцев. Но как-то в один из вечеров Хоук по делам осталась у Андерса в клинике, и утром, придя домой, поняла, что ее обманчиво спокойная в последнее время жизнь вышла на новый этап. Это не была любовь, это было феноменальное притяжение, химия, когда любое, даже самое незначительное прикосновение отдается горячей волной и мурашками по телу, а разум машет ручкой и отправляется погулять по соседним галактикам. Это было удивительно, и это было страшно. Пример родителей, любящих друг друга, но живущих в постоянном страхе перед храмовниками, совсем не вдохновлял Хоук на совместную жизнь с отступником. То, что он был одержимым, и днем и ночью строчил манифесты за свободу магов, ничуть не улучшало ситуацию. И когда в один прекрасный день Хоук обнаружила себя, абсолютно невменяемую, на ватных ногах и с горящими губами в объятиях такого же ошалевшего Андерса, здравый смысл наконец прорвался через окутывающий мозг розовый туман и изо всех сил начал бить тревогу.
Стоит ли говорить, что в тот вечер, когда он должен был прийти, Хоук в компании Изабеллы напилась до розовых бронто, ввязалась в парочку потасовок и осталась ночевать в «Висельнике»?
Она уже была в Верхнем городе. Темные, однообразные громады особняков, тяжелые арки, широкие лестницы… Хоук поежилась, подумав о пустом поместье, в которое ей рано или поздно придется вернуться.
— Хоук.
Вздрогнув, девушка резко обернулась, чуть ли не нос к носу столкнувшись с Фенрисом. Тяжело жить на соседних улицах с бывшим любовником – опасность, коварно внезапная и ошеломляющая, может поджидать в любом переулке.
— Фенрис.
Да. Стабильности в жизни Хоук было настолько мало, что даже такое ее проявление вызывало тихую радость. Фенрис замолчал, но, когда Хоук продолжила путь, пошел рядом с ней. Молчание не было неловким – оно просто было.
— Весь Нижний город говорит о том, что ты возвращаешься в Ферелден. Это правда?
«Варрик!»— мысленно простонала Хоук. Трусики Андрасте, ну не мог подождать пару часов.
— Да.
— Когда?
— Завтра.
Фенрис резко остановился, нахмурившись. Свет фонарей красиво играл на точеных чертах лица, подчеркивая тенью высокие скулы и большие темные глаза, в которых светилась искренняя забота и тревога.
— Так скоро? Что-то случилось с Бетани?
— Упаси Создатель, нет! Просто решила сделать ей сюрприз, а завтра отплывает последний в этом месяце корабль до города, около которого крепость Стражей.
— Ясно.
Остаток пути они прошли молча. Чем ближе был дом, тем сильнее накатывали тоска и одиночество, от которых хотелось выть. Хорошо еще, что Бодан и Сэндал согласились остаться и следить за особняком. Сама мысль о возвращении в пустой холодный дом могла задержать ее в Ферелдене на пару лишних недель.
Перед дверью Хоук уже хотела пожелать эльфу спокойной ночи и попрощаться, но что-то в его взгляде заставило ее запнуться.
— Ты вернешься?
Ей показалось, или в его голосе послышалась мольба?
— Да, конечно. Через пару месяцев, не успеете отдохнуть от меня и нагуляться вволю, а я уже буду дома.
— Дома… Конечно. Что ж, удачного плаванья, Хоук.
Конечно, показалось. Ирония — даже Корф в «Висельнике» прощался с ней искреннее. Слава Создателю, что она не пришла к этому болвану сама!
— Спокойной ночи и счастливо оставаться, Фенрис, — бросила она через плечо и повернула ручку двери.
«Береги себя, Леони», сказанное тихим, мягким голосом, не было рассчитано на то, что его услышат. Но расчеты славятся именно тем, что не всегда бывают верными.
***
Она рассчитывала провести ночь в сборах, но дело не заладилось с самого начала. Казалось, даже воздух в доме был вязким: не помогало ни распахнутое окно, ни легкая домашняя туника. В конце концов, побросав в заплечный мешок все самое необходимое, Хоук устало опустилась на стул и окинула взглядом комнату. Чисто, пусто – хоть сейчас въезжать новому хозяину. Как нарочно, глаза остановились на ключе, сиротливо лежавшем на углу стола. Вздохнув, Хоук спрятала лицо в ладонях. Нет, так нельзя, это будет просто нечестно – молча сбежать, ничего не сказав.
Через силу поднявшись, девушка взяла ключ и направилась к двери. Спустившись по лестнице и кивнув поднявшему глаза Бодану, она открыла дверь в погреб и шагнула в сырую темноту.
В Клоаке все было как всегда: вонь, мухи, пьяницы и гнетущее ощущение полной безысходности из каждого проулка. Дул легкий ветерок, слегка разгоняющий душный, затхлый воздух этих полуподземных трущоб, где-то скрипела старая ставня, кто-то тихо плакал и шепотом молился. Как там сказал Варрик? «Знаешь, что мне нравится в Клоаке? Да абсолютно ничего». Сколько она здесь уже не была? Месяц точно, а может, и больше. Блеклый свет фонаря над простой деревянной дверью выхватил из темноты кучи мусора, которые кто-то заботливо отмел от входа. Здесь ничего не меняется, изо дня в день, из года в год. Внутри все сжалось – Хоук не думала, что будет так тяжело вернуться сюда.
Она никогда не любила помпезный и величественный Верхний город. Там Хоук не покидало ощущение, что она – контрабандистка, профессиональная взломщица и разбойница, самозванкой тайно проникла в эти каменные хоромы, и кто-то обязательно должен заметить этот вопиющий обман. После смерти матери это чувство не покидало ее ни на минуту. Нижний город был ей ближе по духу, и она махнулась бы с Гамленом жилищами, не колеблясь ни секунды, если бы не знала, что проклятые аристократы поднимут вой на весь Киркволл. Но Клоака… Клоака будила что-то темное в душе Хоук, какую-то черную гнетущую тоску, понять причину которой было невозможно. Леони никогда бы не возвращалась сюда, но сейчас у нее было дело. Глубоко вдохнув, она два раза легко стукнула и толкнула обшарпанную дверь.
Внутри все было по-прежнему, разве что темнее, чем обычно. Хоук окинула взглядом тома книг по целебной магии, в условном порядке лежавших на скамьях, рабочий стол, заваленный каким-то неподдающимся опознанию мусором, жалкое подобие кровати, на которой обычно лежит очередной пациент. Странно, но раньше у Андерса всегда было очень чисто – насколько это вообще возможно в районе, где даже воздух, кажется, так и просит, чтобы его хорошенько вымыли.
Маг сидел в дальнем углу, так же, как и полчаса назад Хоук, уткнувшись лицом в ладони. Было непонятно, спит он или нет. Светлые волосы не были убраны, свободно падая на плечи, и во всей его позе была какая-то обреченность – будто он проиграл битву, которая еще не началась. Волна жгучей нежности и жалости к этому человеку нахлынула внезапно, у Хоук перехватило дыхание. Как всегда бывает в такие моменты, в голове билась одна единственная наиглупейшая мысль: «Что-то часто я стала глубоко вздыхать». Наконец, взяв себя в руки, девушка прокашлялась.
— Гмм… Андерс?
Мужчина резко поднял голову, рука судорожно схватилась за прислоненный к стене посох, глаза блеснули жуткой синевой. Хоук вздрогнула.
— Андерс? Андерс, это я, Хоук.
Глаза целителя поблекли, вернув знакомый карамельный оттенок. За какие-то доли секунды в них промелькнул весь спектр эмоций: настороженность, сомнение, удивление, смятение, радость, и, наконец, первоначально запланированное вежливое недоумение.
— Леони? Я думал, храмовники… Что-то случилось?
Мысли в голове метались, как перепуганные наги в загоне. Что-то случилось? Да, кажется, что-то такое было. Зачем-то же она пришла. Зачем? Рука нащупала в кармане холодный металл ключа. Да, точно.
— Нет, ничего, все нормально. Я, собственно, пришла попрощаться.
Хотя лицо Андерса оставалось неподвижным, вежливое внимание в глазах на мгновение сменилось откровенным страхом.
— Попрощаться? В каком смысле?
— Я уезжаю, Андерс. Возвращаюсь в Ферелден.
Мужчина вскочил со стула, и, будто смутившись этого необъяснимого порыва, подошел к столу и начал судорожно перебирать в изобилии валявшийся на нем хлам. Лицо мага попало в круг жидкого света настольной лампы, и Хоук невольно охнула, так сильно оно изменилось с момента их последней встречи. Щеки ввалились, под глазами залегли тяжелые глубокие тени, губы сжаты в тонкую нить… В горле встал комок, и Хоук начала всерьез опасаться, что разрыдается прямо на этом самом месте. Молчание затягивалось.
— Я… Я, собственно, хотела оставить тебе это, — снова прокашлявшись, протянула она руку.
Андерс, невольно дернувшийся в сторону, когда она подошла к столу, теперь недоуменно уставился на бронзовый ключ, гармонично вписавшийся в компанию из грязных полотенец и немытой посуды.
— Что это?
— Ключ,— не удержавшись, хмыкнула Хоук, но, заметив выражение лица Андерса, быстро продолжила.
— Это от подвала моего дома, вход буквально в соседнем переулке. Я подумала… меня не будет месяц или около того, и если вдруг на тебя выйдут храмовники… Ты мог бы… выбраться через мой особняк. Ну, мало ли что.
Все это вышло ужасно коряво, но Хоук уже было все равно. На нее навалилась такая бесконечная усталость, что она еле устояла на ногах.
— О. Спасибо, — Хоук не видела его лица, а голос оставался спокойным и каким-то безжизненным. Голова слегка кружилась, и ей вдруг мучительно захотелось оказаться подальше отсюда. Чем дальше, тем лучше. Андерфелс подошел бы, для начала.
— Не за что. Счастливо.
Уже второй раз за вечер она развернулась и пошла к двери. Спина ныла, и Хоук только сейчас поняла, как сильно напряжена. До двери оставалось всего пара шагов, когда сильная жесткая рука схватила ее за запястье и резко развернула к себе.
— Не уходи, пожалуйста, не уходи никуда, — шептал Андерс, зарывшись лицом в ее волосы и крепко прижав к себе другой рукой.
Чувствуя, как слезы чертят две горячие дорожки на щеках, Леони вдыхала до боли родной запах, сквозь какое-то марево ощущая сухие горячие губы на своем лице и губах, сама бормотала что-то невнятное и, несомненно, глупое, и растворялась, таяла… Как вдруг в голове щелкнуло, и все прекратилось. Как всегда с ней это бывало в критические моменты, рассудок вступил в свои права, железным занавесом отсекая все чувства и эмоции, и выводя на передний план простую, как меч, истину: «Так будет всегда. Это не переломный момент, не временный кризис, это – ваше будущее. Спаси себя сейчас, пока эту боль еще можно пережить». Слезы исчезли, ноги снова твердо стояли на земле, она отшатнулась. Андерс, почувствовав перемену, сначала ослабил, а потом совсем разомкнул объятия и отступил на шаг, пристально глядя ей в глаза.
— Не надо, Андерс. Ты был прав – ты не сделаешь меня счастливой. Это зашло слишком далеко, и не должно больше повториться. Ты сам знаешь – так будет лучше для всех, — спокойным, твердым голосом сказала Хоук, и, отойдя на пару шагов, добавила, как ни в чем не бывало, — Ключ теперь твой, и не стесняйся им пользоваться. Бодан предупрежден, и, пока меня не будет, дом в твоем распоряжении. Только не превращай его в неофициальный приют для магов-революционеров, очень прошу! Хотелось бы, чтобы мне было, куда возвращаться.
Увидев знакомую легкую улыбку и мягко улыбнувшись в ответ, Хоук пошла к двери.
— Ты обещаешь, что вернешься? – спокойно спросил Андерс.
— Да, — не оборачиваясь, ответила Хоук.
— Передавай привет Бетани.
Горько улыбнувшись дверным доскам, Хоук вышла, и, достав второй ключ, направилась к проходу в погреб.
Добравшись до своей комнаты и плотно закрыв за собой дверь, Хоук растерянно огляделась и, бросив ключ на стол, подошла к кровати. «Можно», — разрешил разум, сворачивая занавес и убираясь восвояси, оставляя Хоук наедине с призраками прошедшего дня. Девушка судорожно вдохнула, бессильно упала на кровать и разрыдалась.
2 - Встреча
Изабелла, уже потерпевшая небольшое фиаско с симпатичным, но весьма застенчивым стражником, и было приунывшая, оживилась и тихо присвистнула.
— Смотри-ка! Наконец-то хоть кто-то, кроме сопливых мальчишек и трудолюбивых работяг, заглянул в эту дыру.
Хоук было откровенно жалко давнишнего юношу – стражу в Амарантайне явно не учили, как обороняться при натиске целеустремленной и обольстительной пиратки. После пары попыток Авелин проверить своих подчиненных на «готовность поддаться искушению», в Нижнем городе сошлись на том, что к флирту Изабеллы устойчивость может быть только врожденной. Не удивительно, что бедный стражник ретировался, будучи густо-малинового цвета и под оглушительный хохот всея таверны. Хоук же знала, что для Изабеллы это было всего лишь разминкой. И, судя по осанке и выражению ее лица, новая цель не заставила себя ждать.
Сама Хоук единственным благоприятным завершением вечера видела горячую ванну и теплую большую кровать в комнате на втором этаже «Короны и Льва», куда проводил их с Изабеллой хозяин гостиницы. Нельзя было не заметить, насколько разительно отличалось это место от того же «Висельника». Начать с того, что здесь не было крыс и тараканов, собирающихся в темных углах на правах постоянных клиентов. В баре наливали вполне сносное пойло, по сравнению с которым «фирменное пиво» Корфа с натяжкой сходило за помои вчерашнего разлива. Комнаты же, которые предлагал за умеренную плату хозяин... Здесь стоит отметить, что единственная приличная кровать в «Висельнике» стояла в апартаментах Варрика и была ревностно им оберегаема. В «Короне» же в каждой небольшой каморке была не только кровать, но и некоторое подобие тумбочки со свечей, что лично Хоук повергло в состояние легкого культурного шока. В «Висельнике» такая тумбочка прожила бы до ближайшей трактирной потасовки. То бишь минут десять, в спокойный вечер.
В общем и целом, в Амарантайне было славно. Тихо, спокойно, так по-ферелденски слякотно и холодно, а главное, никто не узнавал Хоук на маленьких улочках, никто не выражал признательность, не умолял о помощи и не тыкал пальцем в ее сторону. Это было поистине прекрасно и непривычно.
Допивая пятую кружку пива, Хоук физически ощутила, как Вольная Марка отпускает ее. Киркволл теперь казался безумным, суматошным, безжалостным, чужим и бесконечно далеким в этой маленькой шумной таверне, битком набитой людьми, которым решительно наплевать, кто такая Хоук и зачем сюда явилась.
Она и забыла, как это – быть никем, одной из толпы.
— Хоук, не спать! Вечер только начинается! Когда я буду в Денериме, сможешь гипнотизировать кружки, сколько угодно, но пока я здесь, мы будем веселиться!
— Изабелла, Создателя ради! Уймись, мы только пару часов как сошли с корабля, а ты уже развернула полномасштабную кампанию по поиску грелки в кровать. Потерпи денек, уверена, что в Денериме тебя встретят, как родную, со всеми почестями — отмахнулась Хоук, рисуя пальцем на столе замысловатый узор из палочек и черточек.
— И когда ты стала такой ханжой?— фыркнула Изабелла, закатив глаза, — Закажи еще пива. И кстати о родных и знакомых – я совершенно определено где-то видела воон того красавца. Создатель, вспоминай теперь… Хоук, подштанники Андрасте, да очнись же!
Раздраженно вздернув брови, Хоук нарочито резко повернула голову в сторону столика, на который так беззастенчиво пялилась Изабелла. Впрочем, раздражение быстро уступило место легкой ухмылке – вкусу ривейнки стоило отдать должное.
— Который из?
— Тот, что слева. Сиськи Андрасте, до чего же знакомый тип! Наверняка у меня с ним что-то было. Вот только когда…
Смуглое узкое лицо, синие глаза с веселой искоркой, искоса наблюдающие за муками Изабеллы, тонкий красиво очерченный рот, темные волосы собраны в хвост, в ухе нагло блестит серьга. Он не был красавцем, скорее брал импозантностью, и, правда, был чем-то смутно знаком Хоук. Что-то в нем было такое лихое и вместе с тем удивительно надежное. Хоук неожиданно для себя поняла, что уже доверяет этому человеку. Это было до того абсурдно, что Хоук решила отложить эту мысль и тщательно изучить на досуге. Мужчина, сидящий рядом с синеглазым, как-то терялся на фоне соседа, хотя тоже не был лишен приятности – черные длинные волосы, выразительные серые глаза, длинное спокойное лицо. Хоук почему-то пришло в голову, что она точно так же должна теряться на форе прямо таки пылающей внутренним огнем Изабеллы – женщина с усталым лицом, безучастным взглядом и скупой улыбкой, эдакий памятник выполнению долга в ущерб простым радостям жизни. И правда, когда она успела стать занудой? Саркастически улыбнувшись, Хоук машинально взъерошила короткие каштановые волосы и повернулась к Изабелле. Которой рядом не было.
Бессильно уронив руки на стол, Хоук смотрела, как подруга, покачивая бедрами, направлялась к вышеупомянутому столику. Синеглазый, с откровенной ухмылкой разглядывая ее, что-то сказал соседу, тот вскинул тонкую бровь и тоже ухмыльнулся. Будь Хоук на месте Изабеллы, она бы провалилась на Глубинные Тропы от такого «внимания», но для бывалой в подобных делах разбойницы эти смешки были точно бронто камешки. Изящно наклонившись, ривейнка облокотилась на стол и что-то сказала, лукаво улыбаясь. Этот вид атаки был знаком Хоук, и надо отдать должное той парочке – держались они достойно. Изабелла отправилась в путешествие в том же наряде, в каком ее впервые увидела Хоук, а он и в лучшие времена больше открывал, чем закрывал. Прибавьте к этому позу Изабеллы… Не удивительно, что Хоук прониклась невольным уважением к мужчине, у которого хватило силы воли смотреть ривейнке непосредственно в глаза. Надо было срочно ретироваться наверх, пока шоу еще не началось.
— Хоук! – Изабелла, шестым чувством, не иначе, почувствовавшая порыв Хоук встать, ловко приняла вертикальное положение и махнула ей рукой. Хоук внутренне застонала – похоже, ривейнка твердо решила устроить ее личную жизнь. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Игнорировать Изабеллу было бесполезно, а поддаваться опасно. Хоук не понравилось, как на нее смотрели эти двое – оценивающе, недоверчиво. Это неприятно напомнило Киркволл с его вездесущими зеваками.
Брюнет вежливо приподнялся и кивнул, приветствуя Хоук.
— Хоук? Знакомая фамилия. У вас случаем нет сестры, здесь, в Амарантайне? – Хоук резко повернулась и наткнулась на пристальный взгляд синих глаз.
— Вы знакомы с Бетани?
— Мы принадлежим к одному ордену. Ваша сестра – чудесная девушка и сильный маг. Одна из наших лучших новобранцев. Немного мягковата для Серых Стражей, но это, к счастью или к сожалению, скоро пройдет. Она и не говорила, что вы приедете.
На лице Хоук расплылась глупая улыбка. Бетани, сестричка!
— Это незапланированный визит. По правде говоря, я даже не знаю, где именно ее искать.
— Форпост Серых Стражей находится в Башне Бдения, не так далеко отсюда. Натаниэль завтра отправляется туда, и, вероятно, может взять вас с собой.
— Буду рад помочь, — с улыбкой сказал брюнет, — Бетани много говорила о вас.
— И не только Бетани! Капитаны в порту рассказывают увлекательнейшие вещи. Разбойники прячутся по углам, огры падают ниц, и даже кунари признают равной Хоук, беженку, ставшую героиней!— добавил, хохоча, синеглазый, — Что там, говорят, вы в одиночку перебили целую шайку пиратов прямо в покоях Верховной Жрицы, — весело подмигнул он, — Мы тут стараемся следить за успехами своих соотечественников, Хоук.
Хоук вежливо улыбнулась. Надо будет по возвращении серьезно поговорить с Варриком, или скоро не будет места в Тедасе, где она сможет укрыться от таких вот сюрпризов.
— Возможно, я тоже могла бы вспомнить пару историй про вас, если бы вы назвались. Больше, чем сплетни, в Киркволле любят только деньги.
А вот дальше было что-то странное. Изабелла вдруг хлопнула себя по лбу, Натаниэль закашлялся, а синеглазый грустно улыбнулся и покачал головой.
— Не думаю, чтобы обо мне рассказывали что-то настолько же... запоминающееся. Для Серых Стражей сражения и борьба с беззаконием лишь издержки профессии, нас не воспринимают, как героев и благодетелей. Для народа мы просто люди, выполняющие свой долг. Другое дело вы – беженка, стремительно разбогатевшая и «порывом штормового ветра ворвавшаяся в загнивающий Киркволл и перевернувшая его с ног на голову», «карая и милуя, собирая вокруг себя отряд лучших из лучших», или как там это было, Нат? Скажите, кому надо заплатить, чтобы про меня сочинили что-то вроде этого?
— Это профессиональная тайна, — расхохоталась Хоук. Синие глаза смеялись в ответ, и на душе потеплело. Что-то было в этом человеке неуловимо располагающее.
Остаток вечера прошел душевно, беседа текла легко и весело. Они сошлись во мнениях, что король Алистер – душка (Изабелла упорно настаивала на этом слове под смеющимся взглядом синеглазого и осуждающим брюнета), а королева Анора – расчетливая, но не лишенная таланта правительница. Денерим был с пристрастием сравнен с Киркволлом, и было решено, что «Цветущая Роза» уступает богатством услуг «Жемчужине», но «Висельник» и в подметки не годится богемному «Покусанному Дворянину». Насчет последнего пункта Изабелла спорила до хрипа, доказывая, что Стражи и Хоук – зажравшиеся аристократы и «Дворянин» бледен и уныл по сравнению со сверкающим в своей неповторимости «Висельником». Но и она, в конце концов, согласилась, что последний, хоть и обладает более выраженным характером, все же уступает «Дворянину» по ряду незначительных пунктов. Таких, скажем, как выпивка, еда, чистота и публика.
Единственной темой, которую Серые Стражи ловко обходили, а Хоук и Изабелла по молчаливому согласию решили не поднимать, был Мор.
Договорившись с Натаниэлем о времени выхода к Башне Бдения и состроив рожу многозначительно смеющейся и изрядно пьяной Изабелле, пробормотавшей что-то вроде «жизнь коротка – зачем искать повод для встречи», Хоук тепло попрощалась со Стражами и поднялась к себе. С наслаждением стянув пыльную одежду и умывшись, она, раскинув руки, упала на кровать и улыбнулась. Впервые с тех пор, как она покинула Киркволл, у нее было легко и спокойно на душе.
И все таки, где же она могла видеть этого синеглазого Стража?
Ей снился странный сон – руины в огне, гарь, боль, запах страха и отчаяния, холодные руки, умывающие ее обожженное лицо снегом, и темные глаза в прорехе капюшона.
***
— Знаешь, а я ведь слышала о тебе, Натаниэль, — неожиданно даже для самой себя сказала Хоук. Мужчина удивленно обернулся, приподняв бровь.
— Да неужто? И как же слава обо мне долетела до славного града Киркволла?
Хоук покачала головой и поправила рюкзак за спиной. Сама ляпнула – сама выкручивайся. Как всегда.
— Мне рассказывал о тебе… друг.
Натаниэль нахмурился, будто что-то припоминая, и вдруг его лицо сделалось бесконечно усталым. Он провел рукой по лбу.
— Ну конечно же… А я все не мог вспомнить, от кого еще я про тебя слышал. Страуд говорил о тебе после посвящения Бетани. Надо же, не думал, что Андерс будет рассказывать кому-то о нас, — в голосе лучника явно слышалась горечь,— Мне всегда казалось, что эту главу своей жизни он постарается скрыть особенно рьяно.
Знакомое имя вызвало неприятный холодок под грудью, на мгновение сковавший легкие и заставивший Хоук поморщиться. На секунду она даже закрыла глаза, восстанавливая контроль над собой. Решение было верным, и нет смысла думать и сомневаться, надо жить дальше.
— Так он еще может быть кому-то другом? — продолжал Натаниэль, поглядывая на Хоук, — Я думал, эту возможность он утратил... Что еще он тебе рассказал?
Хоук невесело усмехнулась.
— Можешь не беспокоиться – я знаю обо всем в подробностях. Более того – с первой нашей с ним встречи. Город, битком набитый храмовниками, не способствует сохранению такого рода тайн, как ты считаешь?
Лучник молчал, будто обдумывая сказанное. Хоук тоже замолчала, погруженная в свои мысли.
Дорога до Башни Бдения была новой, недавно проложенной, и Натаниэль предложил пройтись пешком, благо идти надо было всего пару часов. Хоук, за две недели на маленьком судне соскучившаяся по ходьбе, охотно согласилась. Да и Шаран, явно истосковавшийся по родным просторам, теперь с радостным лаем носился вокруг, пыхтя, высунув язык, гоняясь за мелкой живностью и нетерпеливо забегая вперед. Солнечный свет красиво играл на блестящей густой шерсти, и пес сам напоминал маленькое рыжее солнце.
— Знаешь, а ведь я знал их обоих еще до слияния. И Андерса, и Справедливость. С Андерсом мы вместе проходили Посвящение. Создатель, как же давно это было…
На лице Натаниэля блуждала грустная улыбка, но голос был спокоен, как прежде. Хоук чувствовала, что здесь скрыто что-то большее, чем просто тоска по ушедшим временам, но не была уверена, что готова узнать об Андерсе что-то новое. Что-то такое, что может поколебать ее и без того изрядно ослабшую решимость.
— Нас призвали в трудное время. Мор только закончился, Серых Стражей на весь Ферелден было раз-два, и обчелся. А Андерс был тогда порядочным смутьяном, надо сказать. Стефан буквально вытащил его голову из петли…
— Стефан?,— Хоук недоуменно посмотрела на внезапно рассмеявшегося Натаниэля.
— Прости, прости, Хоук, я не хотел тебя задеть. Просто в наших краях ты, кажется, единственная, его не узнавшая. Стефан – второй Страж, который сидел с нами вчера. Стефан Кусланд.
— Тот самый Кусланд? Серый Страж, остановивший Мор? Ты серьезно? Подштанники Андрасте, ну конечно же! Остагар!
Хоук судорожно соображала, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями.
…Огонь, повсюду огонь и крики, Карвера нигде не видно, я пытаюсь позвать его, но никто не слышит. Что-то пошло не так, вопли и стоны снизу становятся все громче, отчаяннее, паника накатывает удушающей волной, и вдруг лицо обдает нестерпимым жаром. Огромный горящий брус просмоленного дерева разлетается вдребезги о парапет, окатывая новой волной горячих осколков. Он чудом меня не задел, но лицо обожжено, ничего не вижу от слез, знаю только, что мост и вниз очень далеко лететь. Пытаюсь подняться, но голова кружится от дыма и боли, кажется, что вокруг один только мокрый беспощадный камень. Сильные руки, переворачивающие и тянущие куда-то в сторону, страх, отвращение, если порождения тьмы, то это конец, нет, только не так, Создатель, Андрасте и все боги, когда-либо придуманные и отринутые, только не так… Но гарь рассеивается, легкие жадно втягивают морозный воздух, а руки, живые, но очень холодные, мягко обтирают лицо снегом и мажут какой-то жгучей вязкой мазью. Пытаюсь вытереть глаза, посмотреть, кто это, но рука держит крепко, другая бережно оттирает слезы. Испуганный голос Карвера: «Сестренка, ты жива? Леони, Создателя ради, ответь!». Из горла вырывается только глухой хрип. И руки исчезают, потом возвращаются, поднося ко рту флягу, жидкость обжигает горло, голос возвращается, вместе с ним и зрение. Неясная фигура, лицо замотано тканью, защищающей от дыма, и только отблески пожара в тревожных ярко-синих глазах. Карвер что-то говорит, благодарит, тянет меня в сторону, и фигура исчезает где-то в дыму, идущем от Башни Ишала…
— Хоук? Все нормально?
Хоук вздрогнула, почувствовав руку Натаниэля на своем плече. Явно обеспокоенный, мужчина снова легонько тряхнул женщину, будто проверяя.
— Я вспомнила. Вспомнила, откуда я его знаю. Это безоговорочное доверие, спокойствие, и его глаза… Дыхание Создателя!
Хоук взволнованно посмотрела на тепло улыбающегося Натаниэля.
— Он тоже тебя вспомнил. Битвы вроде Остагара навсегда врезаются в память, а ты была одной из немногих, кому он успел помочь.
— Но почему он не… Где он сейчас? Я хочу с ним поговорить, хотя бы поблагодарить его! — смятение в глазах Хоук сменилось отчаянной решимостью.
— Увы, сейчас это невозможно. Стефан уже далеко отсюда, и я не знаю, когда он вернется. Да и вернется ли вообще…, — видя горькое разочарование Хоук, Натаниэль слегка нахмурился, — С некоторых пор он редко задерживается надолго в одном и том же месте. До вчерашней встречи я не видел его полгода.
— Значит, я могу больше никогда его не увидеть, — осознание этого факта вызвало внезапную вспышку гнева и боли, значительно превышающей ту, что она могла предполагать, — Может, ты хотя бы скажешь, куда он направился?
— Скажем так: король Алистер попросил Стефана проверить информацию об одной их общей знакомой, которую никто не видел уже несколько лет. Никто не ожидал, что она снова объявится в Ферелдене, но, похоже, она таки вернулась. Стефан решил проверить, насколько эти слухи соответствуют правде. Барышня она опасная, так что чем все это кончится, не известно никому. Кстати сказать, начать поиски Стефан решил не так далеко от места вашей с ним первой встречи – в Диких землях Коркари.
Хоук обреченно вздохнула. Дикие земли… Это другой край Ферелдена, и путь туда займет гораздо больше времени, чем она может себе позволить. Подняв глаза к небу, Хоук в который раз мысленно отсалютовала шутнику-Создателю.
Остаток пути до Башни Бдения они прошли, болтая о каких-то незначительных пустяках.
Стефан, Стефан Кусланд. Человек, спасший ее жизнь. Остается только молиться, чтобы когда-нибудь она смогла хотя бы отчасти вернуть ему этот долг.
3 - На распутье
Хоук лежала, положив голову на колени сестре и блаженно жмурясь, пока та бережно расчесывала ей волосы и заплетала каштановые пряди в тонкие косички.
— Все-таки ты удивительно везучая, сестренка. В первый же день в Амарантайне пить пиво в таверне с живой легендой, героем, победившим Мор! Я живу здесь уже четвертый год, а видела Стефана всего пару недель в целом. И такая удивительная история с Остагаром… Как жаль, что Командор уехал, а то у вас был бы прекрасный повод для более близкого знакомства!
Хоук с недовольной миной открыла один глаз, укоризненно посмотрев на смеющуюся сестру.
— Давай, продолжай издеваться над сестрой, не стесняйся.
— Ладно, ладно, не обижайся. Просто… Все это так неожиданно. И очень обидно, конечно.
— И не поспоришь, — Хоук опять закрыла глаза, — Видимо, мне на роду написано, всегда отставать от событий на один шаг...
Бетани помолчала, задумчиво перебирая мягкие локоны сестры.
— Кстати, о романах… Сестренка, не связывайся с Андерсом, — Хоук вздрогнула и в смятении посмотрела на сестру.
— О чем это ты? Я же сказала – между нами все закончилось, не начавшись.
— Создатель милосердный, Леони! Ты можешь врать всем, включая себя, но я твоя сестра! И я знаю, что это ненормально, когда ты вздрагиваешь при звуке чьего-то имени и сама избегаешь его произносить…
Хоук резко поднялась и подошла к окну, обхватив себя руками, будто в ознобе. Закат окрасил стены крепости в багрово-желтые тона, отражался в зеркале и теплыми солнечными зайчиками целовал застывшее лицо женщины.
— Чего ты от меня хочешь, Бетани? Чтобы я сказала что? Что мне страшно за Андерса, что я бесконечно жалею его и больше всего на свете хочу ему помочь? Что без него тяжело дышать, а с ним еще хуже? Я делаю все, что могу, но…, — голос Хоук дрогнул, и она раздраженно вытерла глаза. Бетани тихо поднялась, подошла к сестре, и, облокотившись на подоконник, невидяще уставилась в окно.
— Ты же знаешь, я всегда хорошо к нему относилась. Но… О нем тут рассказывают странные вещи. Странные и страшные.
Хоук слегка повернула голову в сторону Бетани, и невольно удивилась, как сильно изменилась ее младшая сестренка. Стефан был прав – в ней уже не было той бесконечной доброты и всепрощения. Что-то новое было в ее осанке, посадке головы, взгляде. Воля. Сила. Долг.
— Скажи, много ли Андерс рассказывал тебе о Стефане?
— Очень мало. Мне всегда казалось, что ему неприятно вспоминать о жизни в Амарантайне.
Бетани мрачно усмехнулась, провожая взглядом одинокий листок, подброшенный на высоту башни и мгновенно унесенный ветром куда-то в сторону.
— Тогда тебе будет интересно узнать, что в свое время они были, как братья. После того, как Стефан призвал Андерса в Серые Стражи и избавил его от храмовников, они были, не разлей вода. Но что-то произошло тогда, что-то страшное… Стражи никогда не забывают своих, что бы ни случилось, но имя Андерса будто нарочно убрали отовсюду. Я нашла упоминание о нем в списках Призыва, и только. А ведь он прожил в Башне Бдения без малого год, сражался с Матерью и Архитектором бок о бок с Командором…
— Мать? Архитектор?
— Долгая история, сестра. Если тебе интересно, поговори об этом с Натаниэлем. Он ведь один из тех, кто вместе со Стефаном восстанавливал ферелденский Орден, и видел, как все начиналось. И как все закончилось…
— Закончилось? Что ты имеешь в виду?— удивленно покосилась на нее Хоук. Бетани лишь грустно улыбнулась и покачала головой.
— Об этом не принято говорить, но… Страуд хороший руководитель и наставник, и он очень старается держать все и всех под контролем. Но в этой Башне, да и во всем Амарантайне, нет ни одного человека, который не предпочел бы видеть Стефана на его месте.
Хоук нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит сестра.
— Погоди-ка, — медленно начала она, — правильно ли я понимаю. Стефан – Страж-Командор и эрл Амарантайна, так? А Страуд – представитель орлесианских Серых Стражей, который должен был помочь с восстановлением Ордена и отбыть восвояси. Я ничего не перепутала?
— Так то оно так… Поэтому я и уверена, что здесь кроется какая-то темная история. Натаниэль же говорил тебе, что Стефан вот уже несколько лет почти не живет в Башне Бдения? Официально Страж-Командор назначается с согласия правящего монарха. Как я поняла, король Алистер в свое время наотрез отказался освободить Кусланда от этого поста. И тогда Стефан, недолго думая, объявил Страуда своим полномочным представителем, и просто исчез. Никто и никогда не знает, где он и почему избегает появляться в Башне. Или знают, но не говорят. Единственное, что мне удалось узнать – так это то, что Стефан просил о снятии его с поста Командора как раз после того, как исчез Андерс…
Хоук в смятении взъерошила волосы. Она уже почти ненавидела Бетани за то, что та рассказала эту историю. Меньше всего на свете Защитница хотела сейчас быть втянутой в очередное сомнительное расследование. Но она так же с кристальной ясностью осознавала, что не успокоится, пока не узнает, что же произошло между двумя мужчинами, так сильно повлиявшими на ее жизнь.
Бетани со смутным удовлетворением наблюдала за напряженным лицом сестры. «Уж если кто-то и докопается до правды, то это будет Леони. Надеюсь, потом она расскажет мне, в чем же было дело», подумала девушка, и продолжила:
— Кажется, единственный, кто может пролить свет на это дело, это Натаниэль. Не удивлюсь, если он принимал непосредственное участие во всей этой заварушке.
— Что же ты сама тогда у него не спросила? Зачем вешать все это на меня?
Бетани раздраженно фыркнула и отошла от окна.
— Я спрашивала. Но это, видимо, не та тема, которую обсуждают с новобранцами. Так или иначе, мне очень вежливо посоветовали не ворошить прошлое и заняться своими делами. И вообще, я ничего на тебя не вешаю! Ты сама просила рассказать.
Хоук уныло кивнула. Что правда, то правда. Создатель по-прежнему внимательно следит за тем, чтобы самые простые, казалось, вещи, для Хоук оборачивались неожиданным и катастрофическим последствиям. Невинный разговор с любимой сестрой был как раз одной из таких вещей.
***
«…Если бы ты тогда встретилась с Андерсом, Хоук, ты бы его не узнала. Они со Стефаном были одного разлива – оба изрядные балагуры и смутьяны, известные шутники, любители поухаживать за прекрасным полом и пропустить по кружечке, когда представится возможность. Оба обожали быть в центре внимания, оба стремились оставить свой след в истории. Даже внешне они были схожи. Видела серьгу Стефана? Вторая была когда-то у Андерса. Его подарок в благодарность за спасение от храмовников.
Но, в то время как Андерса в Ордене преимущественно воспринимали, как большого ребенка, Стефан был безоговорочным и непререкаемым авторитетом. Лидером, за которым каждый был готов идти до конца. При внешней несерьезности и расхлябанности, он обладал всеми теми качествами, которых не хватало нам, и благодаря этому смог не только собрать, но и удержать нас всех вместе. Его феноменальная сила воли вкупе с умением вызывать глубокое уважение у других не позволяли увлекающемуся Андерсу сбиться с выбранного им пути; милосердие и терпимость Командора к другим сдерживали несносный характер Веланны. Умение Стефана отступить сейчас, чтобы нанести сокрушительный удар потом, которого так не хватало вечно рвущейся в бой Сигрун, не раз спасло наши шкуры. И, при всем при этом, неуемная, фанатичная любовь Стефана к жизни и всевозможным ее удовольствиям, умение пить каждый момент до дна, такое чуждое и таинственно привлекательное для Справедливости. А еще Стефан умел прощать. Считал, что каждый заслуживает шанс, если хочет исправить ошибку. За этот урок я всегда буду ему благодарен.
Все было хорошо. Под руководством Кусланда эрлинг процветал, и мы все помогали Стефану править по мере своих сил. А потом ему пришло письмо из Орзаммара. Пропала какая-то очередная экспедиция «за утраченными тайнами гномьего народа», и за более чем солидную плату гном-организатор просил героя Ферелдена помочь ему в поисках. Восстановление Амарантайна после финальной атаки порождений тьмы стоило бешеных денег, которых теперь катастрофически не хватало, и Стефан неохотно, но согласился. Он пообещал вернуться через несколько недель, не больше. И пропал на два месяца.
Без него все пошло прахом.
Сначала, после очередного громкого, оскорбительного и совершенно нелепого скандала, ушла Веланна. Мы могли бы найти ее, вернуть, но все были слишком злы и упрямы, чтобы идти на уступки вздорной эльфийке. А урезонить нас было некому.
Потом исчезла Сигрун. Просто однажды утром не пришла на построение, а из комнаты пропали все ее вещи. Она была одной из лучших наших бойцов, и Страуд тогда был в бешенстве. Он объявил Сигрун дезертиром и отправил вдогонку за ней целый отряд, чтобы вернуть легионершу. Но я-то знал Сигрун, я не раз дрался с ней бок о бок и был убежден, что это последний член Ордена, которого можно подозревать в трусости или предательстве. Позже я нашел в комнате записку от нее. Сигрун писала, что сожалеет о том, как все вышло, но не может больше выносить бездействия и мучительного ожидания. Она отправилась за Командором на Глубинные Тропы. Стефан, в конце концов, вернулся. Сигрун мы больше никогда не видели.
Хотя орлесианец изо всех сил старался поддерживать порядок, дела в эрлинге снова пошли неважно. Никто не знал, что делать, Страуд строчил отчаянные письма в Орзаммар, пытаясь узнать судьбу Командора, но ответа не было. С каждым днем мы все больше теряли надежду увидеть Стефана живым.
Я не помню, когда именно Справедливость обрел такое влияние над Андерсом. Лишившись поддержки и контроля с исчезновением лучшего друга, маг все чаще стал говорить о том, что хочет покинуть Башню Бдения и начать борьбу за права и свободы магов в Тедасе. Но все были слишком измучены ожиданием хоть какой-то весточки из Орзаммара, чтобы придать значение словам обычно болтливого мага. Страуд же, всегда относившийся к Андерсу с неприязнью, не сильно выгораживал отступника перед злопамятной Церковью. Оставшись практически без защиты со стороны Ордена и друзей, Андерс оказался в отчаянном положении. Им снова заинтересовались храмовники.
Эти двое никому ничего не сказали, и оттого последствия были еще более ужасающими, чем можно было предположить. Как только Страуд узнал о слиянии, он сразу же послал за храмовниками. И то, во что превратился Андерс, когда они прибыли… он стал… ты знаешь, чем. Мы не могли удержать его. Никто не мог.
Отряд храмовников был перебит целиком, пострадали и некоторые Стражи, включая Страуда. Это было катастрофой – на месте битвы были горы трупов, горело все, что может гореть, а Андерс просто исчез. Конечно, удержать такое в тайне было невозможно. Церковь была в ярости, и если бы не репутация и давняя дружба с королем, болтаться бы Командору на виселице. И, хотя Серые Стражи были оправданы, уважения к ним в Ферелдене ощутимо поубавилось.
Стефан вернулся, но было уже слишком поздно.
Орден отказался помогать храмовникам в поимке мага, ссылаясь на нейтралитет и личную заинтересованность, но через несколько дней на столе у короля Алистера лежало письмо от Командора с просьбой об отставке. Король наотрез отказался, но это ничего по сути не изменило. Чувство вины порой убивает и самых сильных…
Веланна, Сигрун, Андерс, Справедливость. В том, что случилось с каждым из них, Стефан винил только себя. И как ни пытались его переубедить, он всем отвечал одно и то же: «Они были под моим командованием. Эти люди доверились мне, и я не имел права их подводить. Все, что с ними случилось – моя вина, и на моей совести»…
Эта вина гложет его до сих пор, гонит из Башни Бдения, из Амарантайна, заставляет хвататься за все, даже самые мелкие дела Ордена, связанные с разъездами. Кто-то скажет, что он сдался. На самом деле, он просто глубоко разочаровался в себе. И, хотя он по-прежнему следит за положением дел в Амарантайне, в Башне Бдения его видят все реже и реже. Но кто решится его осудить за это?…»
Натаниэль замолчал, и, глотнув пива, подбросил поленьев в затухающий камин. Хоук тоже молчала, полностью захваченная развернувшейся перед ней трагедией. Ей было мучительно жаль Стефана, который вынужден был жить с чувством вины за искалеченные жизни людей, которые были ему дороги. Людей, которые верили ему, и которых он волею судеб подвел. Хоук вспомнилась та всепоглощающая, высасывающая изнутри безысходность, которая охватила ее после гибели Карвера… Мамы…
— Скажи мне, Хоук, — задумчиво произнес Натаниэль, не отрывая взгляд от огня, — когда ты собираешься вернуться в Киркволл?
Хоук торопливо сделала вид, будто чешет глаза, и незаметно утерла навернувшиеся слезы. Она уже открыла рот, чтобы ответить «Скоро», но неожиданно замялась. А действительно, когда она собирается вернуться? И собирается ли вообще? Хоук вынуждена была признаться самой себе, что совсем не рвется обратно в Вольную Марку. Что, собственно, держит ее в Киркволле? Ее сестра, единственный родной человек в этом безумном мире, живет здесь, в Ферелдене. А поместье, титулы, почести… Все это мелочи, можно легко обойдется и без этого. Конечно, она будет скучать по Варрику, по Авелин, по Андерсу… Особенно по Андерсу. Но это пройдет. Ведь с ней будет Бетани, и этот милый Натаниэль. А если повезет, когда-нибудь ей выпадет шанс еще раз увидеть Стефана…
Она повернулась к Натаниэлю и со смущением заметила, что тот все это время внимательно смотрел за выражением ее лица, и теперь сидел, нахмурившись.
— Я не просто так рассказал тебе эту историю, Хоук, — тихо произнес Хоу, глядя ей в глаза, — Я вижу, что ты сейчас на перепутье. Киркволл принес тебе столько горя и забрал столько сил, что невольно задумываешься: а стоит ли он того, чтобы возвращаться? Кому нужна жизнь в вечном напряжении, бремя титула, исключающее возможность отказать в просьбе о помощи, жизнь под критичными взглядами завистников и восторженными почитателей? А в Ферелдене так тихо, так притягательно спокойно. Здесь можно быть эгоистичной, можно жить в свое удовольствие и при этом приносить людям пользу, здесь семья, здесь…, — Натаниэль невольно рассмеялся, глядя на ошарашенную Хоук.
— Признайся, Натаниэль – ты маг крови и только что залез в мою голову!— пробормотала Хоук, в смятении глядя на него.
— Что ты, все намного проще. Не знаю, заметила ты или нет, но у вас со Стефаном очень много общего. А самое главное ваше сходство в том, что вы обладаете даром вести за собой людей, — лицо Натаниэля опять стало серьезным, он на секунду прервался, будто подбирая слова.
— То, что случилось со Стефаном, было волей рока, слепого случая, но это искалечило его жизнь. Ты же вольна выбирать свой путь сама, Хоук. Да, ты можешь остаться в Ферелдене и постараться забыть Вольную Марку, как страшный сон, можешь даже попросить о приеме в Серые Стражи… Но подумай о людях, которые в свое время пошли за тобой там, в Киркволле. Каждый из них сделал свой выбор: следовать за тобой, куда бы ты ни пошла. Ты стала их жизненным компасом, опорой, они рассчитывают на тебя, они верят в тебя и тебе. Подумай — если ты не вернешься, справятся ли они без твоей поддержки? И, узнай ты, что с кем-то из них случилась беда, которой можно было бы избежать, будь ты там, сможешь ли ты потом простить себя, Хоук?
Натаниэль поднялся из кресла, и устало потер ладонями лицо.
— Никто никогда не винил Стефана в том, что произошло. Но факт остается фактом – если бы он вернулся тогда на месяц раньше, как обещал, ничего из того, о чем я рассказал, не произошло бы. Будь осторожна, Хоук — меньше всего на свете я хочу, чтобы ты повторила судьбу Командора. Но я могу лишь предупредить тебя; выбор должна сделать ты, и только ты,— и, кивнув и улыбнувшись уголками рта, Натаниэль тихо вышел из комнаты.
Хоук еще долго сидела в кресле, глядя на пляшущие язычки пламени. В памяти мелькали лица, голоса, улыбки, взгляды.
…«И когда городу ждать назад своего Чемпиона?» — Варрик ухмыляется, смачно чешет грудь и делает большой глоток из кружки…
…«Береги себя, Леони» — тихий голос эльфа за спиной вызывает мурашки по спине и желание вернуться, обнять, уткнуться носом в плечо и никуда не уходить…
…«Ты обещаешь, что вернешься?» — самые любимые карие глаза совсем больные, смотрят устало, нервно, умоляюще…
Хоук медленно встала, вытащила из кармана письмо, написанное сегодня утром и адресованное Изабелле. Потом бросила письмо в камин и быстро вышла из комнаты.
Никогда в жизни ей еще не было так тяжело.
Огонь лизнул белый плотный лист, исписанный твердым, прямым почерком, раздирая его на мелкие клочки.
Кусочек с обрывком фразы «…еще на пару недель, или возвращайся без меня», кружась, взлетел вверх по трубе, подхваченный теплым потоком, но через мгновение огонь проглотил и его.
@темы: Натаниель, Фанфик закончен, м!Серый Страж, Андерс, фем!Хоук
-
-
31.12.2011 в 00:08-
-
31.12.2011 в 22:08-
-
04.01.2012 в 02:09В остальном — интересный фик, большое спасибо. Очень приятно было прочитать про первый опыт одержимого Андерса: поджаривать храмовников — это хорошо!