Оформление одобрено модератором
Название: Легенда
Автор: McLigan
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: вымышленные персонажи, Каленхад Великий, леди Шайна
Жанр: Drama, Action
Аннотация: История Битвы в Белой Долине - последней битвы в войне за объединение Ферелдена. Каленхаду, впоследствии первому королю Ферелдена, противостоит последний могущественный враг - Симеон, тэйрн Денерима.
Предупреждения: насилие, смерть персонажей
От автора: Основополагающие события взяты из кодекса DA:O. Однако все остальное - целиком и полностью выдумка автора.
Статус: Закончен
Часть 1
ЛЕГЕНДА
Человеческая амбициозность, приправленная горячностью, глупостью и отчаянием,
никогда не знала себе границ. Свое высшее проявление она обрела в 42-м году Возвышенного Века,
когда во время последней битвы за объединение Ферелдена – Битвы в Белой Долине – из земных недр
от вечного сна пробудилось нечто поистине ужасное. И это едва не переломило ход знакомой нам истории.
Лишь мужество Каленхада и его сторонников – магов – предотвратило самую большую опасность,
грозившую когда-либо как Ферелдену, так и всему Тедасу.
никогда не знала себе границ. Свое высшее проявление она обрела в 42-м году Возвышенного Века,
когда во время последней битвы за объединение Ферелдена – Битвы в Белой Долине – из земных недр
от вечного сна пробудилось нечто поистине ужасное. И это едва не переломило ход знакомой нам истории.
Лишь мужество Каленхада и его сторонников – магов – предотвратило самую большую опасность,
грозившую когда-либо как Ферелдену, так и всему Тедасу.
Хроники Возвышенного Века,
отрывок из жития Каленхада Великого.
Мы были солдатами. Простыми воинами. Теми, что стоят в пятых, шестых, седьмых, тридцать вторых рядах бесчисленного войска. Мы были теми, чью смерть генералы называли "допустимыми потерями". Теми, чьи серые доспехи с высоты птичьего полета сливались в огромный темный океан людских тел. И мы устали.
Мы хотели домой. Кто-то к любимым жене и детям, кто-то к любовнице, кто-то в таверну к друзьям, чтобы напиться до упаду и уснуть под залитым элем столом или на теплой груди какой-нибудь пышной красотки. Но мы шли вперед. Вперед, за мечтой, о которой еще вчера никто из нас не рискнул бы даже подумать. Но появился тот, кто сплотил нас и заставил с гордостью посмотреть в глаза друг другу. Поселив в наших сердцах веру и надежду, Каленхад превратил нас в послушных рабов, обретших счастье в своем услужении.
Он сделал свою мечту нашей. Мы поверили и пошли за Ним. И мы бы прошли даже сквозь Завесу и через Тень, лишь бы дотянуться до этой мечты, схватить ее за хвост и сделать реальностью. Мы шли за великим человеком, и ни на секунду не сомневались в собственном величии, обретаемом в этом походе. Мы готовы были идти до конца. И с каждым днем этот конец становился все ближе и ближе.
Мы были солдатами. Простыми воинами. Мы знали, что можем погибнуть в любой из битв, которые уже прошли или еще только предстояли, но были готовы к этому. Мы были полны мужества, решимости и веры. Наверное, только одно могло нас тогда опечалить: наши жизни канут в небытие, станут маленькой каплей в огромном безбрежном океане, и никто никогда не вспомнит того, кто стоял в восьмом ряду левого фланга мечников.
Зато сквозь все неисчислимые века, забывая про имена, поэты будут слагать легенды о нашей смерти.
Мы хотели домой. Кто-то к любимым жене и детям, кто-то к любовнице, кто-то в таверну к друзьям, чтобы напиться до упаду и уснуть под залитым элем столом или на теплой груди какой-нибудь пышной красотки. Но мы шли вперед. Вперед, за мечтой, о которой еще вчера никто из нас не рискнул бы даже подумать. Но появился тот, кто сплотил нас и заставил с гордостью посмотреть в глаза друг другу. Поселив в наших сердцах веру и надежду, Каленхад превратил нас в послушных рабов, обретших счастье в своем услужении.
Он сделал свою мечту нашей. Мы поверили и пошли за Ним. И мы бы прошли даже сквозь Завесу и через Тень, лишь бы дотянуться до этой мечты, схватить ее за хвост и сделать реальностью. Мы шли за великим человеком, и ни на секунду не сомневались в собственном величии, обретаемом в этом походе. Мы готовы были идти до конца. И с каждым днем этот конец становился все ближе и ближе.
Мы были солдатами. Простыми воинами. Мы знали, что можем погибнуть в любой из битв, которые уже прошли или еще только предстояли, но были готовы к этому. Мы были полны мужества, решимости и веры. Наверное, только одно могло нас тогда опечалить: наши жизни канут в небытие, станут маленькой каплей в огромном безбрежном океане, и никто никогда не вспомнит того, кто стоял в восьмом ряду левого фланга мечников.
Зато сквозь все неисчислимые века, забывая про имена, поэты будут слагать легенды о нашей смерти.
* * *
С громким чавканьем Годри вырвал сапог из раскисшей земли и сделал очередной шаг. Усталость свинцовой тяжестью растекалась по бедру, однако останавливаться было нельзя. Всего один миг промедления – и идущий сзади наступил бы ему на пятку, а за ним еще один, еще, и готово дело. Давка, сутолока, неразбериха. Ускоренный марш огромной сорокатысячной армии – впечатляющее и величественное зрелище, однако величие это достигалось не просто. Промедление недопустимо, все воины должны идти нога в ногу, не отставая и не опережая. Только тогда войско будет передвигаться быстро и слаженно, а не как готовящаяся отелиться корова.
Но эта задача только на первый взгляд кажется трудной или и вовсе невыполнимой. Как можно заставить сорок тысяч людей идти в ногу? Поначалу Годри сам ломал над этим голову, однако после нескольких сражений и пары десятков быстрых маневров ноги сами стали подбирать нужный ритм и делали своего хозяина маленькой частью единого целого. Для солдата, прошедшего хотя бы через одну тяжелую битву, войско переставало быть сборищем копий и мечей, людей и лошадей. Оно превращалось в огромное живое существо, и простой солдат был каплей пота или одним из тысячи волос на теле этого гиганта.
А Годри прошел не просто через одну тяжелую битву. Он был с Каленхадом с самого начала. С того дня, когда жена и единственный сын крестьянина срединных земель погибли после набега разбойников из соседнего баннорна. Тогда у Годри не осталось причин продолжать свою жизнь, до того рокового дня прекрасную и разнообразную.
В этой жизни было все, чего мог пожелать любой человек, любой мужчина. В юности были преданные друзья и заклятые враги, ночные вылазки в соседние деревни и шумные драки с извечными соперниками. Тяжелый труд, закалявший тело и дух, скачки на лошадях, охота на оленей, травля волков… Позже появилась любовь. Феанна. И бесчисленные ночи, проведенные в теплых объятиях. И это странное волшебное чувство, когда восторг тугим комком застревает в горле и нехотя растворяется в расслабленном после сладостных судорог теле. Свадьба, друзья, родственники, построенный собственными руками дом… А потом появился сын. Веселый, улыбчивый Каил, который был до того любознателен и непоседлив, что просто не мог дольше одной минуты усидеть, сложа руки. Глядя на своего сына, Годри как наяву видел счастливые мгновения своего детства; ушедшие, но от этого не менее прекрасные. Крестьянин учил сына ездить верхом, помогая вставить маленькую ножку в стремя. Учил стрелять из лука, обнимая Каила сзади и направляя руку. Учил косить траву так, чтобы лезвие не тупилось; и рубить дрова аккуратно, чтобы топор, неровен час, не задел ногу. А вечером они возвращались в дом, где их ждала Феанна в испачканном мукой переднике. И три теплые улыбки освещали уютное жилище ярче любых свечей и ламп.
Главное, что было в этой необыкновенно простой и сложной жизни – счастье. Много ли еще таких же, как Годри, людей, познали эту подлинную цель своего существования? Солдат не знал. Да и не хотел знать. У него это было. Но у него это отняли.
А потом в их баннорн пришел Каленхад. И говорил он складно.
"Едва ли среди вас есть хоть кто-то, кого не коснулись кошмар и ужас самой страшной, самой беспощадной войны – войны соседа с соседом!.."
В родной деревне Годри таких не было. И теперь Он давал им шанс. Шанс помочь Ему прекратить это безумие. Раз и навсегда.
И отомстить. Каленхад взывал к опаленным ненавистью сердцам, и это был верно просчитанный ход. Правда, для Годри он был уже излишним. Солдат, тогда еще крестьянин, больше не хотел никому мстить. Тот баннорн, откуда пришли убийцы его семьи, сожгли следующим же летом другие воинственные соседи. Да, Годри не хотел больше мстить. Напротив, он мечтал вырваться из этого кровавого водоворота, когда один убивает другого за то, что тот убил третьего. Довольно.
С приходом Каленхада посреди пустоты, в которую грозило обратиться все последующее существование несчастного крестьянина, вдруг появился столп. Годри не знал, сможет ли полюбить еще раз, сможет ли вырастить еще одного сына, но ему дали возможность помочь. Помочь остановить безумие и бессмыслие, и для Годри этого оказалось достаточно. Бросив дом и родную деревню, солдат взял в руки меч и встал в строй.
В очередной раз вырвав сапог из грязи, Годри посмотрел под ноги впереди идущего воина. В отпечатке подкованного сапога он увидел тонкие зеленые ниточки – травинки, так и не поверившие, что зима уже наступила. Впереди, слева, справа и позади солдата шли его братья по оружию, заслоняя от взгляда простирающиеся по обе стороны от марширующей армии леса. Рано наступившая зима сковала деревья в морозные кандалы и украсила не успевшую еще высохнуть от осенних дождей землю мелкими кристаллами льда. Со всех сторон доносились звуки бряцающих доспехов, топот железных сапог и приглушенные разговоры. Далеко впереди, где в авангарде войска двигалась конница, слышалось иногда лошадиное ржание. Воздух был пронизан холодом, слегка укрывающим запахи застарелого мужского пота и конских испражнений. Хлопья мокрого снега мягко опускались на разгоряченные лица и слипшиеся волосы. Иногда попадали за шиворот, превращаясь в скользких ледяных змей, сползающих по спине вниз. Солнце должно было стоять в зените, однако плотная пелена свинцовых облаков скрывала огненный глаз от сорока тысяч идущих быстрым маршем воинов.
- Чо такой хмурной, Годри? Язык от мороза занемел?
- Да нет, настроение молчаливое просто. А мороз - наоборот хорошо. Свежо, - глубоко вздохнув, ответил человек и посмотрел на обратившегося к нему гнома.
Торран был крайне необычным представителем своей расы. Хотя бы потому, что шел сейчас слева от Годри, а не убивал Порождений Тьмы в Орзаммаре. Но на этом его необычайность только начиналась. "Наземников", как презрительно именовали гномы покинувших родные пещеры товарищей, на землях Ферелдена порой удавалось встретить. А вот еще одного гнома, добровольно вступившего в войну за объединение Ферелдена, насколько знал Годри, в армии Каленхада больше не было. Кроме того, Торран сражался не секирой и не топором, как было принято у его родичей, а коротким мечом и широким железным щитом каплевидной формы. Именно поэтому в свое время гном попал в строй к мечникам, конкретно – в сотню Годри.
И как-то так вышло, что человек и гном быстро сдружились. Порой однополчане даже называли их "близнецами". Но это была скорее ирония, потому как Годри и Торран были полными противоположностями: человек был высок и худощав, гном же шириной плеч как минимум вдвое превосходил товарища, однако макушкой едва доставал до его груди. Годри был немногословен и всегда слегка задумчив, Торран болтал без умолку и всегда пребывал в хорошем настроении. Единственным сходством друзей была борода; вот только если у человека она была короткой и по цвету напоминала ночное безоблачное небо, то у гнома, что было так же крайне необычно для его народности, борода была белоснежной, словно свежевыпавший снег. А по длине она лишь немного не доставала до украшенного многочисленными серебряными заклепками кожаного пояса.
Несмотря на то, что Торран гордился необычным цветом и длиной своей бороды, проблем с уходом за ней у гнома хватало. Прежде всего, трудновато было вымывать засохшую кровь после очередной битвы.
- Настроение у него молчаливое… А мне чаво ж прикажешь делать? Идти молча и слушать, как вы, люди, воняете?! Твоя правда: хорошо, что мороз. Не так сильно дух-то ваш, значит, чувствуется.
Годри с изумлением повернулся к гному и уже собирался ответить что-то соответствующее моменту, однако Торран опередил его, захохотав во все горло.
- Да не серчай, друг, я это… ну… просто хотел посмотреть, как твои брови ползут на затылок. На диво забавное зрелище! Не пробовал так смотреть на врага, когда он несется на тебя с мечом наперевес? Зуб даю, тебе гораздо сподручнее его будет зарубить. Он же сам поляжет со смеху!
В непрекращающихся порывах хохота гном не заметил, как немного сбился с шага. За что тут же и получил тычок в спину.
- Уф… - от удара шлем Торрана съехал ему на нос.
- Не отставай, гном, - послышался сзади голос ткнувшего его солдата.
- Еще раз так сделаешь, Азиф, - проворчал Торран, поправляя шлем, - клянусь своей мамашей, я укорочу тебя ровно на голову.
- Я не виноват! Зачем ты напялил шлем в походном строю?
- А вдруг стрела?
- Думаешь, среди сорока тысяч людей ты сильно выдаешься вверх?
По всем сторонам от гнома послышались довольные смешки.
- Да пошли вы… - незлобно огрызнулся Торран. – Годри, слушай, а там, куда мы идем, ну, в Денериме, есть океан?
- Да что ты заладил со своим океаном? Не знаю, я там не был никогда. Хотя в деревне у нас болтали, бывало, что на востоке, за владениями тэйрна Симеона, начинается вода, и ей конца края не видать.
- Да есть, есть, - послышался сзади голос Азифа. – Амарантийский. Прямо за Денеримом начинается.
- Ты-то откуда знаешь? – Годри с сомнением оглянулся на идущего сзади.
- Да как-то проходил через нашу деревню картограф. И вечерком от скуки подсел в таверне к моему папаше в "черного короля" сыграть. А с папаней-то в деревне уж никто не садился – народ наученный. А горе-картограф ко всему еще и азартный попался. Ну, вот мы потом еще месяц на его денежки лошадей подковывали да хлеб у мельника покупали. А так как серебряков у него немного при себе было, то игруля этот еще и карту всего Ферелдена на кон поставил. Мы с братом ее все детство разглядывали да изучали…
Азиф осекся и умолк. Годри поспешил переменить тему, потому как все знали, что брат Азифа – Маир – погиб в сражении всего месяц назад.
- Так зачем тебе океан, Торран? Искупаться хочешь?
Гном улыбнулся, но промолчал.
Внезапно далеко впереди послышались взволнованные голоса и радостные окрики. Словно накатывающая на берег волна, они приближались к Годри и его соратникам.
- Привал!.. Час!.. Скоро!.. – доносились пока еще не совсем отчетливые фразы.
- Через час останавливаемся на ночь и разбиваем лагерь! – произнес, обернувшись, идущий впереди Годри солдат.
- Вот так новость, очень славно! – радостно воскликнул Торран. – А то ведь я как раз есть хочу!..
- А ты когда не хочешь-то, пышечка… - послышалось откуда-то сбоку и солдаты вновь загоготали.
- …а он, значит, и говорит: мол, иди отсюда, никаких денег тебе не видать. Ну я, понятное дело, возмутился, мол, да кто ты такой, говорю, а он отвернулся, значит, и смотрит на меня скучно так. Неинтересно. Тебя из-за прилавка-то не заметить, говорит, я ж не вижу тебя просто.
Густой, звучный, но в то же время мягкий голос гнома неизменно притягивал к себе слушателей на каждой стоянке. Слова, слетающие с его губ, словно застревали в густой бороде. Теряя остроту, они уютным покрывалом окутывали уши собравшихся рядом.
- Так-так-так, надо же, какой наглец! Ну а ты чего? – солдат с интересом подался вперед, поближе к костру.
- А чего я? Разозлился, конечно. Говорю, ты это, мол, давай… или деньги мои обратно гони, или я тебе глаза на жопу так натяну, что всю жизнь только на пятки свои смотреть будешь.
Собравшиеся вокруг костра солдаты захохотали.
- И чего потом?
- Как чего? Деньги свои обратно получил и вот еще, - Торран похлопал себя по груди, - кольчугу новую у кузнеца местного изладил!
Кто-то протянул гному бутылку, но тот лишь качнул головой. Вообще-то, Годри не часто приходилось сталкиваться с сородичами Торрана, но в том, что непьющий гном – явление достаточно редкое, солдат не сомневался. И в этом заключалась еще одна необычная черта его белобородого друга. Хотя пьяные компании Торран собирал вокруг себя с исправным постоянством, непременно становясь их главной достопримечательностью.
- Ладно, ребятки, посмеялись – и будет, – первым из-за костра поднялся Норгуд, седоволосый сотник Годри и Торрана. – Завтра выходим с первыми лучами, так что давайте по палаткам. Через недельку, Торран, будешь травить нам свои байки в какой-нибудь добротной денеримской таверне за пинтой пива.
- Так это само собой, Батя, это само собой, - улыбнулся в ответ гном.
Батя, как любовно величали своего командира солдаты, еще раз кивнул Торрану и покинул небольшой клочок земли, освещаемой неяркими всполохами догорающего костра. Кряхтя и посмеиваясь, остальные воины тоже последовали за ним, не забыв пожелать спокойной ночи «близнецам».
- Ты только вслушайся: Денерим… - пробормотал Торран, когда они с человеком остались вдвоем. – Сколько ж земли мы с тобой истоптали, друг, и вот – развязка близка. Даже грустно как-то, не находишь?
- Не-а, ничуть, - потянувшись, ответил Годри. – Поскорей бы уже разбить этого Симеона, да и дело с концом. А то устал я уже от твоих несмешных историй…
- Так ведь это у тебя голова как-то не так работает, а истории-то смешные! Видал же, как хохочут.
- Перед смертью над чем угодно хохотать будешь, - Годри придвинулся ближе к костру, чтобы уловить последние волны тепла, исходящие от тлеющих поленьев.
- Чавой-то перед смертью? И ты, что ли, озяб перед этим Симеоном?
- Да нет, с чего бы? Обычный тэйрн. Быть может, чуть популярней остальных. Скольких мы уже расщелкали? И этого тоже в два счета. По-моему, не родился еще человек, способный противостоять Ему.
Солдаты редко называли в своих разговорах Каленхада по имени, предпочитая величать главнокомандующего просто Он. Как ни странно, простолюдины не любили, когда ими руководил такой же мужлан. А Каленхад, бывший оруженосец, был сыном торговца. По сути, такой же простолюдин с соответствующим простым именем. Величие этого человека крылось в нем самом, в его воле и в его характере. И именно поэтому солдаты были готовы отправиться за Ним даже в Тень, однако не желали мириться с мыслью, что их бог может носить такое простецкое имя.
- И Стальная Баба по-прежнему с нами! А это, демон меня подери, верный залог успеха! – гном довольно хлопнул ладонью по колену.
Леди Шайна – прославленная воительница – присоединилась к армии Каленхада в одном из походов на какой-то (уж и не вспомнить какой) отдаленный баннорн. Будучи даже на тот момент известной благодаря своим полководческим талантам, Шайна очень быстро заняла соответствующее место в иерархии войска Каленхада. Свое прозвище среди солдат Стальная Баба получила так же очень быстро и так же вполне заслуженно. Ползали слухи, что ее хладнокровие и рассудительность не раз помогали излишней горячности Каленхада одерживать славные победы.
- А еще в вашей армии две сотни магов, и, что гораздо важнее, тысяча самых метких лучников, ступавших когда-либо по этой грешной земле! – Элеанн появился из тени совершенно бесшумно, как и всегда.
Улыбнувшись в знак приветствия, эльф присел у костра рядом с друзьями.
Элеанн был не единственным представителем златокожих лучников в армии Каленхада. Почти тысяча эльфов присоединилась к войску по каким-то лишь им одним ведомым причинам. Никто сильно не возражал – остроухие разведчики были незаменимы для поиска уязвимых мест врага, к тому же любой из них мог попасть стрелой в забральную щель с двухсот шагов.
Около года назад, когда армия стояла под Редклиффом, Торран уговорил Годри отправиться с ним в лес на поиски грибов. "Я всю жизнь провел в пещерах, и кроме жареных наговских кишок, считай, и не попробовал ничего! Трудно тебе, что ли? Пойдем, подсобишь мне, а то ведь я не знаю даже, как они выглядят"! После такой тирады человек просто не мог отказать другу.
Когда они вышли на залитую солнечным светом поляну, глазам их открылось довольно интересное зрелище. На широком плоском камне, скрестив ноги и закрыв глаза, сидел обнаженный эльф. Слева лежали аккуратно сложенные доспехи. Годри уже собрался было уйти, так как казалось очевидным, что чем бы ни был занят эльф, отвлекать его явно не стоило. К тому же, памятуя о, мягко говоря, не очень-то большой симпатии златокожих детей леса к другим расам, вступать в разговор с одним из них у человека не было никакого желания. Однако гном имел свое мнение на этот счет.
Ни капли не смущаясь, Торран вплотную подошел к сидящему эльфу, протянув в его сторону корзинку с тем, что гному посчастливилось насобирать.
- Слушай, глянь на эти грибы, а? Может, я там поганки какие понабрал, а то я ведь это… ну… не понимаю ничего в этих вот… в них. Страсть как грибочков хочется, да отравиться боюсь.
Резко открыв большие миндалевидные глаза, эльф, не моргая, уставился на Торрана. Ни один мускул не дрогнул на его остром, словно высеченном из золотистого камня, лице. Когда молчание затянулось, Годри невольно сглотнул. В воздухе повеяло опасностью. Однако Торран явно не разделял мнение человека.
- Ну чо ты смотришь на меня, как наг на котелок? Сложно, что ли, ответить? Ты же всю жизнь, значит, в лесах по этим деревьям прыгал, должен уж знать-то, поди, какие грибы можно есть, а какие нет?!
Эльф молча продолжал глядеть на нарушителя своего спокойствия. Годри мысленно начал жалеть, что оставил меч в лагере. Однако вместо того, чтобы воткнуть назойливому гному в глаз какой-нибудь внезапно вытащенный кинжал, эльф расхохотался во все горло.
- Нет, я слышал всякие истории о вашей расе, причем явно не самые лестные, но даже они преуменьшают истинное положение дел!
Поднявшись на ноги, эльф быстро и ловко натянул доспехи, после чего глянул в корзинку гнома.
- Ты можешь есть все. А вот человеку те красненькие я бы не советовал.
Возвращались в лагерь они уже втроем. По пути эльф еще раз поразился нахальству и нетактичности гномов, в этот раз вызвав одобрительное согласие Торрана, закрепленное смехом Годри. И где-то посреди этого звонкого хохота зародилась странная, но крепкая дружба между человеком, эльфом и гномом.
- Как тебя звать-то, остроухий?
- Эйхь'оллиай'анне.
- Чо?..
- Зови Элеанном.
- И ведь верно говоришь, Элеанн! – воскликнул Торран, обрадованный то ли внезапным появлением друга, то ли воспылавшей верой в собственные силы. – Да мы хоть демонов из Тени сожрем! Только нам их подайте, а уж на вертела мы их сами насадим…
- Армия Симеона немного уступает нашей в числе, - улыбнувшись в ответ гному, Элеанн, тем не менее, поспешил остудить его пыл. – Но все воины в ней учились своему ремеслу с детства. Это будет достойный противник.
- Да ладно! Норгуд нас тоже неплохо натаскал. Верно говорю, Годри? – гном возмущенно посмотрел на человека в поисках поддержки.
Помолчав, Годри вспомнил свою первую неделю в войске Каленхада. Норгуд, старый рубака, построил десятерых новеньких в одну шеренгу и показал пару взмахов мечом. Потом поставил всех в пары, выдал деревянные мечи и велел махаться ими до вчера. И так семь дней. А под конец недели выдал что-то вроде "этого вам хватит, чтобы не сдохнуть в первые пару минут боя, а там Создатель разберется, что с вами делать". Эти слова обозначили конец обучения и рождение новых непревзойденных мастеров меча.
- Да, - кивнул Годри. – Вполне неплохо.
- К тому же, - ухмыльнувшись при виде явной иронии, застывшей на лице человека, эльф продолжил, - я и мои родичи чуем запахи гари и дыма, которые доносит ветер со стороны Белой Долины. Вполне возможно, что Симеон решил сжечь все, что помогло бы прокормиться нашим войскам по пути к Денериму.
- Если ты прав, то дело плохо, - пробормотал Годри.
Гном согласно кивнул. Армия Каленхада везла с собой обозы с провиантом, но его хватило бы едва на день-другой. В основном солдаты получали продовольствие в деревнях, мимо которых проходило войско.
- Может, стоит тогда опять грибов пойти насобирать, пока не поздно? – вдруг повеселел Торран.
- Зимой? – эльф выгнул свою изящную бровь. – Я искренне жалею, что в армии Каленхада больше нет гномов. Чем дольше я тебя знаю, Торран, тем чаще задумываюсь: вы все такие, или ты особо выдающийся?
- А вот ты бы не скалился, древолаз! Мы, по крайней мере, хоть и любим камень, не имеем привычки полировать его своими голыми задницами!
Годри засмеялся.
- Слушай, - продолжил гном, - а ведь ты так и не рассказал! Почему, когда мы с Годри тебя впервые увидели, ты сидел голый?
- Как бы странно это ни звучало, мой низкорослый друг, можно сказать, что я питался.
- Чо?! Это чем это ты питался?..
Годри захохотал.
- Кожей.
- А, ну это еще ладно. Хотя подожди, что это еще за фокусы? Как это – кожей?
- Ты, в общем-то, верно тогда подметил, помнишь? Про то, что я всю жизнь прыгал с дерева на дерево? Изложение мысли, конечно же, обидное и ошибочное, но сама мысль, в принципе, верная. Мы действительно дети леса, и кое в чем схожи со своими "предками". Как, по-твоему, питаются деревья?
- Кто? Деревья? Чо делают? Жрут?!
- Конечно, гном. Дерево – не камень, оно живое, и ему тоже нужно есть. И питается оно в том числе и солнечным светом, впитывая его тепло своими листьями. Кожа эльфов в чем-то схожа с листьями деревьев.
- То есть вы можете просто посидеть на солнышке и все - сытый, что ли?
- Не так просто, конечно же. Нормально есть нам тоже надо, но восстановить силы или снять усталость таким образом вполне реально.
- Ух ты, какой у вас… э… удобный организм.
- Зато у нас не растет борода.
- Точно! В этом вы, конечно, уроды уродами.
Эльф с умилением посмотрел на низкорослого друга и сокрушенно покачал головой.
- Пожалуй, пора на боковую, - вдоволь насмеявшись, произнес Годри. – Завтра рано выступаем…
- Да ладно тебе! – возмутился гном. – Чай, не впервой нам не высыпаться-то… На том свете отоспимся. Глядишь, и не так долго ждать-то осталось. А сейчас лучше посидим, поболтаем, кто знает, удастся ли еще. Так ведь, эльф?
Элеанн улыбнулся и посмотрел на Годри. В глазах эльфа плясали две озорные искры, так что человеку ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и придвинуться еще ближе к костру.
- Вот и верно! - гном довольно потер ладони и подкинул в костер пару свежих поленьев. – Я вот что думаю: последняя битва уже близка. А кто куда потом отправится? Я вот, например…
* * *
…однако даже несколько столетий спустя этот вопрос остается открытым.
Неоспоримым является только сам факт – в Круге Магов произошел раскол,
в результате которого часть верховных чародеев перешла на сторону армии Симеона.
Однако причины этого раскола, приведшие к страшным последствиям,
остались неизвестными.
Неоспоримым является только сам факт – в Круге Магов произошел раскол,
в результате которого часть верховных чародеев перешла на сторону армии Симеона.
Однако причины этого раскола, приведшие к страшным последствиям,
остались неизвестными.
Хроники Возвышенного Века,
отрывок из жития Каленхада Великого.
отрывок из жития Каленхада Великого.
Башня Магов, за несколько лет до битвы в Белой Долине
Привычная тьма неспокойным океаном разливалась вокруг него. Риаз-Слепец сидел за столом в своем кабинете, тихо беседуя с Диамаром, одним из старших чародеев. Глаза предводителя Круга Магов давно утратили способность видеть, однако Первый Чародей Риаз прекрасно представлял себе смуглое, почти черное лицо собеседника, окаймленное широкой бородой и изборожденное лишь прибавляющимися год от года морщинами.
Тьма, поглотившая Первого Чародея, не была статична. Напротив, она полнилась запахами, ощущениями, звуками. Со временем Риаз научился использовать все эти чувства, обычно неотделимые от зрения, и от того не совершенные. Вот и теперь, почувствовав на своем лице едва ощутимое дуновение свежего ветра, он понял, что дверь на лестницу, ведущую в его кабинет, отворилась.
Первый Чародей тяжело вздохнул. Звук поднимающихся шагов был ему очень хорошо знаком.
- Первый Чародей, Диамар, - поприветствовал присутствующих вошедший.
- Проходи, Корьелиас, - приглашающий жест Риаза подтвердил слова.
Старший чародей кивнул и зашел в кабинет. Слепец слышал, как изменилось выражение лица Корьелиаса. Как желваки заиграли на его щеках, как и без того выступающие скулы стали еще острее, как бесконечно любимые глаза стали холоднее льда.
- Первый Чародей, без сомнения, уже слышал вести о Каленхаде.
- Без сомнения, Корьелиас, без сомнения…
Тьма наполнилась тишиной. Словно лужа крови по водной глади озера, в тишине этой растекался привкус грядущей катастрофы.
- Он взял под свой контроль эрлинг Мирдина, а теперь начал войну за объединение всего Ферелдена. Он уже захватил несколько баннорнов и весь Хайевер. Юго-запад страны находится целиком в руках Каленхада. Его армия обрастает добровольцами каждый день, словно ком снега, катящийся по склону Морозных Гор!
Первый, далекий пока раскат грома, послышался в темноте. Риаз чувствовал на своем лице горящий воздух, вырывающийся вместе со словами наружу из легких Корьелиаса. Чувствовал его ненависть. И страх.
- Ты прав, старший чародей. Я это знаю.
Мягкое касание опустившихся на стол ладоней и внезапно похолодевший голос…
- И что ты намерен делать, Первый Чародей?
- Как смеешь ты!.. – полный возмущения окрик Диамара Слепец прервал коротким взмахом руки.
Тьма многому научила его. В первую очередь – лицезреть следствия причин. Подарив ценную возможность не отвлекаться на яркие краски, тьма научила смотреть вперед, а не по сторонам. Видеть ветви и корни, не отвлекаясь на изумрудную зелень листьев. Риаз давно ожидал этого вопроса, и он давно приготовил ответ.
- Ничего, Корьелиас. Я ничего не намерен делать.
Тишина вновь заполнила темноту вокруг него. Однако маленький камешек, который повлечет за собой лавину, опасно закачался на вершине…
- Ничего? Только не говори мне, Первый Чародей, что твой разум так же слеп, как и глаза…
- Напротив, Корьелиас, я вижу гораздо дальше тебя.
- Неужели?! Тогда почему ты не понимаешь, что если Каленхада не остановить, то у него достанет сил объединить весь Ферелден?
- Ты никогда не спрашивал, старший чародей, - помолчав несколько мгновений, произнес Риаз, - почему много лет назад я позволил Каленхаду провести целый год у нас в Башне, допустил его ко всем знаниям, накопленным за минувшие века. Более того, почему лучшие мастера трудились целый год, создавая ему кольчугу, не знающую себе равных по прочности и легкости…
- Твои решения не всегда сопутствовали с моим одобрением, Первый Чародей, - резко произнес Корьелиас. – Однако это не меняет нас местами, и я не вправе был оспаривать пребывание этого человека здесь. Твое решение целиком и полностью лежит на твоей совести, хотя ты прекрасно знал, что ни я, ни многие другие чародеи не одобрили этого. Мы предупреждали тебя, но ты все равно пригрел змею на груди. Теперь это не имеет значения, ибо поздно жалеть о случившемся.
- И все же, Корьелиас?..
- Хорошо. Почему ты это сделал?
- Это была плата.
- Плата… - голос старшего чародея едва заметно дрогнул. – Плата за что?
Тишина вокруг Слепца замерла, превратившись в тонкую ледяную стену. Спустя мгновение Риаз разбил ее, словно хрустальным молоточком, сорвавшимся с высохших старческих губ словом:
- Плата за обещание объединить весь Ферелден.
Вспыхнувший во тьме пожар ненависти Корьелиаса раздул ветер изумления Диамара. Однако чернокожий чародей промолчал.
- Ты обезумел, Риаз, - ошеломленно пробормотал Корьелиас. – Столько лет назад ты уже стал безумцем… Нет, ты не слеп, это мы были слепы! Диамар! Это мы слепы! Да как ты мог?! Неужели ты не понимаешь, что последует за объединением Ферелдена?!
- Более чем, Корьелиас.
- Нет! Ты не понимаешь! Иначе как ты мог поступить так?! Сейчас мы свободны. Но ни один правитель не потерпит на территории своей страны такой угрозы своему величию и единовластию, какую представляет Круг! Кто бы ни оказался на троне, хоть Каленхад, хоть кто-либо другой, нас обязательно постараются подчинить, сломать, согнуть и заставить плясать под свою дудку. Церковь Андрастэ набирает силу, мы окажемся под ее гнетом! Нас заставят подчиняться ей, мы будем ее прислужниками! Простой народ боится нас, как невежды боятся непонятного, и Каленхад вынужден будет пойти на уступки, взяв нас под контроль! Ты слеп, Риаз, если не видишь этого! Ты слеп, как родившийся вчера котенок!
- Корьелиас! Что ты себе позволяешь! – заговорил пришедший в себя старший чародей Диамар. – Признаюсь, я не меньше твоего удивлен услышанным, но твой тон…
- Мой тон, быть может, заставит одуматься этого старого олуха, Диамар! Хоть ты-то понимаешь, чем грозит Кругу восхождение на трон короля единого Ферелдена?! Та безграничная свобода, которой мы сейчас пользуемся для постижения и изучения, канет в небытие! Трусливые жалкие люди начнут требовать от нас послать дождь на высохшие поля и вылечить их больных отродий, а чуть только они увидят то, что будет выше их понимания, они заклеймят нас, испугаются, и побегут к своему королю, требуя посадить нас на цепь!
Как ни странно, Риаз чувствовал себя вполне комфортно в этой негодующей тьме, закружившейся вокруг него в диком танце. Несмотря на ярость и хаос, Слепец видел путь, ведущий к спокойствию и порядку. Хотя этот путь был и нелегким, он был единственным.
- Диамар, - Первый Чародей повернулся к чернокожему волшебнику, - а ты что думаешь по этому поводу?
- Я думаю, Риаз, что помолчу до тех пор, пока не услышу твои доводы.
Слепец улыбнулся.
- Умно с твоей стороны, старый друг. Что ж, Корьелиас. И как, по-твоему, должно поступить Кругу Магов в текущей ситуации?
Вместо мягкого касания ладони на столешницу обрушился тяжелый удар кулака:
- Мы должны присоединиться к самому могущественному тэйрну, способному противостоять Каленхаду. Мы должны помочь армии Симеона, тэйрна Денерима! Наше заступничество сыграет решающую роль в войне.
Риаз-Слепец откинулся назад на спинку своего кресла. Соединив кончики всех пальцев друг с другом, он положил ладони на стол перед собой. Пять небольших теплых огней вспыхнуло во тьме.
- И что потом, Корьелиас?
- Как что? Все останется на своих местах. Тэйрны будут править тэйрнирами, банны- баннорнами, а нас оставят в покое. Мы будем и дальше заниматься тем, чем и пристало заниматься Кругу.
"Чем и пристало заниматься Кругу"… С ужасающей ясностью Риаз понимал то, что в свое время упустил из виду. Корьелиас пошел гораздо дальше в изучении природы магии, чем осмеливались большинство из его коллег. Старший чародей обманул Риаза, скрыл от него истину… И это ранило старика в самое сердце. Он не раз спрашивал Корьелиаса о том, чем занимается тот в свободное время, но в ответ слышал лишь пустые отговорки.
А вот теперь правда, спрятанная в словах, была видна так же ясно, как галька среди песка, обнаженная волной. Тьма показала Слепцу истину. Голос, не смущаемый горящим взором, звучит гораздо правдивее.
- И сколько это будет продолжаться, Корьелиас? Год? Два? Век? Вечность?
Вопрос растворился в темноте, заронив семена сомнения. Риаз перешел в наступление.
- А теперь послушай внимательно, Корьелиас. Объединение Ферелдена неминуемо, так же, как неминуем конец существования Круга Магов независимым от кого бы то ни было. Даже если Ферелден не превратится в единое государство самостоятельно, ему поможет Орлей. Но только это будет вассальное государство, лишь часть другого, более грандиозного единого целого.
Мир движется по кругу. Люди стремятся объединиться, подобно каплям, образующим океан. Они создают общины, поселения, города, государства, империи! Вспомни Тевинтер, Корьелиас. Или на изучение истории у тебя не достало времени? Даже когда самые великие империи рушатся, им на смену приходят новые!
И вот теперь вдумайся в то, что ты предлагаешь! Ты дашь нам лишь отсрочку. Дашь возможность своим соотечественникам захлебнуться в грязи и крови, позволишь захватчикам придти на эти земли, и, рано или поздно, мы все равно будем вынуждены считаться с какой-то высшей властью.
А теперь послушай, что сделал я. Каленхада я приметил еще совсем юношей. Я обратил внимание на его невероятный потенциал, несмотря на простое происхождение. Я взял его под свою опеку. Я нашел этот росток, холил и лелеял его, взрастив из него мощный, великий дуб! Я дал все, что ему потребуется. Я вселил в него уверенность, указал ему путь, дал бесценные знания. И что, по-твоему, я потребую взамен, когда он сядет на трон?! Ты не видишь дальше своего носа, Корьелиас, а я обеспечил нашим потомкам достойное будущее, объединив нашу историю с рождением первой династии правителей Ферелдена!
Комья тьмы, распуганные яркими лучами кричащего света, вновь успокоились и сгустились вокруг Слепца. Он был доволен, ноздрями ощущая запахи изумления и растерянности.
Однако Слепец видел, что план его обречен на неудачу. Ибо он предусмотрел все, кроме того, чего нельзя было предусмотреть. Личных амбиций малефикара, носящего плащ старшего чародея.
- Ты добровольно сковал Круг в цепи рабства… - пробормотал Корьелиас. – К тому же, как можешь быть уверен ты в обычном человеке? Этим крестьянам неведома благодарность! Ты предал нас, Риаз-Слепец. И теперь я точно знаю, что прозвище свое ты получил отнюдь не за глаза, утратившие способность видеть.
В темноте волна ударила старика по лицу. Это человек, стоящий с другой стороны стола, развернулся и взмахнул плащом. Громко стуча подкованными каблуками, он вышел из кабинета.
Растерянная тьма поглядела ему вслед, пожала плечами и заняла привычное место, теплой ладонью накрыв глаза Слепца.
- Ведь ты знал… - ошеломленно пробормотал Диамар. – Ведь ты знал, что Корьелиас уйдет, не так ли?
- Так, - тихо ответил Превый Чародей. – Это было неизбежно. Более того, он уйдет не один, некоторые последуют за ним, и нам придется сражаться со своими братьями.
- Почему ты так уверен? Мы соберем совет, ты вновь объяснишь им все, что я здесь услышал, они поймут…
- Они поймут, но не смогут отказаться от соблазна. От возможности и дальше постигать запретные знания в неприкосновенности.
- Запретные?..
- Не всех чародеев среди Круга Магов отличают железная воля и здравость рассудка, подобно тебе, Диамар. Среди нас есть малефикары. И Корьелиас – один из них.
- Но если ты так уверен, то почему тогда не остановил его?! Кодекс однозначно говорит нам, как следует поступать с отступниками.
- Потому что…
Тьма вокруг Слепца взвилась в диком прыжке, схватив старика за горло и заглянув в его пустые глаза. Риаз так и не смог выдавить из себя, что не остановил малефикара лишь по одной причине. Потому что Корьелиас – его родной сын.
* * *
@темы: Drama, Фанфик закончен, Action, Dragon Age, R, Фанфикшен
-
-
29.07.2010 в 08:39хотелось бы попросить как-нибудь это исправить.
спасибо за фик, очень хочется почитать дальше.
-
-
29.07.2010 в 09:36Да, и спасибо за первый приятный отзыв )
-
-
29.07.2010 в 13:10McLigan ну наконец-то ты появился
З.Ы. Гном просто очарователен) Думаю, он мне нравится даже больше Огрена
-
-
29.07.2010 в 15:04