Золотой город

[BioWare-Fanfic-Club]

Название: Золотой город
Автор:  morogenoe_iz_sireni
Категория: Dragon age
Рейтинг: G
Персонажи и пейринги: Корифей, Древние Боги, пять штук своих.
Жанр: Vignette, AU
Размер: 1936
Аннотация: Фик про день, когда магистры вторглись в Золотой Город, и по сути представляет собой мое виденье Тевинтера дней расцвета Империи. Описательно и бессюжетно, имейте в виду, пожалуйста.
Предупреждения: 1) Неканон, произвол и оргия авторской фантазии. 2) Внятного сюжета нет, все описательно, я повторю ещё раз, чтобы все, кто не любит подобные вещи, не тратили время на прочтение. 3) Волне возможно, что фик покажется занудным.
Статус: закончен.




Процессия вышла из храма Думата на Бизантовом холме на рассвете, в час, когда красноватая монета солнца уже выползла из-за горизонта, подсвечивая потрескавшиеся облака. Воздух был ещё прохладен, жара не начала пока нарастать – хотя все обещало зной, как и положено в середине фервентиса.
Их было два десятка – людей, вышедших из храма Думата и спустившихся в город по отполированным мраморным ступеням Лестницы Тишины. Шесть магистров, сильнейших и честолюбивейших из Круга, и жрецы Молчания, глядящие вперед сосредоточенно и равнодушно.
Они шли по Минратосу, эти двадцать человек, и город падал на колени, на холодные камни, выражая почтение перед своей высшей властью.

Когда Совет избирал магистров, что войдут в Тень телесно – уже заточив Архонта, который пытался убедить всех в безрассудности подсказанной Богом Тишины затеи, в подвалы башни – было решено сразу, что в городе не хватит лириума, чтобы отправить больше шестерых. И, раз уж все шестеро благословлены Думатом, выбрали благословленных остальными Богами – ведь именно во имя Богов отправлялись тевинтерцы в недостижимые глубины Тени. Именно поэтому: чтобы восславить Богов, в святилищах и храмах которых все жрецы в тот день просили только благословения для этих шести, и не должны были магистры нарушать шестиугольника, окруженного кольцом жрецов Думата. И только двое из них – Ауриан и Лаэрий, идущие на западе и севере символического шестиугольника, были так же спокойны, как и прячущие головы в капюшонах жрецы. Запад и север, ночь и тайна – спутники-подданные тишины.

Храмы Лусакана и Разикале находились недалеко друг от друга, за чертой города прямо на берегу моря. Храм Лусакана был открыт только ночью; Повелитель Ночи покровительствовал сну, тихой смерти и ядам, изготовлением которых и занимались, по большей части, его жрецы. Лаэрий, особо избранный Лусаканом магистр, когда-то был послушником в храме Ночи на Белой дуге, и с тех пор более всего он любил то, что связывало поклоняющихся Думату, Лусакану и Разикале – тишину.
Лаэрий шел с запада – ничем не примечательный невысокий человечек, мастер энтропии и незаметной смерти. Ему хотелось, чтобы в этот день Золотой город стал просто Мертвым, навсегда стих, и рай ушедшего, бессильного бога стал бы раем тишины. Лусакан, Бог-Поглотитель, обещал, что ему, Лаэрию, достанется сила всех душ этого рая для смертных, преображая его изнутри в наполненный сосуд тишины и смерти. Ради красоты ночи хотел Лаэрий проникнуть в Золотой город, ради торжества поглощения и тишины.

А впереди и немного правее от Лаэрия шел Ауриан, ученый и теоретик, чьему спокойствию могли бы позавидовать даже камни башни Круга – тяжелые, массивные стены с облицовкой из розового тевинтерского мрамора, невероятно красивого и баснословно дорогого. «Во имя Бога Тайн, Разикале, Покровителя Знаний», - думал он, и лицо его было бесстрастно. Во имя Разикале он жертвовал всем, ради знаний, ради нового, и в тот день он шел в Золотой Город не за победой, а за знанием. Во имя Бога Тайн, статуи которого изображали красивую обнаженную женщину с лицом, закрытым вуалью – то была единственная женщина в жизни Ауриана, холодного и жертвующего всем, включая себя.

Все магистры были одеты очень просто – все, за исключением Тессерианы, в чьей сложной высокой прическе блестели жемчуга и бриллианты.
Красавица Тессериана, к которой чаще всех обращался Уртемиэль; Тессериана Гуляющая По Снам; молодая и могущественная дочь одного из богатейших магистров Минратоса, превзошедшая своего отца во всем. Шестиугольник магистров в кольце Жрецов Молчания Тессериана замыкала с юга. Южные ворота Минратоса ведут к храму Уртемиэля в окружении вечноцветущих и благоухающих садов; в южном углу любого дома стоит красная лампада, символизирующая покровительство Бога Красоты.
Она, избранница Тени, всегда предпочитала храм Уртемиэля всем остальным – там, в открытом этом круглом храме, куда свет и ветер проникали со всех сторон, пели Жрицы, потому что богу красоты угодны сверкающие переливы мелодий – завораживающее это было пение, божественно красивое. Но в тот день – день, когда они, шесть лучших, должны были возвысить Богов, Тевинтер и самих себя более чем кто-либо мог представить – голос Думата, доносящийся из Тени, глуховатый и расплывчатый, звучал в её голове, и Тессериана благодарна была за тишину.
«Сегодня песня в храме Уртемиэля зазвучит как победный гимн, и войду к Нему как равная», - думала она, чуть улыбаясь, черноволосая красавица Тессериана, предпочитавшая брать в качестве рабов не эльфов, а варваров; которой нравились эти светловолосые жители Юга, и нравилось гулять по снегу в их снах.


Процессия жрецов и магистров медленно шла по кривым и узким улицам Нижнего Минратоса, мимо Малого рынка рабов, который был закрыт из-за величайшего в истории Империи события; мимо Ривейнской арки, которая выложена была мозаикой в честь побед Империи на западе. Процессия шла медленно, мимо глазеющих горожан, подобострастно падающих на колени; мимо распластавшихся по камням рабов, которые надеялись только, что их минет внимание сильных мира сего; мимо приезжих, не понимающих, что должно будет произойти.
Жаркое, беспощадное тевинтерское солнце так же упрямо карабкалось вверх, словно сопровождало тех шестерых, идущих прямиком к бессмертию, и небо постепенно светлело, выцветало – к полудню это раскаленное минратосское небо станет белесым, как пена на волнах у пристаней главного порта.

Нет народа более гордого, чем тевинтерцы. Нет и не было Империи более величественной, чем та, что, воздвигнувшись на пустых камнях, покорила в конечном итоге тогдашних властителей мира, позволивших людям ютится на задворках их пространства. Здесь, в высоком, белом Минратосе каждый камень мостовой, выложенной покоренными рабами-эльфами, твердит о величии и гордыне. Здесь, в излюбленном Богами городе, в башне Круга собраны самые таинственные чудеса Тедаса, привезенные из завоеванных земель. Здесь на Большом рынке рабов торгуют всеми – от остроухих, непокорных ещё гордецов, тайно разговаривающих на своем языке; от смуглокожих рыбаков из приморских племен Ривейна до высоких белокожих варваров Юга, с их гортанным и клокочущим наречием, в паре с которыми иногда продаются лохматые охотничьи псы, привезенные из заснеженных земель. В Империи, покорившей полмира, дешевы рабы, и в Минратос с его двумя рынками поставляют лучших – остатки лучших, конечно, потому что самые ценные экземпляры отбирает для себя Круг.
Все магистры молчали, и только Тессериана и Менелл улыбались, словно генералы войска, что вот-вот одержит победу.

Менелл шел по левую руку от Тессерианы, гордый, нетерпеливо ожидающий полудня, втайне желая, чтобы вместо молчания жрецов Думата их сопровождали яростные и победоносные крики, пестрое и кровавое шествие, больше подходящее случаю – на его взгляд.
Он не был рожден в семье магов, сын преуспевающего работорговца. И сам тот факт, что он, он кого всегда задирали другие ученики; кого долго не принимали в магистры из-за происхождения, оказался выбран для величайшей чести из возможных, значил больше чем любой Золотой Город.
Менелл был счастлив, Менелл улыбался так же яростно и жгуче, как улыбалось с небосвода солнце.
«Слава Андоралу, приведшему меня сюда». «Слава Андоралу, повелителю рабов на кровавом троне».
Андорала прославлял Менелл, покровителя работорговцев и их детей, в честь которого на четвертый день Сатиналий приносили в жертву десятки рабов в Сэфисовых ямах, что близ Юго-западных ворот. Самого беспощадного, самого кровавого из Богов славил Менелл, искуснейший из магистров в управлении чужим разумом.

Процессия вышла к Садам Дариниуса и, не остановившись в привлекательной тени, где журчали тихонько фонтаны и проглядывали сквозь зелень золоченые бока статуй, пошла дальше, к верхней части города, где находились Золотое поле и башня Круга, в сосредоточенном и целеустремленном молчании. Черные и тихие жрецы Думата окружали их, напоминая, что сам Покровитель Тишины ведет их, сам Думат указал им путь.


Корифей, замыкающий шестиугольник с востока, был первым, к кому обратился Думат. Самый амбициозный, самый несдержанный из магистров, чьей стихией был огонь, вспарывающие воздух подобно раскаленным лезвиям лучи солнца, именно он удостоился первым услышать голос Бога Тишины. К нему, богатому, могущественному и надменному, обратился Думат, чтобы Корифей передал его слова Кругу, чтобы привел выбранных Советом магистров на закате предыдущего дня в храм на Бизантовом холме.

Думат пообещал им могущество – и более всех именно ему, Корифею, глашатаю в огненном ореоле. Думат показал им путь к Золотому Городу, где ждал покинутый трон поверженного бога, ждал, пока не придут они, избранные править в нем.

Голос Повелителя Тишины пришел из Тени, голос Повелителя Тишины существовал только внутри этих шестерых, и голос этот даровал невиданную силу. Каждый разговор с Богом как глоток из сверкающего колодца могущества; каждый раз, когда кто-то из Богов решает заговорить с магистром, голос, звучащий на изнанке сознания, наполняет слышащего совершенно особой силой, будто сама Тень опустилась на них в благословении. Счастлив тот из магистров, кому даровано слышать Богов. Счастлив тот, к кому хоть раз обратился Бог.

Думат – самый молчаливый из всех и наделенный самой большой властью. Голос Думата звучит подобно низкой минорной мелодии, и никто из смертных не властен ослушаться. Голос Думата – будто сама магия, куда древнее и могущественнее Империи, текущая внутрь из изменчивой и сонной Тени.
Счастлив Корифей, надменный и гневливый, потому что ему достанется корона Золотого Города, ибо так обещано Думатом. Счастлив Корифей, потому что в него вдыхал силу Тот, и Корифей возжигал одним движением напряженных рук костры на Пустоши Архонта во славу Огненного Бога, покровителя гнева и власти, и пах город жарящимся мясом быков и жженой плотью жертвенных рабов.


Длинные змеи-цепочки рабов, которых вели в Круг для ритуала, ползли, извиваясь, по городу, обреченно и медленно. Повсюду стояли барабанщики, ожидая полудня – как только солнце войдет в зенит и на самой вершине башни, на открытой площадке прямо под обжигающим и белым небом соберутся шестеро, которые должны войти в Тень и дойти до Золотого Города, по всему Минратосу начнут синхронно бить в барабаны. Когда младшие маги Круга начнут ритуал над лириумом, когда одновременно, под четкий ритм ударов станут вспарывать грудные клетки сотням рабов, - будет казаться, что сама земля содрогается перед Тевинтером и Богами.
Сотни барабанщиков вышли на улицы Минратоса – как около месяца назад, в середине молиориса, когда устраивали бои в честь Зазикеля, и среди шести магистров, идущих все выше, к покинутому раю, к собственному могуществу, Веата, дочь рыбака, несла благословение Бога Разрушения.

Она шла между Корифеем и Тессерианой, между востоком и югом, между огнем и красотой – на юго-востоке Минратоса стоит святилище Зазикеля, благословения которого просят перед битвой воины. Веата, пришедшая в Круг из ниоткуда, в начале своей карьеры мывшая полы в усадьбе наставника как последняя рабыня – о, он заплатил за это, когда Веата возвысилась, он платил долго и болезненно. Веата, добившаяся всего только благодаря силе характера и готовности безжалостно убирать всех, кто становится на её пути – именно с Веатой говорил Зазикель, Бог Разрушения, единственный из Богов, кому неугодны покорные жертвы.
Зазикелю нужны битвы, войны, горящие города и бойцы, рисующие на лицах узоры в его честь кровью побежденных. Победа и смерть одинаково вознаграждаются им, и – единственная из всех! – Веата идет в Золотой Город не за могуществом. Когда даже Архонт струсил – уже не Архонт, потому что трусость непростительна магистру – Веата вызвалась добровольно. Ночью, когда они медитировали в храме Думата, не только Властитель Тишины говорил с ней, нет, - она слышала рокочущий голос Зазикеля, похожий на пение военных труб, одаривший её силой и готовностью разрушать.
«Победа – или смерть, и в любом случае Зазикель вознаградит меня».



Когда процессия, наконец, подошла к смотровой площадке Башни, к самой высокой точке Минратоса, до полудня ещё было несколько часов. Несколько часов, которые жрецы Думата проведут в молчаливой медитации, а магистры будут готовиться к главному событию своей – и не только своей - жизни. Несколько часов под палящим солнцем, восходящем медленно и величественно к высшей точке своего пути.

А потом, когда упадет на мраморный пол Башни первая капля жертвенной крови, когда потечет в магистров сила собранного со всего города лириума – они встанут, повернув лица и ладони к солнцу, уходя из золотого, раскаленного города на земле в холодный его близнец в Тени, унося с собой силу, которую доныне никто не собирал.
Они уйдут – за знанием, могуществом, смертью, тишиной, победой, песней – шесть лучших, кого только мог выбрать Тевинтерский Круг. И белокаменный город, город власти и зноя содрогнется от барабанного боя, как в предсмертной судороге - каждый из этих шести уходит туда, где ждет золотое бессмертие, обещанное Думатом.

Слава Империи, которая станет по возвращении магистров из Тени колыбелью Золотого века, века радости и свободы Богов и могущества людей! Слава шестерым, в честь которых земля вспенится барабанным боем!

Слава тевинтерскому солнцу, чьи лучи ярче стен того города, где рай исчезнувшего бога, и подогревают яростью кровь живущих в Миратосе – столице завоеванного мира.