Оформление одобрено модератором
Название: Выхода нет
Автор: Nerevarin
Категория: Mass Effect
Рейтинг: NC-17
Персонажи и пейринги: Джек, Курил, новые персонажи, Шепард
Жанр: Action, Drama, AU
Аннотация: Небольшая альтернатива
Предупреждения: возможен ООС
Статус: Не закончен
Глава 1
- Проклятье… до чего же холодно! – Джек мужественно терпела ежедневные пытки, оживляя тишину криогенной камеры звонким зубовным стуком. Маленькая капсула не позволяла даже пошевелиться, чтобы хоть как-то размять одеревенелые конечности. Безмолвная сталь комментировала её негодование тихим гулом работающих кондиционеров.
- Мои личные доспехи... чёрт, какая ирония, – фыркала она, дрожа всем телом. Заключение на станции напоминало ей детство – та же свобода действия. Нет, даже, пожалуй, ещё меньше. Ведь тогда, когда она была всего лишь Объектом Ноль – цифрой в эксперименте, а не могучей преступницей, у неё было куда больше мебели. Вроде был стол и даже кровать. Здесь же… Камера, где стена находится прямо перед носом, было лучшим, что она видела за последние годы. Из тонких щелей по бокам сочились две тоненькие струи морозного, но свежего воздуха, что служило девушке единственной отрадой. Смерть от обморожения лучше, чем от удушья. Наверное.
Где-то сзади были трубы, по которым выходил выдыхаемый узницей углекислый газ, но биотик не имела возможности шевельнуть даже пальцем в своём личном гробу. Руки и ноги были скованны чем-то всяко покрепче стали, напрочь прибивая жертву к жуткому алтарю, а в потерявшую от холода чувствительность кожу каждый час впивались транквилизаторы. От агрессии. От внезапных вспышек неконтролируемой биотки. Медикаменты для подавления эмоций, для подавления раздражения. Успокоительные и снотворные. Но даже этого бывало не достаточно. Ведь, всё же, она была не тем, с чем охрана привыкла сталкиваться каждый день. Трудно рассчитать нужную дозу лекарств на биотика её уровня. Она во многом отличалась от прочих преступников Чистилища. Ускоренный метаболизм, изменённая нейронной сеть, сбои в работе общей нервной системы, да и просто непредсказуемые последствия от экспериментальных лекарств и имплантатов, что на ней испытывали в детстве… Слишком часто доза была рассчитана неверно. Слишком часто она просыпалась посреди ночи в пустой, тесной, холодной криогенной камере, без света и простейших систем жизнеобеспечения. И часы тянулись годами в её крохотном аду боли, гнева и ненависти. О, сколько раз пред глазами вставала соблазнительная сцена разрушения станции! Уж она-то устроила бы настоящую бойню! Сминала бы железо силой мысли! Разрывала бы охрану пополам! Отправляла бы в пустоту целые отсеки заключённых, упиваясь иллюзорной свободой. Иллюзорной до первого космического корабля. А там... весь мир был бы у её ног! Девушка начинала глубоко дышать от одной мысли о горящих городах Цитадели и Земли, о дрожащем правительстве, о столь греющем её тщеславную душу ноликах на листовках «Разыскиваются!». И вот она снова была бы на коне! Снова во главе списка самых опасных преступников галактики! Конечно же, до следующего героя. Новой тюрьмы. И новой криогенной камеры.
Порочный круг.
Пффф…
Шипящий звук уходящего воздуха. Раскрытие камеры всегда сопровождалось автоматическим введением дополнительных транквилизаторов. Джек чувствовала, как в её вены по каплям вливается инородная жидкость, призванная подавлять агрессивные мысли. Не то, чтобы они работали идеально… но отчего-то во время подобных прогулок, её не посещали мысли об уничтожении темницы. А значит лекарства всё же выполняли свои функции. Любой другой человек на таких прогулках был бы овощем, но редкие индивидуумы всё же умудрялись сохранять сознание во время обедов. И Джек радовалась подобным редким встречам. В целом, она была нелюдимым человеком, но всегда найдётся исключения из правил. В конце концов, они же все здесь были преступниками. А всё сказанное на тюремной станции на ней и остаётся.
Да и потом… В случае побега Джек всё равно от Чистилища ничего не останется. А там… друг-не друг, будет уже всё равно. Она просто размажет по стенке любого, кто встанет у неё на пути.
Дверь раскрывалась, а значит опять время обеда.
Синие костюмы. Наёмники. Как же их… Синие Светила? Без разницы. Курил всегда внимательно следил за своим карманам и позволял приближаться к своему самому лакомому заключённому только профессионалам. Формула «Отведи на кормёжку-приведи с кормёжки» действовала для каждого, но далеко не каждый после этого выживал. Что было выгодно для того же самого Курила. Ведь оплата была после выполнения задания. Вряд ли он видел в Джек человека, но опять же, не всё ли равно?
- Выходите, – машинный голос из-под шлема был спокойным, но настойчивым. Почему Джек отключили от автоматической системы жизнеобеспечения две недели назад? Зачем её разморозили? Зачем позволяют принимать пищу, как и другим заключённым, в общей зале? О чём думал Курил, когда позволил себе пойти на такой шаг?
- Да иду я, – поморщилась преступница, и сделала свои первые, неуверенные шаги. Окоченелые конечности с трудом двигались, но девушка сжала зубы и пыталась выглядеть сильной.
- Нужна помощь? – придвинулся один из наёмников.
- Пошёл ты! – Джек плюнула на его скафандр и ударила протянутую руку. Охране было приказано оказывать содействие заключённой и не мешать её прихотям до тех пор, пока они не грозили ей или окружающим. Всё ради того, чтобы не вызвать у Подопытной Ноль вспышек агрессии. Чтобы не препятствовать работе наркотиков.
И они работали исправно. Но ей всё равно доставляло удовольствие слышать его зубовный скрежет. Чисто эстетическое, конечно же.
Процессия осторожно двинулась, Джек не спешила. Станция была настоящим лабиринтом. Они преодолевали коридор за коридором, спускались по лестницам и поднимались по лифтам, петляли на одной оси и вдруг меняли направление, но, где бы они не оказались, везде её сопровождал усиленный эскорт. Казалось, охрану усилили только после того, как ей разрешили выходить из криостаза, но она не могла этого утверждать со всей присущей ей уверенностью, ведь раньше ей не позволяли выходить на прогулки. Лежала бы себе тихонечко во льду, и не мяукала, но… ничто не вечно.
- Эх, Курил… ты совершаешь большую ошибку… - покачала головой девушка и выдала одну из самых лукавых своих улыбок, но игры с охраной редко кончались хорошо. После первой дюжины смертей стража теперь была готова ко всему, а снайперы на верхних этажах, задержав дыхание, изучали в прицелы полуголое тело преступницы так, будто им было по пятнадцать лет – облизывая её взглядами с ног до самой лысой головы. Не упуская ни одной детали.
А вот и столовая. Общий кафетерий приятно отличался от скучных, длинных, стальных коридоров. Хотя бы потому, что там не было сыро, а в воздухе не витал кислый, ржавый запах. Казалось, будто бы за этим местом даже ухаживали. Потолок был «открытым»: что бы ни находилось, между заключёнными и бескрайним чёрным космосом, оно было прозрачным и предоставляло восхитительный вид на звёзды. Может особо толстое стекло, а может какой-то новый вид пластмассы, но такую штуку вряд ли можно было пробить простым выстрелом из лазера. Народ пытался. Нередко именно в кафетерии завязывались слабые попытки мятежа, убивалась охрана, а узники, в глупой иллюзорной надежде на свободу, палили в потолок. Конечно, до тех пор, пока не приходили ИМИР-ы, и не открывали огонь по полу, вынуждая испуганных мятежников бросить оружие и поднять руки. В такие минуты Джек была во главе бунтарей, но, без своих способностей она была почти бессильна. Конечно, отнять одними наркотиками могущество такого биотика, как она, было невозможно… но и смять усилием мысли огромного робота она была больше не в силах. По развороченному сектору через громкоговорители вещался холодный, лютый смех Курила, и привычные, штамповые, но оттого не менее обидные фразы: «Бежать некуда. Вы в космосе. Охрана следит за каждым вашим шагом. Вы бессильны. Не сопротивляйтесь. Оставьте всякие надежды на побег. Ваши попытки мятежа смехотворны. Бежать некуда». Каждый раз одно и тоже действие, одни и те же слова. Девушка не раз задавалась вопросом, а не запись ли это, но, с другой стороны, с этого алчного маньяка станется каждый раз повторять заключённым эти ненавистные сроки. Это вписывалось в его извращённый образ. Жизнь напоминала страшный сон. Где никогда ничего не меняется. Где никогда ничего не происходит. Где главный герой никогда не стареет. Где убитые охранники никогда не кончаются. Где коридоры всегда выводят тебя в те же самые дурацкие коридоры.
Ненависть, отчаяние и полное одиночество.
- Приветствую, Джек! – окликнули девушку с соседнего стола. Лекарства, успокоительные и наркотики на всех действовали одинаково и на всех распределялись одними и теми же порциями, но их ударной дозы хватило бы на любое разумное существо, будь то рахни или азари. Одно впрыскивание - и здравствуй, ты овощ! Передвигаешься только с сопровождением, под ручку, жуёшь свой паёк руками, роняя на пол слюни, как овца блея бессмысленные фразы в тщетных попытках вспомнить своё имя и почему ты тут находишься. Как поднимались мятежи? Джек вскакивала на стол, начинала кричать, поднимать кипиш, а грозные преступники, вяло и тупо моргая, просто делали то, что делала она. «Ооо… Кричит…» - медленно соображали зомби и тоже начинали кричать. Если она кидалась к выходу, то то же делали и они. Само собой, сонной, тупой толпой, не в силах понять, почему им больно, когда в них стреляют. Они падали один за другим, дёргаясь от электрических шокеров, коими баловалась охрана, но, даже корчась на стальном полу в собственной моче, не понимали, что же всё-таки произошло. Понятно что в таких условиях никто кроме Джек не сохранял своих биотических способностей. Так бы она и сходила с ума одна, медленно вставая на четвереньки, как те, кто её окружал, если бы не было в этой безмозглой толпе тех, кто-таки мог сохранять рассудок. Их было двое. Всего двое, но ей этого было достаточно, чтобы окончательно не тронуться. Кайн и Ллавель. Кайн был кроганом средних размеров, с агрессивным красным панцирем, но его морда была почти не покрыта шрамами – он был не воином, он был мыслителем. Политический преступник, писатель, а также, по иронии судьбы, создатель одного из самых опасных ручных пушек: во вселенной «М-920 Каин». Потенциал «Каина» превосходил все ожидания своего творца, и тот, испугавшись своего же собственного изобретения, закрыл проект. А какая идея! Разогнать маленький объект в повседневных условиях без особых приспособлений до 5 км/секунду! Какие мирные выгоды сулило это открытие! Практически мгновенное перемещение в любую часть планеты! Замена любого транспортного средства! Сверхскоростные перелёты между спутниками в капсулах! Увы, но даже гений самого Каина не мог предугадать, что простая пуля, доведённая до подобной умопомрачительной скорости распадётся на нестабильные атомы и разорвётся подобно крохотной атомной бомбе. Кроганы были в восторге! Ставшие случайными свидетелями грибовидного облака от первого испытания, они хлопали несчастного изобретателя по всем открытым частям панциря, поздравляли его от всей своей кровожадной души и тихонько умыкали прототипы, с радостным писком бросаясь на поиски ближайших Молотильщиков. Не трудно догадаться, почему изобретателя сами же кроганы посадили в темницу, когда он начал сжигать записи и разрушать макеты своих скромных творений. Его посчитали сумасшедшим за мягкий, совершенно не свойственный кроганам характер, и вот потому он сейчас и сидел за общим столом Чистилища, скромно улыбаясь Джек и неуверенно шевеля сухими губами в поисках подходящего приветствия. Интеллигентный, утончённый кроган с трепетной душой идеалиста. Джек его терпеть не могла. Сколько презрительных взглядов и высокомерных издёвок он претерпел от неё за время их общего заключения! «Ах, если бы в тебе было бы чуточку больше злости!» - нередко восклицала преступница и била Каина своим маленьким кулачком по его огромной голове. Тот же жмурился и прятался в панцирь, наотрез отказываясь совершать агрессивные действия, а уж, тем более, восстанавливать свои исследования. Само собой, он хоть и относился к Джек доброжелательно, но ни в коем случае не поощрял её попытки к восстанию, сохраняя строгий нейтралитет и молчаливо-укоризненную позицию. Может на него так действовали лекарства, но у девушки после их длительного общения образовалось стойкое чувство, будто бы на существо с его комплекцией и уровнем интеллекта они просто не работали.
Существо же с красивым именем Ллавель, второй вынужденный собеседник Джек, был никем иным как саларианцем. Маленький, уродливый, щуплый наркоман был настоящим психом и сводил Субьект Ноль с ума, действуя на нервы одним своим существованием. Он ни секунды не мог усидеть на месте, говорил много без смысла и без умолку. Его поведение всегда было непредсказуемым: он мог забиться в агонии, начать петь, смеяться или же просто выключиться, упав без сознания. Не раз Ллавель набрасывался на других заключённых и начинал их бить, а бывало он обнимал незнакомца и начинал плакать в его рубашку, проклиная неизвестных никому людей. Даже предметом его наркотического пристрастия был не совсем обычный медикамент, больше напоминающий странный фетиш, чем настоящую зависимость. Феромоны. Он находил странное, извращённое удовольствие в сильных запахах, дрожа всем телом над острым ароматом как над мощнейшей дозой. Фактически, Ллавель и был главной причиной того, что Джек бросила свои безуспешные забастовки. Стоило ей разгорячиться, как он тут как тут, трясётся рядом с ней и лезет своими перекошенными ноздрями к её телу, нюхает и хохочет. Девушка несколько раз его прогоняла, но, несмотря на явно неадекватное поведение, он был всё же в сознании. Моменты редкого просветления были очень тяжёлыми для него – саларианец в эти минуты был склонен к апатии, депрессии и суициду. Он закрывался в себе и отвечал на вопросы Джек короткими, скупыми фразами, полными горечи и сожаления о минувшем. Разумеется, ни кто он такой, ни за что он здесь сидит, сказано не было. Но заключённая отчего-то очень чётко видела его в каком-нибудь баре на Омеге. Пьяного и одинокого.
- Угу, – промычала она и, оставив охрану у входа, упала на скамейку перед своими знакомыми. Вальяжно раскинувшись на ней поудобней, Джек положила ноги на стол. Девушка терпеть не могла ни Кайна, ни Ллавеля, но эти двое были единственные, кто способен был отвечать на её слова.
- Госпожа Джек, я бы попросил вас не ставить ноги на стол, - укоризненно наклонил голову кроган, но под взглядом бунтарки опустил взор.
- Плевать.
- И всё же…
- Я сказала пле-вать, - биотик была не в настроении. Это был очередной скучный день, с одним и тем же распорядком, с тем же самым окружением. Прошёл ли месяц после их заключения или же несколько лет, заключённые не могли сказать. Может их размораживали раз в неделю, а может несколько раз в день. Чувство времени терялось, растворялось, и узники начинали медленно сходить с ума, считая, что минула целая вечность. Мир стал скучной компьютерной игрой, что отбрасывает тебя на начало уровня каждый раз, вводя в мёртвую петлю несчастного игрока. День Сурка.
- Ничего нового, Джек.
- Я знаю.
Ллавель спал, уронив голову на стол. Его сухие губы причмокивали и изредка он что-то говорил сквозь неспокойный сон. Чаще всего это были бессвязные фразы да обрывки воспоминаний прошлого, но окружающие не вслушивались и не мешали ему. Разбуженный саларианец был настоящей занозой.
- А я тут производил кое-какие расчёты…
- Кайн, мне не интересно.
- Я знаю. Извини.
И вновь молчание. Девушка провожала скучным взглядом однообразную охрану, лениво отпихивая от своего стола редких зомбированных заключённых с подносами. Идти за тем подобием еды, которым их кормили, совершенно не хотелось. Большую часть времени узники проводили в заморозке, так что особой нужды в пище не было. Опять же, поступки Курила были совершенно не объяснимы.
“Районс, Филипс, Дженкинс, Гобдах, Дэлон, Пит, Сеймур, Торинс…” – Джек вяло переводила взгляды от заключённого к заключённому. Они толпились, падали, ели, сонно передвигаясь по стальному бараку, не ведая ни кто они такие, ни зачем здесь живут, – “Фрайд, Блиц, Тегинс, Скот, Липка… и… кхм… а это кто?”
Девушка уставилась на незнакомое лицо, пытаясь его опознать, но чем больше напрягала память, тем больше понимала, что никогда его раньше не видела. По мере того, как осознание случившегося потихоньку доходило до неё, она всё больше и больше просыпалась. Наконец-то! Хоть какие-то перемены!
- Какого хрена?! – выпрямилась она, окончательно пробудившись, – Эй, Кайн, это что за перец?
Кроган оторвался от салата и с интересом начал рассматривать нового заключённого.
- Насколько я могу судить, субъект перед нами принадлежит к вашей, человеческой расе. Мужчина средних лет, сложен хорошо. Шрамы на его лице свидетельствуют об бурном прошлом, а скупые движения характерны для военного. Учитывая то, что в этот блок попадают только те, кто больше для вселенной не жилец, кто никогда больше не увидит солнца, он совершил что-то из ряда вон выходящее, – Кайн сузил глаза, всматриваясь в то, как заключённый ел, и добавил. – А ещё мне кажется, что он в сознании.
- Да ладно? – встрепенулась Джек и окинула новенького подозрительным взглядом, снижая тон. – Думаешь, шпик?
- Засланный? Нет, вряд ли. Курилу не за чем идти на это. Он и так получает достаточно подробные отчёты о наших разговорах и действиях от охраны. В последнее время, как мне кажется, он потерял бдительность. После твоей сорок седьмой попытки мятежа и побега в общем холе даже убрали прослушивающие устройства.
- Здесь были жучки?! – Джек подскочила как ужаленная и с яростью ударила кулаком по столу. – Вот ублюдок! Да как он посмел меня недооценивать! Урезать расходы на мою охрану, козёл!
- Я скромно тебе напоминаю, что основные обязанности твоей стражи состоят, в общем-то, не в охране тебя от окружающих, а охране окружающих… от тебя, – кроган довольно улыбнулся и только наклонился к тарелке, как проснулся Ллавель и начал тормошить своего большого друга на предмет посвящения его в происходящее. Тот же неохотно начал разубеждать его в привычной манере: - «Нет, это не восстание, успокойся». Презрительно скривившись, Джек покинула своё вынужденное окружение и нырнула к пустому столу, за которым сидел неизвестный.
- Ладно, колись, кто ты и откуда? – дёрнула она головой, сев напротив новенького. Мужчина действительно был чуть выше среднего роста, хорошо сложен и строен. Его черты лица были выразительны, а взгляд голубых глаз отличался ясностью и остротой. Мужчину можно было бы назвать красивым, но шрамы, растянутые по поросшей щетиной щекам, его явно уродовали. В наше время лазеров чаще бывали ожоги, чем настоящие раны, а здесь же были явно ножевые порезы. Рваные и безобразные, они будто горели изнутри дьявольским огнём, который завораживал и отталкивать одновременно. Солдат не отрывался от тарелки, игнорируя собеседницу.
- Слушай, мразь, – наклонилась к нему Джек, плотно сжав зубы. – Я здесь центровая, ты понял? Не знаю как ты сохранил разум, но…
- Приятного аппетита, – перебил её мужчина и поднял глаза на девушку.
- Ты что… ты что, только что перебил меня? Слушай сюда, щенок, я одним пальцем могу размазать тебя по этому столу, а другим пальцем выбить дух из охранников, что подбегут спасать тебя.
Заключённый усмехнулся и придвинулся плотную к ней вплотную, самоуверенно и нагло бросая ей вызов:
- Так почему же ты ещё не на свободе?
- Ууу… - протянул Каин из-за соседнего стола – Он прав.
- Заткнись, черепаха! – огрызнулась Джек. – А ты, бритый, знай, что я здесь только потому, что я так хочу!
- Ах вот как. Жаль. Ведь я-то здесь не собираюсь надолго оставаться, – узник возобновил свой обед.
- Да что ты понимаешь? Вокруг сотни охранников, защитные системы-убийцы, а мы все нашпигованы наркотиками! Клянусь, если бы ко мне вернулась моя сила, я бы в одиночку разрушила всю станцию, но в таком состоянии… Проклятье! Если я здесь бессильна, то что ты-то можешь, червяк?! – Субьекта Ноль охватила привычная ей ярость. Увы, бессильная.
- Меня зовут Джон. Запомни это имя, – улыбнулся солдат вставая из-за стола. Охрана из Синих Светил встала по бокам и, подняв оружие, выпроводила его из общего камбуза.