Легенда

[BioWare-Fanfic-Club]

Оформление одобрено модератором

Название: Легенда
Автор:  McLigan
Категория: Dragon Age
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: вымышленные персонажи, Каленхад Великий, леди Шайна
Жанр: Drama, Action
Аннотация: История Битвы в Белой Долине - последней битвы в войне за объединение Ферелдена. Каленхаду, впоследствии первому королю Ферелдена, противостоит последний могущественный враг - Симеон, тэйрн Денерима.
Предупреждения: насилие, смерть персонажей
От автора: Основополагающие события взяты из кодекса DA:O. Однако все остальное - целиком и полностью выдумка автора.
Статус: Закончен

Часть 2

Основу армии Каленхада составляла чернь.
И в этом крылось подлинное величие первого короля Ферелдена.
Он смог образовать свое государство, командуя войском,
практически целиком состоящим из неграмотных и необученных крестьян.

Хроники Возвышенного Века,
отрывок из жития Каленхада Великого.

-…я вот, например, пойду на восток. К океану, - произнес довольный гном.
- Так расскажешь ты нам или нет, что тебе в этом океане? – вскинув брови, спросил эльф.
- Ну а чего ж, уговор есть уговор. Сам предложил почесать языками, самому и начинать, - гном задумчиво запустил пятерню в свою длинную бороду. – Вот только история длинная будет. Надо бы с самого начала рассказывать, с тех пор, значит, как я еще того, под землей жил. В Орзаммаре.
- Тогда погоди мгновение, - сказал эльф и растворился в тени.

Спустя некоторое время он вновь появился у костра, сжимая в руках плетеный кувшин.

- Халамширалское вино. Настоящее, эльфы готовили. Не какое-нибудь ваше пойло. Берег для особого случая. И ведь прав ты, гном: пусть он сегодня и не особый, а другого попросту может и не оказаться. Так что, - эльф вытащил пробку и протянул кувшин человеку, - тебе не предлагаю, а вот с Годри мы выпьем.

Человек с благодарностью кивнул и сделал глоток. Когда горящий золотистый напиток разлился по его телу, Годри изумленно посмотрел на эльфа:

- Клянусь небом, Элеанн! Я никогда…
-…в жизни не пробовал ничего подобного, - улыбнувшись, закончил фразу эльф. – Да, в виноделии мои родичи непревзойденные мастера. Вот если останемся в живых после этой битвы, я тебе с десяток таких кувшинчиков поставлю. Слово эльфа.
- Я запомню, - кивнул Годри и повернулся к гному. – Тогда давай продолжай, Торран.

Гном полез куда-то себе за пазуху, извлекши вскоре длинную курительную трубку, вырезанную из темно-вишневого дерева. Плотно набив ее табаком, Торран прикурил от вытащенной из костра веточки. Лицо, обрамленное белоснежной бородой и украшенное толстым, слегка приплюснутым носом, осветилось призрачным красным светом.

Причмокивая и надувая щеки, гном раскурил трубку и выпустил наружу тонкую струйку дыма. Довольно крякнув, он с интересом посмотрел, как длинная серебристая змея, плывущая по воздуху, растаяла в ночном небе.

- Вино – это зло, - произнес, наконец, он. – А вот табачок ваш – поистине великое изобретение. Мда… Так на чем это я?.. Ах, да. Орзаммар.
Началось это во время очередного отпуска. Что вы смотрите? Не слыхали, штоль, чем у меня на родине зрелому гному пристало заниматься? У нас внизу на Тропах Глубинных дрянь всякая лезет. И как ни бей ее, она все ползет, да ползет, и ни конца ни края нету ей. Так вот мы, значит, в отряды объединяемся и по очереди дежурство месячное несем, чтоб родные-то наши в кроватях своих дрыхли спокойно. Ну, а как намашемся топорами вдоволь, так и домой, а другие нам на смену. Вот и получается, как бы, отпуск.
Так вот, пока жил я себе спокойненько в Орзаммаре, пожаловал в наш стольный град один человек. Занятный на диво просто. Бороды нет, усов нет, волосы до плеч, сам тощий, как наг пещерный, а росту в нем… Раза в два меня выше был. И балахон у него такой, значит, цветастый весь. Рыжеватый. И главное, понять-то сначала не мог никто, чо он пришел вообще, чо забыл у нас в пещерах-то.
"Надо-то тебе чего, человече?" спрашиваем. А он молчит так скучно, улыбается. Приходите, говорит, завтра на площадь вашу рыночную, узнаете. Ну, меня-то любопытство разобрало, конечно. Оно ведь нечасто бывает, чтобы люди сами к нам в пещеры лезли. А этот вон, еще и речи какие-то говорить вздумал.
Пришел, я, значит, на площадь эту на следующий день. Гляжу, а он стоит, такой, в сторонке, а гномы-то вокруг него собираются. А зрелище дивное просто. Я ж говорю, роста в нем пару гномьих точно. Так вот он стоит, и вокруг него будто мелкота какая собралась, а он руками машет чего-то, опускает их, и чуть, значит, сородичей-то моих по макушкам не гладит.
Ну, и я присоседился сбочку. Слушаю, значит. А несет он околесицу полнейшую. Про Создателя, про Андрастэ какую-то, о том, мол, как мир сотворялся. И я гляжу, слушают-то все, но ведь понимать-то никто не понимает. "А как же Камень-то?", спрашиваем. А он нам про единство четырех стихий да про гармонию. В общем, сбрендил мужик, решили мы, и собрались по домам.
Но тут-то началось интересное. Начал он, значит, проповеди свои настоящими историями разбавлять. Рассказывал о том, как наверху живется. Какие там порядки, какие жители по степям гуляют, какие по лесам. Про вас вот, эльф, рассказывал. А мы-то народ пещерный, только тварей этих чернокровых на топор насаживали, а про то, что сверху творится, и слыхом ни слыхивали. Вот и зачаровал он нас, все ведет-ведет свои речи, а мы слушаем. Да, кстати, Ашшуром его звали.
"На сегодня устал я. Кому интересно, завтра приходите" говорит. И ушел. А мы сразу давай шептаться друг с другом, мол, чего это было-то? Кто-то возмущался, кто-то поражался, а кто-то даже зябнул перед этим диво-человеком.
Вот так это началось, а дальше торговцы-то его погнали. Говорят, мол, никто у нас не покупает ничего, все только уши пораспускать приходят. Хотя я считаю, что врут они. Народу-то никогда столько на рынке не собиралось, уж кто-нибудь да чего-нибудь покупал поди. Старшие за этим стоят, так я понимаю. Неудобный он был какой-то, этот Ашшур. У нас же просто все было, Камень да Камень, а тут вон оно чо. Гармония. Да Андрастэ какая-то.
Вот, значит, гнали и гнали его отовсюду, пока, наконец, в Пыльный квартал не прогнали. А я-то прямо нутром прикипел к этому долговязому. Уж больно занятные истории эти его. Я ведь чуял, что не так оно все должно в жизни-то быть. Порубил-отдохнул, порубил-отдохнул. Как будто не хватает чего. Была бы жена, может, и не так бы это было все. Да вот жены-то, как раз, и не было. А потому все мне интересно это было до ужаса.
А народ-то постепенно охладел к речам его. Пообвыкся, понаслушался, да забыл. К тому же, в квартал-то Пыльный нечасто кто и в принципе захаживал. А я вот ходил. Нашел себе там Ашшур хибарку какую-то, и всем, кто слушать его хотел, свои истории рассказывал. Да только, говорю, всех этих все меньше да меньше было.
А я даже и опосля, бывало, оставался. Слушатели по домам разойдутся, к женам, детишкам, а мне-то не к кому идти. Разве что в таверну какую попьянствовать со своими верными однополчанами. Да вот душа не лежала. Хотелось послушать.
А Ашшур-то и сам меня приметил. Необычный ты гном, говорит, отличаешься. Грустно тебе здесь, скучно. А я вроде и хочу возразить, но не хочу. Кивнул только. Вот мы с ним по вечерам-то и стали посиживать. Я ему про пещеры, про камень, да про тварей глубинных. А он мне про свет, про солнце, да про Создателя с Андрастэ. И так говорил он складно, что со временем я начал понимать кое-чего.
Он не ругал Камень, не называл его ошибочным или неверным. Говорил лишь, что это предел наш. Что каждый народ видит только до некоторой черты, а дальше не видит или не хочет видеть. А Камень – это хорошо. Как и воздух, как и вода, как и огонь. А над всем этим Создатель. Да, и гармония.
И что нам, гномам, достаточно камня. Вам, эльфам, достаточно леса. А вот вы, люди, ненасытные. Всюду-то вы стремитесь свои носы засунуть да все вынюхать. Конечно, говорю ему, ты-то сам вон аж куда залез. Посмеялся в ответ.
А в чем смысл-то, говорю? В чем суть? На кой нам этот Создатель? Плохо, что ли, гномам живется? Нет, говорит, смысл не в этом. Всем хорошо живется, кто думает так. Но только это самообман. Он живет так, не зная ничего, и думает, что ему хорошо. А вот узнал бы все остальное, вдруг бы перестал так думать? И зажил по-другому, действительно хорошо. Вот ты, например, говорит, хорошо живешь? Так пожалуй да, отвечаю. Топор есть, дело есть, друзья есть, да и жена поди будет когда-нибудь. А вот неправ ты, Торран, говорит. Не знаешь ты ничего. Я ж, говорит, вижу, как с открытым ртом ты истории мои слушаешь. Хочется тебе посмотреть на мир. На другой мир. И вот тогда уже вернуться домой.
А у нас так не можно, говорю. Коли ушел, так ушел. Обратно уж едва ли тебя кто пустит. А пустят, так всю жизнь в спину плевать будут. Не завидую тогда тебе, Торран, говорит. Тяжела твоя доля. И выбор непростой. Хотя, говорит, что бы ты ни выбрал, все равно окажешься прав. Главное, чтобы смысл был, и цель была. Будешь идти к своей цели, говорит, и выбор сам правильным станет. Как это, говорю, а он: узнаешь. И напоследок, перед тем как я ушел, Ашшур поднялся со стула и достал что-то. И мне протянул. Я взял в руки, а это листок бумаги. А на нем нарисовано что-то странное. Что это, говорю, а он отвечает: вот это и есть океан.
А мне-то, сами подумайте, ну никак не допереть до такого. У нас есть, конечно, озера подземные, но я с одного берега такой лужи до другого доплюнуть могу. А на картинке-то кроме воды нет ничего, и поверхность ее не ровная такая, как ей положено быть, а вся в изломах каких-то…
- Волнах, - вставил Элеанн.
- Да, точно – волнах. Ну, вот гляжу я, и поверить-то не могу. Наверное, обманываешь ты меня, Ашшур, говорю. А он лишь смеется. Я бы тебе еще картинку с лесом показал, говорит, да боюсь, гномская твоя душа не переживет такого зрелища. Вот, пошутили мы с ним еще, поболтали, да я домой засобирался. Завтра условились встретиться здесь же.
Всю ночь лежал я в раздумьях. Как так может быть? Как столько воды в одном месте оказалось? Как так может быть, что нет камня над твоей головой? Какой этот ваш лес? Прям сил никаких не было, засвербело в душе. Хотелось посмотреть на мир этот верхний, пущай на картинках хотя бы. И вечера я даже не стал дожидаться, а прям с утра прямиком в хибарку Ашшура и направился. Да вот только нашел я его… - гном осекся и как-то прерывисто вздохнул. Годри с удивлением посмотрел на друга.
- Нашел я его уже мертвым. Рядом с дверью. А от тела его, уже холодного, кровавый след прямо до кровати тянулся. Видать, пришел кто-то ночью, и, значит… топором… - гном снова замолчал, крепко сжав зубы, – несколько раз его прямо в грудь и ударил. А только плохо ударил, потому как Ашшур был жив еще, и до двери доползти пытался. А убийца бросил его подыхать.
И так противно мне стало. Пошел я в таверну, напился, а покою все нет. Только мысли все черные лезут да лезут в голову. Разве можно так? Живого человека, во сне, как животное какое безродное… Ведь никому он плохого не сделал, жил себе тихонько в трущобах, так нет ведь. Нашлась сволочь. И кто это был, уж не узнать никогда. Может, старшие были недовольны его историями, хоть никто, кроме меня, Ашшура-то уже и не слушал. Вернулись все к своей нормальной гномьей жизни. А может, просто грабитель какой зашел.
Не знаю. Но как бы то ни было, не мог с тех пор я себе места найти. Пошел проситься на Глубинные Тропы раньше своего срока. Но нет, говорят, везде порядок должен быть. Твой отряд через полгода выступает, и ты с ним. Вот так вот. А делать-то дома нечего, пить только. Ну, я и начал пить.
А потом понял, что целых полгода пить-то у меня не выйдет. Да и вообще, жить тут у меня как-то не складывается. Надо идти, думаю. Камень с ними, с этими тварями, скучать я по ним не буду. И по мне тут скучать тоже никто не будет.
Решил я идти наверх. Решил увидеть то, о чем толковал Ашшур. А вдруг прав он, и наверху все не так, как внизу. Не знал ведь он, что здесь его зарубят так подло. У нас-то это дело обычное, в Пыльном особенно, а наверху, быть может, не так все. Вдруг там и правда Андрастэ все по уму устроила, чтобы всем интересно жить было.
Вот так я и выбрался наружу. Цель, значит, себе выбрал: добраться вот до этого самого океана. Увидеть, как это бывает в жизни, когда волны кругом…

Гном полез куда-то себе в карман и извлек наружу аккуратно сложенный листок. Развернув его, Торран в свете костра показал друзьям изображение.

Это была картина засыпающего океана. Едва коснувшееся водной глади солнце золотило гребешки волн и наполняло небо мягкими алыми тенями. Почти над самым горизонтом вдаль улетала стая птиц, а прямо перед глазами висели брызги белоснежной пены…

- Здесь еще надпись, - Годри внимательно посмотрел на аккуратную вязь непонятных букв внизу картинки. – Тарабарщина какая-то…
- Ну-ка дай, - эльф протянул руку и взял листок. – Joz un lemmere vasin heird el stermere zaffen… Это тевинтерский. Хм… Что-то вроде… Даже в маленькой капле…
-…слышен рокот волн, – помог Элеанну гном. - Да, Ашшур любил это повторять. Не знаю уж, чего это значит, но океан этот ваш заворожил меня, признаюсь. Вот и иду теперь на восток, поглядеть на это диво.
- А в войну-то зачем ввязался? – спросил Годри.
- Так ведь… - гном погрустнел. – Понял я, что ничего у вас тут, наверху, не лучше. Пожил месяц в какой-то деревне, постучал молотом по наковальне. Надоело, пошел на восток, как говорили, к океану. Навидался по пути всякого… Да вот в каком-то селе и наткнулся на вашего сотника. А что я лучше всего умею? Топором махать. Да вот только топоры мне как-то противны стали, так что я себе меч да щит отковал, и в ваши ряды записался. Спросил только, пойдем ли на восток. Батя меня заверил, что рано или поздно и до востока доберемся. И вот я здесь.

Свежее полено, облизанное языками костра, громко щелкнуло, отправив в полет несколько маленьких искр. В ночном небе ярко светила луна, и бока лениво ползущих туч были залиты серебром.

- Мда, невеселая история, - эльф сделал глоток из кувшина. – Хотя цель у тебя и правда хорошая. Когда своими глазами увидишь океан, не пожалеешь о том, что так долго шел к нему.
- Ты видел океан?! – с придыханием воскликнул Торран.
- Да, - улыбнулся эльф. – И поверь, словами это не описать. Лучше один раз увидеть самому. Так что ты избрал верный путь, друг.
- Теперь я точно дойду! – взбодрился гном. – Ну а ты, Годри? Куда ты пойдешь?
- А я пойду на запад, к Хайеверу. Меня там ждут.
- А я думал… - аккуратно начал эльф.
- Да, моей семьи больше нет, ты прав. Это не они.
История произошла под Хайевером, где-то спустя год после начала войны. Армия наша была еще небольшой, тысяч пять, а то и меньше. И вот какой-то банн отказался к нам присоединиться, на угрозы не отреагировал, потому как опасности большой, по его мнению, мы не представляли. Да вот зря он так решил, конечно же. Каленхад провернул потрясающую хитрость. Он повел нас дальше на восток, чтобы смотрящие с городских стен поверили, будто мы действительно уходим. А на самом деле мы встали лагерем в нескольких часах пути, укрывшись за деревьями. И под вечер в столицу этого баннорна с главных и запасных ворот въехали крестьяне на телегах, груженых сеном. Да только когда стражники стали проверять, нет ли в сене чего, оттуда повыскакивали наши солдаты да стражу всю быстро перебили и переоделись в их форму. Шума никто поднять не успел, пересменка у них только утром должна была быть. Ну а мы, само собой, как только опустилась ночь, выступили к городу.
Жаркий денек был, но к вечеру баннорн был уже в руках Каленхада. Ну, и как водится, брат-то наш на радостях пошел по городу кутить да гулять. А я, вообще, выпить-то любил всегда, но с тех пор как… В общем, не было тогда настроения. Решил просто прогуляться.
И вот хожу я по этим улочкам узким, смотрю по сторонам. Где трупы еще не успели убрать, где раненые сидят стонут, где мародеры какие-то по опустевшим домам шарят. Но тут мне вдруг навстречу вышла девушка. Она смотрела себе под ноги и думала о чем-то своем. А когда подняла голову, то почти нос к носу со мной столкнулась. И так испугалась, бедняжка, попятилась и бросилась бежать. А оказалось, что пришел-то я в тупик. А она от страху, видать, не сообразила этого, и тоже в этот тупик уперлась. Видит, что бежать ей некуда, обернулась и заплакала. Просила не трогать ее, умоляла…
Ну, тут-то я понял, что к чему. Видимо, малютка где-то увидала краем глаза, как поступают ошалевшие от победы солдаты с такими, как она. Я как мог успокоил ее, объяснил, что не собираюсь трогать, и вообще, в тупик загнал ее случайно, потому что города не знаю. И из-за страха этого детского приглянулась она мне, пожалел я ее. В голову мысль пришла. Ходи пока со мной, говорю, если хочешь. И тебя никто не тронет, и мне хоть город покажешь. Она согласилась, но попросила об одной услуге. Сказала, что как раз шла к двоюродной сестре, боялась за нее. Тогда я велел ей остаться дома, запереться, а сам я, мол, схожу за сестрой и приведу ее сюда. «У нее еще дочка есть, шесть годиков ей» сказала мне Лири напоследок. Так ее зовут.
Когда я подошел к нужному дому, то сразу почуял неладное. Дверь валялась на земле. Когда я зашел внутрь, то увидел сестру Лири. Один из наших солдат пригвоздил ее мечом к платяному шкафу и насиловал, держась за рукоять.
И вот тут со мной что-то произошло. До сих пор не пойму, что это было. Как будто бы огонь выжег меня изнутри. Но не обжигающий, а такой… холодный. Он наполнил меня, и я не мог ничего сделать. Я облокотился на косяк и закрыл глаза, слушая эти поганые кряхтения. А ледяное пламя так и текло по моим жилам, высасывая из меня все живое.
Не знаю, сколько простоял так, но когда открыл глаза, то этот ублюдок уже натягивал свои портки, глядя на меня. Он ухмылялся и, кажется, даже говорил что-то. Вот тут-то пламя и нашло себе выход.
Странное чувство было. Как будто и не я это был. Хотя я бы поступил точно так же. Разве что не так быстро, а поболезненнее как-нибудь. В любом случае, мое тело шагнуло вперед, вытащило меч и срубило башку этому животному.
Я постоял еще несколько мгновений, пока рассудок не начал возвращаться ко мне. Потом я выдернул меч из шкафа и положил сестру Лири на кровать, укрыв ее одеялом. Тогда мне показалось это большим, что я мог для нее сделать. Труп нашего солдата я выкинул на улицу, на задний двор. А когда уже собирался уходить, из-под кровати я услышал плач. И тут вспомнил про дочку.
Малышка долго не хотела вылезать, но мне удалось, наконец, вытащить ее. Я сразу же взял ее на руки и прижал лицом к груди, чтобы она не видела крови, которой было залито все вокруг. Покинув дом, я пошел обратно к Лири.
Ей я сказал, что в сестру попала шальная стрела при атаке города. Она долго рыдала, но все же со временем успокоилась. Взяв у меня Эспер, так звали ее племянницу, она обняла ее, и они тихонько так сидели на кровати в доме Лири. А я стоял один, как дурак, посреди комнаты. Хотел спросить, было, где ее муж, но, хвала Создателю, вовремя одумался. Раз не вернулся сам, значит погиб. Каленхад после взятия города никогда не брал пленных, все предпочитали присоединяться к его армии. Да хотя что я вам-то рассказываю…
Вот так бедная девушка в один день нашего триумфа потеряла почти всех родных. Хотя потом Каленхад стал лично следить за тем, чтобы его солдаты особо не буянили в захваченных городах. Но это потом было, когда уж дело приняло совсем нехороший оборот.
А тогда я все никак не мог придумать, что ж с Лири и Эспер делать. Не мог я их так оставить. Она сидит, бедная, на кровати, носа из дома высунуть боится. Ну, вот я и решил взять их под свою опеку, пока наша армия не тронется дальше. А то ведь сами знаете, дело не быстрое – пока своего человека в банны поставить, стражников сменить, в общем… Две недели мы прожили с ними под одной крышей.
Помню, как в первый раз пошли на рынок, хлеба да мяса купить. На левой руке Эспер сидит, а за правую Лири… - на лице Годри появилась теплая улыбка, - не держится даже, а так, слегка касается. Оно и понятно, незнакомый мужик ведь почти, а как только солдат наш на нее косо как-нибудь взглянет, так она ладошками своими меня за локоть тихонько так схватит…
А по вечерам камин топили, да чай с молоком свежим пили. На вторую неделю она привыкла ко мне, перестала бояться. Стала рассказывать про себя, про родителей, про мужа своего бывшего. Хотя про него не слишком охотно, видимо боялась меня задеть. Я даже посмеялся, с чего бы? Я ей тоже рассказал про Феанну с Каилом. Тогда, кажется, она совсем успокоилась.
И с Эспер я тоже поладил. Потрясающая девчушка! Белокурая, глазищи здоровые, голубые. От ужаса пережитого быстро отошла, у нас с Лири аж от сердца отлегло. Через пару дней уже стала отвечать нам, а через недельку уже смеялась. Непоседливая такая девчушка, прям как мой… - Годри осекся, но продолжил. – Каил. Прямо напомнила она мне его, не знаю почему. Похожи они чем-то.
Ну а время-то идет и идет. И вот, пора мне уже в строй возвращаться. Ну, тут, конечно, слезы. Да ведь можно понять-то девчонку. Только нашла какую-никакую опору, и снова терять. Но я пообещал ей. Пообещал, что вот закончим начатое, претворим мечту в жизнь, и я обязательно вернусь за ней. А там, как она сама решит. Может, и замуж за меня захочет. Я ведь знатный жених буду! Самый-самый ветеран! Всю войну от и до.
- Не знаю, как она, а я бы точно на тебе женился! – хохотнул гном и хлопнул товарища по плечу.
- Будем надеяться, до этого наша дружба не дойдет, - улыбнулся Годри.

Эльф сделал большой глоток вина.

- Конечно, Годри. Ты обязательно должен вернуться за ней. Две родственные души в таком огромном мире – это истинная ценность и богатство.
- А что же ты, Элеанн? Куда ты пойдешь?
- Ваши истории грустны и светлы одновременно, друзья. Очень надеюсь, что и моя станет такой же.
Нельзя сказать, когда она началась. Я живу в пять раз дольше, чем ты, гном, и в десять раз дольше, чем ты, человек. И я все равно не знаю начала своей истории. Вы оба покинули родной дом ради поиска. Вы ищете что-то ценное, вы пытаетесь обрести гармонию или смысл, пытаетесь найти свое место.
А мы пытаемся найти свой дом. Я родился триста лет назад, но я так и не узнал, что значат слова «дом» или «родина». Наши сказители поют о великом Арлатане, столице Элвенана. Этот самый красивый город из всех, построенных когда-то на этих землях, теперь обратился в прах по прихоти тевинтерцев. Мы ушли в Орлей и заложили там новый город – Халамширал, но люди выгнали нас и оттуда.
Я родился в лесах, всю жизнь мы перебегали из одного лагеря в другой, боясь быть найденными и пойманными людьми. Нас было мало, мы не могли оказать достойное сопротивление вашей кровожадной расе. Мы прятались. Каждый прожитый день был для нас праздником, каждый вернувшийся домой разведчик – поводом для поздравлений. Триста лет мы жили в состоянии каждодневной войны, которая уничтожала нас, а мы ничего не могли с этим поделать.

Дым от костра причудливыми клубами окружил эльфа, придавая ему сходство с бестелесным духом. Его голос становился тяжелее и резче, будто сама разгневанная природа говорила сейчас устами златокожего воина. Ладони, покоящиеся на коленях напряглись так, что белые, будто снег, костяшки пальцев просвечивали сквозь тонкую кожу.

- Вы теснили нас, Годри, - в глазах Элеанна блеснула ярость, - вы окружали и загоняли нас, вырезая целые кланы. Вы ловили нас. Вы отправляли нас в рабство, вы насилоwww.thefreedictionary.com/вали наших женщин и убивали наших детей… Мы пытались сказать вам, что не желаем вам зла. Мы ничего не хотели от вас, лишь одного – чтобы вы оставили нас в покое! Однако все было тщетно. Война продолжалась. Хотя я бы не назвал ее так, гораздо больше это походило на истребление. За что? Вот единственный вопрос, на который наши старейшины так же тщетно пытались найти ответ. За что, Годри?!

Над костром повисла тишина. Потерявшие дар речи гном и человек смотрели на разъяренного эльфа. Спустя мгновение он прикрыл глаза:

- Проклятие… Простите меня, друзья. Я знаю, что ты, Годри, невиновен, и уж тем более ты, Торран. Просто наша память работает несколько иначе, нежели у вас. Все, что происходит с нами, с нами же навеки и остается, вместе с кровью растекаясь по венам. Однажды пережитую ненависть мы испытываем постоянно, и очень тяжело потом погасить ее пламя.
Но однажды наш вождь собрал нас и повел на восток, через Морозные Горы. Он сказал, что ему было видение. О том, что здесь нас ждут истина и цель, в поисках которых мы блуждаем во мраке веков уже очень долгое время. И мы пошли за ним. В любом случае, это было не хуже, чем прятаться от людей в лесах.
Мы пришли на эти земли. Вновь. Мы пришли на земли, где когда-то давно стояли города Элвенана. Нашей родины. И почти сразу же судьба, исполняя видение нашего вождя, свела нас с вашей армией. С Каленхадом. Наш правитель имел долгий разговор с вашим военачальником, в результате которого Каленхад торжественно поклялся возродить Элвенан, если эльфы окажут поддержку в этой войне. И мы поверили ему.
Нас пришло не больше двух сотен, но к армии присоединились и другие эльфы, которые жили здесь, и пребывали отнюдь не в лучшем положении, чем мы в Орлее. Таким образом, эта армия – наш единственный шанс. Хоть эльфы и не верят слову человека, это наша единственная возможность вновь обрести родину. К тому же, - Элеанн улыбнулся Годри, - я уже убедился, что не все люди одинаковы. Так что наша надежда крепка. Как и вера.
И поэтому мне неведома та дорога, по которой я отправлюсь после этой битвы, но всем сердцем надеюсь на то, что она приведет меня домой.

* * *

…Мы умираем, но идем,
Объяты голодом и мглой.
Наш путь темнеет с каждым днем,
Но мы дойдем и примем бой…

Отрывок из баллады о
Битве в Белой Долине

-…Милый, не подашь мне соль?

Феанна колдует возле стола над очередным кулинарным шедевром. Я смотрю на ее спину и ниже, чувствуя, как от одного вида плавных изгибов дыхание в моей груди сбивается с ритма, а сердце начинает биться чуть чаще.

- Ну, что ты делаешь?.. – тихий смешок и попытка увернуться от моих рук. – Каил вот-вот вернется… Годри! Перестань!..
- Пап!.. Гляди, я попал прямо в яблоко!..

Счастливое лицо Каила, сжимавшего осиновый лук, и изумрудная трава вокруг. Распавшееся на две половинки зеленое яблоко, пораженное меткой стрелой.

- Да ты настоящий лучник! А ну-ка, иди сюда!.. Оп!.. – мои сильные руки подхватывают сына и начинают кружить его в радостном, беззаботном танце. Дикий заливистый смех…

Порывистый предсмертный хрип и лошадь падает замертво. Ее взмыленные бока в последний раз поднимаются от судорожного вздоха, и замирают навсегда. Плевать на лошадь. Спотыкаясь, я продолжаю бег. Я знаю, что должен успеть. Во что бы то ни стало…

Дым. Гарь. Крики.

Слезы застилают глаза, пожар не дает мне попасть внутрь… Огонь пожирает мой дом, мою жизнь и мою душу…

- Нет, пожалуйста, прошу Вас, не нужно… - испуганные заплаканные глаза, робко глядящие на меня. – Вы не тронете меня?..
- Нет, что ты. Не бойся, со мной ты в безопасности.

Языки пламени облизывают поленья в камине.

- Дядя Годри! Вы ведь вернетесь за нами?.. – требовательный взгляд ярко-голубых глаз.

Тонкие руки обвивают мою шею, подбородок мягко опускается на плечо. Длинные светлые волосы пахнут фиалками и молоком…

- Ты ведь вернешься, правда? – теплые губы почти касаются моего уха. – Я знаю, что ты вернешься. Мы будем ждать тебя. Когда ты придешь, я приготовлю чай с молоком, и мы будем пить его. Прямо здесь, возле этого камина…
- Да, Лири.
- Тебе пора вставать, Годри…
- Что? Разве…
- Да, тебе это снится. Ты должен проснуться…
- Но я не хочу.
- Ты должен проснуться, дядя Годри! – возмущенные детские глазки Эспер. – Ты должен защитить нас!
- Она права, Годри. Я буду ждать тебя.
- Хорошо, Лири. Я вернусь.
- А теперь просыпайся…

Годри открыл глаза и взглянул на мир, словно размытый мутной водой. Моргнув пару раз, солдат подождал, пока такой свежий еще сон легкой пушинкой не упал на дно его души, а предметам вокруг не вернулась привычная четкость.

Посмотрев в сторону, Годри увидел сидящего гнома. Плечи Торрана были опущены, тяжелый взгляд направлен на холодное красное солнце, заглядывающее в их палатку через откинутый полог. Больше всего гном походил на каменную глыбу, получившую свои причудливые очертания благодаря стараниям искусного мастера.

- Ты что, совсем не ложился?
- Прямо с утра решил глупости всякие болтать? – помолчав мгновение, проворчал Торран. – Ни один гном не упустит возможности проспать свое. Только поднялся я. Кстати, Батя чего-то горланил там снаружи. Надо бы пойти, посмотреть…

В лагере царила возбужденная суета.

- Давайте-давайте, ребятки. Поживее, поживее… Кому еще не досталось?
- Клянусь своими ребрами! – Торран заторопился в сторону обступивших Норгуда солдат. – Чо такое-то? Жалование, штоль, раньше срока дают?
- Лучше, великан! – воскликнул заприметивший гнома сотник. – На кой тебе сейчас деньги? А вот утеплиться не помешает. Каленхад распорядился: каждому носу – подбитый мехом плащ. А о тебе даже особенно похлопотал, велел укорот… подогнать по размеру!

Солдаты одобрительно засмеялись.

- На вот, держи!
- А что? Дело! – немедленно примерив обновку, Торран повернулся к человеку. – Ну, как я выгляжу?
- Как толстый беловолосый гном, надевший укороченный человеческий плащ, - улыбаясь и оценивающе глядя на друга, произнес вновь непонятно откуда появившийся Элеанн.
- Вот вечно б тебе какую-нибудь гадость сморозить! – обиделся Торран. – А еще культурными себя мните…
- Ты пристыдил меня, друг, - с извиняющимся видом произнес эльф. – В твоих словах я слышу правду и, как следствие, справедливый упрек моей совести. Прости. Впредь я воздержусь от подобных замечаний, оскорбляющих значимость твоей личности.
- То-то же! – немного нахмурившись, но тем не менее довольно произнес гном.
- Кстати, Годри, - повернулся к человеку Элеанн, - нашел рядом с вашей палаткой. Возьми, не то еще потеряешь.

Эльф бросил Годри увесистый шлем. Повертев его в руках, человек произнес:

- Нет, это не мой. Великоват.
- Эй, так это ж мой! – гном зашагал в сторону Годри.

Человек еще раз повертел шлем в руках, хитро улыбнувшись.

- А ну-ка, гном, не хочешь поразмяться с утреца?

Договорив, Годри бросил шлем обратно эльфу, точнехонько над головой Торрана.

- Э, вы чего удумали, а? А ну отдай! – гном побежал к Элеанну.
- Я не при чем. Идея Годри, - быстро отболтался эльф и бросил шлем обратно человеку.
- Да вы!.. Да я вам!..
- Азиф, держи! – в игру вступил новый участник.
- Прекр-рат-тите немедленно! Засранцы! Это что ж за без-зобразие!!! – гном все еще думал, что успеет добежать до своего шлема быстрее, чем тот отправится в полет над его головой.
- Слушайте, меня начинает мучить совесть, - произнес эльф, глядя в очередной раз, как шлем пролетает на безопасной высоте над нелепо подпрыгивающим гномом. – Шансы не равны.

Торран дождался момента, когда шлем полетел к Элеанну.

- Шансы, говоришь, не равны?! – со всех ног гном рванул к эльфу и прыгнул вперед.

Врезавшись прямо в живот товарищу, гном повалил того на землю. Предмет его охоты подлетел высоко над их головами. Первым в вертикальном положении оказался Торран, победоносно схватив прилетевший обратно шлем и водрузив его себе на голову.

- Так-то, эльфы и люди! Будете еще недооценивать гномов!

Под одобрительные возгласы и смешки эльф поднялся с холодной земли, схватившись за протянутую руку Торрана.

- Ну как ты, Элеанн? Я вот отлично размялся!
- Да, пожалуй, я тоже слегка поупражнял живот и спину. Должен признать, твоя тактическая мысль намного опережает грацию, однако не уступает свирепости и напору.
- Чего? А, ну да. Мы, гномы, полны сюрпризов.
- Вы что тут устроили детство какое-то, а? – рявкнул на развеселившихся друзей Норгуд. – А ну, марш собираться! Через полчаса сворачиваем лагерь и выходим.

Человек и гном едва успели собраться и застегнуть последние крепления доспехов, когда по всему лагерю разнесся приказ Каленхада, дублируемый сотниками:

- Выступаем!


К вечеру опасения Элеанна полностью подтвердились. В нос солдатам ударили стойкие запахи гари и дыма. В рядах воинов послышались взволнованные голоса.

Через некоторое время слухи доползли и до сотни Норгуда.

- Эльфы только что вернулись из разведки, - произнес сиплым голосом Батя. – Деревенские амбары сожжены. Жителей и скотину увели на восток пару дней назад, к Денериму. И, похоже, такая беда до самой Белой Долины…

Тем же вечером Каленхад принял жесткое, но единственно верное решение. Дневной рацион уменьшили втрое, время отдыха сократили на четверть. Во что бы то ни стало, до Белой Долины нужно было добраться как можно скорее. В том, что противник их встретит именно там, уже никто не сомневался.

- Запираться Симеону в Денериме нет смысла. Если мы возьмем их в осаду, то уж и продовольствие сможем найти. А сейчас у него есть шанс устроить нашей ослабевшей от голода армии генеральное сражение.
- Так может, нам стоит сейчас попробовать наладить поставки провианта из тылов?
- Уйдет время. Пока мы ждем, Симеон сумеет разместить всех людей и скотину за городскими стенами. Зима наступает. Воевать зимой ужасно неуютно.
- Нужно как можно скорее добраться до него и навязать драку, пока он не окопался в городе.
- Ну, уж это как Каленхад с Шайной порешают. Не наших умов это дело…

Так рассуждали собравшиеся у костра сотники, потягивая заваренный в котелке чай.

На следующий день армия выступила в поход еще до того, как первые тусклые лучи разогнали мрак между деревьями. Два куска хлеба на завтрак едва ли могли воодушевить солдат на ратные и походные подвиги, однако выбора не было.

- Клянусь Камнем! Вот это небывалое хамство! – ворчал шагающий слева от Годри гном. – Сожгли все амбары!.. Ни одной булки хлеба, ни одного маломальского грибочка или рыбешки…
- Побереги слова, Торран. Очень скоро тебе понадобятся все твои силы, - ответил недовольному гному Годри.
- А ведь ты, пожалуй, прав, человек… - пробормотал гном и продолжил идти молча.

Дальше было хуже. Пепел противно скрипел под сотнями подкованных сапог, столбы едкого черного дыма устремлялись к небу, посеревшие облака извергали из себя пропитанный желчью снег. Над войском лежала гнетущая тишина, нарушаемая лишь бряцанием доспехов и топотом тысяч ног. Разговоров не было. Угрюмое упорство, разбавленное тускнеющей надеждой.

На привале тоже молчали. После обеда желудки продолжали ныть, словно и не заметили принятой мгновение назад пищи. Короткая передышка, и снова в путь.

Ноги перестали болеть от усталости. Все тело превратилось в неживой инструмент, подчинявшийся слабеющей воле. Шаг за шагом, час за часом, день за днем ничего не менялось. Силы медленно покидали солдат, полыхающий огонь постепенно угасал в глазах. Оставались лишь стиснутые зубы и кулаки.

- Не могу так больше… - еле слышно пробормотал Торран, когда армия остановилась на ночной отдых.

Солнце уже давно зашло за горизонт.

Годри молча смотрел на впавшие и посеревшие щеки своего друга. Потухшие глаза уже и не разглядеть было за кустистыми бровями; лишь белоснежная борода, тяжело поднимающаяся при каждом вдохе, указывала на то, что гном еще жив. Как бы ни хотел, человек ничем не мог помочь другу.

Невольно отметив, что Элеанн смотрится гораздо бодрее ослабевшего гнома, Годри улыбнулся подошедшему эльфу. Без сомнения, его друг тоже был голоден. Но не как нищий, а как волк. Фигура усохла, оставив на костях лишь тугие нити мышц, скулы еще больше заострились, а глубоко запавшие глаза полыхали диким огнем. В руках эльф сжимал какой-то сверток.

- Здорово, Элеанн… - пробормотал Торран, изобразив подобие улыбки. – Ну, как там оно?
- И тебе не хворать, Торран. На вот, возьми, - эльф протянул гному сверток.
- Чего это такое?
- То, что осталось от моего пайка за последние несколько дней. Немного, но тебе не повредит…
- Чего еще удумал, эльф! Опять выдрючиваешься? Сам ешь, а то вон кожа да кости одни.
- Торран…
- Не возьму! Можно подумать, тебе самому есть не надо. Солнца-то нету ни шиша! Все в одинак…
- Заткнись, гном! – неожиданно рявкнул Элеанн. – Бери! Мы оба знаем, что тебе эта еда сейчас нужнее. Ну же!

Торран впервые поднял глаза. У Годри перехватило дыхание, когда он увидел этот голодный блеск, увлажненный слезами благодарности. Скрипнув зубами, гном схватил сверток и начал лихорадочно рвать его. Добравшись до ценного содержимого, Торран дрожащими пальцами схватил еду и начал быстро жевать.

- До Белой Долины осталось полтора дня пути, - тихо произнес Элеанн. – Враг уже там.
- Значит, осталось совсем недолго, - так же тихо ответил Годри. – Что ж. Пусть уже это закончится.


- Что-нибудь чувствуешь, Риаз?

Вот уже несколько месяцев минуло с тех пор, как тьма вокруг Слепца утратила свои обыкновенные тишину и размеренность. Новые звуки, запахи, ощущения не давали старику покоя. Телега, в которой ехали Первый Чародей и его помощник, подпрыгнула на камне, и пожилой маг схватил Диамара за предплечье. Даже предводители иногда нуждались в опоре.

- Нет, что ты, - улыбнулся Риаз. – Полагаешь, Корьелиас встретит нас стенами пламени и ревущими вьюгами? Он не так глуп, и не станет понапрасну тратить свои силы.
- Что же они предпримут?
- Самую отвратительную магию, что тебе доводилось видеть, друг мой. И в самых ужасающих масштабах.

Слепец не увидел лица молодого волшебника, откинувшего полог их телеги, однако сразу же узнал его голос.

- Каленхад велел передать, что через час армия остановится на ночную стоянку.
- Спасибо, Юстиан, - поблагодарил Риаз юного чародея.

"Совсем еще мальчишка", - прошептала тьма на ухо Слепцу. Но разве бывает иначе?

Армия Каленхада приближалась к месту последнего отдыха перед битвой, а жизненный путь Риаза приближался к финалу. Он не мог знать этого, но он чувствовал. Последние пять лет Первый Чародей провел в компании ставшей его постоянной спутницы – тьмы. И он научился понимать ее, прислушиваться к ее мнению, ее подсказкам. Он научился жить с нею, принимая ее так, как она сама принимала его.

Но в последнее время что-то изменилось. Тьма перестала кружиться вокруг него, донося до старческих ушей звуки или слова, преподнося в дар необходимые мысли или толкая к верным решениям. Нет. В последние дни тьма замерла. Она затаилась в углу, глядя на того, кому верой и правдой служила все эти годы. И во взгляде невидимых бездонных глаз Слепец чувствовал плотоядный голод и нетерпеливое желание. Чувствовал свою смерть.

- Битву начнут мечи и копья… - задумчиво пробормотал Риаз. – Магия закончит начатое, в зависимости от той ситуации, что сложится на поле боя.
- Но к чему нам готовиться? Какая магия пойдет в ход?
- А какой магией могут воспользоваться малефикары? Магия крови, призыв демонов, заклинания Тени… Я не знаю, Диамар. Все же, Корьелиас – достаточно сильный маг, и он в состоянии преподнести нам пару сюрпризов.

Словно капли расплавленного железа слова падали на обнаженное сердце старика. Корьелиас… Родной сын, который даже не знал своего отца. Тихое семейное счастье, живущее рука об руку с заботой о сыне и гордостью за его проступки и подвиги, принесено в жертву знанию и власти.

- И как далеко они могут зайти, Риаз?
- В том-то и дело, Диамар, в том-то и дело. Я не боюсь ничего из того, что знают эти малефикары. Я боюсь того, что они достаточно молоды и глупы, чтобы применить все это.


Вечером того же дня Каленхад объявил общее построение. Редкий случай, такого уже месяца два не случалось.

Вечернее солнце, словно растекшийся желток, уже наполовину скрылось за горизонтом. Немного потеплело, и вместо снега на усталые, изможденные лица падали мелкие капли редкого дождя. Ветер был западным, и запахи дыма и гари остались, наконец, позади. Солдаты полной грудью вдыхали свежий вечерний воздух, пропитанный влагой и волнением перед завтрашним днем. Доспехи давили на плечи невыносимой тяжестью, занемевшие от усталости ноги болели с новой силой, а руки безвольными плетьми висели вдоль тела. Воины были измождены. Над сорокатысячным строем повисла чугунная тишина. Лишь кровь с тяжелым гулом стучала в ушах.

- Братья мои! – произнес, наконец, вышедший перед войском Каленхад. – Вот и пришел этот день. День, который мы так долго ждали.

Рядом с главнокомандующим стояла стройная рыжеволосая девушка, облаченная в простые кожаные куртку и штаны. Также рядом с Каленхадом суетился волшебник небольшого роста. Благодаря его усилиям и без того звучный голос военачальника долетал до самого последнего воина в строю.

- Я знаю, как вы устали. Как долго вы не ели, как долго вы не спали, как долго вы не отдыхали, как следует. Но конец близок, друзья. Вы думаете, что стоите сейчас на пустынном выжженном поле? – Каленхад выдержал паузу, впитывая обожающие взгляды. – Нет, братья! Мы стоим на пороге новой эпохи!
Вон там, - предводитель махнул рукой себе за спину, - за этими холмами, стоит враг. Последний враг, который встал на пути к нашей мечте! А за этим врагом новый, рожденный в крови и страданиях, но, тем не менее, великий и единый Ферелден! Наша новая Родина!
До врага осталось полдня пути, но мы не будем спешить. Вы все прошли нелегкий путь. Негоже выходить на битву с пустыми желудками и свинцовыми ногами. И поэтому сегодня. Каждому из вас! На ужин будет выдана целая дневная норма пайка и стакан лучшего ферелденского вина в придачу!

Из сорока тысяч глоток вырвались истошные вопли радости.

- А завтра подъем будет в середине дня. Ешьте и отсыпайтесь! Враг никуда не убежит от нас. Мы выступим ближе к вечеру, будем идти всю ночь, и ранним утром устроим ему сюрприз!

Еще один залп одобрительных криков.

Говоря свои речи, Каленхад шел вдоль рядов своих воинов, любуясь радостью и вновь появившимся воодушевлением в их глазах. Изредка он подходил к кому-нибудь и хлопал его по плечу или говорил что-то ободряющее.

Годри стоял, как обычно, на правом фланге в седьмом ряду. Человек слушал возбужденное бормотание Торрана насчет предстоящей трапезы, когда внезапно заметил, как Каленхад остановил на нем свой острый взгляд. Словно копье он пронзил голову Годри, и земля тут же ушла из-под ног воина. Прося посторонится впереди стоящих солдат, предводитель войска объединенного Ферелдена направился прямиком к нему.

- Годри… - Каленхад положил руку на плечо потерявшему дар речи солдату. – Ты не представляешь, какая радость для меня видеть, что ты по-прежнему в строю.

Не только земля ушла из-под ног человека, но и весь мир, казалось, трижды провернулся вокруг своей оси. Язык прилип к нёбу, оглушительные удары молотов в голове, все тело задервенело и отказывалось слушаться.

Однако Годри пришел в себя и поспешно преклонил колено. Точнее, хотел преклонить, пока Каленхад не поймал его за плечи.

Большие серые глаза смотрели на солдата благодарно и осуждающе. Годри впервые взглянул в лицо своему богу. Непослушные светлые волосы топорщились в разные стороны. Глубокие морщины залегли на широком лбу, а щеки скрывала двухдневная щетина. Широкая челюсть и толстый, с небольшой горбинкой нос гораздо больше подходили простолюдину, нежели какому-нибудь изнеженному аристократу.

- Тебе ли кланяться, друг мой?! – изумленно произнес Каленхад и перевел взгляд на окружающих их воинов. – Видит Создатель, если мы переживем то, что нам предстоит, я сам преклоню колени перед всеми вами!

Повернувшись обратно к солдату, главнокомандующий произнес:

- Ты был со мной с самого начала, Годри, - голос Каленхада погрустнел. – Много ли нас осталось? Норгуд, Оссак, Деметриус, Ержи, Локкрид…

Правитель еще какое-то время беззвучно шевелил губами. Затем он внезапно поднял голову и подошел еще ближе к Годри, так, что тот ощутил на своем лице горячее дыхание. Глаза Каленхада полыхали нестерпимо ярким светом. Странно, но Годри только сейчас понял, что предводитель ниже его на полголовы.

- Скажи мне, Годри, - прошептал Каленхад так, чтобы окружающие не слышали, - ты все еще видишь смысл? Все еще ли ты веришь в меня?

Повисла тяжелая пауза, солдат сглотнул.

- Столько смертей… - продолжил правитель. - В последнее время я начал сомневаться в том, верно ли мы поступаем. Не зря ли обрекаем тысячи людей на смерть… Не зря ли оставляем столько вдов за своими спинами… Я начал забывать, к чему мы идем. И вот теперь, перед последней битвой, я боюсь, Годри. Боюсь. Если мы проиграем ее, то не все ли будет напрасно? Был ли вообще смысл во всем этом?
Годри, - Каленхад железной хваткой сжал плечо солдата, - ты со мной с самого начала, Годри. Скажи, ты все еще со мной?
- Конечно, мой пр… - Годри поймал на себя недовольный взгляд, – конечно… Каленхад. Смысл есть. Он всегда был, есть теперь, и будет, независимо от того, что произойдет завтра.

Каленхад еще раз пристально посмотрел на своего самого верного солдата.

- Да, и еще… - продолжил обескураженный от всего происходящего с ним Годри. – Не бойся. Мы не проиграем эту битву.
- А вот это верно сказано! – воскликнул Каленхад уже в полный голос. – Помяни мои слова: послезавтра сядем с тобой в денеримской таверне, и как следует выпьем!
- Это можно, - улыбнулся Годри. – У меня как раз десяток кувшинов эльфийского вина будет.
- Элеанн, что ли, проставиться обещал?
- Точно, он, - уже ничему не удивляясь, произнес Годри.
- Да, определенно у дружбы с эльфом есть свои плюсы, согласен? – засмеялся Каленхад и, как будто впервые, заметил стоящего рядом гнома.
- Торран! Ну, как тебе плащ, подошел?

На какое-то время глаза гнома заметались по сторонам, как будто он убеждался, что обращаются именно к нему.

- Э… Д-да, господин, конечно же! – Торран чуть приободрился, когда Каленхад улыбнулся ему. – Это самый лучший, самый теплый, самый хорошо скроенный плащ из всех, что мне доводилось примерять!
- Вот и отлично! – ответил Каленхад. – Можешь сказать спасибо Шайне. Это она вспомнила, что один из плащей для сотни Норгуда нужно существенно укор… подогнать по размеру.
- О! Обязательно, как только увижу благородную госпожу, обязательно передам ей мои самые искренние…
- Вообще-то, она стоит перед тобой, - Каленхад указал рукой на ту самую девушку, что сопровождала его.
- Ох… - глаза Торрана немного вылезли из своих орбит, и даже сквозь белоснежную бороду стало заметно, как побагровели его щеки.
- Что такое, гном? – голос леди Шайны оказался чистым и звонким. – Ты как-то по-другому меня представлял?

Весь облик прославленной воительницы совсем не соответствовал образу, который рисовался при этом самом слове «воительница». Тонкие стройные ноги и талия, узкие плечи и бедра, струящиеся мягкими волнами до самой поясницы мягкие рыжие волосы. Гораздо больше леди Шайна походила на дочь богатого купца, привыкшую сидеть возле окна и ждать дорогих заморских подарков. Лишь неукротимый огонь, полыхавший в голубых глазах, говорил об остром уме и стальной воле.

- Э, н-нет… То есть да, госпожа… - Торран явно растерялся. – Просто не ожидал, что вы… что так… ну… не скажешь по вам, в общем, то, что солдаты-то то о вас болтают… вот.
- И что же говорят про меня солдаты? – уголки губ девушки чуть приподнялись.
- Ну… что… эм…
- Да говори же, не стесняйся!
- Что у вас стальные яйца, госпожа.

Тонкая линия черной, как смоль, брови изящно выгнулась. Шайна повернулась к Каленхаду. Тот уже счастливо хохотал.

- Не забудь напомнить мне, Торран, что тебе полагается прибавка к жалованию! Я поставил на того солдата, который первым сообщит ей об этом.
- Что ж, гном, - кажется, леди Шайну ничуть не задели слова Торрана, наоборот – она выглядела вполне счастливой. – Твоя наглость и дерзость сделают тебе честь на этой войне. Надеюсь, завтра ты покажешь, что у тебя внизу там тоже… все в порядке.

Шайна многозначительно кивнула в сторону самой нижней части живота гнома, чем вызвала довольный смех стоящих рядом солдат, и повернулась к Каленхаду.

Так как они оба стояли буквально в двух шагах от Годри, тот прекрасно видел этот взгляд. И он не мог не поразиться, поняв, что видел этот взгляд десятки и даже сотни раз. Ярко горящий в глубине огонь, укрытый пониманием, уважением и привязанностью. Самый необычный, и в то же время самый обыкновенный влюбленный взгляд.

Каленхад еще долго говорил что-то, прохаживаясь вдоль бесконечных рядов своего войска, но Годри уже не слышал его. Он все еще не мог поверить во все то, что с ним только что произошло. Еще вчера подобное показалось бы ему чем-то невероятным, подобным падению звезды с небес на землю, а сегодня…


- Клянусь Камнем! Да это самый высокий человек в мире! – Торран, как обычно, бурно делился своими впечатлениями возле походного костра. – А Стальная Баба! Вот уж воистину, самая красивая представительница вашего, чего уж скрывать, совсем неказистого рода! Даже, пожалуй, посимпатичнее гномих наших будет…
Компания вокруг костра взорвалась хохотом.
- Да, наш Каленхад – самый великий человек и воин. Слыхали, как он эрлинг Мирдина захватил? – заговорил какой-то молоденький солдат.
- Конечно, слыхали! Уж получше твоего. Перебил он его телохранителей, а тот сам, значит, ему в ножки-то и поклонился. Троих здоровенных быков уложил!
- Каких троих?! Чего несешь-то, рожа твоя бесстыжая! Верно говорю, впятером они на него набросились, да только без толку – всех раскидал, как котят…
- Знакомый моего кузена двоюродного был там! И сам рассказывал мне, что десять человек с мечами накинулись на наглеца. А у Каленхада-то даже оружия при себе не было – отобрали при входе. Так вот он голыми руками…

Спор разгорелся не на шутку. Однако Годри не вступал в него, сидя чуть в стороне и улыбаясь каким-то своим мыслям.


Годри проснулся от необычного, уже давным-давно не испытываемого ощущения. Сквозь закрытые веки до глаз настойчиво пытался добраться солнечный свет, однако вокруг, в лагере, стояла тишина. Лишь тихие голоса рано проснувшихся воинов нарушали ее. Годри поднялся и вышел из палатки.

Открывшаяся картина буквально заворожила его. Если и существуют мгновения затишья перед бурей, то лагерь армии Каленхада сейчас был самым наглядным олицетворением этих мгновений. Яркое зимнее солнце высоко поднялось над горизонтом, зависнув на почтительной высоте в гордом одиночестве. В отличие от прошедших дней, сегодня девственно чистую синеву неба не омрачало ни единое облачко. Воздух из-за этого был особенно чист и морозен. Солдат, прошедший перед палаткой с котелком в руках, приветственно махнул Годри рукой. Вслед за ним к ногам любующегося видом человека припрыгала толстая птица с серым оперением. Склонив голову, она внимательно посмотрела на руки Годри, словно проверяла, не собирается ли он дать ей поесть. Убедившись в худших своих предположениях, птица взмахнула крыльями и улетела на другой конец необъятного лагеря. Годри невольно отметил, как грубо хлопанье крыльев нарушило блаженную тишину, растекшуюся по спящему лагерю.
Ничего не предвещало грозы. Если бы Годри не знал, что ряды палаток тянутся на многие мили вокруг, то он бы подумал, что какая-то группа путешественников просто остановилась отдохнуть.

- Удивительно красивое небо, ты не находишь? – голос был чист и безупречен, как журчание ручья или звон капели.
- Да, Элеанн. Глядя на такое небо, совсем не хочется думать о том, что завтра произойдет под ним.
- А мне, глядя на такое небо, хочется перевернуть горы ради того, чтобы завтра я смотрел на него из окон своего дома.

Человек повернулся к говорившему эльфу.

- Вы найдете свой дом, Элеанн, я уверен. Каленхад всегда держит свое слово.

Эльф молча смотрел на Годри. Сколько же злобы, сколько ненависти и жажды мести таится в этих бездонных колодцах, взирающих сейчас на меня, подумалось человеку. Но не меньше в них надежды, любви и веры в свое будущее. В то, что оно обязательно наступит и новый солнечный день придет на смену хмурому. Человек знал эльфа уже долгое время, но все никак не уставал поражаться непостижимости этой расы. Элеанн был прост и уникален, он легко соединял в себе то, что на первый взгляд и соединиться-то не может. В его взгляде таилась вековая мудрость дуба, в его движениях царствовала стремительная и грациозная пантера, в его голосе слышны были звуки капели и рокот водопада. Эльфы – дети леса, и чем дольше Годри знал Элеанна, тем больше убеждался в истинности этих слов.

- Я надеюсь, Годри, - ответил эльф, - я надеюсь.
- А я надеюсь, что вчерашняя щедрость по части еды не дает нашим командирам права обделить нас завтраком сегодня! – Торран вылез из палатки к друзьям.
- Так ведь уж к обеду время-то идет, - улыбнулся вместо приветствия Элеанн.
- Да хоть к ужину, мне-то какая…
- Эй! Глядите-ка! – Годри указал рукой на южный край лагеря.

С той стороны отчетливо слышны были звуки бряцания доспехов, ржания лошадей и топота копыт. А еще через мгновение друзья увидели, как несколько сотен конных воинов в полном боевом облачении выехали на открытую местность и направились на юго-восток, прочь от лагеря. Возглавлял этот отряд всадник, чьи доспехи сверкали на солнце, а длинные рыжие волосы рассыпались по ветру янтарными искрами.

- Куда это они поскакали накануне битвы? – глаза гнома округлились. – Уж не сдрейфили ли?
- Думай, что говоришь, гном, - оборвал разговоры подошедший к друзьям Норгуд. – Или не узнал, кто возглавляет отряд?
- Хитрость какую задумали?.. – Торран с интересом посмотрел на Батю.
- А вот это уже не твоего ума дело, великан, - незлобно ответил сотник. - Подходите за обедом, вечером выступаем.

* * *