Amor Vincit Omnia
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Внимание!
четверг, 20 декабря 2012
13:16
Доступ к записи ограничен
среда, 19 декабря 2012
A person who puts an end to a funny joke, or line of jokes. When someone tries to be funny but instead stops everyone else from laughing.
Название: "Признание"
Автор: Jokekiller
Категория: ДА2
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, миссинг сцен, пост гейм, недофлафф
Персонажи и пейринги: фем!Хоук/Карвер
Аннотация: драблл-сиквел к фику "...не имеет выхода". коротенькая зарисовочка о том, какими стали будни Карвера и Тары после взрыва церкви и начала войны с магами. рекомендую прочитать приквел сначала, а то могут быть сквики (впрочем, они и так у кого-то могут возникнуть, на вкус и цвет, как говорится).
Предупреждения: вполне возможны АУ и ООС, автор не уверен. НЕ инцест, кое-где возможна нежность (!). В принципе, все. Вероятны ошибки.
От автора: просто захотелось написать, чем все закончилось у это пары.
Статус: закончен.
1025 слов
- Скажи.
В любую простую фразу или даже слово Тара Хоук всегда умела вместить много смысла. Ее вопрос и требование содержали в себе и «ты злишься на меня?» и «чем я могу искупить свою вину?» и «не пожалел ли ты о своем выборе?». Не каждый может понять ее манеру речи. Карвер понимает.
Он, сидя на корточках, отворачивается от еще не разгоревшегося очага и смотрит на женщину у окна. Высокая, стройная, с гривой волос цвета спелой пшеницы, с усталыми глазами, черными, как ночное небо или глухая чаща без светлого проблеска где-нибудь в дебрях Коркари… В ее взгляде, обращенном на улицу горечь и какое-то темное торжество.
- Церковь… погибает стараниями твоего дружка, - озлобленно произносит Карвер, разворачиваясь обратно к очагу, - что я должен сказать? Что я зол? Что мне противно даже думать, что ты его пощадила и помогала ему? Что я ратую за спасение магов?
- Что-нибудь, - прикрывая веки, вздыхает Тара. Она так устала, эта печальная женщина, чьей судьбой стал рок: влюбленность в «младшего брата» - сына человека, который почему-то принял ее в свою семью… Она сделала так много, для того, чтоб освободить и его и себя… в результате, он не смог ее бросить, но не смог и простить то, что она сотворила.
- Ты знаешь все, что я мог бы сказать, - отмахивается мужчина, который вот уже как три месяца сменил храмовничьи латы на походный плащ и дешевую броню наемника. Он не смог ее бросить и вынужден скрываться вместе с ней.
Придорожные таверны, ночевки в лесу или с бродячими караванами… Постоянный страх, что их найдут, что их след возьмет полуразвалившийся орден, из которого Карвер посмел уйти…
- Скажи, - Тара почти рычит это слово, отрываясь от вечерней деревни за окном и в несколько шагов пересекает комнату, которую они сняли на ночь, - скажи все, о чем молчишь! Невыносимо терпеть это!
Карвер медленно поднимается на ноги, постепенно смещается точка обзора и смотрящая сначала сверху вниз Хоук уже очень скоро задирает голову, чтоб смотреть ему в глаза. В ее черных угольках смятение, гнев, страх, все смешалось. А вместе с ними…
- Я люблю тебя, Тара, - мучительно произносит Карвер, не в силах сопротивляться ни себе, ни этим глазам, которые почему-то все время удерживают свою нежность на самой глубине. Тара чуть вздрагивает от этих слов… он впервые говорит ей об этом, хотя оба знают прекрасно положение вещей. За несколько месяцев они не разу не проводили ночь раздельно, хотя могли собачится весь день… даже без страсти, просто уткнувшись, утонув друг в друге, засыпали в тревожном сне. Но оба боялись признаться. Это было что-то за гранью. Детство и головы не выкинешь, можно сделать вид, что забыл, можно отвлечься… но в такие минуты вспоминается время, когда их кровное родство казалось неоспоримым и от этого… неловко и гадко.
- Создатель, - Тара произносит святое имя так, будто собиралась ругнуться. Опускает голову, хочет отвернуться, но бывший брат уверенно хватает ее одной огрубевшей рукой за подбородок, другой за плечо и повторяет:
- Я люблю тебя, глупая женщина. Все что я бросил, вся эта Церковь, все эти догмы - пусть в Тень катятся, мне не важно. И мне не важны все твои демоновы заморочки. Мы оба знаем кто мы, по крайней мере, я точно знаю, кто ты для меня, и где я должен находиться. Особенно теперь, когда началась эта свара и тебе… нужна защита.
- Мне? Защита? – ах, эта холодная усмешка старшей сестры. Она уже не имеет прежнего эффекта но все равно неприятна. Карвер гневливо раздувает ноздри и его пальцы чуть сильнее, чем нужно сдавливают хрупкую женщину.
- Можешь мнить себе что угодно, но одна ты в этой каше не выживешь. И никакого Андерса у тебя теперь не будет, уж я позабочусь.
- Ненавидишь его? – с вызовом спрашивает Тара. Карвер невольно ревнует. Он не может не ревновать, хотя отлично понимает, что Тара лишь дразнит его.
- Ненавижу. Убил бы, если б встретил, - честно признался бывший храмовник, чуть встряхивая мага в своих руках.
- Я бы тебе не позволила, - она все еще дерзит, хотя в темных глазах ее уже как-то мутно и дыханье чуть чаще, чем следовало бы. Когда он показывает свою власть что-то в ней ломается. Не сразу, но она чувствует, что это правильно, что она должна быть за сильным плечом, а не перед ним.
- Ага. Конечно. Пора уже тебе уяснить, что женщине считать себя главнее мужчины просто неприлично, - руки Карвера перемещаются и теперь уже Тара дышит звучно, чуть прикрыв веки, теряя нить их беседы. Мужчина что-то шепчет ей на ухо, когда ее голова склоняется ему на плечо.
- Вспомни, чем кончила Мередит. Ты забудь уже о своем героизме, Тара, - мягко проговаривает Карвер. Старшая Хоук безотчетно кивает, ей почему-то душно. Очаг, который Карвер разжег быстро согревает комнату, хотя вряд ли ей душно от этого. Бывший храмовник подхватывает отступницу на руки и несет на кровать. Укладывает, укрывает побитым молью пледом, стягивает нагрудник и сапоги, сам ложится рядом. Тара так устала спорить и быть главной, ей так тепло и хорошо рядом с этим молодым мужчиной, младше ее едва ли на пять лет…
- Война началась бы рано или поздно, все к этому шло, - сонно оправдывается женщина на кровати. Карвер зарывается в ее пшеничные волосы лицом, ощущая явственный запах вереска, меда и горькой полыни.
- Да. Но то, что ее начал твой дружок – этого я не одобряю и одобрить не могу.
- Ты встал на нашу сторону… на сторону магов, - тоскливо протягивает засыпающая Хоук, - почему?
Карвер раздраженно ворчит, удобней устраиваясь рядом с ней.
- Люблю тебя, что я могу поделать? Угробилась бы без меня.
- Умерла бы, - поправляет Хоук и снова вкладывает в одну фразу слишком много смысла. Она не сможет признаться ему в любви, наверное, никогда. Но в каждой такой фразе Карвер слышит больше, чем признание.
- Я не злюсь, не жалею и не ставлю тебе ничего в вину, дура ты твердолобая, - отзывается младший Хоук с улыбкой и целует женщину в мочку уха.
Он думает, что когда они набредут на более-менее тихую деревеньку с сохранившейся целой церковью – он обязательно на ней женится, и она действительно станет одной из рода Хоуков.
Она думает, что когда-нибудь сможет сказать, как сильно любит его и как сильно противоречит ей эта странная любовь к человеку, который должен был быть ее братом.
Автор: Jokekiller
Категория: ДА2
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, миссинг сцен, пост гейм, недофлафф
Персонажи и пейринги: фем!Хоук/Карвер
Аннотация: драблл-сиквел к фику "...не имеет выхода". коротенькая зарисовочка о том, какими стали будни Карвера и Тары после взрыва церкви и начала войны с магами. рекомендую прочитать приквел сначала, а то могут быть сквики (впрочем, они и так у кого-то могут возникнуть, на вкус и цвет, как говорится).
Предупреждения: вполне возможны АУ и ООС, автор не уверен. НЕ инцест, кое-где возможна нежность (!). В принципе, все. Вероятны ошибки.
От автора: просто захотелось написать, чем все закончилось у это пары.
Статус: закончен.
1025 слов
- Скажи.
В любую простую фразу или даже слово Тара Хоук всегда умела вместить много смысла. Ее вопрос и требование содержали в себе и «ты злишься на меня?» и «чем я могу искупить свою вину?» и «не пожалел ли ты о своем выборе?». Не каждый может понять ее манеру речи. Карвер понимает.
Он, сидя на корточках, отворачивается от еще не разгоревшегося очага и смотрит на женщину у окна. Высокая, стройная, с гривой волос цвета спелой пшеницы, с усталыми глазами, черными, как ночное небо или глухая чаща без светлого проблеска где-нибудь в дебрях Коркари… В ее взгляде, обращенном на улицу горечь и какое-то темное торжество.
- Церковь… погибает стараниями твоего дружка, - озлобленно произносит Карвер, разворачиваясь обратно к очагу, - что я должен сказать? Что я зол? Что мне противно даже думать, что ты его пощадила и помогала ему? Что я ратую за спасение магов?
- Что-нибудь, - прикрывая веки, вздыхает Тара. Она так устала, эта печальная женщина, чьей судьбой стал рок: влюбленность в «младшего брата» - сына человека, который почему-то принял ее в свою семью… Она сделала так много, для того, чтоб освободить и его и себя… в результате, он не смог ее бросить, но не смог и простить то, что она сотворила.
- Ты знаешь все, что я мог бы сказать, - отмахивается мужчина, который вот уже как три месяца сменил храмовничьи латы на походный плащ и дешевую броню наемника. Он не смог ее бросить и вынужден скрываться вместе с ней.
Придорожные таверны, ночевки в лесу или с бродячими караванами… Постоянный страх, что их найдут, что их след возьмет полуразвалившийся орден, из которого Карвер посмел уйти…
- Скажи, - Тара почти рычит это слово, отрываясь от вечерней деревни за окном и в несколько шагов пересекает комнату, которую они сняли на ночь, - скажи все, о чем молчишь! Невыносимо терпеть это!
Карвер медленно поднимается на ноги, постепенно смещается точка обзора и смотрящая сначала сверху вниз Хоук уже очень скоро задирает голову, чтоб смотреть ему в глаза. В ее черных угольках смятение, гнев, страх, все смешалось. А вместе с ними…
- Я люблю тебя, Тара, - мучительно произносит Карвер, не в силах сопротивляться ни себе, ни этим глазам, которые почему-то все время удерживают свою нежность на самой глубине. Тара чуть вздрагивает от этих слов… он впервые говорит ей об этом, хотя оба знают прекрасно положение вещей. За несколько месяцев они не разу не проводили ночь раздельно, хотя могли собачится весь день… даже без страсти, просто уткнувшись, утонув друг в друге, засыпали в тревожном сне. Но оба боялись признаться. Это было что-то за гранью. Детство и головы не выкинешь, можно сделать вид, что забыл, можно отвлечься… но в такие минуты вспоминается время, когда их кровное родство казалось неоспоримым и от этого… неловко и гадко.
- Создатель, - Тара произносит святое имя так, будто собиралась ругнуться. Опускает голову, хочет отвернуться, но бывший брат уверенно хватает ее одной огрубевшей рукой за подбородок, другой за плечо и повторяет:
- Я люблю тебя, глупая женщина. Все что я бросил, вся эта Церковь, все эти догмы - пусть в Тень катятся, мне не важно. И мне не важны все твои демоновы заморочки. Мы оба знаем кто мы, по крайней мере, я точно знаю, кто ты для меня, и где я должен находиться. Особенно теперь, когда началась эта свара и тебе… нужна защита.
- Мне? Защита? – ах, эта холодная усмешка старшей сестры. Она уже не имеет прежнего эффекта но все равно неприятна. Карвер гневливо раздувает ноздри и его пальцы чуть сильнее, чем нужно сдавливают хрупкую женщину.
- Можешь мнить себе что угодно, но одна ты в этой каше не выживешь. И никакого Андерса у тебя теперь не будет, уж я позабочусь.
- Ненавидишь его? – с вызовом спрашивает Тара. Карвер невольно ревнует. Он не может не ревновать, хотя отлично понимает, что Тара лишь дразнит его.
- Ненавижу. Убил бы, если б встретил, - честно признался бывший храмовник, чуть встряхивая мага в своих руках.
- Я бы тебе не позволила, - она все еще дерзит, хотя в темных глазах ее уже как-то мутно и дыханье чуть чаще, чем следовало бы. Когда он показывает свою власть что-то в ней ломается. Не сразу, но она чувствует, что это правильно, что она должна быть за сильным плечом, а не перед ним.
- Ага. Конечно. Пора уже тебе уяснить, что женщине считать себя главнее мужчины просто неприлично, - руки Карвера перемещаются и теперь уже Тара дышит звучно, чуть прикрыв веки, теряя нить их беседы. Мужчина что-то шепчет ей на ухо, когда ее голова склоняется ему на плечо.
- Вспомни, чем кончила Мередит. Ты забудь уже о своем героизме, Тара, - мягко проговаривает Карвер. Старшая Хоук безотчетно кивает, ей почему-то душно. Очаг, который Карвер разжег быстро согревает комнату, хотя вряд ли ей душно от этого. Бывший храмовник подхватывает отступницу на руки и несет на кровать. Укладывает, укрывает побитым молью пледом, стягивает нагрудник и сапоги, сам ложится рядом. Тара так устала спорить и быть главной, ей так тепло и хорошо рядом с этим молодым мужчиной, младше ее едва ли на пять лет…
- Война началась бы рано или поздно, все к этому шло, - сонно оправдывается женщина на кровати. Карвер зарывается в ее пшеничные волосы лицом, ощущая явственный запах вереска, меда и горькой полыни.
- Да. Но то, что ее начал твой дружок – этого я не одобряю и одобрить не могу.
- Ты встал на нашу сторону… на сторону магов, - тоскливо протягивает засыпающая Хоук, - почему?
Карвер раздраженно ворчит, удобней устраиваясь рядом с ней.
- Люблю тебя, что я могу поделать? Угробилась бы без меня.
- Умерла бы, - поправляет Хоук и снова вкладывает в одну фразу слишком много смысла. Она не сможет признаться ему в любви, наверное, никогда. Но в каждой такой фразе Карвер слышит больше, чем признание.
- Я не злюсь, не жалею и не ставлю тебе ничего в вину, дура ты твердолобая, - отзывается младший Хоук с улыбкой и целует женщину в мочку уха.
Он думает, что когда они набредут на более-менее тихую деревеньку с сохранившейся целой церковью – он обязательно на ней женится, и она действительно станет одной из рода Хоуков.
Она думает, что когда-нибудь сможет сказать, как сильно любит его и как сильно противоречит ей эта странная любовь к человеку, который должен был быть ее братом.
@темы: Missing scene, Het, Фанфик закончен, Romance, фем!Хоук, Карвер, Dragon Age, AU, Fluff, PG-13, Фанфикшен
вторник, 18 декабря 2012
13:30
Доступ к записи ограничен
Amor Vincit Omnia
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 16 декабря 2012
- Ты уверен, что это поможет? - Это помогает от всего, кроме слепоты и кариеса. (с)
Название: Into The Shadows ( Вглубь теней)
Автор: Nastrandir ( www.fanfiction.net/s/4797557/1/Into_the_Shadows )
Переводчик: JonD (domra7)
Категория: Neverwinter Nights HOTU
Рейтинг: NC-17 (где-то там, вдалеке)
Персонажи и пейринги: Джайан/Вален, Дикин, Натирра, Имлот, Мефистофель и др.
Жанр: Adventure/Romance
Размер: BIG
Аннотация: When Jaiyan takes a commission from an old friend and descends down into Undermountain, she finds far more than she ever bargained for.
Статус: в процессе
31.10.12!! Congratulations!
Глава 24. Домой.
Глава 24. Домой
Три дня провели они в пещерах под Тусклыми Глубинами. Вален нетерпеливо ворчал; Джайан из кожи вон лезла, чтоб он поменьше двигался. Пока девушка присматривала за раненым тифлингом, шайка по сбору сокровищ в лице Дикина доверху набивала сумки драконовым золотом. На исходе третьего дня Джайан чуть не силой влила в Валена последние два зелья. Рана казалась чище, воспаление сошло; края раны почти сомкнулись, а плоть вокруг была такой же бледной, как и все тело тифлинга.
Девушка помогла Валену подняться на ноги и затянула ремешки доспеха. - Точно в порядке?
- Да, - прохрипел тот. Он попытался забросить Бич Дьяволов на его законное место за плечами, но неожиданная вспышка боли согнула тифлинга пополам.
- Тише. Позволь мне. - Поднявшись на цыпочки, Джайан уложила цеп как следует. - Так нормально?
Вален еле слышно поблагодарил.
Они со всеми возможными предосторожностями повторили путь наверх по лабиринту тоннелей, проходов, сводчатых коридоров. Лава на верхнем уровне так же пузырилась и шипела, но в тоннелях, слава тебе Тимора, не было ни намека на вампиров.
Джайан шагали плечом к плечу с Валеном и старалась не слишком часто окидывать его испытывающим взглядом. Она помнила, о гордости тифлинга и его непомерном упрямстве; но рана, нанесенная Викст'рой была ужасна, и девушка не переставала беспокоиться. Она видела, как менялось лицо Валена, когда он оступался и тут же резко выпрямлялся, чтоб не потерять равновесие; все, на что она могла надеяться - это благополучно достигнуть Лит Ми'Атара и не упустить время, когда Провидица еще успеет исцелить рану.
Наконец впереди выросли наружние двери. Джайан навалилась плечом на неподатливые створки, и те со скрипом приоткрылись. Девушка спиной чувствовала бессильную ярость Валена: он должен был это сделать, и с куда большей легкостью.
Джайан искоса глянула на упрямо выпяченный подбородок полудемона. Сдуйся, тифлинг, с кривой улыбкой подумала она. В мои планы не входит, чтоб ты себе живот надорвал.
Она сделала шаг во влажный и прохладный воздух Тусклых Глубин и чуть не столкнулась с Кордиганом. Маленький гном, не мигая, таращился на нее снизу вверх круглыми глазами. - Вы...Вы вернулись!
- И? - насторожилась Джайан.
- Обычно...люди не возвращаются.
Лицо гнома подернулось страхом, и Джайан поспешила объяснить:
- Содалис мертв. По-настоящему мертв. И Викст'ра тоже.
От второго имени Кордиган побелел. - Вы...вы уверены? Монстр...мертв? Потому что...он уже был мертв.
- Да, теперь он действительно умер. Мы разбили филактерию вдребезги и убили его.
Брови Кордигана взлетели. - Умер? Умер по-настоящему?
- Настоящее не бывает.
С минуту гном стоял, невидяще глядя в пространство. - Тогда, получается...
- Вы можете делать все, что хотите, - мягко сказала Джайан. - Под храмом больше ничего нет.
Кордиган заторможенно кивнул. - Спасибо, - сказал он. Он явно не оправился от потрясения.
Джайан направилась к аванпосту под каменной аркой. Гном, наконец, проморгался и помчался сообщить радостную весть остальным. Воздух снаружи казался чище и свежее и был прохладным от влаги. А каких-то несколько недель назад ты думала, что Андердарк такой тесный, такой тесный, ветра никакого и каменюки, куда ни глянь.
Вален шагал молча, открывая рот лишь затем, чтоб подсказать путь. Принимая во внимание серьезность раны, он все-таки согласился на более длинную дорогу обратно в город; более безопасную, тихую, хотя они и делали внушительный крюк. Тифлинг был непоколебимо уверен, что, даже полумертвый, он разнесет в клочья отряд дроу; Джайан же не то, чтобы сомневалась, но проверять этого не хотела.
Пять часов упорной, спокойной ходьбы - и они обошли зубчатые горы и миновали темное, подернутое рябью озеро. Тропа петляла меж двух высоких каменных труб и, в конце концов, привела путников к небольшой пещере.
- Здесь, - сказал Вален. - Вода недалеко.
Внутри пещера оказалась длинной и узкой, с низким сводом и выглаженными временем стенами. Где-то поблизости и впрямь слышался плеск воды. Пока Дикин складывал костер из подобранных в подземелье Викст'ры остатков древесины, Джайан осмотрела рану Валена. Выражение лица тифлинга ясно говорило о том, что он вне себя, но Джайан все-таки размотала бинты. - Лучше. Все еще чистая. Думаю, ты скоро будешь в порядке.
Полудемон что-то проворчал.
- Ты и так очень много делаешь. - Джайан отыскала бурдюк с водой и намочила предпоследнюю рубашку. - Тебе не запрещено со мной говорить, знаешь ли.
Он сердито посмотрел на нее, но сдался. - Просто чувствую себя...никчемным.
- Знаю. Я понимаю. - Девушка провела по коже тифлинга смоченной в холодной воде тканью и спрятала улыбку, когда тифлинг вздрогнул. - Ты не должен так думать.
- Если мы попадем в засаду, я запрещаю тебе вдруг возомнить себя героиней и ввязаться в священный бой.
Она взглянула на него снизу вверх и неожиданно осознала, как близко он находится. - Я ввязывалась в священные бои задолго до того, как с тобой познакомилась.
- Но не с дроу.
- Дельное замечание. - Она принялась туго бинтовать его грудь, и тифлинг зашипел. - Я буду стеречь второй. Тебе первая стража.
Впервые он не стал спорить. Он опустил рубашку и тяжело сел у костра. - Это место в нескольких днях пути от привычных дорог мародеров. Если только они не шли за нами по пятам от самых Тусклых Глубин, сегодня ночью мы в безопасности.
Джайан смотрела на пляшущие языки пламени и старалась не вспоминать о тени драколича, накрывшей ее целиком. - Значит, Вальшаресс готовит грандиозное нападение?
- Да.
Она поежилась. - Никогда раньше не была в настоящей битве.
- Я уверен, что леди...
- Возглавляла кучку наемников. Против другой кучки наемников. Но защищать город? Нет.
Дикин на секунду поднял голову от своих записей. - Это быть то, что мы называть осада, Босс.
Осада подземного города. Так глубоко от поверхности земли, что наверху никто никогда не узнает, что случилось. Она обхватила руками колени и поежилась.
- Моя леди? Все хорошо?
Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела поверх огня в обеспокоенные глаза Валена. - Да. Просто...задумалась. Осады со мной тоже никогда не случалось.
Повисла тишина, прерываемая только треском костра и поскрипыванием пера кобольда. Джайан шевельнулась, и рубашка противно отлепилась от ее спины. Грязная с головы до ног, поморщилась девушка. Пропиталась въедливой пакостью, кровью, пылью; вся в синяках и ссадинах. Интересно, узнала бы в ней мама вечно голодную и невысокую девчонку, которая убежала холодной ночью? Казалось, с того момента прошло так много лет...
- Моя леди?
Джайан моргнула. - А?
- Если я правильно помню, - с расстановкой произнес тифлинг, - здесь есть озеро. В глубине пещеры. Спрятано за выступом скалы - поспешно добавил он. - Если хочешь принять ванну. Отмыться.
В лицо Джайан бросилась краска, и девушка едва подавила нервное хихиканье. Все в порядке вещей, потому что скалы не просвечивают? - А...это будет весьма кстати. - Она рывком поднялась на ноги и занялась поисками чистой одежды, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. - Шепни словечко, если на нас нападут, ладно?
Не поднимая глаз на тифлинга, она завернула за угол, но вокруг была темнота. - Эм...Дикин? Могу я попросить о заклятьи света?
Не отрываясь от записей, Дикин махнул лапкой. С его ладони слетел серебристый огонек и повис у плеча девушки. В нескольких шагах впереди Джайан увидела блеск воды. - А ты уверен, что тут ничего опасного не водится? - крикнула она.
- Последний раз, когда я проверял, - ничего, - отозвался Вален.
Очаровательно. Значит, у тебя есть шансы спасти меня от мерзкого андердаркского рыбомонстра и голую унести на руках, оставляя за собой мокрые следы. Она на мгновение задумалась, действительно ли это будет проблемой. Она проинспектировала озерцо; магический огонек высвечивал только несколько футов прозрачной воды да гладкие бледные камни на дне.
Ужасно стесняясь, она кое-как сняла грязную одежду, быстро залезла в воду - и оторопело поняла, что вода теплая. - Я думала, вода леденющая! - крикнула она в пещеру.
- Я хотел устроить приятный сюрприз.
О, я-то знаю, что было бы приятным сюрпризом. Джайан прикусила губу и окунулась с головой. Она с фырканьем вынырнула, ничего не видя из-за волос. Мысли в голову лезли все такие же неподходящие. Пытаясь отвлечься, девушка принялась распутывать длинные мокрые пряди. Затем она переключилась на руки и стала тщательно смывать грязь и присохшую кровь, которые, казалось, намертво въелись в ладони. Потом она упрямо мыла плечи и пыталась сосредоточиться на простых насущных вопросах.
Волосы грязные. Мой давай.
Надо было взять мыло. Оно у Дикина в сумке.
Может, попросим Валена принести?..
Она зарычала и сунула голову в воду. Думай о важном! Проклятье. Вальшаресс. Осада в обозримом будущем. Убраться из Андердарка, сохранив руки-ноги.
Вален.
Она застонала под водой, и воздух пузырями поплыл наверх.
Ладно. Ни о чем не думай.
...
Работает?
Неа.
Вален сидел и методично полировал доспех, втайне благодарный кобольду за то, что тот задремал. Завернувшись в одеяло вместе со своими записями, Дикин спрятал нос в ладони и тихонько посвистывал во сне. Вален искоса глянул на кобольда и перевел взгляд на нагрудник, гладкий и блестящий после чистки. Тифлинг положил доспех на камни рядом с собой и тщетно попытался не думать о спасительнице дроу.
Джайан. Не спасительница. Девушка.
С того самого дня, как Провидица рассказала о видениях, о спасителе с поверхности, о чужаке, что будет сражаться с ними бок о бок, Вален уверял себя, что обещанный воин будет, в лучшем случае, неудачником, а в худшем - предателем.
Но, не смотря на все старания быть непреклонным и вести себя с ледяным спокойствием - на все усилия оставаться безучастным - что-то в этой девушке привлекало его.
Тифлинг застонал и запустил пальцы в волосы. Привлекало? Он задумался. Это значит?..Ты был бы не прочь узнать, что она о тебе думает? Ты не стал бы возражать, если б она предложила помыться вместе?
В горле заклокотал новый стон. Дикин вздохнул и перевернулся на другой бок, и Вален застыл. Но кобольд продолжал спать, как ни в чем не бывало.
Вопреки принятым решениям, Вален обнаружил себя разговаривающим с ней - нет, не разговаривающим, изливающим душу. Он рассказал о своей жизни до встречи с Провидицей, о том, что он был зверем, рабом Войн Крови. И даже о том, что было до того - когда он был больше похож на теперешнего себя и был влюблен.
Вален услышал шаги и его мысли прервались.
Из-за угла, оставляя за собой мокрые следы, появилась взъерошенная Джайан. Шнуровка на рубашке у горла ослабла, и тифлинг мог видеть бледный треугольник влажной кожи. Мокрые темные волосы рассыпались по плечам, следуя изгибу тела от шеи и ниже. Вален почувствовал, что начинает краснеть. Он заставил себя отвернуться.
- Чувствую себя почти человеком, - с улыбкой сказала девушка. - Это была твоя лучшая идея за сегодня.
Он кивнул и внезапно осознал, что не может вымолвить ни слова. Он снова взглянул на ее лицо - она не возражала. Напротив, она просто села, прислонилась спиной к стене и полузакрыла глаза. Непокорная грива темных волос медленно сохла. Воцарившаяся тишина была спокойной и уютной. Вален глядел в пламя костра, а потом - на лицо Джайан, скуластое, с длинными пушистыми ресницами.
- Вален?
Он вздрогнул от неожиданности и отвел взгляд. - Да?
- Можно тебя спросить?
Он кивнул.
- Как ты убежал от Гримаш'та?
На сей раз он не почувствовал желания отвернуться, закрыться и сказать резкость. Это просто что-то из прошлого, что-то, уже давно минувшее. Что-то, о чем нужно сказать. - Он бросил меня в темницу, - услышал Вален свой голос.
Боль от воспоминаний ничуть не ослабела со временем и была подобна острому ножу. Голые металлические прутья, в иные ночи обледеневшие от мороза, в иные - раскаленные от жары. В клетке - ничего, кроме холодных камней и цепей, которыми его приковывали к решетке. Попав в клетку, он лишился доспеха и оружия; а в некоторые дни Гримаш'т отказывал ему и в одежде.
Или так, или Кирее будет больно.
- Он все-таки выпускал меня для сражений или пыток, но большую часть ночей и многие дни я проводил в клетке в его крепости. Так случилось, что однажды на крепость напали. - По его телу пробежала дрожь. Он чувствовал на себе взгляд Джайан, сосредоточенный и полный сопереживания. - Нападавшие были мятежники танар'ри, и, думаю, это спасло мне жизнь, потому что они просто проигнорировали меня. Во время атаки крепость разрушило, и мое узилище вместе в ней.
Все вокруг вздрогнуло - камни, и дерево, и металл, - и пол под тифлингом опасно накренился. В стене напротив появилась расщелина, и каменная кладка заскрежетала. Еще один удар сотряс крепость до основания, и клетка, покореженная и изломанная, оказалась открыта.
- Я выбрался наружу, - просто сказал Вален, как будто простыми словами можно было выразить хаос и тот ужас, который объял тифлинга, когда он наугад бежал по крепости, полной сражающихся танар'ри, полуголый, слабый, безоружный. Он пробрался к оружейной. Она была пуста и залита кровью. И там он забрал Бич Дьяволов - нетронутый, с его места на стойке. - Крепость Гримаш'та, как выяснилось, была не так далеко от Сигила, и я отыскал путь туда.
Джайан не произнесла ни слова, лишь смотрела на него и слушала.
Польщенный внимательной тишиной, он добавил:
- В Сигиле есть множество порталов, которые ведут в другие места и другие планы. Я отчаянно желал найти Провидицу, и почему-то я знал, что она из твоего мира. Портал в этот план, охраняемый марилит, я нашел случайно. Она разрешила мне воспользоваться им...в обмен на услугу.
Джайан хулиганисто ухмыльнулась - Что за услуга?
Тифлинг почувствовал, как щеки заливает непрошенный жар. - Ох...я бы действительно предпочел не говорить.
Ухмылка стала только шире. - Тогда, может, покажешь?
Он закашлялся, надеясь, что девушка не услышала, как бешено заколотилось его сердце. - Эм...моя леди, я...
- Ладно, молчи. - Она нахмурила брови. - Дикин как-то рассказывал мне о марилитах. Это у них по четыре руки?
Вален содрогнулся. - Иногда шесть.
- Даже не знаю, чувствую ли я себя наивной или просто счастливой, что родилась не в Сигиле. - Она запустила пальцы в волосы. - Итак, что случилось потом, после той бесславной услуги, о которой ты не хочешь говорить?
Тебе что, нравится, как я сгораю от стыда? - кисло подумал тифлинг. - Я очутился в твоем мире. И, прежде, чем ты спросишь, где - не представляю.
Когда он вышел из портала, вокруг были дождь и вечер. Облака висели над головой, плотные, серые, тяжелые от воды. Под ногами - мятые стебли папоротника и сырой мох. Из завитков тумана то тут, то там выступали деревья, угловатые, кривые, дряхлые. Он вдохнул, и в горло потек прохладный воздух сумерек.
- Не знаю, как долго я искал. Не могу вспомнить даже, кого расспрашивал или как еще я узнал, что Провидица в Андердарке. - Он нахмурился, сосредоточившись на воспоминаниях - или, вернее, на их отсутствии. Он знал, что в первую ночь шел дождь; он знал, что несколько недель шел, лига за лигой, под дождем в тумане леса. Он вспомнил, как скрывал свою демоническое происхождение, кутаясь в плащи и надевая свободную одежду. Он помнил снегопад.
Но он даже под угрозой смерти не смог бы вспомнить, с кем или где говорил.
Или о том, как узнал об Андердарке.
- Не переживай, - мягко сказала Джайан. - Не буду говорить, что я понимаю, потому что я не понимаю. Потому что, если я не могу что-то вспомнить, это только значит, что я выкинула одну из ужасающе человеческих штучек. Например, в один присест прикончила целую бутылку бренди. Но не переживай.
За ее словами маячило полупонимание, полупризнание. - Спасибо, - пробормотал Вален. - Мне повезло, и я спустился сюда, и нашел Лит Ми'Атар и Провидицу.
Джайан наклонила голову к плечу. - И что произошло?
Сперва - ничего. Провидца встретила его у ворот, взяла за руку, и держала, пока, он не перестал дрожать.
- Ты Вален Дыхание Тени, - ласково произнесла она. - И ты пришел из Преисподней.
Он нервно кивнул. - Я знаю, что не должен был приходить, что не должен...
- Шшш. - Она коснулась его щеки. - Я знаю, что, когда ты сражался с нами, тебя призвали. Я знаю о цепях, которые сковывают твое тело и душу.
Она провела его в город, в старый храм. Вверх по винтовой лестнице и в комнату с черным гранитным полом и круглой кроватью. Она правильно поняла его и приказала, чтоб прислужники удалились, а затем и сама оставила его отдыхать и размышлять.
Вымыв грязь, кровь и пот месяцев странствий, он нашел на кровати в смежной комнате чистую одежду. У него не было сил задуматься, почему туника, рубашка и штаны и ботинки сидят так, будто на него сшиты, или почему дроу, ожидавшие за дверью, не допытывались, кто он и откуда. Они просто провели его наверх, в покои Провидицы.
Она села напротив тифлинга и дала ему время привести мысли в порядок. Она долго не говорила и не ожидала слов от него. Он наслаждался тишиной, терпением дроу, и странным чувством, что он дома.
- Я хотел поблагодарить, - неловко произнес он.
Она ничего не сказала, только продолжала смотреть на него своими огромными глазами.
- Я не знаю, знаете ли вы, но вы...но, когда я сражался с вашими солдатами, вы на меня посмотрели, и я подумал...я почувствовал.... - Горло его болезненно сжалось.
- Я знаю. - Она очень осторожно коснулась его подбородка, прося смотреть на нее. - Ты не сломлен, что бы ты ни предполагал. И тебе здесь рады. - Улыбка осветила ее черное, как эбен, лицо. - У тебя будет столько времени, сколько потребуется, Вален. Тебе здесь рады.
- И сколько времени потребовалось, чтобы заставить дроу ходить по струнке? - лукаво поинтересовалась Джайан.
Тифлинг улыбнулся в ответ. - Недолго, - признал он.
Девушка ухмыльнулась во весь рот. - А что случилось с Гримаш'том?..
- Ах, да. Он послал...что, пять? Нет, шесть...шесть подручных по моим следам. Я столкнулся с ними, когда искал путь в Андердарк. Они...ничего не сообщили ему. Не дожили.
Ухмылка стала мстительной. - Отлично. А сам Гримаш'т?
- Явился за мной, когда дастаточно разозлился. Он...зажал меня в угол. Не помню, где. - Вален опять нахмурился, раздосадованный своей неспособностью вспомнить все в точности. Были деревья, простиравшие к небу свои зеленолистные ветви; кричали вороны. - Оказалось, что мое умение убивать дьяволов распространяется и на демонов. Опустим остальное.
- Отлично, - повторила Джайан, тише, но столь же яростно.
Тифлинг уже достаточно хорошо изучил Джайан, чтобы знать: она не будет избегать его или презирать за его решения, за его прошлое; и все же он втайне обрадовался ее реакции. Он вызвал в памяти глумливую улыбку Гримаш'та и насмешку горящих желтым огнем глаз демона.
- Так это за твою человеческую сучку? - прошипел демон. - Ты всегда питал слабость к смертным женщинам.
Дождь застил ему глаза, ослепляя наравне с бешенством. Он занес цеп над головой. Ему было все равно теперь, что Гримаш'т намного больше и намного, намного сильнее. Перед глазами встала усмешка хозяина, появлявшаяся, когда с грохотом запирали решетку, когда под бичами лопалась кожа; когда умирала Кирея.
- Ты что, всерьез полагаешь, будто ты что-то для нее значил? - взвыл Гримаш'т. - Она же смертная, девчонка. Неужели ты веришь, будто ты ей нравился? А, может, она считала, что с тобой она будет в безопасности?
Цеп свистнул, и Вален заметил в глазах своего хозяина нечто, очень похожее на страх.
- А, так это не за нее? Побег, и все прочее...Ты мой, мое сокровище. И пойдешь со мной, не смотря на то, что будто бы должен своей мертвой шлюхе!
Вален твердо и свирепо взирал на него. - Ошибаешься. Это не только за нее. Это за меня.
Впереди показались ворота Лит Ми'Атара, черные на фоне темных камней. Двое солдат кинулись открывать металлические створки; третий поспешно отсалютовал.
- Генерал, - промямлил он. - Мы ожидали вашего прибытия несколько дней назад.
Под взглядом Валена дроу задрожал как осиновый лист на ветру.
- Непредвиденные сложности, - процедил Вален.
Дроу нервно кивнул. - Понимаю, генерал. Провидица ждет вас.
Джайан ощутила странное облегчение, когда ворота с грохотом захлопнулись за ее спиной. До смешного глупое чувство защищенности вызвало у нее улыбку. Не будь наивной, наставительно произнес голос в голове. Это просто гарнизончик со стенами и храмом. Который в скором времени еще и атакуют.
Джайан отмела все, сказанное голосом, и последовала за Валеном и Дикином к ступеням храма. Рыночная площадь была запружена дроу. Слышались звуки из кузницы Ризолвира: он делал щиты. От ближайшей стены отделилась темная фигура и скользнула к вновь прибывшим.
Джайан оглянулась и вздрогнула от неожиданности. Фигура грациозно остановилась. - Натирра?
Женщина-дроу быстро окинула ее взглядом с ног до головы. - Ты в порядке?
- А, так у нас все же есть сердце? - Джайан ухмыльнулась. - Мы в порядке. Почему вдруг забеспокоилась?
Натирра подняла белоснежную бровь. - Вы опоздали. Позвольте лишь намекнуть, что кое-кто из нас беспокоился, что от спасительницы дроу может остаться неаппетитная лужица крови где-то в подземельях.
- О, я тронута до глубины души.
- Провидица ждет вас. - Взгляд Натирры переметнулся на Валена. - Ты ранен.
Тот высокомерно хмыкнул. - Я в полном порядке.
Натирра подняла руки в комическом жесте побежденного. - Я счастлива, что ты вернулся таким же темпераментным, каким и уходил.
Джайан наградила дроу еще одной улыбкой, прежде, чем подняться к дверям храма.
Внутри было прохладно; в воздухе витал запах благовоний. Путники поднялись вверх по лестнице и зашагали к тишине покоев Провидицы.
Перед дверями Вален смущенно остановился.
Джайан поняла его заминку, и поняла, что ее присутствие нежелательно. Почему-то это не вызвало у нее обиды. Валену нужно поговорить с Провидицей в глазу на глаз, рассказать все, вылечиться.
- Все в порядке, - сказала Джайан. - Тебе нужно лечение. Мне нужна ванна.
Что-то промелькнуло в его глазах. Что-то нежное.
- Спасибо, - тихо ответил он и улыбнулся. - Обещаю передать Провидице, что это ты убила драколича.
За плечами почти половина фанфика.
Прямо по курсу глава NC-17.
NEW! Глава 25. Ожидание
Глава 25. Ожидание.
Джайан с трудом тащилась вверх по лестнице. Ноги ныли. Все, о чем девушка мечтала - это принять ванну и вымыть голову с мылом. Дикин взял в оборот Натирру и завел рассказ о нежити из Тусклых глубин, а Вален, наверное, был у Провидицы. Джайан пинком распахнула дверь и зашла в свою комнату. Она мельком глянула на темные стены с их металлическим орнаментом и белыми прожилками мрамора. Иногда, решила девушка, дроусская архитектура так упрямо традиционна, что навевает тоску.
Джайан присела на кровать и скинула заплечный мешок и ботинки. Плащ, и перчатки, и ремень со штанов она потеряла уже по пути в ванную комнату. Слуги Провидицы успели побывать в комнате: ванна была полна воды, и Джайан блаженно улыбнулась. Над водой плавал теплый пар, сквозь который проскальзывали желтоватые лучи светильников.
Джайан сняла рубашку, тунику, лосины и оставила их лежать на полу грязной кучкой. Голая и счастливая, она на минутку задержалась, чтоб прихватить бутыль бренди и бокал, и забралась в воду.
Львиную долю часа она лежала в воде, потягивала обжигающее бренди и наблюдала за завитками пара. Она вымыла из волос самую плохую грязь и пыль, тщательно расчесала гребнем длинные каштановые пряди. Затем она снова погрузилась в воду и позволила волосам рассыпаться за спиной.
Прошло много времени, прежде, чем Джайан с неохотой вылезла из ванны и отправилась на поиски полотенца. Она высушила волосы и зарылась в сумку, пытаясь отыскать рубашку, которая была бы и не залита кровью, и не нуждалась в немедленной починке. Потерпев неудачу, она остановила свой выбор на серого цвета рубашке с протертыми локтями. Затем она надела выцветшую голубую тунику и влезла в башмаки. И тут же плюхнулась на кровать, полная решимости скрываться в комнате до наступления ночи. Или что там было эквивалентом ночи в здешней темноте... Джайан подозревала, что до сих пор ложится спать примерно в одно и то же время и на одно и то же время; но отсутствие рассветов и закатов все еще нервировало ее.
С Натиррой Дикин будет в безопасности, а как там Вален, она может проверить и позже. Джайан снова поднесла к губам бокал с бренди и тут же выплюнула напиток - дверь с грохотом распахнулась и внутрь, объятый паникой, влетел малютка-кобольд.
- Дикин! Я же говорила тебе стучать!
Кобольд кивнул. - Да, Босс. Но это важно!
Он чуть ли не звенел от возбуждения.
- Ладно, - вздохнула она. - Что такое?
- Кузнец-дроу и трактирщик-дроу слышать рассказ Дикин о драколич.
- И?
- И трактирщик-дроу сказать, Дикин, может, написать песня и спеть в таверна. - Дикин кивнул и добавил. - Сегодня ночь!
- Сегодня? - Джайан улыбнулась. - Значит, ему понравились другие твои песни?
- Дикин думать, да. Трактищик сказать, они уникальные.
- Он совершенно прав.
Дикин ухмыльнулся, показав ряд остреньких белых зубов. - Тогда...Босс прийти послушать?
Все, чего хотелось Джайан - понежиться в постели; может, незаметно прокрасться в таверну на пару кружек чего-нибудь этакого и, пожалуй, найти, где спрятался Вален. Но Дикин глядел на нее блестящими глазками, полными надежды и робко улыбался. - Конечно, приду, - ответила она.
- Спасибо, Босс! - С этим возгласом Дикин исчез, маленький неужержимый вихрь из крыльев, хвоста и энтузиазма.
Все еще посмеиваясь, Джайан пристегнула к поясу меч и кинжал и отважилась выйти наружу в прохладные, освещенные фонарями улицы города. Она нырнула в дверной проем таверны, в привычный туман дыма и звуков. В воздухе витали запахи жарящегося мяса, и эля, и кожи, и вездесущий, перекрывающий другие, запах благовоний. Дикин уже взобрался на каминную полку: лютня в лапках, кланяется.
Трактирщик подтолкнул к ней кружку. - Не желает ли леди эля?
- Весьма желает. - Джайан оглянулась и неожиданно поняла, что посетители таверны на нее смотрят. Кто-то исподтишка, а кто-то более открыто, но все, все на нее таращились. - Эм...У меня что, волосы цвет поменяли?
- Мы слышали о драколиче, - улыбаясь, сказал трактирщик. - Победить это создание...многие наши солдаты о таком подвиге только мечтают.
Если б они знали, что я стояла столбом большую часть битвы, им бы это помогло? Не особенно, - криво подумала она. - И не тогда, когда дикинова песня будет провозглашать противоположное.
- Ну...мне помогли.
- Кобольд и генерал. - возразил трактирщик. - Вас было трое. Да, я знаю, что генерал мог просто засмотреть драколича до смерти, но если и так...
Джайан рассмеялась и подняла кружку в насмешливом салюте. Эль легко потек в горло, согревая ее с головы до кончиков пальцев ног. Но в мозгу засела мысль: где Вален и что с ним?
У очага Дикин извлек из лютни чистую трепещущую ноту. Его пальцы побежали вверх и вниз по струнам, и каскад звуков заполнил наступившую тишину. Кобольд набрал в грудь воздуха; Джайан заметила, что крылья у него дрожат. Хвост отбивал ритм по каминной решетке; пальцы перебирали струны все быстрее и быстрее; и, наконец, Дикин открыл рот и начал петь.
Вален оттянул тетиву большого лука к уху, прицелился и выстрелил. Стрела с силой ударила в мишень, и тифлинг вздохнул. Ему больше нравилась рукопашная схватка, жестокое ощущение битвы вокруг; точность и искусство, присущие стрельбе, он не ценил.
Имлот, наблюдавший со стороны, наклонил голову. - Знаю, ты не очень это любишь, но получается хорошо.
- У тебя - лучше, - проворчал тифлинг.
- Так я и намного старше, - ухмыльнулся Имлот. - По крайней мере, я так думаю.
Вален уронил лук обратно на стойку и зашагал туда-сюда. Над тренировочным плацем поднялась пыль, но полудемон не обратил на нее внимания. Не обращал он внимания и на огни таверны. До него дошли слухи, будто кобольд собирается исполнить великолепную песню в честь победы над Викст'рой; Вален знал, что должен быть там. Но он не любил толпы; он бы желал перехватить Джайан одну, а не в битком забитом зале трактира.
Он застонал и вытащил цеп. Три сильных удара превратили ближайшую мишень в груду щепы.
Имлот скрестил руки на груди. - О чем думаешь?
Вален крутанулся и обрушился на следующий манекен.
- Придется мне выделить еще двух рекрутов, чтоб заготовить побольше этих штук к завтрашнему дню, - любезно заметил дроу.
Вален посмотрел на облако деревянных осколков и снова вздохнул. - Что мне делать?
Имлот уравновесил лук на плечах. - Починить мои мишени?
- Ты знаешь, о чем я. - Тифлинг бросил цеп. - Все было так просто, а теперь...
- Вален. - Имлот искоса оглядел его с ног до головы. - Ты что, серьезно просишь помощи у дроу в подобном вопросе?
Тифлинг неловко засмеялся. - Возможно. Что бы посоветовал дроу?
- Затащи ее в постель. Вместе с парочкой других девствениц, по крайней мере, столь же красивых, как она.
- Она не девственица.
- Тем лучше. - Имлот присел на корточки рядом. - Может, это прозвучит не подобающе истинному дроу, но нам, последователям Элистрае, порой приходят в голову смешные идеи. Что плохого в том, чтоб просто спросить ее? Или, на худой конец, поговорить с ней?
- С чего ты взял, что ей это нужно?
- Ну вот, теперь ты говоришь, как влюбленный подросток. - Имлот провел рукой по белым волосам. - Ты же ничего не боишься.
- Некоторых вещей - боюсь. - Вален поставил подбородок на переплетенные пальцы рук и уставился в никуда.
- Знаешь, меня-то твои метания вообще не должны волновать. - Имлот бросил на него хитрый взгляд. - Я мог бы приказать тебе заботится только об обороне города, и о Провидице, и о победе над Вальшаресс.
- Разве тебя когда-нибудь занимало что-то другое? - спросил Вален.
- Прежде, чем я попал сюда, я думал о том, как жить и выжить, каждый день. Я беспокоился, что...мои иные воззрения станут известны Матронам Дома. Я беспокоился, не окажусь ли я завтра слабее других мужчин. Я боялся, не прикажет ли мне жрица сделать что-то, что я не хочу делать. - Его передернуло. - Все чего-то боятся.
Тифлинг промолчал.
- Вален, твоим боевым навыкам я верю так, будто ты пророк. Но что касается женщин, ты безнадежен. - Имлот ткнул его. - Ну что ты хочешь от меня услышать? Напиши ей оду? Прогуляйся с ней до таверны? Устрой еще один спарринг?
Вален открыл рот, чтоб огрызнуться, и в ту самую минуту послышался топот бегущих ног. Тифлинг оглянулся и увидел невысокого худого дроу-разведчика, который из последних сил бежал к ним через тренировочный плац. Пот катился с бедняги градом.
Разведчик остановился в двух шагах от военачальников и резко и глубоко вдохнул, так что раздалась грудная клетка.
- Спокойно, - тихо сказал Имлот. - Что случилось, солдат?
Разведчик бросил испуганный взгляд на Валена. - Генерал...Коммандер...Там...мы видели...
- Да говори уже! - рявкнул Вален.
- Все записано. - Скаут сунул Имлоту в руки стопку пергамента. - Армия Вальшаресс. Выдвинулась из ее крепости. - Разведчик задрожал и сделал еще один глубокий глоток воздуха. - У нее бехолдеры, илитиды - немного. Сотни дроу.
Вален мрачно кивнул. - Как близко?
- Четыре дня. Скорее, три.
- Ты падаешь с ног, - мягко произнес Имлот. - Приведи себя в порядок.
Скаут пошел прочь. Пару ударов сердца Вален глядел на землю. - Пошли гонцов к солдатам, - резко сказал он. - Провидица должна знать. Город должен быть в полной готовности так быстро, как только возможно.
- К тому времени, как ты добредешь до таверны, - насмешливо отозвался Имлот.
- Что?
- Чтоб лично оповестить нашу леди.
Вален рассмеялся, и смех его был ломким. - Неужели все настолько очевидно?
- Может, только для меня. - Имлот посмотрел на полудемона и увидел решимость на его лице. - Я разберусь с городом. А ты разберись со своей девушкой.
Джайан шагнула в прохладу и мирную тишину городских улиц. Таверна за ее спиной ходила ходуном от смеха и выкриков; разговоры наполняли ее так, что буквально переливались за дверь. Баллада Дикина им понравилась, подумала Джайан, развеселившаяся не на шутку. Кобольд превратил Валена в бога битв, ее - в длинноволосую деву меча, а себя - в невольного, но, тем не менее, героического кобольда-наблюдателя. В стихах.
И им это понравилось.
Она улыбнулась, вспомнив, как дроу стучали по столам и хором орали рефрен. По размышлении казалось странным, что Дикин нашел своих самых благодарных слушателей здесь, внизу, среди суроволицых темных эльфов. Которые, несомненно, расслабляются, как и любые другие люди после славной победы и пары кружек эля.
Она обогнула рыночную площадь и на углу чуть не врезалась в Валена. - Читаешь мысли, - просто сказала она. - Я как раз думала, где ты прячешься.
- На тренировочном поле. Кое-что случилось. - Ее взгляд пробежал по девушке. - Разведчик вернулся. Армия Вальшаресс в трех днях пути отсюда.
Она уставилась на него. В животе что-то ухнуло вниз, а сердце бешено застучало. - Три дня?..
- Если повезет.
Ее мысли перемешались. - Что нам теперь делать?
- Имлот усиливает патрули и отправляет солдат к воротам.
- Но они все напиваются в таверне!
- Значит, протрезвеют на часах. - Он замолчал, и Джайан заметила напряжение в его лице. - Мне надо поговорить с Провидицей.
Девушка снова кивнула. Все было нереально, страшные новости будто только что сказали кому-то другому. - Ага. И...ты можешь потом зайти ко мне поговорить?
Хвост щелкнул. - К тебе?
Его вопрос прозвучал по-военному жестко, и Джайан чуть не вздрогнула от неожиданности. - Пожалуйста, - жалобно попросила она. - Я никогда раньше не была в осаде.
Голубые глаза смягчились, и тифлинг протянул руку, будто желая коснуться Джайан. - Разумеется, - ответил он.
Так и не оправившись от потрясения, Джайан обогнула тифлинга и зашагала к храму. Она оглянулась через плечо и проследила взглядом за тем, как тифлинг пересекает пустую рыночную площадь: хвост щелкает бичом, линия плеч жесткая.
Битва. Осада. Ох, Боги. Я не была в осаде!
Ты убила драколича.
Да, но осада!
Она принялась жевать щеку. Ты же всю дорогу знала, что предстоит бой, - напомнила она себе. Да, но я надеялась...что все как-то само собой решится...
И Вален...ну, он опять в военном расположении духа, а, значит, что будет дальше?
Путь до храма успокоил ее сердцебиение и несколько охладил рассудок. Она запихнула мысли о грозящих осадах и битвах и масштабных сражениях на задворки сознания, в коробку, надписанную обдумать потом. Все еще робея, она поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку; в комнату, которая стала для нее такой привычной.
Джайан присела на подоконник, глядя на каменные стены у ворот. Три дня. Три дня затишья, ожидания и полировки меча и попыток выспаться. Она прикинула плюсы напиться в усмерть и с кривой улыбкой отказалась от этой мысли. Не самая лучшая ситуация - встретить войска Вальшаресс пьяной.
Стук в дверь вывел ее из задумчивости. - Да-да?
- Можно войти? - угрюмо спросил Вален.
- А ты принес эль? Или, может, даже бренди?
- Нет, - последовал растерянный ответ. - А должен был?
- А, неважно. Заходи уж. - Она повернулась к открытой двери. - У меня где-то завалялась бутылочка.
Тифлинг был в неизменном зеленом доспехе и, как всегда, вооружен. - Как поживаешь?
- Я в ужасе, - с чувством ответила Джайан и стукнулась спиной об оконную раму. Она хотела спросить, что, по его мнению, произойдет, что он знает о тактике Вальшаресс. - Никогда со мной такого не было. Мой опыт ограничивается ролью лидера группки чокнутых приключенцев против едва ли большей группки мародеров.
Тифлинг присел напротив нее, скрестив руки в перчатках на груди. - Ты билась с Геродис, - напомнил он. - Со мной ты сражалась против Сабаль, Агааза, илитидов. И драколича.
Какая-то часть сознания заподозрила тифлинга в лести. - И все-таки... - Она покачала головой и обратила внимание, как мало свободного простанства между ними на подоконнике. - Командовать войсками...Я никода этого не далала. Я против самой мысли об этом. Не хочу, чтоб толпа людей смотрела на меня и ждала приказа. Я была в драчках и стычках. В битвах - ни разу. Ты не можешь взять командование на себя?
Он улыбнулся, но не насмешливо. - Спасительница ты, помнишь?
- Прелестно! - Ее рот скривился. - Я наемница, Вален. Я не генерал.
- Знаю. - Он поправил цеп на плече. - Я помогу тебе, если ты позволишь. Но не могу сделать это за тебя.
- Я бы хотела, - вздохнула Джайан и потерла глаза. - Кстати, ты ведь хотел мне что-то сказать?
- Я..хотел убедиться, что с тобой все хорошо.
- О, со мной все будет хорошо. - Она отлепилась от оконного переплета. -Не желаешь ли разделить со мной бренди?
Полудемон наклонил голову. - Я буду счастлив присоединиться и утолить с вами печали, леди.
Она почувствовала, как напряглась кожа между лопаток. Не будь идиоткой, - завопил на нее голос. Все, что он сказал - это то, что выпьет с тобой.
Она наклонила бутыль над бокалами; звон стекла о стекло оказался чересчур громким. Джайан вылила в бокалы большую часть бренди и умудрилась, несмотря на трясущиеся руки, донести бокалы до подоконника и не покраснеть от стыда.
Вален принял бокал и поднес к губам. Джайан обнаружила, что смотрит, как он делает глоток, следует взглядом за движением его руки, когда он ставит бокал у окна.
- Так ты думаешь, у нас есть шансы на победу? - лениво спросила она, будто между прочим, пытаясь замаскировать страх.
- Шансы есть всегда - спокойно ответил тифлинг. - А также игры фортуны, неудачное время и абсолютное численное преимущество.
- О, ну ты просто луч надежды в темном царстве. - Она глянула на него. - Ты поможешь мне завтра? Или когда там прибудут бесчисленные орды?
- Разумеется. Если ты захочешь.
Повисла тишина, и Джайан отвернулась. Она отчаянно пыталась подобрать слова, но не могла придумать ничего подходящего. Долгие дни, когда они шагали сквозь тьму и пещеры, оставили их на любопытной стадии отношений: они легко делились историями и перешучивались там, за чертой города, в темноте, обволакивающей подземелье.
Но здесь, сейчас, в обычной комнате, она превратились просто в мужчину и женщину; не герои, не авантюристы, связанные долгом с повстанцами Провидицы.
Мужчина и женщина в городе, который вот-вот падет.
- Джайан...
Она подняла голову: он почти никогда не называл ее по имени. Она встретилась с ним взглядом, и мысли разбежались во все стороны. - Да, что такое?
- Когда появятся войска Вальшаресс, я буду с тобой. - Его глаза были голубыми-голубыми. - И, если ты захочешь, потом я тоже останусь с тобой.
Очень аккуратно Джайан поставила бокал. - Я бы хотела, Вален.
Он наклонился и накрыл ее ладонь своей. Коснулся щеки Джайан другой рукой так нежно, будто она было сделана из хрупкого стекла. - Я не позволю, чтоб с тобой что-то случилось.
Он поднял ее голову и, очень осторожно, поцеловал ее. Осторожно, будто боялся, что она в любую минуту может отшатнуться.
Джайан глядела в его лицо, испуганная, счастливая и ошеломленная в одно и то же время. Мысли неистово сцепились друг с другом. Он не человек. Скоро будет битва. Что, если он умрет? А что подумает Дикин? О, опять покраснел. А что, если он потащит этот чертов цеп даже в постель? Интересно, то, что Натирра говорила про хвосты тифлингов - правда? Он поцеловал меня первым. Значит, он хочет меня.
- Моя леди?..
Голос тифлинга был хриплым, неуверенным. Джайан потянулась к нему и коснулась губами его губ, чувствуя, как по телу полудемона пробежала дрожь. Его мягкие губы на вкус были как бренди и желание. - У тебя нет никаких планов на сегодняшнюю ночь, м?
Вален рассмеялся. - Моя леди неподражаема.
- Ты первый начал! - Она позволила себе откинуться обратно на оконную раму и потянула тифлинга за собой.
Вален изумленно коснулся каштановых волос. - Я никогда не думал, что ты...
- Тогда ты слепец, мой тифлинг.
Он снова поцеловал ее, глубже, пробуя ее вкус. Мысли Джайан перевернулись вверх тормашками, и она решила просто наслаждаться моментом. И тифлингом. Лицо его во время поцелуя было открытым, полным надежды, несмотря на нависшую угрозу битвы. Какая-то часть Джайан беспокоилась о глупых, неуместных вещах, вроде того, как она выглядит в своей старой тунике или нравятся ли тифлингу ее волосы и кожа. Его рот снова накрыл ее, и все страхи улетучились.
- Джайан?.. - прошептал он.
Губы тифлинга были в миллиметрах от ее губ, а ее руки как-то добрались до его скрытой доспехом груди. - Да? - подтолкнула она.
- Это будет...
- ...Я знаю. - Девушка скользнула пальцами выше, нашла мягкие кончики волос. Она запустила пальцы в огненно-рыжие пряди и, наконец, дошла до рогов. - Демон, - пробормотала она, улыбаясь.
- Ты не боишься?.. - прошептал он в ответ.
Ее пальцы сомкнулись вокруг рогов, не давая тифлингу отвернуться во время поцелуя. - Да, это просто ужасно. - Она взвизгнула, когда хвост Вален обвился вокруг ее талии и легонько сжал. - Ты выиграл! Я отказываюсь!
Полудемон засмеялся, низко и соблазнительно. Он проложил дорожку поцелуев по ее лбу, щеке, коснулся уголка рта. - Сдаешься?
- Никогда. - Она поцеловала его и взяла его лицо в ладони. - Тебя не расстраивает, что я просто скучная смертная?
- Ты не скучная. - Его руки блуждали по ее телу, нашли потрепанный край туники и рубашку под ней.
Джайан изумленно выдохнула, когда его пальцы скользнули вверх, лаская кожу. С тех пор, как мужчина так касался ее, прошло много, слишком много времени; и Джайан поняла, что безумно его хочет.
Ага, как же, - взбесилась живая часть рассудка. - Ты хоть понимаешь, на что подписываешься? Отдашь себя ему, а потом будешь втройне испугана, когда начнется осада. Будешь трястить не только за себя и за Дикина, но и за него.
Джайан оставила голос без ответа и прижалась к тифлингу. Несмотря на доспех, она ощутила жар его кожи и рта, когда он целовал ее. - Вален...
Он поднял ее и прижал к груди. В четыре длинных шага он оказался у постели и положил девушку на простыни, опустившись сверху. Локти его были по бокам от головы Джайан. - Моя леди, мы должны заниматься этим...медленно.
Она усмехнулась. Его вес на ней был каким-то успокаивающим - как и нежная, немного порочная улыбкой. - Медленно, чтоб я осталась жива?
- Я серьезно, - прошептал он. - Иначе я...могу сделать тебе больно.
Джайан протянула руки к его нагруднику. Она ослабила ремешки, помогла тифлингу снять доспех и пихнула цеп на пол. Она потянула вверх его рубашку, перемежая движения пальцев с поцелуями, и откинулась на подушки, чтобы полюбоваться им.
Джайан притянула его к себе, снова чувствуя его вес. Бедра ее открылись под его бедрами, и она ощутила его твердость, прижимающуюся к ее ногам. Она застонала, целуя его, и задрожала, когда хвост снова обвился вокруг талии. Пальцы тифлинга были на завязках ее рубашки, дернули ткань, обнажая нежную кожу.
Ладони Валена исследовали ее тело, гладили хрупкие косточки ключиц, опустились вниз на грудь. Его голова тоже опустилась, и губы сомкнулись вокруг соска, дразня и лаская. Джайан застонала и выгнулась под ним, обвила ноги вокруг его талии. Ее пальцы переплелись с прядями рыжих волос, и девушка поняла, что все мысли рассыпались прахом и что она больше не беспокоиться ни о городе, ни об армии Вальшаресс; только о тифлинге.
Его пальцы скользнули вниз по животу, к ремню. Он снял ее лосины, целуя каждый дюйм обнажавшейся кожи.
Джайан задрожала и откинула голову на подушки. Пальцы тифлинга нашли влагу между ее ног, и девушка услышала, как он прошептал ее имя. Мучительно нежно, его пальцы вошли в нее. Его губы снова коснулись ее губ.
Джайан позволила глазам закрыться. Удовольствие затопило ее; она тонула в непривычном чувстве растущего желания. - Вален...
Движения его пальцев и шелковое прикосновение волос к ее груди неожиданно обернулись пыткой; она жаждала его, ближе, внутри нее; жаждала его объятий. Она приподнялась на локтях, прервав вопросительный взгляд тифлинга поцелуем. Похотливо улыбнувшись, Джайан отыскала кончик хвоста, пробежала пальцами по всей его длине. Она увидела, как захлопнулись глаза полудемона и он застонал.
Джайан проследовала за линией хвоста к штанам и набедренной повязке. Тифлинг вздрогнул, когда она скользнула пальцами по твердому бугру между ног, чувствуя его длину и форму.
Наверное, медленно будет лучше.
Она поняла, что к щекам прилил жар и занялась ремнем, молясь, чтоб тифлинг ничего не заметил.
- Моя леди покраснела, - прошептал он ей на ухо.
Она потянула вниз его штаны, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вален снова вжал ее спину в простыни, и она почувствовала, как раскрываются навстречу полудемону ее бедра. Губы Валена снова коснулись ее груди и, очень нежно, он скользнул внутрь.
Джайан задрожала, инстинктивно сжимаясь вокруг него. Он толкнулся глубже, и спина девушки выгнулась дугой. С губ сорвался стон - и отнюдь не стон наслаждения.
- Прости, - прошептал тифлинг.
- Просто...медленно, - умоляюще прошетала Джайан в ответ.
Вален мягко рассмеялся. - Тоже прошло много времени, с тех пор, как?.. - Он осторожно вышел из нее. - Если понадобится, у нас впереди еще целая ночь.
Его пальцы снова скользнули внутрь, двигаясь на сей раз быстрее, улещевая и уговаривая бугорок ее желания. Джайан повернула свое лицо к лицу тифлинга и жадно поцеловала. Когда она прижалась к нему, движения его рта стали безумными. Разрядка захлестнула ее неожиданно, и девушка закричала, сжав руками плечи тифлинга. С горящими щеками, с разметавшимися волосами, Джайан взглянула в голубые глаза. - Вален...
И что-то переменилось.
Его голова упала на ее плечо, и зубы сжали нежную кожу. Ладони на ее груди стали жесткими и настойчивыми. Полудемон просунул колено меж ее ног и развел в стороны ее бедра. - Вален, подожди...
Джайан больше не видела его глаз. - Вален, перестань, пожалуйста...
Тифлинг ворвался в нее, почти подняв над кроватью, и Джайан зашипела сквозь зубы. Второй глубокий толчок оставил ее задыхающейся. Третий, еще более сильный, исторг из горла крик.
Джайан наугад протянула руку и схватила тифлинга за волосы. Она подняла его лицо, и вздрогнула от страха.
Глаза полудемона мерцали и меняли цвет: наливались тем глухим красным огнем, который приводил ее в ужас. - Вален, нет! - Джайан не убрала руки от волос. - Посмотри на меня. Пожалуйста.
Грудь тифлинга вздымалась и опадала, мокрая от пота. Сомнение и ярость боролись в нем. Взгляд скользнул по распростертому телу, по гримасе боли на ее лице. - Я...мне так жаль...
Сгорая от стыда, он вышел из нее - слишком поспешно, и Джайан испуганно вскрикнула. - Вален...
Он посмотрел на нее полным страдания взглядом. - Джайан, я не хотел, - прошептал он убито. - Я не хотел, чтоб тебе было больно.
- Шшш. - Девушка убрала от его лица рыжую прядь. Сердце ее неистово колотилось. Она не то, чтобы совсем испугалась, но...уверенность ее покинула. Единственной мыслью, которую не заглушал бешеный стук крови на висках, было "хочу, чтобы он остался". - Да, понимаю. Просто...я не занималась этим очень, очень долго. А ты не очень-то маленький, знаешь ли.
- Все не так. Я потерял контроль, - безэмоционально ответил тифлинг. - Демоны...демоны, они... - Он умолк, пытась подыскать подходящие слова.
- Щедро одарены природой? - хитро спросила Джайан.
- Жестокость и желание кажутся такими одинаковыми... - прошептал он. - Безумие, которое охватывает меня в бою я могу перенести...и на другие ситуации.
Он шевельнулся, будто сжался в комок, и отшатнулся от девушки. Джайан вцепилась ему в хвост и замотала головой. - Ты никуда не пойдешь. Не теперь, когда я наконец-то заполучила тебя в постель. Голого. Я настаиваю, чтоб ты остался.
- Так не всегда бывает. Обычно так вообще не бывает. Но...я тоже...уже долго...не...А ты... - Он заставил себя замолчать и покачал головой. - У меня и в мыслях не было причинить вам боль, леди. Я должен идти.
- Нет! - Сила, с которой Джайан выкрикнула это короткое слово, удивила ее саму. - Ты не выйдешь за эту дверь, тифлинг. Пожалуйста. И, кроме того, ты сказал, что у нас вся ночь впереди, а я намереваюсь этим воспользоваться. - Она потянулась вперед и поцеловала его. Ощутила, как он неуверенно отвечает на поцелуй.
Улыбась, она провела рукой до талии полудемона, затем ниже. Ее пальцы сомкнулись вокруг него, и Вален задрожал. - Ты останешься?
Он застонал - Да...
Джайан вновь опустилась на кровать, увлекая тифлинга за собой. Она очень нервничала и не могла этого скрыть. Но она позволила полудемону поцеловать себя и тянулась к его ладоням, которые ласкали тело. В глазах Валена девушка читала неприкрытый страх, как будто любое его прикосновение причинит ей боль, как будто он в любую секунду может сделать что-то неправильно. Джайан дала ему все время, которое было нужно, чтоб он исследовал ее тело, касался ее пальцами и ртом, молча убеждая его, что он сможет.
И когда Джайан сжала его плечи, он, напряженный, с бешеным биением пульса на горле, все же опустился на нее. Она направила его внутрь себя. Он осторожно вошел, не отрывая взгляда от ее лица и заметив, как она на секунду напряглась. - Джайан?..
- Ты не сделаешь мне больно, - выдохнула она.
Вален качнулся назад и снова скользнул в нее, медленно, будто страшась, что он в любую минуту может смертельно ее ранить. Джайан выгнулась под ним и обвила руками плечи тифлинга. - Не останавливайся, - шепнула она ему на ухо.
Он глубоко погрузился в нее. Пальцы Джайан скользнули к его талии. Тифлинг двигался осторожно, глядя только ей в лицо, наблюдая за ней. Джайан откинула голову на подушки, теряя себя в ощущении от него внутри. Голова Валена опустилась к ее плечу, целуя кожу над ключицами.
- Все в порядке, - тихо сказала Джайан. - Вален...это я. Это всего лишь я.
Он застонал, целуя ее горло, и его руки сомкнулись вокруг нее. Джайан показалось, что она вновь услышала, как он шепчет ее имя. Его губы снова коснулись ее кожи. Ощущение от его тела, ощущение от него внутри были невероятными. В конце, когда тифлинг застонал от неожиданно нахлынувшего освобождения, Джайан вцепилась пальцами ему в плечи. - Вален...
Весь дрожа, тифлинг поглядел на нее сверху вниз. - Леди?..
Девушка лениво улыбнулась. - Я рад, что остался.
Вален лег рядом с ней и прижал ее к груди. - Я не сделал тебе больно?
Она переплела пальцы с рыжими прядями волос. - Чуть-чуть, - призналась она. - В самом конце.
- Я не хотел...
- Знаю, - сказала она, улыбаясь. - Пожалуй, надо хорошенько потренироваться, пока не будет получаться как надо, мм?
Он расхохотался. - Мне нравится эта мысль.
Рука Джайан задумчиво блуждала по его груди. - И, в любом случае, я жажду узнать, на что способен твой хвост.
Вален порозовел. Чуточку раздраженный, он вложил кончик хвоста в ее ладони. - Ладно. Делай со мной, что хочешь.
Джайан хихикнула и провела пальцами по всей длине мускулистого гибкого хвоста. Глядя Валену в лицо, она разомкнула губы и легонько ударила кончиком языка теплую кожу.
Тифлинг зарычал и стиснул Джайан в объятьях. - Леди, где ты этому научилась?
Она покусывала его соски. - Что, ты недоволен?
Вален перекатился на спину вместе с Джайан. - Ни капли. - Он усадил ее сверху - колени девушки по обе стороны от его бедер - и обвил хвостом ее талию. Руки скользнули вверх по чуть заметной решетке ребер. - Такая маленькая.
- У кого-то просто большие руки. - Джайан ухмыльнулась с высоты своего роста. - И все остальное тоже ничего себе. - Она опустилась ему на грудь, наслаждаясь теплом сильного тела. - Так хорошо с тобой...
- Хорошо? - Он снова и снова проводил ладонями по ее спине, от изгиба поясницы к плечам. - С тобой тоже.
- Вален?
- Ммм?
- Когда придет Вальшаресс... - На глаза навернулись непрошеные слезы, и Джайан сердито шмыгнула носом.
- Не надо, - прошептал тифлинг. - Если хочешь, мы можем говорить и наслаждаться друг другом всю ночь. Но никаких слез.
- Прости. - Злая сама на себя, Джайан яростно терла глаза. - Просто...Боги, мы должны были это сделать намного раньше! А если я умру, мы уже не сможем этим заняться!
Тифлинг тихо рассмеялся. - Ты не умрешь, и я не умру. И мы сможем заниматься этим так часто и так много, как только захочешь.
- Смотри, поймаю на слове, - с чувством выпалила Джайан. - Она быстро-быстро моргала; злость на себя так и прошла. - Боги, я не всегда такая, честно!
Вален поцеловал ее. - И я тоже далеко не всегда такой, и что же нам с собой делать?
- О, ну не знаю. Уверена, мы что-нибудь придумаем. - Джайан положила голову ему на грудь, слушая его дыхание. - Значит, теперь ты мне доверяешь?
Он еще крепче сжал ее в объятьях. - Всем сердцем.
Что-то в его голосе заставило Джайан остановиться. Она подняла голову и посмотрела в голубые глаза. - Ты обещаешь.
Не вопрос, и тифлинг это знал. - Обещаю.
Девушка снова опустила голову и успокоенно вздохнула. - Не уходи от меня сегодня ночью.
- Разве я могу? - Вален шевельнулся, коснулся ее лица. Голубые глаза были ласковы, улыбка - нежна. - Джайан, если ты позволишь мне остаться, я никогда не покину тебя.
UPD. К сожалению, перевод заморожен.
На сколь долгий срок - неизвестно, но причины тому, увы, объективные.
Автор: Nastrandir ( www.fanfiction.net/s/4797557/1/Into_the_Shadows )
Переводчик: JonD (domra7)
Категория: Neverwinter Nights HOTU
Рейтинг: NC-17 (где-то там, вдалеке)
Персонажи и пейринги: Джайан/Вален, Дикин, Натирра, Имлот, Мефистофель и др.
Жанр: Adventure/Romance
Размер: BIG
Аннотация: When Jaiyan takes a commission from an old friend and descends down into Undermountain, she finds far more than she ever bargained for.
Статус: в процессе
31.10.12!! Congratulations!
Глава 24. Домой.
Глава 24. Домой
Три дня провели они в пещерах под Тусклыми Глубинами. Вален нетерпеливо ворчал; Джайан из кожи вон лезла, чтоб он поменьше двигался. Пока девушка присматривала за раненым тифлингом, шайка по сбору сокровищ в лице Дикина доверху набивала сумки драконовым золотом. На исходе третьего дня Джайан чуть не силой влила в Валена последние два зелья. Рана казалась чище, воспаление сошло; края раны почти сомкнулись, а плоть вокруг была такой же бледной, как и все тело тифлинга.
Девушка помогла Валену подняться на ноги и затянула ремешки доспеха. - Точно в порядке?
- Да, - прохрипел тот. Он попытался забросить Бич Дьяволов на его законное место за плечами, но неожиданная вспышка боли согнула тифлинга пополам.
- Тише. Позволь мне. - Поднявшись на цыпочки, Джайан уложила цеп как следует. - Так нормально?
Вален еле слышно поблагодарил.
Они со всеми возможными предосторожностями повторили путь наверх по лабиринту тоннелей, проходов, сводчатых коридоров. Лава на верхнем уровне так же пузырилась и шипела, но в тоннелях, слава тебе Тимора, не было ни намека на вампиров.
Джайан шагали плечом к плечу с Валеном и старалась не слишком часто окидывать его испытывающим взглядом. Она помнила, о гордости тифлинга и его непомерном упрямстве; но рана, нанесенная Викст'рой была ужасна, и девушка не переставала беспокоиться. Она видела, как менялось лицо Валена, когда он оступался и тут же резко выпрямлялся, чтоб не потерять равновесие; все, на что она могла надеяться - это благополучно достигнуть Лит Ми'Атара и не упустить время, когда Провидица еще успеет исцелить рану.
Наконец впереди выросли наружние двери. Джайан навалилась плечом на неподатливые створки, и те со скрипом приоткрылись. Девушка спиной чувствовала бессильную ярость Валена: он должен был это сделать, и с куда большей легкостью.
Джайан искоса глянула на упрямо выпяченный подбородок полудемона. Сдуйся, тифлинг, с кривой улыбкой подумала она. В мои планы не входит, чтоб ты себе живот надорвал.
Она сделала шаг во влажный и прохладный воздух Тусклых Глубин и чуть не столкнулась с Кордиганом. Маленький гном, не мигая, таращился на нее снизу вверх круглыми глазами. - Вы...Вы вернулись!
- И? - насторожилась Джайан.
- Обычно...люди не возвращаются.
Лицо гнома подернулось страхом, и Джайан поспешила объяснить:
- Содалис мертв. По-настоящему мертв. И Викст'ра тоже.
От второго имени Кордиган побелел. - Вы...вы уверены? Монстр...мертв? Потому что...он уже был мертв.
- Да, теперь он действительно умер. Мы разбили филактерию вдребезги и убили его.
Брови Кордигана взлетели. - Умер? Умер по-настоящему?
- Настоящее не бывает.
С минуту гном стоял, невидяще глядя в пространство. - Тогда, получается...
- Вы можете делать все, что хотите, - мягко сказала Джайан. - Под храмом больше ничего нет.
Кордиган заторможенно кивнул. - Спасибо, - сказал он. Он явно не оправился от потрясения.
Джайан направилась к аванпосту под каменной аркой. Гном, наконец, проморгался и помчался сообщить радостную весть остальным. Воздух снаружи казался чище и свежее и был прохладным от влаги. А каких-то несколько недель назад ты думала, что Андердарк такой тесный, такой тесный, ветра никакого и каменюки, куда ни глянь.
Вален шагал молча, открывая рот лишь затем, чтоб подсказать путь. Принимая во внимание серьезность раны, он все-таки согласился на более длинную дорогу обратно в город; более безопасную, тихую, хотя они и делали внушительный крюк. Тифлинг был непоколебимо уверен, что, даже полумертвый, он разнесет в клочья отряд дроу; Джайан же не то, чтобы сомневалась, но проверять этого не хотела.
Пять часов упорной, спокойной ходьбы - и они обошли зубчатые горы и миновали темное, подернутое рябью озеро. Тропа петляла меж двух высоких каменных труб и, в конце концов, привела путников к небольшой пещере.
- Здесь, - сказал Вален. - Вода недалеко.
Внутри пещера оказалась длинной и узкой, с низким сводом и выглаженными временем стенами. Где-то поблизости и впрямь слышался плеск воды. Пока Дикин складывал костер из подобранных в подземелье Викст'ры остатков древесины, Джайан осмотрела рану Валена. Выражение лица тифлинга ясно говорило о том, что он вне себя, но Джайан все-таки размотала бинты. - Лучше. Все еще чистая. Думаю, ты скоро будешь в порядке.
Полудемон что-то проворчал.
- Ты и так очень много делаешь. - Джайан отыскала бурдюк с водой и намочила предпоследнюю рубашку. - Тебе не запрещено со мной говорить, знаешь ли.
Он сердито посмотрел на нее, но сдался. - Просто чувствую себя...никчемным.
- Знаю. Я понимаю. - Девушка провела по коже тифлинга смоченной в холодной воде тканью и спрятала улыбку, когда тифлинг вздрогнул. - Ты не должен так думать.
- Если мы попадем в засаду, я запрещаю тебе вдруг возомнить себя героиней и ввязаться в священный бой.
Она взглянула на него снизу вверх и неожиданно осознала, как близко он находится. - Я ввязывалась в священные бои задолго до того, как с тобой познакомилась.
- Но не с дроу.
- Дельное замечание. - Она принялась туго бинтовать его грудь, и тифлинг зашипел. - Я буду стеречь второй. Тебе первая стража.
Впервые он не стал спорить. Он опустил рубашку и тяжело сел у костра. - Это место в нескольких днях пути от привычных дорог мародеров. Если только они не шли за нами по пятам от самых Тусклых Глубин, сегодня ночью мы в безопасности.
Джайан смотрела на пляшущие языки пламени и старалась не вспоминать о тени драколича, накрывшей ее целиком. - Значит, Вальшаресс готовит грандиозное нападение?
- Да.
Она поежилась. - Никогда раньше не была в настоящей битве.
- Я уверен, что леди...
- Возглавляла кучку наемников. Против другой кучки наемников. Но защищать город? Нет.
Дикин на секунду поднял голову от своих записей. - Это быть то, что мы называть осада, Босс.
Осада подземного города. Так глубоко от поверхности земли, что наверху никто никогда не узнает, что случилось. Она обхватила руками колени и поежилась.
- Моя леди? Все хорошо?
Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела поверх огня в обеспокоенные глаза Валена. - Да. Просто...задумалась. Осады со мной тоже никогда не случалось.
Повисла тишина, прерываемая только треском костра и поскрипыванием пера кобольда. Джайан шевельнулась, и рубашка противно отлепилась от ее спины. Грязная с головы до ног, поморщилась девушка. Пропиталась въедливой пакостью, кровью, пылью; вся в синяках и ссадинах. Интересно, узнала бы в ней мама вечно голодную и невысокую девчонку, которая убежала холодной ночью? Казалось, с того момента прошло так много лет...
- Моя леди?
Джайан моргнула. - А?
- Если я правильно помню, - с расстановкой произнес тифлинг, - здесь есть озеро. В глубине пещеры. Спрятано за выступом скалы - поспешно добавил он. - Если хочешь принять ванну. Отмыться.
В лицо Джайан бросилась краска, и девушка едва подавила нервное хихиканье. Все в порядке вещей, потому что скалы не просвечивают? - А...это будет весьма кстати. - Она рывком поднялась на ноги и занялась поисками чистой одежды, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. - Шепни словечко, если на нас нападут, ладно?
Не поднимая глаз на тифлинга, она завернула за угол, но вокруг была темнота. - Эм...Дикин? Могу я попросить о заклятьи света?
Не отрываясь от записей, Дикин махнул лапкой. С его ладони слетел серебристый огонек и повис у плеча девушки. В нескольких шагах впереди Джайан увидела блеск воды. - А ты уверен, что тут ничего опасного не водится? - крикнула она.
- Последний раз, когда я проверял, - ничего, - отозвался Вален.
Очаровательно. Значит, у тебя есть шансы спасти меня от мерзкого андердаркского рыбомонстра и голую унести на руках, оставляя за собой мокрые следы. Она на мгновение задумалась, действительно ли это будет проблемой. Она проинспектировала озерцо; магический огонек высвечивал только несколько футов прозрачной воды да гладкие бледные камни на дне.
Ужасно стесняясь, она кое-как сняла грязную одежду, быстро залезла в воду - и оторопело поняла, что вода теплая. - Я думала, вода леденющая! - крикнула она в пещеру.
- Я хотел устроить приятный сюрприз.
О, я-то знаю, что было бы приятным сюрпризом. Джайан прикусила губу и окунулась с головой. Она с фырканьем вынырнула, ничего не видя из-за волос. Мысли в голову лезли все такие же неподходящие. Пытаясь отвлечься, девушка принялась распутывать длинные мокрые пряди. Затем она переключилась на руки и стала тщательно смывать грязь и присохшую кровь, которые, казалось, намертво въелись в ладони. Потом она упрямо мыла плечи и пыталась сосредоточиться на простых насущных вопросах.
Волосы грязные. Мой давай.
Надо было взять мыло. Оно у Дикина в сумке.
Может, попросим Валена принести?..
Она зарычала и сунула голову в воду. Думай о важном! Проклятье. Вальшаресс. Осада в обозримом будущем. Убраться из Андердарка, сохранив руки-ноги.
Вален.
Она застонала под водой, и воздух пузырями поплыл наверх.
Ладно. Ни о чем не думай.
...
Работает?
Неа.
Вален сидел и методично полировал доспех, втайне благодарный кобольду за то, что тот задремал. Завернувшись в одеяло вместе со своими записями, Дикин спрятал нос в ладони и тихонько посвистывал во сне. Вален искоса глянул на кобольда и перевел взгляд на нагрудник, гладкий и блестящий после чистки. Тифлинг положил доспех на камни рядом с собой и тщетно попытался не думать о спасительнице дроу.
Джайан. Не спасительница. Девушка.
С того самого дня, как Провидица рассказала о видениях, о спасителе с поверхности, о чужаке, что будет сражаться с ними бок о бок, Вален уверял себя, что обещанный воин будет, в лучшем случае, неудачником, а в худшем - предателем.
Но, не смотря на все старания быть непреклонным и вести себя с ледяным спокойствием - на все усилия оставаться безучастным - что-то в этой девушке привлекало его.
Тифлинг застонал и запустил пальцы в волосы. Привлекало? Он задумался. Это значит?..Ты был бы не прочь узнать, что она о тебе думает? Ты не стал бы возражать, если б она предложила помыться вместе?
В горле заклокотал новый стон. Дикин вздохнул и перевернулся на другой бок, и Вален застыл. Но кобольд продолжал спать, как ни в чем не бывало.
Вопреки принятым решениям, Вален обнаружил себя разговаривающим с ней - нет, не разговаривающим, изливающим душу. Он рассказал о своей жизни до встречи с Провидицей, о том, что он был зверем, рабом Войн Крови. И даже о том, что было до того - когда он был больше похож на теперешнего себя и был влюблен.
Вален услышал шаги и его мысли прервались.
Из-за угла, оставляя за собой мокрые следы, появилась взъерошенная Джайан. Шнуровка на рубашке у горла ослабла, и тифлинг мог видеть бледный треугольник влажной кожи. Мокрые темные волосы рассыпались по плечам, следуя изгибу тела от шеи и ниже. Вален почувствовал, что начинает краснеть. Он заставил себя отвернуться.
- Чувствую себя почти человеком, - с улыбкой сказала девушка. - Это была твоя лучшая идея за сегодня.
Он кивнул и внезапно осознал, что не может вымолвить ни слова. Он снова взглянул на ее лицо - она не возражала. Напротив, она просто села, прислонилась спиной к стене и полузакрыла глаза. Непокорная грива темных волос медленно сохла. Воцарившаяся тишина была спокойной и уютной. Вален глядел в пламя костра, а потом - на лицо Джайан, скуластое, с длинными пушистыми ресницами.
- Вален?
Он вздрогнул от неожиданности и отвел взгляд. - Да?
- Можно тебя спросить?
Он кивнул.
- Как ты убежал от Гримаш'та?
На сей раз он не почувствовал желания отвернуться, закрыться и сказать резкость. Это просто что-то из прошлого, что-то, уже давно минувшее. Что-то, о чем нужно сказать. - Он бросил меня в темницу, - услышал Вален свой голос.
Боль от воспоминаний ничуть не ослабела со временем и была подобна острому ножу. Голые металлические прутья, в иные ночи обледеневшие от мороза, в иные - раскаленные от жары. В клетке - ничего, кроме холодных камней и цепей, которыми его приковывали к решетке. Попав в клетку, он лишился доспеха и оружия; а в некоторые дни Гримаш'т отказывал ему и в одежде.
Или так, или Кирее будет больно.
- Он все-таки выпускал меня для сражений или пыток, но большую часть ночей и многие дни я проводил в клетке в его крепости. Так случилось, что однажды на крепость напали. - По его телу пробежала дрожь. Он чувствовал на себе взгляд Джайан, сосредоточенный и полный сопереживания. - Нападавшие были мятежники танар'ри, и, думаю, это спасло мне жизнь, потому что они просто проигнорировали меня. Во время атаки крепость разрушило, и мое узилище вместе в ней.
Все вокруг вздрогнуло - камни, и дерево, и металл, - и пол под тифлингом опасно накренился. В стене напротив появилась расщелина, и каменная кладка заскрежетала. Еще один удар сотряс крепость до основания, и клетка, покореженная и изломанная, оказалась открыта.
- Я выбрался наружу, - просто сказал Вален, как будто простыми словами можно было выразить хаос и тот ужас, который объял тифлинга, когда он наугад бежал по крепости, полной сражающихся танар'ри, полуголый, слабый, безоружный. Он пробрался к оружейной. Она была пуста и залита кровью. И там он забрал Бич Дьяволов - нетронутый, с его места на стойке. - Крепость Гримаш'та, как выяснилось, была не так далеко от Сигила, и я отыскал путь туда.
Джайан не произнесла ни слова, лишь смотрела на него и слушала.
Польщенный внимательной тишиной, он добавил:
- В Сигиле есть множество порталов, которые ведут в другие места и другие планы. Я отчаянно желал найти Провидицу, и почему-то я знал, что она из твоего мира. Портал в этот план, охраняемый марилит, я нашел случайно. Она разрешила мне воспользоваться им...в обмен на услугу.
Джайан хулиганисто ухмыльнулась - Что за услуга?
Тифлинг почувствовал, как щеки заливает непрошенный жар. - Ох...я бы действительно предпочел не говорить.
Ухмылка стала только шире. - Тогда, может, покажешь?
Он закашлялся, надеясь, что девушка не услышала, как бешено заколотилось его сердце. - Эм...моя леди, я...
- Ладно, молчи. - Она нахмурила брови. - Дикин как-то рассказывал мне о марилитах. Это у них по четыре руки?
Вален содрогнулся. - Иногда шесть.
- Даже не знаю, чувствую ли я себя наивной или просто счастливой, что родилась не в Сигиле. - Она запустила пальцы в волосы. - Итак, что случилось потом, после той бесславной услуги, о которой ты не хочешь говорить?
Тебе что, нравится, как я сгораю от стыда? - кисло подумал тифлинг. - Я очутился в твоем мире. И, прежде, чем ты спросишь, где - не представляю.
Когда он вышел из портала, вокруг были дождь и вечер. Облака висели над головой, плотные, серые, тяжелые от воды. Под ногами - мятые стебли папоротника и сырой мох. Из завитков тумана то тут, то там выступали деревья, угловатые, кривые, дряхлые. Он вдохнул, и в горло потек прохладный воздух сумерек.
- Не знаю, как долго я искал. Не могу вспомнить даже, кого расспрашивал или как еще я узнал, что Провидица в Андердарке. - Он нахмурился, сосредоточившись на воспоминаниях - или, вернее, на их отсутствии. Он знал, что в первую ночь шел дождь; он знал, что несколько недель шел, лига за лигой, под дождем в тумане леса. Он вспомнил, как скрывал свою демоническое происхождение, кутаясь в плащи и надевая свободную одежду. Он помнил снегопад.
Но он даже под угрозой смерти не смог бы вспомнить, с кем или где говорил.
Или о том, как узнал об Андердарке.
- Не переживай, - мягко сказала Джайан. - Не буду говорить, что я понимаю, потому что я не понимаю. Потому что, если я не могу что-то вспомнить, это только значит, что я выкинула одну из ужасающе человеческих штучек. Например, в один присест прикончила целую бутылку бренди. Но не переживай.
За ее словами маячило полупонимание, полупризнание. - Спасибо, - пробормотал Вален. - Мне повезло, и я спустился сюда, и нашел Лит Ми'Атар и Провидицу.
Джайан наклонила голову к плечу. - И что произошло?
Сперва - ничего. Провидца встретила его у ворот, взяла за руку, и держала, пока, он не перестал дрожать.
- Ты Вален Дыхание Тени, - ласково произнесла она. - И ты пришел из Преисподней.
Он нервно кивнул. - Я знаю, что не должен был приходить, что не должен...
- Шшш. - Она коснулась его щеки. - Я знаю, что, когда ты сражался с нами, тебя призвали. Я знаю о цепях, которые сковывают твое тело и душу.
Она провела его в город, в старый храм. Вверх по винтовой лестнице и в комнату с черным гранитным полом и круглой кроватью. Она правильно поняла его и приказала, чтоб прислужники удалились, а затем и сама оставила его отдыхать и размышлять.
Вымыв грязь, кровь и пот месяцев странствий, он нашел на кровати в смежной комнате чистую одежду. У него не было сил задуматься, почему туника, рубашка и штаны и ботинки сидят так, будто на него сшиты, или почему дроу, ожидавшие за дверью, не допытывались, кто он и откуда. Они просто провели его наверх, в покои Провидицы.
Она села напротив тифлинга и дала ему время привести мысли в порядок. Она долго не говорила и не ожидала слов от него. Он наслаждался тишиной, терпением дроу, и странным чувством, что он дома.
- Я хотел поблагодарить, - неловко произнес он.
Она ничего не сказала, только продолжала смотреть на него своими огромными глазами.
- Я не знаю, знаете ли вы, но вы...но, когда я сражался с вашими солдатами, вы на меня посмотрели, и я подумал...я почувствовал.... - Горло его болезненно сжалось.
- Я знаю. - Она очень осторожно коснулась его подбородка, прося смотреть на нее. - Ты не сломлен, что бы ты ни предполагал. И тебе здесь рады. - Улыбка осветила ее черное, как эбен, лицо. - У тебя будет столько времени, сколько потребуется, Вален. Тебе здесь рады.
- И сколько времени потребовалось, чтобы заставить дроу ходить по струнке? - лукаво поинтересовалась Джайан.
Тифлинг улыбнулся в ответ. - Недолго, - признал он.
Девушка ухмыльнулась во весь рот. - А что случилось с Гримаш'том?..
- Ах, да. Он послал...что, пять? Нет, шесть...шесть подручных по моим следам. Я столкнулся с ними, когда искал путь в Андердарк. Они...ничего не сообщили ему. Не дожили.
Ухмылка стала мстительной. - Отлично. А сам Гримаш'т?
- Явился за мной, когда дастаточно разозлился. Он...зажал меня в угол. Не помню, где. - Вален опять нахмурился, раздосадованный своей неспособностью вспомнить все в точности. Были деревья, простиравшие к небу свои зеленолистные ветви; кричали вороны. - Оказалось, что мое умение убивать дьяволов распространяется и на демонов. Опустим остальное.
- Отлично, - повторила Джайан, тише, но столь же яростно.
Тифлинг уже достаточно хорошо изучил Джайан, чтобы знать: она не будет избегать его или презирать за его решения, за его прошлое; и все же он втайне обрадовался ее реакции. Он вызвал в памяти глумливую улыбку Гримаш'та и насмешку горящих желтым огнем глаз демона.
- Так это за твою человеческую сучку? - прошипел демон. - Ты всегда питал слабость к смертным женщинам.
Дождь застил ему глаза, ослепляя наравне с бешенством. Он занес цеп над головой. Ему было все равно теперь, что Гримаш'т намного больше и намного, намного сильнее. Перед глазами встала усмешка хозяина, появлявшаяся, когда с грохотом запирали решетку, когда под бичами лопалась кожа; когда умирала Кирея.
- Ты что, всерьез полагаешь, будто ты что-то для нее значил? - взвыл Гримаш'т. - Она же смертная, девчонка. Неужели ты веришь, будто ты ей нравился? А, может, она считала, что с тобой она будет в безопасности?
Цеп свистнул, и Вален заметил в глазах своего хозяина нечто, очень похожее на страх.
- А, так это не за нее? Побег, и все прочее...Ты мой, мое сокровище. И пойдешь со мной, не смотря на то, что будто бы должен своей мертвой шлюхе!
Вален твердо и свирепо взирал на него. - Ошибаешься. Это не только за нее. Это за меня.
Впереди показались ворота Лит Ми'Атара, черные на фоне темных камней. Двое солдат кинулись открывать металлические створки; третий поспешно отсалютовал.
- Генерал, - промямлил он. - Мы ожидали вашего прибытия несколько дней назад.
Под взглядом Валена дроу задрожал как осиновый лист на ветру.
- Непредвиденные сложности, - процедил Вален.
Дроу нервно кивнул. - Понимаю, генерал. Провидица ждет вас.
Джайан ощутила странное облегчение, когда ворота с грохотом захлопнулись за ее спиной. До смешного глупое чувство защищенности вызвало у нее улыбку. Не будь наивной, наставительно произнес голос в голове. Это просто гарнизончик со стенами и храмом. Который в скором времени еще и атакуют.
Джайан отмела все, сказанное голосом, и последовала за Валеном и Дикином к ступеням храма. Рыночная площадь была запружена дроу. Слышались звуки из кузницы Ризолвира: он делал щиты. От ближайшей стены отделилась темная фигура и скользнула к вновь прибывшим.
Джайан оглянулась и вздрогнула от неожиданности. Фигура грациозно остановилась. - Натирра?
Женщина-дроу быстро окинула ее взглядом с ног до головы. - Ты в порядке?
- А, так у нас все же есть сердце? - Джайан ухмыльнулась. - Мы в порядке. Почему вдруг забеспокоилась?
Натирра подняла белоснежную бровь. - Вы опоздали. Позвольте лишь намекнуть, что кое-кто из нас беспокоился, что от спасительницы дроу может остаться неаппетитная лужица крови где-то в подземельях.
- О, я тронута до глубины души.
- Провидица ждет вас. - Взгляд Натирры переметнулся на Валена. - Ты ранен.
Тот высокомерно хмыкнул. - Я в полном порядке.
Натирра подняла руки в комическом жесте побежденного. - Я счастлива, что ты вернулся таким же темпераментным, каким и уходил.
Джайан наградила дроу еще одной улыбкой, прежде, чем подняться к дверям храма.
Внутри было прохладно; в воздухе витал запах благовоний. Путники поднялись вверх по лестнице и зашагали к тишине покоев Провидицы.
Перед дверями Вален смущенно остановился.
Джайан поняла его заминку, и поняла, что ее присутствие нежелательно. Почему-то это не вызвало у нее обиды. Валену нужно поговорить с Провидицей в глазу на глаз, рассказать все, вылечиться.
- Все в порядке, - сказала Джайан. - Тебе нужно лечение. Мне нужна ванна.
Что-то промелькнуло в его глазах. Что-то нежное.
- Спасибо, - тихо ответил он и улыбнулся. - Обещаю передать Провидице, что это ты убила драколича.
За плечами почти половина фанфика.
Прямо по курсу глава NC-17.
NEW! Глава 25. Ожидание
Глава 25. Ожидание.
Джайан с трудом тащилась вверх по лестнице. Ноги ныли. Все, о чем девушка мечтала - это принять ванну и вымыть голову с мылом. Дикин взял в оборот Натирру и завел рассказ о нежити из Тусклых глубин, а Вален, наверное, был у Провидицы. Джайан пинком распахнула дверь и зашла в свою комнату. Она мельком глянула на темные стены с их металлическим орнаментом и белыми прожилками мрамора. Иногда, решила девушка, дроусская архитектура так упрямо традиционна, что навевает тоску.
Джайан присела на кровать и скинула заплечный мешок и ботинки. Плащ, и перчатки, и ремень со штанов она потеряла уже по пути в ванную комнату. Слуги Провидицы успели побывать в комнате: ванна была полна воды, и Джайан блаженно улыбнулась. Над водой плавал теплый пар, сквозь который проскальзывали желтоватые лучи светильников.
Джайан сняла рубашку, тунику, лосины и оставила их лежать на полу грязной кучкой. Голая и счастливая, она на минутку задержалась, чтоб прихватить бутыль бренди и бокал, и забралась в воду.
Львиную долю часа она лежала в воде, потягивала обжигающее бренди и наблюдала за завитками пара. Она вымыла из волос самую плохую грязь и пыль, тщательно расчесала гребнем длинные каштановые пряди. Затем она снова погрузилась в воду и позволила волосам рассыпаться за спиной.
Прошло много времени, прежде, чем Джайан с неохотой вылезла из ванны и отправилась на поиски полотенца. Она высушила волосы и зарылась в сумку, пытаясь отыскать рубашку, которая была бы и не залита кровью, и не нуждалась в немедленной починке. Потерпев неудачу, она остановила свой выбор на серого цвета рубашке с протертыми локтями. Затем она надела выцветшую голубую тунику и влезла в башмаки. И тут же плюхнулась на кровать, полная решимости скрываться в комнате до наступления ночи. Или что там было эквивалентом ночи в здешней темноте... Джайан подозревала, что до сих пор ложится спать примерно в одно и то же время и на одно и то же время; но отсутствие рассветов и закатов все еще нервировало ее.
С Натиррой Дикин будет в безопасности, а как там Вален, она может проверить и позже. Джайан снова поднесла к губам бокал с бренди и тут же выплюнула напиток - дверь с грохотом распахнулась и внутрь, объятый паникой, влетел малютка-кобольд.
- Дикин! Я же говорила тебе стучать!
Кобольд кивнул. - Да, Босс. Но это важно!
Он чуть ли не звенел от возбуждения.
- Ладно, - вздохнула она. - Что такое?
- Кузнец-дроу и трактирщик-дроу слышать рассказ Дикин о драколич.
- И?
- И трактирщик-дроу сказать, Дикин, может, написать песня и спеть в таверна. - Дикин кивнул и добавил. - Сегодня ночь!
- Сегодня? - Джайан улыбнулась. - Значит, ему понравились другие твои песни?
- Дикин думать, да. Трактищик сказать, они уникальные.
- Он совершенно прав.
Дикин ухмыльнулся, показав ряд остреньких белых зубов. - Тогда...Босс прийти послушать?
Все, чего хотелось Джайан - понежиться в постели; может, незаметно прокрасться в таверну на пару кружек чего-нибудь этакого и, пожалуй, найти, где спрятался Вален. Но Дикин глядел на нее блестящими глазками, полными надежды и робко улыбался. - Конечно, приду, - ответила она.
- Спасибо, Босс! - С этим возгласом Дикин исчез, маленький неужержимый вихрь из крыльев, хвоста и энтузиазма.
Все еще посмеиваясь, Джайан пристегнула к поясу меч и кинжал и отважилась выйти наружу в прохладные, освещенные фонарями улицы города. Она нырнула в дверной проем таверны, в привычный туман дыма и звуков. В воздухе витали запахи жарящегося мяса, и эля, и кожи, и вездесущий, перекрывающий другие, запах благовоний. Дикин уже взобрался на каминную полку: лютня в лапках, кланяется.
Трактирщик подтолкнул к ней кружку. - Не желает ли леди эля?
- Весьма желает. - Джайан оглянулась и неожиданно поняла, что посетители таверны на нее смотрят. Кто-то исподтишка, а кто-то более открыто, но все, все на нее таращились. - Эм...У меня что, волосы цвет поменяли?
- Мы слышали о драколиче, - улыбаясь, сказал трактирщик. - Победить это создание...многие наши солдаты о таком подвиге только мечтают.
Если б они знали, что я стояла столбом большую часть битвы, им бы это помогло? Не особенно, - криво подумала она. - И не тогда, когда дикинова песня будет провозглашать противоположное.
- Ну...мне помогли.
- Кобольд и генерал. - возразил трактирщик. - Вас было трое. Да, я знаю, что генерал мог просто засмотреть драколича до смерти, но если и так...
Джайан рассмеялась и подняла кружку в насмешливом салюте. Эль легко потек в горло, согревая ее с головы до кончиков пальцев ног. Но в мозгу засела мысль: где Вален и что с ним?
У очага Дикин извлек из лютни чистую трепещущую ноту. Его пальцы побежали вверх и вниз по струнам, и каскад звуков заполнил наступившую тишину. Кобольд набрал в грудь воздуха; Джайан заметила, что крылья у него дрожат. Хвост отбивал ритм по каминной решетке; пальцы перебирали струны все быстрее и быстрее; и, наконец, Дикин открыл рот и начал петь.
Вален оттянул тетиву большого лука к уху, прицелился и выстрелил. Стрела с силой ударила в мишень, и тифлинг вздохнул. Ему больше нравилась рукопашная схватка, жестокое ощущение битвы вокруг; точность и искусство, присущие стрельбе, он не ценил.
Имлот, наблюдавший со стороны, наклонил голову. - Знаю, ты не очень это любишь, но получается хорошо.
- У тебя - лучше, - проворчал тифлинг.
- Так я и намного старше, - ухмыльнулся Имлот. - По крайней мере, я так думаю.
Вален уронил лук обратно на стойку и зашагал туда-сюда. Над тренировочным плацем поднялась пыль, но полудемон не обратил на нее внимания. Не обращал он внимания и на огни таверны. До него дошли слухи, будто кобольд собирается исполнить великолепную песню в честь победы над Викст'рой; Вален знал, что должен быть там. Но он не любил толпы; он бы желал перехватить Джайан одну, а не в битком забитом зале трактира.
Он застонал и вытащил цеп. Три сильных удара превратили ближайшую мишень в груду щепы.
Имлот скрестил руки на груди. - О чем думаешь?
Вален крутанулся и обрушился на следующий манекен.
- Придется мне выделить еще двух рекрутов, чтоб заготовить побольше этих штук к завтрашнему дню, - любезно заметил дроу.
Вален посмотрел на облако деревянных осколков и снова вздохнул. - Что мне делать?
Имлот уравновесил лук на плечах. - Починить мои мишени?
- Ты знаешь, о чем я. - Тифлинг бросил цеп. - Все было так просто, а теперь...
- Вален. - Имлот искоса оглядел его с ног до головы. - Ты что, серьезно просишь помощи у дроу в подобном вопросе?
Тифлинг неловко засмеялся. - Возможно. Что бы посоветовал дроу?
- Затащи ее в постель. Вместе с парочкой других девствениц, по крайней мере, столь же красивых, как она.
- Она не девственица.
- Тем лучше. - Имлот присел на корточки рядом. - Может, это прозвучит не подобающе истинному дроу, но нам, последователям Элистрае, порой приходят в голову смешные идеи. Что плохого в том, чтоб просто спросить ее? Или, на худой конец, поговорить с ней?
- С чего ты взял, что ей это нужно?
- Ну вот, теперь ты говоришь, как влюбленный подросток. - Имлот провел рукой по белым волосам. - Ты же ничего не боишься.
- Некоторых вещей - боюсь. - Вален поставил подбородок на переплетенные пальцы рук и уставился в никуда.
- Знаешь, меня-то твои метания вообще не должны волновать. - Имлот бросил на него хитрый взгляд. - Я мог бы приказать тебе заботится только об обороне города, и о Провидице, и о победе над Вальшаресс.
- Разве тебя когда-нибудь занимало что-то другое? - спросил Вален.
- Прежде, чем я попал сюда, я думал о том, как жить и выжить, каждый день. Я беспокоился, что...мои иные воззрения станут известны Матронам Дома. Я беспокоился, не окажусь ли я завтра слабее других мужчин. Я боялся, не прикажет ли мне жрица сделать что-то, что я не хочу делать. - Его передернуло. - Все чего-то боятся.
Тифлинг промолчал.
- Вален, твоим боевым навыкам я верю так, будто ты пророк. Но что касается женщин, ты безнадежен. - Имлот ткнул его. - Ну что ты хочешь от меня услышать? Напиши ей оду? Прогуляйся с ней до таверны? Устрой еще один спарринг?
Вален открыл рот, чтоб огрызнуться, и в ту самую минуту послышался топот бегущих ног. Тифлинг оглянулся и увидел невысокого худого дроу-разведчика, который из последних сил бежал к ним через тренировочный плац. Пот катился с бедняги градом.
Разведчик остановился в двух шагах от военачальников и резко и глубоко вдохнул, так что раздалась грудная клетка.
- Спокойно, - тихо сказал Имлот. - Что случилось, солдат?
Разведчик бросил испуганный взгляд на Валена. - Генерал...Коммандер...Там...мы видели...
- Да говори уже! - рявкнул Вален.
- Все записано. - Скаут сунул Имлоту в руки стопку пергамента. - Армия Вальшаресс. Выдвинулась из ее крепости. - Разведчик задрожал и сделал еще один глубокий глоток воздуха. - У нее бехолдеры, илитиды - немного. Сотни дроу.
Вален мрачно кивнул. - Как близко?
- Четыре дня. Скорее, три.
- Ты падаешь с ног, - мягко произнес Имлот. - Приведи себя в порядок.
Скаут пошел прочь. Пару ударов сердца Вален глядел на землю. - Пошли гонцов к солдатам, - резко сказал он. - Провидица должна знать. Город должен быть в полной готовности так быстро, как только возможно.
- К тому времени, как ты добредешь до таверны, - насмешливо отозвался Имлот.
- Что?
- Чтоб лично оповестить нашу леди.
Вален рассмеялся, и смех его был ломким. - Неужели все настолько очевидно?
- Может, только для меня. - Имлот посмотрел на полудемона и увидел решимость на его лице. - Я разберусь с городом. А ты разберись со своей девушкой.
Джайан шагнула в прохладу и мирную тишину городских улиц. Таверна за ее спиной ходила ходуном от смеха и выкриков; разговоры наполняли ее так, что буквально переливались за дверь. Баллада Дикина им понравилась, подумала Джайан, развеселившаяся не на шутку. Кобольд превратил Валена в бога битв, ее - в длинноволосую деву меча, а себя - в невольного, но, тем не менее, героического кобольда-наблюдателя. В стихах.
И им это понравилось.
Она улыбнулась, вспомнив, как дроу стучали по столам и хором орали рефрен. По размышлении казалось странным, что Дикин нашел своих самых благодарных слушателей здесь, внизу, среди суроволицых темных эльфов. Которые, несомненно, расслабляются, как и любые другие люди после славной победы и пары кружек эля.
Она обогнула рыночную площадь и на углу чуть не врезалась в Валена. - Читаешь мысли, - просто сказала она. - Я как раз думала, где ты прячешься.
- На тренировочном поле. Кое-что случилось. - Ее взгляд пробежал по девушке. - Разведчик вернулся. Армия Вальшаресс в трех днях пути отсюда.
Она уставилась на него. В животе что-то ухнуло вниз, а сердце бешено застучало. - Три дня?..
- Если повезет.
Ее мысли перемешались. - Что нам теперь делать?
- Имлот усиливает патрули и отправляет солдат к воротам.
- Но они все напиваются в таверне!
- Значит, протрезвеют на часах. - Он замолчал, и Джайан заметила напряжение в его лице. - Мне надо поговорить с Провидицей.
Девушка снова кивнула. Все было нереально, страшные новости будто только что сказали кому-то другому. - Ага. И...ты можешь потом зайти ко мне поговорить?
Хвост щелкнул. - К тебе?
Его вопрос прозвучал по-военному жестко, и Джайан чуть не вздрогнула от неожиданности. - Пожалуйста, - жалобно попросила она. - Я никогда раньше не была в осаде.
Голубые глаза смягчились, и тифлинг протянул руку, будто желая коснуться Джайан. - Разумеется, - ответил он.
Так и не оправившись от потрясения, Джайан обогнула тифлинга и зашагала к храму. Она оглянулась через плечо и проследила взглядом за тем, как тифлинг пересекает пустую рыночную площадь: хвост щелкает бичом, линия плеч жесткая.
Битва. Осада. Ох, Боги. Я не была в осаде!
Ты убила драколича.
Да, но осада!
Она принялась жевать щеку. Ты же всю дорогу знала, что предстоит бой, - напомнила она себе. Да, но я надеялась...что все как-то само собой решится...
И Вален...ну, он опять в военном расположении духа, а, значит, что будет дальше?
Путь до храма успокоил ее сердцебиение и несколько охладил рассудок. Она запихнула мысли о грозящих осадах и битвах и масштабных сражениях на задворки сознания, в коробку, надписанную обдумать потом. Все еще робея, она поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку; в комнату, которая стала для нее такой привычной.
Джайан присела на подоконник, глядя на каменные стены у ворот. Три дня. Три дня затишья, ожидания и полировки меча и попыток выспаться. Она прикинула плюсы напиться в усмерть и с кривой улыбкой отказалась от этой мысли. Не самая лучшая ситуация - встретить войска Вальшаресс пьяной.
Стук в дверь вывел ее из задумчивости. - Да-да?
- Можно войти? - угрюмо спросил Вален.
- А ты принес эль? Или, может, даже бренди?
- Нет, - последовал растерянный ответ. - А должен был?
- А, неважно. Заходи уж. - Она повернулась к открытой двери. - У меня где-то завалялась бутылочка.
Тифлинг был в неизменном зеленом доспехе и, как всегда, вооружен. - Как поживаешь?
- Я в ужасе, - с чувством ответила Джайан и стукнулась спиной об оконную раму. Она хотела спросить, что, по его мнению, произойдет, что он знает о тактике Вальшаресс. - Никогда со мной такого не было. Мой опыт ограничивается ролью лидера группки чокнутых приключенцев против едва ли большей группки мародеров.
Тифлинг присел напротив нее, скрестив руки в перчатках на груди. - Ты билась с Геродис, - напомнил он. - Со мной ты сражалась против Сабаль, Агааза, илитидов. И драколича.
Какая-то часть сознания заподозрила тифлинга в лести. - И все-таки... - Она покачала головой и обратила внимание, как мало свободного простанства между ними на подоконнике. - Командовать войсками...Я никода этого не далала. Я против самой мысли об этом. Не хочу, чтоб толпа людей смотрела на меня и ждала приказа. Я была в драчках и стычках. В битвах - ни разу. Ты не можешь взять командование на себя?
Он улыбнулся, но не насмешливо. - Спасительница ты, помнишь?
- Прелестно! - Ее рот скривился. - Я наемница, Вален. Я не генерал.
- Знаю. - Он поправил цеп на плече. - Я помогу тебе, если ты позволишь. Но не могу сделать это за тебя.
- Я бы хотела, - вздохнула Джайан и потерла глаза. - Кстати, ты ведь хотел мне что-то сказать?
- Я..хотел убедиться, что с тобой все хорошо.
- О, со мной все будет хорошо. - Она отлепилась от оконного переплета. -Не желаешь ли разделить со мной бренди?
Полудемон наклонил голову. - Я буду счастлив присоединиться и утолить с вами печали, леди.
Она почувствовала, как напряглась кожа между лопаток. Не будь идиоткой, - завопил на нее голос. Все, что он сказал - это то, что выпьет с тобой.
Она наклонила бутыль над бокалами; звон стекла о стекло оказался чересчур громким. Джайан вылила в бокалы большую часть бренди и умудрилась, несмотря на трясущиеся руки, донести бокалы до подоконника и не покраснеть от стыда.
Вален принял бокал и поднес к губам. Джайан обнаружила, что смотрит, как он делает глоток, следует взглядом за движением его руки, когда он ставит бокал у окна.
- Так ты думаешь, у нас есть шансы на победу? - лениво спросила она, будто между прочим, пытаясь замаскировать страх.
- Шансы есть всегда - спокойно ответил тифлинг. - А также игры фортуны, неудачное время и абсолютное численное преимущество.
- О, ну ты просто луч надежды в темном царстве. - Она глянула на него. - Ты поможешь мне завтра? Или когда там прибудут бесчисленные орды?
- Разумеется. Если ты захочешь.
Повисла тишина, и Джайан отвернулась. Она отчаянно пыталась подобрать слова, но не могла придумать ничего подходящего. Долгие дни, когда они шагали сквозь тьму и пещеры, оставили их на любопытной стадии отношений: они легко делились историями и перешучивались там, за чертой города, в темноте, обволакивающей подземелье.
Но здесь, сейчас, в обычной комнате, она превратились просто в мужчину и женщину; не герои, не авантюристы, связанные долгом с повстанцами Провидицы.
Мужчина и женщина в городе, который вот-вот падет.
- Джайан...
Она подняла голову: он почти никогда не называл ее по имени. Она встретилась с ним взглядом, и мысли разбежались во все стороны. - Да, что такое?
- Когда появятся войска Вальшаресс, я буду с тобой. - Его глаза были голубыми-голубыми. - И, если ты захочешь, потом я тоже останусь с тобой.
Очень аккуратно Джайан поставила бокал. - Я бы хотела, Вален.
Он наклонился и накрыл ее ладонь своей. Коснулся щеки Джайан другой рукой так нежно, будто она было сделана из хрупкого стекла. - Я не позволю, чтоб с тобой что-то случилось.
Он поднял ее голову и, очень осторожно, поцеловал ее. Осторожно, будто боялся, что она в любую минуту может отшатнуться.
Джайан глядела в его лицо, испуганная, счастливая и ошеломленная в одно и то же время. Мысли неистово сцепились друг с другом. Он не человек. Скоро будет битва. Что, если он умрет? А что подумает Дикин? О, опять покраснел. А что, если он потащит этот чертов цеп даже в постель? Интересно, то, что Натирра говорила про хвосты тифлингов - правда? Он поцеловал меня первым. Значит, он хочет меня.
- Моя леди?..
Голос тифлинга был хриплым, неуверенным. Джайан потянулась к нему и коснулась губами его губ, чувствуя, как по телу полудемона пробежала дрожь. Его мягкие губы на вкус были как бренди и желание. - У тебя нет никаких планов на сегодняшнюю ночь, м?
Вален рассмеялся. - Моя леди неподражаема.
- Ты первый начал! - Она позволила себе откинуться обратно на оконную раму и потянула тифлинга за собой.
Вален изумленно коснулся каштановых волос. - Я никогда не думал, что ты...
- Тогда ты слепец, мой тифлинг.
Он снова поцеловал ее, глубже, пробуя ее вкус. Мысли Джайан перевернулись вверх тормашками, и она решила просто наслаждаться моментом. И тифлингом. Лицо его во время поцелуя было открытым, полным надежды, несмотря на нависшую угрозу битвы. Какая-то часть Джайан беспокоилась о глупых, неуместных вещах, вроде того, как она выглядит в своей старой тунике или нравятся ли тифлингу ее волосы и кожа. Его рот снова накрыл ее, и все страхи улетучились.
- Джайан?.. - прошептал он.
Губы тифлинга были в миллиметрах от ее губ, а ее руки как-то добрались до его скрытой доспехом груди. - Да? - подтолкнула она.
- Это будет...
- ...Я знаю. - Девушка скользнула пальцами выше, нашла мягкие кончики волос. Она запустила пальцы в огненно-рыжие пряди и, наконец, дошла до рогов. - Демон, - пробормотала она, улыбаясь.
- Ты не боишься?.. - прошептал он в ответ.
Ее пальцы сомкнулись вокруг рогов, не давая тифлингу отвернуться во время поцелуя. - Да, это просто ужасно. - Она взвизгнула, когда хвост Вален обвился вокруг ее талии и легонько сжал. - Ты выиграл! Я отказываюсь!
Полудемон засмеялся, низко и соблазнительно. Он проложил дорожку поцелуев по ее лбу, щеке, коснулся уголка рта. - Сдаешься?
- Никогда. - Она поцеловала его и взяла его лицо в ладони. - Тебя не расстраивает, что я просто скучная смертная?
- Ты не скучная. - Его руки блуждали по ее телу, нашли потрепанный край туники и рубашку под ней.
Джайан изумленно выдохнула, когда его пальцы скользнули вверх, лаская кожу. С тех пор, как мужчина так касался ее, прошло много, слишком много времени; и Джайан поняла, что безумно его хочет.
Ага, как же, - взбесилась живая часть рассудка. - Ты хоть понимаешь, на что подписываешься? Отдашь себя ему, а потом будешь втройне испугана, когда начнется осада. Будешь трястить не только за себя и за Дикина, но и за него.
Джайан оставила голос без ответа и прижалась к тифлингу. Несмотря на доспех, она ощутила жар его кожи и рта, когда он целовал ее. - Вален...
Он поднял ее и прижал к груди. В четыре длинных шага он оказался у постели и положил девушку на простыни, опустившись сверху. Локти его были по бокам от головы Джайан. - Моя леди, мы должны заниматься этим...медленно.
Она усмехнулась. Его вес на ней был каким-то успокаивающим - как и нежная, немного порочная улыбкой. - Медленно, чтоб я осталась жива?
- Я серьезно, - прошептал он. - Иначе я...могу сделать тебе больно.
Джайан протянула руки к его нагруднику. Она ослабила ремешки, помогла тифлингу снять доспех и пихнула цеп на пол. Она потянула вверх его рубашку, перемежая движения пальцев с поцелуями, и откинулась на подушки, чтобы полюбоваться им.
Джайан притянула его к себе, снова чувствуя его вес. Бедра ее открылись под его бедрами, и она ощутила его твердость, прижимающуюся к ее ногам. Она застонала, целуя его, и задрожала, когда хвост снова обвился вокруг талии. Пальцы тифлинга были на завязках ее рубашки, дернули ткань, обнажая нежную кожу.
Ладони Валена исследовали ее тело, гладили хрупкие косточки ключиц, опустились вниз на грудь. Его голова тоже опустилась, и губы сомкнулись вокруг соска, дразня и лаская. Джайан застонала и выгнулась под ним, обвила ноги вокруг его талии. Ее пальцы переплелись с прядями рыжих волос, и девушка поняла, что все мысли рассыпались прахом и что она больше не беспокоиться ни о городе, ни об армии Вальшаресс; только о тифлинге.
Его пальцы скользнули вниз по животу, к ремню. Он снял ее лосины, целуя каждый дюйм обнажавшейся кожи.
Джайан задрожала и откинула голову на подушки. Пальцы тифлинга нашли влагу между ее ног, и девушка услышала, как он прошептал ее имя. Мучительно нежно, его пальцы вошли в нее. Его губы снова коснулись ее губ.
Джайан позволила глазам закрыться. Удовольствие затопило ее; она тонула в непривычном чувстве растущего желания. - Вален...
Движения его пальцев и шелковое прикосновение волос к ее груди неожиданно обернулись пыткой; она жаждала его, ближе, внутри нее; жаждала его объятий. Она приподнялась на локтях, прервав вопросительный взгляд тифлинга поцелуем. Похотливо улыбнувшись, Джайан отыскала кончик хвоста, пробежала пальцами по всей его длине. Она увидела, как захлопнулись глаза полудемона и он застонал.
Джайан проследовала за линией хвоста к штанам и набедренной повязке. Тифлинг вздрогнул, когда она скользнула пальцами по твердому бугру между ног, чувствуя его длину и форму.
Наверное, медленно будет лучше.
Она поняла, что к щекам прилил жар и занялась ремнем, молясь, чтоб тифлинг ничего не заметил.
- Моя леди покраснела, - прошептал он ей на ухо.
Она потянула вниз его штаны, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Вален снова вжал ее спину в простыни, и она почувствовала, как раскрываются навстречу полудемону ее бедра. Губы Валена снова коснулись ее груди и, очень нежно, он скользнул внутрь.
Джайан задрожала, инстинктивно сжимаясь вокруг него. Он толкнулся глубже, и спина девушки выгнулась дугой. С губ сорвался стон - и отнюдь не стон наслаждения.
- Прости, - прошептал тифлинг.
- Просто...медленно, - умоляюще прошетала Джайан в ответ.
Вален мягко рассмеялся. - Тоже прошло много времени, с тех пор, как?.. - Он осторожно вышел из нее. - Если понадобится, у нас впереди еще целая ночь.
Его пальцы снова скользнули внутрь, двигаясь на сей раз быстрее, улещевая и уговаривая бугорок ее желания. Джайан повернула свое лицо к лицу тифлинга и жадно поцеловала. Когда она прижалась к нему, движения его рта стали безумными. Разрядка захлестнула ее неожиданно, и девушка закричала, сжав руками плечи тифлинга. С горящими щеками, с разметавшимися волосами, Джайан взглянула в голубые глаза. - Вален...
И что-то переменилось.
Его голова упала на ее плечо, и зубы сжали нежную кожу. Ладони на ее груди стали жесткими и настойчивыми. Полудемон просунул колено меж ее ног и развел в стороны ее бедра. - Вален, подожди...
Джайан больше не видела его глаз. - Вален, перестань, пожалуйста...
Тифлинг ворвался в нее, почти подняв над кроватью, и Джайан зашипела сквозь зубы. Второй глубокий толчок оставил ее задыхающейся. Третий, еще более сильный, исторг из горла крик.
Джайан наугад протянула руку и схватила тифлинга за волосы. Она подняла его лицо, и вздрогнула от страха.
Глаза полудемона мерцали и меняли цвет: наливались тем глухим красным огнем, который приводил ее в ужас. - Вален, нет! - Джайан не убрала руки от волос. - Посмотри на меня. Пожалуйста.
Грудь тифлинга вздымалась и опадала, мокрая от пота. Сомнение и ярость боролись в нем. Взгляд скользнул по распростертому телу, по гримасе боли на ее лице. - Я...мне так жаль...
Сгорая от стыда, он вышел из нее - слишком поспешно, и Джайан испуганно вскрикнула. - Вален...
Он посмотрел на нее полным страдания взглядом. - Джайан, я не хотел, - прошептал он убито. - Я не хотел, чтоб тебе было больно.
- Шшш. - Девушка убрала от его лица рыжую прядь. Сердце ее неистово колотилось. Она не то, чтобы совсем испугалась, но...уверенность ее покинула. Единственной мыслью, которую не заглушал бешеный стук крови на висках, было "хочу, чтобы он остался". - Да, понимаю. Просто...я не занималась этим очень, очень долго. А ты не очень-то маленький, знаешь ли.
- Все не так. Я потерял контроль, - безэмоционально ответил тифлинг. - Демоны...демоны, они... - Он умолк, пытась подыскать подходящие слова.
- Щедро одарены природой? - хитро спросила Джайан.
- Жестокость и желание кажутся такими одинаковыми... - прошептал он. - Безумие, которое охватывает меня в бою я могу перенести...и на другие ситуации.
Он шевельнулся, будто сжался в комок, и отшатнулся от девушки. Джайан вцепилась ему в хвост и замотала головой. - Ты никуда не пойдешь. Не теперь, когда я наконец-то заполучила тебя в постель. Голого. Я настаиваю, чтоб ты остался.
- Так не всегда бывает. Обычно так вообще не бывает. Но...я тоже...уже долго...не...А ты... - Он заставил себя замолчать и покачал головой. - У меня и в мыслях не было причинить вам боль, леди. Я должен идти.
- Нет! - Сила, с которой Джайан выкрикнула это короткое слово, удивила ее саму. - Ты не выйдешь за эту дверь, тифлинг. Пожалуйста. И, кроме того, ты сказал, что у нас вся ночь впереди, а я намереваюсь этим воспользоваться. - Она потянулась вперед и поцеловала его. Ощутила, как он неуверенно отвечает на поцелуй.
Улыбась, она провела рукой до талии полудемона, затем ниже. Ее пальцы сомкнулись вокруг него, и Вален задрожал. - Ты останешься?
Он застонал - Да...
Джайан вновь опустилась на кровать, увлекая тифлинга за собой. Она очень нервничала и не могла этого скрыть. Но она позволила полудемону поцеловать себя и тянулась к его ладоням, которые ласкали тело. В глазах Валена девушка читала неприкрытый страх, как будто любое его прикосновение причинит ей боль, как будто он в любую секунду может сделать что-то неправильно. Джайан дала ему все время, которое было нужно, чтоб он исследовал ее тело, касался ее пальцами и ртом, молча убеждая его, что он сможет.
И когда Джайан сжала его плечи, он, напряженный, с бешеным биением пульса на горле, все же опустился на нее. Она направила его внутрь себя. Он осторожно вошел, не отрывая взгляда от ее лица и заметив, как она на секунду напряглась. - Джайан?..
- Ты не сделаешь мне больно, - выдохнула она.
Вален качнулся назад и снова скользнул в нее, медленно, будто страшась, что он в любую минуту может смертельно ее ранить. Джайан выгнулась под ним и обвила руками плечи тифлинга. - Не останавливайся, - шепнула она ему на ухо.
Он глубоко погрузился в нее. Пальцы Джайан скользнули к его талии. Тифлинг двигался осторожно, глядя только ей в лицо, наблюдая за ней. Джайан откинула голову на подушки, теряя себя в ощущении от него внутри. Голова Валена опустилась к ее плечу, целуя кожу над ключицами.
- Все в порядке, - тихо сказала Джайан. - Вален...это я. Это всего лишь я.
Он застонал, целуя ее горло, и его руки сомкнулись вокруг нее. Джайан показалось, что она вновь услышала, как он шепчет ее имя. Его губы снова коснулись ее кожи. Ощущение от его тела, ощущение от него внутри были невероятными. В конце, когда тифлинг застонал от неожиданно нахлынувшего освобождения, Джайан вцепилась пальцами ему в плечи. - Вален...
Весь дрожа, тифлинг поглядел на нее сверху вниз. - Леди?..
Девушка лениво улыбнулась. - Я рад, что остался.
Вален лег рядом с ней и прижал ее к груди. - Я не сделал тебе больно?
Она переплела пальцы с рыжими прядями волос. - Чуть-чуть, - призналась она. - В самом конце.
- Я не хотел...
- Знаю, - сказала она, улыбаясь. - Пожалуй, надо хорошенько потренироваться, пока не будет получаться как надо, мм?
Он расхохотался. - Мне нравится эта мысль.
Рука Джайан задумчиво блуждала по его груди. - И, в любом случае, я жажду узнать, на что способен твой хвост.
Вален порозовел. Чуточку раздраженный, он вложил кончик хвоста в ее ладони. - Ладно. Делай со мной, что хочешь.
Джайан хихикнула и провела пальцами по всей длине мускулистого гибкого хвоста. Глядя Валену в лицо, она разомкнула губы и легонько ударила кончиком языка теплую кожу.
Тифлинг зарычал и стиснул Джайан в объятьях. - Леди, где ты этому научилась?
Она покусывала его соски. - Что, ты недоволен?
Вален перекатился на спину вместе с Джайан. - Ни капли. - Он усадил ее сверху - колени девушки по обе стороны от его бедер - и обвил хвостом ее талию. Руки скользнули вверх по чуть заметной решетке ребер. - Такая маленькая.
- У кого-то просто большие руки. - Джайан ухмыльнулась с высоты своего роста. - И все остальное тоже ничего себе. - Она опустилась ему на грудь, наслаждаясь теплом сильного тела. - Так хорошо с тобой...
- Хорошо? - Он снова и снова проводил ладонями по ее спине, от изгиба поясницы к плечам. - С тобой тоже.
- Вален?
- Ммм?
- Когда придет Вальшаресс... - На глаза навернулись непрошеные слезы, и Джайан сердито шмыгнула носом.
- Не надо, - прошептал тифлинг. - Если хочешь, мы можем говорить и наслаждаться друг другом всю ночь. Но никаких слез.
- Прости. - Злая сама на себя, Джайан яростно терла глаза. - Просто...Боги, мы должны были это сделать намного раньше! А если я умру, мы уже не сможем этим заняться!
Тифлинг тихо рассмеялся. - Ты не умрешь, и я не умру. И мы сможем заниматься этим так часто и так много, как только захочешь.
- Смотри, поймаю на слове, - с чувством выпалила Джайан. - Она быстро-быстро моргала; злость на себя так и прошла. - Боги, я не всегда такая, честно!
Вален поцеловал ее. - И я тоже далеко не всегда такой, и что же нам с собой делать?
- О, ну не знаю. Уверена, мы что-нибудь придумаем. - Джайан положила голову ему на грудь, слушая его дыхание. - Значит, теперь ты мне доверяешь?
Он еще крепче сжал ее в объятьях. - Всем сердцем.
Что-то в его голосе заставило Джайан остановиться. Она подняла голову и посмотрела в голубые глаза. - Ты обещаешь.
Не вопрос, и тифлинг это знал. - Обещаю.
Девушка снова опустила голову и успокоенно вздохнула. - Не уходи от меня сегодня ночью.
- Разве я могу? - Вален шевельнулся, коснулся ее лица. Голубые глаза были ласковы, улыбка - нежна. - Джайан, если ты позволишь мне остаться, я никогда не покину тебя.
UPD. К сожалению, перевод заморожен.
На сколь долгий срок - неизвестно, но причины тому, увы, объективные.
@темы: Переводы, Перевод в работе, NeverWinter Nights, Romance, фем!ГГ_NWN, Adventure, NC-17
пятница, 14 декабря 2012
Amor Vincit Omnia
Название: Телохранитель
Автор: Hanako_Ayame
Бета: Marion_Hawke
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: рандомный Тал-Васгот\фем!Хоук, Изабелла.
Жанр: гет, повседневность.
Размер: 1283 слова.
Аннотация: Хоук нанимает Тал-Васгота в качестве телохранителя.
Предупреждения: ОМП
От автора: публикуется с разрешения автора.
Статус: закончен.
читать дальше
1.
Хоук вышла из воды, и когда она вскарабкалась по увалу к камням, на которых оставила одежду, то увидела кунари. Кунари сидел на корточках, одной рукой опираясь на длинный посох-меч, с которыми ходили большинство воинов Бересаада в Киркволле. В другой руке он держал мантию Хоук и изучающее ее разглядывал.
- Это - то, что носят ваши саирабаз? - спросил коссит, посмотрев на Марион.
Хоук его не боялась. Ей не нужны были ни мантия, ни посох, чтобы молнией проделать в нем дымящуюся дыру размером с добрую тыкву, но она не чувствовала исходящей от кунари угрозы. Он не был опасен и не хотел боя.
- Вроде того, - ответила Марион, сложив руки на груди. С моря задувал теплый ветерок: в Вольной Марке выдалось жаркое лето, киркволльцы обливались потом и сетовали на то, что в городе нечем дышать. Хоук спустилась к морю освежиться. Она была уверена, что выбрала одну из самых спокойных бухт Рваного берега, где ее не потревожили бы ни пираты, ни контрабандисты, ни подглядывающие мальчишки из рыбацкой деревни - а тут целый кунари. - Ты хочешь предложить стать моим арварадом?
- Я хочу предложить тебе твою одежду, - кунари протянул Хоук ее мантию.
Хоук не стеснялась наготы. Возможно, если бы ее щупал масляными глазенками какой-нибудь престарелый церковный дедок, Марион бы передернуло от отвращения, но кунари - ей нравились кунари. Рогатые, серокожие, немногословные гиганты. Ферелденке нравилась их медлительность, нравилась основательность, с которой косситы приступали к любому делу, нравилась ярость, с которой кунари сражались. Но... Похоже, ее новый знакомый не был кунари: Марион заметила спиленные рога. Оба рога были спилены так коротко, что агатовые обрубки терялись в белых волосах. Перед Марион Хоук сидел Тал-Васгот, "истинно серый" - коссит, отвергший Кун.
- Очень великодушно, особенно учитывая то, что это моя одежда, - заметила Марион, забирая мантию. Коссит смотрел на Хоук снизу вверх, задирая голову так, что видно было, как из жилистого серого горла торчит кадык, похожий на свинцовый шарик.
- Я тебе нравлюсь? - спросила Хоук.
Коссит кивнул:
- Твоя кожа. Она белая, как молоко. У наших женщин не бывает такой белой кожи.
Марион протянула Тал-Васготу руку, и когда он, несколько удивленно, протянул ей свою в ответ, она положила его ладонь себе на живот:
- Теперь я нравлюсь тебе больше или меньше?
Коссит молчал, сжимая пальцы на животе Хоук. У него были мозолистые, немного шероховатые ладони с длинными ногтями, под которые забились грязь и песок. Все так же молча, он бережно положил свой посох-меч на землю и ухватил Марион освободившейся рукой за бедро, смачно поцеловав ее в живот: Хоук почувствовала, как ее царапнули заостренные зубы Тал-Васгота, но это, похоже, была только игра - он сразу же прихватил кожу губами и мазнул по ней языком.
Марион вздохнула и положила ладони косситу на затылок, вплетая пальцы в спутавшиеся белые волосы.
Она хорошо понимала, почему многие из рассказов Изабеллы начинались словами: "... а наутро мы проснулись в одной постели, а я даже вспомнить не могла, как это получилось, зато помнила, что накануне я была в чер-ртовски хорошем настроении".
2.
Хоук прижалась к плечу Иньяки, поигрывая амулетами у него на шее. Коссит перехватил ее руку и, не открывая глаз, покачал головой.
- Это твои боги? - спросила Марион, подпирая щеку свободной рукой.
- Да.
- Мне нельзя к ним прикасаться потому, что я не кунари?
- Кунари тоже нельзя. Они - не истинно серые.
- А. То есть, нельзя прикасаться не истинно-серым?
- Да.
- Ты такой разговорчивый.
- Вы, люди, слишком много говорите. В городе - уши болят, - Иньяки сделал выразительный жест рукой - пальцы, сжавшиеся и растопырившиеся как плывущая медуза, должны были показать, как взрывается от шума барабанная перепонка.
- Слова нужны. Вот "я люблю тебя" - нужные слова, - сказала Хоук, улыбнувшись - и осеклась, подумав, что сболтнула лишнего. Ей не хотелось говорить о любви. Стоит заговорить о любви, как все хорошее и теплое исчезает, как исчез Лотеринг, сгинувший в огне. В Лотеринге в последние годы Хоуки часто говорили о том, как хорошо все сложилось; как славно иметь собственный дом, как хорошо, что девочки Бетани и Марион могут свободно прийти в церковный сад и гулять среди розовых кустов. А потом моровые твари хлынули, как крысы из подпола - и от Лотеринга остались одни только дымящиеся развалины.
- Слова не нужны, - возразил Иньяки. Его пальцы ерошили волосы Марион, скользя ото лба к затылку. У Тал-Васгота были крупные, тяжелые ладони, прикосновения которых были легче осторожных кошачьих шажков. Он прижался губами к виску Хоук:
- Прикосновения и поступки говорят больше.
- Пойдем со мной в Киркволл? - внезапно попросила Хоук, обняв любовника за шею. - Ты можешь жить в моем доме; тебе необязательно ютиться в береговых пещерах.
- Нет. Как я буду жить в твоем доме - как нахлебник? И ты, женщина, будешь за меня платить? - Иньяки помрачнел. Его лицо выражало плохо скрываемое отвращение.
- А если... если я тебя найму? - предложила Марион, подумав.
- Наймешь? - Иньяки задумался, и Хоук поняла, что у нее есть шансы. Отказавшиеся от Кун косситы были наивны, как дети. Быстрый ум отступницы лихорадочно придумывал, как сделать свои слова более весомыми.
- Найму, - подтвердила Марион и села на Иньяки верхом. - Я - молодая женщина, саирабаз, живущая в вечном страхе перед арварадами Церкви. В моем доме живет еще одна женщина - моя бедная старая матушка. Мой брат вступил в Бересаад и теперь сражается с порождениями тьмы далеко отсюда. Случись что, нас и защитить будет некому. А так - я буду тебе платить, ты будешь меня охранять. Достойно - достойно.
Иньяки положил руки на бедра Хоук, хмурясь - высокий серый лоб избороздили глубокие складки.
- Это звучит правильно... и неправильно, - признался Тал-Васгот после долгих раздумий.
- Ты наемник или нет? - удивилась Марион. - Я предлагаю тебе честную сделку. Согласишься - и ни монетка, потраченная на тебя в Верхнем Городе, не будет потрачена зазря.
- Это так, - Иньяки наклонил голову, решаясь. - Тогда - мой меч принадлежит тебе.
3.
... так ты продолжаешь утверждать, что этот кунари - просто твой телохранитель и все? - Изабелла перелила вино из стакана Хоук в свой стакан и кивнула в сторону коссита, стоящего у стены и терпеливо ждущего, пока Марион закончит все свои дела в "Висельнике". - Просто телохранитель? - повторила Изабелла драматическим шепотом.
- Да, - Марион кивнула и потыкала вилкой объеденный рыбий скелетик в тарелке. - В конце концов, никогда не знаешь, когда Церковь заинтересуется живущими в Киркволле отступниками. Иньяки - мой запасной план на случай непредвиденных обстоятельств.
- Звучит очень хорошо, - Изабелла пальцами стянула с рыбьего остова кусок бледно-желтого мяса и закинула себе в рот. - Но есть одна крохотная несостыковочка.
- И какая? - спросила Хоук с любопытством.
- У твоего кунари...
- Тал-Васгота.
... Тал-Васгота волосы на висках заплетены в две косицы, - Изабелла откинулась на спинку стула. - Я еще не видела ни одного кунари или... васгота, у которого волосы были бы убраны на такой манер. Они или обрезают их, или распускают, или заплетают в косицы по всей голове. А знаешь, - пиратка сощурилась, - где мужчины заплетают волосы в косицы на висках, чтобы не лезли в глаза во время боя? Правильно, в Ферелдене. Уж сомневаюсь, что твой васгот дошел до ферелденской моды самостоятельно: не обошлось без женской руки. Я бы поставила на это свой корабль, но - какая жалость - у меня ведь больше нет корабля.
- Ну, - Хоук пожала плечами. - В Киркволле много ферелденок, а я Иньяки в четырех стенах не запираю. У него тоже бывают выходные дни.
- Выходные дни в твоей спальне?
- Вольная Марка на то и Вольная, - развела руками Марион, - что в ней каждый выбирает для себя и по себе.
Хоук по глазам видела, что Изабелла готова высказать пару предположений о размерах тал-васготского хозяйства, которые Марион выбирала "по себе", но ривейнка промолчала, потянувшись к винограду - она заметила, что Иньяки прислушивается к разговору.
Название: Перед грозой
Автор: Hanako_Ayame
Бета: Marion_Hawke
Категория: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: Алистер Тейрин\Лина Махариэль, упоминаются Мэрик Тейрин\Фиона и Логейн Мак Тир\Роуэн Геррин
Жанр: гет, ангст, romance.
Размер: 486 слов.
Аннотация: Алистер и Махариэль купаются в пруду.
Предупреждения: нет.
От автора: публикуется с разрешения автора.
Статус: закончен.
читать дальше
Обнаженная Лина Махариэль бредет по грудь в желтых кувшинках, длинные ветви плакучей ивы скользят по ее плечам и спине. Пробираясь сквозь ветвей, Лина задирает голову к душному, низкому грозовому небу, нависающему над прудом. Когда Лина оборачивается и улыбается Алистеру, Страж видит долийские татуировки на ее лице. Бледный, серо-зеленый узор похож на прожилки на ивовом листе, видимые только на свету.
Лина прыскает, прикрыв рот рукой, когда будущий король Ферелдена стаскивает с себя подштанники и поскальзывается на глинистом берегу, на заднице съезжая в теплую воду под обрывом. Алистер выныривает, отфыркиваясь, и отирает лицо руками. Махариэль заходит на глубину и плывет к нему; подплыв, она легонько касается его плеч.
- Ты любишь меня? - спрашивает принц-храмовник. - Ты правда меня любишь? Или это все сон и я просто перебрал лириумного зелья? Или, может быть, я умер, отравившись кровью порождений тьмы в чаше, и попал в рай для храмовников?
- Конечно правда, дален, - отвечает Махариэль. Ее зеленые глаза блестят в преддверии грозы, как ивовые листья на солнце.
- А как же Зевран?
Лина отводит взгляд.
- О, - едва слышно вздыхает Махариэль. - Я всегда любила тебя. Но я была уверена, что на долийку ты даже не посмотришь. Ведь если бы ты был единственным человеком в эльфийском лагере, и я бы на тебя не посмотрела... Только став Стражем я поняла, что неважно, кто ты - человек, эльф или гном. Настоящий враг у нас один, и имя ему - Мор.
- А я думал, что это ты на такого дурака, как я, даже не посмотришь, - когда Алистер смотрит Лине в глаза, он видит, что в них стоят слезы.
- Я была с Зевраном потому, что была уверена - ты не любишь меня и не сможешь полюбить. А потом я решила, что раз так - мне нечего терять.
Алистер не выносит вида женских слез, ему неловко рядом с плачущей долийкой. Лина вытирает лицо и закусывает нижнюю губу. Взгляд у нее становится решительный, как у галлы, задумавшей побег из загона.
- Но ты ведь все равно не женишься на мне? Ты женишься на Аноре.
- То, что я должен, еще не значит, что я этого хочу, - пылко возражает Алистер.
- Но она такая красивая, - вздыхает долийка и Страж понимает, что она вот-вот заплачет снова.
- Нет, что ты, она уродливая, как... Как... Как наш Стэн! Да и будь она красавицей из старинных баллад, мне никто кроме тебя не нужен. Ну не женюсь я на тебе, и что? Мы все равно будем вместе. А если мне придется делить ложе с Анорой, - Алистер осекается, но решает продолжить, - то это будет только ради рождения наследников - клянусь памятью матери.
- Клянешься?
- Клянусь, радость моя, - говорит Алистер Тейрин и, взяв лицо Лины Махариэль в ладони, целует ее в покрытый вязью долийских татуировок лоб.
Король Мэрик и Фиона улыбаются им из Небытия.
А Роуэн Геррин устремляет свой взгляд на восток, и в шелесте ивовых ветвей слышится имя: "Логейн Мак Тир".
@темы: Drabble, Алистер, Het, Логейн, Анора, Фанфик закончен, фем!Серый Страж, Изабела, Romance, фем!Хоук, кунари, м!Хоук, Карвер, Angst, Dragon Age, AU, PG-13, Фанфикшен
среда, 12 декабря 2012
Название: Ревность
Автор: [J]Chika_del_Armor[/J]
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: фем!Шепард\Гаррус, Лиара, Кайден
Жанр: Drabble, Romance
Аннотация: Немного о чувствах Гарруса
Статус: закончен
читать дальшеГаррус в лицо знал предательство. Оно было похоже на большой взрыв и исчезающего во тьме Сидониса.
Он видел смерть, сгорающую, словно феникс, в атмосфере неизвестной ему планеты.
Разочарование предстало перед ним в виде удаляющегося корабля с доктором-саларианцем на борту.
Страх являлся ему в кошмарах в виде огромного оранжевого пятна на Палавене, страх притаился на глубинах океана.
И вот, наконец, Гаррус познакомился с ревностью, зарождающейся где-то глубоко внутри и вплетающейся прямо в сердце. Она сидела за одним столиком с Джейн и смеялась ему в лицо.
Гаррус не рассчитал свои силы и задел плечом проходящего мимо саларианца. Последний с досадой посмотрел на турианца.
- Простите его, - Лиара дотронулась до его плеча, тем самым привлекая к себе внимание. - Мы только вернулись с задания, и мой напарник не в духе.
Саларианец понимающе кивнул и продолжил свое шествие.
Шепард улыбнулась, подперев щеку рукой, и что-то снисходительно продолжила объяснять Аленко. Она по привычке согнула два последних пальца и подвинула локоть чуть ближе к центру стола. Гаррус любил, когда она так делала. Этот маленький неосмысленный ею жест позволял незаметно наблюдать за ее восхитительными руками. Ему нравились все пять человеческих пальцев, которым он так и не смог придумать разумного объяснения. Еще одна вещь, которую Гаррус любил только в Шепард.
- Ты ведь знала, что они тут? - спросил турианец.
Лиара ничуть не смутилась. Для азари ее характер менялся слишком стремительно. Впрочем, Шепард на всех влияла по-своему. Бесцеремонно, устрашающе быстро и всегда с последствиями.
- Лучше я проиграю тебе, чем ему, - она даже не посмотрела в его сторону, предпочитая наблюдать за парочкой беззаботно болтающих спектров.
- Спасибо, - Гаррус на мгновение запнулся. Он не рассчитывал на подобные откровения с ее стороны.- Наверно.
- Я буду с ней до конца. Точно так же, как Джокер, Тали, Кайден, - Лиара скрестила руки на груди и все же посмотрела ему в глаза. Этот взгляд он уже видел, видел у самой Шепард, следы вины и отчаяния, смягченные временем. - Точно так же, как ты.
- Думаю, она будет этому очень рада,- сейчас, как никогда, было сложно подобрать нужные слова.
Обычно, стоило ему запнуться, как Шепард сразу же подхватывала инициативу, заставляя всю неловкость сойти на нет. Конечно, если ей не хотелось посмеяться над ним разок другой. Но в этот раз Джейн сидела в шагах тридцати от него за одним столиком с Кайденом, пока он стоял тут, рядом с Лиарой.
- Я тоже этому рада. Приятно знать, что она мне доверяет, как самой себе.
Гаррус кивнул.
- А ведь года три тому назад ты хотела ставить на ней опыты.
Азари засмеялась, прикрыв рот ладошкой, и он позволил себе расслабиться. Было приятно узнать, что ее детская наивность еще никуда не делась.
- Только не напоминай ей об этом.
- Не буду.
Лиара ушла прогуляться по Президиуму, когда Гаррус нашел себе местечко неподалеку от кафе.
Он занял одну из скамеек и стал наблюдать. Шепард выглядела достаточно счастливой, чтобы заставить его нервничать и чувствовать себя провинившимся 15-летним подростком. Она никогда не давала повода для… ревности. Да, их отношения были сложными и необычными, чуточку безумными, но еще они были честными и искренними. Хотя, когда Аленко вернулся на Нормандию, Гаррус не раз задумывался об ее возвращении к майору.
Неожиданно Кайден наклонился к ней, заставив смутиться. Турианец впал в оцепенение: оторвать взгляд от лица Шепард было чем-то невыполнимым. Пара томительных мгновений превратилась в вечность. За это время Гаррус успел подумать, что забыл свою винтовку на Нормандии. Потом ему пришла идея, что Лиаре стоило забыть и его на корабле. Он ведь знал, что Шепард собирается встретиться здесь с Аленко.
Наконец-то, стрелка часов снова начала отбивать свой такт, и турианец увидел, как Джейн отклоняется назад. Кайден опустил голову в замешательстве и рассмеялся. Гаррус испытал приятное, родное чувство победы от этого зрелища. Он бы соврал, скажи что это не так. Потому что Шепард все еще принадлежала ему. Потому что образ ревности медленно растворялся. За столиком опять сидело двое. Джейн провела пальцами по своей брови – от старой привычки не так легко избавиться, как может показаться на первый взгляд – и посмотрела прямо на него. Гаррус, не зная, как реагировать, решил помахать ей. К их столику как раз подошел официант, так что она ответила ему тем же жестом. И что ему теперь делать?
- Думаю, на сегодня с меня хватит, - турианец поспешил покинуть Президиум и вернуться на Нормандию.
Гаррус познакомился с надеждой на Омеге, узнав ее в прицел своей винтовки.
Гордость и детская радость стояли у него за плечами, пока он разговаривал с отцом на Палавене.
Удача встречала его на месте преступления, сопровождая его до конца расследования.
Счастье представлялось Гаррусу в виде огромной коллекции винтовок, которые так тщательно рассматривала Джейн Шепард.
Автор: [J]Chika_del_Armor[/J]
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: фем!Шепард\Гаррус, Лиара, Кайден
Жанр: Drabble, Romance
Аннотация: Немного о чувствах Гарруса
Статус: закончен
читать дальшеГаррус в лицо знал предательство. Оно было похоже на большой взрыв и исчезающего во тьме Сидониса.
Он видел смерть, сгорающую, словно феникс, в атмосфере неизвестной ему планеты.
Разочарование предстало перед ним в виде удаляющегося корабля с доктором-саларианцем на борту.
Страх являлся ему в кошмарах в виде огромного оранжевого пятна на Палавене, страх притаился на глубинах океана.
И вот, наконец, Гаррус познакомился с ревностью, зарождающейся где-то глубоко внутри и вплетающейся прямо в сердце. Она сидела за одним столиком с Джейн и смеялась ему в лицо.
Гаррус не рассчитал свои силы и задел плечом проходящего мимо саларианца. Последний с досадой посмотрел на турианца.
- Простите его, - Лиара дотронулась до его плеча, тем самым привлекая к себе внимание. - Мы только вернулись с задания, и мой напарник не в духе.
Саларианец понимающе кивнул и продолжил свое шествие.
Шепард улыбнулась, подперев щеку рукой, и что-то снисходительно продолжила объяснять Аленко. Она по привычке согнула два последних пальца и подвинула локоть чуть ближе к центру стола. Гаррус любил, когда она так делала. Этот маленький неосмысленный ею жест позволял незаметно наблюдать за ее восхитительными руками. Ему нравились все пять человеческих пальцев, которым он так и не смог придумать разумного объяснения. Еще одна вещь, которую Гаррус любил только в Шепард.
- Ты ведь знала, что они тут? - спросил турианец.
Лиара ничуть не смутилась. Для азари ее характер менялся слишком стремительно. Впрочем, Шепард на всех влияла по-своему. Бесцеремонно, устрашающе быстро и всегда с последствиями.
- Лучше я проиграю тебе, чем ему, - она даже не посмотрела в его сторону, предпочитая наблюдать за парочкой беззаботно болтающих спектров.
- Спасибо, - Гаррус на мгновение запнулся. Он не рассчитывал на подобные откровения с ее стороны.- Наверно.
- Я буду с ней до конца. Точно так же, как Джокер, Тали, Кайден, - Лиара скрестила руки на груди и все же посмотрела ему в глаза. Этот взгляд он уже видел, видел у самой Шепард, следы вины и отчаяния, смягченные временем. - Точно так же, как ты.
- Думаю, она будет этому очень рада,- сейчас, как никогда, было сложно подобрать нужные слова.
Обычно, стоило ему запнуться, как Шепард сразу же подхватывала инициативу, заставляя всю неловкость сойти на нет. Конечно, если ей не хотелось посмеяться над ним разок другой. Но в этот раз Джейн сидела в шагах тридцати от него за одним столиком с Кайденом, пока он стоял тут, рядом с Лиарой.
- Я тоже этому рада. Приятно знать, что она мне доверяет, как самой себе.
Гаррус кивнул.
- А ведь года три тому назад ты хотела ставить на ней опыты.
Азари засмеялась, прикрыв рот ладошкой, и он позволил себе расслабиться. Было приятно узнать, что ее детская наивность еще никуда не делась.
- Только не напоминай ей об этом.
- Не буду.
Лиара ушла прогуляться по Президиуму, когда Гаррус нашел себе местечко неподалеку от кафе.
Он занял одну из скамеек и стал наблюдать. Шепард выглядела достаточно счастливой, чтобы заставить его нервничать и чувствовать себя провинившимся 15-летним подростком. Она никогда не давала повода для… ревности. Да, их отношения были сложными и необычными, чуточку безумными, но еще они были честными и искренними. Хотя, когда Аленко вернулся на Нормандию, Гаррус не раз задумывался об ее возвращении к майору.
Неожиданно Кайден наклонился к ней, заставив смутиться. Турианец впал в оцепенение: оторвать взгляд от лица Шепард было чем-то невыполнимым. Пара томительных мгновений превратилась в вечность. За это время Гаррус успел подумать, что забыл свою винтовку на Нормандии. Потом ему пришла идея, что Лиаре стоило забыть и его на корабле. Он ведь знал, что Шепард собирается встретиться здесь с Аленко.
Наконец-то, стрелка часов снова начала отбивать свой такт, и турианец увидел, как Джейн отклоняется назад. Кайден опустил голову в замешательстве и рассмеялся. Гаррус испытал приятное, родное чувство победы от этого зрелища. Он бы соврал, скажи что это не так. Потому что Шепард все еще принадлежала ему. Потому что образ ревности медленно растворялся. За столиком опять сидело двое. Джейн провела пальцами по своей брови – от старой привычки не так легко избавиться, как может показаться на первый взгляд – и посмотрела прямо на него. Гаррус, не зная, как реагировать, решил помахать ей. К их столику как раз подошел официант, так что она ответила ему тем же жестом. И что ему теперь делать?
- Думаю, на сегодня с меня хватит, - турианец поспешил покинуть Президиум и вернуться на Нормандию.
Гаррус познакомился с надеждой на Омеге, узнав ее в прицел своей винтовки.
Гордость и детская радость стояли у него за плечами, пока он разговаривал с отцом на Палавене.
Удача встречала его на месте преступления, сопровождая его до конца расследования.
Счастье представлялось Гаррусу в виде огромной коллекции винтовок, которые так тщательно рассматривала Джейн Шепард.
@темы: Drabble, Гаррус, Лиара, Фанфик закончен, фем!Шепард, Кайден, Romance, Mass Effect, Фанфикшен
понедельник, 10 декабря 2012
20:35
Доступ к записи ограничен
Я всегда на стороне беспомощных, безобидных и так заведомо обречённых сил зла!
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Заводчик обоснуев.
Название: Решение
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: m!Шепард
Жанр: POV
Размер: драббл
Аннотация: иногда очень трудно сделать верный выбор
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальшеМы несем спасение через уничтожение.
Все так просто, так очевидно. Не самая страшная угроза, не великое зло, даже не свихнувшиеся машины, нет. Просто предохранитель, срабатывающий тогда, когда развитие цивилизаций достигает критической массы, и предотвращающий взрыв, способный уничтожить саму галактику. Катализатор только в одном был не прав. Проблема не в конфликте органики и синтетики, все гораздо сложнее и одновременно гораздо проще.
Конфликт. Чем более развиты расы, тем больше вероятности, что любой конфликт станет фатальным. Даже не изобретя ИИ, они вцепятся друг другу в глотку, раздирая на части себя и галактику.
Решение? Есть ли правильный путь?
Уничтожение. Самый простой и очевидный вариант, тот, к которому они все стремились. Верен ли он?
Да, сейчас почти все расы объединились перед общей угрозой, но уничтожь жнецов - и не пройдет и десятилетия, как каждая снова начнет тянуть на себя лоскутное одеяло галактики.
Кроганы. Злобные, жестокие, одержимые войной. Даже генофаг не смог полностью устранить исходящую от них угрозу. Они ведь не простят, что им так и не дали лекарство.
Волусы. Хитрые и циничные торгаши, готовые ради прибыли на любые союзы. Кто знает, что им будет выгодно в следующий раз?
Азари. Способные понести плод от кого угодно. Раса, которую почти невозможно уничтожить, но которая способна ассимилировать любой другой вид. Насколько искренни их разговоры о мире?
Элкоры. Существа, старательно демонстрирующие эмоции. Кто может точно сказать, что скрывается за их всегда одинаковыми лицами.
Синтез. Достижение гармонии органического и синтетического. Но он не сотрет различия между расами, не подарит им единство. Даже геты, изначально созданные одинаковыми, разделились, разошлись во взглядах и стремлениях. Что уж говорить о настолько разных существах как нынешние обитатели галактики.
Дреллы. Странная философия, странная религия, жизнь на правах то ли рабов, то ли слуг в чужом мире с постоянной угрозой смертельного заболевания.
Ханары. Чуждые, непонятные, убивающие чужими руками и возведшие обычную по сути расу в ранг богов.
Турианцы. Военная дисциплина на генетическом уровне, страсть к иерархии и порядку. Эти точно не упустят свой шанс, если он им представится.
Саларианцы. Циничные ученые, мало обремененные моральными нормами, готовые проводить страшные эксперименты ради науки и своих целей.
Контроль. Огромная сила и власть в одних руках, его руках. Возможность выбирать. Но сможет ли он сделать правильный выбор? И есть ли у него такое право?
Кварианцы. Космические скитальцы, первыми создавшие искусственный интеллект. Сейчас они не представляют угрозы, но что будет, если они займут чью-то освободившуюся нишу?
Ворча. Пока что они чуть разумнее животных, но кто знает не начнут ли они прогрессировать так же стремительно, как и регенерируют.
Батарианцы. Озлобленные, находящиеся на грани вымирания. Они ведь не простят.
И люди. Люди, достигшие за десятилетия того, к чему другие расы шли столетиями. Сможет ли он? Не дрогнет ли у него рука?
Нет, катализатор дважды неправ. Ни одно новое решение не выход. Теперь ему это ясно. Он не имеет права на ошибку, не имеет права своим выбором ставить под угрозу само существование разумной жизни. Именно поэтому он выбирает четвертый путь. Старые расы должны уйти, освобождая путь для новых.
Цикл будет продолжен.
Название: Дайте ей умереть
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: фем!Шепард
Жанр: angst
Размер: драббл
Аннотация: Выжить и жить далеко не одно и тоже.
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
От Прометея и до нынешних времен.
Хотя, что там,
Все началось гораздо раньше.
Человечество ищет героя... Или жертву,
Чтоб распять ее на кресте.
Сколько раз Данко вырвет сердце?
Сколько раз орел выклюет печень?
Чтобы вывести их из тьмы.
Можно жить ни о чем не волнуясь,
За грехи заплачено кровью... Чужой.
Большая палата с огромным окном светла и практически уютна, цветы на тумбочке, их меняют каждый день, цветы в горшках на подоконнике, старомодные шторы, картина на стене. Сложнейшие приборы работают беззвучно, мигают индикаторы, бегут цифры по табло. Под потолком висит камера, направленная на опутанную трубками и проводами кровать.
В лежащей на кровати женщине миллионы видят победительницу жнецов, отважно сражающуюся за свою жизнь. Обслуживающий персонал, в том числе стилист, визажист и парикмахер, заботится о том, чтобы она выглядела в меру измученной, но не сломленной. И только близкие друзья понимают, там на кровати человек, обреченный на годы, а то и десятилетия существования в качестве мыслящей неподвижной куклы.
Герой человечества - сломанное оружие, вывешенное в музейной витрине, особо ценный экспонат, символ победы. Никто не спрашивал, желает ли она становиться живой реликвией, ей не дали права выбора. Как не давали никогда.
Сколько она уже так лежит? Трудно считать дни, когда ты не можешь видеть, двигаться, почти не способна говорить. Зато можешь слышать, понимать, думать, лучше бы не могла, тогда было бы проще. Сенатору Губерту повезло, его мозг умер раньше тела.
Она слышит голос Миранды, полный злости, горя и боли, и другой, незнакомый, он требует, чтобы Шепард жила, лучше, конечно, чтобы могла говорить, хотя бы изредка давать интервью, но и функционирования мозга будет достаточно. «Она не просто человек, - вещает голос. - Коммандер - символ, учитывайте это». Шепард почти видит лицо Лоусон, бледное, с синяками под глазами, знает, чем вызвана злость – бессилием. Слишком многое осталось там, за взорвавшимися ретрансляторами. Шепард обречена лежать в этой образцовой палате - живой мозг в загримированном куске мяса, бывшем когда-то телом идеального солдата.
В прошлый раз ей тоже не дали выбирать. Выдернули с того света, собрали по кусочкам, скрепив остатки тела современнейшими имплантами, усилили зрение, слух, реакцию, ускорили метаболизм. Именно это делало ее эффективной, именно это не дало ей умереть после взрыва Цитадели, и именно это не оставляет ни малейшего шанса снова слышать, ходить, говорить, жить.
Горькая ирония, она, решавшая судьбы политиков и планет, отдельных существ и целых рас, и в итоге определившая судьбу всей галактики, никогда не была властна над своей собственной. Над ее жизнью всегда властвовал долг, долг перед погибшими родителями, перед доверившимися поселенцами, перед альянсом, колонистами, органической жизнью, долг, который возлагали на нее другие, и который она возлагала на себя сама.
- Ты сделала то, что должно, - Хаккет говорит спокойно и твердо, - мы сделаем все, чтобы помочь тебе, коммандер.
Конечно, он сдержит свое обещание, в пределах возможностей, как всегда. Как не позволил преследовать ее за сотрудничество с Цербером, ограничив действия альянса слежкой и подозрениями. Как не допустил, чтобы ее выдали батарианцам, засадив под домашний арест в ожидании трибунала. Шепард улыбнулась бы, горько, понимающе, если бы могла. Адмирал никогда не сделает того, что ей действительно поможет. У него тоже есть долг, и ради этого долга он не задумываясь распнет ее на знамени их великой победы. Шепард все понимает и даже не злится, но легче от этого не становится.
Она пытается считать дни, спрашивает у приходящих к ней какой сейчас день и год, просит рассказать новости. Хотя, наверное, ей просто кажется, что она шепчет какие-то слова. Ей никто не отвечает. О ней заботятся тщательно и бережно, от этого она чувствует себя вещью. Она пытается вспоминать приятные моменты своей жизни, но память услужливо подсовывает лица ушедших друзей. Эшли, Тейн, Мордин, Легион, ей кажется, что они все ждут ее где-то за морем, а она не может прийти к ним, прикованная к жизни трубками и проводами.
- Ты должна была умереть в бою, - голос Рекса непривычно тих и печален, она слышит его тяжелое дыхание, чувствует его боль.
Губы Шепард медленно движутся, невероятным усилием звуки складываются в слова.
- Пожалуйста, прекрати это, - шепот почти не слышен, но Рексу и не надо ничего слышать.
Протестующе пискнув, аппарат отключается, гаснут индикаторы и табло, сигнализация не срабатывает, Гото позаботилась об этом, а Миранда о том, чтобы никто из персонала случайно не зашел в палату. Когда они заметят, будет уже поздно, лишенные поддержки тело и мозг тихо умрут, подарив капитану долгожданный покой. «Спасибо» срывается с губ Шепард вместе с последним вздохом, слишком тихо, чтобы его можно было расслышать даже крогану, но Рексу и не надо ничего слышать.
Название: Молитва
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: НМП - дрелл, НЖП - дрелл
Жанр: POV, Action
Размер: драббл
Аннотация: Два существа, две молитвы
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
«Амонкира, повелительница охотников...»
Он бежит, бежит, глядя только вперед. У него есть цель, она маячит вдалеке слегка размытым силуэтом в дрожащем мареве раскаленного воздуха пустыни. Она кажется очень далекой, почти призрачной, почти недостижимой, почти.
«Арашу, покровительница и защитница...»
Она бежит, бежит, стараясь не оглядываться назад. Она чувствует за спиной чужое дыхание, чужой взгляд жжет ей затылок, хотя она точно знает, что он еще далеко, достаточно далеко, чтобы у нее был шанс.
«Дай мне точности, твердости моим рукам и скорости моим ногам...»
Сильные ноги несут тренированное тело вперед, ритмично вздымается грудь, мягко шуршит песок под босыми ступнями, рука привычно сжимает оружие. Шаг за шагом, секунда за секундой он приближается к цели.
«Защити меня, дай мне силы, дай мне смелости...»
Хрупкая фигурка стремительно движется, едва касаясь ногами горячего песка Раханы. Только бы не споткнуться, не сбить дыхание. Нельзя, нельзя бояться, страх - это слабость, а слабость - это смерть. Еще немножко, еще совсем чуть-чуть, каждая секунда приближает спасение.
«И если произойдет самое худшее...»
В нем нет злобы, нет жестокости, только стремление к цели. Потом он прочтет молитву, попросит спокойствия для нее и прощения для себя. Потом.
«Освети мой путь через тьму...»
Она не проклинает и не ненавидит. Она уже простила его. Потом она попросит богов вернуть ему целостность, подарить ему покой. Потом.
«Дай мне прощение».
Он догонит, иначе и быть не может, он еще никогда не ошибался, не проигрывал, не проиграет и на этот раз. Он догонит.
«Дай мне надежду».
Она убежит, богиня всегда защищала ее, ведь она до сих пор жива. Она убежит.
«Амонкира... Арашу...»
Он бежит.
Она бежит.
А впереди, всего в шаге по меркам богов, Калахира уже раскрыла свои объятия.
Название: Мечты сбываются так странно
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: фем!Шепард/Чаквас
Жанр: Romance
Размер: драббл
Аннотация: мечты сбываются
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
Давным-давно, в то время, когда не верить в сказки было просто неприлично, Шепард говорила себе, что ее маму заколдовала злая-злая волшебница, но она непременно расколдуется и придет за ней. Чуть позже, когда верить в сказки стало уже неприлично, она убеждала себя, что мать, наверное, обманули или отобрали ее, Шепард, силой, но мама узнает, найдет, приедет, заберет ее. Никто не приезжал и не приходил, но она продолжала верить. Она придумывала своей матери жизнь, каждый раз разную, но одно было неизменно, во всех ее фантазиях и мечтах она была врачом. Иногда тихим и ласковым детским доктором, в другой раз - умелым хирургом или отважным военным врачом. Она лечила семейные пары в пригороде, бороздила космос на военном корабле, делала сложнейшие операции в лучшей больнице большого города. Она была разной, она менялась с каждым днем и каждой фантазией, но одно было неизменно - врач.
А потом Шепард выросла. Выжила в трущобах мегаполиса, записалась в армию, получила первое боевое крещение и почти забыла о своих фантазиях. Голод, кровь и смерть - отличное противоядие от детской наивности и радужных иллюзий. Она точно знала, за ней никто и никогда не придет, может женщина, родившая ее, умерла, а может просто бросила своего ребенка как ненужный хлам - это уже было неважно. Шепард выросла из детской мечты, не выбросила ее, нет, просто отложила в самый далекий уголок своей души, как прячут на антресоли когда-то любимую, но потрепанную и ненужную больше куклу.
Странно, что она вспоминает об этом сейчас. Наверное, виноваты лекарства и это ощущение тепла и нежности, которое дарят аккуратные прикосновения рук. Она даже не сразу понимает, что руки принадлежат ее корабельному врачу Чаквас. Доктор занята своим обычным делом, она всегда аккуратна, всегда старается причинить как можно меньше боли, но сейчас прикосновения немножко, самую малость, другие. Так касаются ребенка или любовницы, а может, ей просто кажется. Доктор наверняка вколола ей обезболивающее, Шепард думает, что это от него в голову лезут всякие глупости. Капитан лежит с закрытыми глазами, Чаквас втирает ей в бедро мазь, там, она помнит, огромный синяк. Пальцы доктора касаются кожи легко и ласково, и Шепард снова думает, что вот эти прикосновения - особенные. Впрочем, почему только эти, ей вдруг начинает казаться, что они всегда были особенными, просто она не замечала или не хотела замечать. В памяти всплывает взгляд доктора, который она однажды поймала, взгляд полный теплоты и нежности, и улыбка после третьего бокала бренди, так улыбаются не другу, нет.
Капитан думает, что Чаквас всегда опекала ее, ненавязчиво, но настойчиво и неуклонно. Раньше она не придавала этому значения, не складывала воедино заботу, пойманный взгляд и ту давнюю улыбку, когда бренди приоткрыло завесу неизменного профессионализма.
Рука доктора замирает на бедре Шепард, и капитан чувствует странное возбуждение. Хотя почему странное? Чаквас - привлекательная женщина, просто капитан никогда не думала о ней в таком ключе. Она свободна, даже одинока, и она - врач. Мысли пролетают в голове Шепард за пару секунд, Чаквас убирает руку, и капитан, не выдержав, открывает глаза.
- Хорошо, что вы очнулись, - тепло улыбается ей доктор и, мгновенно уловив намерения пациентки, помогает ей сесть на кушетке.
Поправляя под спиной капитана квадратную подушку, Чаквас почти обнимает ее, и Шепард окутывает ощущение нежности, к которому примешивается уже знакомое возбуждение. Как она раньше могла не замечать, игнорировать?
- Я позову Лиару, капитан, она очень переживала, - доктор отстраняется, но Шепард берет ее за руку, нежно сжимая пальцы женщины.
- Не уходи, Кэрин - она смотрит на Чаквас долгим взглядом, в котором явно читается желание, и видит, как удивление в глазах доктора сменяется пониманием.
Улыбнувшись той самой давней улыбкой, которую теперь не спишешь на бренди, Чаквас наклоняется к ней, медленно, будто давая возможность передумать. Капитан тянется вперед, и когда, через несколько бесконечно долгих мгновений, их губы наконец встречаются, Шепард накрывает теплая волна странно и причудливо сбывшейся мечты.
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: m!Шепард
Жанр: POV
Размер: драббл
Аннотация: иногда очень трудно сделать верный выбор
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальшеМы несем спасение через уничтожение.
Все так просто, так очевидно. Не самая страшная угроза, не великое зло, даже не свихнувшиеся машины, нет. Просто предохранитель, срабатывающий тогда, когда развитие цивилизаций достигает критической массы, и предотвращающий взрыв, способный уничтожить саму галактику. Катализатор только в одном был не прав. Проблема не в конфликте органики и синтетики, все гораздо сложнее и одновременно гораздо проще.
Конфликт. Чем более развиты расы, тем больше вероятности, что любой конфликт станет фатальным. Даже не изобретя ИИ, они вцепятся друг другу в глотку, раздирая на части себя и галактику.
Решение? Есть ли правильный путь?
Уничтожение. Самый простой и очевидный вариант, тот, к которому они все стремились. Верен ли он?
Да, сейчас почти все расы объединились перед общей угрозой, но уничтожь жнецов - и не пройдет и десятилетия, как каждая снова начнет тянуть на себя лоскутное одеяло галактики.
Кроганы. Злобные, жестокие, одержимые войной. Даже генофаг не смог полностью устранить исходящую от них угрозу. Они ведь не простят, что им так и не дали лекарство.
Волусы. Хитрые и циничные торгаши, готовые ради прибыли на любые союзы. Кто знает, что им будет выгодно в следующий раз?
Азари. Способные понести плод от кого угодно. Раса, которую почти невозможно уничтожить, но которая способна ассимилировать любой другой вид. Насколько искренни их разговоры о мире?
Элкоры. Существа, старательно демонстрирующие эмоции. Кто может точно сказать, что скрывается за их всегда одинаковыми лицами.
Синтез. Достижение гармонии органического и синтетического. Но он не сотрет различия между расами, не подарит им единство. Даже геты, изначально созданные одинаковыми, разделились, разошлись во взглядах и стремлениях. Что уж говорить о настолько разных существах как нынешние обитатели галактики.
Дреллы. Странная философия, странная религия, жизнь на правах то ли рабов, то ли слуг в чужом мире с постоянной угрозой смертельного заболевания.
Ханары. Чуждые, непонятные, убивающие чужими руками и возведшие обычную по сути расу в ранг богов.
Турианцы. Военная дисциплина на генетическом уровне, страсть к иерархии и порядку. Эти точно не упустят свой шанс, если он им представится.
Саларианцы. Циничные ученые, мало обремененные моральными нормами, готовые проводить страшные эксперименты ради науки и своих целей.
Контроль. Огромная сила и власть в одних руках, его руках. Возможность выбирать. Но сможет ли он сделать правильный выбор? И есть ли у него такое право?
Кварианцы. Космические скитальцы, первыми создавшие искусственный интеллект. Сейчас они не представляют угрозы, но что будет, если они займут чью-то освободившуюся нишу?
Ворча. Пока что они чуть разумнее животных, но кто знает не начнут ли они прогрессировать так же стремительно, как и регенерируют.
Батарианцы. Озлобленные, находящиеся на грани вымирания. Они ведь не простят.
И люди. Люди, достигшие за десятилетия того, к чему другие расы шли столетиями. Сможет ли он? Не дрогнет ли у него рука?
Нет, катализатор дважды неправ. Ни одно новое решение не выход. Теперь ему это ясно. Он не имеет права на ошибку, не имеет права своим выбором ставить под угрозу само существование разумной жизни. Именно поэтому он выбирает четвертый путь. Старые расы должны уйти, освобождая путь для новых.
Цикл будет продолжен.
Название: Дайте ей умереть
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: фем!Шепард
Жанр: angst
Размер: драббл
Аннотация: Выжить и жить далеко не одно и тоже.
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
От Прометея и до нынешних времен.
Хотя, что там,
Все началось гораздо раньше.
Человечество ищет героя... Или жертву,
Чтоб распять ее на кресте.
Сколько раз Данко вырвет сердце?
Сколько раз орел выклюет печень?
Чтобы вывести их из тьмы.
Можно жить ни о чем не волнуясь,
За грехи заплачено кровью... Чужой.
Большая палата с огромным окном светла и практически уютна, цветы на тумбочке, их меняют каждый день, цветы в горшках на подоконнике, старомодные шторы, картина на стене. Сложнейшие приборы работают беззвучно, мигают индикаторы, бегут цифры по табло. Под потолком висит камера, направленная на опутанную трубками и проводами кровать.
В лежащей на кровати женщине миллионы видят победительницу жнецов, отважно сражающуюся за свою жизнь. Обслуживающий персонал, в том числе стилист, визажист и парикмахер, заботится о том, чтобы она выглядела в меру измученной, но не сломленной. И только близкие друзья понимают, там на кровати человек, обреченный на годы, а то и десятилетия существования в качестве мыслящей неподвижной куклы.
Герой человечества - сломанное оружие, вывешенное в музейной витрине, особо ценный экспонат, символ победы. Никто не спрашивал, желает ли она становиться живой реликвией, ей не дали права выбора. Как не давали никогда.
Сколько она уже так лежит? Трудно считать дни, когда ты не можешь видеть, двигаться, почти не способна говорить. Зато можешь слышать, понимать, думать, лучше бы не могла, тогда было бы проще. Сенатору Губерту повезло, его мозг умер раньше тела.
Она слышит голос Миранды, полный злости, горя и боли, и другой, незнакомый, он требует, чтобы Шепард жила, лучше, конечно, чтобы могла говорить, хотя бы изредка давать интервью, но и функционирования мозга будет достаточно. «Она не просто человек, - вещает голос. - Коммандер - символ, учитывайте это». Шепард почти видит лицо Лоусон, бледное, с синяками под глазами, знает, чем вызвана злость – бессилием. Слишком многое осталось там, за взорвавшимися ретрансляторами. Шепард обречена лежать в этой образцовой палате - живой мозг в загримированном куске мяса, бывшем когда-то телом идеального солдата.
В прошлый раз ей тоже не дали выбирать. Выдернули с того света, собрали по кусочкам, скрепив остатки тела современнейшими имплантами, усилили зрение, слух, реакцию, ускорили метаболизм. Именно это делало ее эффективной, именно это не дало ей умереть после взрыва Цитадели, и именно это не оставляет ни малейшего шанса снова слышать, ходить, говорить, жить.
Горькая ирония, она, решавшая судьбы политиков и планет, отдельных существ и целых рас, и в итоге определившая судьбу всей галактики, никогда не была властна над своей собственной. Над ее жизнью всегда властвовал долг, долг перед погибшими родителями, перед доверившимися поселенцами, перед альянсом, колонистами, органической жизнью, долг, который возлагали на нее другие, и который она возлагала на себя сама.
- Ты сделала то, что должно, - Хаккет говорит спокойно и твердо, - мы сделаем все, чтобы помочь тебе, коммандер.
Конечно, он сдержит свое обещание, в пределах возможностей, как всегда. Как не позволил преследовать ее за сотрудничество с Цербером, ограничив действия альянса слежкой и подозрениями. Как не допустил, чтобы ее выдали батарианцам, засадив под домашний арест в ожидании трибунала. Шепард улыбнулась бы, горько, понимающе, если бы могла. Адмирал никогда не сделает того, что ей действительно поможет. У него тоже есть долг, и ради этого долга он не задумываясь распнет ее на знамени их великой победы. Шепард все понимает и даже не злится, но легче от этого не становится.
Она пытается считать дни, спрашивает у приходящих к ней какой сейчас день и год, просит рассказать новости. Хотя, наверное, ей просто кажется, что она шепчет какие-то слова. Ей никто не отвечает. О ней заботятся тщательно и бережно, от этого она чувствует себя вещью. Она пытается вспоминать приятные моменты своей жизни, но память услужливо подсовывает лица ушедших друзей. Эшли, Тейн, Мордин, Легион, ей кажется, что они все ждут ее где-то за морем, а она не может прийти к ним, прикованная к жизни трубками и проводами.
- Ты должна была умереть в бою, - голос Рекса непривычно тих и печален, она слышит его тяжелое дыхание, чувствует его боль.
Губы Шепард медленно движутся, невероятным усилием звуки складываются в слова.
- Пожалуйста, прекрати это, - шепот почти не слышен, но Рексу и не надо ничего слышать.
Протестующе пискнув, аппарат отключается, гаснут индикаторы и табло, сигнализация не срабатывает, Гото позаботилась об этом, а Миранда о том, чтобы никто из персонала случайно не зашел в палату. Когда они заметят, будет уже поздно, лишенные поддержки тело и мозг тихо умрут, подарив капитану долгожданный покой. «Спасибо» срывается с губ Шепард вместе с последним вздохом, слишком тихо, чтобы его можно было расслышать даже крогану, но Рексу и не надо ничего слышать.
Название: Молитва
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: НМП - дрелл, НЖП - дрелл
Жанр: POV, Action
Размер: драббл
Аннотация: Два существа, две молитвы
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
«Амонкира, повелительница охотников...»
Он бежит, бежит, глядя только вперед. У него есть цель, она маячит вдалеке слегка размытым силуэтом в дрожащем мареве раскаленного воздуха пустыни. Она кажется очень далекой, почти призрачной, почти недостижимой, почти.
«Арашу, покровительница и защитница...»
Она бежит, бежит, стараясь не оглядываться назад. Она чувствует за спиной чужое дыхание, чужой взгляд жжет ей затылок, хотя она точно знает, что он еще далеко, достаточно далеко, чтобы у нее был шанс.
«Дай мне точности, твердости моим рукам и скорости моим ногам...»
Сильные ноги несут тренированное тело вперед, ритмично вздымается грудь, мягко шуршит песок под босыми ступнями, рука привычно сжимает оружие. Шаг за шагом, секунда за секундой он приближается к цели.
«Защити меня, дай мне силы, дай мне смелости...»
Хрупкая фигурка стремительно движется, едва касаясь ногами горячего песка Раханы. Только бы не споткнуться, не сбить дыхание. Нельзя, нельзя бояться, страх - это слабость, а слабость - это смерть. Еще немножко, еще совсем чуть-чуть, каждая секунда приближает спасение.
«И если произойдет самое худшее...»
В нем нет злобы, нет жестокости, только стремление к цели. Потом он прочтет молитву, попросит спокойствия для нее и прощения для себя. Потом.
«Освети мой путь через тьму...»
Она не проклинает и не ненавидит. Она уже простила его. Потом она попросит богов вернуть ему целостность, подарить ему покой. Потом.
«Дай мне прощение».
Он догонит, иначе и быть не может, он еще никогда не ошибался, не проигрывал, не проиграет и на этот раз. Он догонит.
«Дай мне надежду».
Она убежит, богиня всегда защищала ее, ведь она до сих пор жива. Она убежит.
«Амонкира... Арашу...»
Он бежит.
Она бежит.
А впереди, всего в шаге по меркам богов, Калахира уже раскрыла свои объятия.
Название: Мечты сбываются так странно
Автор: Gassioda
Бета: sKot
Категория: Mass Effect
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: фем!Шепард/Чаквас
Жанр: Romance
Размер: драббл
Аннотация: мечты сбываются
От автора: Фик с фандомной битвы.
Статус: закончен
читать дальше
Давным-давно, в то время, когда не верить в сказки было просто неприлично, Шепард говорила себе, что ее маму заколдовала злая-злая волшебница, но она непременно расколдуется и придет за ней. Чуть позже, когда верить в сказки стало уже неприлично, она убеждала себя, что мать, наверное, обманули или отобрали ее, Шепард, силой, но мама узнает, найдет, приедет, заберет ее. Никто не приезжал и не приходил, но она продолжала верить. Она придумывала своей матери жизнь, каждый раз разную, но одно было неизменно, во всех ее фантазиях и мечтах она была врачом. Иногда тихим и ласковым детским доктором, в другой раз - умелым хирургом или отважным военным врачом. Она лечила семейные пары в пригороде, бороздила космос на военном корабле, делала сложнейшие операции в лучшей больнице большого города. Она была разной, она менялась с каждым днем и каждой фантазией, но одно было неизменно - врач.
А потом Шепард выросла. Выжила в трущобах мегаполиса, записалась в армию, получила первое боевое крещение и почти забыла о своих фантазиях. Голод, кровь и смерть - отличное противоядие от детской наивности и радужных иллюзий. Она точно знала, за ней никто и никогда не придет, может женщина, родившая ее, умерла, а может просто бросила своего ребенка как ненужный хлам - это уже было неважно. Шепард выросла из детской мечты, не выбросила ее, нет, просто отложила в самый далекий уголок своей души, как прячут на антресоли когда-то любимую, но потрепанную и ненужную больше куклу.
Странно, что она вспоминает об этом сейчас. Наверное, виноваты лекарства и это ощущение тепла и нежности, которое дарят аккуратные прикосновения рук. Она даже не сразу понимает, что руки принадлежат ее корабельному врачу Чаквас. Доктор занята своим обычным делом, она всегда аккуратна, всегда старается причинить как можно меньше боли, но сейчас прикосновения немножко, самую малость, другие. Так касаются ребенка или любовницы, а может, ей просто кажется. Доктор наверняка вколола ей обезболивающее, Шепард думает, что это от него в голову лезут всякие глупости. Капитан лежит с закрытыми глазами, Чаквас втирает ей в бедро мазь, там, она помнит, огромный синяк. Пальцы доктора касаются кожи легко и ласково, и Шепард снова думает, что вот эти прикосновения - особенные. Впрочем, почему только эти, ей вдруг начинает казаться, что они всегда были особенными, просто она не замечала или не хотела замечать. В памяти всплывает взгляд доктора, который она однажды поймала, взгляд полный теплоты и нежности, и улыбка после третьего бокала бренди, так улыбаются не другу, нет.
Капитан думает, что Чаквас всегда опекала ее, ненавязчиво, но настойчиво и неуклонно. Раньше она не придавала этому значения, не складывала воедино заботу, пойманный взгляд и ту давнюю улыбку, когда бренди приоткрыло завесу неизменного профессионализма.
Рука доктора замирает на бедре Шепард, и капитан чувствует странное возбуждение. Хотя почему странное? Чаквас - привлекательная женщина, просто капитан никогда не думала о ней в таком ключе. Она свободна, даже одинока, и она - врач. Мысли пролетают в голове Шепард за пару секунд, Чаквас убирает руку, и капитан, не выдержав, открывает глаза.
- Хорошо, что вы очнулись, - тепло улыбается ей доктор и, мгновенно уловив намерения пациентки, помогает ей сесть на кушетке.
Поправляя под спиной капитана квадратную подушку, Чаквас почти обнимает ее, и Шепард окутывает ощущение нежности, к которому примешивается уже знакомое возбуждение. Как она раньше могла не замечать, игнорировать?
- Я позову Лиару, капитан, она очень переживала, - доктор отстраняется, но Шепард берет ее за руку, нежно сжимая пальцы женщины.
- Не уходи, Кэрин - она смотрит на Чаквас долгим взглядом, в котором явно читается желание, и видит, как удивление в глазах доктора сменяется пониманием.
Улыбнувшись той самой давней улыбкой, которую теперь не спишешь на бренди, Чаквас наклоняется к ней, медленно, будто давая возможность передумать. Капитан тянется вперед, и когда, через несколько бесконечно долгих мгновений, их губы наконец встречаются, Шепард накрывает теплая волна странно и причудливо сбывшейся мечты.
@темы: Drabble, НЖП, Фанфик закончен, фем!Шепард, м!Шепард, Romance, Angst, Action, Mass Effect, POV, PG, НМП, Фанфикшен
воскресенье, 09 декабря 2012
Название:Сквозь время и пространство
Автор: Чернокрылая Кела
Бета: -
Категория: Mass Effect
Рейтинг: RG-13
Персонажи и пейринги:фем!Шепард/Кайден; экипаж Нормандии за все три игры, собственные персонажи
Жанр:Drama, Het, Missing scene.
Размер: макси
Аннотация: А что же было дальше? Естественный вопрос, возникающий после просмотра финальных титров ME3. Мой ответ на это вопрос, пронесенный сквозь пространство и время, и призму отношений Шепарда и Аленко.
Предупреждения: возможен ООС
От автора: пишется под впечатлением от игры, так что когда впечатление кончится, работа может на некоторое время затормозится. Адекватная критика приветствуется.
Статус: в процессе.
Пролог
Пролог
За несколько минут до выброса энергии Горном. Цитадель.
Капли крови рубиновой россыпью следовали за ней, отмеряя с трудом пройденный путь.
«Шаг. Еще шаг. Ну, давай, ты же сможешь…. Ты должна. Только не сейчас… не сейчас, когда можно все остановить»
До цели осталось совсем чуть-чуть, для пули и вовсе миг бескрылого полета. Но именно сейчас пистолет казался ей неподъёмной ношей.
«Давай… Давай! Черт тебя побери, Шепард! Ради них…»
Гром долгожданного выстрела эхом отразился от стеклянных стен, оглушая. Но Шепард уже ничего не слышала. Мир вокруг нее перестал существовать, скрывшись за лицами тех, ради кого она сейчас боролась со слабостью и болью.
Ради кого жила…
Ради кого она шла на смерть…
Их имена, подобно молитве, беззвучным шепотом срывались с губ, клеймя каждую пулю, что попадала в энергетический канал.
«Джокер, Лиара, Тали, Гаррус…»
Навстречу летели искры, но Шепард продолжала нажимать на курок.
«Легион, Мордин, Тейн, Миранда… Андерсон»
Искры разгорелись в пламя, слепящее глаза и выжигающее последние слезы.
«СУЗИ… прости меня…»
Жар хлынул в лицо, подхватывая последнее имя:
«Кайден»
И в тот же миг Джейн Шепард поглотило пламя взрыва.
Глава 1
Глава 1. Безымянная.
Минуты спустя. Орбита Земли.
Вокруг основания Горна зарябила оранжево-красная аура. С каждой секундой она разрасталась, окутывая Цитадель, как паутина.
«Держишь, Шепард! – Джокер до хруста в челюсти сжал зубы. – Держись»
Еще никогда его руки так быстро не порхали над приборной доской. Казалось, они сломаются от одного нервного напряжения, что сейчас охватило пилота. Джефф понимал, что у него мало времени. Черт, его почти и не было.
«Твою мать, Шепард, даже не думай… - он отгонял от себя дурные мысли, так же как и приказы адмирала уходить. – Только не снова»
Чья-то рука легла ему на плечо, но Джокер молча выскользнул из захвата, не отвлекаясь от показаний приборов. Они, что, не видят что времени совсем уже нет?
- Джефф – урчащий голос Гарруса выводил из себя. – Джефф, послушай. Надо уходить.
Джокер взглянул сквозь панель управления на красное полотно энергетического барьера, что уже полностью оплел Цитадель. С сожалением в глазах, он отвернулся и махнул рукой, отдав тем самым всего одну команду. Покинуть Солнечную систему.
Несколько часов спустя. Земля. Лондон.
Несколько часов спустя. Земля. Лондон.
- Тут еще один!
Рядовой Джонсон отодвинул треснутую бетонную плиту, ожидая увидеть очередной труп. За последние часы работы поисково-спасательной группы, им все реже попадались живые солдаты. И когда Джонсон издалека увидел черный силуэт обгоревшего тела, то мысленно поставил еще одно очко в пользу Жнецов. Но когда он расчистил обломки, то понял, что ошибся.
- Вот черт… Эй, тут живой! Зовите медиков!
Рядовой, не без тени отвращения, окинул взглядом распростертое перед ним тело. Вместо лица – сплошное кровавое месиво. Переломанные конечности неестественно вывернуты, как у брошенной на пол тряпичной куклы, которая по идеи не должна быть живой. Но закованная в оплавленную броню грудь, выдававшая в этой сломанной кукле девушку, упрямо вздымалась верх и вниз, заставляя этот обугленный кусок мяса дышать.
Джонсон осторожно, стараясь лишний раз не навредить, срезал с шеи пострадавшей именной жетон. К сожалению. кусок металла оказался бесполезным. Выгравированное имя безжалостно стесало с покореженной пластины. Сквозь копоть проглядывалось всего два символа.
N7.
Несколько месяцев спустя. Лондон. Восстановленная больница св. Варфоломея.
Доктор Элен Стоун еще раз просканировала тело пациентки, с головы до ног опутанную трубками, проводами и пропитанными унигелем бинтам. Процедура была лишним, ведь Элен уже проводила ее час назад. Но во время обхода соседних коек ей показалось, что больше месяца не выходящая из комы женщина пошевелила пальцами. Доктор Стоун очень удивилась, ведь сегодня утром этот современный аналог мумии не подавал никаких признаков пробуждения.
Вот и сейчас все датчики безапелляционно утверждали, что активность мозга была минимальна. На всякий случай, Элен достала из кармана небольшой фонарик и осторожно отодвинула веко. На врача взглянула темная бездна зрачка в тонком обрамлении темно-синей радужки, которая не исчезла даже под действием яркого света. Но Стоун была уверена, что видела это еле уловимое движение пальцев.
«Ох, Элен, ты отработала две смены. Даже у тебя могут начаться галлюцинации. – доктор пыталась переубедить саму себя. – А с учетом того, что ты держишься за счет стимуляторов, то нет ничего удивительно. Не все твои пациенты так быстро идут на поправку».
Элен с сочувствием посмотрела на бинтовой шлем, скрывавший лик пациентки. Эту женщину так никто и не опознал. Что, в принципе, не удивительно, учитывая, во что превратилось ее лицо. А теперь, когда хирурги в буквально смысле собрали ее облик заново по кусочкам, больше полагаясь на знания анатомии и собственную фантазию, идентифицировать беднягу будет почти что невозможно. Даже единственная зацепка - N7, так и не дала результатов. Вся база данных и образцы ДНК подразделения были потеряны во время вторжения Жнецов, и кто есть кто среди многочисленных безымянных коматозников и обитателей морга было определить очень трудно.
По традиции всех неопознанных пациентов называли Джон и Джейн Доу, и так по всей больнице их набралось более десятка. Чтобы не запутаться, многим давали прозвища. А раз в неделю кто-нибудь из санитаров, ради шутки, менял одной из Джей фамилию с Доу на Шепард. Элен не могла сказать, что ее это забавляло, особенно, если имя героической женщины появлялось на бирке шкафчика в морге. Но когда сегодня она взяла датапад с историей своей пациентки, ее губы невольно коснулась улыбка.
«Вот, Лаки, и до тебя очередь дошла. Наконец, они включили логику»
В последнее время, санитары стали просматривать истории болезней и менять фамилии только когда находили в деле заветные символы N7. Лаки была уже третей из этого списка. Иногда доктор Стоун ловила себя на мысли, что ее пациентка и правда могла оказаться бравым капитаном. Но здравый смысл каждый раз настаивал, что эта мумия всего лишь Лаки. Везунчик.
А как еще можно назвать человека, который, несмотря на многочисленные переломы, сотрясение мозга и потерю больше 50-ти % кожного покрова, продолжал дышать? Конечно, имплантаты, которые просто-напросто не позволили телу Лаки развалиться на части, тоже сыграли свою роль, но этой девушке определенно сопутствовала удача. Если бы ее обнаружили всего на несколько минут позже, и уже ничто не смогло бы вернуть ее к жизни.
«Где бы тебе взять еще немного удачи, чтобы вытащить тебя из комы?» - подумала Элен, отходя от койки и делая пометки в своем уни-инструменте.
И когда мысли Элен уже переключились на сирот из педиатрии, до доктора Стоун донеся сигнал стационарной аппаратуры. Не веря своим ушам, Элен повернулась на звук.
Сквозь прорезь в бинтовом шлеме, на доктора смотрела два сапфирово-синих глаза, излучающих боль, какую только может испытать человек. А сквозь маску пробился хриплый, царапающий горло и связки очнувшейся Лаки, вопрос:
- Кто я?
Автор: Чернокрылая Кела
Бета: -
Категория: Mass Effect
Рейтинг: RG-13
Персонажи и пейринги:фем!Шепард/Кайден; экипаж Нормандии за все три игры, собственные персонажи
Жанр:Drama, Het, Missing scene.
Размер: макси
Аннотация: А что же было дальше? Естественный вопрос, возникающий после просмотра финальных титров ME3. Мой ответ на это вопрос, пронесенный сквозь пространство и время, и призму отношений Шепарда и Аленко.
Предупреждения: возможен ООС
От автора: пишется под впечатлением от игры, так что когда впечатление кончится, работа может на некоторое время затормозится. Адекватная критика приветствуется.
Статус: в процессе.
Пролог
Пролог
За несколько минут до выброса энергии Горном. Цитадель.
Капли крови рубиновой россыпью следовали за ней, отмеряя с трудом пройденный путь.
«Шаг. Еще шаг. Ну, давай, ты же сможешь…. Ты должна. Только не сейчас… не сейчас, когда можно все остановить»
До цели осталось совсем чуть-чуть, для пули и вовсе миг бескрылого полета. Но именно сейчас пистолет казался ей неподъёмной ношей.
«Давай… Давай! Черт тебя побери, Шепард! Ради них…»
Гром долгожданного выстрела эхом отразился от стеклянных стен, оглушая. Но Шепард уже ничего не слышала. Мир вокруг нее перестал существовать, скрывшись за лицами тех, ради кого она сейчас боролась со слабостью и болью.
Ради кого жила…
Ради кого она шла на смерть…
Их имена, подобно молитве, беззвучным шепотом срывались с губ, клеймя каждую пулю, что попадала в энергетический канал.
«Джокер, Лиара, Тали, Гаррус…»
Навстречу летели искры, но Шепард продолжала нажимать на курок.
«Легион, Мордин, Тейн, Миранда… Андерсон»
Искры разгорелись в пламя, слепящее глаза и выжигающее последние слезы.
«СУЗИ… прости меня…»
Жар хлынул в лицо, подхватывая последнее имя:
«Кайден»
И в тот же миг Джейн Шепард поглотило пламя взрыва.
Глава 1
Глава 1. Безымянная.
Минуты спустя. Орбита Земли.
Вокруг основания Горна зарябила оранжево-красная аура. С каждой секундой она разрасталась, окутывая Цитадель, как паутина.
«Держишь, Шепард! – Джокер до хруста в челюсти сжал зубы. – Держись»
Еще никогда его руки так быстро не порхали над приборной доской. Казалось, они сломаются от одного нервного напряжения, что сейчас охватило пилота. Джефф понимал, что у него мало времени. Черт, его почти и не было.
«Твою мать, Шепард, даже не думай… - он отгонял от себя дурные мысли, так же как и приказы адмирала уходить. – Только не снова»
Чья-то рука легла ему на плечо, но Джокер молча выскользнул из захвата, не отвлекаясь от показаний приборов. Они, что, не видят что времени совсем уже нет?
- Джефф – урчащий голос Гарруса выводил из себя. – Джефф, послушай. Надо уходить.
Джокер взглянул сквозь панель управления на красное полотно энергетического барьера, что уже полностью оплел Цитадель. С сожалением в глазах, он отвернулся и махнул рукой, отдав тем самым всего одну команду. Покинуть Солнечную систему.
Несколько часов спустя. Земля. Лондон.
Несколько часов спустя. Земля. Лондон.
- Тут еще один!
Рядовой Джонсон отодвинул треснутую бетонную плиту, ожидая увидеть очередной труп. За последние часы работы поисково-спасательной группы, им все реже попадались живые солдаты. И когда Джонсон издалека увидел черный силуэт обгоревшего тела, то мысленно поставил еще одно очко в пользу Жнецов. Но когда он расчистил обломки, то понял, что ошибся.
- Вот черт… Эй, тут живой! Зовите медиков!
Рядовой, не без тени отвращения, окинул взглядом распростертое перед ним тело. Вместо лица – сплошное кровавое месиво. Переломанные конечности неестественно вывернуты, как у брошенной на пол тряпичной куклы, которая по идеи не должна быть живой. Но закованная в оплавленную броню грудь, выдававшая в этой сломанной кукле девушку, упрямо вздымалась верх и вниз, заставляя этот обугленный кусок мяса дышать.
Джонсон осторожно, стараясь лишний раз не навредить, срезал с шеи пострадавшей именной жетон. К сожалению. кусок металла оказался бесполезным. Выгравированное имя безжалостно стесало с покореженной пластины. Сквозь копоть проглядывалось всего два символа.
N7.
Несколько месяцев спустя. Лондон. Восстановленная больница св. Варфоломея.
Доктор Элен Стоун еще раз просканировала тело пациентки, с головы до ног опутанную трубками, проводами и пропитанными унигелем бинтам. Процедура была лишним, ведь Элен уже проводила ее час назад. Но во время обхода соседних коек ей показалось, что больше месяца не выходящая из комы женщина пошевелила пальцами. Доктор Стоун очень удивилась, ведь сегодня утром этот современный аналог мумии не подавал никаких признаков пробуждения.
Вот и сейчас все датчики безапелляционно утверждали, что активность мозга была минимальна. На всякий случай, Элен достала из кармана небольшой фонарик и осторожно отодвинула веко. На врача взглянула темная бездна зрачка в тонком обрамлении темно-синей радужки, которая не исчезла даже под действием яркого света. Но Стоун была уверена, что видела это еле уловимое движение пальцев.
«Ох, Элен, ты отработала две смены. Даже у тебя могут начаться галлюцинации. – доктор пыталась переубедить саму себя. – А с учетом того, что ты держишься за счет стимуляторов, то нет ничего удивительно. Не все твои пациенты так быстро идут на поправку».
Элен с сочувствием посмотрела на бинтовой шлем, скрывавший лик пациентки. Эту женщину так никто и не опознал. Что, в принципе, не удивительно, учитывая, во что превратилось ее лицо. А теперь, когда хирурги в буквально смысле собрали ее облик заново по кусочкам, больше полагаясь на знания анатомии и собственную фантазию, идентифицировать беднягу будет почти что невозможно. Даже единственная зацепка - N7, так и не дала результатов. Вся база данных и образцы ДНК подразделения были потеряны во время вторжения Жнецов, и кто есть кто среди многочисленных безымянных коматозников и обитателей морга было определить очень трудно.
По традиции всех неопознанных пациентов называли Джон и Джейн Доу, и так по всей больнице их набралось более десятка. Чтобы не запутаться, многим давали прозвища. А раз в неделю кто-нибудь из санитаров, ради шутки, менял одной из Джей фамилию с Доу на Шепард. Элен не могла сказать, что ее это забавляло, особенно, если имя героической женщины появлялось на бирке шкафчика в морге. Но когда сегодня она взяла датапад с историей своей пациентки, ее губы невольно коснулась улыбка.
«Вот, Лаки, и до тебя очередь дошла. Наконец, они включили логику»
В последнее время, санитары стали просматривать истории болезней и менять фамилии только когда находили в деле заветные символы N7. Лаки была уже третей из этого списка. Иногда доктор Стоун ловила себя на мысли, что ее пациентка и правда могла оказаться бравым капитаном. Но здравый смысл каждый раз настаивал, что эта мумия всего лишь Лаки. Везунчик.
А как еще можно назвать человека, который, несмотря на многочисленные переломы, сотрясение мозга и потерю больше 50-ти % кожного покрова, продолжал дышать? Конечно, имплантаты, которые просто-напросто не позволили телу Лаки развалиться на части, тоже сыграли свою роль, но этой девушке определенно сопутствовала удача. Если бы ее обнаружили всего на несколько минут позже, и уже ничто не смогло бы вернуть ее к жизни.
«Где бы тебе взять еще немного удачи, чтобы вытащить тебя из комы?» - подумала Элен, отходя от койки и делая пометки в своем уни-инструменте.
И когда мысли Элен уже переключились на сирот из педиатрии, до доктора Стоун донеся сигнал стационарной аппаратуры. Не веря своим ушам, Элен повернулась на звук.
Сквозь прорезь в бинтовом шлеме, на доктора смотрела два сапфирово-синих глаза, излучающих боль, какую только может испытать человек. А сквозь маску пробился хриплый, царапающий горло и связки очнувшейся Лаки, вопрос:
- Кто я?
@темы: Missing scene, Het, Drama, Фанфик в работе, фем!Шепард, Кайден, Mass Effect, Фанфикшен
четверг, 06 декабря 2012
I will fire until my gun is empty. I will cut until my knife is dull. I will fight until my hands are broken. I will pray until the fuse ends. I will never be one of them and my home shall never fall. Keelah se'lai.
Название: Серый Перевертыш.
Автор: Фанера в поисках Парижа Т.е. ваш покорный слуга.
Бета: Фанера в поисках Парижа Т.е. ваш покорный слуга.
Категория: Dragon Age
Рейтинг: NC-17(где-то в далеке)
Персонажи и пейринги: фСурана\Зевран, почти все персонажи Начала.
Жанр: Adventure
Размер: меняется.
Аннотация: Молодая магесса едва (как её кажется) получив свободу, снова была посажена на цепь долга и совести. Ей предстоит объединить разобщённую страну и победить великое зло.
Предупреждения: насилие, ненормативная лексика.
От автора: Аффтар молод и неопытен стерпите неграмотность и ткните в неё аффтора носом. Печеньки тоже приветствуются.
Статус: в работе
Начало.
Запретная магия.
КуанирМагесса шагала по белокаменному мосту разглядывая лежащие впереди руины, чуть поодаль шел взъерошенный необычной поездкой Дункан. Он начал говорить о том, что предстоит сделать, стараясь отвлечь её от идущей им навстречу делегации. Тщетно. Издалека заметив, блондина в громоздких доспехах Сурана отметила про себя, что ему скорее подошли бы бархатные одежды и шелковые простыни чем латные "бочки". И конечно её удивление не знало границ, когда она узнала что этот блондин бесстыже записанный ей же в наиболее "популярную" профессию оказался королем. Так бы она и стояла, вытаращив глаза на короля если бы не одна любезная букашка, которая залетела в открытый рот магессы.
Несмотря на опасения Дункана Сурана вела себя во время их небольшой светской беседы подчеркнуто вежливо: "Здравствуйте Ваше Величество", "очень рада Ваше Величество".
Только шелковые простыни. - подумала магесса глядя в спину удаляющемуся королю.
Первое что она сделала по прибытии это продала свои мантию и посох, и купила добротную одежду. Теплую рубаху, кожаные штаны,немного потертую охотничью куртку и сапоги с подошвой. Хотя ей пришлось помучатся одевая эти самые на свои привыкшие к тонким тканевым "тапкам", в которых её пришлось ходить с момента прибытия в Круг.
Затем было её знакомство с Алистером - младшим Серым Стражем, который будет её спутником на заданиях.
Симпатичный, забавный шем, но... какой-то... знакомый на лицо. - оценила его Сурана.
После недолгого разговора наболевшую тему, он проводил магессу к её шатру, небольшой палатке с лежаком на голую землю и приземистым сундуком. Хотя Алистер сказал, что при желании она может пойти осмотреться, Сурана плюхнулась на лежак, который, от усталости, казался ей самым мягким на свете, и провалилась в сон.
Несмотря на то, что в лагере были и другие маги Круга, Сурану не тянуло снова оказаться среди них, вместо этого она попросила Алистера научить её бою на мечах. Он был удивлен её просьбе, но не стал возражать или отговаривать.
Придя на площадку для боев она, заметила, что Алистер возится с чем-то ростом с человека, укрытого покрывалом. Заметив магессу, он встал в полный рост и торжественно объявил:
- Разрешите представить вам, Леди, незаменимого помощника начинающего мечника - "Севик" -
После этих слов он сбросил покрывало и взору магессы предстал тренировочный манекен с дурацкой нарисованной рожей и одетый в броню порождения тьмы. Какое-то время Сурана стояла и немигающим взглядом смотрела на "Севика", потом согнулась в приступе смеха. Хотя спустя час с начала тренировки эта рожица начала её дико бесить.
За прошедшие две недели успехов в её начинании видно не было.
- Почему ты решила освоить владение мечом? - однажды не выдержав спросил Алистер. - Ты ведь маг и тебе это без надобности.
- Почему? Есть много причин. - вытирая пот со лба сказала магесса. - Тебе назвать их все? Или ограничится самой весомой?
- Второе, пожалуйста. -
- Ты правильно подметил - я маг им родилась и им останусь. Навсегда. Это значит, что магия будет подвластна мне в любых её проявления, стоит мне только пожелать. Но если я выберу этот путь то он сведет меня в могилу раньше срока, потому что сила мага идет от знаний, но знания не проверенные на деле это заряженный арбалет в руках ребенка. - она помедлила вспомнив ночь когда она спасла Йована и девушку-мага от безумного храмовника. - Если этот ребенок везучий то стрела, пущенная из арбалета, улетит далеко и никого не убьет, но если нет, то от этой стрелы может погибнуть человек или же сам ребенок. А чтобы стрелы летели в цель, а не куда попало, нужно научиться обращаться с арбалетом. Это кажется, зовется мастерством. В Круге учат (или ты сам приходишь к тому) что тело это инструмент, оружие - способное куда больше чем арбалет или меч.
"Тело лишь оружие инструмент чтобы им пользовались другие" - магесса замотала головой стараясь изгнать из мыслей ненавистные слова.
- Правильно. - в замешательстве промычал Алистер.
- Есть и другая причина. Назвать? - решив смилостивиться над мозгами Алистера, спросила Сурана.
- Давай. -
- Когда мы с Дунканом шли из Лотеринга сюда, я чуть не отдала Создателю душу, а шли мы ведь всего пару дней! Я почти уверена, что будущая моя жизнь Серого Стража будет содержать куда более длительные походы, и тебе не кажется, что умереть не в битве, а от изнеможения по дороге к ней это уж совсем стремно? -
- Вот это более весомая... -
- Насущная. -
- Да, да насущная проблема! А теперь становить так и замахивайся так... -
"...чтобы им пользовались другие"
***
За последнюю неделю тренировок с манекеном у Сураны был заметен прогресс. Она стала чаще попадать по манекену, больше не выпускала из рук меч от более менее сильного удара и даже несколько раз опрокидывала манекен, ударом меча, а не тем что падала на него. Алистер начал ставить её в спарринг с другими рекрутами, которым все равно нечего было делать. Там магесса познакомилась с Даветом и сером Джорри.
Спустя еще несколько дней их троих: Сурану, Давета и Джорри позвал к себе Дункан и объявил, что утром следующего дня начнется их посвящение в Серые Стражи, и велел хорошо отдохнуть накануне.
Выходя из его шатра, Давет и Джорри активно обсуждали, каким оно будет их посвящение, Сурана шла молча. Глядя куда-то в сторону она заметила скопление людей возле псарни, и она ведомая любопытством направилась туда. Люди столпились у одного из загонов псарни, в котором шел бой между двумя псами. Кое-как растолкав народ, Сурана вышла в первые ряды, и могла разглядеть дерущихся псов. Одной была породистая (и наверняка с родословной от неба до земли) сука мабари рыжего, местами почти красного, окраса с непонятно отметиной на лбу. Её противником был метис мабари и..., Сурана напрягла глаза, кажется... волка? Морда у него была по-волчьи вытянутой. Большие уши торчали вверх, и шкура... нет, целый мех был серо-черного окраса. С мабари его роднило только строение тела: мощные передние лапы, широкая грудь, узкий зад, немного меньшее передних, задние лапы. Люди рычали, улюлюкали, кричали что-то явно не приличное. Между толпой медленно ходил одноглазый старик с шлемом в руках. Милостыню что ли просит? Или задумал этот... как его... тотализатор?
Толкнув в бок соседа, справа магесса спросила, почему эти собаки дерутся.
- Тупые псины потому и дерутся. - грубо ответил он.
Чуть поодаль Сураны кто-то произнес:
- Из-за доминирования. - но шум толпы сделал слова едва слышными.
Растолкав людей, Сурана приблизилась к смуглому мужчине:
- Что вы сказали? -
- Они берутся за доминирование. - стараясь переорать толпу повторил мужчина.
- То есть они дерутся за, то кто будет вожаком? -
- Не совсем. - заметив вопрос на лице магессы мужчина указал на рыжую самочку и пояснил - Это Нэолена - чистокровная сука мабари которая... - он замялся - дошла до кондиции.
- Какой кондиции? -
- До кондиции заиметь потомство. -
- Оу! - до магессы начали доходить причины драки, но она все равно не могла понять одного:
- Разве для этой самочки нет другого... эээ... консорта? -
- У нее был другой, но он погиб в последнем рейде в Дикие Земли. -
- Стоп минутку! - Сурана окончательно запуталась - Если ей нужно с ним... спарится то почему они дерутся? Это что брачные игры собак-мазохистов?
- Нет, миледи, эти милые псинки НЕ мазохисты, просто - мужчина лукаво улыбнулся - самочку, Неолену, отвергли и теперь это вот этот волчара-мабари её конкурент. Видите ли её, как вы выразились, консорт был вроде как вожаком в этой образовавшейся стае. Мабари это скрещенные с волками собаки, так что им свойственно сбиваться в стаи. Так вот ее консорт был вожаком почти с того момента как здесь был разбит наш лагерь, но несколько месяцев назад здесь появился он - мужчина показал на метиса - Куанир.
Хасиндская кличка - отметила Сурана. - И как же он у вас появился? -
- Его и его хозяина нашел один из отрядов разведчиков. Они едва живые лежали посреди тучи мертвых порождений тьмы. Их принесли сюда, в лагерь, но хозяин Куанира умер от скверны. С тех пор он сменил не одного хозяина, но все кто видел его в бою говорят, что он с такой яростью вгрызается в порождений тьмы, будто мстит за них, своих хозяев. Самый сильный (и самый вонючий, скорее всего) пес который я когда-либо видел. А законы стаи требуют чтобы её вел самый сильный, и поэтому консорт Неолены должен был сразиться за право остаться вожаком но...
- Он погиб в рейде. - продолжила за него магесса.
- Да. И теперь вожаком должна стать его супруга Неолена... -
Монархия еп ты блять.
-... но эта... Неолена, начала подкатывать к Куаниру с... недвусмысленным предложением, но он ей отказал, чем поставит Неолену в неудобное положение. Хотя если честно я понимаю почему он её отказал. -
- И почему же? -
- Я, псарь, миледи и довольно много знаю о мабари и их поведении - похвастался мужчина. - Видите ли, у мабари есть такой период как вдовство: самка или самец некоторое время воздерживаются от отношений с другими особями, это своего рода траур, и если самец, или в нашем случае самка, нарушают этот траур то она теряет уважение стаи и её, скорее всего, выгонят из стаи, чем собственно Куанир и занимается. -
Псы в загоне неистово рвали друг друга. Самка мабари, Неолена, своими огромными клыками вцепилась в загривок Куанира, но тот даже ухом не повел. Одним рывком он сбросил с себя противника и в прыжке мощными лапами нанес удар сверху. Неолена взвыла.
- Но почему их тогда не рассадили в разные клетки, чтобы избежать конфликта? - просила Сурана у псаря.
- Их рассадили. - ответил тот, показывая на дальний вольер.
Толстые деревянные балки вольера были выломаны, на некоторых были следы клыков.
- Он или она? -
- Он. -
Агрессивная псинка! - подумала магесса - Огромная, косматая, волкоподобная, агрессивная псинка... прямо как....
Кто-то бесцеремонно ткнул магессу в бок:
- Не хочешь сделать ставку, цыпа? -
Одноглазый старикашка оскалился в подобии ухмылки обнажив ряд желтых и черных зубов. Подавив свое не малое желание ткнуть чем-нибудь острым в единственный зрячий глаз старика, Сурана нащупала карман куртки, в котором лежал мешочек с медяками. Достав его, хотела было уже бросить его в шлем, но почувствовав на себе чей-то взгляд, от которого её стало не по себе, передумала, за что была обозвана трусихой.
Бой между псами подошел к своему логическому концу, и народ стал, потихоньку расходится. Кто-то громко выражался, видимо проиграв, но голосов становилось все больше и до Сураны дошло что она не видит в толпе того самого старикашку что принимал ставки.
Неолена шумно пыхтела и едва держалась стоя, Куанир же стоял как и раньше прямо, будто он и не дрался вовсе, он начал медленно подходить к ней.
- Разве ты не должен его остановить?!Он же убьет её! - неожиданно для себя разволновалась магесса.
- Этого не будет. - спокойно ответил псарь.
Куанир подошел вплотную к самке, и та упав на землю начала жалобно сулить. Куанира видимо это не тронуло. Он разинул пасть и вцепился её в загривок, та не смела и шелохнуться.
Сурана не верила своим глазам.
- Он просто подтвердил свое главенство над ней. - пояснил псарь.
Куанир смотрел на Неолену, сверху вниз и Сурана казалось, видела в светящихся звериным разумом глазах жалость к поверженному врагу. Неолена не вставая продолжала жалобно скулить, но стоило Куаниру отвернутся от нее, как та издала низкий злобный рык и подло вцепилась в его заднюю лапу. Куанир молнией развернулся, и его клыки сошлись на горле предательницы.
- Предателей и трусов у них не чтят. - философски изрек псарь.
Он коротко попрощался с магессой и зашел в загон убрать тело мертвой собаки. Сурана смотрела ему в спину и думала: Не уже ли эти мабари действительно так умны как он рассказывал? Нет, нибудь дурой! Они, звери, борются только за выживание, а "честь" и "благородство" это чисто людские иллюзии"
У самого края клетки кто-то заскулил. Повернувшись магесса увидела как Куанир лежа чуть в стороне от нее у самых прутьев загона, пытался зализать укушенную лапу.
- Э привет, приятель. - поздоровалась она с псом, вся из себя изображая дружелюбие.
Куанир отвлекся на нее. Магессе не показалось его глаза и правда светились звериным разумом и были ярко синего цвета. Прихрамывая он подошел к ней и вопросительно визгнул. Просунув руку между прутьями магесса осторожно потрепала его за ухом. Куанир одобрительно визгнул и придвинулся поближе.
- О, малыш. Давно же тебя кто-то гладил, да? -
Проведя какое-то время в своей дружеской возне, пока Сурана не заметила что начинает темнеть. Едва её стоило убрать руки как Куанир аккуратно прихватил её за рукав и притягивал к себе в призыве остаться.
- Не могу, малыш, начальство потребовало отдохнуть и грозило жестоко анальной расправой за несоблюдение. -
Куанир фыркнул и грустно заскулил.
- Да не расстраивайся ты так - уже отойдя от загона сказала магесса - Я завтра загляну.
Автор: Фанера в поисках Парижа Т.е. ваш покорный слуга.
Бета: Фанера в поисках Парижа Т.е. ваш покорный слуга.
Категория: Dragon Age
Рейтинг: NC-17(где-то в далеке)
Персонажи и пейринги: фСурана\Зевран, почти все персонажи Начала.
Жанр: Adventure
Размер: меняется.
Аннотация: Молодая магесса едва (как её кажется) получив свободу, снова была посажена на цепь долга и совести. Ей предстоит объединить разобщённую страну и победить великое зло.
Предупреждения: насилие, ненормативная лексика.
От автора: Аффтар молод и неопытен стерпите неграмотность и ткните в неё аффтора носом. Печеньки тоже приветствуются.
Статус: в работе
Начало.
Запретная магия.
КуанирМагесса шагала по белокаменному мосту разглядывая лежащие впереди руины, чуть поодаль шел взъерошенный необычной поездкой Дункан. Он начал говорить о том, что предстоит сделать, стараясь отвлечь её от идущей им навстречу делегации. Тщетно. Издалека заметив, блондина в громоздких доспехах Сурана отметила про себя, что ему скорее подошли бы бархатные одежды и шелковые простыни чем латные "бочки". И конечно её удивление не знало границ, когда она узнала что этот блондин бесстыже записанный ей же в наиболее "популярную" профессию оказался королем. Так бы она и стояла, вытаращив глаза на короля если бы не одна любезная букашка, которая залетела в открытый рот магессы.
Несмотря на опасения Дункана Сурана вела себя во время их небольшой светской беседы подчеркнуто вежливо: "Здравствуйте Ваше Величество", "очень рада Ваше Величество".
Только шелковые простыни. - подумала магесса глядя в спину удаляющемуся королю.
Первое что она сделала по прибытии это продала свои мантию и посох, и купила добротную одежду. Теплую рубаху, кожаные штаны,немного потертую охотничью куртку и сапоги с подошвой. Хотя ей пришлось помучатся одевая эти самые на свои привыкшие к тонким тканевым "тапкам", в которых её пришлось ходить с момента прибытия в Круг.
Затем было её знакомство с Алистером - младшим Серым Стражем, который будет её спутником на заданиях.
Симпатичный, забавный шем, но... какой-то... знакомый на лицо. - оценила его Сурана.
После недолгого разговора наболевшую тему, он проводил магессу к её шатру, небольшой палатке с лежаком на голую землю и приземистым сундуком. Хотя Алистер сказал, что при желании она может пойти осмотреться, Сурана плюхнулась на лежак, который, от усталости, казался ей самым мягким на свете, и провалилась в сон.
Несмотря на то, что в лагере были и другие маги Круга, Сурану не тянуло снова оказаться среди них, вместо этого она попросила Алистера научить её бою на мечах. Он был удивлен её просьбе, но не стал возражать или отговаривать.
Придя на площадку для боев она, заметила, что Алистер возится с чем-то ростом с человека, укрытого покрывалом. Заметив магессу, он встал в полный рост и торжественно объявил:
- Разрешите представить вам, Леди, незаменимого помощника начинающего мечника - "Севик" -
После этих слов он сбросил покрывало и взору магессы предстал тренировочный манекен с дурацкой нарисованной рожей и одетый в броню порождения тьмы. Какое-то время Сурана стояла и немигающим взглядом смотрела на "Севика", потом согнулась в приступе смеха. Хотя спустя час с начала тренировки эта рожица начала её дико бесить.
За прошедшие две недели успехов в её начинании видно не было.
- Почему ты решила освоить владение мечом? - однажды не выдержав спросил Алистер. - Ты ведь маг и тебе это без надобности.
- Почему? Есть много причин. - вытирая пот со лба сказала магесса. - Тебе назвать их все? Или ограничится самой весомой?
- Второе, пожалуйста. -
- Ты правильно подметил - я маг им родилась и им останусь. Навсегда. Это значит, что магия будет подвластна мне в любых её проявления, стоит мне только пожелать. Но если я выберу этот путь то он сведет меня в могилу раньше срока, потому что сила мага идет от знаний, но знания не проверенные на деле это заряженный арбалет в руках ребенка. - она помедлила вспомнив ночь когда она спасла Йована и девушку-мага от безумного храмовника. - Если этот ребенок везучий то стрела, пущенная из арбалета, улетит далеко и никого не убьет, но если нет, то от этой стрелы может погибнуть человек или же сам ребенок. А чтобы стрелы летели в цель, а не куда попало, нужно научиться обращаться с арбалетом. Это кажется, зовется мастерством. В Круге учат (или ты сам приходишь к тому) что тело это инструмент, оружие - способное куда больше чем арбалет или меч.
"Тело лишь оружие инструмент чтобы им пользовались другие" - магесса замотала головой стараясь изгнать из мыслей ненавистные слова.
- Правильно. - в замешательстве промычал Алистер.
- Есть и другая причина. Назвать? - решив смилостивиться над мозгами Алистера, спросила Сурана.
- Давай. -
- Когда мы с Дунканом шли из Лотеринга сюда, я чуть не отдала Создателю душу, а шли мы ведь всего пару дней! Я почти уверена, что будущая моя жизнь Серого Стража будет содержать куда более длительные походы, и тебе не кажется, что умереть не в битве, а от изнеможения по дороге к ней это уж совсем стремно? -
- Вот это более весомая... -
- Насущная. -
- Да, да насущная проблема! А теперь становить так и замахивайся так... -
"...чтобы им пользовались другие"
***
За последнюю неделю тренировок с манекеном у Сураны был заметен прогресс. Она стала чаще попадать по манекену, больше не выпускала из рук меч от более менее сильного удара и даже несколько раз опрокидывала манекен, ударом меча, а не тем что падала на него. Алистер начал ставить её в спарринг с другими рекрутами, которым все равно нечего было делать. Там магесса познакомилась с Даветом и сером Джорри.
Спустя еще несколько дней их троих: Сурану, Давета и Джорри позвал к себе Дункан и объявил, что утром следующего дня начнется их посвящение в Серые Стражи, и велел хорошо отдохнуть накануне.
Выходя из его шатра, Давет и Джорри активно обсуждали, каким оно будет их посвящение, Сурана шла молча. Глядя куда-то в сторону она заметила скопление людей возле псарни, и она ведомая любопытством направилась туда. Люди столпились у одного из загонов псарни, в котором шел бой между двумя псами. Кое-как растолкав народ, Сурана вышла в первые ряды, и могла разглядеть дерущихся псов. Одной была породистая (и наверняка с родословной от неба до земли) сука мабари рыжего, местами почти красного, окраса с непонятно отметиной на лбу. Её противником был метис мабари и..., Сурана напрягла глаза, кажется... волка? Морда у него была по-волчьи вытянутой. Большие уши торчали вверх, и шкура... нет, целый мех был серо-черного окраса. С мабари его роднило только строение тела: мощные передние лапы, широкая грудь, узкий зад, немного меньшее передних, задние лапы. Люди рычали, улюлюкали, кричали что-то явно не приличное. Между толпой медленно ходил одноглазый старик с шлемом в руках. Милостыню что ли просит? Или задумал этот... как его... тотализатор?
Толкнув в бок соседа, справа магесса спросила, почему эти собаки дерутся.
- Тупые псины потому и дерутся. - грубо ответил он.
Чуть поодаль Сураны кто-то произнес:
- Из-за доминирования. - но шум толпы сделал слова едва слышными.
Растолкав людей, Сурана приблизилась к смуглому мужчине:
- Что вы сказали? -
- Они берутся за доминирование. - стараясь переорать толпу повторил мужчина.
- То есть они дерутся за, то кто будет вожаком? -
- Не совсем. - заметив вопрос на лице магессы мужчина указал на рыжую самочку и пояснил - Это Нэолена - чистокровная сука мабари которая... - он замялся - дошла до кондиции.
- Какой кондиции? -
- До кондиции заиметь потомство. -
- Оу! - до магессы начали доходить причины драки, но она все равно не могла понять одного:
- Разве для этой самочки нет другого... эээ... консорта? -
- У нее был другой, но он погиб в последнем рейде в Дикие Земли. -
- Стоп минутку! - Сурана окончательно запуталась - Если ей нужно с ним... спарится то почему они дерутся? Это что брачные игры собак-мазохистов?
- Нет, миледи, эти милые псинки НЕ мазохисты, просто - мужчина лукаво улыбнулся - самочку, Неолену, отвергли и теперь это вот этот волчара-мабари её конкурент. Видите ли её, как вы выразились, консорт был вроде как вожаком в этой образовавшейся стае. Мабари это скрещенные с волками собаки, так что им свойственно сбиваться в стаи. Так вот ее консорт был вожаком почти с того момента как здесь был разбит наш лагерь, но несколько месяцев назад здесь появился он - мужчина показал на метиса - Куанир.
Хасиндская кличка - отметила Сурана. - И как же он у вас появился? -
- Его и его хозяина нашел один из отрядов разведчиков. Они едва живые лежали посреди тучи мертвых порождений тьмы. Их принесли сюда, в лагерь, но хозяин Куанира умер от скверны. С тех пор он сменил не одного хозяина, но все кто видел его в бою говорят, что он с такой яростью вгрызается в порождений тьмы, будто мстит за них, своих хозяев. Самый сильный (и самый вонючий, скорее всего) пес который я когда-либо видел. А законы стаи требуют чтобы её вел самый сильный, и поэтому консорт Неолены должен был сразиться за право остаться вожаком но...
- Он погиб в рейде. - продолжила за него магесса.
- Да. И теперь вожаком должна стать его супруга Неолена... -
Монархия еп ты блять.
-... но эта... Неолена, начала подкатывать к Куаниру с... недвусмысленным предложением, но он ей отказал, чем поставит Неолену в неудобное положение. Хотя если честно я понимаю почему он её отказал. -
- И почему же? -
- Я, псарь, миледи и довольно много знаю о мабари и их поведении - похвастался мужчина. - Видите ли, у мабари есть такой период как вдовство: самка или самец некоторое время воздерживаются от отношений с другими особями, это своего рода траур, и если самец, или в нашем случае самка, нарушают этот траур то она теряет уважение стаи и её, скорее всего, выгонят из стаи, чем собственно Куанир и занимается. -
Псы в загоне неистово рвали друг друга. Самка мабари, Неолена, своими огромными клыками вцепилась в загривок Куанира, но тот даже ухом не повел. Одним рывком он сбросил с себя противника и в прыжке мощными лапами нанес удар сверху. Неолена взвыла.
- Но почему их тогда не рассадили в разные клетки, чтобы избежать конфликта? - просила Сурана у псаря.
- Их рассадили. - ответил тот, показывая на дальний вольер.
Толстые деревянные балки вольера были выломаны, на некоторых были следы клыков.
- Он или она? -
- Он. -
Агрессивная псинка! - подумала магесса - Огромная, косматая, волкоподобная, агрессивная псинка... прямо как....
Кто-то бесцеремонно ткнул магессу в бок:
- Не хочешь сделать ставку, цыпа? -
Одноглазый старикашка оскалился в подобии ухмылки обнажив ряд желтых и черных зубов. Подавив свое не малое желание ткнуть чем-нибудь острым в единственный зрячий глаз старика, Сурана нащупала карман куртки, в котором лежал мешочек с медяками. Достав его, хотела было уже бросить его в шлем, но почувствовав на себе чей-то взгляд, от которого её стало не по себе, передумала, за что была обозвана трусихой.
Бой между псами подошел к своему логическому концу, и народ стал, потихоньку расходится. Кто-то громко выражался, видимо проиграв, но голосов становилось все больше и до Сураны дошло что она не видит в толпе того самого старикашку что принимал ставки.
Неолена шумно пыхтела и едва держалась стоя, Куанир же стоял как и раньше прямо, будто он и не дрался вовсе, он начал медленно подходить к ней.
- Разве ты не должен его остановить?!Он же убьет её! - неожиданно для себя разволновалась магесса.
- Этого не будет. - спокойно ответил псарь.
Куанир подошел вплотную к самке, и та упав на землю начала жалобно сулить. Куанира видимо это не тронуло. Он разинул пасть и вцепился её в загривок, та не смела и шелохнуться.
Сурана не верила своим глазам.
- Он просто подтвердил свое главенство над ней. - пояснил псарь.
Куанир смотрел на Неолену, сверху вниз и Сурана казалось, видела в светящихся звериным разумом глазах жалость к поверженному врагу. Неолена не вставая продолжала жалобно скулить, но стоило Куаниру отвернутся от нее, как та издала низкий злобный рык и подло вцепилась в его заднюю лапу. Куанир молнией развернулся, и его клыки сошлись на горле предательницы.
- Предателей и трусов у них не чтят. - философски изрек псарь.
Он коротко попрощался с магессой и зашел в загон убрать тело мертвой собаки. Сурана смотрела ему в спину и думала: Не уже ли эти мабари действительно так умны как он рассказывал? Нет, нибудь дурой! Они, звери, борются только за выживание, а "честь" и "благородство" это чисто людские иллюзии"
У самого края клетки кто-то заскулил. Повернувшись магесса увидела как Куанир лежа чуть в стороне от нее у самых прутьев загона, пытался зализать укушенную лапу.
- Э привет, приятель. - поздоровалась она с псом, вся из себя изображая дружелюбие.
Куанир отвлекся на нее. Магессе не показалось его глаза и правда светились звериным разумом и были ярко синего цвета. Прихрамывая он подошел к ней и вопросительно визгнул. Просунув руку между прутьями магесса осторожно потрепала его за ухом. Куанир одобрительно визгнул и придвинулся поближе.
- О, малыш. Давно же тебя кто-то гладил, да? -
Проведя какое-то время в своей дружеской возне, пока Сурана не заметила что начинает темнеть. Едва её стоило убрать руки как Куанир аккуратно прихватил её за рукав и притягивал к себе в призыве остаться.
- Не могу, малыш, начальство потребовало отдохнуть и грозило жестоко анальной расправой за несоблюдение. -
Куанир фыркнул и грустно заскулил.
- Да не расстраивайся ты так - уже отойдя от загона сказала магесса - Я завтра загляну.
Вопрос: Делать дальше?
| 1. Да. | 47 | (66.2%) | |
| 2. Неа. | 24 | (33.8%) | |
| Всего: | 71 Всего проголосовало: 68 |
||
@темы: Зевран, Фанфик в работе, фем!Серый Страж, Adventure, NC-17, Dragon Age
понедельник, 03 декабря 2012
Open you mind. Follow your dream.
Все музыкальные подборки посвящены просящей их Nuviel и поддерживающей меня в этом начинании Коноплянник мырмырчатый.
Мой музыкальный вкус - чистейшая ИМХА
Я прусь с альбомов 8 Dawn, и ничего не могу с собой поделать
Мой музыкальный вкус - чистейшая ИМХА
Я прусь с альбомов 8 Dawn, и ничего не могу с собой поделать
читать дальше
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Into ME.
Скачать Vangelis - Come to Me.
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Bad, Bad Baby.
Скачать Posthouse Tuomi - extinction.
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Lost Tribes.
Скачать Martin O'Donnell and Michael Salvatori - Never Forget.
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Into ME.
Скачать Vangelis - Come to Me.
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Bad, Bad Baby.
Скачать Posthouse Tuomi - extinction.
Скачать 8 Dawn (2S3xy) - Lost Tribes.
Скачать Martin O'Donnell and Michael Salvatori - Never Forget.
@темы: Mass Effect, Касуми, Музыка
Open you mind. Follow your dream.
читать дальше
Скачать Distortion MX - A Knight's Lullaby.
Скачать Brand X Music (Volume 16) - Incubate (Vers.2).
Скачать Immediate Music - Cataclysmic.
Скачать Future World Music - Leap of Faith.
Скачать Robert Etoll - Trailer Music.
Скачать Ubm Music - Under Suspicion.
Скачать KPM Music - Heroes Of War .
Скачать Distortion MX - A Knight's Lullaby.
Скачать Brand X Music (Volume 16) - Incubate (Vers.2).
Скачать Immediate Music - Cataclysmic.
Скачать Future World Music - Leap of Faith.
Скачать Robert Etoll - Trailer Music.
Скачать Ubm Music - Under Suspicion.
Скачать KPM Music - Heroes Of War .
@темы: Mass Effect, Музыка
пятница, 30 ноября 2012
Fen'Harel enansal | В девичестве Shep.
Название: «Ведьмино проклятье»
Автор: felandaris
Бета: Meredith*s Knight
Фандом: Dragon Age: Origins
Формат: мини
Жанр: гет, ангст, драма
Пейринг: Каллен/фем!Амелл
Рейтинг: R
От автора: Признаться, поначалу меня не цеплял ни Каллен, ни пейринги с ним, а как зацепило, так и получилось, что мой взгляд на его отношения с Амелл оказался… весьма специфичным. Вы предупреждены
Посвящение: Любимой сестрёнке Meredith and her Templar — за прекрасные беседы и бесконечное терпение. Я тебя люблю ♥
Статус: закончен
Читать?Каллен умеет ровно три вещи: спорить, убивать и ненавидеть. Больше всего ему удаётся последнее, потому что ненависть его всегда сопряжена со страстью. У ненависти огненная копна волос и рыжие глаза, полные шершавые губы и уродливый шрам «ведьма» на щеке — его выцарапывали ржавым гвоздём, он знает. «Больно было?» — спрашивает он однажды, и Амелл смеётся, словно он рассказал отличную шутку. «Было, — отвечает она и уточняет: — Им».
Каллен уверен: Амелл — маг крови. Не может не быть. Только маги крови, извращённые тьмой чудовища, способны контролировать сознание других людей. «Иди ко мне», — шепчет она, и Каллен идёт, бежит, ползёт на коленях. Ей и шептать-то не надо, достаточно посмотреть — из-за плеча, как она умеет, взмахнув светлыми ресницами, скрываясь за дверью с каким-то остроухим. Каллен прокусывает щёку изнутри, снимает перчатку и бьёт кулаком по стене, мешая в единое кость и каменную крошку. Боль не отрезвляет.
На полное восстановление руки уходит не одна неделя.
Кошмары Каллена имеют одно и то же лицо. Искажаясь, Амелл говорит ему чёрным, исторгающим скверну ртом: «Люби меня». Он просыпается в холодном поту, щупает руками влажные простыни, катается по постели, не отдавая себе в этом отчёта, а потом встаёт и выходит из комнаты. В поисках спасения, Каллен бредёт в часовню, но даже единственное святое место в Башне оказывается запятнано присутствием ведьмы. Она стоит в дальнем от аналоя углу, сливаясь с тенями — являясь тенью, — и в глазах её отражаются все грехи разом. «Что ты забыла здесь? — рвётся с языка ядовитое, злое. – Собираешься осквернить и это место тоже?»
Но Каллен молчит. Он хочет попросить благословения у сестры, преклонить колени перед светлым ликом Андрасте и прогнать насланное сном наваждение, но вместо этого, таясь, подходит к Амелл. Улыбнувшись — оскалившись, — она нарочито небрежно приподнимает подол мантии, и Каллен видит, что на ней нет ни белья, ни чулок. Горло его пересыхает.
Кающийся, он падает на колени.
Амелл едва слышно смеётся — ей щекотно, — потом мычит, не то задумчиво, не то одобрительно. Ещё позже — стонет, царапая демоническими когтями скальп, словно надеясь содрать его вовсе, и плевать ей и на сестру, беззвучно молящуюся в другом конце залы, и на всё на свете, включая Каллена. Зарываясь носом в рыжие завитки волос, он жадно вдыхает терпкий запах — и гладит пальцами, целует, лижет со старательностью новорождённого щенка. Забываясь, обманываясь её благосклонностью, он хочет обласкать каждый сантиметр её тела, коснуться языком пупка, подержать во рту ягоду соска… Взять её как портовую шлюху, сзади, сжимая в руках бледные бёдра, ударить — Создатель, как хочется её ударить! — не сдерживаясь, латной перчаткой, да по ведьминому лицу. Каллен словно наяву видит, как губы Амелл окрашиваются кровью, как он грубо хватает её за волосы, как кричит: «Нравится тебе, ведьма? Нравится?!»
Как она улыбается ему алым порванным ртом, облизывается маленьким розовым язычком и хрипло смеётся. Над ним смеётся.
«Гореть бы тебе в синем пламени», — в сердцах думает он.
…Глядя на Амелл из наведённой Ульдредом темницы, Каллен сыплет проклятиями, но как бы он ни старался, морок не исчезает. Осознав реальность происходящего, Каллен начинает молиться вдвое отчаяннее, чем прежде, но молитвы не помогают. Создатель оставил его много дней назад.
Слушая, как он плачет, прося Всевышнего простить его грех, Амелл чувствует, как её переполняют жалость и презрение.
— Дурак ты, храмовник, — говорит она, кривя губы, и проходит мимо.
Каллен не прекращает шептать.
И самозабвенно, жарко, отчаянно ненавидит.
Автор: felandaris
Бета: Meredith*s Knight
Фандом: Dragon Age: Origins
Формат: мини
Жанр: гет, ангст, драма
Пейринг: Каллен/фем!Амелл
Рейтинг: R
От автора: Признаться, поначалу меня не цеплял ни Каллен, ни пейринги с ним, а как зацепило, так и получилось, что мой взгляд на его отношения с Амелл оказался… весьма специфичным. Вы предупреждены
Посвящение: Любимой сестрёнке Meredith and her Templar — за прекрасные беседы и бесконечное терпение. Я тебя люблю ♥
Статус: закончен
Читать?Каллен умеет ровно три вещи: спорить, убивать и ненавидеть. Больше всего ему удаётся последнее, потому что ненависть его всегда сопряжена со страстью. У ненависти огненная копна волос и рыжие глаза, полные шершавые губы и уродливый шрам «ведьма» на щеке — его выцарапывали ржавым гвоздём, он знает. «Больно было?» — спрашивает он однажды, и Амелл смеётся, словно он рассказал отличную шутку. «Было, — отвечает она и уточняет: — Им».
Каллен уверен: Амелл — маг крови. Не может не быть. Только маги крови, извращённые тьмой чудовища, способны контролировать сознание других людей. «Иди ко мне», — шепчет она, и Каллен идёт, бежит, ползёт на коленях. Ей и шептать-то не надо, достаточно посмотреть — из-за плеча, как она умеет, взмахнув светлыми ресницами, скрываясь за дверью с каким-то остроухим. Каллен прокусывает щёку изнутри, снимает перчатку и бьёт кулаком по стене, мешая в единое кость и каменную крошку. Боль не отрезвляет.
На полное восстановление руки уходит не одна неделя.
Кошмары Каллена имеют одно и то же лицо. Искажаясь, Амелл говорит ему чёрным, исторгающим скверну ртом: «Люби меня». Он просыпается в холодном поту, щупает руками влажные простыни, катается по постели, не отдавая себе в этом отчёта, а потом встаёт и выходит из комнаты. В поисках спасения, Каллен бредёт в часовню, но даже единственное святое место в Башне оказывается запятнано присутствием ведьмы. Она стоит в дальнем от аналоя углу, сливаясь с тенями — являясь тенью, — и в глазах её отражаются все грехи разом. «Что ты забыла здесь? — рвётся с языка ядовитое, злое. – Собираешься осквернить и это место тоже?»
Но Каллен молчит. Он хочет попросить благословения у сестры, преклонить колени перед светлым ликом Андрасте и прогнать насланное сном наваждение, но вместо этого, таясь, подходит к Амелл. Улыбнувшись — оскалившись, — она нарочито небрежно приподнимает подол мантии, и Каллен видит, что на ней нет ни белья, ни чулок. Горло его пересыхает.
Кающийся, он падает на колени.
Амелл едва слышно смеётся — ей щекотно, — потом мычит, не то задумчиво, не то одобрительно. Ещё позже — стонет, царапая демоническими когтями скальп, словно надеясь содрать его вовсе, и плевать ей и на сестру, беззвучно молящуюся в другом конце залы, и на всё на свете, включая Каллена. Зарываясь носом в рыжие завитки волос, он жадно вдыхает терпкий запах — и гладит пальцами, целует, лижет со старательностью новорождённого щенка. Забываясь, обманываясь её благосклонностью, он хочет обласкать каждый сантиметр её тела, коснуться языком пупка, подержать во рту ягоду соска… Взять её как портовую шлюху, сзади, сжимая в руках бледные бёдра, ударить — Создатель, как хочется её ударить! — не сдерживаясь, латной перчаткой, да по ведьминому лицу. Каллен словно наяву видит, как губы Амелл окрашиваются кровью, как он грубо хватает её за волосы, как кричит: «Нравится тебе, ведьма? Нравится?!»
Как она улыбается ему алым порванным ртом, облизывается маленьким розовым язычком и хрипло смеётся. Над ним смеётся.
«Гореть бы тебе в синем пламени», — в сердцах думает он.
…Глядя на Амелл из наведённой Ульдредом темницы, Каллен сыплет проклятиями, но как бы он ни старался, морок не исчезает. Осознав реальность происходящего, Каллен начинает молиться вдвое отчаяннее, чем прежде, но молитвы не помогают. Создатель оставил его много дней назад.
Слушая, как он плачет, прося Всевышнего простить его грех, Амелл чувствует, как её переполняют жалость и презрение.
— Дурак ты, храмовник, — говорит она, кривя губы, и проходит мимо.
Каллен не прекращает шептать.
И самозабвенно, жарко, отчаянно ненавидит.
FIN
@темы: второстепенные персонажи, Het, Drama, Фанфик закончен, фем!Серый Страж, Angst, Dragon Age, R, Фанфикшен
четверг, 29 ноября 2012
Fen'Harel enansal | В девичестве Shep.
Название: «Undisclosed Desires»
Автор: felandaris
Бета: C-SEC Hothead, Laura Farlong
Фандом: Dragon Age II
Размер: миди
Жанр: всё в кучу — ангст, романс, робкие потуги на юмор, драма и далее, далее, далее…
Пейринг: Фенрис/фем!Хоук, Андерс/фем!Хоук (продержался ровно одну главу и не ушёл дальше «А что, если?») + все компаньоны и сочувствующие
Рейтинг: R
От автора: Идея цикла о годах, проведённых Фенрисом и Хоук (как бы) вне отношений, но бок о бок друг с другом, пришла в мою голову внезапно, хотя хэдканон об этом сложился в голове чёртову уйму месяцев назад. Разумеется, моё видение может не совпадать с вашим и всё такое. Любителям дарка и ривалмансов мои сопли с сахаром едва ли придутся по вкусу, поэтому предупреждаю: «светло @ ненапряжно» — название моей торговой марки.
Примечание: Хоук — разбойница, внешность дефолтная.
Статус: закончен
1-4
5. Варрик
5. Варрик
Варрик знает всё и немножко больше. Поставь ему кружку пива, и он расскажет тебе десятки историй, придуманных и нет; пригласи в дом, и он приготовит многообразие яств, не ограничившись кухней своего народа; купи вина, и он поведает, при какой погоде собирали для него виноград в Антиве. Ему известны секреты многих профессий, от художников до убийц, и столь же много тайн, подчас смертельно опасных. Варрик знает в лицо всех власть имущих в Киркволле; знает, что Нора — бывшая жена Корфа; знает настоящее имя Изабелы; знает, что Авелин — бесстрашная Авелин — боится пауков… Знает даже то, как вздыхает Хоук, когда её целуют — он слышал это великое множество раз.
— Ну что, ещё по пинте? — спросил он у мабари, верно дожидавшегося свою хозяйку. — Этот клубок сегодня не развяжется.
И усмехнулся, веселясь с нечаянного каламбура:
— Да уж… Клубок.
Варрик забыл, когда застукал их в первый раз. Незадолго до войны с кунари? Чуть позже? Всё, что он помнил — это льющий за окном дождь, да такой, что конца и края ему не было видно. Вечерело. Они всей компанией сидели за столом в «Висельнике». Нора по обыкновению путала напитки, Авелин делала выговор Изабеле — Создатель знает, что она в тот раз учудила, — Фенрис и Хоук ругались. Со стороны могло показаться, что они лишь лениво обмениваются репликами, но Варрик знал эти рубленые фразы и громкий шёпот, да и не совал нос дальше своей кружки с пивом.
Вот и зря, в общем. Вмешался бы, может, и оставили бы они в покое его несчастные апартаменты. «Не судьба», — сказал бы Бартранд, но тот всегда фаталистом был. Варрик не верил в судьбу, Варрик верил в Госпожу Удачу, но она не всегда отвечала ему взаимностью.
К двум часам ночи в его номере остались только спорщики, да Андерс, не притронувшийся к алкоголю. Впрочем, и он откланялся быстро, писульки свои подхватил и был таков. Варрик тогда языками с Корфом сцепился, а как вернулся, так и пожалел об этом. Попятился, скрипнув половицей, но никто и внимания не обратил — не до того было. Сам не ожидал, а смутился, не понимая — не то прервать шуткой, пока у стены зажимаются, не то уйти деликатно, а там уж пусть сами разбираются, что, где и как.
Второе выбрал, вот только зря, наверное.
Варрик не знал — тогда не знал — что послужило причиной бесстыдного поведения его друзей: алкоголь ли, который в равной степени туманил мозги как Фенрису, так и Хоук; время ли ночное, шальное?
— Так они же расстались, нет? — спросила Изабела, когда он намекнул легонько. — Хоук сама так сказала.
— А не сказала ли она, часом, что при расставании обязательно нужно язык в рот бывшему возлюбленному засовывать?
— Вот это — мой способ расставаться! — пришла в восторг Изабела, но подробностей не получила: молчание Варрика покупалось золотом, а друзьям оно бесплатно обходилось. Посеял слух, встревожил воду, и хватит.
Где один прецедент, там и второй. В привычку не вошло — то ли обнаглели недостаточно, то ли силы воли хватало, — но пару раз повторялось. Варрик затруднялся понять, что испытывает, наблюдая за этими странными игрищами — не то раздражение оттого, что кругами ходят и «мыневместе» твердят, как заведённые, не то жалость, потому, что дураки оба. «Дураки, — кивнула Авелин, когда и до неё слух дошёл. — Вот только пока сами не поймут, никто им это в голову не вложит». Мудрая женщина, что ни говори.
Однажды так и вовсе сцена из романа какого развернулась, с битой посудой и кровавыми реками. Сам чёрт ногу сломил бы разбираться, что случилось, да и не важно это было, в общем-то. Суть была в том, что Хоук ступню поранила, да так сильно, что весь пол изгваздала — странно, что до потолка не добралась. Бинты-то нашли, вот только Варрик припозднился с ними: Фенрис ленту свою с запястья снял, помог пострадавшей, а там и на кровать повалил. Или она его. Или оба они, не сговариваясь, в очередной раз желаниям поддались, как частенько оно и бывало.
— Не запачкайте простыни, — выразил просьбу Варрик, оставляя номер в распоряжении друзей, не в первый и, догадывался он, не в последний раз. До утра, помнится, в компании Эдвины просидел, лениво потягивая эль, а когда вернулся, и намёка на чужое присутствие не заметил, словно ни одной живой души в комнате сегодня не было: ни пятен крови, ни разворошенной кровати, ни подносов, днищами кружек заляпанных. И рука фенрисова, под рубашку Хоук пробирающаяся, ему, видно, показалась, равно как и звуки нетерпеливых поцелуев. Прибрались и ушли тихонько, стыдясь не то Варрика с его лояльностью, не то друг друга. По отдельности, как водится — не пара, чай, под ручку домой возвращаться.
Дошло и до катарсиса.
— Я устала, — рыдала Хоук, сжимая пальцами виски. — Я. Так. Устала.
Варрик считал, что плакать за компанию — это форменный идиотизм, а никакая не солидарность, поэтому молча обнимал её за плечи. Правду-матку резать в глаза тоже не стоило — сейчас не стоило. Хоук — тотально, оглушительно пьяная Хоук — нуждалась не в объяснениях и убеждениях, а крепком дружеском плече и новой порции вина, чтобы, наконец, отключиться.
Со временем Варрик понял всё: и голодный взгляд Фенриса, и ревность его бешеную, превратившую в собаку на сене; и Хоук, воспринимающую оную как должное, словно и не расставались они никогда; и то, почему допоздна в «Висельнике» засиживались, почему выпивали сверх меры — и сдавались, наконец, уставая бежать друг от друга.
— Это уход от ответственности, — поясняла Хоук не то Варрику, не то самой себе. Плечи её ходили ходуном. — Никаких обязательств. Нейтральная территория. Просто способ снять стресс. Почему нет? Я не против. Всё хорошо.
«Ну конечно, хорошо, — так и рвалось с его языка. — Вот только слёзы для тебя — дело непривычное, и ревёшь ты второй раз за последние пять лет. Уж мне-то не ври».
Промолчал, лишь кувшин с вином подвинул — до конца пьяной исповеди было далеко.
…Хоук покинула «Висельник» через чёрный ход — Варрик заметил её, как бы она ни хоронилась. Фенрис ушёл тем же путём двумя минутами позже; на шее его алела метка страсти, заметная даже на расстоянии.
Варрик вздохнул. Позабытый хозяйкой мабари возмущённо гавкнул.
— Знаю, дружище, — улыбнулся Варрик, потрепав пса по голове. — Я всё знаю. Ещё по пинте?
6. Изабела
6. Изабела
Мысль о том, чтобы засыпать и просыпаться одной всегда причиняла Хоук дискомфорт. Детство, юность и первые два года в Киркволле она засыпала, обнимая Бетани. Даже во время обитания в богатом на ароматы Нижнем Городе волосы сестры пахли цветами. Хоук любила зарываться в них носом и терпела, пока не становилось совсем щекотно — это было своеобразным ритуалом, гарантирующим хорошие сны. «От тебя жарко», — жаловалась Бетани, но с места не двигалась.
Потом всё изменилось. За окном больше не орали пьяницы, жёсткая койка сменилась на постель с пологом, а Бетани больше не щипала за руку, как всегда делала, когда старшая спросонья лягала её ногой. Да и лягать, в общем-то, теперь было некого.
На пороге тридцати лет Хоук нужно было учиться жить одной.
Со временем она привыкла к одинокому созерцанию потолка над головой, но это не мешало ей тосковать по теплу чужого тела рядом. «Каково это, — думала она, — когда первое, что ты видишь, просыпаясь, это лицо любимого?» Им с Фенрисом так и не довелось этого узнать.
Хоук всегда считала себя сильной. Она знала, что способна справиться если не со всеми, то с многими проблемами; она слышала об этом со всех сторон. Таких людей не сломать — только растереть в мелкую крошку. Но крошка, в отличие от обломков, не имеет возможности быть собранной воедино.
— Это всего лишь платок, — сказала Изабела. — Я могу купить себе новый.
— Варрик сказал, что ты привезла его из Ривейна. Я не хочу забирать то, что дорого тебе, как память, — возразила Хоук, откладывая карты. Сегодня ей везло.
— С чего ты взяла, что он мне дорог?
— С того, что ты носишь его, не снимая, несмотря на все эти дыры?..
— Ненавижу, когда ты оказываешься права, — бросила Изабела в сторону.
— Нема, как рыба, — заверила её Хоук, отлично знакомая с попытками подруги разыграть из себя бесчувственную грозу морей. Кто-то на это покупался, но не она.
За окном давным-давно стемнело, и сдерживать зевоту становилось всё труднее. Хоук и не пыталась, единожды чуть не свернув себе челюсть. Двигаться было решительно лень.
С наслаждением потянувшись, Изабела поднялась с места.
— Кажется, настало время для моего еженедельного променада в квартал красных фонарей, — по обыкновению беззастенчиво сообщила она и повязала платок на талию. — Да и тебе пора собираться. Я не волнуюсь за твою безопасность, но ты сама знаешь, каким бывает Киркволл ночью. Если ты, конечно, не планируешь остаться здесь.
— Почему бы и нет? — спросила Хоук внезапно для самой себя. Как там говорят? Наглость — второе счастье?
— Отлично! — Изабела вдруг воодушевилась. — Будет, кому присмотреть за моими пожитками. За последний месяц у меня украли сотню золотых, три гребня и нож. Наверное, это был очень бедный и косматый разбойник.
Не прошло и пары секунд, как она спешно покинула комнату. Откровенно сконфуженная, Хоук так и смотрела ей вслед.
Время шло, а «Висельник» всё ещё казался гораздо более привлекательным местом, нежели полупустой особняк. Скинув сапоги, она, словно в тумане, забралась в постель.
Подушка Изабелы пахла полынью.
— Ты какая-то странная, подруга, — сказала она Хоук в одну из ночей. — Сделала себе имя, восстановила права на родовое поместье… Тебе бы в золоте купаться, да на шелках спать, а ты ютишься на продавленной койке. Моей продавленной койке. Или трахаешься в апартаментах Варрика, но это я хотя бы понимаю.
— Вот и живи там, — пробурчала Хоук, проигнорировав последнюю фразу. — Меня всё устраивает.
— Ну, меня бы тоже устраивало — сильное, ловкое тело… Эй! Не распускай руки.
— Я вообще-то пытаюсь спать.
— В моей комнате, — напомнила Изабела. — И, кстати, сильно рискуешь, прижимаясь ко мне. Неужто ты и Бетани так истязала? Неудивительно, что она тебе не пишет.
— Если бы ты хотела меня изнасиловать, то давно бы это сделала.
— Не практикую секс на недобровольной основе.
Хоук задержала дыхание.
— Кто говорит о недобровольной?.. — выпалила она.
И будь что будет, в самом деле. Кому и что она доказывает, принося себя в жертву на алтарь упрямой и бесперспективной любви? Топчется на одном месте, погрязнув в прошлом. Ни туда, ни сюда.
Дура.
Пальцы Изабеллы коснулись её рта, подбородка, скользнули, коротко мазнув по шее, в ложбинку на груди. Сердце Хоук пропустило удар.
Изабела рассмеялась.
— Спи, горе ты луковое, — произнесла она почти ласково и, потрепав подругу по волосам, поднялась с кровати. — Дожидайся своего принца.
— Не думала, что у тебя есть моральные принципы, — отозвалась Хоук, отворачиваясь; щёки её горели. Изабела могла бы обидеться на подобную фразу, будь она сказана всерьёз, но только идиот бы не понял, что единственной её целью было замаскировать возникшую неловкость.
Захлопнулась, натужно скрипнув, дверь.
— Потом спасибо скажешь, — усмехнулась Изабела и прижалась затылком к стене.
Зная, что будет права.
7. Себастьян
7. Себастьян
Как и у любого человека, у Себастьяна бывали хорошие и плохие дни. В первые душу его терзали сомнения, и ни одна, даже самая искренняя молитва, не могла их прогнать; во вторые дорога будто сама ложилась под ноги, и даже дышать становилось легче.
Сегодня был хороший день.
Себастьян не любил Верхний город: напыщенный, шумный, ничуть не похожий на давно покинутый, но всё ещё любимый Старкхевен. На его вкус, здесь было ничуть не безопаснее, чем в Нижнем, а, возможно, даже наоборот: карманникам легко смешаться с толпой, а убийцам — раствориться в тенях многочисленных зданий. Именно поэтому, держа путь к дому Фенриса, Себастьян был начеку.
Дверь оказалась по обыкновению открытой, однако особняк был погружён в тишину. Это казалось странным: Себастьян знал, что дважды в неделю Фенрис и Донник играют в Алмазный ромб и травят байки; иногда к ним присоединялись Варрик и Изабела. Фенрис никогда не угощал, говоря, что оставил последнюю бутылку Агреджио Павалли для особого случая, а также игнорировал вопросы о том, какой случай может считаться таковым. Гостей его жадность ничуть не смущала — алкоголь они могли принести и сами.
Судя по всему, сегодняшний день выпал из расписания их маленького игрального кружка. Себастьяну было любопытно, что послужило тому причиной; поднимаясь по лестнице, он строил догадки. Он бы не удивился, обнаружив товарища в кресле, мрачно уставившегося в одну точку: иногда у него случались дни глубочайшей меланхолии, лишающие того сил и желания что-либо делать. Не удивился бы он и присутствию Хоук. Если в жизни Фенриса и существовал человек, способный перечеркнуть любые его планы, это была она. Впрочем, Хоук могла перечеркнуть планы кого угодно, и для этого ей вовсе не обязательно было знать свою жертву в лицо.
Реальность оказалась гораздо прозаичнее любого из предположений.
— Что ты делаешь? — спросил Себастьян, склонив голову набок.
— Разве не видно? — Фенрис выглядел раздражённым. — Убираюсь.
В руках его была невесть где раздобытая швабра.
В комнате царил кавардак: мебель покинула привычные места и была сдвинута в угол, тут и там виднелись неаккуратные кучи мусора, справа от двери высилась целая батарея пустых бутылок, иногда целых, иногда не очень. Одному Создателю известно, что нашло на хозяина имения, но к делу тот подошёл основательно.
— Не замечал у тебя тяги к чистоте, — сказал Себастьян, осторожно обходя внушительную груду битого стекла. Кое-где алело вино — или кровь, он не брался гадать.
— Всё меняется, — таинственно отозвался Фенрис, сосредоточенно возя по полу шваброй. По скромной оценке Себастьяна, эффекта это не имело: за прошедшие года грязь въелась настолько, что избавиться от неё можно было, только положив плитку заново. Озвучивать свои мысли он, понятное дело, не собирался.
— Трудно поверить, что твои глаза открылись только сейчас.
— Лучше поздно, чем никогда, — последовал ещё один многозначительный ответ.
Всё это было крайне подозрительно.
Себастьян кашлянул.
— Сегодня Хоук поранилась осколком, — сдался Фенрис. — Сказала, что ноги её здесь не будет, пока я не приведу дом в порядок. И если бы это было её единственной жалобой… — пробурчал он.
Взявшись за тряпку, Фенрис принялся тереть картинную раму. На взгляд Себастьяна — уж чересчур старательно.
— Донник занят на дежурстве, так что у меня появилось свободное время, вот я и решил… — продолжил Фенрис, не отрываясь от занятия. — Да и Варрик как-то обещал подсобить мне с ремонтом. Лучше воспользоваться предложением, пока оно ещё в силе. Думаю, мне и самому будет приятнее спать, не чувствуя сыплющихся с потолка пауков. Во всяком случае, стоит попробовать.
Не нужно было быть гением, чтобы понять, что весь этот поток слов был сказан с одной-единственной целью — отвести внимание от основной, реальной и очень смущающей причины его внезапного всплеска активности.
Себастьян понимающе улыбнулся.
— Сильно поранилась?
— Жить будет, — буркнул Фенрис после небольшой паузы. Видит Создатель — кончики его ушей стали пунцовыми. Себастьян не был падок на сплетни, считая, что страсть к распространению оных — грех, но шёпотки про отношения Хоук и Фенриса не обошли стороной и его. Кажется, в них всё-таки было зерно истины.
Не одобрял Себастьян и любопытства. Зато оно очевидно одобряло его.
— Ты не был на утренней молитве, — намекнул о причине своего визита он. — Разочаровался в новообретённой вере, или всё дело в нашей бравой подруге?
Фенрис резко обернулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто за спиной. Несмотря на горячую преданность церкви, Себастьяна это ничуть не задело — не раз и не два встречал он тех, кто стыдился своей набожности. Подобные люди (или эльфы) неизменно вызывали у него жалость. «Ничего, дитя моё, — успокаивала его Эльтина. — Не печалься. Они не готовы. Придёт день, и они отринут сомнения». Со временем её спокойная уверенность передалась и ему.
— Какой в этом смысл? — отозвался Фенрис и опёрся спиной о стену. Вид у него был донельзя замученный. — Я пытался, честно пытался, но правда в том, что мне сложно принять бога, который допускает такую вещь, как рабство. Или магию крови. Или что-то столь же отвратительное. Мне жаль, если я не оправдал твоих надежд, — добавил он, помолчав.
Они уже поднимали эту тему раньше, и в девяти случаях из десяти Фенрис шёл на попятную. Себастьян догадывался, что виной тому был целый букет причин: непробиваемый скептицизм, разница мировоззрений и культур, обида на судьбу и привычка делить мир на чёрное и белое… Догадывался он и о том, что ему следует брать пример с Эльтины — не горячиться и не расстраиваться, быть спокойным и рассудительным. Стать мудрым наставником, который приведёт своего друга к настоящей вере, что станет спасением и убежищем для его метущейся души. Он нередко слышал, как Фенриса сравнивали с отбившимся от стаи (или отрицающим необходимость оной?) волком; Себастьяну же он виделся ребёнком — потерянным и отчаянно нуждающимся в любви, поддержке и принятии. «Создатель поможет тебе обрести гармонию», — убеждал его он, но Фенрис оставался в плену сомнений. В голове его никак не укладывался тот факт, что нелёгкая судьба может быть дарована в качестве испытания на прочность, ведь пути Создателя воистину неисповедимы. Себастьян подозревал, что озвучь он это вслух, и дело окончится ссорой.
— Терпение, Фенрис, — сказал он вместо этого. — Вера не появляется просто так, по щелчку пальцев. Дай своей душе время.
— …И позабудь обо всём, что с тобою случилось, — фыркнул тот и вернулся к уборке. — Обо всех лишениях, на которые было плевать и твоему Создателю, и его женщине.
— Быть может, он помогал тебе больше, чем ты сам думаешь.
— Любопытно услышать, каким образом. Я потерял всё, что имел.
— Чтобы найти новое.
— А вдруг меня устраивало и старое — откуда ему знать? Откуда мне знать… — пробормотал Фенрис, поморщившись. — И, если на то пошло, я и новое-то в руках не удержал: те, кому я обязан жизнью, полегли от моего же меча.
— Но ты научился ценить свободу, — продолжил Себастьян. — Желать свободы. Кто знает, что случилось бы, не повстречайся ты с Воинами тумана. Возможно, у тебя никогда не хватило бы смелости сбежать снова.
Он был предельно осторожен, ступая на скользкую тропу, к которой привела беседа — никто не мог сказать, где она оборвётся, превратившись в трясину. Вероятно, говорить о смелости с бывшим рабом, чью волю прицельно ломали, дабы отучить принимать самостоятельные решения, было не самой умной идеей, но Фенрису давно было пора избавиться от панциря, наращенного им за годы одиночества и рабства; разрушить стены, которые он выстроил вокруг себя, пытаясь защитить то немногое, что у него осталось. Себастьян чувствовал ползущую по ним трещину и считал, что обязан помочь — как помогают матери неспособным пробить яичную скорлупу птенцам.
— Думаешь, теперь смелости во мне больше? — хохотнул Фенрис, но в голосе его не было веселья. — Скажи это Хоук.
— О нет, мой друг, — улыбнулся Себастьян, поднимая ладони кверху. — За этот грех тебе придётся отвечать самому.
— Уже ответил.
Пауза затянулась.
— Пойдём, — мотнул головой Себастьян. — Пройдёмся немного.
Фенрис нахмурился.
— Дай угадаю: ты решил, что моя бедная душенька нуждается в хоровом пении и запахе лампадного масла?
— Двери церкви всегда открыты.
Он закатил глаза.
— Ладно, твоя взяла. Но учти: я согласился лишь потому, что меня уже тошнит вылизывать это чёртово поместье. Клянусь своей головой: в следующий раз я поселюсь в более скромном месте, — пообещал Фенрис.
И оглушительно чихнул.
Едва войдя в храм, Себастьян понял, что привести сюда товарища было прекрасной идеей. С виду всё оставалось по-прежнему, но его внимательный взгляд заметил перемену и, притом, разительную: обычно сгорбленный, Фенрис расправил плечи. Глаза его отражали пламя свечей и оттого казались как никогда живыми. Скепсис скепсисом, но церковная атмосфера и впрямь дарила ему чувство умиротворённости. Упорно отрицавший существование Создателя, Фенрис отчаянно нуждался в высшей силе, в которую можно поверить; на которую можно сложить часть ответственности за перенесённые им тяготы — или найти в них смысл.
Они постояли молча, думая каждый думал о своём. Фенрис, кажется, и вовсе растворился в мыслях, не замечая ничего и никого вокруг. Себастьян корил себя за любопытство, но не мог не гадать: читает ли он сейчас молитву — по обыкновению неловко, как умеет, позабыв все фразы, которым он его научил? А если и читает, то по кому? По себе и своей изуродованной судьбе? По рабам, которым не выпало шанса разбить собственные цепи? По Хоук, кажется, заменившей ему все религии разом?..
— Ты когда-нибудь просил прощения за свои грехи? — спросил Себастьян, наперёд зная ответ.
— Нет, — отозвался Фенрис. Взгляд его остановился на лике Андрасте. — Но если и буду, то совсем перед другой женщиной.
Больше он не проронил ни слова.
Они постояли так ещё немного — пока Фенрис не начал дёргать плечами, очевидно пресытившись церковной атмосферой.
— Иди, — улыбнулся Себастьян. — Думаю, твоей избраннице будет неприятно пораниться ещё об один осколок.
Фенрис непонимающе вскинул брови.
— Иди, — повторил он и, не сдержавшись, рассмеялся. — Уборка угодна Создателю.
8. Фенрис
8. Фенрис
Хоук всегда считала себя немного странной. Конечно, ей было далеко до Мерриль, но не менее далеко было и до спокойной, рассудительной, нормальной Авелин. Хоук обожала скусывать корочку с губ, до тех пор, пока рот не наполнял медный привкус крови; не терпела порядка в доме, искренне считая, что хаос — признак жизни; мысленно составляла совершенно идиотские списки: «Самые забористые ругательства Варрика», «Изабела и её мужики», «Десять фраз, которые я никогда не услышу от Фенриса». Последний, впрочем, то и дело претерпевал изменения, но кое-что всегда оставалось на месте: «Я люблю тебя», «Прости, что ушёл», «Я купил тебе подарок».
Как говорится, ничто не предвещало.
— Это тебе, — пробормотал Фенрис и добавил, откровенно смущённый: — Подарок.
— Откуда у тебя деньги?
Пожалуй, это был не лучший из способов выразить свою благодарность.
— Это всё, что тебя волнует? — мгновенно взорвался он. — Разве ты не должна просто порадоваться?
— Успокойся, я всего лишь спросила, — торопливо вскинула руки Хоук, отлично знакомая с его привычкой маскировать замешательство злостью. В этом весь Фенрис — отчаянно боящийся обнажать свои чувства, но читающийся словно открытая книга. Хоук это нравилось. Нравилось дразнить его, задевать, заставлять проявлять эмоции любым удобным для него способом, будь то крик или хлопок ладонями по столу. Фенрис быстро выходил из себя, но быстро и остывал, извинялся, смотрел на неё виновато и жалобно, и тогда ей хотелось ударить его — за всё и сразу, — а потом впечататься губами в его красивый рот и целовать до нехватки воздуха. Их отношения нельзя было назвать натянутыми или прохладными, но желание ударить его почему-то посещало её чаще, чем другие.
Подарком оказались стальные перчатки с острыми, как бритва когтями — идентичные тем, что Фенрис носил сам. Повертев их в руках, Хоук подняла глаза. Во взгляде её читалась растерянность.
— Мне, безусловно, приятно… но почему именно они?
Фенрис вздохнул, и в этом вздохе было всё его раздражение.
— Ты сражаешься кинжалами, — принялся объяснять он терпеливо и медленно, словно маленькому ребёнку. — Выбей из рук один, и ты станешь бесполезна.
— Не знаю, оскорбиться мне или быть тронутой твоей заботой, — иронично заметила Хоук, откладывая перчатки на стол. Взгляд её зацепился за книгу, которую она отдала Фенрису на прошлой неделе. Закладка почти приблизилась к середине. Хороший, нет, отличный результат.
— Я не хотел тебя унижать, — заверил её он; между бровей пролегла морщинка. Хоук очень хотелось стереть её прикосновением — что она и сделала. Потому что — а почему нет?
Фенрис дёрнулся, словно от пощёчины, и перехватил её запястье, неловко царапнув когтями перчатки. Хоук не нужно было закрывать глаза, чтобы представить, как он переворачивает её руку ладонью вверх и целует в самую её серединку, и губы его, как всегда, сухи и горячи, словно нагретое солнцем дерево.
Но он, конечно, этого не сделал.
— Иногда мне кажется, что ты легкомысленнее Изабелы. Она хотя бы трезво оценивает свои силы. И умеет драться.
— А я, значит, не умею? — хмыкнула Хоук, потирая одно запястье о другое. Чужое прикосновение сменилось едва ощутимым покалыванием.
— Ногами ты машешь будь здоров, не спорю, но я никогда не видел, чтобы ты дралась врукопашную.
— Может, плохо смотрел? — отозвалась она и вдруг сделала выпад; в руке блеснул кинжал.
Фенрис среагировал быстро, по-кошачьи грациозно отпрыгнув назад.
— Я сказал «врукопашную». — Губы его тронула усмешка.
— Ты сказал, что с одним кинжалом я буду бесполезной, — напомнила Хоук, вставая в боевую стойку.
Наверное, было не лучшей идеей меряться силой с соратником, когда этот самый соратник с ног до головы напичкан лириумом и предпочитает драться двуручным мечом, а значит, обладает недюжинной силой. А ещё спит с тобой, пусть и не на регулярной основе.
Хоук бы скорее умерла, чем призналась в том, что её это заводило.
Она не желала унижать его несерьёзностью, но их спонтанный бой всё равно продлился недолго: всё, что нужно было Фенрису для победы — это оказаться у неё за спиной. Локоть обожгло болью. Хоук стиснула зубы, наклоняясь, чтобы кости не треснули под силой чужой хватки. «Сломает?» — испуганно мелькнуло в её голове. Пальцы безвольно разомкнулись, отпуская кинжал. Фенрис хмыкнул — не то удивлённо, не то одобрительно, — и отобрал трофей.
А потом вдруг заставил её выпрямиться и приставил клинок к горлу.
Хоук зашипела: рука, легшая поперёк туловища, сжала плечо, и когти перчатки, без труда преодолев препятствие в виде тонкой ткани рубашки, пусть и не до крови, но ощутимо впились в кожу.
— Каково это, Хоук? — заговорил Фенрис. — Осознавать, что власть над твоей жизнью находится в чужих руках?
— Могу задать тебе встречный вопрос, — отозвалась она, боясь вдохнуть. Голос Фенриса звучал хрипло, и она гадала, что послужило тому причиной: возбуждение, рождённое короткой, но яростной схваткой, или возбуждение совсем иного рода. Она слышала над своим ухом его дыхание, горячее и прерывистое, и понимала, что её колени предательски дрожат. «Дура. Безмозглая, впечатлительная дура», — ругала себя она, но это, как водится, не помогало. Давно уже.
Хоук надеялась, что Фенрис не чувствует, как бешено колотится её сердце.
Зря они вообще затеяли всю эту ерунду. Время шло, а они так и не научились общаться без подтекстов, заметных даже невооружённым взглядом. Поначалу, в первые месяцы после расставания, отношения между ними были довольно прохладными: ни лишнего взгляда, ни случайного прикосновения, лишь старательно выдерживаемое расстояние и подчёркнутая вежливость. Она не помнила, когда всё изменилось, и не помнила, кто поддался эмоциям первым. Не помнила и то, с кем вела разговор, когда Фенрис внезапно проявил ревность — так, словно имел полное на это право, да что там — словно она принадлежала ему и только ему одному. Хоук не знала, почему не одёрнула его и ни разу не оттолкнула, напомнив о бегстве и стойком нежелании возобновлять отношения вновь. Потому что отчаянно отрицала сам факт разрыва? Потому что это вообще не было похоже на разрыв? Потому что надеялась, что всё образуется, стоит только потерпеть?..
О, терпения у неё было хоть отбавляй.
Хоук не могла не признать, что её утомили подобные игры, но отказаться от них означало отказаться от Фенриса вовсе, а она не была готова к этому. Не хотела быть готовой.
Фенрис осторожно потёрся носом о её затылок и вдохнул поглубже, слушая запах. Хоук казалось, что она чувствует каждый сантиметр его тела, словно между ними не было преграды в виде одежды. Она могла вспомнить его во всех деталях — до малейшего шрама, до последнего витка лириумного узора, — и вспоминала, мысленно проклиная саму себя, потому что — ну зачем ты мучаешься, родная?
Низ живота болезненно заныл.
— Если он ничего сейчас не сделает, я умру.
Она не сразу поняла, что сказала это вслух.
Фенрис не стал её разочаровывать. Звякнул, ударяясь о пол, кинжал.
Хоук показалось, что ещё мгновение, и её сердце выскочит из груди: толчок оказался настолько неожиданным и сильным, что она едва не потеряла равновесие. На лоб её легла рука, оберегая от удара о стену, и от этого маленького проявления заботы ей захотелось попросту осесть на пол и разрыдаться. Вскоре к первому её кинжалу присоединился второй, а потом Фенрис, не говоря ни слова, рванул пояс на её талии.
Он всегда был импульсивным.
Хоук опёрлась ладонями о стену. Ей не было стыдно — стыд остался в «Висельнике»; в том вечере, когда Фенрис прижимал её к колонне и раздвигал полы рубашки. Она помнила, как касался обнажённой груди горячий воздух, страх от того, что их могут увидеть, и как от мыслей об этом бежали по коже мурашки. Всё это было в корне неправильно, но, видит Создатель, она не жалела.
Рука Фенриса скользнула за пояс её штанов, другая легла на талию, и Хоук осознала, что он снял лишь одну перчатку — не то торопясь, не то забавляясь их недавним спором. Когти впивались в кожу, но — пропади всё пропадом — это было до странного приятно. Фенрис мог быть нетерпеливым, грубым, страстным, но он никогда не причинял ей физической боли — до сегодняшнего дня. Хоук было всё равно. Ей нравилось это.
Какой-то частью себя она понимала, что его агрессия направлена вовсе не на неё, но тогда на что? На его месте она бы злилась на страх принять их отношения как факт — что она и делала, за двоих разом.
Фенрис, казалось, знал предпочтения Хоук лучше неё самой, и это приводило её в восторг. Не то запомнив её реакции, не то действуя по наитию, он целовал, стискивал и прихватывал зубами ровно там, где было приятнее всего. И взрыкивал, и присасывался, пока не оставлял след, и безжалостно сдёргивал одежду — до натужного треска той.
Накрыв её руку своей, он переплёл их пальцы. Хоук запрокинула голову на его плечо и нашла губами родинку на шее — тёмную и маленькую, под левым ухом, она запомнила. Издав полувздох-полустон, Фенрис нетерпеливо толкнулся бёдрами и до боли стиснул её талию, удерживая от падения: ноги её, даже запутавшиеся в съехавших к коленям штанах, бессильно разъезжались.
В их занятиях любовью было всего два негласных правила: не разговаривать и не повторять того, что было в первую ночь. Трудности возникали с соблюдением обоих. Хоук помнила, как целовала грудь Фенриса, спускаясь к животу, как скользила губами и языком по участкам кожи, не отмеченным лириумом, и страстно желала повторить это снова. Но повторять означало ворошить с трудом похороненные — кого она обманывает? — воспоминания, а это последнее, что было нужно им обоим.
Хоук хотелось произносить его имя, подгонять, шептать бессвязные глупости, и она до крови кусала губы, удерживая в себе всё то, что рвалось с языка. Мысленные мольбы сменяли вопросы — «Почему ты ушёл?», «Почему ты продолжаешь истязать нас обоих?», «Кто я для тебя?»; молчание приносило почти физическую боль. Эта боль отнюдь не была приятной.
Фенрис выругался по-тевинтерски.
Когда всё кончилось, Хоук обнаружила себя сидящей на полу. Кафель холодил бёдра. Фенрис считал носом её позвонки, крепко обняв со спины. Изнеможенная и расслабленная, Хоук невидяще смотрела перед собой, отстранённо гадая, вспоминает ли он что-нибудь, а если вспоминает, то почему продолжает спать с ней? По его словам, картины из прошлого и были причиной, по которой им пришлось расстаться. Безусловно, это можно было назвать трусостью, но Хоук понимала.
Всегда понимала.
— Я лишь средство для того, чтобы вспомнить? Ничего больше?
Она не хотела спрашивать этого, но спросила.
Фенрис вздрогнул.
— Интересный способ сказать «спасибо» за прекрасный секс, — усмехнулся он.
Развернувшись в кольце рук, Хоук поблагодарила его единственным проверенным способом. Фенрис ответил на поцелуй с неожиданной страстью, но, вместе с тем, казался удивительно смущённым, словно и не они несколькими минутами ранее вжимались друг в друга, сливаясь в единое целое.
Палец его медленно обвёл контур её увлажнившихся губ.
— Ты — не способ вспомнить, — сказал он. — Ты — способ не забывать.
Она не знала, как реагировать на это признание — хотя бы потому, что не понимала, как его толковать. Тело покрылось мурашками, и Фенрис галантно набросил на её плечи им же снятую рубашку.
— Тогда я буду ждать, пока не смогу стать чем-то бóльшим, — отозвалась Хоук и поднялась на ноги.
Ладони Фенриса легли на её бедра и огладили внутреннюю их сторону.
— Тебе не нужны ни кинжалы, ни когти, — вдруг сказал он и встал следом. Рука коснулась её груди, над глупым, усталым, надеющимся сердцем. — Потому, что главное твоё оружие — тут.
— Значит, я тебя сразила? — усмехнулась Хоук, внутренне обмирая от желания услышать совершенно конкретный ответ.
Фенрис отвернулся.
Голос его прозвучал глухо:
— Никогда не понимал, зачем спрашивать, когда прекрасно знаешь ответ.
…И, видит Создатель, этого было более, чем достаточно.
Автор: felandaris
Бета: C-SEC Hothead, Laura Farlong
Фандом: Dragon Age II
Размер: миди
Жанр: всё в кучу — ангст, романс, робкие потуги на юмор, драма и далее, далее, далее…
Пейринг: Фенрис/фем!Хоук, Андерс/фем!Хоук (продержался ровно одну главу и не ушёл дальше «А что, если?») + все компаньоны и сочувствующие
Рейтинг: R
От автора: Идея цикла о годах, проведённых Фенрисом и Хоук (как бы) вне отношений, но бок о бок друг с другом, пришла в мою голову внезапно, хотя хэдканон об этом сложился в голове чёртову уйму месяцев назад. Разумеется, моё видение может не совпадать с вашим и всё такое. Любителям дарка и ривалмансов мои сопли с сахаром едва ли придутся по вкусу, поэтому предупреждаю: «светло @ ненапряжно» — название моей торговой марки.
Примечание: Хоук — разбойница, внешность дефолтная.
Статус: закончен
1-4
5. Варрик
5. Варрик
Варрик знает всё и немножко больше. Поставь ему кружку пива, и он расскажет тебе десятки историй, придуманных и нет; пригласи в дом, и он приготовит многообразие яств, не ограничившись кухней своего народа; купи вина, и он поведает, при какой погоде собирали для него виноград в Антиве. Ему известны секреты многих профессий, от художников до убийц, и столь же много тайн, подчас смертельно опасных. Варрик знает в лицо всех власть имущих в Киркволле; знает, что Нора — бывшая жена Корфа; знает настоящее имя Изабелы; знает, что Авелин — бесстрашная Авелин — боится пауков… Знает даже то, как вздыхает Хоук, когда её целуют — он слышал это великое множество раз.
— Ну что, ещё по пинте? — спросил он у мабари, верно дожидавшегося свою хозяйку. — Этот клубок сегодня не развяжется.
И усмехнулся, веселясь с нечаянного каламбура:
— Да уж… Клубок.
Варрик забыл, когда застукал их в первый раз. Незадолго до войны с кунари? Чуть позже? Всё, что он помнил — это льющий за окном дождь, да такой, что конца и края ему не было видно. Вечерело. Они всей компанией сидели за столом в «Висельнике». Нора по обыкновению путала напитки, Авелин делала выговор Изабеле — Создатель знает, что она в тот раз учудила, — Фенрис и Хоук ругались. Со стороны могло показаться, что они лишь лениво обмениваются репликами, но Варрик знал эти рубленые фразы и громкий шёпот, да и не совал нос дальше своей кружки с пивом.
Вот и зря, в общем. Вмешался бы, может, и оставили бы они в покое его несчастные апартаменты. «Не судьба», — сказал бы Бартранд, но тот всегда фаталистом был. Варрик не верил в судьбу, Варрик верил в Госпожу Удачу, но она не всегда отвечала ему взаимностью.
К двум часам ночи в его номере остались только спорщики, да Андерс, не притронувшийся к алкоголю. Впрочем, и он откланялся быстро, писульки свои подхватил и был таков. Варрик тогда языками с Корфом сцепился, а как вернулся, так и пожалел об этом. Попятился, скрипнув половицей, но никто и внимания не обратил — не до того было. Сам не ожидал, а смутился, не понимая — не то прервать шуткой, пока у стены зажимаются, не то уйти деликатно, а там уж пусть сами разбираются, что, где и как.
Второе выбрал, вот только зря, наверное.
Варрик не знал — тогда не знал — что послужило причиной бесстыдного поведения его друзей: алкоголь ли, который в равной степени туманил мозги как Фенрису, так и Хоук; время ли ночное, шальное?
— Так они же расстались, нет? — спросила Изабела, когда он намекнул легонько. — Хоук сама так сказала.
— А не сказала ли она, часом, что при расставании обязательно нужно язык в рот бывшему возлюбленному засовывать?
— Вот это — мой способ расставаться! — пришла в восторг Изабела, но подробностей не получила: молчание Варрика покупалось золотом, а друзьям оно бесплатно обходилось. Посеял слух, встревожил воду, и хватит.
Где один прецедент, там и второй. В привычку не вошло — то ли обнаглели недостаточно, то ли силы воли хватало, — но пару раз повторялось. Варрик затруднялся понять, что испытывает, наблюдая за этими странными игрищами — не то раздражение оттого, что кругами ходят и «мыневместе» твердят, как заведённые, не то жалость, потому, что дураки оба. «Дураки, — кивнула Авелин, когда и до неё слух дошёл. — Вот только пока сами не поймут, никто им это в голову не вложит». Мудрая женщина, что ни говори.
Однажды так и вовсе сцена из романа какого развернулась, с битой посудой и кровавыми реками. Сам чёрт ногу сломил бы разбираться, что случилось, да и не важно это было, в общем-то. Суть была в том, что Хоук ступню поранила, да так сильно, что весь пол изгваздала — странно, что до потолка не добралась. Бинты-то нашли, вот только Варрик припозднился с ними: Фенрис ленту свою с запястья снял, помог пострадавшей, а там и на кровать повалил. Или она его. Или оба они, не сговариваясь, в очередной раз желаниям поддались, как частенько оно и бывало.
— Не запачкайте простыни, — выразил просьбу Варрик, оставляя номер в распоряжении друзей, не в первый и, догадывался он, не в последний раз. До утра, помнится, в компании Эдвины просидел, лениво потягивая эль, а когда вернулся, и намёка на чужое присутствие не заметил, словно ни одной живой души в комнате сегодня не было: ни пятен крови, ни разворошенной кровати, ни подносов, днищами кружек заляпанных. И рука фенрисова, под рубашку Хоук пробирающаяся, ему, видно, показалась, равно как и звуки нетерпеливых поцелуев. Прибрались и ушли тихонько, стыдясь не то Варрика с его лояльностью, не то друг друга. По отдельности, как водится — не пара, чай, под ручку домой возвращаться.
Дошло и до катарсиса.
— Я устала, — рыдала Хоук, сжимая пальцами виски. — Я. Так. Устала.
Варрик считал, что плакать за компанию — это форменный идиотизм, а никакая не солидарность, поэтому молча обнимал её за плечи. Правду-матку резать в глаза тоже не стоило — сейчас не стоило. Хоук — тотально, оглушительно пьяная Хоук — нуждалась не в объяснениях и убеждениях, а крепком дружеском плече и новой порции вина, чтобы, наконец, отключиться.
Со временем Варрик понял всё: и голодный взгляд Фенриса, и ревность его бешеную, превратившую в собаку на сене; и Хоук, воспринимающую оную как должное, словно и не расставались они никогда; и то, почему допоздна в «Висельнике» засиживались, почему выпивали сверх меры — и сдавались, наконец, уставая бежать друг от друга.
— Это уход от ответственности, — поясняла Хоук не то Варрику, не то самой себе. Плечи её ходили ходуном. — Никаких обязательств. Нейтральная территория. Просто способ снять стресс. Почему нет? Я не против. Всё хорошо.
«Ну конечно, хорошо, — так и рвалось с его языка. — Вот только слёзы для тебя — дело непривычное, и ревёшь ты второй раз за последние пять лет. Уж мне-то не ври».
Промолчал, лишь кувшин с вином подвинул — до конца пьяной исповеди было далеко.
…Хоук покинула «Висельник» через чёрный ход — Варрик заметил её, как бы она ни хоронилась. Фенрис ушёл тем же путём двумя минутами позже; на шее его алела метка страсти, заметная даже на расстоянии.
Варрик вздохнул. Позабытый хозяйкой мабари возмущённо гавкнул.
— Знаю, дружище, — улыбнулся Варрик, потрепав пса по голове. — Я всё знаю. Ещё по пинте?
6. Изабела
6. Изабела
Мысль о том, чтобы засыпать и просыпаться одной всегда причиняла Хоук дискомфорт. Детство, юность и первые два года в Киркволле она засыпала, обнимая Бетани. Даже во время обитания в богатом на ароматы Нижнем Городе волосы сестры пахли цветами. Хоук любила зарываться в них носом и терпела, пока не становилось совсем щекотно — это было своеобразным ритуалом, гарантирующим хорошие сны. «От тебя жарко», — жаловалась Бетани, но с места не двигалась.
Потом всё изменилось. За окном больше не орали пьяницы, жёсткая койка сменилась на постель с пологом, а Бетани больше не щипала за руку, как всегда делала, когда старшая спросонья лягала её ногой. Да и лягать, в общем-то, теперь было некого.
На пороге тридцати лет Хоук нужно было учиться жить одной.
Со временем она привыкла к одинокому созерцанию потолка над головой, но это не мешало ей тосковать по теплу чужого тела рядом. «Каково это, — думала она, — когда первое, что ты видишь, просыпаясь, это лицо любимого?» Им с Фенрисом так и не довелось этого узнать.
Хоук всегда считала себя сильной. Она знала, что способна справиться если не со всеми, то с многими проблемами; она слышала об этом со всех сторон. Таких людей не сломать — только растереть в мелкую крошку. Но крошка, в отличие от обломков, не имеет возможности быть собранной воедино.
— Это всего лишь платок, — сказала Изабела. — Я могу купить себе новый.
— Варрик сказал, что ты привезла его из Ривейна. Я не хочу забирать то, что дорого тебе, как память, — возразила Хоук, откладывая карты. Сегодня ей везло.
— С чего ты взяла, что он мне дорог?
— С того, что ты носишь его, не снимая, несмотря на все эти дыры?..
— Ненавижу, когда ты оказываешься права, — бросила Изабела в сторону.
— Нема, как рыба, — заверила её Хоук, отлично знакомая с попытками подруги разыграть из себя бесчувственную грозу морей. Кто-то на это покупался, но не она.
За окном давным-давно стемнело, и сдерживать зевоту становилось всё труднее. Хоук и не пыталась, единожды чуть не свернув себе челюсть. Двигаться было решительно лень.
С наслаждением потянувшись, Изабела поднялась с места.
— Кажется, настало время для моего еженедельного променада в квартал красных фонарей, — по обыкновению беззастенчиво сообщила она и повязала платок на талию. — Да и тебе пора собираться. Я не волнуюсь за твою безопасность, но ты сама знаешь, каким бывает Киркволл ночью. Если ты, конечно, не планируешь остаться здесь.
— Почему бы и нет? — спросила Хоук внезапно для самой себя. Как там говорят? Наглость — второе счастье?
— Отлично! — Изабела вдруг воодушевилась. — Будет, кому присмотреть за моими пожитками. За последний месяц у меня украли сотню золотых, три гребня и нож. Наверное, это был очень бедный и косматый разбойник.
Не прошло и пары секунд, как она спешно покинула комнату. Откровенно сконфуженная, Хоук так и смотрела ей вслед.
Время шло, а «Висельник» всё ещё казался гораздо более привлекательным местом, нежели полупустой особняк. Скинув сапоги, она, словно в тумане, забралась в постель.
Подушка Изабелы пахла полынью.
— Ты какая-то странная, подруга, — сказала она Хоук в одну из ночей. — Сделала себе имя, восстановила права на родовое поместье… Тебе бы в золоте купаться, да на шелках спать, а ты ютишься на продавленной койке. Моей продавленной койке. Или трахаешься в апартаментах Варрика, но это я хотя бы понимаю.
— Вот и живи там, — пробурчала Хоук, проигнорировав последнюю фразу. — Меня всё устраивает.
— Ну, меня бы тоже устраивало — сильное, ловкое тело… Эй! Не распускай руки.
— Я вообще-то пытаюсь спать.
— В моей комнате, — напомнила Изабела. — И, кстати, сильно рискуешь, прижимаясь ко мне. Неужто ты и Бетани так истязала? Неудивительно, что она тебе не пишет.
— Если бы ты хотела меня изнасиловать, то давно бы это сделала.
— Не практикую секс на недобровольной основе.
Хоук задержала дыхание.
— Кто говорит о недобровольной?.. — выпалила она.
И будь что будет, в самом деле. Кому и что она доказывает, принося себя в жертву на алтарь упрямой и бесперспективной любви? Топчется на одном месте, погрязнув в прошлом. Ни туда, ни сюда.
Дура.
Пальцы Изабеллы коснулись её рта, подбородка, скользнули, коротко мазнув по шее, в ложбинку на груди. Сердце Хоук пропустило удар.
Изабела рассмеялась.
— Спи, горе ты луковое, — произнесла она почти ласково и, потрепав подругу по волосам, поднялась с кровати. — Дожидайся своего принца.
— Не думала, что у тебя есть моральные принципы, — отозвалась Хоук, отворачиваясь; щёки её горели. Изабела могла бы обидеться на подобную фразу, будь она сказана всерьёз, но только идиот бы не понял, что единственной её целью было замаскировать возникшую неловкость.
Захлопнулась, натужно скрипнув, дверь.
— Потом спасибо скажешь, — усмехнулась Изабела и прижалась затылком к стене.
Зная, что будет права.
7. Себастьян
7. Себастьян
Как и у любого человека, у Себастьяна бывали хорошие и плохие дни. В первые душу его терзали сомнения, и ни одна, даже самая искренняя молитва, не могла их прогнать; во вторые дорога будто сама ложилась под ноги, и даже дышать становилось легче.
Сегодня был хороший день.
Себастьян не любил Верхний город: напыщенный, шумный, ничуть не похожий на давно покинутый, но всё ещё любимый Старкхевен. На его вкус, здесь было ничуть не безопаснее, чем в Нижнем, а, возможно, даже наоборот: карманникам легко смешаться с толпой, а убийцам — раствориться в тенях многочисленных зданий. Именно поэтому, держа путь к дому Фенриса, Себастьян был начеку.
Дверь оказалась по обыкновению открытой, однако особняк был погружён в тишину. Это казалось странным: Себастьян знал, что дважды в неделю Фенрис и Донник играют в Алмазный ромб и травят байки; иногда к ним присоединялись Варрик и Изабела. Фенрис никогда не угощал, говоря, что оставил последнюю бутылку Агреджио Павалли для особого случая, а также игнорировал вопросы о том, какой случай может считаться таковым. Гостей его жадность ничуть не смущала — алкоголь они могли принести и сами.
Судя по всему, сегодняшний день выпал из расписания их маленького игрального кружка. Себастьяну было любопытно, что послужило тому причиной; поднимаясь по лестнице, он строил догадки. Он бы не удивился, обнаружив товарища в кресле, мрачно уставившегося в одну точку: иногда у него случались дни глубочайшей меланхолии, лишающие того сил и желания что-либо делать. Не удивился бы он и присутствию Хоук. Если в жизни Фенриса и существовал человек, способный перечеркнуть любые его планы, это была она. Впрочем, Хоук могла перечеркнуть планы кого угодно, и для этого ей вовсе не обязательно было знать свою жертву в лицо.
Реальность оказалась гораздо прозаичнее любого из предположений.
— Что ты делаешь? — спросил Себастьян, склонив голову набок.
— Разве не видно? — Фенрис выглядел раздражённым. — Убираюсь.
В руках его была невесть где раздобытая швабра.
В комнате царил кавардак: мебель покинула привычные места и была сдвинута в угол, тут и там виднелись неаккуратные кучи мусора, справа от двери высилась целая батарея пустых бутылок, иногда целых, иногда не очень. Одному Создателю известно, что нашло на хозяина имения, но к делу тот подошёл основательно.
— Не замечал у тебя тяги к чистоте, — сказал Себастьян, осторожно обходя внушительную груду битого стекла. Кое-где алело вино — или кровь, он не брался гадать.
— Всё меняется, — таинственно отозвался Фенрис, сосредоточенно возя по полу шваброй. По скромной оценке Себастьяна, эффекта это не имело: за прошедшие года грязь въелась настолько, что избавиться от неё можно было, только положив плитку заново. Озвучивать свои мысли он, понятное дело, не собирался.
— Трудно поверить, что твои глаза открылись только сейчас.
— Лучше поздно, чем никогда, — последовал ещё один многозначительный ответ.
Всё это было крайне подозрительно.
Себастьян кашлянул.
— Сегодня Хоук поранилась осколком, — сдался Фенрис. — Сказала, что ноги её здесь не будет, пока я не приведу дом в порядок. И если бы это было её единственной жалобой… — пробурчал он.
Взявшись за тряпку, Фенрис принялся тереть картинную раму. На взгляд Себастьяна — уж чересчур старательно.
— Донник занят на дежурстве, так что у меня появилось свободное время, вот я и решил… — продолжил Фенрис, не отрываясь от занятия. — Да и Варрик как-то обещал подсобить мне с ремонтом. Лучше воспользоваться предложением, пока оно ещё в силе. Думаю, мне и самому будет приятнее спать, не чувствуя сыплющихся с потолка пауков. Во всяком случае, стоит попробовать.
Не нужно было быть гением, чтобы понять, что весь этот поток слов был сказан с одной-единственной целью — отвести внимание от основной, реальной и очень смущающей причины его внезапного всплеска активности.
Себастьян понимающе улыбнулся.
— Сильно поранилась?
— Жить будет, — буркнул Фенрис после небольшой паузы. Видит Создатель — кончики его ушей стали пунцовыми. Себастьян не был падок на сплетни, считая, что страсть к распространению оных — грех, но шёпотки про отношения Хоук и Фенриса не обошли стороной и его. Кажется, в них всё-таки было зерно истины.
Не одобрял Себастьян и любопытства. Зато оно очевидно одобряло его.
— Ты не был на утренней молитве, — намекнул о причине своего визита он. — Разочаровался в новообретённой вере, или всё дело в нашей бравой подруге?
Фенрис резко обернулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто за спиной. Несмотря на горячую преданность церкви, Себастьяна это ничуть не задело — не раз и не два встречал он тех, кто стыдился своей набожности. Подобные люди (или эльфы) неизменно вызывали у него жалость. «Ничего, дитя моё, — успокаивала его Эльтина. — Не печалься. Они не готовы. Придёт день, и они отринут сомнения». Со временем её спокойная уверенность передалась и ему.
— Какой в этом смысл? — отозвался Фенрис и опёрся спиной о стену. Вид у него был донельзя замученный. — Я пытался, честно пытался, но правда в том, что мне сложно принять бога, который допускает такую вещь, как рабство. Или магию крови. Или что-то столь же отвратительное. Мне жаль, если я не оправдал твоих надежд, — добавил он, помолчав.
Они уже поднимали эту тему раньше, и в девяти случаях из десяти Фенрис шёл на попятную. Себастьян догадывался, что виной тому был целый букет причин: непробиваемый скептицизм, разница мировоззрений и культур, обида на судьбу и привычка делить мир на чёрное и белое… Догадывался он и о том, что ему следует брать пример с Эльтины — не горячиться и не расстраиваться, быть спокойным и рассудительным. Стать мудрым наставником, который приведёт своего друга к настоящей вере, что станет спасением и убежищем для его метущейся души. Он нередко слышал, как Фенриса сравнивали с отбившимся от стаи (или отрицающим необходимость оной?) волком; Себастьяну же он виделся ребёнком — потерянным и отчаянно нуждающимся в любви, поддержке и принятии. «Создатель поможет тебе обрести гармонию», — убеждал его он, но Фенрис оставался в плену сомнений. В голове его никак не укладывался тот факт, что нелёгкая судьба может быть дарована в качестве испытания на прочность, ведь пути Создателя воистину неисповедимы. Себастьян подозревал, что озвучь он это вслух, и дело окончится ссорой.
— Терпение, Фенрис, — сказал он вместо этого. — Вера не появляется просто так, по щелчку пальцев. Дай своей душе время.
— …И позабудь обо всём, что с тобою случилось, — фыркнул тот и вернулся к уборке. — Обо всех лишениях, на которые было плевать и твоему Создателю, и его женщине.
— Быть может, он помогал тебе больше, чем ты сам думаешь.
— Любопытно услышать, каким образом. Я потерял всё, что имел.
— Чтобы найти новое.
— А вдруг меня устраивало и старое — откуда ему знать? Откуда мне знать… — пробормотал Фенрис, поморщившись. — И, если на то пошло, я и новое-то в руках не удержал: те, кому я обязан жизнью, полегли от моего же меча.
— Но ты научился ценить свободу, — продолжил Себастьян. — Желать свободы. Кто знает, что случилось бы, не повстречайся ты с Воинами тумана. Возможно, у тебя никогда не хватило бы смелости сбежать снова.
Он был предельно осторожен, ступая на скользкую тропу, к которой привела беседа — никто не мог сказать, где она оборвётся, превратившись в трясину. Вероятно, говорить о смелости с бывшим рабом, чью волю прицельно ломали, дабы отучить принимать самостоятельные решения, было не самой умной идеей, но Фенрису давно было пора избавиться от панциря, наращенного им за годы одиночества и рабства; разрушить стены, которые он выстроил вокруг себя, пытаясь защитить то немногое, что у него осталось. Себастьян чувствовал ползущую по ним трещину и считал, что обязан помочь — как помогают матери неспособным пробить яичную скорлупу птенцам.
— Думаешь, теперь смелости во мне больше? — хохотнул Фенрис, но в голосе его не было веселья. — Скажи это Хоук.
— О нет, мой друг, — улыбнулся Себастьян, поднимая ладони кверху. — За этот грех тебе придётся отвечать самому.
— Уже ответил.
Пауза затянулась.
— Пойдём, — мотнул головой Себастьян. — Пройдёмся немного.
Фенрис нахмурился.
— Дай угадаю: ты решил, что моя бедная душенька нуждается в хоровом пении и запахе лампадного масла?
— Двери церкви всегда открыты.
Он закатил глаза.
— Ладно, твоя взяла. Но учти: я согласился лишь потому, что меня уже тошнит вылизывать это чёртово поместье. Клянусь своей головой: в следующий раз я поселюсь в более скромном месте, — пообещал Фенрис.
И оглушительно чихнул.
Едва войдя в храм, Себастьян понял, что привести сюда товарища было прекрасной идеей. С виду всё оставалось по-прежнему, но его внимательный взгляд заметил перемену и, притом, разительную: обычно сгорбленный, Фенрис расправил плечи. Глаза его отражали пламя свечей и оттого казались как никогда живыми. Скепсис скепсисом, но церковная атмосфера и впрямь дарила ему чувство умиротворённости. Упорно отрицавший существование Создателя, Фенрис отчаянно нуждался в высшей силе, в которую можно поверить; на которую можно сложить часть ответственности за перенесённые им тяготы — или найти в них смысл.
Они постояли молча, думая каждый думал о своём. Фенрис, кажется, и вовсе растворился в мыслях, не замечая ничего и никого вокруг. Себастьян корил себя за любопытство, но не мог не гадать: читает ли он сейчас молитву — по обыкновению неловко, как умеет, позабыв все фразы, которым он его научил? А если и читает, то по кому? По себе и своей изуродованной судьбе? По рабам, которым не выпало шанса разбить собственные цепи? По Хоук, кажется, заменившей ему все религии разом?..
— Ты когда-нибудь просил прощения за свои грехи? — спросил Себастьян, наперёд зная ответ.
— Нет, — отозвался Фенрис. Взгляд его остановился на лике Андрасте. — Но если и буду, то совсем перед другой женщиной.
Больше он не проронил ни слова.
Они постояли так ещё немного — пока Фенрис не начал дёргать плечами, очевидно пресытившись церковной атмосферой.
— Иди, — улыбнулся Себастьян. — Думаю, твоей избраннице будет неприятно пораниться ещё об один осколок.
Фенрис непонимающе вскинул брови.
— Иди, — повторил он и, не сдержавшись, рассмеялся. — Уборка угодна Создателю.
8. Фенрис
8. Фенрис
Хоук всегда считала себя немного странной. Конечно, ей было далеко до Мерриль, но не менее далеко было и до спокойной, рассудительной, нормальной Авелин. Хоук обожала скусывать корочку с губ, до тех пор, пока рот не наполнял медный привкус крови; не терпела порядка в доме, искренне считая, что хаос — признак жизни; мысленно составляла совершенно идиотские списки: «Самые забористые ругательства Варрика», «Изабела и её мужики», «Десять фраз, которые я никогда не услышу от Фенриса». Последний, впрочем, то и дело претерпевал изменения, но кое-что всегда оставалось на месте: «Я люблю тебя», «Прости, что ушёл», «Я купил тебе подарок».
Как говорится, ничто не предвещало.
— Это тебе, — пробормотал Фенрис и добавил, откровенно смущённый: — Подарок.
— Откуда у тебя деньги?
Пожалуй, это был не лучший из способов выразить свою благодарность.
— Это всё, что тебя волнует? — мгновенно взорвался он. — Разве ты не должна просто порадоваться?
— Успокойся, я всего лишь спросила, — торопливо вскинула руки Хоук, отлично знакомая с его привычкой маскировать замешательство злостью. В этом весь Фенрис — отчаянно боящийся обнажать свои чувства, но читающийся словно открытая книга. Хоук это нравилось. Нравилось дразнить его, задевать, заставлять проявлять эмоции любым удобным для него способом, будь то крик или хлопок ладонями по столу. Фенрис быстро выходил из себя, но быстро и остывал, извинялся, смотрел на неё виновато и жалобно, и тогда ей хотелось ударить его — за всё и сразу, — а потом впечататься губами в его красивый рот и целовать до нехватки воздуха. Их отношения нельзя было назвать натянутыми или прохладными, но желание ударить его почему-то посещало её чаще, чем другие.
Подарком оказались стальные перчатки с острыми, как бритва когтями — идентичные тем, что Фенрис носил сам. Повертев их в руках, Хоук подняла глаза. Во взгляде её читалась растерянность.
— Мне, безусловно, приятно… но почему именно они?
Фенрис вздохнул, и в этом вздохе было всё его раздражение.
— Ты сражаешься кинжалами, — принялся объяснять он терпеливо и медленно, словно маленькому ребёнку. — Выбей из рук один, и ты станешь бесполезна.
— Не знаю, оскорбиться мне или быть тронутой твоей заботой, — иронично заметила Хоук, откладывая перчатки на стол. Взгляд её зацепился за книгу, которую она отдала Фенрису на прошлой неделе. Закладка почти приблизилась к середине. Хороший, нет, отличный результат.
— Я не хотел тебя унижать, — заверил её он; между бровей пролегла морщинка. Хоук очень хотелось стереть её прикосновением — что она и сделала. Потому что — а почему нет?
Фенрис дёрнулся, словно от пощёчины, и перехватил её запястье, неловко царапнув когтями перчатки. Хоук не нужно было закрывать глаза, чтобы представить, как он переворачивает её руку ладонью вверх и целует в самую её серединку, и губы его, как всегда, сухи и горячи, словно нагретое солнцем дерево.
Но он, конечно, этого не сделал.
— Иногда мне кажется, что ты легкомысленнее Изабелы. Она хотя бы трезво оценивает свои силы. И умеет драться.
— А я, значит, не умею? — хмыкнула Хоук, потирая одно запястье о другое. Чужое прикосновение сменилось едва ощутимым покалыванием.
— Ногами ты машешь будь здоров, не спорю, но я никогда не видел, чтобы ты дралась врукопашную.
— Может, плохо смотрел? — отозвалась она и вдруг сделала выпад; в руке блеснул кинжал.
Фенрис среагировал быстро, по-кошачьи грациозно отпрыгнув назад.
— Я сказал «врукопашную». — Губы его тронула усмешка.
— Ты сказал, что с одним кинжалом я буду бесполезной, — напомнила Хоук, вставая в боевую стойку.
Наверное, было не лучшей идеей меряться силой с соратником, когда этот самый соратник с ног до головы напичкан лириумом и предпочитает драться двуручным мечом, а значит, обладает недюжинной силой. А ещё спит с тобой, пусть и не на регулярной основе.
Хоук бы скорее умерла, чем призналась в том, что её это заводило.
Она не желала унижать его несерьёзностью, но их спонтанный бой всё равно продлился недолго: всё, что нужно было Фенрису для победы — это оказаться у неё за спиной. Локоть обожгло болью. Хоук стиснула зубы, наклоняясь, чтобы кости не треснули под силой чужой хватки. «Сломает?» — испуганно мелькнуло в её голове. Пальцы безвольно разомкнулись, отпуская кинжал. Фенрис хмыкнул — не то удивлённо, не то одобрительно, — и отобрал трофей.
А потом вдруг заставил её выпрямиться и приставил клинок к горлу.
Хоук зашипела: рука, легшая поперёк туловища, сжала плечо, и когти перчатки, без труда преодолев препятствие в виде тонкой ткани рубашки, пусть и не до крови, но ощутимо впились в кожу.
— Каково это, Хоук? — заговорил Фенрис. — Осознавать, что власть над твоей жизнью находится в чужих руках?
— Могу задать тебе встречный вопрос, — отозвалась она, боясь вдохнуть. Голос Фенриса звучал хрипло, и она гадала, что послужило тому причиной: возбуждение, рождённое короткой, но яростной схваткой, или возбуждение совсем иного рода. Она слышала над своим ухом его дыхание, горячее и прерывистое, и понимала, что её колени предательски дрожат. «Дура. Безмозглая, впечатлительная дура», — ругала себя она, но это, как водится, не помогало. Давно уже.
Хоук надеялась, что Фенрис не чувствует, как бешено колотится её сердце.
Зря они вообще затеяли всю эту ерунду. Время шло, а они так и не научились общаться без подтекстов, заметных даже невооружённым взглядом. Поначалу, в первые месяцы после расставания, отношения между ними были довольно прохладными: ни лишнего взгляда, ни случайного прикосновения, лишь старательно выдерживаемое расстояние и подчёркнутая вежливость. Она не помнила, когда всё изменилось, и не помнила, кто поддался эмоциям первым. Не помнила и то, с кем вела разговор, когда Фенрис внезапно проявил ревность — так, словно имел полное на это право, да что там — словно она принадлежала ему и только ему одному. Хоук не знала, почему не одёрнула его и ни разу не оттолкнула, напомнив о бегстве и стойком нежелании возобновлять отношения вновь. Потому что отчаянно отрицала сам факт разрыва? Потому что это вообще не было похоже на разрыв? Потому что надеялась, что всё образуется, стоит только потерпеть?..
О, терпения у неё было хоть отбавляй.
Хоук не могла не признать, что её утомили подобные игры, но отказаться от них означало отказаться от Фенриса вовсе, а она не была готова к этому. Не хотела быть готовой.
Фенрис осторожно потёрся носом о её затылок и вдохнул поглубже, слушая запах. Хоук казалось, что она чувствует каждый сантиметр его тела, словно между ними не было преграды в виде одежды. Она могла вспомнить его во всех деталях — до малейшего шрама, до последнего витка лириумного узора, — и вспоминала, мысленно проклиная саму себя, потому что — ну зачем ты мучаешься, родная?
Низ живота болезненно заныл.
— Если он ничего сейчас не сделает, я умру.
Она не сразу поняла, что сказала это вслух.
Фенрис не стал её разочаровывать. Звякнул, ударяясь о пол, кинжал.
Хоук показалось, что ещё мгновение, и её сердце выскочит из груди: толчок оказался настолько неожиданным и сильным, что она едва не потеряла равновесие. На лоб её легла рука, оберегая от удара о стену, и от этого маленького проявления заботы ей захотелось попросту осесть на пол и разрыдаться. Вскоре к первому её кинжалу присоединился второй, а потом Фенрис, не говоря ни слова, рванул пояс на её талии.
Он всегда был импульсивным.
Хоук опёрлась ладонями о стену. Ей не было стыдно — стыд остался в «Висельнике»; в том вечере, когда Фенрис прижимал её к колонне и раздвигал полы рубашки. Она помнила, как касался обнажённой груди горячий воздух, страх от того, что их могут увидеть, и как от мыслей об этом бежали по коже мурашки. Всё это было в корне неправильно, но, видит Создатель, она не жалела.
Рука Фенриса скользнула за пояс её штанов, другая легла на талию, и Хоук осознала, что он снял лишь одну перчатку — не то торопясь, не то забавляясь их недавним спором. Когти впивались в кожу, но — пропади всё пропадом — это было до странного приятно. Фенрис мог быть нетерпеливым, грубым, страстным, но он никогда не причинял ей физической боли — до сегодняшнего дня. Хоук было всё равно. Ей нравилось это.
Какой-то частью себя она понимала, что его агрессия направлена вовсе не на неё, но тогда на что? На его месте она бы злилась на страх принять их отношения как факт — что она и делала, за двоих разом.
Фенрис, казалось, знал предпочтения Хоук лучше неё самой, и это приводило её в восторг. Не то запомнив её реакции, не то действуя по наитию, он целовал, стискивал и прихватывал зубами ровно там, где было приятнее всего. И взрыкивал, и присасывался, пока не оставлял след, и безжалостно сдёргивал одежду — до натужного треска той.
Накрыв её руку своей, он переплёл их пальцы. Хоук запрокинула голову на его плечо и нашла губами родинку на шее — тёмную и маленькую, под левым ухом, она запомнила. Издав полувздох-полустон, Фенрис нетерпеливо толкнулся бёдрами и до боли стиснул её талию, удерживая от падения: ноги её, даже запутавшиеся в съехавших к коленям штанах, бессильно разъезжались.
В их занятиях любовью было всего два негласных правила: не разговаривать и не повторять того, что было в первую ночь. Трудности возникали с соблюдением обоих. Хоук помнила, как целовала грудь Фенриса, спускаясь к животу, как скользила губами и языком по участкам кожи, не отмеченным лириумом, и страстно желала повторить это снова. Но повторять означало ворошить с трудом похороненные — кого она обманывает? — воспоминания, а это последнее, что было нужно им обоим.
Хоук хотелось произносить его имя, подгонять, шептать бессвязные глупости, и она до крови кусала губы, удерживая в себе всё то, что рвалось с языка. Мысленные мольбы сменяли вопросы — «Почему ты ушёл?», «Почему ты продолжаешь истязать нас обоих?», «Кто я для тебя?»; молчание приносило почти физическую боль. Эта боль отнюдь не была приятной.
Фенрис выругался по-тевинтерски.
Когда всё кончилось, Хоук обнаружила себя сидящей на полу. Кафель холодил бёдра. Фенрис считал носом её позвонки, крепко обняв со спины. Изнеможенная и расслабленная, Хоук невидяще смотрела перед собой, отстранённо гадая, вспоминает ли он что-нибудь, а если вспоминает, то почему продолжает спать с ней? По его словам, картины из прошлого и были причиной, по которой им пришлось расстаться. Безусловно, это можно было назвать трусостью, но Хоук понимала.
Всегда понимала.
— Я лишь средство для того, чтобы вспомнить? Ничего больше?
Она не хотела спрашивать этого, но спросила.
Фенрис вздрогнул.
— Интересный способ сказать «спасибо» за прекрасный секс, — усмехнулся он.
Развернувшись в кольце рук, Хоук поблагодарила его единственным проверенным способом. Фенрис ответил на поцелуй с неожиданной страстью, но, вместе с тем, казался удивительно смущённым, словно и не они несколькими минутами ранее вжимались друг в друга, сливаясь в единое целое.
Палец его медленно обвёл контур её увлажнившихся губ.
— Ты — не способ вспомнить, — сказал он. — Ты — способ не забывать.
Она не знала, как реагировать на это признание — хотя бы потому, что не понимала, как его толковать. Тело покрылось мурашками, и Фенрис галантно набросил на её плечи им же снятую рубашку.
— Тогда я буду ждать, пока не смогу стать чем-то бóльшим, — отозвалась Хоук и поднялась на ноги.
Ладони Фенриса легли на её бедра и огладили внутреннюю их сторону.
— Тебе не нужны ни кинжалы, ни когти, — вдруг сказал он и встал следом. Рука коснулась её груди, над глупым, усталым, надеющимся сердцем. — Потому, что главное твоё оружие — тут.
— Значит, я тебя сразила? — усмехнулась Хоук, внутренне обмирая от желания услышать совершенно конкретный ответ.
Фенрис отвернулся.
Голос его прозвучал глухо:
— Никогда не понимал, зачем спрашивать, когда прекрасно знаешь ответ.
…И, видит Создатель, этого было более, чем достаточно.
FIN
@темы: Missing scene, Het, Фанфик закончен, Romance, фем!Хоук, Фенрис, Angst, Dragon Age, R, Фанфикшен
Fen'Harel enansal | В девичестве Shep.
Название: «Undisclosed Desires»
Автор: felandaris
Бета: C-SEC Hothead, Laura Farlong
Фандом: Dragon Age II
Размер: миди
Жанр: всё в кучу — ангст, романс, робкие потуги на юмор, драма и далее, далее, далее…
Пейринг: Фенрис/фем!Хоук, Андерс/фем!Хоук (продержался ровно одну главу и не ушёл дальше «А что, если?») + все компаньоны и сочувствующие
Рейтинг: R
От автора: Идея цикла о годах, проведённых Фенрисом и Хоук (как бы) вне отношений, но бок о бок друг с другом, пришла в мою голову внезапно, хотя хэдканон об этом сложился в голове чёртову уйму месяцев назад. Разумеется, моё видение может не совпадать с вашим и всё такое. Любителям дарка и ривалмансов мои сопли с сахаром едва ли придутся по вкусу, поэтому предупреждаю: «светло @ ненапряжно» — название моей торговой марки.
Примечание: Хоук — разбойница, внешность дефолтная.
Статус: закончен
1. Авелин
1. Авелин
С тех пор, как мама ушла — думать так было не в пример проще, — особняк семьи Амелл перестал быть тем местом, которое Хоук могла бы назвать домом. Это слово звучало многоголосым смехом, пахло мясной похлёбкой, дышало жаром горящего камина. Но очаг не грел, словно теперь ему не хватало сил на всё здание, а единственным источником смеха стал Сэндал, да и веселился тот всё больше с мабари или самим собой. Что же до любезно подаваемой Боданом еды, то Хоук давно приучилась пропускать их совместные трапезы, предпочитая перекусывать в «Висельнике» в перерывах между той или иной работой. От завтрака там можно было разболеться животом, зато обеды и ужины были весьма недурственные: вероятно, готовились они из свежих продуктов, а не остатков с предыдущего дня. В таверне на Хоук не давила высота стен и не преследовали воспоминания. Этого было достаточно, чтобы прощать «Висельнику» его недостатки.
Хоук любила, когда особняк посещали гости, когда Орана играла на флейте, когда Бодан брал в руки поднос и расставлял на нём чаши с вином. Любила Хоук и улыбку Авелин — широкую, почти детскую, едва ли вяжущуюся с образом строгой стражницы. Впрочем, подумать так мог только тот, кто состоял с ней в исключительно деловых отношениях, но Хоук знала её лучше.
— Нет-нет-нет, подруга, — затараторила Изабела, пересекая комнату. — Так не пойдет. Опусти руки.
— Это была глупая затея, — выдохнула Авелин, но, тем не менее, повиновалась. — Ты сделала это специально, чтобы надо мной поглумиться. Как я могла тебя послушать?
— Широко открытыми ушами, конечно. Перестань теребить, или, клянусь своим кораблём…
— Несуществующим кораблём, — бесцеремонно встряла Хоук.
— Будущим кораблём, — поправила её Изабела. — Это всё-таки разные вещи. Но спасибо за напоминание, Хоук, ты настоящий друг.
— Каким ты, Изабела, не являешься, — проворчала Авелин, отступая на пару шагов назад. Глаза её недобро блеснули. — Хочешь, чтобы на меня показывали пальцем? «О, это же капитан стражи и её огромные плечи!»
— Плечи, что держат на себе весь груз твоей немаленькой ответственности, — кивнула Изабела и вновь спустила лямки её платья. — Чем больше ты скрываешь их, тем больше на них обращают внимания.
— Вот! — ухватилась за фразу Авелин. — Ты сама это сказала!
— Ох, да кому есть дело до ширины твоих плеч? Донник любит тебя. Едва ли его волнует, вписываешься ли ты в стандарты красоты. В противном случае, он бы женился на мне.
— Теперь ты сеешь во мне сомнения, — вздохнула Авелин и снова покосилась в зеркало. — Хорошо, твоя взяла. Я просто спущусь вниз…
— …и перестанешь думать о ерунде. Это твой праздник. Если кому-то и придёт в голову отпускать замечания, так это Мерриль с её сомнительного качества комплиментами, но она, кажется, так пьяна, что едва отличит тебя от мабари.
— Не знаю, радоваться мне или оскорбиться, — скривила гримасу Авелин и, сделав ещё один наполненный страданием вздох, направилась к выходу.
Прикрыв на мгновение глаза, Изабела прислонилась к столбику кровати.
— Ничто не бывает просто, не так ли? — обратилась она к Хоук.
— Особенно если это свадьба твоей лучшей подруги, — серьёзно кивнула та.
Весь дом утопал в подсолнухах. На них настоял Донник, мотивируя просьбу тем, что это любимые цветы Авелин. Хоук никогда не считала себя поклонницей разнообразной растительности, но не могла не признать, что букеты неплохо оживили обстановку — словно комнаты заполнили десятки маленьких солнц.
Хоук вздрогнула: со стороны входной двери послышался отчётливый звон стекла. Сорвавшись с места, она поспешила на звук.
— Похоже, в силу вступило известное поверье «Бить посуду — на счастье», — протянул Варрик, покачнув рукой с зажатой в ней чашей. — Главное, чтобы потом посуда волшебным образом не сменилась на носы.
— Поздно, — донесся до Хоук голос того, кого она меньше всего ожидала увидеть на свадебном торжестве. Не то, чтобы Фенрису не было дела до друзей — только глухой не знал о том, как тепло он общается с Авелин и еженедельно играет в Алмазный ромб с Донником, — но представить его добровольным гостем на празднике с дурацкими обрядами и слезоточивыми речами священника (уже поддатого к началу церемонии) было довольно проблематично. С тем же успехом можно было подивиться присутствию Изабелы, но та не только пришла по собственной воле, но и, судя по всему, получала искреннее удовольствие от происходящего.
— Я уже пожалел, что решил выйти наружу, — посетовал Фенрис. — Сначала они начали кричать поздравления, потом бить посуду, ещё позже — заспорили о том, кто является ближайшим другом новоиспечённой семьи, а потому имеет право первым войти в дом…
— …и вот на мостовой лежат уже три измордованных тела, — закончил за него Варрик. — Экая жалость.
— Честь и гордость киркволлской стражи. Невероятно. — Рука Авелин, затянутая в тонкое кружево перчатки, потянулась к лицу.
— Расслабься, подруга, — похлопала её по плечу Изабела. — Сегодня можно.
— Это не повод… — начала Авелин, но замолкла под пристальным взглядом. — Ох, ладно, — закатила глаза она и под конвоем приятельницы отправилась на поиски мужа. Варрик направился следом, а Хоук вдруг осознала, что последние полминуты так и стоит напротив Фенриса, словно обратившись в статую. В любой другой день она бы торопливо извинилась и покинула залу. Она не знала, в чём было дело, но сегодня она чувствовала себя гораздо более уязвимой к его присутствию, чем обычно.
— Вина? — предложили они одновременно, ничуть не смутившись тому, что ни у одного из них не было в руках графина с означенным напитком.
— Никогда не была сильна в светских разговорах, — пробормотала Хоук, отводя глаза.
— Никогда бы не подумал, — отозвался Фенрис, намекая на все те приёмы, которые пришлось посетить новой ветви семьи Амелл. Хоук не любила, когда её называли подобным образом — словно это одним махом перечёркивало всё, что сделал её отец.
— Это первая свадьба, на которой я присутствую, — признался Фенрис, заполняя возникшую между ними тишину.
— А как проходят свадьбы у эльфов? — спросила Хоук.
Вопрос очевидно застал его врасплох.
— Смотря каких эльфов ты имеешь в виду, — отозвался Фенрис, явно смутившись. — Городские женятся в пределах эльфинажа. Как ты можешь догадаться, праздник редко проводится с размахом. Сватовство происходит с подачи хагрена — старейшины, говоря вашим языком. Иногда жениха или невесту выписывают из другого эльфинажа; если повезёт, твой избранник окажется на десяток серебряков богаче, чем ты. Другое дело, что впервые ты увидишь его непосредственно на церемонии.
— А как же любовь?
— Любовь приходит со временем. Или нет, — пожал плечами он.
— Незавидный вариант, — скривилась Хоук. — А что насчёт долийцев?
— Почему бы тебе не спросить Мерилль? Она, несомненно, знает куда больше моего.
— Я думаю, ты сможешь рассказать мне о них более цветистым слогом, учитывая твоё особое отношение к лесным сородичам.
Фенрис хохотнул, и Хоук вдруг поняла, как давно не видела его улыбающимся. Непрекращающаяся борьба с призраками прошлого, казалось, отнимала всего его силы, превращая Фенриса в параноика, неспособного спать без двуручника подле кровати. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понимать, какой изматывающей и несчастной может быть подобная жизнь.
— Долийские свадьбы сопровождаются разнообразными обрядами поклонения Творцам, вроде чтения молитв и ритуальных подношений, чтобы боги благословили брачующихся на удачу. Думаю, ты догадываешься, что и венчание проводит старейшина, а не прибежавший из церкви священник. Кроме того, до свадьбы дело доходит далеко не всегда: будущий муж должен доказать избраннице, что сможет прокормить семью, поэтому предложению руки и сердца предшествуют недели напряжённой охоты и прочие испытания. Всё это очень сложно, — неловко завершил рассказ Фенрис.
— Уверена, ты стал бы отличной пар…
Окончание фразы потонуло в нестройном многоголосом крике. Хоук улыбнулась, наблюдая за смущённо целующимися Авелин и Донником. Закрыв глаза, капитан стражи пыталась украдкой прикрыть усыпанные веснушками плечи.
— Монна Хоук! — вежливо коснулись её локтя. — Вам передали…
Развернув импровизированный конверт из жемчужного цвета атласа, Хоук насторожённо вгляделась в припрятанную в нём записку.
«Бессердечно оторванные куски платья, некогда бывшие лямками, — гласили пузатые буквы. — Говорят, что с ними удача невесты переходит к глупой, стеснительной и всё ещё незамужней подружке, помогая ей наконец-то выскочить замуж. Она бы отдала их мне, но я-то реалистка».
— Изабела! — вспыхнула Хоук, сминая записку.
— Уверен, ты тоже, — прозвучал ей в спину запоздалый ответ на так и не оконченную реплику.
2. Бетани
2. Бетани
Хоук не была Серым Стражем, но могла поклясться, что всё равно слышит Зов: тысячи голосов, едва слышных, но, тем не менее, различимых. Они шептали, не то угрожая, не то обещая, и это пугало — прежде всего тем, что к ним хотелось тянуться. Она и потянулась, тотчас отпрянув, когда столкнулась с тьмой непроницаемой, словно ночное небо. «Уходи, — просила она, обращаясь в никуда. — Уходи, оставь меня!»
Но просьбы оставались без ответа.
— Нагова отрыжка, — выругался Варрик, складывая арбалет. За последние полчаса их лагерь подвёргся нападению двух отрядов порождений тьмы. Не отличаясь многочисленностью, им, тем не менее, удавалось застать путников врасплох. Возможно, всё дело было в Бетани и её испорченной скверной крови, а, возможно, виноват был незримый наблюдатель — таинственный Корифей.
— Как она? — спросил Варрик, нахмурившись. Ладонь его покоилась на ложе Бьянки.
— Без изменений, — отозвалась Бетани, напряжённо вглядываясь в лицо сестры. Пальцы осторожно коснулись её забинтованного предплечья: под туго наложенными повязками алела оставленная гарлоком рана. Попавшей пыли оказалось достаточно, чтобы началось воспаление. Спустя двадцать минут Хоук начало лихорадить, и отряд был вынужден разбить лагерь.
Путешествие грозило затянуться.
— Я не целитель, — качнула головой Бетани. — Я сделала всё, что могла.
— Не верю, что говорю это, но я жалею, что с нами нет Андерса, — подал голос Фенрис.
— Вы как хотите, а я лелею надежду отдохнуть, — проворчал Варрик, неуклюже укладываясь на спальник. Если бы Фенрис не провёл бок о бок с приятелем несколько насыщенных событиями лет, то подумал бы, что тот является законченным эгоистом. Это, конечно, было далеко от истины: Варрик скрывал собственное волнение лишь для того, чтобы не усугублять всеобщее. Они все знали об этом.
Отсветы от огня факелов плясали на стенах, превращая тени в диковинных зверей. Временами боковое зрение обманывалось, принимая их танцы за крадущихся врагов, и тогда Фенрис хватался за рукоять меча. Иногда ответом ему был лишь шёпот, иногда — нечеловеческий крик затаившихся порождений тьмы. «Лучше быть параноиком, чем окончить свой век в канаве», — сказала ему когда-то Хоук, и он был всецело согласен с ней.
— Ты уверена… — осторожно начал Фенрис и замолчал, не решаясь озвучить свой страх. Говорят, что слова материальны, и ему не хотелось проверять, так ли оно на самом деле.
— Да, — отозвалась Бетани и устало потёрла ладонью лоб. — Я бы почувствовала.
— Хорошо.
Ничего не было хорошо. Замкнутое пространство древней тюрьмы Стражей давило, словно задавшись целью сломить непрошенных гостей, выкачать воздух из лёгких и бросить до тех пор, пока обессиленные тела не найдёт новый отряд изуродованных скверной чудовищ. Если ему и суждено окончить здесь свою жизнь, Фенрис предпочёл бы сделать это в бою, поэтому не позволял себе поддаться унынию или усталости.
— В детстве мы часто играли в принцессу и рыцаря, — внезапно заговорила Бетани. Глаза её подёрнулись пеленой воспоминаний. — Она всегда была драконом. Очень грозным драконом, стоит отдать ей должное.
На губах девушки мелькнула улыбка.
— Узнаю нашу Хоук, — сказал Фенрис, несколько смущённый поднятой темой. Чутьё подсказывало ему, что Бетани не ждала какой-либо реакции: всё, что ей было нужно — это несколько минут спокойствия и звук собственного голоса. Он не мог похвастаться талантом в задушевных беседах о былом — особенно о былом, — но отмолчаться почему-то казалось наихудшим вариантом.
— Мне всегда хотелось, чтобы она была рыцарем, — продолжила Бетани, не переставая улыбаться. — Конечно, я любила Карвера, но он гораздо органичнее смотрелся в роли бандита или… не знаю… пирата? Однажды я даже сказала ему об этом. Он почему-то обиделся и не разговаривал со мной два дня.
Она опустила голову.
— Я скучаю по нему.
Фенрис не знал, каково это — тосковать о семье: нельзя жалеть о потере того, чего никогда не было. Пришедшие в ночь с Хоук воспоминания позволили ему на мгновение прикоснуться к прошлой жизни, но ни одно из них так и не задержалось в его голове.
Адриана говорила, что у него есть сестра. Возможно, так оно и было. Хотела ли она, чтобы он был её рыцарем?..
Возможно, иногда тайнам стоит оставаться тайнами.
— Какой она была? — спросил он внезапно для самого себя. — В детстве.
— Сильной, — мгновенно нашлась с ответом Бетани. — Отважной. Смешливой. Никогда не плакала. Впрочем, плакать нам и не приходилось — мы были слишком заняты тем, чтобы переезжать и прятаться, — в голосе её, тихом и хрипловатом, прорезалась ожидаемая горечь. Медленно выдохнув, Бетани распрямила затёкшие от неподвижной позы ноги. — Сейчас, став старше, я не могу не задаваться вопросом: как ей всегда удавалось находить время для нас? Возиться с нами, решать наши проблемы? Она никогда не просила ничего взамен, не жаловалась…
— Кажется, со временем немногое изменилось, — усмехнулся Фенрис. Взгляд его невольно коснулся лица Хоук.
Накрыв ладонью её лоб, Бетани встрепенулась:
— Кажется, ей становится лучше. Благодарю тебя, Создатель, — прошептала она, подняв глаза к потолку пещеры. — Я бы не простила себе, если бы она…
Фраза осталась незаконченной.
Фенрис не понимал, что испытывает, глядя на то, как нежно гладит Бетани волосы старшей сестры. Зависть? Тоску по тому, чего никогда не имел сам?.. Каково это, думал он, получать заботу, не взращенную проведёнными вместе годами, но подаренную от рождения?
Когда Фенрису показалось, что сеанс откровений на сегодня закончен, Бетани заговорила вновь:
— Тогда, во время экспедиции… Я думала, она наказала меня.
— Твоя сестра никогда бы не поступила таким образом.
Сказать это казалось необходимым и правильным.
— Я знаю, — качнула головой Бетани, и Фенрис осознал, что она не нуждается в утешении. — Теперь знаю. Но я ждала от вступления в Серые Стража спасения, а не… того, что последовало после. Ох, Создатель, как же я ненавидела её.
Фенрис не поверил в услышанное; в то, что Бетани способна на такое чувство как ненависть, особенно к сестре.
Ресницы Хоук дрогнули, словно она начала приходить в себя, но это оказалось лишь ещё одной игрой теней. Лихорадочный румянец, однако, покинул её лицо, а это означало, что вскоре она и впрямь откроет глаза.
— Я никогда не раздумывала, каково ей было остаться единственной опорой для мамы, — продолжила Бетани, заключив руку старшей в объятие своих ладоней. — А потом и вовсе… Я рада, что у неё есть ты, — добавила она после небольшой паузы.
— Мы… больше не вместе, — признался Фенрис, запнувшись. Сколько времени прошло, а говорить об этом так и не стало легко. — Уже давно.
— О. — Бетани казалась сконфуженной. — Мне очень жаль.
— Не стоит, — качнул головой он. — Это был мой выбор. Но я солгу, если скажу, что он дался мне малой кровью.
— Ты говорил ей об этом?
— Нет.
— Мне очень жаль, — повторила она, опуская глаза. — Теперь, когда Карвер и мама погибли, а я принадлежу Ордену… Я не хочу, чтобы она оставалась одна.
— Ты говорила ей об этом? — повторил за ней Фенрис. В уголках его губ притаилась усмешка.
— Нет, — отозвалась Бетани.
— А стоило бы, — пробормотал Варрик, поднимаясь со спального места. Руки его отточенными движениями привели в боевую готовность Бьянку. — Пора повоевать, любители секретов.
— Иногда тайнам лучше оставаться тайнами, — пробормотал Фенрис.
Хотя бы для того, чтобы обеспечить чьё-то душевное спокойствие.
3. Мерриль
3. Мерриль
Мерриль плакала, размазывая слёзы по раскрасневшемуся лицу. Так плачут, когда споры, драки и крики остались позади, твоё упрямство оказалось сломлено и втоптано в землю, в обход всех увещеваний, и всё, что ты теперь можешь — это сокрушаться и умолять.
И она умоляла:
— Пожалуйста, не трогай его. Я обещаю, что больше не побеспокою просьбами ни тебя, ни Хоук.
— Или что? — криво усмехнулся Фенрис. — Снова попробуешь меня поколотить?
— Если придётся, — серьёзно отозвалась Мерриль и поджала губы.
Фенриса не беспокоили ноготки, которыми она, цепляясь за его руки, уже успела наставить ссадин; совсем другое дело — магия крови. Он хотел ошибаться, считая, что Мерриль не готова зайти так далеко из-за какой-то испорченной реликвии, но знал: готова. Зайдёт. А потому был настороже. Подумав об этом, он усмехнулся вновь: что может противопоставить демонам тот, кто связан с магией только посредством вплавленного в кожу лириума? Свою душу в обмен на избавление от боли? Никогда.
Фенрис раздражённо смахнул со лба пот. Зеркало упрямо не двигалось с места, словно пустив корни или удерживаясь на месте силой заклинания — он бы не удивился ни первому, ни второму. Возможно, трогать его было не такой уж хорошей затеей, но отступать было поздно.
— Хоук оставила меня, — донёсся до него звенящий от напряжения голос Мерриль. — Почему ты не можешь сделать того же?
— Хоук не оставляла тебя. — Фенрис на мгновение зажмурился. — Ты сама попросила её об этом — как просишь всех, кто пытается тебе помочь. Удивляюсь, как Варрик находит в себе желание навещать тебя снова и снова, с твоей-то неблагодарностью.
— Если ты больше не переступишь порог моего дома, я не буду возражать, — отозвалась она, и тон её говорил только об одном: они пошли по кругу. Не пройдёт и минуты, как Мерриль снова начнёт кричать и толкаться, а там, гляди, и демона в помощь призовёт. Фенрис удивлялся, почему она не сделала этого раньше. В принцип «не причини боль другу своего друга» ему верилось с трудом — вероятно, потому что у неё почти не осталось друзей.
— У тебя, смотрю, гости.
Появление Хоук оказалось сюрпризом для обоих. С недавних пор она позабыла о стандартах вежливости и заглядывала к Мерриль без стука, прекрасно зная, что та может как с головой погрузиться в изучение элювиана, так и попросту проигнорировать незваных гостей. Поначалу Хоук уважала её личное пространство и нежелание общаться с «шемкой, прикарманившей бесценную реликвию долийского народа», делая скидку на глубоко нанесённую обиду, но вскоре решила, что клин вышибают клином.
Клинья Мерриль оказались на удивление крепкими.
— Хоук, — поздоровались с ней кивком. — Могу я попросить тебя забрать своего питомца и удалиться? Это было бы очень мило, спасибо.
На лице Фенриса, на дух не переносящего любые намёки на рабское прошлое, не дрогнул ни один мускул. Колкости Мерриль могли быть по-настоящему обидными, но он давно научился пропускать их мимо ушей.
— Должна признаться, это самое оригинальное приветствие, которое я слышала, — отозвалась Хоук, растеряно переводя взгляд с одного участника ссоры на другого. — Что ты натворил? Кажется, в этот раз вы зашли дальше привычного «Магия крови — зло».
Фенрис шумно выдохнул и нервно дёрнул плечами. Хоук знала эту его привычку — он делал так, когда его принуждали говорить правду.
— Попытался её урезонить, — пробормотал Фенрис и развёл руками.
— Что означает: решил избавиться от элювиана, — тотчас поправила его Мерриль.
— Тогда мне жаль, что у него не вышло.
Фенрис непроизвольно вскинул брови. Он ожидал услышать что-то другое — предложение перемирия, например, или нотацию о недальновидности и самоуверенности, которые рано или поздно приведут к беде… Сестра Хоук была магом, поэтому она понимала и разделяла страх перед демонами, зная о них больше, чем обычные люди. Но, кажется, Хоук надоело быть миротворцем. Очевидно, Мерриль с её упрямым увлечением запретными искусствами, и без того не получавшим её одобрения, подвели к концу запасы терпения, обширные, но отнюдь не безграничные. Что ждало эльфийку дальше — разочарование, неприязнь или равнодушие, — Фенрис судить не брался.
— Ну конечно, тебе жаль! — взвилась Мерриль. — Печально, что я никак не стану одержимой, правда? Так было бы гораздо проще для тебя. Прихлопнула бы с чистой совестью, и дело с концом.
— Прихлопнула? — переспросила Хоук, хмурясь. — С чистой совестью?.. Мерриль, что ты несёшь?
— Но я сильная, — упрямо продолжала та. — Сильнее, чем считаешь ты, он, Хранительница. И если мне нужно быть одной, чтобы доказать это, я буду одна.
— Давай, — закатил глаза Фенрис, — отталкивай тех, кто пришёл к тебе с добром, ведь оно так дёшево ценится в твоём маленьком мирке.
— Быть может, тогда мы похожи сильнее, чем тебе кажется, — отозвалась Мерриль и, пронёсшись мимо, покинула дом, с грохотом хлопнув дверью. В воздух поднялись клубы пыли.
— Мы должны отправиться за ней, — сказала Хоук, разворачиваясь.
Пальцы Фенриса сомкнулись на её запястье.
— Мы ничего ей не должны.
— Ты же знаешь Мерриль. Она заблудится, или влипнет в какую-нибудь передрягу, или…
— Пусть. Ей не помешает немного проветрить голову. Она считает себя взрослой? Вот её шанс доказать это.
Вздохнув, Хоук устало присела на кровать. Помедлив, Фенрис присоединился к ней. Ладонь ещё горела от соприкосновения с чужой кожей, и это заставляло его чувствовать себя неловко.
— Ты мог просто разбить его, — заметила Хоук.
— Если эта штука и впрямь так ценна, её следует отнести к Хранительнице.
— Да, — медленно кивнула она. — Но ты мог просто разбить его.
— Мог, — ответил он после небольшой паузы.
— Ох, Фенрис, — снова вздохнула Хоук и вдруг склонила голову ему на плечо. Он не стал возражать, лишь подвинулся осторожно, чтобы ей было удобнее.
На губах Хоук отчего-то играла улыбка.
Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой лишь доносящимися с улицы голосами, и, видит Создатель, подобное окончание вечера было куда приятнее прогнозируемого.
— Не слушай её, — сказала, наконец, Хоук так тихо, что Фенрис едва разобрал слова. Ему не нужно было уточнять, о чём идёт речь: слова Мерриль звучали в его голове колокольным звоном, оглушающим и обвинительным. — Она ошибается.
— Может, ты знаешь меня хуже, чем думаешь, — предположил он.
— Может, ты показываешь мне больше, чем сам того хочешь?
— Кто знает, — отвёл глаза он. Сейчас было не время и не место для подобных разговоров. — Не понимаю, какой тебе прок от всего этого. Мне кажется, или за решение душевных проблем тебе не платят?
— Мне нравится помогать сирым и убогим, — в голосе Хоук отчётливо слышался смех. Волосы её легонько щекотали подбородок.
Фенрис усмехнулся.
— Скорее, это ты нравишься им.
4. Андерс
4. Андерс
Хоук могла похвастаться многим: денежным состоянием, положением в обществе, врождённой ловкостью, но особенно — умением приспосабливаться. Она не питала иллюзий, оказавшись в Киркволле пять лет назад, твёрдо зная, что никогда не сможет назвать его домом. Дом остался за морем, в измученном порождениями тьмы Ферелдене. Ничего, думала Хоук — пройдёт время, она привыкнет, обживётся и, может, даже перестанет тосковать по видам крутящихся мельниц и щекочущим ладони колосьям.
Прогнозы сбылись лишь частично: тоска так никуда и не делась. Со временем к ней прибавилось смутное чувство вины. Спускаясь в Клоаку, Хоук морщилась не только из-за омерзительного смрада, но и расположившихся на полу бродяг, зябло кутающихся в выцветшие от старости лохмотья. «Ступай отсюда! — доносилось ей в спину. — Набивай живот гусями и вином, пока мы подыхаем от голода». Хоук знала, что в Клоаке живёт немало её земляков. Знала она и то, что заслужила свои богатства — потом и кровью, буквально. И всё же неловко отводила взгляд.
«Не слушай их, — сказал ей однажды Андерс. — У них нет прав судить тебя». «Между прочим, это всё твоя вина, — пожурила его она. — Живи ты поближе, и мне не пришлось бы проходить через подобное унижение». Он улыбнулся тогда, сощурив глаза: «Тебе не нужен сожитель?»
Смешно ли, но Хоук так и не смогла выбросить из головы эти слова. Со смертью матери особняк растерял весь уют и как будто увеличился в размерах: потолок терялся в тенях, голос эхом отражался от стен. Несмотря на все их старания, Бодан и Сэндал так и не смогли привнести в него былой оживлённости; тихая, неприметная Орана и вовсе казалась привидением. Мысль о том, чтобы иметь рядом друга, казалась на удивление заманчивой.
Беседуя с Андерсом, Хоук всегда испытывала двоякие чувства. На одной чаше весов были шутки и ностальгические разговоры о Ферелдене, на другой — революционные речи и непредсказуемо меняющееся настроение. Андерса бесила её рассудительность, не позволяющая бездумно дарить свободу всем магам; Хоук бесил его максимализм. С каждым прошедшим годом он всё меньше контролировал духа (или куда честнее сказать — демона?) внутри себя, а однажды настолько разгневался, что едва не покалечил подругу. Только присутствие Себастьяна удержало ситуацию от выхода из-под контроля.
Новость об этом дошла до Фенриса. «Тронь её, и ты труп», — сообщил он Андерсу. «Ты имеешь в виду только нанесение увечий, или…?» — ответил тот, и дело едва не кончилось дракой. Подобные намёки никогда не оставляли Фенриса равнодушным.
Но даже в свете всего этого Хоук не могла отделаться от идеи пустить Андерса на свою территорию.
— А как же твой сторожевой пёс? — поинтересовался он, когда она вновь подняла эту тему — впрочем, не без осторожности. — Мне кажется, стоит мне появиться на пороге твоего дома, как он волшебным образом материализуется рядом и вцепится мне в горло.
— Мабари умны. Они не станут нападать на союзника.
— А я и не о нём.
Неприязнь Андерса к Фенрису, пожалуй, была ещё одной причиной, по которой их отношения с Хоук так и не стали по-настоящему дружескими. Несмотря на то, что колкости сыпались с обеих сторон, она нередко подмечала, что Андерс нападает первым. Самих спорщиков перепалки, кажется, ничуть не утомляли, скорее наоборот — мотивировали на новые. Поначалу, когда их ссоры не отличались накалом, это почти забавляло, потом начало раздражать, ещё позже — по-настоящему тревожить. К счастью, до потасовки дело ни разу не дошло, но Хоук не сомневалась, что это лишь вопрос времени.
— Фенрис мне не указ, — сказала она со вздохом. — И, если на то пошло, не пёс.
— В самом деле? — притворно удивился Андерс. — Ну надо же. Очень уж убедительно он его изображает.
— Андерс…
— Ладно, ладно, — примирительно вскинул руки маг. — Ни слова больше. И если ты действительно заинтересована в том, чтобы делить кров с кем-то вроде меня… Что ж, охотно попробую излечить твой дом от негостеприимности.
— Уверена, у тебя получится — ты целитель от бога. Жаль, что ты не можешь излечить и разбитое сердце в придачу, — усмехнулась Хоук.
— Могу попытаться, — серьёзно сказал он.
Она и не поняла сначала, что было в этой фразе — предложение или шутка, — а когда осознала, то вмиг пожалела о том, что не просто заговорила о любви, но и вообще сунулась в лечебницу. Любой намёк на отношения с кем-либо воспринимался ей болезненно — не то из-за разрыва с Фенрисом, не то из-за упрямого нежелания строить новые.
— Вот, что я тебе скажу, — произнёс Андерс, явно уязвлённый тем, что так и не дождался ответа. — Я приду к тебе вечером, и если твоя дверь будет открыта… Возможно, тогда в Киркволле станет на двух одиноких людей меньше.
Хоук не пришлось выбирать.
— Зачем ты здесь? — спросила она, не решаясь подойти ближе.
— Тебе же не нужен повод, чтобы приходить ко мне, — хмыкнул Фенрис, и это, пожалуй, прозвучало грубо, но у неё не было сил спорить.
— Я очень устала.
— Я очень пьян.
Хоук вздохнула, пропуская его в дом.
И повернула в замке ключ.
5-8
Автор: felandaris
Бета: C-SEC Hothead, Laura Farlong
Фандом: Dragon Age II
Размер: миди
Жанр: всё в кучу — ангст, романс, робкие потуги на юмор, драма и далее, далее, далее…
Пейринг: Фенрис/фем!Хоук, Андерс/фем!Хоук (продержался ровно одну главу и не ушёл дальше «А что, если?») + все компаньоны и сочувствующие
Рейтинг: R
От автора: Идея цикла о годах, проведённых Фенрисом и Хоук (как бы) вне отношений, но бок о бок друг с другом, пришла в мою голову внезапно, хотя хэдканон об этом сложился в голове чёртову уйму месяцев назад. Разумеется, моё видение может не совпадать с вашим и всё такое. Любителям дарка и ривалмансов мои сопли с сахаром едва ли придутся по вкусу, поэтому предупреждаю: «светло @ ненапряжно» — название моей торговой марки.
Примечание: Хоук — разбойница, внешность дефолтная.
Статус: закончен
1. Авелин
1. Авелин
С тех пор, как мама ушла — думать так было не в пример проще, — особняк семьи Амелл перестал быть тем местом, которое Хоук могла бы назвать домом. Это слово звучало многоголосым смехом, пахло мясной похлёбкой, дышало жаром горящего камина. Но очаг не грел, словно теперь ему не хватало сил на всё здание, а единственным источником смеха стал Сэндал, да и веселился тот всё больше с мабари или самим собой. Что же до любезно подаваемой Боданом еды, то Хоук давно приучилась пропускать их совместные трапезы, предпочитая перекусывать в «Висельнике» в перерывах между той или иной работой. От завтрака там можно было разболеться животом, зато обеды и ужины были весьма недурственные: вероятно, готовились они из свежих продуктов, а не остатков с предыдущего дня. В таверне на Хоук не давила высота стен и не преследовали воспоминания. Этого было достаточно, чтобы прощать «Висельнику» его недостатки.
Хоук любила, когда особняк посещали гости, когда Орана играла на флейте, когда Бодан брал в руки поднос и расставлял на нём чаши с вином. Любила Хоук и улыбку Авелин — широкую, почти детскую, едва ли вяжущуюся с образом строгой стражницы. Впрочем, подумать так мог только тот, кто состоял с ней в исключительно деловых отношениях, но Хоук знала её лучше.
— Нет-нет-нет, подруга, — затараторила Изабела, пересекая комнату. — Так не пойдет. Опусти руки.
— Это была глупая затея, — выдохнула Авелин, но, тем не менее, повиновалась. — Ты сделала это специально, чтобы надо мной поглумиться. Как я могла тебя послушать?
— Широко открытыми ушами, конечно. Перестань теребить, или, клянусь своим кораблём…
— Несуществующим кораблём, — бесцеремонно встряла Хоук.
— Будущим кораблём, — поправила её Изабела. — Это всё-таки разные вещи. Но спасибо за напоминание, Хоук, ты настоящий друг.
— Каким ты, Изабела, не являешься, — проворчала Авелин, отступая на пару шагов назад. Глаза её недобро блеснули. — Хочешь, чтобы на меня показывали пальцем? «О, это же капитан стражи и её огромные плечи!»
— Плечи, что держат на себе весь груз твоей немаленькой ответственности, — кивнула Изабела и вновь спустила лямки её платья. — Чем больше ты скрываешь их, тем больше на них обращают внимания.
— Вот! — ухватилась за фразу Авелин. — Ты сама это сказала!
— Ох, да кому есть дело до ширины твоих плеч? Донник любит тебя. Едва ли его волнует, вписываешься ли ты в стандарты красоты. В противном случае, он бы женился на мне.
— Теперь ты сеешь во мне сомнения, — вздохнула Авелин и снова покосилась в зеркало. — Хорошо, твоя взяла. Я просто спущусь вниз…
— …и перестанешь думать о ерунде. Это твой праздник. Если кому-то и придёт в голову отпускать замечания, так это Мерриль с её сомнительного качества комплиментами, но она, кажется, так пьяна, что едва отличит тебя от мабари.
— Не знаю, радоваться мне или оскорбиться, — скривила гримасу Авелин и, сделав ещё один наполненный страданием вздох, направилась к выходу.
Прикрыв на мгновение глаза, Изабела прислонилась к столбику кровати.
— Ничто не бывает просто, не так ли? — обратилась она к Хоук.
— Особенно если это свадьба твоей лучшей подруги, — серьёзно кивнула та.
Весь дом утопал в подсолнухах. На них настоял Донник, мотивируя просьбу тем, что это любимые цветы Авелин. Хоук никогда не считала себя поклонницей разнообразной растительности, но не могла не признать, что букеты неплохо оживили обстановку — словно комнаты заполнили десятки маленьких солнц.
Хоук вздрогнула: со стороны входной двери послышался отчётливый звон стекла. Сорвавшись с места, она поспешила на звук.
— Похоже, в силу вступило известное поверье «Бить посуду — на счастье», — протянул Варрик, покачнув рукой с зажатой в ней чашей. — Главное, чтобы потом посуда волшебным образом не сменилась на носы.
— Поздно, — донесся до Хоук голос того, кого она меньше всего ожидала увидеть на свадебном торжестве. Не то, чтобы Фенрису не было дела до друзей — только глухой не знал о том, как тепло он общается с Авелин и еженедельно играет в Алмазный ромб с Донником, — но представить его добровольным гостем на празднике с дурацкими обрядами и слезоточивыми речами священника (уже поддатого к началу церемонии) было довольно проблематично. С тем же успехом можно было подивиться присутствию Изабелы, но та не только пришла по собственной воле, но и, судя по всему, получала искреннее удовольствие от происходящего.
— Я уже пожалел, что решил выйти наружу, — посетовал Фенрис. — Сначала они начали кричать поздравления, потом бить посуду, ещё позже — заспорили о том, кто является ближайшим другом новоиспечённой семьи, а потому имеет право первым войти в дом…
— …и вот на мостовой лежат уже три измордованных тела, — закончил за него Варрик. — Экая жалость.
— Честь и гордость киркволлской стражи. Невероятно. — Рука Авелин, затянутая в тонкое кружево перчатки, потянулась к лицу.
— Расслабься, подруга, — похлопала её по плечу Изабела. — Сегодня можно.
— Это не повод… — начала Авелин, но замолкла под пристальным взглядом. — Ох, ладно, — закатила глаза она и под конвоем приятельницы отправилась на поиски мужа. Варрик направился следом, а Хоук вдруг осознала, что последние полминуты так и стоит напротив Фенриса, словно обратившись в статую. В любой другой день она бы торопливо извинилась и покинула залу. Она не знала, в чём было дело, но сегодня она чувствовала себя гораздо более уязвимой к его присутствию, чем обычно.
— Вина? — предложили они одновременно, ничуть не смутившись тому, что ни у одного из них не было в руках графина с означенным напитком.
— Никогда не была сильна в светских разговорах, — пробормотала Хоук, отводя глаза.
— Никогда бы не подумал, — отозвался Фенрис, намекая на все те приёмы, которые пришлось посетить новой ветви семьи Амелл. Хоук не любила, когда её называли подобным образом — словно это одним махом перечёркивало всё, что сделал её отец.
— Это первая свадьба, на которой я присутствую, — признался Фенрис, заполняя возникшую между ними тишину.
— А как проходят свадьбы у эльфов? — спросила Хоук.
Вопрос очевидно застал его врасплох.
— Смотря каких эльфов ты имеешь в виду, — отозвался Фенрис, явно смутившись. — Городские женятся в пределах эльфинажа. Как ты можешь догадаться, праздник редко проводится с размахом. Сватовство происходит с подачи хагрена — старейшины, говоря вашим языком. Иногда жениха или невесту выписывают из другого эльфинажа; если повезёт, твой избранник окажется на десяток серебряков богаче, чем ты. Другое дело, что впервые ты увидишь его непосредственно на церемонии.
— А как же любовь?
— Любовь приходит со временем. Или нет, — пожал плечами он.
— Незавидный вариант, — скривилась Хоук. — А что насчёт долийцев?
— Почему бы тебе не спросить Мерилль? Она, несомненно, знает куда больше моего.
— Я думаю, ты сможешь рассказать мне о них более цветистым слогом, учитывая твоё особое отношение к лесным сородичам.
Фенрис хохотнул, и Хоук вдруг поняла, как давно не видела его улыбающимся. Непрекращающаяся борьба с призраками прошлого, казалось, отнимала всего его силы, превращая Фенриса в параноика, неспособного спать без двуручника подле кровати. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понимать, какой изматывающей и несчастной может быть подобная жизнь.
— Долийские свадьбы сопровождаются разнообразными обрядами поклонения Творцам, вроде чтения молитв и ритуальных подношений, чтобы боги благословили брачующихся на удачу. Думаю, ты догадываешься, что и венчание проводит старейшина, а не прибежавший из церкви священник. Кроме того, до свадьбы дело доходит далеко не всегда: будущий муж должен доказать избраннице, что сможет прокормить семью, поэтому предложению руки и сердца предшествуют недели напряжённой охоты и прочие испытания. Всё это очень сложно, — неловко завершил рассказ Фенрис.
— Уверена, ты стал бы отличной пар…
Окончание фразы потонуло в нестройном многоголосом крике. Хоук улыбнулась, наблюдая за смущённо целующимися Авелин и Донником. Закрыв глаза, капитан стражи пыталась украдкой прикрыть усыпанные веснушками плечи.
— Монна Хоук! — вежливо коснулись её локтя. — Вам передали…
Развернув импровизированный конверт из жемчужного цвета атласа, Хоук насторожённо вгляделась в припрятанную в нём записку.
«Бессердечно оторванные куски платья, некогда бывшие лямками, — гласили пузатые буквы. — Говорят, что с ними удача невесты переходит к глупой, стеснительной и всё ещё незамужней подружке, помогая ей наконец-то выскочить замуж. Она бы отдала их мне, но я-то реалистка».
— Изабела! — вспыхнула Хоук, сминая записку.
— Уверен, ты тоже, — прозвучал ей в спину запоздалый ответ на так и не оконченную реплику.
2. Бетани
2. Бетани
Хоук не была Серым Стражем, но могла поклясться, что всё равно слышит Зов: тысячи голосов, едва слышных, но, тем не менее, различимых. Они шептали, не то угрожая, не то обещая, и это пугало — прежде всего тем, что к ним хотелось тянуться. Она и потянулась, тотчас отпрянув, когда столкнулась с тьмой непроницаемой, словно ночное небо. «Уходи, — просила она, обращаясь в никуда. — Уходи, оставь меня!»
Но просьбы оставались без ответа.
— Нагова отрыжка, — выругался Варрик, складывая арбалет. За последние полчаса их лагерь подвёргся нападению двух отрядов порождений тьмы. Не отличаясь многочисленностью, им, тем не менее, удавалось застать путников врасплох. Возможно, всё дело было в Бетани и её испорченной скверной крови, а, возможно, виноват был незримый наблюдатель — таинственный Корифей.
— Как она? — спросил Варрик, нахмурившись. Ладонь его покоилась на ложе Бьянки.
— Без изменений, — отозвалась Бетани, напряжённо вглядываясь в лицо сестры. Пальцы осторожно коснулись её забинтованного предплечья: под туго наложенными повязками алела оставленная гарлоком рана. Попавшей пыли оказалось достаточно, чтобы началось воспаление. Спустя двадцать минут Хоук начало лихорадить, и отряд был вынужден разбить лагерь.
Путешествие грозило затянуться.
— Я не целитель, — качнула головой Бетани. — Я сделала всё, что могла.
— Не верю, что говорю это, но я жалею, что с нами нет Андерса, — подал голос Фенрис.
— Вы как хотите, а я лелею надежду отдохнуть, — проворчал Варрик, неуклюже укладываясь на спальник. Если бы Фенрис не провёл бок о бок с приятелем несколько насыщенных событиями лет, то подумал бы, что тот является законченным эгоистом. Это, конечно, было далеко от истины: Варрик скрывал собственное волнение лишь для того, чтобы не усугублять всеобщее. Они все знали об этом.
Отсветы от огня факелов плясали на стенах, превращая тени в диковинных зверей. Временами боковое зрение обманывалось, принимая их танцы за крадущихся врагов, и тогда Фенрис хватался за рукоять меча. Иногда ответом ему был лишь шёпот, иногда — нечеловеческий крик затаившихся порождений тьмы. «Лучше быть параноиком, чем окончить свой век в канаве», — сказала ему когда-то Хоук, и он был всецело согласен с ней.
— Ты уверена… — осторожно начал Фенрис и замолчал, не решаясь озвучить свой страх. Говорят, что слова материальны, и ему не хотелось проверять, так ли оно на самом деле.
— Да, — отозвалась Бетани и устало потёрла ладонью лоб. — Я бы почувствовала.
— Хорошо.
Ничего не было хорошо. Замкнутое пространство древней тюрьмы Стражей давило, словно задавшись целью сломить непрошенных гостей, выкачать воздух из лёгких и бросить до тех пор, пока обессиленные тела не найдёт новый отряд изуродованных скверной чудовищ. Если ему и суждено окончить здесь свою жизнь, Фенрис предпочёл бы сделать это в бою, поэтому не позволял себе поддаться унынию или усталости.
— В детстве мы часто играли в принцессу и рыцаря, — внезапно заговорила Бетани. Глаза её подёрнулись пеленой воспоминаний. — Она всегда была драконом. Очень грозным драконом, стоит отдать ей должное.
На губах девушки мелькнула улыбка.
— Узнаю нашу Хоук, — сказал Фенрис, несколько смущённый поднятой темой. Чутьё подсказывало ему, что Бетани не ждала какой-либо реакции: всё, что ей было нужно — это несколько минут спокойствия и звук собственного голоса. Он не мог похвастаться талантом в задушевных беседах о былом — особенно о былом, — но отмолчаться почему-то казалось наихудшим вариантом.
— Мне всегда хотелось, чтобы она была рыцарем, — продолжила Бетани, не переставая улыбаться. — Конечно, я любила Карвера, но он гораздо органичнее смотрелся в роли бандита или… не знаю… пирата? Однажды я даже сказала ему об этом. Он почему-то обиделся и не разговаривал со мной два дня.
Она опустила голову.
— Я скучаю по нему.
Фенрис не знал, каково это — тосковать о семье: нельзя жалеть о потере того, чего никогда не было. Пришедшие в ночь с Хоук воспоминания позволили ему на мгновение прикоснуться к прошлой жизни, но ни одно из них так и не задержалось в его голове.
Адриана говорила, что у него есть сестра. Возможно, так оно и было. Хотела ли она, чтобы он был её рыцарем?..
Возможно, иногда тайнам стоит оставаться тайнами.
— Какой она была? — спросил он внезапно для самого себя. — В детстве.
— Сильной, — мгновенно нашлась с ответом Бетани. — Отважной. Смешливой. Никогда не плакала. Впрочем, плакать нам и не приходилось — мы были слишком заняты тем, чтобы переезжать и прятаться, — в голосе её, тихом и хрипловатом, прорезалась ожидаемая горечь. Медленно выдохнув, Бетани распрямила затёкшие от неподвижной позы ноги. — Сейчас, став старше, я не могу не задаваться вопросом: как ей всегда удавалось находить время для нас? Возиться с нами, решать наши проблемы? Она никогда не просила ничего взамен, не жаловалась…
— Кажется, со временем немногое изменилось, — усмехнулся Фенрис. Взгляд его невольно коснулся лица Хоук.
Накрыв ладонью её лоб, Бетани встрепенулась:
— Кажется, ей становится лучше. Благодарю тебя, Создатель, — прошептала она, подняв глаза к потолку пещеры. — Я бы не простила себе, если бы она…
Фраза осталась незаконченной.
Фенрис не понимал, что испытывает, глядя на то, как нежно гладит Бетани волосы старшей сестры. Зависть? Тоску по тому, чего никогда не имел сам?.. Каково это, думал он, получать заботу, не взращенную проведёнными вместе годами, но подаренную от рождения?
Когда Фенрису показалось, что сеанс откровений на сегодня закончен, Бетани заговорила вновь:
— Тогда, во время экспедиции… Я думала, она наказала меня.
— Твоя сестра никогда бы не поступила таким образом.
Сказать это казалось необходимым и правильным.
— Я знаю, — качнула головой Бетани, и Фенрис осознал, что она не нуждается в утешении. — Теперь знаю. Но я ждала от вступления в Серые Стража спасения, а не… того, что последовало после. Ох, Создатель, как же я ненавидела её.
Фенрис не поверил в услышанное; в то, что Бетани способна на такое чувство как ненависть, особенно к сестре.
Ресницы Хоук дрогнули, словно она начала приходить в себя, но это оказалось лишь ещё одной игрой теней. Лихорадочный румянец, однако, покинул её лицо, а это означало, что вскоре она и впрямь откроет глаза.
— Я никогда не раздумывала, каково ей было остаться единственной опорой для мамы, — продолжила Бетани, заключив руку старшей в объятие своих ладоней. — А потом и вовсе… Я рада, что у неё есть ты, — добавила она после небольшой паузы.
— Мы… больше не вместе, — признался Фенрис, запнувшись. Сколько времени прошло, а говорить об этом так и не стало легко. — Уже давно.
— О. — Бетани казалась сконфуженной. — Мне очень жаль.
— Не стоит, — качнул головой он. — Это был мой выбор. Но я солгу, если скажу, что он дался мне малой кровью.
— Ты говорил ей об этом?
— Нет.
— Мне очень жаль, — повторила она, опуская глаза. — Теперь, когда Карвер и мама погибли, а я принадлежу Ордену… Я не хочу, чтобы она оставалась одна.
— Ты говорила ей об этом? — повторил за ней Фенрис. В уголках его губ притаилась усмешка.
— Нет, — отозвалась Бетани.
— А стоило бы, — пробормотал Варрик, поднимаясь со спального места. Руки его отточенными движениями привели в боевую готовность Бьянку. — Пора повоевать, любители секретов.
— Иногда тайнам лучше оставаться тайнами, — пробормотал Фенрис.
Хотя бы для того, чтобы обеспечить чьё-то душевное спокойствие.
3. Мерриль
3. Мерриль
Мерриль плакала, размазывая слёзы по раскрасневшемуся лицу. Так плачут, когда споры, драки и крики остались позади, твоё упрямство оказалось сломлено и втоптано в землю, в обход всех увещеваний, и всё, что ты теперь можешь — это сокрушаться и умолять.
И она умоляла:
— Пожалуйста, не трогай его. Я обещаю, что больше не побеспокою просьбами ни тебя, ни Хоук.
— Или что? — криво усмехнулся Фенрис. — Снова попробуешь меня поколотить?
— Если придётся, — серьёзно отозвалась Мерриль и поджала губы.
Фенриса не беспокоили ноготки, которыми она, цепляясь за его руки, уже успела наставить ссадин; совсем другое дело — магия крови. Он хотел ошибаться, считая, что Мерриль не готова зайти так далеко из-за какой-то испорченной реликвии, но знал: готова. Зайдёт. А потому был настороже. Подумав об этом, он усмехнулся вновь: что может противопоставить демонам тот, кто связан с магией только посредством вплавленного в кожу лириума? Свою душу в обмен на избавление от боли? Никогда.
Фенрис раздражённо смахнул со лба пот. Зеркало упрямо не двигалось с места, словно пустив корни или удерживаясь на месте силой заклинания — он бы не удивился ни первому, ни второму. Возможно, трогать его было не такой уж хорошей затеей, но отступать было поздно.
— Хоук оставила меня, — донёсся до него звенящий от напряжения голос Мерриль. — Почему ты не можешь сделать того же?
— Хоук не оставляла тебя. — Фенрис на мгновение зажмурился. — Ты сама попросила её об этом — как просишь всех, кто пытается тебе помочь. Удивляюсь, как Варрик находит в себе желание навещать тебя снова и снова, с твоей-то неблагодарностью.
— Если ты больше не переступишь порог моего дома, я не буду возражать, — отозвалась она, и тон её говорил только об одном: они пошли по кругу. Не пройдёт и минуты, как Мерриль снова начнёт кричать и толкаться, а там, гляди, и демона в помощь призовёт. Фенрис удивлялся, почему она не сделала этого раньше. В принцип «не причини боль другу своего друга» ему верилось с трудом — вероятно, потому что у неё почти не осталось друзей.
— У тебя, смотрю, гости.
Появление Хоук оказалось сюрпризом для обоих. С недавних пор она позабыла о стандартах вежливости и заглядывала к Мерриль без стука, прекрасно зная, что та может как с головой погрузиться в изучение элювиана, так и попросту проигнорировать незваных гостей. Поначалу Хоук уважала её личное пространство и нежелание общаться с «шемкой, прикарманившей бесценную реликвию долийского народа», делая скидку на глубоко нанесённую обиду, но вскоре решила, что клин вышибают клином.
Клинья Мерриль оказались на удивление крепкими.
— Хоук, — поздоровались с ней кивком. — Могу я попросить тебя забрать своего питомца и удалиться? Это было бы очень мило, спасибо.
На лице Фенриса, на дух не переносящего любые намёки на рабское прошлое, не дрогнул ни один мускул. Колкости Мерриль могли быть по-настоящему обидными, но он давно научился пропускать их мимо ушей.
— Должна признаться, это самое оригинальное приветствие, которое я слышала, — отозвалась Хоук, растеряно переводя взгляд с одного участника ссоры на другого. — Что ты натворил? Кажется, в этот раз вы зашли дальше привычного «Магия крови — зло».
Фенрис шумно выдохнул и нервно дёрнул плечами. Хоук знала эту его привычку — он делал так, когда его принуждали говорить правду.
— Попытался её урезонить, — пробормотал Фенрис и развёл руками.
— Что означает: решил избавиться от элювиана, — тотчас поправила его Мерриль.
— Тогда мне жаль, что у него не вышло.
Фенрис непроизвольно вскинул брови. Он ожидал услышать что-то другое — предложение перемирия, например, или нотацию о недальновидности и самоуверенности, которые рано или поздно приведут к беде… Сестра Хоук была магом, поэтому она понимала и разделяла страх перед демонами, зная о них больше, чем обычные люди. Но, кажется, Хоук надоело быть миротворцем. Очевидно, Мерриль с её упрямым увлечением запретными искусствами, и без того не получавшим её одобрения, подвели к концу запасы терпения, обширные, но отнюдь не безграничные. Что ждало эльфийку дальше — разочарование, неприязнь или равнодушие, — Фенрис судить не брался.
— Ну конечно, тебе жаль! — взвилась Мерриль. — Печально, что я никак не стану одержимой, правда? Так было бы гораздо проще для тебя. Прихлопнула бы с чистой совестью, и дело с концом.
— Прихлопнула? — переспросила Хоук, хмурясь. — С чистой совестью?.. Мерриль, что ты несёшь?
— Но я сильная, — упрямо продолжала та. — Сильнее, чем считаешь ты, он, Хранительница. И если мне нужно быть одной, чтобы доказать это, я буду одна.
— Давай, — закатил глаза Фенрис, — отталкивай тех, кто пришёл к тебе с добром, ведь оно так дёшево ценится в твоём маленьком мирке.
— Быть может, тогда мы похожи сильнее, чем тебе кажется, — отозвалась Мерриль и, пронёсшись мимо, покинула дом, с грохотом хлопнув дверью. В воздух поднялись клубы пыли.
— Мы должны отправиться за ней, — сказала Хоук, разворачиваясь.
Пальцы Фенриса сомкнулись на её запястье.
— Мы ничего ей не должны.
— Ты же знаешь Мерриль. Она заблудится, или влипнет в какую-нибудь передрягу, или…
— Пусть. Ей не помешает немного проветрить голову. Она считает себя взрослой? Вот её шанс доказать это.
Вздохнув, Хоук устало присела на кровать. Помедлив, Фенрис присоединился к ней. Ладонь ещё горела от соприкосновения с чужой кожей, и это заставляло его чувствовать себя неловко.
— Ты мог просто разбить его, — заметила Хоук.
— Если эта штука и впрямь так ценна, её следует отнести к Хранительнице.
— Да, — медленно кивнула она. — Но ты мог просто разбить его.
— Мог, — ответил он после небольшой паузы.
— Ох, Фенрис, — снова вздохнула Хоук и вдруг склонила голову ему на плечо. Он не стал возражать, лишь подвинулся осторожно, чтобы ей было удобнее.
На губах Хоук отчего-то играла улыбка.
Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой лишь доносящимися с улицы голосами, и, видит Создатель, подобное окончание вечера было куда приятнее прогнозируемого.
— Не слушай её, — сказала, наконец, Хоук так тихо, что Фенрис едва разобрал слова. Ему не нужно было уточнять, о чём идёт речь: слова Мерриль звучали в его голове колокольным звоном, оглушающим и обвинительным. — Она ошибается.
— Может, ты знаешь меня хуже, чем думаешь, — предположил он.
— Может, ты показываешь мне больше, чем сам того хочешь?
— Кто знает, — отвёл глаза он. Сейчас было не время и не место для подобных разговоров. — Не понимаю, какой тебе прок от всего этого. Мне кажется, или за решение душевных проблем тебе не платят?
— Мне нравится помогать сирым и убогим, — в голосе Хоук отчётливо слышался смех. Волосы её легонько щекотали подбородок.
Фенрис усмехнулся.
— Скорее, это ты нравишься им.
4. Андерс
4. Андерс
Хоук могла похвастаться многим: денежным состоянием, положением в обществе, врождённой ловкостью, но особенно — умением приспосабливаться. Она не питала иллюзий, оказавшись в Киркволле пять лет назад, твёрдо зная, что никогда не сможет назвать его домом. Дом остался за морем, в измученном порождениями тьмы Ферелдене. Ничего, думала Хоук — пройдёт время, она привыкнет, обживётся и, может, даже перестанет тосковать по видам крутящихся мельниц и щекочущим ладони колосьям.
Прогнозы сбылись лишь частично: тоска так никуда и не делась. Со временем к ней прибавилось смутное чувство вины. Спускаясь в Клоаку, Хоук морщилась не только из-за омерзительного смрада, но и расположившихся на полу бродяг, зябло кутающихся в выцветшие от старости лохмотья. «Ступай отсюда! — доносилось ей в спину. — Набивай живот гусями и вином, пока мы подыхаем от голода». Хоук знала, что в Клоаке живёт немало её земляков. Знала она и то, что заслужила свои богатства — потом и кровью, буквально. И всё же неловко отводила взгляд.
«Не слушай их, — сказал ей однажды Андерс. — У них нет прав судить тебя». «Между прочим, это всё твоя вина, — пожурила его она. — Живи ты поближе, и мне не пришлось бы проходить через подобное унижение». Он улыбнулся тогда, сощурив глаза: «Тебе не нужен сожитель?»
Смешно ли, но Хоук так и не смогла выбросить из головы эти слова. Со смертью матери особняк растерял весь уют и как будто увеличился в размерах: потолок терялся в тенях, голос эхом отражался от стен. Несмотря на все их старания, Бодан и Сэндал так и не смогли привнести в него былой оживлённости; тихая, неприметная Орана и вовсе казалась привидением. Мысль о том, чтобы иметь рядом друга, казалась на удивление заманчивой.
Беседуя с Андерсом, Хоук всегда испытывала двоякие чувства. На одной чаше весов были шутки и ностальгические разговоры о Ферелдене, на другой — революционные речи и непредсказуемо меняющееся настроение. Андерса бесила её рассудительность, не позволяющая бездумно дарить свободу всем магам; Хоук бесил его максимализм. С каждым прошедшим годом он всё меньше контролировал духа (или куда честнее сказать — демона?) внутри себя, а однажды настолько разгневался, что едва не покалечил подругу. Только присутствие Себастьяна удержало ситуацию от выхода из-под контроля.
Новость об этом дошла до Фенриса. «Тронь её, и ты труп», — сообщил он Андерсу. «Ты имеешь в виду только нанесение увечий, или…?» — ответил тот, и дело едва не кончилось дракой. Подобные намёки никогда не оставляли Фенриса равнодушным.
Но даже в свете всего этого Хоук не могла отделаться от идеи пустить Андерса на свою территорию.
— А как же твой сторожевой пёс? — поинтересовался он, когда она вновь подняла эту тему — впрочем, не без осторожности. — Мне кажется, стоит мне появиться на пороге твоего дома, как он волшебным образом материализуется рядом и вцепится мне в горло.
— Мабари умны. Они не станут нападать на союзника.
— А я и не о нём.
Неприязнь Андерса к Фенрису, пожалуй, была ещё одной причиной, по которой их отношения с Хоук так и не стали по-настоящему дружескими. Несмотря на то, что колкости сыпались с обеих сторон, она нередко подмечала, что Андерс нападает первым. Самих спорщиков перепалки, кажется, ничуть не утомляли, скорее наоборот — мотивировали на новые. Поначалу, когда их ссоры не отличались накалом, это почти забавляло, потом начало раздражать, ещё позже — по-настоящему тревожить. К счастью, до потасовки дело ни разу не дошло, но Хоук не сомневалась, что это лишь вопрос времени.
— Фенрис мне не указ, — сказала она со вздохом. — И, если на то пошло, не пёс.
— В самом деле? — притворно удивился Андерс. — Ну надо же. Очень уж убедительно он его изображает.
— Андерс…
— Ладно, ладно, — примирительно вскинул руки маг. — Ни слова больше. И если ты действительно заинтересована в том, чтобы делить кров с кем-то вроде меня… Что ж, охотно попробую излечить твой дом от негостеприимности.
— Уверена, у тебя получится — ты целитель от бога. Жаль, что ты не можешь излечить и разбитое сердце в придачу, — усмехнулась Хоук.
— Могу попытаться, — серьёзно сказал он.
Она и не поняла сначала, что было в этой фразе — предложение или шутка, — а когда осознала, то вмиг пожалела о том, что не просто заговорила о любви, но и вообще сунулась в лечебницу. Любой намёк на отношения с кем-либо воспринимался ей болезненно — не то из-за разрыва с Фенрисом, не то из-за упрямого нежелания строить новые.
— Вот, что я тебе скажу, — произнёс Андерс, явно уязвлённый тем, что так и не дождался ответа. — Я приду к тебе вечером, и если твоя дверь будет открыта… Возможно, тогда в Киркволле станет на двух одиноких людей меньше.
Хоук не пришлось выбирать.
— Зачем ты здесь? — спросила она, не решаясь подойти ближе.
— Тебе же не нужен повод, чтобы приходить ко мне, — хмыкнул Фенрис, и это, пожалуй, прозвучало грубо, но у неё не было сил спорить.
— Я очень устала.
— Я очень пьян.
Хоук вздохнула, пропуская его в дом.
И повернула в замке ключ.
5-8
@темы: Missing scene, Het, Фанфик закончен, Romance, фем!Хоук, Фенрис, Angst, Dragon Age, R, Фанфикшен
вторник, 27 ноября 2012
his fireproof balaclava
Название: Мапаче
Автор: Resurrectra
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R за лексику
Персонажи и пейринги: Джеймс Вега/Касуми Гото
Жанр: Het, Romance, Fluff, Drama, Humor
Размер: мини
Аннотация: За тобой следят? Это значит, что ты кому-то очень-очень нравишься.
Предупреждения: гигантские спойлеры Paragon Lost; возможно, ООС; возможно, немного AU. Половая принадлежность коммандера тут не имеет особого значения, Шепард – женщина по привычке и ради удобства.
От автора: задумывался и изначально написался короткий мини, а потом вдруг разросся втрое. Ну и ладно.
1 Мапаче
1.
Покерная мина Джеймса Веги – произведение искусства.
И несмотря на то, что сейчас только жалкая пара восьмерок, – причем одна из них на столе, вместе с другими очень, очень плохими картами, - он не ведет бровью. Никто никогда не догадается, что у него на руках.
Дарнер Воск нервничает. Он пытается прочесть что-то в лице Веги, закуривает, желая оттянуть решение, поджимает губы.
- Да фолдь уже, босс, - рычит батарианец Рорван Экхан, злобно щуря все четыре глаза. В предыдущем раунде он просрал Джеймсу всё. Абсолютно всё. Остался за столом. Видимо, надеется посмотреть на то, как Вега будет плакать горькими слезами. Может и посмотрит. Карты – что на столе, что на руках, - и вправду феерически дерьмовые.
- Ва-банк, - наконец выдыхает Воск вместе с дымом, и Джеймс, не дрогнув и продолжая мягко улыбаться, понимает, что ему, в общем-то, конец. Сейчас Воск откроет карты, там будет, например, стрит, а он со своей парой восьмерок и дамочкой-кикером из префлопа, останется в дураках. Дама треф в черном капюшоне, отороченном мехом, смотрит на него, кажется, с насмешкой. Это очень хорошая колода. Красивая. У художника был большой талант и любовь к деталям.
Всё Вега, конечно, не проиграет, только полторы тысячи, и Воск решит, что ему наконец-то, после пяти раундов, привалила удача. Захочет продолжать. И продует снова. Но дело в принципе. За те пять часов, что Джеймс торчит в забитом беженцами всех мастей доке, пока Шепард носится по Цитадели по своим ужасно важным делам, он не проиграл еще ни разу. Пасовал раза три в начале, но это не в счет. Не проигрывал же.
Перед ним на столе развалилась внушительная гора фишек трех цветов. Перед оставшимися не у дел Рорваном и Байралом – по пластиковому стакану с горькой, забитая пепельница и пакетик из-под орешков. Дарнер Воск выдвигает на середину стола свой столбик – восемь зеленых кругляшей, красивые кусочки пластика из винтажного набора для покера, который Джеймс купил здесь же, на Цитадели, в магазине «Сувениры с Земли».
- Вот это поворот, - Байрал, кажется, собирается хлопнуть в ладоши. – Повысил. Во дебил.
Воск смотрит Джеймсу прямо в глаза. Ба, да он же знает, что сейчас выиграет. У него уже на лице триумф написан, а на лысине солнце удачи сияет.
- Принимаю, - говорит Джеймс, не отводя взгляда. И дергает на Воска бровями.
- Лопух… - раздается женский голос откуда-то слева.
Вега дергается и смотрит за спину. Никого. Вот и отлично, будет меньше свидетелей его позора.
Потом опускает глаза на карты в последний раз – на прощание. Дама исчезла. Ее место заняла восьмерка.
- Смотри чтоб покерфейс не треснул, - шепчет все тот же женский голос.
- Что?! – орет Джеймс и снова оборачивается. Никого. Ну никого же нет. Пусто. И – да, две восьмерки. Волшебство какое-то.
Воск дергается:
- У тебя нервный тик, Вега?
- У меня Трейнор по радиосвязи, - быстро находится Джеймс, пялясь в свои карты. – Забей, просто неожиданно завопила в ухо. Принимаю. Раскрываемся.
У Воска две пары – двойки и четверки. А вел себя так, как будто стрит. Вот дубина. Джеймс цокает языком и кладет две свои восьмерки на стол, рядышком с третьей.
- И девяточку на кикер. Правда, хорошо смотрятся?
- Блядь, - Воск сплевывает на загаженный пол. – Блядь, Вега, да ты просто… блядь.
- Другие слова-то знаешь?
Дарнер Воск машет на него рукой и встает. Рорван и Байрал скалят зубы, поднимаются вслед за начальником и уходят, то и дело бросая на Джеймса полные ненависти взгляды. Тут не нападут, конечно, но потом, в следующий раз и в каком-нибудь безлюдном месте – наверняка.
- Повезет в любви, керидос миос! Непременно повезет! – кричит Джеймс вслед наемникам, сгребая фишки в нежные объятья. Кусочки пластика сами по себе ничего не стоят, но кредиты за них выплачены перед игрой.
Джеймс стал богаче еще на полторы тысячи. По результатам сегодняшнего дня он уже может позволить себе кусок земли. Когда вернется домой. Если вернется… И если будет, куда возвращаться.
Джеймс наврал, конечно, Трейнор с ним не связывалась, аппарат радиосвязи вообще в кармане. Он вытаскивает его и пихает в ухо. Потом складывает фишки и колоду в коробку, засовывает ее в вещмешок, встает и потягивается. А потом падает обратно, потому что кто-то только что очень ощутимо ущипнул его за спину.
- Да что за…
Он крутится туда-сюда, как пес, охотящийся на свой собственный хвост и пытается понять, откуда доносится хихиканье. Ближайшая женщина – метрах в пяти, свернулась на трех пластиковых сиденьях сразу, спит.
- Я тут, глупышка.
- Где – тут? – интересуется Джеймс у пустого пространства.
Среди душной вони дока, в сигаретном дыму и запахе немытых тел, трудно сказать наверняка, но Джеймсу мерещится аромат жимолости.
- Поблизости, - отвечает пространство. – А вот интересно. Они не боятся с тобой играть, если ты же выступаешь в качестве крупье и хранилища их денег?
- Не думаю, что эти пендехос чего-то боятся, - мирно отвечает Джеймс, пытаясь незаметно потянуться к оружию.
- То есть, - отзывается пространство уже с правой стороны, - они считают тебя порядочным человеком?
- Наверное. А если я их обману, они поколотят меня в переулке.
- Прекрати тянуться к пушке, она тебе не нужна, - «черт!» - Так что, ты думаешь, они не поколотят тебя в противном случае?
- Они в любом случае меня поколотят, если им представится такая возможность. Но она им не представится.
- Вот как? – а теперь вообще со спины. Джеймс оборачивается.
- Ага, вот так. Слушай, ты у меня в голове или что?
- Нет, я не у тебя в голове.
На секунду, когда мимо проходят два охранника из СБЦ, с нарезными пушками наперевес, Джеймсу кажется, что он что-то видит. Как будто воздух стал плотнее или что-то в этом роде. Трудно сказать наверняка, это длится всего мгновение.
- А как ты подменила карту?
- Как-как. Ручками.
- Но я ничего не почувствовал.
Еще один охранник, шествуя следом за первыми двумя, качает головой и бубнит под нос, глядя на Вегу, разговаривающего с самим собой:
- Бедняга, крыша поехала…
- Ничего у меня не поехало! – кричит Джеймс, но потом понимает, что это – первое, что сказал бы чокнутый.
- Черти что, - размышляет он вполголоса. – То мне какое-то жужжание на «Нормандии» мерещится, то теперь это…
- Так ты и вправду с «Нормандии», - чуть погодя отвечает пространство с явно слышимой улыбкой. Это не вопрос.
- Да. И прямо сейчас я туда возвращаюсь.
- Зачем? Шепард все еще бегает по делам, Джокер только что связывался с капитаном, раньше вечера вы не улетите… Возникли некоторые осложнения в посольстве, Шепард прямо сейчас пытается это уладить…
- Диос! Так. Ты кто?
- Друг.
- Чей?
Она увиливает от ответа:
- У тебя есть еще минимум пять часов. Иди погуляй. Я за тобой присмотрю.
- Спасибо, а то как бы я без тебя!
Она снова хихикает. Ее смех похож на тихий ручеек – журчит и переливается.
И в следующий момент – как невовремя – другой голос, по радиосвязи.
- Вега, ты там уже всех раздел догола?
Шепард.
- Да, хефе, всех. Выдвигаемся?
- Не-а. Час назад были проблемы с ханарским послом, и только все наладилось, как еще приключений подвалило. Кортез с тобой был? Он не отвечает.
- Понятия не имею, где Эстебан, но я поищу, если надо. Надо?
- В прошлый раз, когда мы говорили, он был сильно подавлен. Вроде бы направлялся в док. Навигатор показывает, что он все еще там, метрах в тридцати от тебя, максимум. Погляди по сторонам, как он и что.
- А больше рядом со мной из своих никого?
Шепардовский навигатор показывает местоположение всех членов экипажа «Нормандии». Вдруг окажется, что это какая-то девушка из альянсовских – он не со всеми рядовыми из тех, кто служит на второй палубе, успел познакомиться. Так, по крайней мере, можно будет убедить себя, что крыша не поехала. Останется только выяснить, как ей удается быть невидимой.
- Никого, а что?
- Да так… На всякий случай.
- Ладно, отдыхай. Отбой.
Вега сдает вещмешок в камеру хранения и налегке идет искать Эстебана. Тот находится почти сразу – он стоит у мемориальной стены, испещренной фотографиями и объявлениями о поиске пропавших без вести родственников, и плачет. Заметив Вегу, тут же пытается слезы скрыть, скалится и фамильярно толкает его в бок кулаком.
- Чего без предупреждения подкрадываешься?
Джеймс знает, что если он сейчас начнет задавать вопросы или пытаться говорить ободряющие слова, Эстебан махнет рукой и уйдет. Да и потом, так дела не делаются. Так может коммандер, а он, Вега, нет. Не силен в речах. Поэтому Джеймс предлагает:
- Пойдем выпить? И включи радиосвязь, Бога ради. Шепард нервничает.
- Включу. Но… нет, извини. Я побуду тут.
- Как хочешь.
Один, и стараясь не думать о причине слез Эстебана – чтобы самому не стало больнее, чем обычно, - Вега берет такси и едет в «Чистилище». Несмотря на ранний час, у каждой барной стойки в огромном клубе трется куча народу, а на танцполе тесно. Вега заказывает себе выпить и, облокотившись о стойку, глядит на стриптизерш, извивающихся вокруг шестов на движущихся вверх-вниз платформах.
- А если бы ты сейчас остался в доках, они бы запихали тебя в грузовой контейнер и залили смолой, - уже знакомый голос теперь шепчет ему в самое ухо, иначе он бы не услышал. – Они этот план только что придумали.
- Диос, да откуда у них смола в таких количествах?
- Вот и я думаю – откуда?
Он оборачивается, ожидая снова увидеть пустоту. Но на этот раз девушка почти реальна. Если не считать того, что ее лицо скрыто под низко опущенным капюшоном, а руки – в перчатках. Лазеры с танцпола отражаются на ее костюме, окрашивая его то в буро-зеленый, то в жутковатый бордовый.
Она поворачивается и Джеймс видит ее татуированные губы – черт, а ведь красивые губы. И фигура, которая угадывается под облегающим костюмом, тоже будь здоров. Ростом девушка едва достает ему до плеча, несмотря на высокие каблуки.
- Угостишь?
- А то. Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить за восьмерку, - улыбается Джеймс, ничем не выдавая своего возбуждения. Да она же сама как минимум восьмерка. Если не десятка. Диос, да она та самая дама, дама треф.
И, судя по строению скул, почти наверняка азиатка, как минимум наполовину. У Джеймса всегда была слабость к азиаткам. Они такие маленькие, юркие, как мышки, просто лапочки. Вот бы стянуть с нее капюшон и разглядеть лицо как следует… На мышку она не похожа, скорее – на енота. И ручки будто лапки енотика – тонкие длинные пальцы в черно-белых перчатках, ловкие и загребущие.
- Что будешь пить, мапаче?
- Мапаче? – она улыбается и показывает маленькие и белые, как жемчуг, зубы.
- Ага. Енотик.
- На твой вкус.
Джеймс не в курсе, что любят азиатские девушки, так что заказывает ей батарианское красное вино. И жалеет, что здесь не подают текилу.
- Ты никогда не снимаешь капюшон?
- Стараюсь этого не делать, а то вдруг надо будет срочно стать невидимкой.
- Не понимаю связи.
- Это не просто капюшон. Видишь каемочку? На нем тоже установлена постурометрическая сенсорная система. Когда я включаю маскировку, капюшон делает невидимым мое лицо.
- Я просто тупоголовый солдат и в технике не шарю, - пожимает он плечами. Бармен ставит перед ним стакан крепкой, а перед енотиком – красивый витый бокал с вином.
- Я знаю, мистер Вега. Затем и объясняю.
- Так ты в бегах?
- Не очень. Просто мне нравится быть незаметной.
Она тянется за бокалом и изгибается – Джеймс оценивающе глядит на ее попку. Такая маленькая и кругленькая - ужасно хочется ущипнуть.
- Ты зря наговариваешь на себя, кстати. Ты не тупоголовый. На «Нормандии» до тебя был один… Тоже красивый, как ты, но совершенно без внутреннего стержня. Беспощадная гора мышц без смысла и цели. Одна только наносная мораль. Ты не такой.
- Прости, пожалуйста, вот я после «ты красивый» ничего не расслышал, ты не могла бы повторить?
Она смеется.
- Мистер Вега, вы все прекрасно расслышали, - говорит енотик и гладит его ладонь своей укутанной в перчатку черно-белой лапкой. Вега сжимает зубы. Черт, как током прошибло. А ведь он ей, кажется, очень нравится.
- Потанцуем? – неожиданно для себя предлагает он сквозь зубы. Танцевать Джеймс толком не умеет, и уже клянет себя за то, что предложил. Он опрокидывает стопку горькой в рот, чтобы набраться отваги.
- Иди, я догоню, - улыбается она.
На танцполе не только тесно, но и жарко. Какой-то разудалый мужик отплясывает так, что задевает всех руками. Джеймс чувствует себя полным идиотом и несколько секунд стоит посреди потных танцующих, как истукан. Зачем предложил? Зачем пошел? Она, наверное, сейчас смотрит на него и хихикает.
Мапаче появляется неожиданно и ниоткуда – она прижимается к нему сзади, всем телом, и обвивает руками. Длины рук едва хватает. Джеймс поворачивается. Он не пьян, нет, да и как можно запьянеть с одной стопки? Но голова идет кругом, как будто напился в дупелину. Мапаче поднимает голову и откидывает с лица капюшон. Джеймсу кажется, что у него сейчас из ушей повалит дым. Чертовски красивая, хочется сгрести и утащить, и прямо сейчас.
- Мистер Вега, так вы танцуете?
И эта ее улыбка. Черт. Да она вся как алкоголь. Ударяет в голову и валит с ног.
- Потом, - говорит Джеймс, наклоняется и целует ее татуированные губы. Кажется, Мапаче встает на цыпочки. Он хватает ее за талию обеими руками и на секунду отрывает от пола. А потом отпускает. И только через пару мгновений открывает глаза. Разудалый мужик, отплясывая, снова задевает Джеймса по лицу рукой. Это похоже на оплеуху – чтобы вернулся в реальный мир. Мапаче пропала.
Джеймс мечется по клубу на плохо гнущихся ногах, уворачивается от знакомых пехотинцев, которые приветствуют его выкриками и лезут обниматься, проталкивается к одной стойке, к другой… Мапаче нет нигде. Убежал енотик, скрылся.
Может, она и правда была у него в голове.
Когда Джеймс, шаркая и волоча ноги, понуро выходит из лифта в доках, радиодатчик в ухе тихо щелкает.
- Эй, Вега?
- Да, коммандер, - отзывается он хриплым и срывающимся голосом. – Слушаю.
- Со мной только что связывалась одна старая знакомая. Она помогала мне выкосить базу Коллекционеров. Еще сегодня днем, вот буквально пару часов назад, наотрез отказывалась вернуться на «Нормандию». А теперь утверждает, что ты ее уговорил… э-э-э… подумать. Вега, что ты там ей наболтал?
- Не знаю, Лола, - говорит Джеймс, улыбаясь во все тридцать два. – Это всё, наверное, потому что у меня есть внутренний стержень!
2.2.
Сидя на полу и прислонившись спиной к запечатанному ящику с запчастями, Стив Кортез сосредоточенно кушает. В левой руке у него покоится наполовину открытый контейнер с дымящимся картофельным пюре и «мясосодержащей» подливой, в правой – складная пластиковая вилка, которой он шурует гораздо менее проворно, чем электронной отверткой во внутренностях шаттла.
- Жаль, что нет нормальных приборов, - сетует он. – У этой зубчики гнутся.
- Тебе, может, серебряные надо? - Вега не отворачивается от любовно начищаемого тряпочкой автомата. – Не налегай на углеводы, Эстебан. Пузо отрастишь.
- Без разницы, если умру завтра. А это очень даже реально…
Стив комкает пустой контейнер и бросает его в мусоросборник вместе с вилкой.
- Что-то вы злой в последнее время, мистер Вега.
- Он не злой, он влюбленный, - встревает по интеркому Джокер, который уже давно не стесняется выдавать себя. Все и так знали, что кто-то подслушивает – не он, так СУЗИ. СУЗИ подслушивает и подсматривает регулярно. Она «изучает людей», как ученый – мышек в клетке. Но ее можно попросить проявить тактичность. И, что удивительно, у ИскИна этой самой тактичности куда больше, чем у пилота. Она отключается от помещения, когда просят. Джокер – нет.
- Заткнись, Кости, - ворчит Вега.
- Продолжай, Джокер! – кричит Стив, потрясая руками в театральном жесте. – Ради всего святого, продолжай!
- Кости… Убью…
- А вот и не буду продолжать, - заявляет Джокер и неожиданно ржет, как конь. – Я и так выдал больше, чем нужно. Дальше разбирайтесь сами!
- Джефф хотел сказать, что немотивированное раздражение и агрессия Джеймса обусловлены его сексуальной неудовлетворенностью, - добавляет СУЗИ.
Вега прикрывает лицо рукой и стонет.
- Они оба как девицы-сплетницы. Просто прелесть, - с отвращением говорит Бетани Вестерморленд, вылезая из шаттла. Она потягивается и зевает, никого не стесняясь.
- Ты что там делала?
- Спала, элти. И в следующий раз не орите так, пожалуйста, у меня было восемнадцатичасовое дежурство. Могли бы не орать.
- Могла бы поспать в каюте экипажа, - ворчит Джеймс.
- Мог бы заткнуться!
- Могла бы… Ну что ты ржешь, Эстебан?
- Сексуальной… неудовлетворенностью… обусловлены… Ха-ха. О, Мистер Вега, о ваш тестостерон… Гххх… Ой…
Кортез трясется от нервного хохота и утирает слезы.
Удивительная перемена, думает Джеймс, учитывая то, что вчера Эстебан плакал вовсе не от смеха.
- Да-да. Смейся-смейся.
Джеймс уже не один раз успел пожалеть о том, что сделал вчера после отлета. Он совершил нечто ужасное, невероятно глупое и недальновидное и прямо сейчас мысленно посыпает пеплом голову: он пошел к Джокеру за тем, чтобы «поболтать»…
С Джокером он познакомился еще когда «Нормандия» стояла в сухом доке на Земле. Случилось так, что ему пришлось сопровождать пилота на корабль – Джокер содержался под стражей, но Виртуальный Интеллект корабля якобы реагировал только на его команды. Вот и приходилось начальству постоянно отпускать пилота под охраной на «Нормандию», чтобы «неисправная ВИ» под его чутким руководством прекращала заниматься непотребствами: запечатывать двери туалета, отказываться выдавать отчеты, блокировать карты допуска… И вообще всячески доводить сотрудников Альянса, которые возились на корабле днем и ночью, как муравьи, до невроза. Джокер приходил на мостик, садился в скрипучее кожаное кресло, сладко вздыхал, клялся, что никуда не уйдет, пока все не исправит, и на «Нормандии» воцарялся покой. На пару часов. И так каждый раз…
Вега заподозрил, что ВИ эта – вовсе не ВИ, еще до того, как случайно подслушал Джокера на мостике. Когда подслушал, уверился абсолютно. Джокер разговаривал с СУЗИ так, как будто они были старой супружеской четой: он ворчал, она подкалывала, он над ней подшучивал, она отвечала тем же. В какой-то момент Джеймс даже подумал, что это вовсе даже не ВИ и даже не запрещенный законом ИскИн, а просто где-то в тайной кабине корабля сидит старая подружка Джокера и переговаривается с ним по радиосвязи.
Остатки сомнений развеялись окончательно, когда Вега, подкравшись к мостику, будто шпион, услышал:
- А у тебя нет чувства, что они как будто копаются в твоих внутренностях? Тебе… ну… не больно?
- Нет, Джефф. Хотя проползание инженера Лурмана по туннелю между второй и третьей палубой для замены термальной трубки оставило неприятные ощущения.
- Сбивающее с толку что-то, да?
- Да, Джефф. Примерно так. И еще мне было щекотно.
- Щекотно?!
- Это шутка.
- Твое чувство юмора - все еще дерьмо дерьмовое. Но ты все равно лапочка.
Трейнор тоже догадывалась. Но Вега с ней свои подозрения не обсуждал; он не обсуждал их ни с кем. Хотя и намекнул Джокеру на то, что все понял – «я не слепой и не глухой», и пообещал не болтать – «сплетничать не люблю и не буду».
И понадеялся, что пилот ответит ему взаимностью, будет держать рот на замке. Да как бы не так. Совместными усилиями угнав «Нормандию» из сухого дока в день начала войны, «старая супружеская чета», Джокер и СУЗИ, только и занималась тем, что перемывали кости членам экипажа.
Вчера, когда Джеймс пришел в кокпит, мобильной платформы СУЗИ там не было, и он грешным делом решил, что Джокер сидит один.
- Не занят?
- Никто в нас не стреляет, значит, не занят. Что такое?
- Слушай… Ты всех, кто помогал уничтожить базу Коллекционеров, знаешь по именам?
Джокер щелкнул пальцами.
- По именам, по фамилиям, по привычкам дурным и хорошим, по предпочтениям в еде…
- А как звали вот эту… японку. А? Маленькая такая.
- Мисс «у меня под капюшоном еще один капюшон», что ли?
«Под капюшоном у нее потрясающей красоты черные глаза и такие же черные, мягкие и теплые волосы, но тебе этого знать не надо, Уэсос¹, а то мало ли…»
- Угу.
- Касуми ее звали. Касуми Гото.
- И… какая она? Кто она, что, откуда?
- Она воровка.
Джеймс застыл на месте, глупо вылупившись на Джокера.
- Это как это воровка? И что она украла?
- Касуми украла всё. У всех.
- Судя по тому, что у мистера Веги к лицу прилила кровь, а частота сердцебиения значительно увеличилась во время данного разговора, мисс Гото украла его сердце, - раздался из динамика слева предательский женский голос. Ну конечно. Что за детская мысль – если мобильная платформа не на мостике, то это еще не значит, что СУЗИ не слышит все, что там происходит. Ведь она же находится на корабле сразу везде. И всегда.
- Похоже на то, мама, - отозвался Джокер и дернул на Джеймса бровями.
- Мне просто интересно было. Я ее на Цитадели встретил.
- Ехал Вега темным лесом за каким-то интересом, - пробубнил Джокер, не глядя на Джеймса и тремя нажатиями запрашивая отчет о состоянии вспомогательных силовых установок. – Интерес-интерес, выходи на букву Ка. В общем, проверь карманы, Вега. А если тебе интересна подноготная, спроси у коммандера лучше. Они работали вместе. Я их вдвоем возил на Бекенштейн и они там что-то рисковое проворачивали, вернулись все в саже, грязные и замученные, а потом Касуми на сутки заперлась в своей каюте одна, ничего не ела и вообще не вылезала оттуда.
- Бек? – удивился Вега. Бекенштейн уже два десятилетия был самой богатой колонией Земли, индустриальным центром для людей в Галактике. Там производились предметы роскоши, а жили и работали на Беке только сильные мира сего. Вега как-то видел лист средних цен на продукты на Беке и ему чуть дурно не стало: там все товары народного потребления стоили минимум в пять раз дороже, чем в остальных колониях.
- Ага. Наверное, тоже что-то там воровала… Какую-нибудь статую. Картину. Разведданные. Это явно никаким боком не было связано с Коллекционерами.
- Ты сказал, у нее была своя каюта? А где?
- Да вот где сейчас комната отдыха. СУЗИ, у нас четвертая вспомогательная установка барахлит, проверяй.
- Минуту.
Джеймс, пятясь, вышел из рулевой рубки. Дверь закрылась под очередную перебранку:
- Мама, ну что значит – не уследил? У нас их пять штук.
- Не называй меня мамой, Джефф. И не сутулься.
Следующей остановкой была комната Лиары. Вега не любил туда ходить и предпочитал не сталкиваться с Лиарой лично без лишней необходимости… Слишком часто ему мерещилось всякое…
Вот и сейчас, когда он, постучавшись, вошел в незапертую комнату, всего лишь на долю секунды его объяла крохотная, мимолетная иллюзия – что на краешке кровати сидела, прикрыв глаза, вовсе не Доктор Лиара Т’Сони, а Трия, Трия Нувани. Трия так походила на свою наставницу – лицо, глаза, фигура, поведение… Даже манера одеваться. Она и сама признавалась, как восхищается Лиарой, наверное, и в одежде пыталась ей подражать. Джеймс помотал головой, окончательно отгоняя наваждение.
- Док? Вы спите?
Лиара открыла глаза. Пару мгновений они оставались абсолютно черными, потом прояснились.
- Я всего лишь медитировала. Ты что-то хотел, Джеймс?
- Скажите, док… А мне позволено читать дела тех, кто служил на «Нормандии» до меня? Чисто ради интереса. Вот не альянсовских, а тех, кто на «Цербер» работал с Шепард вместе?
- Я не знаю, - всегда тихая и нерешительная, Лиара и правда явно попала в тупик. Вообще, в тупик ее мог загнать любой вопрос и любая ситуация – такой уж док была. – Я… знаешь, я спрошу у Шепард. Я бы тебе открыла доступ, но вдруг что-то нарушу…
К Джеймсу подлетел инфо-дрон Лиары, которого она называла «Глиф». Джеймсу Глиф напоминал любопытного щенка – вечно таскается за всеми и тявкает. Вот и сейчас…
- Здравствуйте! – объявил ему дрон. – Чем я могу помочь вам?
- Ничем, Глиф. Оставь его в покое.
- Да, доктор Т’Cони.
- Док, с вами все в порядке?
- Да, Джеймс, - сказала Лиара, и ему окончательно стало ясно, что с ней все очень не в порядке. – Нормально.
От подкативших воспоминаний о Трие стало муторно. Джеймсу захотелось что-нибудь разломать. Он поспешил уйти.
Шепард сидела снаружи, за обеденным столом, и что-то ела. Одна. Проходя мимо нее, члены экипажа отдавали ей честь. Джеймс с одного взгляда понял, что она бы предпочла компанию во время обеда, а не воинские приветствия. Иначе зачем бы она пришла сюда ужинать.
Тут он вспомнил, что ничего не ел с раннего утра. Очень кстати. Джеймс взял плошку с полки, положил себе варева из еще теплой кастрюли на плите – кажется, разогретые армейские рационы, рагу из говядины с морковкой, или что-то в этом роде, - и кивнул Шепард:
- Можно?
- Валяй, садись.
Глаза у нее были красные и воспаленные. Под глазами – круги. Она ела и пила шумно – создавалось впечатление, что ей лень соблюдать какие-либо приличия и нет сил жевать и глотать аккуратно и без звуков.
- Тебе бы поспать, Лола.
- Успеется. Зачем к Лиаре ходил?
- Хотел спросить кое-что. Мне можно читать старые дела тех, кто уже на «Нормандии» не служит? - повторил он и снова добавил на всякий случай: - Чисто ради интереса.
Лицо Шепард на секунду разгладилось, она улыбнулась.
- Твое «чисто ради интереса» не Касуми случаем зовут?
Джеймс затолкал в рот ложку рагу и притворился, будто слишком занят едой, чтобы ответить.
Но Шепард и так все поняла.
- Чувствую себя чертовым сватом, Джеймс, - сказала она после небольшой паузы. - Но мисс Гото о тебе тоже спрашивала.
- Да? И что ты ей сказала?
- Сказала, что ты не интересуешься.
У Джеймса сердце свалилось в пятки, он чуть не поперхнулся вареной морковкой от разочарования.
- Так прямо и сказала?!
Шепард хрипло рассмеялась:
- Расслабься, шучу. Сказала, что у тебя нет девушки, что ты хороший боец и хороший человек. Ну а что еще я могла сказать?
- Например что я могу сделать двести отжиманий и сразу после этого протащить шаттл сто метров. На ремне. Зубами.
Капитан покачала головой, не прекращая улыбаться. Потом вдруг посерьезнела и Джеймс на секунду почувствовал себя маленьким ребенком, которого мама журит за неблаговидный поступок:
- Вега, сейчас такое время… В общем… Чтобы тебя ничего не отвлекало от главного, договорились?
- Без вопросов, Лола. Я просто думал… Ну знаешь, потом, если одолеем…
- Я поняла, - перебила она.
- В общем. Да. На мою работоспособность это не повлияет.
- Поняла. А дела… Теоретически можешь. Но там мой пароль нужен… Знаешь, я тебе потом письмецом про нее скину. Тебе же не нужно больше ни про кого читать?
И капитан подмигнула ему. Джеймс сомневался всего мгновение.
- Вообще, если честно. Мапаче… хм… Касуми упомянула какого-то человека, который вроде бы был похож на меня. Ну, внешне, как я понял. Это кто?
- А, это Джейкоб. Джейкоб Тейлор. Тоже был как ты - двести отжиманий, шаттл зубами на ремне, все дела... Он ей нравился…
- И?
- Что - и? Ничего не было. Он ее не замечал. С ее стороны там чисто физическое такое влечение было… Насколько я могу заключить. Где сейчас Джейкоб – я не в курсе.
Она поскребла по миске, отправила в рот последнюю ложку рагу, запила остатками воды из складного стакана…
- Пойду посплю, - сказала она, и Вега ей не поверил. По-моему, она почти вообще не спала. А Гаррус как-то упомянул, что ее мучают кошмары.
Все на этом корабле кого-то потеряли. Абсолютно все. И у каждого есть хотя бы одно воспоминание, которое они стараются не пускать в голову. Но Эстебан украдкой плачет, когда думает, что никто не заметит; Гаррус иногда разглядывает старую фотографию, скрипя зубами и бормоча что-то; Карин Чаквас спит при свете и часто просыпается с криками, Кен и Габби тоже, причем спят они на одной койке, крепко обнявшись, хотя все знают, уверены на миллион процентов, что между ними ничего нет; Лиара иногда отключается от окружающего мира, впадает в подобие транса и поет под нос что-то, сильно напоминающее колыбельную, а потом закрывается в комнате и часами ревет, как маленькая девчонка; Кайдан может не разговаривать ни с кем сутками и не выходит из каюты, пока его не позовут. А Шепард… Ну а что Шепард. У нее, наверное, не груз жутких воспоминаний, а целая гора. И Скиллианский блиц, и первая «Нормандия», и события прошлого года… И все, что еще не случилось, а только будет. Она ведь знает, что оно будет. Ей хуже всех.
Но все они, все до единого, держат себя в руках, а тяжелые воспоминания – под замком. Потому что иначе было бы в принципе непонятно, как и зачем жить…
Мапаче неведомым образом напомнила Джеймсу о том, что жизнь еще не закончилась. Что еще можно забыться, оторваться, соблазнить девчонку. Может даже влюбиться. Напомнила и убежала, как Золушка. И теперь их, наверное, уже разделяет полгалактики. И да, Эстебан прав, он зол. Потому что стоило маленькой искорке потухнуть, как паршивые воспоминания поперли изо всех щелей, будто темнота…
Ночь заканчивается, они через пару часов высадятся в какой-то удаленной колонии асари, а почта пустует. Никто про Мапаче ничего не написал – ни Лиара, ни Шепард. Оно и ясно, у всех более важные дела, да и у Джеймса тоже. Но он никак не может выкинуть эту девушку из головы.
Он всегда нравился девчонкам, даже до того, как пошел в армию, на него вешались гроздьями. В школе он встречался с самой красивой, в клубе мог за десять минут познакомиться с любой красоткой. Проблем с женщинами у него никогда не было. И в голове ни одна долго не задерживалась. Кроме Трии… Но тут дело уже давно было не во влюбленности, а в чувстве вины, которое не оставляло ни на секунду. Все романтические чувства, которые он испытывал к Трие, рассеялись вместе с прахом погибших колонистов на Фел Прайм – тех, кого он обрек на смерть ради того, чтобы спасти Трию... Информацию, которая была у Трии, поправляет он себя. Абсолютно бесполезную информацию.
Через некоторое время после Фел Прайм, вспоминая Трию, Джеймс вообще решил завязать с личными отношениями. Буквально поклялся себе. Целибат, если понадобится.
И вдруг – Мапаче со своей ниндзя-восьмеркой. Красивая, веселая и непосредственная. В ней была какая-то искра, задор, она зажигала внутри желание жить, желать, идти на безумные поступки. В ней как будто все было идеально, даже ее голос и запах. И эта ее загадочность… И мягкая улыбка… И волосы… И татуировка на губе… Интересно, а есть у нее еще татуировки… А если есть, то где… И глазищи такие… И…
Джеймс рычит и роняет голову на стол.
- Мистер Вега, вы в порядке? Ничего не болит? – посмеиваясь, кричит ему Стив из противоположного угла ангара.
- Иди лесом, Эстебан!
Вполне возможно, что и у Мапаче есть груз жутких воспоминаний. Диос, да конечно же есть.
Джеймс заканчивает чистить винтовку, откладывает ее в сторону и встает. Он не знает точно, куда идет, ноги как-то сами приносят его в комнату отдыха. Если здесь раньше жил кто-то, жил долгое время, следов не осталось, но он все равно ищет. Шарит взглядом по скопищу бутылок на полках за барной стойкой, смотрит под покерным столом, за креслом и диваном. И находит. Небольшая потрепанная книжка – Господи, бумажная книга! – «Дом на берегу лагуны» Росарио Ферре. Пуэрто-риканская писательница позапрошлого века. Он бы не знал, но у мамы на компьютере лежали ее книжки. Совпадение кажется Джеймсу невероятным. Он поднимает глаза к потолку и спрашивает, не особо надеясь на ответ:
- СУЗИ, чье это?
- Мисс Касуми Гото, - ну разумеется, она отвечает. Она ведь везде и всегда.
- А она успела ее прочесть?
- Нет. Она потеряла эту книгу, в спешке покидая «Нормандию». Отрадно, что вы ее нашли.
- Тогда надо вернуть ей…
Когда Джеймс возвращается вниз, его поджидает длинное сообщение на общем почтовом терминале – от Шепард.
«Мне не спится, так что…» - так начинается письмо.
Не спится. Диос, вырубить ее хуком, что ли, чтоб наконец отдохнула по-нормальному…
«Мне не спится, так что рассказываю, пока есть время. Касуми нанял «Цербер», потому что она могла и до сих пор может обойти любую систему охраны. Она нам здорово помогла. А я, в свою очередь, оказала ей услугу личного характера. Все я тебе рассказать не могу, но суть такова: ее жениха убил один магнат с Бека. Она хотела отомстить. И вернуть ценную вещь, которая принадлежала жениху и которую присвоил этот магнат. Мы осуществили и то, и то. Потом она помогла мне выкосить Коллекционеров, а когда я должна была вернуться на Землю, чтобы предстать перед трибуналом, я высадила ее на Цитадели. Что она делала те полгода, пока я была под стражей, я не знаю.
На самом деле, несмотря на ее странное призвание, на «Нормандии» ее все любили. Она умудрилась ничего у нас не украсть и даже кое-что добыть почти для каждого из нас. Так что дружить с Касуми полезно, а вот делать ее своим врагом опасно, хехе.
Я знаю, что, опять же, при ее таланте это звучит странно, но она очень любила искусство и поэзию. Даже сама писала стихи. И я знаю как минимум два случая, когда она воровала картины у частных собственников и отдавала/возвращала в музеи. «Звездную ночь» совершенно точно вернула она. Хотя я допускаю, что это она украла «Мону Лизу» - помнишь скандал с обнаружившейся два с половиной года назад подменой? Но утверждать ничего не могу.
Насчет Джейкоба Тейлора не знаю, что добавить поверх уже сказанного. Она любила своего жениха и, наверное, любит до сих пор. С Джейкобом у нее ничего так и не было, да она и не делала толком никаких поползновений, хотя, признаться честно, я ей рекомендовала отвлечься и развеяться.
Может, она наконец-то вняла моему совету. Конец может быть ближе, чем нам кажется, что уж теперь трусить…
Увидимся утром.
Шепард»
Ну вот и груз. Большая телега, которую Мапаче таскает за собой, вся воплотилась в словах «ее жениха убили» и «она хотела отомстить». Что ей теперь осталось после того, как она эту месть осуществила? Джеймсу ее ужасно жалко. Хочется сказать ей добрые слова, утешить… И потискать. Потискать – непременно. Ну и дальше по обстоятельствам.
- Гр-р-р.
- Что ты там опять рычишь?
- У меня внутри живет эль тигре, Эстебан. Он р-р-р-р-р-рвется наружу.
- Так одевайтесь и загружайте свои бицепсы в шаттл, мистер Вега. Скоро прибудем на Лесусс.
¹ huesos – исп. кости
3.3.
После монастыря на Лесуссе на душе гадливо и скверно.
От побывки на Цитадели, где был покер, музыка, люди, надежда и Мапаче, уже почти ничего не осталось – Джеймс чувствует себя так, будто его подвесили вверх тормашками и несколько раз макнули головой в колодец.
Кажется, ужасы войны наконец-то начали заползать в голову по-серьезному. Вопли баньши все еще звучат в ушах. Ему все время кажется, что за ним кто-то наблюдает и щелкает на него зубами, готовясь что-нибудь откусить или гигантским когтем проткнуть насквозь. Но это еще не самое страшное.
Он никак не может прекратить думать о той бедной девушке, Фалере, которая осталась абсолютно одна на целой планете. Ему страшно даже предположить, каково это. Пока он ворочается на своей узкой подвесной койке в вечно гудящем ангаре, в голову лезут совершенно жуткие мысли: например картины того, как Жнецы убили абсолютно всех, и Фалере осталась совсем одна - последнее разумное существо в Галактике. Джеймсу дурно. Чтобы прекратить думать о всякой жути, он делает полсотни подтягиваний, а потом до смерти избивает боксерскую грушу.
Когда это не помогает, Джеймс топает в комнату отдыха, надеясь застать там какую-нибудь активность. По дороге заходит в душ - два крана, торчащие из потолка, ни перегородок, ничего. Мыться надо быстро и энергично. В том числе и потому, что в душе стоит такой дубак, как будто там нагревателей нет в принципе. Под дальним краном моется Кен и горланит в процессе песню про двух прекрасных молодых девушек, которые увидели валяющегося в кустах пьяного в дупелину шотландца и, пока он дрых, решили посмотреть, правда ли это, что под килтом у него ничего нет. Джеймс заслушивается, так ладно Кен поет и такая интересная это песня: в третьем куплете девушки шотландцу синий шелковый бантик повязали на причиндалы, ушли, он потом проснулся, увидел бантик… И тут Кен умолкает и выключает воду.
- Ну а что дальше-то? – кричит Джеймс, намыливая спину длинной щеткой; горячей воды уже почти не осталось, он зябнет и стучит зубами.
- А дальше я домылся, - пожимает плечами Кен, заматываясь в полотенце.
Активность в комнате отдыха Джеймс таки застает, но совершенно не ту, на которую надеялся: на диване восседает Гаррус и высокопарно объясняет рядовому, имени которого Вега, к стыду своему, не помнит, почему надо уважать врага. Через пару минут туда же заявляется Явик, выкопанный Шепард протеанин (Джеймс про себя называет его Жучишка и «самый старый ворчун в галактике», и ему не стыдно) и, то и дело поглядывая на Вегу, заявляет:
- Некоторые члены экипажа, - он делает явное ударение на слове «некоторые», бросая очередной взгляд на Вегу, - шокированы тем, что увидели в этом монастыре. Вы просто еще не понимаете, на что способны Жнецы. Это еще не предел тех ужасов, которые они могут устроить.
- Да, вот и я о чем, - мирно поддакивает Гаррус.
Джеймс наливает себе выпить, чтобы согреться после холодного душа. От вида бескрайней звездной пустоты в смотровом стекле слегка кружится голова. Недосып, наверное. Он нажимает кнопку, чтобы закрыть ставни. Явик тут же открывает их. Спорить с ним – себе дороже. Приходится развернуться спиной к стеклу, сесть у барной стойки и пить молча. Вега изучает этикетки на бутылках. Некоторые написаны непонятными символами – наверное, турианское бренди. В уголке стоит абсолютно белая матовая бутылка, и на первый взгляд Джеймсу кажется, что на ней тоже какие-то чужие каракули, но через пару секунд он понимает, что это японские иероглифы.
Он берет бутылку в руки и разглядывает со всех сторон. Она почти пустая, жидкости, судя по весу и звуку, осталось буквально на донышке. На скрытой стороне этикетки надпись мелким почерком на английском: «Заид, это лучше, чем то, что ты хотел, это дзюммаи дайгиндзе. Наслаждайся. Касуми»
Джеймс заталкивает бутылку подальше, прячет за турианский бренди и коньяк с Земли. И улыбается, как счастливый кретин. В мыслях у него появляется ярко освещенная цирковая арена, на нее выходит клоун с шариками и оглушительно вопит, глядя вверх: «Всё будет хорошо!»
- Всё будет… - бормочет Джеймс.
- Будет, конечно, - говорит Гаррус, тыкая кнопки на музыкальной установке. – Когда-нибудь и что-нибудь. И может быть даже с нами.
- Мне не нравится ваша музыка, - заявляет Явик. – Ужасная какофония. Бесполезное нагромождение звуков.
- Это не наша. Это человеческая. Называется – джаз, - спокойно поясняет Гаррус и добавляет: - А мне нравится.
Со свистом хлопает дверь – Явик ушел.
Джеймс невольно улыбается - снова. Эта музыка напоминает ему о популярном кафе в Гуайнабо, куда его несколько раз водила абуэлита, когда он был еще совсем ребенком и гостил у нее. Там по пятницам и субботам играл живой оркестр. Бабушка слушала джаз и покачивала головой в такт музыке, прикрыв глаза, а маленький Джимми ел самое вкусное санчохо на свете и был ужасно счастлив, что сегодня не надо ложиться рано.
Он не большой любитель старинной музыки, но сейчас приветствует любой способ отвлечься из всех, что есть. Чертовы баньши никак не хотят покидать голову. И совершенно некстати туда снова закрадывается Трия. А вдруг и она… Диос, нет. Нет, просто… не надо, а?
- А откуда записи? Что, «Цербер» так ценил музыку?
- Нет, здесь и установки-то не было. И ее, и записи, Касуми притащила. Касуми Гото. Слышал про нее?
- Слышал, - моментально отзывается Джеймс, безуспешно пытается скрыть улыбку и добавляет: - Такое ощущение, что она наследила по всему кораблю. В хорошем смысле.
Гаррус смеется, показывая свои тонкие острые зубы: довольно жуткое зрелище – смех Гарруса. Жуткое и немного смешное.
- Да, можно и так сказать. Она, кстати, мне подарила оптический прицел для «мантиса» – образца Ю-97, такие больше не производятся. Винтажная вещь, но, сволочь, отличная, до сих пор пользуюсь. Не знаю, чего Касуми ушла… Она бы нам сейчас очень пригодилась на «Нормандии». И тебе бы она точно понравилась.
- Стопудово, - кивает Джеймс, приканчивает свой бурбон и наливает еще.
Они с Гаррусом сидят рядышком и молчат – каждый о своем. Это ужасно комфортное молчание. С Гаррусом вообще легко и болтать, и молчать, и стрелять по движущимся целям бок о бок. Кто бы мог подумать, а.
«Ты же понимаешь, понимаешь, что все будет хорошо? Вы все выкарабкаетесь, все будет! Будет! Будет хорошо!» - нараспев кричит клоун в голове Джеймса и запускает шарики, один за другим, под купол цирка.
- На самом деле я тоже в ужасе, - внезапно признается Гаррус. – Мне еще на Менае стало дурно на это смотреть.
- Да я знаю, - пожимает плечами Джеймс. – Не думай, что я не знаю, Шрамы. Вообще я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы не реагировать на это эмоционально.
- Угу. – Гаррус поднимает стакан: - За адекватный уровень нашего эмоционального восприятия.
- До дна.
Музыка с каждой минутой нравится Джеймсу все больше. Гаррус – вместо устного прощания – хлопает его когтями по плечу и тоже уходит, а Вега все сидит, глядит отсутствующим взглядом на бутылки, нянчит свой бурбон на донышке стакана и слушает надрывный джаз.
Резкий писк выводит его из приятного ступора. В сообщении он ожидает прочесть немедленное требование куда-то явиться и перед кем-то отчитаться, а вместо этого:
«Смени уже музыку. Я принесла столько веселых записей, а ты слушаешь самые заунывные!»
Вега пялится на буквы широко раскрытыми глазами секунд десять. Нет, не мерещится. Там написано то, что написано. Вместо имени отправителя – прочерк.
- Э-э-э, Саманта, слушай… - он так взволнован, что забывает набрать ее, а просто говорит в пространство, ожидая, что специалист по коммуникациям ответит сразу же, как вездесущая СУЗИ. Очухавшись спустя еще полминуты, все-таки набирает.
Саманта Трейнор говорит заспанным голосом – наверное, дрыхла прямо в кресле перед своим терминалом, как она часто делает, когда уже нет сил работать.
- Угу… Да, лейтенант… Нет, я не спала… - и сама при этом оглушительно зевает. – Прздиди. Ох.
- Слушай… Ты можешь проследить все сообщения, которые к нам приходят? Кто-откуда-куда?
- Д-даааааа, - еще один зевок. – Всё, я не сплю, не сплю.
- Короче мне сейчас пришло сообщение, глянь откуда.
- Мы в глухой зоне, лейтенант. Она продлится еще минут двадцать, ближайший хаб был разрушен на прошлой неделе... Внутреннее, может?
Она молчит секунд пятнадцать, проверяя логи.
- Внутреннее было минуту назад. Но отправителя почему-то не вижу.
- Ладно, спи дальше.
- Я не сплю!
Трейнор отключается.
- Ты обидишься, но я тебя пойму.
Джеймс вздрагивает и оборачивается. Потом вскакивает и протирает глаза, чтобы убедиться, что и это ему не мерещится. Может, в бурбоне были галлюциногены?
Не помогает. Когда в глазах прекращают взрываться фейерверки, Мапаче все еще на месте. Она сидит на диване, подобрав под себя ноги.
- И ты все это время была здесь?!
Его охватывает разочарование. Столько времени, столько бесполезных часов, проведенных в столь же бесполезных занятиях и даже, прости Господи, самокопании, а она все это время была рядом и не показывалась? Джеймс даже хочет на нее рассердиться, но почему-то не может. Вот просто никак не получается.
- Я же говорила, что обидишься… Да, я была на корабле. Мне надо было попасть на Нормандию, чтобы кое-что своровать.
- Неужели?
- На самом деле я помогала Шеп и Лиаре разобраться кое с чем. Но да, мне действительно надо было кое-что украсть.
- Мое сердце? – драматично спрашивает Джеймс, прижимая кулак к груди. Мапаче смеется над этим, как над ужасно забавной шуткой. Хотя в каждой шутке…
Она протягивает руку, Джеймс послушно подходит и берет ее в свои ладони. Нет, он совершенно не в силах сердиться.
- И где ты пряталась?
- В основном в каюте Шеп. Там тепло, мягко, доступ ко всему есть… Душ хороший… Гораздо лучше, чем тот, в котором ты мёрз.
- Ты за мной опять следила?!
Касуми улыбается и молчит.
- Вот чертовка. Диос, у меня скоро паранойя начнется.
Джеймс плюхается на диван рядом с ней, Мапаче переворачивается, перекидывает ноги через подлокотник и кладет голову ему на колени.
- Ну, - говорит Джеймс, поглаживая ее через проклятый капюшон. – Что скажешь в свое оправдание?
Она пожимает плечами и от ее движений - сразу дрожь по всему телу.
- Так. Если ты собирашься использовать мой пах в качестве подушки, поменьше двигайся. А то я так долго не протяну. Я же не железный.
- Железный-железный, - дразнится Мапаче и щиплет его за предплечье.
- Ай!
Она поднимает руку и гладит его по лицу. Разглядывает шрамы, наверное. А может быть и нет. Джеймс прикрывает глаза. Ему хорошо и тепло, и алкоголь тут совершенно не при чем. Он чувствует себя котом, которого ласкает любимая хозяйка.
- Джимми?
- М?
Вега открывает глаза. Надо бы не забывать их держать открытыми, а то вдруг она снова убежит…
- Мы бы с тобой на Цитадели наворотили дел… Или на Омеге. Ты с твоим идеальным покерфейсом и я с моими…
- Восьмерками, - улыбается он.
- Ага. Было бы весело. Очень весело…
- Но?..
- Война.
Капюшон Мапаче сполз, ее лицо открыто и смотрит она ужасно серьезно.
На секунду ему кажется, что она хочет задать какой-то важный и тяжелый вопрос. Но вместо этого:
- А представляешь, как бы ты среагировал, предложи я сыграть в покер на раздевание?
- Ради разнообразия было бы неплохо раздеть кого-то не в переносном смысле, а в прямом. Только на мне не слишком много одежды. Уж поменьше, чем на тебе.
- Да-да, ты бы возмутился по этому поводу, а я бы сразу сказала: что это, мистер Вега, боитесь проиграть? Ну давайте я тогда сниму перчатки, дам вам фору. А ты бы заранее обвинил меня в жульничестве. А потом я бы проиграла первый раунд. Нарочно. Потому что я не играю в карты, не жульничая.
- И сняла бы капюшон?
- Сняла бы. А ты бы потом спросил: хм, а носки считаются за один предмет одежды или за два? Я бы тоже возмутилась: какие еще носки, снимай брюки. Но ты бы мне так хитро: а чтобы снять брюки, я сначала должен снять ботинки. А потом носки. Ха. Ха. Ха. Потом я бы выиграла второй раунд с фулл хаусом, третий – со стритом, а на четвертый – с четырьмя королями.
- Почему не с четырьмя тузами?
Как же красиво она улыбается.
- Тузы – это ужасно очевидно. А так я бы сказала: что вы, мистер Вега, просто карта хорошая пошла. И потом бы: ой, мистер Вега, а что значит «борикуа аста ла муэрте»²? У тебя ведь есть татуировка, на которой это написано, точно есть!
- Нет, - смеется Джеймс. – Но отличная идея, надо сделать. Кстати откуда ты знаешь эту фразу?
- Подсмотрела в экстранете. Надо же было произвести на тебя впечатление… И книгу я для этого оставила. Отличная книга, кстати говоря.
Он берет ее руку в свои ладони и целует через перчатку.
- Ты уже и без этого произвела.
Когда, черт возьми, он стал таким сентиментальным? И почему это так приятно?
- Так вот. Рассказываю дальше. В результате, после роял флаша, ты бы остался сидеть в одном носке, мрачный как туча, и...
- И набросился бы на тебя и загрыз.
- Нет, мне кажется, ты бы обиделся и ушел в угол пить свой бурбон. Ты не любишь проигрывать. Даже понарошку…
На ее щеке лежит потерявшаяся ресница. Вега аккуратно снимает ее и сдувает с кончика пальца.
- Мами, почему у меня такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь?
- Может это потому что я всю жизнь хожу за тобой по пятам, а ты меня не видишь...
- Война! – как по заказу орет певец из динамика под надрывающиеся духовые инструменты. – Война! Хух! А! Для чего она? Да ни для чего! Война! Хух! А!
Касуми кривится, приподнимает голову, спешно шлепает пальцами по омни-инструменту, и музыкальная установка замолкает.
Надо бы спросить о том, что случилось на Беке, надо бы поговорить о серьезном, глупо ведь делать вид, как будто ничего не происходит. Но ему ужасно не хочется о серьезном. Хочется просто быть с ней рядом, и всё.
- Мапаче, слушай, а ты…
Он хочет спросить «останешься здесь со мной?», но не успевает.
- Касуми, ОВП до МВС «Люций» – примерно пять минут, еще минута на стыковку, - Джокер. Диос, да он знал. Он знал, что она здесь, и не выдал, как такое вообще могло случиться? Как в принципе Джокер может сохранить чей-то секрет?
- Ожидаемое время прибытия? «Люций»?!
- Джеймс… - она гладит его по щеке. И он вдруг понимает, что сейчас произойдет.
- Мами, я тебя ненавижу. Я тебя так ненавижу, что ты просто не представляешь, - говорит он и все равно улыбается. – Я должен был догадаться, что ты опять сбежишь.
Она сползает вниз и садится на корточки у дивана.
- Прости.
- Ты была здесь почти сутки, не показываясь, а теперь, всего через пару минут, опять уходишь… Ну куда это годится!
- Мне нужно кое-что доставить ученым, которые строят…
- Да.
- И я должна быть полезной. Мы все должны быть полезными. Сейчас не время для…
- Я знаю, Мапаче.
- И мне надо…
- Я тебя провожу.
Он хватает ее под мышки, встает с ней на руках; Мапаче обвивает его ногами и смеется. Джеймс притворно кряхтит.
- Тяж-ж-е-елая, аж жуть!
Он тащит ее на руках до лифта, чувствуя теплое дыхание на своей шее. И пусть бы даже это кто увидел, какая разница. Она не военный, уставом не запрещено, да и шел бы устав к чертовой матери, хотя бы сегодня… Вега идет медленно, но вовсе не потому что тяжело. На самом деле она легкая-легкая.
А просто чтобы подольше...
А когда заносит в лифт, распластывает ее по стенке, как пичужку, и целует так крепко, что самому становится трудно дышать. Она сжимает его ногами до боли, но эта боль рождает желание жить. Клоун улетает под купол вслед за шариками, размахивая руками. Хоть бы лифт сломался, хоть бы он к чертовой матери сломался.
Лифт останавливается.
- Сто двадцать секунд, - говорит СУЗИ по громкой связи.
Двери не открываются.
Но кажется, что сто двадцать секунд длятся всего одно мгновение.
Мапаче отрывается от него и стирает кровь с его губы.
- К черту, оставь, - говорит он. – пусть будет.
- Я вернусь.
- Обещаешь?
- Конечно. Мы все вернемся. И все будет…
Она, наверное, хочет сказать "...хорошо", но не решается.
- Будет, - кивает он. А потом нехотя отпускает ее руку. Она делает два шага из лифта и, проходя мимо дремлющей на рабочем месте Трейнор, жмет что-то на омни-инструменте. И исчезает.
Растворяется в воздухе. Джеймс все равно смотрит туда, куда она ушла.
- ОВП до «Люция» - тридцать секунд. Готовимся к стыковке. Двадцать. Десять. Пять… Одна. Стыкуюсь.
На фоне громады «Люция» «Нормандия» выглядит котенком рядом с овчаркой. Джеймс пытается не думать о том, насколько опасно сейчас пребывание на таком огромном МВС. Она Мапаче, она ловкая, быстрая и юркая, она будет в порядке.
Черный костюм и капюшон на секунду мелькает у переходного шлюза, а потом шлюз захлопывается.
- Расстыковка через двадцать… Пятнадцать… Десять.
Тренькает коммуникатор. Джеймс на полном автомате открывает сообщение.
«Я хочу облизать эти кубики на твоем животе. В следующий раз – обязательно!»
Он беззвучно смеется.
fin?
² Boricua – самоназвание населения Пуэрто-Рико; hasta la muerte - исп. до самой смерти
Автор: Resurrectra
Категория: Mass Effect
Рейтинг: R за лексику
Персонажи и пейринги: Джеймс Вега/Касуми Гото
Жанр: Het, Romance, Fluff, Drama, Humor
Размер: мини
Аннотация: За тобой следят? Это значит, что ты кому-то очень-очень нравишься.
Предупреждения: гигантские спойлеры Paragon Lost; возможно, ООС; возможно, немного AU. Половая принадлежность коммандера тут не имеет особого значения, Шепард – женщина по привычке и ради удобства.
От автора: задумывался и изначально написался короткий мини, а потом вдруг разросся втрое. Ну и ладно.
1 Мапаче
1.
Покерная мина Джеймса Веги – произведение искусства.
И несмотря на то, что сейчас только жалкая пара восьмерок, – причем одна из них на столе, вместе с другими очень, очень плохими картами, - он не ведет бровью. Никто никогда не догадается, что у него на руках.
Дарнер Воск нервничает. Он пытается прочесть что-то в лице Веги, закуривает, желая оттянуть решение, поджимает губы.
- Да фолдь уже, босс, - рычит батарианец Рорван Экхан, злобно щуря все четыре глаза. В предыдущем раунде он просрал Джеймсу всё. Абсолютно всё. Остался за столом. Видимо, надеется посмотреть на то, как Вега будет плакать горькими слезами. Может и посмотрит. Карты – что на столе, что на руках, - и вправду феерически дерьмовые.
- Ва-банк, - наконец выдыхает Воск вместе с дымом, и Джеймс, не дрогнув и продолжая мягко улыбаться, понимает, что ему, в общем-то, конец. Сейчас Воск откроет карты, там будет, например, стрит, а он со своей парой восьмерок и дамочкой-кикером из префлопа, останется в дураках. Дама треф в черном капюшоне, отороченном мехом, смотрит на него, кажется, с насмешкой. Это очень хорошая колода. Красивая. У художника был большой талант и любовь к деталям.
Всё Вега, конечно, не проиграет, только полторы тысячи, и Воск решит, что ему наконец-то, после пяти раундов, привалила удача. Захочет продолжать. И продует снова. Но дело в принципе. За те пять часов, что Джеймс торчит в забитом беженцами всех мастей доке, пока Шепард носится по Цитадели по своим ужасно важным делам, он не проиграл еще ни разу. Пасовал раза три в начале, но это не в счет. Не проигрывал же.
Перед ним на столе развалилась внушительная гора фишек трех цветов. Перед оставшимися не у дел Рорваном и Байралом – по пластиковому стакану с горькой, забитая пепельница и пакетик из-под орешков. Дарнер Воск выдвигает на середину стола свой столбик – восемь зеленых кругляшей, красивые кусочки пластика из винтажного набора для покера, который Джеймс купил здесь же, на Цитадели, в магазине «Сувениры с Земли».
- Вот это поворот, - Байрал, кажется, собирается хлопнуть в ладоши. – Повысил. Во дебил.
Воск смотрит Джеймсу прямо в глаза. Ба, да он же знает, что сейчас выиграет. У него уже на лице триумф написан, а на лысине солнце удачи сияет.
- Принимаю, - говорит Джеймс, не отводя взгляда. И дергает на Воска бровями.
- Лопух… - раздается женский голос откуда-то слева.
Вега дергается и смотрит за спину. Никого. Вот и отлично, будет меньше свидетелей его позора.
Потом опускает глаза на карты в последний раз – на прощание. Дама исчезла. Ее место заняла восьмерка.
- Смотри чтоб покерфейс не треснул, - шепчет все тот же женский голос.
- Что?! – орет Джеймс и снова оборачивается. Никого. Ну никого же нет. Пусто. И – да, две восьмерки. Волшебство какое-то.
Воск дергается:
- У тебя нервный тик, Вега?
- У меня Трейнор по радиосвязи, - быстро находится Джеймс, пялясь в свои карты. – Забей, просто неожиданно завопила в ухо. Принимаю. Раскрываемся.
У Воска две пары – двойки и четверки. А вел себя так, как будто стрит. Вот дубина. Джеймс цокает языком и кладет две свои восьмерки на стол, рядышком с третьей.
- И девяточку на кикер. Правда, хорошо смотрятся?
- Блядь, - Воск сплевывает на загаженный пол. – Блядь, Вега, да ты просто… блядь.
- Другие слова-то знаешь?
Дарнер Воск машет на него рукой и встает. Рорван и Байрал скалят зубы, поднимаются вслед за начальником и уходят, то и дело бросая на Джеймса полные ненависти взгляды. Тут не нападут, конечно, но потом, в следующий раз и в каком-нибудь безлюдном месте – наверняка.
- Повезет в любви, керидос миос! Непременно повезет! – кричит Джеймс вслед наемникам, сгребая фишки в нежные объятья. Кусочки пластика сами по себе ничего не стоят, но кредиты за них выплачены перед игрой.
Джеймс стал богаче еще на полторы тысячи. По результатам сегодняшнего дня он уже может позволить себе кусок земли. Когда вернется домой. Если вернется… И если будет, куда возвращаться.
Джеймс наврал, конечно, Трейнор с ним не связывалась, аппарат радиосвязи вообще в кармане. Он вытаскивает его и пихает в ухо. Потом складывает фишки и колоду в коробку, засовывает ее в вещмешок, встает и потягивается. А потом падает обратно, потому что кто-то только что очень ощутимо ущипнул его за спину.
- Да что за…
Он крутится туда-сюда, как пес, охотящийся на свой собственный хвост и пытается понять, откуда доносится хихиканье. Ближайшая женщина – метрах в пяти, свернулась на трех пластиковых сиденьях сразу, спит.
- Я тут, глупышка.
- Где – тут? – интересуется Джеймс у пустого пространства.
Среди душной вони дока, в сигаретном дыму и запахе немытых тел, трудно сказать наверняка, но Джеймсу мерещится аромат жимолости.
- Поблизости, - отвечает пространство. – А вот интересно. Они не боятся с тобой играть, если ты же выступаешь в качестве крупье и хранилища их денег?
- Не думаю, что эти пендехос чего-то боятся, - мирно отвечает Джеймс, пытаясь незаметно потянуться к оружию.
- То есть, - отзывается пространство уже с правой стороны, - они считают тебя порядочным человеком?
- Наверное. А если я их обману, они поколотят меня в переулке.
- Прекрати тянуться к пушке, она тебе не нужна, - «черт!» - Так что, ты думаешь, они не поколотят тебя в противном случае?
- Они в любом случае меня поколотят, если им представится такая возможность. Но она им не представится.
- Вот как? – а теперь вообще со спины. Джеймс оборачивается.
- Ага, вот так. Слушай, ты у меня в голове или что?
- Нет, я не у тебя в голове.
На секунду, когда мимо проходят два охранника из СБЦ, с нарезными пушками наперевес, Джеймсу кажется, что он что-то видит. Как будто воздух стал плотнее или что-то в этом роде. Трудно сказать наверняка, это длится всего мгновение.
- А как ты подменила карту?
- Как-как. Ручками.
- Но я ничего не почувствовал.
Еще один охранник, шествуя следом за первыми двумя, качает головой и бубнит под нос, глядя на Вегу, разговаривающего с самим собой:
- Бедняга, крыша поехала…
- Ничего у меня не поехало! – кричит Джеймс, но потом понимает, что это – первое, что сказал бы чокнутый.
- Черти что, - размышляет он вполголоса. – То мне какое-то жужжание на «Нормандии» мерещится, то теперь это…
- Так ты и вправду с «Нормандии», - чуть погодя отвечает пространство с явно слышимой улыбкой. Это не вопрос.
- Да. И прямо сейчас я туда возвращаюсь.
- Зачем? Шепард все еще бегает по делам, Джокер только что связывался с капитаном, раньше вечера вы не улетите… Возникли некоторые осложнения в посольстве, Шепард прямо сейчас пытается это уладить…
- Диос! Так. Ты кто?
- Друг.
- Чей?
Она увиливает от ответа:
- У тебя есть еще минимум пять часов. Иди погуляй. Я за тобой присмотрю.
- Спасибо, а то как бы я без тебя!
Она снова хихикает. Ее смех похож на тихий ручеек – журчит и переливается.
И в следующий момент – как невовремя – другой голос, по радиосвязи.
- Вега, ты там уже всех раздел догола?
Шепард.
- Да, хефе, всех. Выдвигаемся?
- Не-а. Час назад были проблемы с ханарским послом, и только все наладилось, как еще приключений подвалило. Кортез с тобой был? Он не отвечает.
- Понятия не имею, где Эстебан, но я поищу, если надо. Надо?
- В прошлый раз, когда мы говорили, он был сильно подавлен. Вроде бы направлялся в док. Навигатор показывает, что он все еще там, метрах в тридцати от тебя, максимум. Погляди по сторонам, как он и что.
- А больше рядом со мной из своих никого?
Шепардовский навигатор показывает местоположение всех членов экипажа «Нормандии». Вдруг окажется, что это какая-то девушка из альянсовских – он не со всеми рядовыми из тех, кто служит на второй палубе, успел познакомиться. Так, по крайней мере, можно будет убедить себя, что крыша не поехала. Останется только выяснить, как ей удается быть невидимой.
- Никого, а что?
- Да так… На всякий случай.
- Ладно, отдыхай. Отбой.
Вега сдает вещмешок в камеру хранения и налегке идет искать Эстебана. Тот находится почти сразу – он стоит у мемориальной стены, испещренной фотографиями и объявлениями о поиске пропавших без вести родственников, и плачет. Заметив Вегу, тут же пытается слезы скрыть, скалится и фамильярно толкает его в бок кулаком.
- Чего без предупреждения подкрадываешься?
Джеймс знает, что если он сейчас начнет задавать вопросы или пытаться говорить ободряющие слова, Эстебан махнет рукой и уйдет. Да и потом, так дела не делаются. Так может коммандер, а он, Вега, нет. Не силен в речах. Поэтому Джеймс предлагает:
- Пойдем выпить? И включи радиосвязь, Бога ради. Шепард нервничает.
- Включу. Но… нет, извини. Я побуду тут.
- Как хочешь.
Один, и стараясь не думать о причине слез Эстебана – чтобы самому не стало больнее, чем обычно, - Вега берет такси и едет в «Чистилище». Несмотря на ранний час, у каждой барной стойки в огромном клубе трется куча народу, а на танцполе тесно. Вега заказывает себе выпить и, облокотившись о стойку, глядит на стриптизерш, извивающихся вокруг шестов на движущихся вверх-вниз платформах.
- А если бы ты сейчас остался в доках, они бы запихали тебя в грузовой контейнер и залили смолой, - уже знакомый голос теперь шепчет ему в самое ухо, иначе он бы не услышал. – Они этот план только что придумали.
- Диос, да откуда у них смола в таких количествах?
- Вот и я думаю – откуда?
Он оборачивается, ожидая снова увидеть пустоту. Но на этот раз девушка почти реальна. Если не считать того, что ее лицо скрыто под низко опущенным капюшоном, а руки – в перчатках. Лазеры с танцпола отражаются на ее костюме, окрашивая его то в буро-зеленый, то в жутковатый бордовый.
Она поворачивается и Джеймс видит ее татуированные губы – черт, а ведь красивые губы. И фигура, которая угадывается под облегающим костюмом, тоже будь здоров. Ростом девушка едва достает ему до плеча, несмотря на высокие каблуки.
- Угостишь?
- А то. Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить за восьмерку, - улыбается Джеймс, ничем не выдавая своего возбуждения. Да она же сама как минимум восьмерка. Если не десятка. Диос, да она та самая дама, дама треф.
И, судя по строению скул, почти наверняка азиатка, как минимум наполовину. У Джеймса всегда была слабость к азиаткам. Они такие маленькие, юркие, как мышки, просто лапочки. Вот бы стянуть с нее капюшон и разглядеть лицо как следует… На мышку она не похожа, скорее – на енота. И ручки будто лапки енотика – тонкие длинные пальцы в черно-белых перчатках, ловкие и загребущие.
- Что будешь пить, мапаче?
- Мапаче? – она улыбается и показывает маленькие и белые, как жемчуг, зубы.
- Ага. Енотик.
- На твой вкус.
Джеймс не в курсе, что любят азиатские девушки, так что заказывает ей батарианское красное вино. И жалеет, что здесь не подают текилу.
- Ты никогда не снимаешь капюшон?
- Стараюсь этого не делать, а то вдруг надо будет срочно стать невидимкой.
- Не понимаю связи.
- Это не просто капюшон. Видишь каемочку? На нем тоже установлена постурометрическая сенсорная система. Когда я включаю маскировку, капюшон делает невидимым мое лицо.
- Я просто тупоголовый солдат и в технике не шарю, - пожимает он плечами. Бармен ставит перед ним стакан крепкой, а перед енотиком – красивый витый бокал с вином.
- Я знаю, мистер Вега. Затем и объясняю.
- Так ты в бегах?
- Не очень. Просто мне нравится быть незаметной.
Она тянется за бокалом и изгибается – Джеймс оценивающе глядит на ее попку. Такая маленькая и кругленькая - ужасно хочется ущипнуть.
- Ты зря наговариваешь на себя, кстати. Ты не тупоголовый. На «Нормандии» до тебя был один… Тоже красивый, как ты, но совершенно без внутреннего стержня. Беспощадная гора мышц без смысла и цели. Одна только наносная мораль. Ты не такой.
- Прости, пожалуйста, вот я после «ты красивый» ничего не расслышал, ты не могла бы повторить?
Она смеется.
- Мистер Вега, вы все прекрасно расслышали, - говорит енотик и гладит его ладонь своей укутанной в перчатку черно-белой лапкой. Вега сжимает зубы. Черт, как током прошибло. А ведь он ей, кажется, очень нравится.
- Потанцуем? – неожиданно для себя предлагает он сквозь зубы. Танцевать Джеймс толком не умеет, и уже клянет себя за то, что предложил. Он опрокидывает стопку горькой в рот, чтобы набраться отваги.
- Иди, я догоню, - улыбается она.
На танцполе не только тесно, но и жарко. Какой-то разудалый мужик отплясывает так, что задевает всех руками. Джеймс чувствует себя полным идиотом и несколько секунд стоит посреди потных танцующих, как истукан. Зачем предложил? Зачем пошел? Она, наверное, сейчас смотрит на него и хихикает.
Мапаче появляется неожиданно и ниоткуда – она прижимается к нему сзади, всем телом, и обвивает руками. Длины рук едва хватает. Джеймс поворачивается. Он не пьян, нет, да и как можно запьянеть с одной стопки? Но голова идет кругом, как будто напился в дупелину. Мапаче поднимает голову и откидывает с лица капюшон. Джеймсу кажется, что у него сейчас из ушей повалит дым. Чертовски красивая, хочется сгрести и утащить, и прямо сейчас.
- Мистер Вега, так вы танцуете?
И эта ее улыбка. Черт. Да она вся как алкоголь. Ударяет в голову и валит с ног.
- Потом, - говорит Джеймс, наклоняется и целует ее татуированные губы. Кажется, Мапаче встает на цыпочки. Он хватает ее за талию обеими руками и на секунду отрывает от пола. А потом отпускает. И только через пару мгновений открывает глаза. Разудалый мужик, отплясывая, снова задевает Джеймса по лицу рукой. Это похоже на оплеуху – чтобы вернулся в реальный мир. Мапаче пропала.
Джеймс мечется по клубу на плохо гнущихся ногах, уворачивается от знакомых пехотинцев, которые приветствуют его выкриками и лезут обниматься, проталкивается к одной стойке, к другой… Мапаче нет нигде. Убежал енотик, скрылся.
Может, она и правда была у него в голове.
Когда Джеймс, шаркая и волоча ноги, понуро выходит из лифта в доках, радиодатчик в ухе тихо щелкает.
- Эй, Вега?
- Да, коммандер, - отзывается он хриплым и срывающимся голосом. – Слушаю.
- Со мной только что связывалась одна старая знакомая. Она помогала мне выкосить базу Коллекционеров. Еще сегодня днем, вот буквально пару часов назад, наотрез отказывалась вернуться на «Нормандию». А теперь утверждает, что ты ее уговорил… э-э-э… подумать. Вега, что ты там ей наболтал?
- Не знаю, Лола, - говорит Джеймс, улыбаясь во все тридцать два. – Это всё, наверное, потому что у меня есть внутренний стержень!
2.2.
Сидя на полу и прислонившись спиной к запечатанному ящику с запчастями, Стив Кортез сосредоточенно кушает. В левой руке у него покоится наполовину открытый контейнер с дымящимся картофельным пюре и «мясосодержащей» подливой, в правой – складная пластиковая вилка, которой он шурует гораздо менее проворно, чем электронной отверткой во внутренностях шаттла.
- Жаль, что нет нормальных приборов, - сетует он. – У этой зубчики гнутся.
- Тебе, может, серебряные надо? - Вега не отворачивается от любовно начищаемого тряпочкой автомата. – Не налегай на углеводы, Эстебан. Пузо отрастишь.
- Без разницы, если умру завтра. А это очень даже реально…
Стив комкает пустой контейнер и бросает его в мусоросборник вместе с вилкой.
- Что-то вы злой в последнее время, мистер Вега.
- Он не злой, он влюбленный, - встревает по интеркому Джокер, который уже давно не стесняется выдавать себя. Все и так знали, что кто-то подслушивает – не он, так СУЗИ. СУЗИ подслушивает и подсматривает регулярно. Она «изучает людей», как ученый – мышек в клетке. Но ее можно попросить проявить тактичность. И, что удивительно, у ИскИна этой самой тактичности куда больше, чем у пилота. Она отключается от помещения, когда просят. Джокер – нет.
- Заткнись, Кости, - ворчит Вега.
- Продолжай, Джокер! – кричит Стив, потрясая руками в театральном жесте. – Ради всего святого, продолжай!
- Кости… Убью…
- А вот и не буду продолжать, - заявляет Джокер и неожиданно ржет, как конь. – Я и так выдал больше, чем нужно. Дальше разбирайтесь сами!
- Джефф хотел сказать, что немотивированное раздражение и агрессия Джеймса обусловлены его сексуальной неудовлетворенностью, - добавляет СУЗИ.
Вега прикрывает лицо рукой и стонет.
- Они оба как девицы-сплетницы. Просто прелесть, - с отвращением говорит Бетани Вестерморленд, вылезая из шаттла. Она потягивается и зевает, никого не стесняясь.
- Ты что там делала?
- Спала, элти. И в следующий раз не орите так, пожалуйста, у меня было восемнадцатичасовое дежурство. Могли бы не орать.
- Могла бы поспать в каюте экипажа, - ворчит Джеймс.
- Мог бы заткнуться!
- Могла бы… Ну что ты ржешь, Эстебан?
- Сексуальной… неудовлетворенностью… обусловлены… Ха-ха. О, Мистер Вега, о ваш тестостерон… Гххх… Ой…
Кортез трясется от нервного хохота и утирает слезы.
Удивительная перемена, думает Джеймс, учитывая то, что вчера Эстебан плакал вовсе не от смеха.
- Да-да. Смейся-смейся.
Джеймс уже не один раз успел пожалеть о том, что сделал вчера после отлета. Он совершил нечто ужасное, невероятно глупое и недальновидное и прямо сейчас мысленно посыпает пеплом голову: он пошел к Джокеру за тем, чтобы «поболтать»…
С Джокером он познакомился еще когда «Нормандия» стояла в сухом доке на Земле. Случилось так, что ему пришлось сопровождать пилота на корабль – Джокер содержался под стражей, но Виртуальный Интеллект корабля якобы реагировал только на его команды. Вот и приходилось начальству постоянно отпускать пилота под охраной на «Нормандию», чтобы «неисправная ВИ» под его чутким руководством прекращала заниматься непотребствами: запечатывать двери туалета, отказываться выдавать отчеты, блокировать карты допуска… И вообще всячески доводить сотрудников Альянса, которые возились на корабле днем и ночью, как муравьи, до невроза. Джокер приходил на мостик, садился в скрипучее кожаное кресло, сладко вздыхал, клялся, что никуда не уйдет, пока все не исправит, и на «Нормандии» воцарялся покой. На пару часов. И так каждый раз…
Вега заподозрил, что ВИ эта – вовсе не ВИ, еще до того, как случайно подслушал Джокера на мостике. Когда подслушал, уверился абсолютно. Джокер разговаривал с СУЗИ так, как будто они были старой супружеской четой: он ворчал, она подкалывала, он над ней подшучивал, она отвечала тем же. В какой-то момент Джеймс даже подумал, что это вовсе даже не ВИ и даже не запрещенный законом ИскИн, а просто где-то в тайной кабине корабля сидит старая подружка Джокера и переговаривается с ним по радиосвязи.
Остатки сомнений развеялись окончательно, когда Вега, подкравшись к мостику, будто шпион, услышал:
- А у тебя нет чувства, что они как будто копаются в твоих внутренностях? Тебе… ну… не больно?
- Нет, Джефф. Хотя проползание инженера Лурмана по туннелю между второй и третьей палубой для замены термальной трубки оставило неприятные ощущения.
- Сбивающее с толку что-то, да?
- Да, Джефф. Примерно так. И еще мне было щекотно.
- Щекотно?!
- Это шутка.
- Твое чувство юмора - все еще дерьмо дерьмовое. Но ты все равно лапочка.
Трейнор тоже догадывалась. Но Вега с ней свои подозрения не обсуждал; он не обсуждал их ни с кем. Хотя и намекнул Джокеру на то, что все понял – «я не слепой и не глухой», и пообещал не болтать – «сплетничать не люблю и не буду».
И понадеялся, что пилот ответит ему взаимностью, будет держать рот на замке. Да как бы не так. Совместными усилиями угнав «Нормандию» из сухого дока в день начала войны, «старая супружеская чета», Джокер и СУЗИ, только и занималась тем, что перемывали кости членам экипажа.
Вчера, когда Джеймс пришел в кокпит, мобильной платформы СУЗИ там не было, и он грешным делом решил, что Джокер сидит один.
- Не занят?
- Никто в нас не стреляет, значит, не занят. Что такое?
- Слушай… Ты всех, кто помогал уничтожить базу Коллекционеров, знаешь по именам?
Джокер щелкнул пальцами.
- По именам, по фамилиям, по привычкам дурным и хорошим, по предпочтениям в еде…
- А как звали вот эту… японку. А? Маленькая такая.
- Мисс «у меня под капюшоном еще один капюшон», что ли?
«Под капюшоном у нее потрясающей красоты черные глаза и такие же черные, мягкие и теплые волосы, но тебе этого знать не надо, Уэсос¹, а то мало ли…»
- Угу.
- Касуми ее звали. Касуми Гото.
- И… какая она? Кто она, что, откуда?
- Она воровка.
Джеймс застыл на месте, глупо вылупившись на Джокера.
- Это как это воровка? И что она украла?
- Касуми украла всё. У всех.
- Судя по тому, что у мистера Веги к лицу прилила кровь, а частота сердцебиения значительно увеличилась во время данного разговора, мисс Гото украла его сердце, - раздался из динамика слева предательский женский голос. Ну конечно. Что за детская мысль – если мобильная платформа не на мостике, то это еще не значит, что СУЗИ не слышит все, что там происходит. Ведь она же находится на корабле сразу везде. И всегда.
- Похоже на то, мама, - отозвался Джокер и дернул на Джеймса бровями.
- Мне просто интересно было. Я ее на Цитадели встретил.
- Ехал Вега темным лесом за каким-то интересом, - пробубнил Джокер, не глядя на Джеймса и тремя нажатиями запрашивая отчет о состоянии вспомогательных силовых установок. – Интерес-интерес, выходи на букву Ка. В общем, проверь карманы, Вега. А если тебе интересна подноготная, спроси у коммандера лучше. Они работали вместе. Я их вдвоем возил на Бекенштейн и они там что-то рисковое проворачивали, вернулись все в саже, грязные и замученные, а потом Касуми на сутки заперлась в своей каюте одна, ничего не ела и вообще не вылезала оттуда.
- Бек? – удивился Вега. Бекенштейн уже два десятилетия был самой богатой колонией Земли, индустриальным центром для людей в Галактике. Там производились предметы роскоши, а жили и работали на Беке только сильные мира сего. Вега как-то видел лист средних цен на продукты на Беке и ему чуть дурно не стало: там все товары народного потребления стоили минимум в пять раз дороже, чем в остальных колониях.
- Ага. Наверное, тоже что-то там воровала… Какую-нибудь статую. Картину. Разведданные. Это явно никаким боком не было связано с Коллекционерами.
- Ты сказал, у нее была своя каюта? А где?
- Да вот где сейчас комната отдыха. СУЗИ, у нас четвертая вспомогательная установка барахлит, проверяй.
- Минуту.
Джеймс, пятясь, вышел из рулевой рубки. Дверь закрылась под очередную перебранку:
- Мама, ну что значит – не уследил? У нас их пять штук.
- Не называй меня мамой, Джефф. И не сутулься.
Следующей остановкой была комната Лиары. Вега не любил туда ходить и предпочитал не сталкиваться с Лиарой лично без лишней необходимости… Слишком часто ему мерещилось всякое…
Вот и сейчас, когда он, постучавшись, вошел в незапертую комнату, всего лишь на долю секунды его объяла крохотная, мимолетная иллюзия – что на краешке кровати сидела, прикрыв глаза, вовсе не Доктор Лиара Т’Сони, а Трия, Трия Нувани. Трия так походила на свою наставницу – лицо, глаза, фигура, поведение… Даже манера одеваться. Она и сама признавалась, как восхищается Лиарой, наверное, и в одежде пыталась ей подражать. Джеймс помотал головой, окончательно отгоняя наваждение.
- Док? Вы спите?
Лиара открыла глаза. Пару мгновений они оставались абсолютно черными, потом прояснились.
- Я всего лишь медитировала. Ты что-то хотел, Джеймс?
- Скажите, док… А мне позволено читать дела тех, кто служил на «Нормандии» до меня? Чисто ради интереса. Вот не альянсовских, а тех, кто на «Цербер» работал с Шепард вместе?
- Я не знаю, - всегда тихая и нерешительная, Лиара и правда явно попала в тупик. Вообще, в тупик ее мог загнать любой вопрос и любая ситуация – такой уж док была. – Я… знаешь, я спрошу у Шепард. Я бы тебе открыла доступ, но вдруг что-то нарушу…
К Джеймсу подлетел инфо-дрон Лиары, которого она называла «Глиф». Джеймсу Глиф напоминал любопытного щенка – вечно таскается за всеми и тявкает. Вот и сейчас…
- Здравствуйте! – объявил ему дрон. – Чем я могу помочь вам?
- Ничем, Глиф. Оставь его в покое.
- Да, доктор Т’Cони.
- Док, с вами все в порядке?
- Да, Джеймс, - сказала Лиара, и ему окончательно стало ясно, что с ней все очень не в порядке. – Нормально.
От подкативших воспоминаний о Трие стало муторно. Джеймсу захотелось что-нибудь разломать. Он поспешил уйти.
Шепард сидела снаружи, за обеденным столом, и что-то ела. Одна. Проходя мимо нее, члены экипажа отдавали ей честь. Джеймс с одного взгляда понял, что она бы предпочла компанию во время обеда, а не воинские приветствия. Иначе зачем бы она пришла сюда ужинать.
Тут он вспомнил, что ничего не ел с раннего утра. Очень кстати. Джеймс взял плошку с полки, положил себе варева из еще теплой кастрюли на плите – кажется, разогретые армейские рационы, рагу из говядины с морковкой, или что-то в этом роде, - и кивнул Шепард:
- Можно?
- Валяй, садись.
Глаза у нее были красные и воспаленные. Под глазами – круги. Она ела и пила шумно – создавалось впечатление, что ей лень соблюдать какие-либо приличия и нет сил жевать и глотать аккуратно и без звуков.
- Тебе бы поспать, Лола.
- Успеется. Зачем к Лиаре ходил?
- Хотел спросить кое-что. Мне можно читать старые дела тех, кто уже на «Нормандии» не служит? - повторил он и снова добавил на всякий случай: - Чисто ради интереса.
Лицо Шепард на секунду разгладилось, она улыбнулась.
- Твое «чисто ради интереса» не Касуми случаем зовут?
Джеймс затолкал в рот ложку рагу и притворился, будто слишком занят едой, чтобы ответить.
Но Шепард и так все поняла.
- Чувствую себя чертовым сватом, Джеймс, - сказала она после небольшой паузы. - Но мисс Гото о тебе тоже спрашивала.
- Да? И что ты ей сказала?
- Сказала, что ты не интересуешься.
У Джеймса сердце свалилось в пятки, он чуть не поперхнулся вареной морковкой от разочарования.
- Так прямо и сказала?!
Шепард хрипло рассмеялась:
- Расслабься, шучу. Сказала, что у тебя нет девушки, что ты хороший боец и хороший человек. Ну а что еще я могла сказать?
- Например что я могу сделать двести отжиманий и сразу после этого протащить шаттл сто метров. На ремне. Зубами.
Капитан покачала головой, не прекращая улыбаться. Потом вдруг посерьезнела и Джеймс на секунду почувствовал себя маленьким ребенком, которого мама журит за неблаговидный поступок:
- Вега, сейчас такое время… В общем… Чтобы тебя ничего не отвлекало от главного, договорились?
- Без вопросов, Лола. Я просто думал… Ну знаешь, потом, если одолеем…
- Я поняла, - перебила она.
- В общем. Да. На мою работоспособность это не повлияет.
- Поняла. А дела… Теоретически можешь. Но там мой пароль нужен… Знаешь, я тебе потом письмецом про нее скину. Тебе же не нужно больше ни про кого читать?
И капитан подмигнула ему. Джеймс сомневался всего мгновение.
- Вообще, если честно. Мапаче… хм… Касуми упомянула какого-то человека, который вроде бы был похож на меня. Ну, внешне, как я понял. Это кто?
- А, это Джейкоб. Джейкоб Тейлор. Тоже был как ты - двести отжиманий, шаттл зубами на ремне, все дела... Он ей нравился…
- И?
- Что - и? Ничего не было. Он ее не замечал. С ее стороны там чисто физическое такое влечение было… Насколько я могу заключить. Где сейчас Джейкоб – я не в курсе.
Она поскребла по миске, отправила в рот последнюю ложку рагу, запила остатками воды из складного стакана…
- Пойду посплю, - сказала она, и Вега ей не поверил. По-моему, она почти вообще не спала. А Гаррус как-то упомянул, что ее мучают кошмары.
Все на этом корабле кого-то потеряли. Абсолютно все. И у каждого есть хотя бы одно воспоминание, которое они стараются не пускать в голову. Но Эстебан украдкой плачет, когда думает, что никто не заметит; Гаррус иногда разглядывает старую фотографию, скрипя зубами и бормоча что-то; Карин Чаквас спит при свете и часто просыпается с криками, Кен и Габби тоже, причем спят они на одной койке, крепко обнявшись, хотя все знают, уверены на миллион процентов, что между ними ничего нет; Лиара иногда отключается от окружающего мира, впадает в подобие транса и поет под нос что-то, сильно напоминающее колыбельную, а потом закрывается в комнате и часами ревет, как маленькая девчонка; Кайдан может не разговаривать ни с кем сутками и не выходит из каюты, пока его не позовут. А Шепард… Ну а что Шепард. У нее, наверное, не груз жутких воспоминаний, а целая гора. И Скиллианский блиц, и первая «Нормандия», и события прошлого года… И все, что еще не случилось, а только будет. Она ведь знает, что оно будет. Ей хуже всех.
Но все они, все до единого, держат себя в руках, а тяжелые воспоминания – под замком. Потому что иначе было бы в принципе непонятно, как и зачем жить…
Мапаче неведомым образом напомнила Джеймсу о том, что жизнь еще не закончилась. Что еще можно забыться, оторваться, соблазнить девчонку. Может даже влюбиться. Напомнила и убежала, как Золушка. И теперь их, наверное, уже разделяет полгалактики. И да, Эстебан прав, он зол. Потому что стоило маленькой искорке потухнуть, как паршивые воспоминания поперли изо всех щелей, будто темнота…
Ночь заканчивается, они через пару часов высадятся в какой-то удаленной колонии асари, а почта пустует. Никто про Мапаче ничего не написал – ни Лиара, ни Шепард. Оно и ясно, у всех более важные дела, да и у Джеймса тоже. Но он никак не может выкинуть эту девушку из головы.
Он всегда нравился девчонкам, даже до того, как пошел в армию, на него вешались гроздьями. В школе он встречался с самой красивой, в клубе мог за десять минут познакомиться с любой красоткой. Проблем с женщинами у него никогда не было. И в голове ни одна долго не задерживалась. Кроме Трии… Но тут дело уже давно было не во влюбленности, а в чувстве вины, которое не оставляло ни на секунду. Все романтические чувства, которые он испытывал к Трие, рассеялись вместе с прахом погибших колонистов на Фел Прайм – тех, кого он обрек на смерть ради того, чтобы спасти Трию... Информацию, которая была у Трии, поправляет он себя. Абсолютно бесполезную информацию.
Через некоторое время после Фел Прайм, вспоминая Трию, Джеймс вообще решил завязать с личными отношениями. Буквально поклялся себе. Целибат, если понадобится.
И вдруг – Мапаче со своей ниндзя-восьмеркой. Красивая, веселая и непосредственная. В ней была какая-то искра, задор, она зажигала внутри желание жить, желать, идти на безумные поступки. В ней как будто все было идеально, даже ее голос и запах. И эта ее загадочность… И мягкая улыбка… И волосы… И татуировка на губе… Интересно, а есть у нее еще татуировки… А если есть, то где… И глазищи такие… И…
Джеймс рычит и роняет голову на стол.
- Мистер Вега, вы в порядке? Ничего не болит? – посмеиваясь, кричит ему Стив из противоположного угла ангара.
- Иди лесом, Эстебан!
Вполне возможно, что и у Мапаче есть груз жутких воспоминаний. Диос, да конечно же есть.
Джеймс заканчивает чистить винтовку, откладывает ее в сторону и встает. Он не знает точно, куда идет, ноги как-то сами приносят его в комнату отдыха. Если здесь раньше жил кто-то, жил долгое время, следов не осталось, но он все равно ищет. Шарит взглядом по скопищу бутылок на полках за барной стойкой, смотрит под покерным столом, за креслом и диваном. И находит. Небольшая потрепанная книжка – Господи, бумажная книга! – «Дом на берегу лагуны» Росарио Ферре. Пуэрто-риканская писательница позапрошлого века. Он бы не знал, но у мамы на компьютере лежали ее книжки. Совпадение кажется Джеймсу невероятным. Он поднимает глаза к потолку и спрашивает, не особо надеясь на ответ:
- СУЗИ, чье это?
- Мисс Касуми Гото, - ну разумеется, она отвечает. Она ведь везде и всегда.
- А она успела ее прочесть?
- Нет. Она потеряла эту книгу, в спешке покидая «Нормандию». Отрадно, что вы ее нашли.
- Тогда надо вернуть ей…
Когда Джеймс возвращается вниз, его поджидает длинное сообщение на общем почтовом терминале – от Шепард.
«Мне не спится, так что…» - так начинается письмо.
Не спится. Диос, вырубить ее хуком, что ли, чтоб наконец отдохнула по-нормальному…
«Мне не спится, так что рассказываю, пока есть время. Касуми нанял «Цербер», потому что она могла и до сих пор может обойти любую систему охраны. Она нам здорово помогла. А я, в свою очередь, оказала ей услугу личного характера. Все я тебе рассказать не могу, но суть такова: ее жениха убил один магнат с Бека. Она хотела отомстить. И вернуть ценную вещь, которая принадлежала жениху и которую присвоил этот магнат. Мы осуществили и то, и то. Потом она помогла мне выкосить Коллекционеров, а когда я должна была вернуться на Землю, чтобы предстать перед трибуналом, я высадила ее на Цитадели. Что она делала те полгода, пока я была под стражей, я не знаю.
На самом деле, несмотря на ее странное призвание, на «Нормандии» ее все любили. Она умудрилась ничего у нас не украсть и даже кое-что добыть почти для каждого из нас. Так что дружить с Касуми полезно, а вот делать ее своим врагом опасно, хехе.
Я знаю, что, опять же, при ее таланте это звучит странно, но она очень любила искусство и поэзию. Даже сама писала стихи. И я знаю как минимум два случая, когда она воровала картины у частных собственников и отдавала/возвращала в музеи. «Звездную ночь» совершенно точно вернула она. Хотя я допускаю, что это она украла «Мону Лизу» - помнишь скандал с обнаружившейся два с половиной года назад подменой? Но утверждать ничего не могу.
Насчет Джейкоба Тейлора не знаю, что добавить поверх уже сказанного. Она любила своего жениха и, наверное, любит до сих пор. С Джейкобом у нее ничего так и не было, да она и не делала толком никаких поползновений, хотя, признаться честно, я ей рекомендовала отвлечься и развеяться.
Может, она наконец-то вняла моему совету. Конец может быть ближе, чем нам кажется, что уж теперь трусить…
Увидимся утром.
Шепард»
Ну вот и груз. Большая телега, которую Мапаче таскает за собой, вся воплотилась в словах «ее жениха убили» и «она хотела отомстить». Что ей теперь осталось после того, как она эту месть осуществила? Джеймсу ее ужасно жалко. Хочется сказать ей добрые слова, утешить… И потискать. Потискать – непременно. Ну и дальше по обстоятельствам.
- Гр-р-р.
- Что ты там опять рычишь?
- У меня внутри живет эль тигре, Эстебан. Он р-р-р-р-р-рвется наружу.
- Так одевайтесь и загружайте свои бицепсы в шаттл, мистер Вега. Скоро прибудем на Лесусс.
¹ huesos – исп. кости
3.3.
После монастыря на Лесуссе на душе гадливо и скверно.
От побывки на Цитадели, где был покер, музыка, люди, надежда и Мапаче, уже почти ничего не осталось – Джеймс чувствует себя так, будто его подвесили вверх тормашками и несколько раз макнули головой в колодец.
Кажется, ужасы войны наконец-то начали заползать в голову по-серьезному. Вопли баньши все еще звучат в ушах. Ему все время кажется, что за ним кто-то наблюдает и щелкает на него зубами, готовясь что-нибудь откусить или гигантским когтем проткнуть насквозь. Но это еще не самое страшное.
Он никак не может прекратить думать о той бедной девушке, Фалере, которая осталась абсолютно одна на целой планете. Ему страшно даже предположить, каково это. Пока он ворочается на своей узкой подвесной койке в вечно гудящем ангаре, в голову лезут совершенно жуткие мысли: например картины того, как Жнецы убили абсолютно всех, и Фалере осталась совсем одна - последнее разумное существо в Галактике. Джеймсу дурно. Чтобы прекратить думать о всякой жути, он делает полсотни подтягиваний, а потом до смерти избивает боксерскую грушу.
Когда это не помогает, Джеймс топает в комнату отдыха, надеясь застать там какую-нибудь активность. По дороге заходит в душ - два крана, торчащие из потолка, ни перегородок, ничего. Мыться надо быстро и энергично. В том числе и потому, что в душе стоит такой дубак, как будто там нагревателей нет в принципе. Под дальним краном моется Кен и горланит в процессе песню про двух прекрасных молодых девушек, которые увидели валяющегося в кустах пьяного в дупелину шотландца и, пока он дрых, решили посмотреть, правда ли это, что под килтом у него ничего нет. Джеймс заслушивается, так ладно Кен поет и такая интересная это песня: в третьем куплете девушки шотландцу синий шелковый бантик повязали на причиндалы, ушли, он потом проснулся, увидел бантик… И тут Кен умолкает и выключает воду.
- Ну а что дальше-то? – кричит Джеймс, намыливая спину длинной щеткой; горячей воды уже почти не осталось, он зябнет и стучит зубами.
- А дальше я домылся, - пожимает плечами Кен, заматываясь в полотенце.
Активность в комнате отдыха Джеймс таки застает, но совершенно не ту, на которую надеялся: на диване восседает Гаррус и высокопарно объясняет рядовому, имени которого Вега, к стыду своему, не помнит, почему надо уважать врага. Через пару минут туда же заявляется Явик, выкопанный Шепард протеанин (Джеймс про себя называет его Жучишка и «самый старый ворчун в галактике», и ему не стыдно) и, то и дело поглядывая на Вегу, заявляет:
- Некоторые члены экипажа, - он делает явное ударение на слове «некоторые», бросая очередной взгляд на Вегу, - шокированы тем, что увидели в этом монастыре. Вы просто еще не понимаете, на что способны Жнецы. Это еще не предел тех ужасов, которые они могут устроить.
- Да, вот и я о чем, - мирно поддакивает Гаррус.
Джеймс наливает себе выпить, чтобы согреться после холодного душа. От вида бескрайней звездной пустоты в смотровом стекле слегка кружится голова. Недосып, наверное. Он нажимает кнопку, чтобы закрыть ставни. Явик тут же открывает их. Спорить с ним – себе дороже. Приходится развернуться спиной к стеклу, сесть у барной стойки и пить молча. Вега изучает этикетки на бутылках. Некоторые написаны непонятными символами – наверное, турианское бренди. В уголке стоит абсолютно белая матовая бутылка, и на первый взгляд Джеймсу кажется, что на ней тоже какие-то чужие каракули, но через пару секунд он понимает, что это японские иероглифы.
Он берет бутылку в руки и разглядывает со всех сторон. Она почти пустая, жидкости, судя по весу и звуку, осталось буквально на донышке. На скрытой стороне этикетки надпись мелким почерком на английском: «Заид, это лучше, чем то, что ты хотел, это дзюммаи дайгиндзе. Наслаждайся. Касуми»
Джеймс заталкивает бутылку подальше, прячет за турианский бренди и коньяк с Земли. И улыбается, как счастливый кретин. В мыслях у него появляется ярко освещенная цирковая арена, на нее выходит клоун с шариками и оглушительно вопит, глядя вверх: «Всё будет хорошо!»
- Всё будет… - бормочет Джеймс.
- Будет, конечно, - говорит Гаррус, тыкая кнопки на музыкальной установке. – Когда-нибудь и что-нибудь. И может быть даже с нами.
- Мне не нравится ваша музыка, - заявляет Явик. – Ужасная какофония. Бесполезное нагромождение звуков.
- Это не наша. Это человеческая. Называется – джаз, - спокойно поясняет Гаррус и добавляет: - А мне нравится.
Со свистом хлопает дверь – Явик ушел.
Джеймс невольно улыбается - снова. Эта музыка напоминает ему о популярном кафе в Гуайнабо, куда его несколько раз водила абуэлита, когда он был еще совсем ребенком и гостил у нее. Там по пятницам и субботам играл живой оркестр. Бабушка слушала джаз и покачивала головой в такт музыке, прикрыв глаза, а маленький Джимми ел самое вкусное санчохо на свете и был ужасно счастлив, что сегодня не надо ложиться рано.
Он не большой любитель старинной музыки, но сейчас приветствует любой способ отвлечься из всех, что есть. Чертовы баньши никак не хотят покидать голову. И совершенно некстати туда снова закрадывается Трия. А вдруг и она… Диос, нет. Нет, просто… не надо, а?
- А откуда записи? Что, «Цербер» так ценил музыку?
- Нет, здесь и установки-то не было. И ее, и записи, Касуми притащила. Касуми Гото. Слышал про нее?
- Слышал, - моментально отзывается Джеймс, безуспешно пытается скрыть улыбку и добавляет: - Такое ощущение, что она наследила по всему кораблю. В хорошем смысле.
Гаррус смеется, показывая свои тонкие острые зубы: довольно жуткое зрелище – смех Гарруса. Жуткое и немного смешное.
- Да, можно и так сказать. Она, кстати, мне подарила оптический прицел для «мантиса» – образца Ю-97, такие больше не производятся. Винтажная вещь, но, сволочь, отличная, до сих пор пользуюсь. Не знаю, чего Касуми ушла… Она бы нам сейчас очень пригодилась на «Нормандии». И тебе бы она точно понравилась.
- Стопудово, - кивает Джеймс, приканчивает свой бурбон и наливает еще.
Они с Гаррусом сидят рядышком и молчат – каждый о своем. Это ужасно комфортное молчание. С Гаррусом вообще легко и болтать, и молчать, и стрелять по движущимся целям бок о бок. Кто бы мог подумать, а.
«Ты же понимаешь, понимаешь, что все будет хорошо? Вы все выкарабкаетесь, все будет! Будет! Будет хорошо!» - нараспев кричит клоун в голове Джеймса и запускает шарики, один за другим, под купол цирка.
- На самом деле я тоже в ужасе, - внезапно признается Гаррус. – Мне еще на Менае стало дурно на это смотреть.
- Да я знаю, - пожимает плечами Джеймс. – Не думай, что я не знаю, Шрамы. Вообще я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы не реагировать на это эмоционально.
- Угу. – Гаррус поднимает стакан: - За адекватный уровень нашего эмоционального восприятия.
- До дна.
Музыка с каждой минутой нравится Джеймсу все больше. Гаррус – вместо устного прощания – хлопает его когтями по плечу и тоже уходит, а Вега все сидит, глядит отсутствующим взглядом на бутылки, нянчит свой бурбон на донышке стакана и слушает надрывный джаз.
Резкий писк выводит его из приятного ступора. В сообщении он ожидает прочесть немедленное требование куда-то явиться и перед кем-то отчитаться, а вместо этого:
«Смени уже музыку. Я принесла столько веселых записей, а ты слушаешь самые заунывные!»
Вега пялится на буквы широко раскрытыми глазами секунд десять. Нет, не мерещится. Там написано то, что написано. Вместо имени отправителя – прочерк.
- Э-э-э, Саманта, слушай… - он так взволнован, что забывает набрать ее, а просто говорит в пространство, ожидая, что специалист по коммуникациям ответит сразу же, как вездесущая СУЗИ. Очухавшись спустя еще полминуты, все-таки набирает.
Саманта Трейнор говорит заспанным голосом – наверное, дрыхла прямо в кресле перед своим терминалом, как она часто делает, когда уже нет сил работать.
- Угу… Да, лейтенант… Нет, я не спала… - и сама при этом оглушительно зевает. – Прздиди. Ох.
- Слушай… Ты можешь проследить все сообщения, которые к нам приходят? Кто-откуда-куда?
- Д-даааааа, - еще один зевок. – Всё, я не сплю, не сплю.
- Короче мне сейчас пришло сообщение, глянь откуда.
- Мы в глухой зоне, лейтенант. Она продлится еще минут двадцать, ближайший хаб был разрушен на прошлой неделе... Внутреннее, может?
Она молчит секунд пятнадцать, проверяя логи.
- Внутреннее было минуту назад. Но отправителя почему-то не вижу.
- Ладно, спи дальше.
- Я не сплю!
Трейнор отключается.
- Ты обидишься, но я тебя пойму.
Джеймс вздрагивает и оборачивается. Потом вскакивает и протирает глаза, чтобы убедиться, что и это ему не мерещится. Может, в бурбоне были галлюциногены?
Не помогает. Когда в глазах прекращают взрываться фейерверки, Мапаче все еще на месте. Она сидит на диване, подобрав под себя ноги.
- И ты все это время была здесь?!
Его охватывает разочарование. Столько времени, столько бесполезных часов, проведенных в столь же бесполезных занятиях и даже, прости Господи, самокопании, а она все это время была рядом и не показывалась? Джеймс даже хочет на нее рассердиться, но почему-то не может. Вот просто никак не получается.
- Я же говорила, что обидишься… Да, я была на корабле. Мне надо было попасть на Нормандию, чтобы кое-что своровать.
- Неужели?
- На самом деле я помогала Шеп и Лиаре разобраться кое с чем. Но да, мне действительно надо было кое-что украсть.
- Мое сердце? – драматично спрашивает Джеймс, прижимая кулак к груди. Мапаче смеется над этим, как над ужасно забавной шуткой. Хотя в каждой шутке…
Она протягивает руку, Джеймс послушно подходит и берет ее в свои ладони. Нет, он совершенно не в силах сердиться.
- И где ты пряталась?
- В основном в каюте Шеп. Там тепло, мягко, доступ ко всему есть… Душ хороший… Гораздо лучше, чем тот, в котором ты мёрз.
- Ты за мной опять следила?!
Касуми улыбается и молчит.
- Вот чертовка. Диос, у меня скоро паранойя начнется.
Джеймс плюхается на диван рядом с ней, Мапаче переворачивается, перекидывает ноги через подлокотник и кладет голову ему на колени.
- Ну, - говорит Джеймс, поглаживая ее через проклятый капюшон. – Что скажешь в свое оправдание?
Она пожимает плечами и от ее движений - сразу дрожь по всему телу.
- Так. Если ты собирашься использовать мой пах в качестве подушки, поменьше двигайся. А то я так долго не протяну. Я же не железный.
- Железный-железный, - дразнится Мапаче и щиплет его за предплечье.
- Ай!
Она поднимает руку и гладит его по лицу. Разглядывает шрамы, наверное. А может быть и нет. Джеймс прикрывает глаза. Ему хорошо и тепло, и алкоголь тут совершенно не при чем. Он чувствует себя котом, которого ласкает любимая хозяйка.
- Джимми?
- М?
Вега открывает глаза. Надо бы не забывать их держать открытыми, а то вдруг она снова убежит…
- Мы бы с тобой на Цитадели наворотили дел… Или на Омеге. Ты с твоим идеальным покерфейсом и я с моими…
- Восьмерками, - улыбается он.
- Ага. Было бы весело. Очень весело…
- Но?..
- Война.
Капюшон Мапаче сполз, ее лицо открыто и смотрит она ужасно серьезно.
На секунду ему кажется, что она хочет задать какой-то важный и тяжелый вопрос. Но вместо этого:
- А представляешь, как бы ты среагировал, предложи я сыграть в покер на раздевание?
- Ради разнообразия было бы неплохо раздеть кого-то не в переносном смысле, а в прямом. Только на мне не слишком много одежды. Уж поменьше, чем на тебе.
- Да-да, ты бы возмутился по этому поводу, а я бы сразу сказала: что это, мистер Вега, боитесь проиграть? Ну давайте я тогда сниму перчатки, дам вам фору. А ты бы заранее обвинил меня в жульничестве. А потом я бы проиграла первый раунд. Нарочно. Потому что я не играю в карты, не жульничая.
- И сняла бы капюшон?
- Сняла бы. А ты бы потом спросил: хм, а носки считаются за один предмет одежды или за два? Я бы тоже возмутилась: какие еще носки, снимай брюки. Но ты бы мне так хитро: а чтобы снять брюки, я сначала должен снять ботинки. А потом носки. Ха. Ха. Ха. Потом я бы выиграла второй раунд с фулл хаусом, третий – со стритом, а на четвертый – с четырьмя королями.
- Почему не с четырьмя тузами?
Как же красиво она улыбается.
- Тузы – это ужасно очевидно. А так я бы сказала: что вы, мистер Вега, просто карта хорошая пошла. И потом бы: ой, мистер Вега, а что значит «борикуа аста ла муэрте»²? У тебя ведь есть татуировка, на которой это написано, точно есть!
- Нет, - смеется Джеймс. – Но отличная идея, надо сделать. Кстати откуда ты знаешь эту фразу?
- Подсмотрела в экстранете. Надо же было произвести на тебя впечатление… И книгу я для этого оставила. Отличная книга, кстати говоря.
Он берет ее руку в свои ладони и целует через перчатку.
- Ты уже и без этого произвела.
Когда, черт возьми, он стал таким сентиментальным? И почему это так приятно?
- Так вот. Рассказываю дальше. В результате, после роял флаша, ты бы остался сидеть в одном носке, мрачный как туча, и...
- И набросился бы на тебя и загрыз.
- Нет, мне кажется, ты бы обиделся и ушел в угол пить свой бурбон. Ты не любишь проигрывать. Даже понарошку…
На ее щеке лежит потерявшаяся ресница. Вега аккуратно снимает ее и сдувает с кончика пальца.
- Мами, почему у меня такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь?
- Может это потому что я всю жизнь хожу за тобой по пятам, а ты меня не видишь...
- Война! – как по заказу орет певец из динамика под надрывающиеся духовые инструменты. – Война! Хух! А! Для чего она? Да ни для чего! Война! Хух! А!
Касуми кривится, приподнимает голову, спешно шлепает пальцами по омни-инструменту, и музыкальная установка замолкает.
Надо бы спросить о том, что случилось на Беке, надо бы поговорить о серьезном, глупо ведь делать вид, как будто ничего не происходит. Но ему ужасно не хочется о серьезном. Хочется просто быть с ней рядом, и всё.
- Мапаче, слушай, а ты…
Он хочет спросить «останешься здесь со мной?», но не успевает.
- Касуми, ОВП до МВС «Люций» – примерно пять минут, еще минута на стыковку, - Джокер. Диос, да он знал. Он знал, что она здесь, и не выдал, как такое вообще могло случиться? Как в принципе Джокер может сохранить чей-то секрет?
- Ожидаемое время прибытия? «Люций»?!
- Джеймс… - она гладит его по щеке. И он вдруг понимает, что сейчас произойдет.
- Мами, я тебя ненавижу. Я тебя так ненавижу, что ты просто не представляешь, - говорит он и все равно улыбается. – Я должен был догадаться, что ты опять сбежишь.
Она сползает вниз и садится на корточки у дивана.
- Прости.
- Ты была здесь почти сутки, не показываясь, а теперь, всего через пару минут, опять уходишь… Ну куда это годится!
- Мне нужно кое-что доставить ученым, которые строят…
- Да.
- И я должна быть полезной. Мы все должны быть полезными. Сейчас не время для…
- Я знаю, Мапаче.
- И мне надо…
- Я тебя провожу.
Он хватает ее под мышки, встает с ней на руках; Мапаче обвивает его ногами и смеется. Джеймс притворно кряхтит.
- Тяж-ж-е-елая, аж жуть!
Он тащит ее на руках до лифта, чувствуя теплое дыхание на своей шее. И пусть бы даже это кто увидел, какая разница. Она не военный, уставом не запрещено, да и шел бы устав к чертовой матери, хотя бы сегодня… Вега идет медленно, но вовсе не потому что тяжело. На самом деле она легкая-легкая.
А просто чтобы подольше...
А когда заносит в лифт, распластывает ее по стенке, как пичужку, и целует так крепко, что самому становится трудно дышать. Она сжимает его ногами до боли, но эта боль рождает желание жить. Клоун улетает под купол вслед за шариками, размахивая руками. Хоть бы лифт сломался, хоть бы он к чертовой матери сломался.
Лифт останавливается.
- Сто двадцать секунд, - говорит СУЗИ по громкой связи.
Двери не открываются.
Но кажется, что сто двадцать секунд длятся всего одно мгновение.
Мапаче отрывается от него и стирает кровь с его губы.
- К черту, оставь, - говорит он. – пусть будет.
- Я вернусь.
- Обещаешь?
- Конечно. Мы все вернемся. И все будет…
Она, наверное, хочет сказать "...хорошо", но не решается.
- Будет, - кивает он. А потом нехотя отпускает ее руку. Она делает два шага из лифта и, проходя мимо дремлющей на рабочем месте Трейнор, жмет что-то на омни-инструменте. И исчезает.
Растворяется в воздухе. Джеймс все равно смотрит туда, куда она ушла.
- ОВП до «Люция» - тридцать секунд. Готовимся к стыковке. Двадцать. Десять. Пять… Одна. Стыкуюсь.
На фоне громады «Люция» «Нормандия» выглядит котенком рядом с овчаркой. Джеймс пытается не думать о том, насколько опасно сейчас пребывание на таком огромном МВС. Она Мапаче, она ловкая, быстрая и юркая, она будет в порядке.
Черный костюм и капюшон на секунду мелькает у переходного шлюза, а потом шлюз захлопывается.
- Расстыковка через двадцать… Пятнадцать… Десять.
Тренькает коммуникатор. Джеймс на полном автомате открывает сообщение.
«Я хочу облизать эти кубики на твоем животе. В следующий раз – обязательно!»
Он беззвучно смеется.
fin?
² Boricua – самоназвание населения Пуэрто-Рико; hasta la muerte - исп. до самой смерти
@темы: второстепенные персонажи, Вега, Het, Фанфик закончен, Romance, Mass Effect, R, Касуми, Фанфикшен
воскресенье, 25 ноября 2012
Мне не нужна удача.У меня есть патроны.(с)
Название: Феникс
Автор: newtype95
Бета: отсутствует.
Категория: Mass Effect
Рейтинг:R
Персонажи и пейринги:Фем!Шеперд/ Гаррус, команда Нормандии,Майор Коутс, свои персонажи.
Жанр:AU,Angst, Missing scene,Romance,Het,Action/Adventure
Размер:5-6 глав.
Аннотация: Собития послевоенные. Концовка красная.
Предупреждения: Возможно OOC.
От автора: не судите строго фик. Первая работа всетаки. Критику в ум. количествах
Статус: в работе
Глава 2. Спасение.
Глава 2. Спасение
… но она в критическом состоянии. Подготовьте оборудование и медперсонал, мы направляемся к пункту Дельта-37, -в быстром темпе отрапортовал майор. Медлить больше нельзя. Дальнейшая судьба легенды оказалась в его руках и каждая секунда промедления стоила коммандеру драгоценного здоровья.
- Принято. Выдвигайтесь. Конец связи,- раздалось с неким шипением из рации.
- Ричардс, Кассел, несите капитана в челнок,- кивнув в сторону женщины отдал приказ.
Сам же майор принялся осматривать обстановку. А посмотреть, увы, было на что…
Открывавшиеся виды привносили в душу состояние тревоги, а глаза расширятся в изумлении от сложившейся ситуации. Шепард, которую солдаты уже аккуратно несли в сторону челнока, лежало неподвижно. Так, что со стороны можно было подумать что они несут уже труп. Но если б не показания приборов они бы так и думали из-за недостатка квалификации. Лицо Шепард было покрыто кровавой маской, под глазами темнели круги, а левую бровь рассекала ссадина. Темные волосы облепила запекшаяся кровь женщины. Броня N7, славившаяся своей прочностью, была оплавлена, местами-до мяса и костей. В плече зияла дыра, поблескивали на лучах солнца осколки. И все это было покрыто тоненьким, почти незримым слоем, медигеля. И как ей удалось выжить с такими то ранами… непонятно. Импланты или неудержимая тяга к жизни?
Согнувшись пополам, Майор взглянул на проход среди завалов, в котором и была обнаружена Джейн. Кровавая полоса, окропившая путь, заставляла приостанавливать на себе взгляд. В попытке увидеть что-нибудь еще, Коутс пролез чуть дальше за что и получил по своей черепушке. «Говорила мама не лезь куда не просят!» пронеслось в ушибленной голове у офицера, а прохладная рука потирала свежую шишку на темноволосой макушке. «Тем более откуда приходиться доставать женщин в ужасном состоянии.»- эта мысль уже стала своеобразным дополнением к вышесказанному. От осмотра окрестных мест отвлек шум рации:
- Майор, все готово. Ждем только вас,- сообщил ему сержант Ричардс.
-Уже иду,- ответил ему майор, преодолевший уже половину дистанции до челнока.
*****
- Говорит челнок 217, повторяю 217, необходимо срочное оказание медицинской помощи, - стараясь сохранять спокойный голос произнес пилот.
-Уточните вид повреждений,- поинтересовались на том конце.
-Кассел, перешли данные!- крикнул в сторону медика пилот.
-Сейчас,- набирая комбинации на уни-инструменте ответил ему врач.
-Говорит лагерь Дельта-37, состояние пациента критическое, ожидаем ваше прибытие. Поторопитесь, посадочная площадка номер 3- ответили ему.
После этих слов Кортез с неким облегчением откинулся к спинке кресла. Включив челнок на самую высокую скорость, он направил его в сторону лагеря. Весь промежуток времени, прошедший между активацией Горна, взрыва Цитадели и сегодняшним днем, был окутан пеленой печали и сожаления. Даже победа над Жнецами отнюдь не поднимала настроение. Голову наполняли мысли о собственном бессилии в сложившейся ситуации. «Где капитан, жива ли она и что с ней?» вот те вопросы которые все реже и реже приходилось слышать. Командование было занято своими делами, солдаты своими. И он их не винил. Только себя корил в невозможности что-либо сделать. В тот день все товарищи за ящиком горячительного решили что они разобьются на отряды и будут заниматься поисками Шепард. Они попросили командование выдать им несколько челноков и сканеров обнаружения для поисков выживших.Так и разделились: Джек и её студенты- на востоке, Рекс- север, Грант с отрядом Аралах- запад. Миранде, Кортезу и Коутсу достались южные районы. За короткий срок действия этих отрядов каждому из них довелось спасти более сотни людей и инопланетян. Но главная цель пока не была достигнута. До сегодняшнего дня…
Утро началось с того, что координатор наших действий, то бишь мисс Лоусон, отслеживала все крупные обломки Цитадели, упавшие в нашем районе поисков. Вызвав их по интеркому, попросила их собраться возле штаба. Затем повела к карте и начала изъяснение цели их сбора:
-У меня довольно таки интересные новости. Вот здесь,- показывая точку на карте- на побережье Темзы вчера ночью упал крупный обломок Цитадели. По моим расчетам он откололся от башни Президиума, а ведь именно там в момент активации находилась Джейн, но я не уверенна в одной детали…- с некой неуверенностью изложила бывшая оперативница..
- В какой же?- почти одновременно выпалили мужчины.
-В факте её нахождения и состояния.
- Насчет состояния, как мне известно из рассказов нашего бравого капитана вам уже приходилось её латать,- вставил свою лепту Кортез.
- Да, это так. Но черт подери я не знаю что с ней произошло. Её может вообще до состояния пыли расщепило,- в уголках глаз Миранды блеснули слезы.
- Мири, не волнуйся ты еще устанешь ей раны зашивать после очередного спарринга с Вакарианом,- взяв ладонь Миранды в свою руку подбодрил её Коутс. На лице Лоусон заиграла легкая улыбка.
- Я знаю, Рик. Иначе быть и не может,- взглянула на майора взглядом, полных самых позитивных чувств.
- Ладно, парочка я пойду подготовлю парней и челнок, а вы тут… продолжите брифинг,- спешно зашагал в сторону двери Кортез. Нечего людям мешать, тем более в таких делах…
Вызвав ребят вернулся к челноку. На поцарапанном борту были нарисованны эмблема Альянса, номер 217. По своей привычке, сложившейся за многие годы, начал проверку систем перед отлетом. Уже через 3 минуты появился первый и трех членов группы высадки. Аарон Ричардс, сержант ВКС Альянса, 27 годков отроду. Много силы, много дури, но тем неменее на деле был хорошим техником. Внешнее впечатление бывает обманчивым. Образ раздолбая ему добавляли светлая шевелюра с небольшим ирокезом, чувство юмора и почти никогда не исчезающая улыбка- ухмылка, испаряющаяся лишь под тяжестью момента происходящего события. Как раз такой сейчас им предстоял. На лице мужчины отразилась вся серьезность момента и типичных подколок в адрес пилота не прозвучало. Следующим по списку на борт зашел медик. Томас Кассел.32 года. Между своих ТиКей, но подобным образом к нему редко кто обращался, кроме сержанта, видимо знавшего его достаточно долго. Сегодня этот товарищ тоже в находился в неоднозначном состоянии. Зайдя в челнок он поприветствовал уже успевшего заскучать сержанта и ринулся проверять свой инвентарь: уни-инструмент, препараты, кое-какое оборудование. Появление и предложенная им помощь были весьма неожиданными, хотя может за своим товарищем последовал. Действия врача всегда были точны и выверенны, как у пианиста, игравшего известную с детства симфонию. Но что-то было непонятное в его поведении…особенно когда разговоры заходили о Шепард. Грустил и смеялся над историями связанные с «Нормандией» и её экипажем. Однажды он случайно заикнулся насчет отношений между Шепард и Вакарианом. В тот момент на его лице отразилась…ревность. Особенно красноречивым был взгляд- он был очень зол. Но почему? Будущее покажет.
Последним подошел Коутс, сжимая в руках винтовку «Защитник».
- Ну что, дамы и господа, полетели!- с легким задором сказал Кортез.
Путь их лежал на 5 км. к юго-востоку. Там по данным Миранды и упал обломок башни. На утреннем ноябрьском небе были нарисованны легкими линиями перистые облака. Прогноз погоды дождя в ближайшие пару часов не предвещал. На виды, простиравшиеся на экране челнока не вселял радости. Порушенные здания, трупы солдат и хасков, даже эсминец Жнецов, подпирающий высотку. Внизу был лишь легкий намек на движение. Считай Город- призрак. Когда до точки осталось не более полутора километра, он заметил искомое. Здоровенный обломок, размером с хороший пятиэтажный дом ,плавно погружался воды реки. Некогда блестящие стенки оплавились и покрылись сажей и копотью после вхождения в атмосферу, потрескались и разрушились изнутри. Найдя более-менее подходящую площадку, Стив плавно опустил челнок на землю. Команда зашевелилась, послышался свист открываемой двери и стук ботинок.
- Эй, Стив, оставайся на связи и будь готов в любой момент, -проинструктировал его майор.
- Рик, кого ты лечишь. Я знаю свою работу, так что иди,- нотки напряжения были в его голосе.
Когда майор уже выходил из челнока он услышал: -Майор, удачи и найди нашего капитана.
*****
До точки прибытия оставалось минута пути. Почти всю дорогу Кортез кидал в сторону Шепард взгляды, в которых одновременно читалась радость и тревога. Радость её обнаружения и тревога о том что может не успеть. Но последнюю он старался выбросить из головы, выжимая все соки из двигателей челнока. Посадочная площадка приветственно мигала огнями, а недалеко от нее толпились доктора во главе с Лоусон. Посадив челнок на площадку, он сумел немного успокоится. Развернувшись на своем кресле на 180 градусов, окинул небольшой отсек челнока взглядом. Врачи уже уносили носилки с бездыханной героиней Галактики, а в челноке оставался лишь пилот. Дальнейший маршрут следования состоял из трех букв: БАР.
В тот момент, когда Стив закрыл двери челнока, операция уже шла полным ходом. Порядок действий для Миранды почти не отличался от проделанных ей на проекте «Лазарь». Когда она получила данные с челнока, Миранда уже знала последовательность операции. Все операции производились знакомой ей с проекта машиной. Но в отличии от этой, та была снабжена ВИ, а в этой все операции вводились в компьютер вручную. Оставив Шепард вместе с врачами, производившими операцию, направилась в соседний блок. В этом блоке находилась капсула, которая позволяла вводить пациента в искусственную кому и лечить на протяжении определенного срока времени. Случай с Джейн был именно таким. Из 42 имплантов 37 не функционировали. Если вытаскивать и заменять их сейчас все может закончиться плачевно. Так что спешка будет не к месту. Запустив протокол подготовки раствора, Лоусон некоторое время подбирала программы действия, а затем вернулась в соседний блок. К моменту ее возращения врачи при поддержке машины удалили броню и уже приступили к осколочным и пулевому ранению. Сердцебиение капитана было ускоренным что свидетельствовало о потери крови. Дальнейшие манипуляции над ранениями капитана можно было занести в учебники по медицине. На все про все ушло 4 часа. Надев на бледное лицо коммандера дыхательную маску, Лоусон отдала жест врачам опускать ее в жидкость внутри капсулы. Погрузив бывшего командира и подругу в жидкость, Миранда закрыла крышку капсулы.
- Выздоравливай, Джейн. Все будут ждать твоего возвращения,- провела по прозрачной крышке рукой и направилась к выходу, не скрывая свою радость.
Автор: newtype95
Бета: отсутствует.
Категория: Mass Effect
Рейтинг:R
Персонажи и пейринги:Фем!Шеперд/ Гаррус, команда Нормандии,Майор Коутс, свои персонажи.
Жанр:AU,Angst, Missing scene,Romance,Het,Action/Adventure
Размер:5-6 глав.
Аннотация: Собития послевоенные. Концовка красная.
Предупреждения: Возможно OOC.
От автора: не судите строго фик. Первая работа всетаки. Критику в ум. количествах
Статус: в работе
Глава 2. Спасение.
Глава 2. Спасение
On the ground I lay
Motionless in pain
I can see my life flashing before my eyes
Did I fall asleep?
Is this all a dream?
Wake me up, I'm living a nightmare…
В свой смертный час я лежу на земле,
Неподвижный от боли.
Я вижу, как жизнь пролетает перед моими глазами.
Я уснул?
Это всё сон?
Разбудите меня, я живу в кошмаре…
Three Days Grace- Time of Dying
Motionless in pain
I can see my life flashing before my eyes
Did I fall asleep?
Is this all a dream?
Wake me up, I'm living a nightmare…
В свой смертный час я лежу на земле,
Неподвижный от боли.
Я вижу, как жизнь пролетает перед моими глазами.
Я уснул?
Это всё сон?
Разбудите меня, я живу в кошмаре…
Three Days Grace- Time of Dying
… но она в критическом состоянии. Подготовьте оборудование и медперсонал, мы направляемся к пункту Дельта-37, -в быстром темпе отрапортовал майор. Медлить больше нельзя. Дальнейшая судьба легенды оказалась в его руках и каждая секунда промедления стоила коммандеру драгоценного здоровья.
- Принято. Выдвигайтесь. Конец связи,- раздалось с неким шипением из рации.
- Ричардс, Кассел, несите капитана в челнок,- кивнув в сторону женщины отдал приказ.
Сам же майор принялся осматривать обстановку. А посмотреть, увы, было на что…
Открывавшиеся виды привносили в душу состояние тревоги, а глаза расширятся в изумлении от сложившейся ситуации. Шепард, которую солдаты уже аккуратно несли в сторону челнока, лежало неподвижно. Так, что со стороны можно было подумать что они несут уже труп. Но если б не показания приборов они бы так и думали из-за недостатка квалификации. Лицо Шепард было покрыто кровавой маской, под глазами темнели круги, а левую бровь рассекала ссадина. Темные волосы облепила запекшаяся кровь женщины. Броня N7, славившаяся своей прочностью, была оплавлена, местами-до мяса и костей. В плече зияла дыра, поблескивали на лучах солнца осколки. И все это было покрыто тоненьким, почти незримым слоем, медигеля. И как ей удалось выжить с такими то ранами… непонятно. Импланты или неудержимая тяга к жизни?
Согнувшись пополам, Майор взглянул на проход среди завалов, в котором и была обнаружена Джейн. Кровавая полоса, окропившая путь, заставляла приостанавливать на себе взгляд. В попытке увидеть что-нибудь еще, Коутс пролез чуть дальше за что и получил по своей черепушке. «Говорила мама не лезь куда не просят!» пронеслось в ушибленной голове у офицера, а прохладная рука потирала свежую шишку на темноволосой макушке. «Тем более откуда приходиться доставать женщин в ужасном состоянии.»- эта мысль уже стала своеобразным дополнением к вышесказанному. От осмотра окрестных мест отвлек шум рации:
- Майор, все готово. Ждем только вас,- сообщил ему сержант Ричардс.
-Уже иду,- ответил ему майор, преодолевший уже половину дистанции до челнока.
*****
- Говорит челнок 217, повторяю 217, необходимо срочное оказание медицинской помощи, - стараясь сохранять спокойный голос произнес пилот.
-Уточните вид повреждений,- поинтересовались на том конце.
-Кассел, перешли данные!- крикнул в сторону медика пилот.
-Сейчас,- набирая комбинации на уни-инструменте ответил ему врач.
-Говорит лагерь Дельта-37, состояние пациента критическое, ожидаем ваше прибытие. Поторопитесь, посадочная площадка номер 3- ответили ему.
После этих слов Кортез с неким облегчением откинулся к спинке кресла. Включив челнок на самую высокую скорость, он направил его в сторону лагеря. Весь промежуток времени, прошедший между активацией Горна, взрыва Цитадели и сегодняшним днем, был окутан пеленой печали и сожаления. Даже победа над Жнецами отнюдь не поднимала настроение. Голову наполняли мысли о собственном бессилии в сложившейся ситуации. «Где капитан, жива ли она и что с ней?» вот те вопросы которые все реже и реже приходилось слышать. Командование было занято своими делами, солдаты своими. И он их не винил. Только себя корил в невозможности что-либо сделать. В тот день все товарищи за ящиком горячительного решили что они разобьются на отряды и будут заниматься поисками Шепард. Они попросили командование выдать им несколько челноков и сканеров обнаружения для поисков выживших.Так и разделились: Джек и её студенты- на востоке, Рекс- север, Грант с отрядом Аралах- запад. Миранде, Кортезу и Коутсу достались южные районы. За короткий срок действия этих отрядов каждому из них довелось спасти более сотни людей и инопланетян. Но главная цель пока не была достигнута. До сегодняшнего дня…
Утро началось с того, что координатор наших действий, то бишь мисс Лоусон, отслеживала все крупные обломки Цитадели, упавшие в нашем районе поисков. Вызвав их по интеркому, попросила их собраться возле штаба. Затем повела к карте и начала изъяснение цели их сбора:
-У меня довольно таки интересные новости. Вот здесь,- показывая точку на карте- на побережье Темзы вчера ночью упал крупный обломок Цитадели. По моим расчетам он откололся от башни Президиума, а ведь именно там в момент активации находилась Джейн, но я не уверенна в одной детали…- с некой неуверенностью изложила бывшая оперативница..
- В какой же?- почти одновременно выпалили мужчины.
-В факте её нахождения и состояния.
- Насчет состояния, как мне известно из рассказов нашего бравого капитана вам уже приходилось её латать,- вставил свою лепту Кортез.
- Да, это так. Но черт подери я не знаю что с ней произошло. Её может вообще до состояния пыли расщепило,- в уголках глаз Миранды блеснули слезы.
- Мири, не волнуйся ты еще устанешь ей раны зашивать после очередного спарринга с Вакарианом,- взяв ладонь Миранды в свою руку подбодрил её Коутс. На лице Лоусон заиграла легкая улыбка.
- Я знаю, Рик. Иначе быть и не может,- взглянула на майора взглядом, полных самых позитивных чувств.
- Ладно, парочка я пойду подготовлю парней и челнок, а вы тут… продолжите брифинг,- спешно зашагал в сторону двери Кортез. Нечего людям мешать, тем более в таких делах…
Вызвав ребят вернулся к челноку. На поцарапанном борту были нарисованны эмблема Альянса, номер 217. По своей привычке, сложившейся за многие годы, начал проверку систем перед отлетом. Уже через 3 минуты появился первый и трех членов группы высадки. Аарон Ричардс, сержант ВКС Альянса, 27 годков отроду. Много силы, много дури, но тем неменее на деле был хорошим техником. Внешнее впечатление бывает обманчивым. Образ раздолбая ему добавляли светлая шевелюра с небольшим ирокезом, чувство юмора и почти никогда не исчезающая улыбка- ухмылка, испаряющаяся лишь под тяжестью момента происходящего события. Как раз такой сейчас им предстоял. На лице мужчины отразилась вся серьезность момента и типичных подколок в адрес пилота не прозвучало. Следующим по списку на борт зашел медик. Томас Кассел.32 года. Между своих ТиКей, но подобным образом к нему редко кто обращался, кроме сержанта, видимо знавшего его достаточно долго. Сегодня этот товарищ тоже в находился в неоднозначном состоянии. Зайдя в челнок он поприветствовал уже успевшего заскучать сержанта и ринулся проверять свой инвентарь: уни-инструмент, препараты, кое-какое оборудование. Появление и предложенная им помощь были весьма неожиданными, хотя может за своим товарищем последовал. Действия врача всегда были точны и выверенны, как у пианиста, игравшего известную с детства симфонию. Но что-то было непонятное в его поведении…особенно когда разговоры заходили о Шепард. Грустил и смеялся над историями связанные с «Нормандией» и её экипажем. Однажды он случайно заикнулся насчет отношений между Шепард и Вакарианом. В тот момент на его лице отразилась…ревность. Особенно красноречивым был взгляд- он был очень зол. Но почему? Будущее покажет.
Последним подошел Коутс, сжимая в руках винтовку «Защитник».
- Ну что, дамы и господа, полетели!- с легким задором сказал Кортез.
Путь их лежал на 5 км. к юго-востоку. Там по данным Миранды и упал обломок башни. На утреннем ноябрьском небе были нарисованны легкими линиями перистые облака. Прогноз погоды дождя в ближайшие пару часов не предвещал. На виды, простиравшиеся на экране челнока не вселял радости. Порушенные здания, трупы солдат и хасков, даже эсминец Жнецов, подпирающий высотку. Внизу был лишь легкий намек на движение. Считай Город- призрак. Когда до точки осталось не более полутора километра, он заметил искомое. Здоровенный обломок, размером с хороший пятиэтажный дом ,плавно погружался воды реки. Некогда блестящие стенки оплавились и покрылись сажей и копотью после вхождения в атмосферу, потрескались и разрушились изнутри. Найдя более-менее подходящую площадку, Стив плавно опустил челнок на землю. Команда зашевелилась, послышался свист открываемой двери и стук ботинок.
- Эй, Стив, оставайся на связи и будь готов в любой момент, -проинструктировал его майор.
- Рик, кого ты лечишь. Я знаю свою работу, так что иди,- нотки напряжения были в его голосе.
Когда майор уже выходил из челнока он услышал: -Майор, удачи и найди нашего капитана.
*****
До точки прибытия оставалось минута пути. Почти всю дорогу Кортез кидал в сторону Шепард взгляды, в которых одновременно читалась радость и тревога. Радость её обнаружения и тревога о том что может не успеть. Но последнюю он старался выбросить из головы, выжимая все соки из двигателей челнока. Посадочная площадка приветственно мигала огнями, а недалеко от нее толпились доктора во главе с Лоусон. Посадив челнок на площадку, он сумел немного успокоится. Развернувшись на своем кресле на 180 градусов, окинул небольшой отсек челнока взглядом. Врачи уже уносили носилки с бездыханной героиней Галактики, а в челноке оставался лишь пилот. Дальнейший маршрут следования состоял из трех букв: БАР.
В тот момент, когда Стив закрыл двери челнока, операция уже шла полным ходом. Порядок действий для Миранды почти не отличался от проделанных ей на проекте «Лазарь». Когда она получила данные с челнока, Миранда уже знала последовательность операции. Все операции производились знакомой ей с проекта машиной. Но в отличии от этой, та была снабжена ВИ, а в этой все операции вводились в компьютер вручную. Оставив Шепард вместе с врачами, производившими операцию, направилась в соседний блок. В этом блоке находилась капсула, которая позволяла вводить пациента в искусственную кому и лечить на протяжении определенного срока времени. Случай с Джейн был именно таким. Из 42 имплантов 37 не функционировали. Если вытаскивать и заменять их сейчас все может закончиться плачевно. Так что спешка будет не к месту. Запустив протокол подготовки раствора, Лоусон некоторое время подбирала программы действия, а затем вернулась в соседний блок. К моменту ее возращения врачи при поддержке машины удалили броню и уже приступили к осколочным и пулевому ранению. Сердцебиение капитана было ускоренным что свидетельствовало о потери крови. Дальнейшие манипуляции над ранениями капитана можно было занести в учебники по медицине. На все про все ушло 4 часа. Надев на бледное лицо коммандера дыхательную маску, Лоусон отдала жест врачам опускать ее в жидкость внутри капсулы. Погрузив бывшего командира и подругу в жидкость, Миранда закрыла крышку капсулы.
- Выздоравливай, Джейн. Все будут ждать твоего возвращения,- провела по прозрачной крышке рукой и направилась к выходу, не скрывая свою радость.
@темы: Missing scene, Эшли, Вега, Het, Джокер, Джек, Гаррус, Фанфик в работе, фем!Шепард, Romance, Angst, Action, Mass Effect, Рекс, Adventure, AU, R, Миранда
среда, 21 ноября 2012
Название: Отрывки (По сценарию - старое название)
Автор: Kampotka
Бета: ГамморНаци
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: пока что PG - 13
Персонажи и пейринг: Донник, Авелин, ОМП
Жанр: Повседневность, ангст
Размер: миди
Аннотация: мой взгляд на события и чувства героев
Статус: в работе
Глава 6.
читать дальшеКак глупо… Как глупо закончится моя жизнь… Я стоял в одном из закоулков Нижнего города, просто смиряясь со своей судьбой. Я был один против целой шайки, намерения которой для меня были так же прозрачны, как и свет луны, открывающий мне мою смерть. Нет, я не собирался сдаваться и позорно уходить, я точно дорого продам свою жизнь, просто я никогда не имел глупых радужных надежд или иллюзий. Обычные родители, заботившиеся о своем чаде, обычные мечты, которые быстро разбились о первый же камень реальности, обычные привитые церковью принципы. Мой отец был таким же, вот только ему чуть не везло: сначала пожар в мастерской, из-за которого нам пришлось голодать, затем наезды головорезов, требующих свою долю от заработанных его кровью денег. Если совсем кратко, то дела его так и не поправились, и старшего ребенка, как это ОБЫЧНО в таких случаях принято, отправляют либо в храмовники – стеречь магов, либо в церковь – «петь песни» прихожанам. А «обычный» - то самое слово, которое может полностью характеризовать меня. Но судьба ловко перехватила меня по дороге в дом Создателя и отдала в руки закона, где из меня последующие пять лет делали мужчину, способного отстоять права свободного порядочного человека. Казармы верхнего города Киркволла стали моим вторым домом, но я не забыл о своей семье и не держал зла за их поступок, в конце концов, это было лучше, чем день за днем бессмысленно наблюдать голодные, не оставлявшие меня даже во сне, глаза младшей сестры. Я всегда знал, что есть вещи, которые нам не подвластны, как бы мы ни старались переспорить этот чертов мир.
Мои размышления о жизни прервали двое, что медленно двинулись в мою сторону, доставая кинжалы и мечи, я также встал в боевую позицию, выставив перед собой щит и поудобней перехватив полуторный меч. Оба любителя легких денег обходили с двух сторон, ожидая, когда я откроюсь, но я не так прост, в конце концов, я стражник, и это моя обязанность – быть готовым ко всему и избавлять мир от… от таких вот. Быстрым приставным шагом я направился к стене, надеясь прикрыть ею свою спину. Моя попытка была оценена и с треском провалилась: тот, что оказался ближе, сорвался с места и, несмотря на щит, нацелился точно мне в горло. От вражеского натиска меня спасли лишь стойкость, - как-никак, а парень я крупный, - и тяжелый доспех стражника. Дзанг-Дзанг… Сразу же последовали вторая и третья попытки достать меня из моего панциря, хе-хе, нет уж, ребятки, придется попотеть. Краем глаза заметил еще двоих, несущихся ко мне с фланга, и, понимая, что выход только один, я с силой врезался щитом в моего первого противника, стараясь расплющить его о стенку, послышался тихий хруст, и тело быстро осело наземь. Стадо мурашек молнией пронеслись от загривка до копчика, и я инстинктивно присел, а в месте, где только что была моя шея, звякнул холодный металл. Резкий разворот, и я с силой пнул своего противника по открытым ногам, закрываясь от другого щитом. Небольшой выпад оставляет глубокую рану в теле неосторожного парня – больше не встанет. Перекат, с трудом поднимаю щит, стараясь не попасть под стрелы. О, Создатель, они что? Их от скуки пустили… Снова двигаюсь вдоль стены, два ловких удара кинжалом принимаю на меч, понимая, что отдача слишком сильная, и меня хватит совсем ненадолго… случайно в щит врезалась невидимая мною стрела и отскочила точно в лицо головорезу, давая мне время для маневра. Усталость начала брать свое, пропустил несколько ударов, а один счастливчик так криво ударил по шлему, что тот просто слетел, никак не повредив мне голову... Воздуха… Не могу вдохнуть… Лишь позже ощущаю, как выходит небольшое ледяное лезвие из-под ребер. Вот и все… Ноги подкашиваются, мир стремительно тускнеет, но я сделал все, что мог. Я старался всеми силами выжить, хоть и знал, что это бесполезно. Теперь только покой…
Как странно, секунда превратилась в вечность, а вечность – в мгновение. Не было ничего и никого вокруг: ни близких, которых я ожидал увидеть, ни духов, что указали бы мне путь, ни демонов, что пришли бы за моей душой. Ничего. Пустота и безмятежность, а также… едкое одиночество, которое я старался всеми силами игнорировать. Шшшшшшш… Не знал, что на Том Свете бывает так больно и больно вообще! Что-то обожгло левый бок. Странно, именно там, где была раньше рана. Ох, тело просто свинцовое. Стоп! «Свинцовое»? У меня есть тело? Оглядываюсь вокруг, но все окутывает тьма, все ощущения какие-то неправильные. Боль бьет по сознанию, но я не вижу своих рук и ног, пытаюсь коснуться самого себя, услышать свой собственный голос, вдохнуть полной грудью. Но снова ничего, только каждая попытка понять, что же происходит, отдается болью. «Помогите», - позвал я мысленно, но темнота встретила меня усмешкой, оставляя мучиться непониманием. Однако сквозь мрак тишины ко мне пробивается какой-то шум, но он только мешает мне расслабиться и уснуть, заставляя в который раз терпеть боль. Все настойчивее и настойчивее. Голова раскалывается, но беспрерывно мучающие меня звуки стали похожи на голоса. О, Создатель, просто оставьте меня в покое! Я все сделал правильно, хотя мне и обидно умирать в каком-то замшелом переулке Нижнего города…
- О?! Очнулся, надо сообщить Андерсу, что он случайно создал воскрешающее зелье вместо исцеляющего бальзама, - послышался какой-то насмешливый голос, который неприятно резанул что-то внутри, захотелось завернуться в одеяло и уползти куда-нибудь от того, кто так спокойно говорит о чужой боли.
- Хоук, нашла время для своих шуток, - во втором голосе прозвучал укор и сочувствие. Меня совершенно точно тряхнули, потом подняли и еще раз взболтали. Как ни странно, это помогло. Я медленно разомкнул веки и все… В темном мареве огнем сияли медно-рыжие растрепанные волосы, красивые прозрачно-зеленые глаза смотрели с нежностью и заботой, на молочного цвета коже беспечно залегли озорные веснушки, а на губах застыл вздох облегчения за мою жизнь. Сейчас я был просто переполнен спокойным светом, который исходил от моей спасительницы. Я видел ее и раньше, но не придавал значения тому, какая же она красивая… Это была новенькая неугомонная стражница, которую я сразу заприметил. Старание и прилежание – были ее главными чертами. Непреклонная Авелин сейчас стояла рядом со мной и о чем-то говорила… А собственно с кем? Какой-то чудной весь татуированный эльф, девица легкого поведения, рассматривающая свои кинжалы, а вот последняя была как раз обладательницей насмешливого тона, что пришелся мне так не по душе. Хотя, кажется, она помогла страже пару раз. Какие-то диспуты, снова возмущения Авелин, разговоры и прочее. А я ничего не мог понять, да и не хотел, просто следовал за своим персональным светом через весь город.
Лишь сейчас я осознал, что все произошло само собой… Если бы мне, человеку, что никогда не верил в чудеса и был практичным во всем, сказали каких-то пару дней назад, что я влюблюсь… Да не просто влюблюсь, а с первого взгляда, да так, что, кажется, не проживу без нее и минуты… Я бы просто иронично усмехнулся и продолжил полировать свои доспехи, намекнув, что ко мне не стоит лезть с подобной ерундой. Но вот теперь я лечу следом за ней, позабыв о боли от еще недавно смертельной раны и усталости бессонной ночи, мне нет дела до сопровождающих нас людей, мне нет дела до всего этого грязного города, что я поклялся когда-то защищать. Сейчас у меня нет ни слов, ни даже мыслей, чтобы хоть как-то выразить то, что я чувствую. Мои воспоминания, как и эти серые в предрассветной дымке дома и улицы, совершенно блеклые и безжизненные, в то время как в моей душе бушуют все краски счастья. Андрасте, Создатель, как я мог жить каждый день и думать, что все прекрасно, не замечая обыденности своего безрадостного существования?
***
На следующее утро я проснулся от жутких воплей капитана стражи Дживена, который и так никогда не вызывал у меня симпатии, а сейчас, когда каждый вдох отдавался болью, а голова была почему-то тяжелая словно с похмелья, я особенно сильно желал ему провалиться на глубинные тропы… Спустя еще минуту криков пришлось согласиться на оооочень глубинные тропы. Но утренняя взбучка была окончена, и я с наслаждением растянулся на неудобной подушке. Судя по солнечному свету, проникшему в окно комнаты, было уже позднее утро, что для стражника значит около девяти часов утра. И я с сожалением подумал, что завтрак уже давно закончился, и сейчас во мне боролись два чувства: усталости, несмотря на недолгий сон, и голод, что мешал мне снова спокойно заснуть. Немного поворочавшись на шершавой простыне, я бросил бесполезные попытки погрузиться в сон, чтобы как можно скорее восстановить силы и снова взяться за службу, а может, мне просто хочется снова увидеть ее? Эх… ловлю себя на том, что сейчас глупо улыбаюсь, вспоминая ее лицо прошлой ночью. Так… Собственно, надо разобраться с тем, что вчера было, и сделать нормальное лицо, а то точно треснет от такой широкой лыбы.
Итак, помню дозор в Нижнем городе, помню засаду, в которую я неожиданно попал, момент ранения… Я скептически осмотрел свою повязку на ребрах, где уже было большое засохшее кровавое пятно, и тяжко вздохнул, ну как всегда, самое важное вылетело из памяти: схлопотал ведь как-то удар. Да неважно, причина самокопания заключается как раз в совершенно другом. Я опять отвлекся… Начнем с самого начала. Когда же она появилась? Ага, вспомнил. Пару месяцев назад ранним утром я выполнял скучнейшее ночное задание, а именно: сторожил вход в крепость наместника. Ночи в это время года были крайне холодными, и я успел закоченеть в своих доспехах и тех немногих теплых вещах, что у меня были. Помню свое удивление, когда увидел, как молодая женщина бодро топает по главной лестнице прямо в крепость. Среди серого холодного камня и таких же редких прохожих ее внешность сразу бросалась в глаза: горящие медным пламенем волосы, так же, как и сейчас, перехваченные ободком, прямой открытый взгляд, что так сильно ее отличал от обычных жителей Киркволла, упругая даже немного прыгучая походка. Незнакомка просто искрилась энергией и жаждой деятельности. Хотя тогда все свое внимание я обратил лишь на то, как же ей не холодно в облегающем только грудь кожаном доспехе? На открытых плечах и руках не было даже мурашек, в то время как на щеках красовался здоровый румянец. Но ее звучный и уверенный голос поставил все на свои места: ферелденский акцент выдавал ее полностью. Хи-хи… Да, тогда я был уверен, что Дживен выгонит ее пинками из казарм, так как от ферелденцев было слишком много проблем. Но, как мне потом в красках рассказывал Уилл, она не оставила нашему начальнику никакого выбора, с блеском пройдя все испытания на глазах у наместника и прочей знати, которые почему-то именно в этот день решили устроить смотр всем новобранцам. Капитан стражи долго скрипел зубами, пока новенькая невозмутимо отчитывалась по ее первому успешному заданию. Никогда не мог понять, почему он ее так невзлюбил? Она ведь образцовый стражник? Служила в армии, причем не рядовым солдатом, дисциплинированна, ответственна, порядочна…
Сам себя не пойму, почему я не обратил на нее внимания раньше? Ведь она действительно красива, или это я ее идеализирую? Хотя нет, ее красота просто другая. Она не похожа ни на чахоточных красавиц-аристократок Киркволла, помешанных на орлейской моде, ни на излишне кокетливых девиц Нижнего города, ни уж тем более на неестественных дамочек из борделей. Нет, ее трудно сравнить с другими женщинами - слишком велика разница. Но вот смотришь на нее и понимаешь, что это просто женщина – честная, гордая, сильная, и в то же время от нее веет теплым летним лугом, залитым солнечным светом и источающим дурманящий пряный аромат. Да, наверное, именно поэтому наши ребята, и даже Уилл, к ней присматривались и пытались ухаживать до тех пор, пока не дошло, что ее интересует лишь служба. Поговаривают, что она была раньше замужем, может, причина ее равнодушия именно в этом? Хотя, что гадать.
- Привет болящим! – послышался жизнерадостный голос. Это был Льюис – еще один мой сосед по комнате, жизнерадостный, немного наивный парень с копной светлых волос и улыбкой а ля 32 здоровых зуба. Слегка приподнявшись на постели, я сразу же схапал целую корзину снеди, которую он принес определенно мне. Льюис весело рассмеялся и сел рядом, глядя, как я накладываю сочный кусок печеного мяса на немного черствый хлеб. С чем в казармах действительно нет проблем, так это с едой, еще бы вина вечером наливали – и жизнь была бы сказкой. На предложение соседа рассказать последние новости, я лишь кивнул, с трудом пережевывая слишком большой кусок.
- Пока ты тут спал, у нас столько всего произошло!!! Ну это просто нечто… Началось все с того, что, как ты уже слышал, наша Авелин расправилась с шайкой головорезов на рваном берегу. Мы тогда еще все удивлялись, зачем ее туда понесло и почему Дживен был в такой ярости? Так вот, оказывается, наш дражайший уже бывший капитан сливал информацию то ли гильдии воров, то ли обществу прямо из кабинета наместника! И эта информация находилась в сумке, что ты должен был отнести!!! Нет, ну ты представляешь, какая сволочь! Расплачивался за свои грязные долги важными сведениями и нашими жизнями! Я сам до сих пор не могу поверить. Сегодня утром заявилась Авелин в сопровождении сенешаля и АРЕСТОВАЛА Дживена!
Успев дважды подавиться и забыть про голод, я с открытым ртом слушал про то, как мою Авелин сделали капитаном стражи, как выкрикивал проклятия уже бывший начальник, как в который раз эта женщина перевернула мой мир с ног на голову. Нет, я знал, что Дживен - не подарок, но послать на верную смерть… Черт, Трис, Алан, Вольт – они все погибли в точно таких же ситуациях, в какой оказался я…
- Вот ведь УРОД!!!
- Да, так и есть, - вздохнул Льюис, но тут же растянулся в негасимой жизнерадостной улыбке. – Зато мы знаем точно, что Валлен не такая. Кое-кто из наших стоял рядом с дверью в кабинет и слышал, как сенешаль просил ее восстановить честь стражи…
- Дела… - все, что смог выдавить из себя я. Авторитет стражи и так был довольно хлипким: воры расхаживали в Верхнем городе, шайки и всевозможные банды - в Нижнем, контрабандисты и работорговцы осели в порту, а про Клоаку страшно и заикаться. После такого позора восстановиться будет непросто, а если учесть, как принимают в Киркволле ферелденцев… Я зло скрипнул зубами: дел было невпроворот, а я тут, видите ли, отлеживаюсь. Она, конечно, сильная, но в одиночку бороться со всеми даже ей не под силу; а то, что найдутся враги и среди своих, я не сомневался: подхалимов у бывшего капитана стражи было достаточно.
Но встать и побежать исполнять свой долг мне помешали Льюис и подоспевший лучший друг Уилл, они пообещали привязать меня к кровати, если я не перестану дурить, и пришлось уступить. Еще удивляясь моему странному поведению, они вернулись ко службе, оставив мне бутылку любимого орлесианского вина, и где только ее умыкнули?
Сутки пролетели незаметно, но мне постоянно мерещилась моя Авелин: рыжая, самоуверенная и упрямо идущая вперед. Мне хотелось пойти за ней, но вместо этого я лишь путался в одеяле и получал недовольное сонное бурчание соседей по комнате. Утром я с трудом мог усидеть на месте, пока сменяли старую повязку, я раз за разом представлял себе, как подойду к ней, поздравлю с повышением, отвечу на ее вопросы о моем здоровье, скажу, что с радостью буду работать под ее командованием, а потом… а потом… все-таки куда-нибудь приглашу. Да, точно, прогуляться или посидеть вместе в какой-нибудь таверне. О духи Тени, как же много мне хочется сделать. И сколько можно возиться с этой перевязкой! Нет, я благодарен лекарю, но мне сейчас не до себя, а уж тем более не до него.
Длинный светлый коридор, в который выходит половина комнат казарм, здесь же стоят несколько ненужных доспехов якобы для украшения, вот только о них, нет-нет, да обязательно кто-нибудь споткнется. Столовая с обыкновенными длинными столами из темного дерева, запах горячей похлебки, от которого сразу же потекла слюна, узкие и высокие, как и во всей крепости наместника, окна, массивная, вся облупившаяся дверь, за которой виднелся кусочек зала для построения. Вот туда-то, миновав все вкусные ароматы и кивая всем встречным стражникам, я и поспешил. Все знали, что Авелин - ранняя пташка, как не проснешься - она уже на ногах и чаще всего именно в том зале, где она изучала список дежурств, готовилась к утреннему построению и заботилась о своем оружии и доспехах. Несмотря на все старания этого гада Дживена, к ней никогда нельзя было придраться. Снова улыбнувшись, я смело зашел в зал, желая ее увидеть.
Как и предполагалась, моя ненаглядная Авелин была уже там и с серьезным лицом что-то втолковывала двоим стражникам, которые, судя по всему, уже не знали, куда спрятаться от неугомонного нового капитана. Еще раз улыбнувшись, я направился прямо к ней, я должен был сделать хоть что-то из того, что представлял. Но с каждым шагом мне становилось почему-то только страшнее… Она ведь теперь капитан стражи, зачем ей нужен именно я? Она ведь все ухаживания игнорировала, а если нет, то вежливо отказывала… А если… Нет, она ведь не откажет или… Да что ж я раньше не подумал?! А может, стоит пока немного подождать. Почему все эти мысли пришли именно сейчас? Ой… Она повернулась ко мне и идет в мою сторону. Ну сделай хотя бы шаг, тряпка! Нет, не помогает, только ноги стали какими-то рыхлыми и отказывались держать мое тело. С трудом натянув улыбку, я посмотрел ей в глаза и, как оказалось, она заметила меня лишь на подходе, с каждым ее упругим шагом мое сердце подскакивало, ни в одном сражении оно не билось так быстро. С трудом сделав рваный вдох, я собрался сказать что-нибудь приятное, может, комплимент или поздравления, но как мне однажды говорили: «Иногда одно единственное слово способно сломать все». Вот так и случилось и со мной. Впервые в жизни я поверил в свои собственные счастливые мечты, разрисовал будущее, лелеял смелые надежды, и все разбилось об одно единственное слово, в котором та, что стала для меня единственной, выразила все свое отношение ко мне.
- Стражник, - она подошла поближе, в то время как я стоял в немом оцепенении, пытаясь собраться с мыслями. – Лекарь сказал, что ты должен еще день лежать не вставая. Но раз ты уже полностью готов, то поставлю тебя сегодня в простое дежурство.
Тряхнув переливающимися в солнечном свете волосами, она прошла дальше, оставив меня с моим маленьким озарением: я для нее всего лишь «стражник» и ничего более. Она не испытывает ко мне никаких чувств, воспринимает только как сослуживца, я для нее один из многих, безликое, ничего не значащее существо в доспехах, именно так я себя и ощущал. Что же мне делать, ведь… я же без нее не могу… Во рту все пересохло, по телу прошлась предательская дрожь, мне хотелось броситься за ней следом, рассказать все о своих чувствах и вместе с тем спрятаться как можно дальше, где меня никто не будет знать. Я просто не понимал, как я не увидел очевидной вещи, как же это со мной произошло? Яркий солнечный свет падал на меня, но я не чувствовал тепла, в зале постепенно становилось людно и шумно, но все звуки проникали будто через подушку, - я просто стоял не в силах сделать хоть что-нибудь. Дружеский хлопок по плечу был подобен удару обухом топора, ноги подогнулись, и я растерянно посмотрел на возникшего из неоткуда Уилла, который, коротко глянув на мое плачевное состояние, вывел вердикт о завтраке, после чего потащил меня в столовую, а потом еще куда-то… А очнулся я, лишь когда снова услышал голос своего капитана, которая рьяно что-то объясняла всем присутствующим. Она была восхитительна: ее не интересовало чужое мнение, она была уверена, что старается ради людей, и относилась к каждому с уважением и доверием, что возвращалось к ней втройне, по крайне мере, от большинства… Чтоб вам всем в Тень провалиться, я ни слова не могу понять из того, что она говорит, лишь ее голос звенит решимостью. Что же мне делать? Я же не смогу каждый божий день смотреть на нее, так и не сказав всего, что должен был. Я же не смогу с этим жить… В груди вместо сердца появился тяжелый камень, что грозился провалиться в бездну. Что же мне делать? Ответ пришел сам собой:
- Стражник Донник, сегодня вы инструктируете новичков в Верхнем городе. К полудню я зайду посмотреть на подготовку.
Я должен закрыть свое сердце.
- Да, мой капитан…
Автор: Kampotka
Бета: ГамморНаци
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: пока что PG - 13
Персонажи и пейринг: Донник, Авелин, ОМП
Жанр: Повседневность, ангст
Размер: миди
Аннотация: мой взгляд на события и чувства героев
Статус: в работе
Глава 6.
читать дальшеКак глупо… Как глупо закончится моя жизнь… Я стоял в одном из закоулков Нижнего города, просто смиряясь со своей судьбой. Я был один против целой шайки, намерения которой для меня были так же прозрачны, как и свет луны, открывающий мне мою смерть. Нет, я не собирался сдаваться и позорно уходить, я точно дорого продам свою жизнь, просто я никогда не имел глупых радужных надежд или иллюзий. Обычные родители, заботившиеся о своем чаде, обычные мечты, которые быстро разбились о первый же камень реальности, обычные привитые церковью принципы. Мой отец был таким же, вот только ему чуть не везло: сначала пожар в мастерской, из-за которого нам пришлось голодать, затем наезды головорезов, требующих свою долю от заработанных его кровью денег. Если совсем кратко, то дела его так и не поправились, и старшего ребенка, как это ОБЫЧНО в таких случаях принято, отправляют либо в храмовники – стеречь магов, либо в церковь – «петь песни» прихожанам. А «обычный» - то самое слово, которое может полностью характеризовать меня. Но судьба ловко перехватила меня по дороге в дом Создателя и отдала в руки закона, где из меня последующие пять лет делали мужчину, способного отстоять права свободного порядочного человека. Казармы верхнего города Киркволла стали моим вторым домом, но я не забыл о своей семье и не держал зла за их поступок, в конце концов, это было лучше, чем день за днем бессмысленно наблюдать голодные, не оставлявшие меня даже во сне, глаза младшей сестры. Я всегда знал, что есть вещи, которые нам не подвластны, как бы мы ни старались переспорить этот чертов мир.
Мои размышления о жизни прервали двое, что медленно двинулись в мою сторону, доставая кинжалы и мечи, я также встал в боевую позицию, выставив перед собой щит и поудобней перехватив полуторный меч. Оба любителя легких денег обходили с двух сторон, ожидая, когда я откроюсь, но я не так прост, в конце концов, я стражник, и это моя обязанность – быть готовым ко всему и избавлять мир от… от таких вот. Быстрым приставным шагом я направился к стене, надеясь прикрыть ею свою спину. Моя попытка была оценена и с треском провалилась: тот, что оказался ближе, сорвался с места и, несмотря на щит, нацелился точно мне в горло. От вражеского натиска меня спасли лишь стойкость, - как-никак, а парень я крупный, - и тяжелый доспех стражника. Дзанг-Дзанг… Сразу же последовали вторая и третья попытки достать меня из моего панциря, хе-хе, нет уж, ребятки, придется попотеть. Краем глаза заметил еще двоих, несущихся ко мне с фланга, и, понимая, что выход только один, я с силой врезался щитом в моего первого противника, стараясь расплющить его о стенку, послышался тихий хруст, и тело быстро осело наземь. Стадо мурашек молнией пронеслись от загривка до копчика, и я инстинктивно присел, а в месте, где только что была моя шея, звякнул холодный металл. Резкий разворот, и я с силой пнул своего противника по открытым ногам, закрываясь от другого щитом. Небольшой выпад оставляет глубокую рану в теле неосторожного парня – больше не встанет. Перекат, с трудом поднимаю щит, стараясь не попасть под стрелы. О, Создатель, они что? Их от скуки пустили… Снова двигаюсь вдоль стены, два ловких удара кинжалом принимаю на меч, понимая, что отдача слишком сильная, и меня хватит совсем ненадолго… случайно в щит врезалась невидимая мною стрела и отскочила точно в лицо головорезу, давая мне время для маневра. Усталость начала брать свое, пропустил несколько ударов, а один счастливчик так криво ударил по шлему, что тот просто слетел, никак не повредив мне голову... Воздуха… Не могу вдохнуть… Лишь позже ощущаю, как выходит небольшое ледяное лезвие из-под ребер. Вот и все… Ноги подкашиваются, мир стремительно тускнеет, но я сделал все, что мог. Я старался всеми силами выжить, хоть и знал, что это бесполезно. Теперь только покой…
Как странно, секунда превратилась в вечность, а вечность – в мгновение. Не было ничего и никого вокруг: ни близких, которых я ожидал увидеть, ни духов, что указали бы мне путь, ни демонов, что пришли бы за моей душой. Ничего. Пустота и безмятежность, а также… едкое одиночество, которое я старался всеми силами игнорировать. Шшшшшшш… Не знал, что на Том Свете бывает так больно и больно вообще! Что-то обожгло левый бок. Странно, именно там, где была раньше рана. Ох, тело просто свинцовое. Стоп! «Свинцовое»? У меня есть тело? Оглядываюсь вокруг, но все окутывает тьма, все ощущения какие-то неправильные. Боль бьет по сознанию, но я не вижу своих рук и ног, пытаюсь коснуться самого себя, услышать свой собственный голос, вдохнуть полной грудью. Но снова ничего, только каждая попытка понять, что же происходит, отдается болью. «Помогите», - позвал я мысленно, но темнота встретила меня усмешкой, оставляя мучиться непониманием. Однако сквозь мрак тишины ко мне пробивается какой-то шум, но он только мешает мне расслабиться и уснуть, заставляя в который раз терпеть боль. Все настойчивее и настойчивее. Голова раскалывается, но беспрерывно мучающие меня звуки стали похожи на голоса. О, Создатель, просто оставьте меня в покое! Я все сделал правильно, хотя мне и обидно умирать в каком-то замшелом переулке Нижнего города…
- О?! Очнулся, надо сообщить Андерсу, что он случайно создал воскрешающее зелье вместо исцеляющего бальзама, - послышался какой-то насмешливый голос, который неприятно резанул что-то внутри, захотелось завернуться в одеяло и уползти куда-нибудь от того, кто так спокойно говорит о чужой боли.
- Хоук, нашла время для своих шуток, - во втором голосе прозвучал укор и сочувствие. Меня совершенно точно тряхнули, потом подняли и еще раз взболтали. Как ни странно, это помогло. Я медленно разомкнул веки и все… В темном мареве огнем сияли медно-рыжие растрепанные волосы, красивые прозрачно-зеленые глаза смотрели с нежностью и заботой, на молочного цвета коже беспечно залегли озорные веснушки, а на губах застыл вздох облегчения за мою жизнь. Сейчас я был просто переполнен спокойным светом, который исходил от моей спасительницы. Я видел ее и раньше, но не придавал значения тому, какая же она красивая… Это была новенькая неугомонная стражница, которую я сразу заприметил. Старание и прилежание – были ее главными чертами. Непреклонная Авелин сейчас стояла рядом со мной и о чем-то говорила… А собственно с кем? Какой-то чудной весь татуированный эльф, девица легкого поведения, рассматривающая свои кинжалы, а вот последняя была как раз обладательницей насмешливого тона, что пришелся мне так не по душе. Хотя, кажется, она помогла страже пару раз. Какие-то диспуты, снова возмущения Авелин, разговоры и прочее. А я ничего не мог понять, да и не хотел, просто следовал за своим персональным светом через весь город.
Лишь сейчас я осознал, что все произошло само собой… Если бы мне, человеку, что никогда не верил в чудеса и был практичным во всем, сказали каких-то пару дней назад, что я влюблюсь… Да не просто влюблюсь, а с первого взгляда, да так, что, кажется, не проживу без нее и минуты… Я бы просто иронично усмехнулся и продолжил полировать свои доспехи, намекнув, что ко мне не стоит лезть с подобной ерундой. Но вот теперь я лечу следом за ней, позабыв о боли от еще недавно смертельной раны и усталости бессонной ночи, мне нет дела до сопровождающих нас людей, мне нет дела до всего этого грязного города, что я поклялся когда-то защищать. Сейчас у меня нет ни слов, ни даже мыслей, чтобы хоть как-то выразить то, что я чувствую. Мои воспоминания, как и эти серые в предрассветной дымке дома и улицы, совершенно блеклые и безжизненные, в то время как в моей душе бушуют все краски счастья. Андрасте, Создатель, как я мог жить каждый день и думать, что все прекрасно, не замечая обыденности своего безрадостного существования?
***
На следующее утро я проснулся от жутких воплей капитана стражи Дживена, который и так никогда не вызывал у меня симпатии, а сейчас, когда каждый вдох отдавался болью, а голова была почему-то тяжелая словно с похмелья, я особенно сильно желал ему провалиться на глубинные тропы… Спустя еще минуту криков пришлось согласиться на оооочень глубинные тропы. Но утренняя взбучка была окончена, и я с наслаждением растянулся на неудобной подушке. Судя по солнечному свету, проникшему в окно комнаты, было уже позднее утро, что для стражника значит около девяти часов утра. И я с сожалением подумал, что завтрак уже давно закончился, и сейчас во мне боролись два чувства: усталости, несмотря на недолгий сон, и голод, что мешал мне снова спокойно заснуть. Немного поворочавшись на шершавой простыне, я бросил бесполезные попытки погрузиться в сон, чтобы как можно скорее восстановить силы и снова взяться за службу, а может, мне просто хочется снова увидеть ее? Эх… ловлю себя на том, что сейчас глупо улыбаюсь, вспоминая ее лицо прошлой ночью. Так… Собственно, надо разобраться с тем, что вчера было, и сделать нормальное лицо, а то точно треснет от такой широкой лыбы.
Итак, помню дозор в Нижнем городе, помню засаду, в которую я неожиданно попал, момент ранения… Я скептически осмотрел свою повязку на ребрах, где уже было большое засохшее кровавое пятно, и тяжко вздохнул, ну как всегда, самое важное вылетело из памяти: схлопотал ведь как-то удар. Да неважно, причина самокопания заключается как раз в совершенно другом. Я опять отвлекся… Начнем с самого начала. Когда же она появилась? Ага, вспомнил. Пару месяцев назад ранним утром я выполнял скучнейшее ночное задание, а именно: сторожил вход в крепость наместника. Ночи в это время года были крайне холодными, и я успел закоченеть в своих доспехах и тех немногих теплых вещах, что у меня были. Помню свое удивление, когда увидел, как молодая женщина бодро топает по главной лестнице прямо в крепость. Среди серого холодного камня и таких же редких прохожих ее внешность сразу бросалась в глаза: горящие медным пламенем волосы, так же, как и сейчас, перехваченные ободком, прямой открытый взгляд, что так сильно ее отличал от обычных жителей Киркволла, упругая даже немного прыгучая походка. Незнакомка просто искрилась энергией и жаждой деятельности. Хотя тогда все свое внимание я обратил лишь на то, как же ей не холодно в облегающем только грудь кожаном доспехе? На открытых плечах и руках не было даже мурашек, в то время как на щеках красовался здоровый румянец. Но ее звучный и уверенный голос поставил все на свои места: ферелденский акцент выдавал ее полностью. Хи-хи… Да, тогда я был уверен, что Дживен выгонит ее пинками из казарм, так как от ферелденцев было слишком много проблем. Но, как мне потом в красках рассказывал Уилл, она не оставила нашему начальнику никакого выбора, с блеском пройдя все испытания на глазах у наместника и прочей знати, которые почему-то именно в этот день решили устроить смотр всем новобранцам. Капитан стражи долго скрипел зубами, пока новенькая невозмутимо отчитывалась по ее первому успешному заданию. Никогда не мог понять, почему он ее так невзлюбил? Она ведь образцовый стражник? Служила в армии, причем не рядовым солдатом, дисциплинированна, ответственна, порядочна…
Сам себя не пойму, почему я не обратил на нее внимания раньше? Ведь она действительно красива, или это я ее идеализирую? Хотя нет, ее красота просто другая. Она не похожа ни на чахоточных красавиц-аристократок Киркволла, помешанных на орлейской моде, ни на излишне кокетливых девиц Нижнего города, ни уж тем более на неестественных дамочек из борделей. Нет, ее трудно сравнить с другими женщинами - слишком велика разница. Но вот смотришь на нее и понимаешь, что это просто женщина – честная, гордая, сильная, и в то же время от нее веет теплым летним лугом, залитым солнечным светом и источающим дурманящий пряный аромат. Да, наверное, именно поэтому наши ребята, и даже Уилл, к ней присматривались и пытались ухаживать до тех пор, пока не дошло, что ее интересует лишь служба. Поговаривают, что она была раньше замужем, может, причина ее равнодушия именно в этом? Хотя, что гадать.
- Привет болящим! – послышался жизнерадостный голос. Это был Льюис – еще один мой сосед по комнате, жизнерадостный, немного наивный парень с копной светлых волос и улыбкой а ля 32 здоровых зуба. Слегка приподнявшись на постели, я сразу же схапал целую корзину снеди, которую он принес определенно мне. Льюис весело рассмеялся и сел рядом, глядя, как я накладываю сочный кусок печеного мяса на немного черствый хлеб. С чем в казармах действительно нет проблем, так это с едой, еще бы вина вечером наливали – и жизнь была бы сказкой. На предложение соседа рассказать последние новости, я лишь кивнул, с трудом пережевывая слишком большой кусок.
- Пока ты тут спал, у нас столько всего произошло!!! Ну это просто нечто… Началось все с того, что, как ты уже слышал, наша Авелин расправилась с шайкой головорезов на рваном берегу. Мы тогда еще все удивлялись, зачем ее туда понесло и почему Дживен был в такой ярости? Так вот, оказывается, наш дражайший уже бывший капитан сливал информацию то ли гильдии воров, то ли обществу прямо из кабинета наместника! И эта информация находилась в сумке, что ты должен был отнести!!! Нет, ну ты представляешь, какая сволочь! Расплачивался за свои грязные долги важными сведениями и нашими жизнями! Я сам до сих пор не могу поверить. Сегодня утром заявилась Авелин в сопровождении сенешаля и АРЕСТОВАЛА Дживена!
Успев дважды подавиться и забыть про голод, я с открытым ртом слушал про то, как мою Авелин сделали капитаном стражи, как выкрикивал проклятия уже бывший начальник, как в который раз эта женщина перевернула мой мир с ног на голову. Нет, я знал, что Дживен - не подарок, но послать на верную смерть… Черт, Трис, Алан, Вольт – они все погибли в точно таких же ситуациях, в какой оказался я…
- Вот ведь УРОД!!!
- Да, так и есть, - вздохнул Льюис, но тут же растянулся в негасимой жизнерадостной улыбке. – Зато мы знаем точно, что Валлен не такая. Кое-кто из наших стоял рядом с дверью в кабинет и слышал, как сенешаль просил ее восстановить честь стражи…
- Дела… - все, что смог выдавить из себя я. Авторитет стражи и так был довольно хлипким: воры расхаживали в Верхнем городе, шайки и всевозможные банды - в Нижнем, контрабандисты и работорговцы осели в порту, а про Клоаку страшно и заикаться. После такого позора восстановиться будет непросто, а если учесть, как принимают в Киркволле ферелденцев… Я зло скрипнул зубами: дел было невпроворот, а я тут, видите ли, отлеживаюсь. Она, конечно, сильная, но в одиночку бороться со всеми даже ей не под силу; а то, что найдутся враги и среди своих, я не сомневался: подхалимов у бывшего капитана стражи было достаточно.
Но встать и побежать исполнять свой долг мне помешали Льюис и подоспевший лучший друг Уилл, они пообещали привязать меня к кровати, если я не перестану дурить, и пришлось уступить. Еще удивляясь моему странному поведению, они вернулись ко службе, оставив мне бутылку любимого орлесианского вина, и где только ее умыкнули?
Сутки пролетели незаметно, но мне постоянно мерещилась моя Авелин: рыжая, самоуверенная и упрямо идущая вперед. Мне хотелось пойти за ней, но вместо этого я лишь путался в одеяле и получал недовольное сонное бурчание соседей по комнате. Утром я с трудом мог усидеть на месте, пока сменяли старую повязку, я раз за разом представлял себе, как подойду к ней, поздравлю с повышением, отвечу на ее вопросы о моем здоровье, скажу, что с радостью буду работать под ее командованием, а потом… а потом… все-таки куда-нибудь приглашу. Да, точно, прогуляться или посидеть вместе в какой-нибудь таверне. О духи Тени, как же много мне хочется сделать. И сколько можно возиться с этой перевязкой! Нет, я благодарен лекарю, но мне сейчас не до себя, а уж тем более не до него.
Длинный светлый коридор, в который выходит половина комнат казарм, здесь же стоят несколько ненужных доспехов якобы для украшения, вот только о них, нет-нет, да обязательно кто-нибудь споткнется. Столовая с обыкновенными длинными столами из темного дерева, запах горячей похлебки, от которого сразу же потекла слюна, узкие и высокие, как и во всей крепости наместника, окна, массивная, вся облупившаяся дверь, за которой виднелся кусочек зала для построения. Вот туда-то, миновав все вкусные ароматы и кивая всем встречным стражникам, я и поспешил. Все знали, что Авелин - ранняя пташка, как не проснешься - она уже на ногах и чаще всего именно в том зале, где она изучала список дежурств, готовилась к утреннему построению и заботилась о своем оружии и доспехах. Несмотря на все старания этого гада Дживена, к ней никогда нельзя было придраться. Снова улыбнувшись, я смело зашел в зал, желая ее увидеть.
Как и предполагалась, моя ненаглядная Авелин была уже там и с серьезным лицом что-то втолковывала двоим стражникам, которые, судя по всему, уже не знали, куда спрятаться от неугомонного нового капитана. Еще раз улыбнувшись, я направился прямо к ней, я должен был сделать хоть что-то из того, что представлял. Но с каждым шагом мне становилось почему-то только страшнее… Она ведь теперь капитан стражи, зачем ей нужен именно я? Она ведь все ухаживания игнорировала, а если нет, то вежливо отказывала… А если… Нет, она ведь не откажет или… Да что ж я раньше не подумал?! А может, стоит пока немного подождать. Почему все эти мысли пришли именно сейчас? Ой… Она повернулась ко мне и идет в мою сторону. Ну сделай хотя бы шаг, тряпка! Нет, не помогает, только ноги стали какими-то рыхлыми и отказывались держать мое тело. С трудом натянув улыбку, я посмотрел ей в глаза и, как оказалось, она заметила меня лишь на подходе, с каждым ее упругим шагом мое сердце подскакивало, ни в одном сражении оно не билось так быстро. С трудом сделав рваный вдох, я собрался сказать что-нибудь приятное, может, комплимент или поздравления, но как мне однажды говорили: «Иногда одно единственное слово способно сломать все». Вот так и случилось и со мной. Впервые в жизни я поверил в свои собственные счастливые мечты, разрисовал будущее, лелеял смелые надежды, и все разбилось об одно единственное слово, в котором та, что стала для меня единственной, выразила все свое отношение ко мне.
- Стражник, - она подошла поближе, в то время как я стоял в немом оцепенении, пытаясь собраться с мыслями. – Лекарь сказал, что ты должен еще день лежать не вставая. Но раз ты уже полностью готов, то поставлю тебя сегодня в простое дежурство.
Тряхнув переливающимися в солнечном свете волосами, она прошла дальше, оставив меня с моим маленьким озарением: я для нее всего лишь «стражник» и ничего более. Она не испытывает ко мне никаких чувств, воспринимает только как сослуживца, я для нее один из многих, безликое, ничего не значащее существо в доспехах, именно так я себя и ощущал. Что же мне делать, ведь… я же без нее не могу… Во рту все пересохло, по телу прошлась предательская дрожь, мне хотелось броситься за ней следом, рассказать все о своих чувствах и вместе с тем спрятаться как можно дальше, где меня никто не будет знать. Я просто не понимал, как я не увидел очевидной вещи, как же это со мной произошло? Яркий солнечный свет падал на меня, но я не чувствовал тепла, в зале постепенно становилось людно и шумно, но все звуки проникали будто через подушку, - я просто стоял не в силах сделать хоть что-нибудь. Дружеский хлопок по плечу был подобен удару обухом топора, ноги подогнулись, и я растерянно посмотрел на возникшего из неоткуда Уилла, который, коротко глянув на мое плачевное состояние, вывел вердикт о завтраке, после чего потащил меня в столовую, а потом еще куда-то… А очнулся я, лишь когда снова услышал голос своего капитана, которая рьяно что-то объясняла всем присутствующим. Она была восхитительна: ее не интересовало чужое мнение, она была уверена, что старается ради людей, и относилась к каждому с уважением и доверием, что возвращалось к ней втройне, по крайне мере, от большинства… Чтоб вам всем в Тень провалиться, я ни слова не могу понять из того, что она говорит, лишь ее голос звенит решимостью. Что же мне делать? Я же не смогу каждый божий день смотреть на нее, так и не сказав всего, что должен был. Я же не смогу с этим жить… В груди вместо сердца появился тяжелый камень, что грозился провалиться в бездну. Что же мне делать? Ответ пришел сам собой:
- Стражник Донник, сегодня вы инструктируете новичков в Верхнем городе. К полудню я зайду посмотреть на подготовку.
Я должен закрыть свое сердце.
- Да, мой капитан…
@темы: второстепенные персонажи, Фанфик в работе, фем!Хоук, Авелин
воскресенье, 18 ноября 2012
Ведерко электрических угрей
Название: «Научные изыскания»
Автор: Чертенок *номер* 13
Фандом: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: м!Кусланд/Зевран, Винн, Алистер, Лелиана, мабари
Жанр: Humor, Slash
Размер: мини (1878 слов)
Аннотация: Немного о дурном любопытстве, глупых затеях и о том, куда они, в итоге, приводят…
Статус: закончен
читать дальше
Первый укол любопытства Айдан Кусланд почувствовал на привале, когда вяло жевал крольчатину и пытался скрасить непритязательную трапезу зрительными впечатлениями. Он вдруг подумал, что Зевран очень непривычно смотрится в Ферелдене. Сам Кусланд буквально светился от благородной аристократической белизны. Да и остальные жители сей славной, но суровой в отношении климата страны от него не отставали. А вот эльф выглядел вызывающе смуглокожим. Айдану стало интересно - это загар, подаренный щедрым солнцем Антивы, или Зевран уже родился таким? И бывают ли вообще смуглые эльфы? Сам юноша про эльфов знал немного: у них были слуги, но то городские. А долийцев он и вовсе никогда не встречал.
Можно было бы спросить у самого Зеврана, но Кусланд заранее представил себе ответ - и с содроганием отказался от этой идеи.
В конце-концов, не так уж ему и интересно...
Во второй раз смуглая кожа Зеврана заинтересовала Стража, когда эльф, на неосторожный вопрос Лелианы, принялся разливаться соловьем, описывая количество и красоту своих татуировок. Кусланд подумал, что такие татуировки могли бы смотреться хорошо, но только при условии действительно равномерного загара. Или изначальной смуглости. Тут мысли Айдана свернули в старое русло, и он опять озаботился этим исключительно важным вопросом. Потом снова в своих рассуждениях пришел к тому, что узнать наверняка можно только спросив. Вновь отмел эту идею и благополучно забыл.
Загар или природная особенность? Теперь для этих мыслей не нужна была причина. Требовалось только решение. Казалось бы - чего сложного? Подойди да спроси. Так, между делом... Но ведь Зевран воспримет сей шаг как намек, а меньше всего Айдану сейчас хотелось разбираться с приставаниями эльфа.
Впрочем, есть ведь и иные методы, куда изящнее прямого вопроса в лоб. Уж кому, как не разбойнику, в них разбираться?..
Зевран всегда купается один. Дамы к себе не пускают по понятной причине, а джентльмены опасаются острых взглядов, ядовитых комментариев и всяких прочих... антиванских штучек. Поэтому нет ничего проще, чем дождаться привала и потихоньку проследить за эльфом. Устроиться под надежным прикрытием кустов и ветвей дерева, подождать, пока жертва избавится от брони, заинтересованным взглядом проследить, как рубаха издевательски медленно покидает вверенное ей тело через голову. Это вполне может быть ровный загар, для чистоты эксперимента осталось только дождаться, пока подопытный избавится от штанов, и тогда с уверенностью можно будет сказать...
- Страж, - насмешливо позвал Зевран, не оборачиваясь, и принялся аккуратно сворачивать рубашку. - Если тебе так хочется составить мне компанию, совершенно не обязательно наблюдать издали. Присоединяйся, я ведь не против.
Кусланд покраснел до самых кончиков ушей - его замечательная маскировка и исключительные навыки подкрадывания не сработали, позор! - и молча удалился. Эльф только весело фыркнул.
Итак, подсмотреть не удалось. В отместку за излишнюю наблюдательность Кусланд таскал эльфа в каждый бой, уже начиная с нездоровым интересом посматривать то на свои клинки, то на боевого товарища. Ведь если подумать... один укол в нужное место, и когда Винн будет заниматься ранами, ей придется избавить пациента от одежды - и вот тут-то все и выяснится!
Но, по стечению обстоятельств, добавлять в копилку Создателя дурной поступок не пришлось - Зеврана подстрелили без участия Стража. Припарки немного поправили дело, но без квалифицированной магической помощи не обойтись.
Кусланд лично отволок раненого Зеврана в лагерь, разумно предположив, что так уж он точно сможет «проконтролировать» лечение подопытного. Сдал с рук на руки Винн и задержался, вроде как осмотреть крепления палатки – а то вдруг на голову упадет?
- А я говорила – это хвастовство с легкой броней добром не кончится, - пожурила эльфа волшебница. - Вот и досверкался голыми ногами.
Тот в ответ буркнул что-то незразборчивое, ему было не до выдумывания изящных ответов.
И тут, как назло, в палатку заглянул Алистер.
- А, вот ты где… Там без твоего вмешательства просто не жить! - с ходу сообщил он недовольному Кусланду.
- Э… Я… - тот попытался придумать что-нибудь достоверное, но его добила Винн.
- Я понимаю твое волнение, но все будет в порядке. Я не первый день занимаюсь магией исцеления. И не настолько любительница эльфов, чтобы пользоваться их беспомощным состоянием. Так что можешь оставить нас со спокойным сердцем – ничего, кроме исцеления, здесь не случится.
Айдану оставалось только зло вздохнуть и отправиться вслед за Алистером. Проблема была в мабари, который обнаглел настолько, что уселся на сумку с будущим обедом и никого к нему не подпускал. Прогнать пса, действительно, мог только хозяин – но эксперимент вновь сорвался.
Именно этот инцидент сподвиг Кусланда на новый виток активности. В этот раз он решил привлечь самого вернейшего своего союзника. Мабари, раз уж помешал хозяину в первый раз, теперь должен был этот проигрыш отработать. Что может быть естественное расшалившегося пса? А расшалившегося пса, который в порыве веселья пытается вовлечь кого-нибудь в свои игры? Это же волкодав, он, совершенно случайно, и одежду порвать может, всякое же бывает…
Пристыженный мабари был в тот же день за загривок притащен Зевраном к хозяину и кинут тому под ноги с пожеланием: «Впредь получше следить за своей псиной». И Айдан понял, что он, кажется, еще многого не знает о хрупких и маленьких на вид эльфах…
- Может, ты поговорить хочешь? – Зевран как-то подкараулил Кусланда ночью, когда тот выдумывал очередной коварный план эльфийского разоблачения и по совместительству сторожил покой спутников.
- Зачем бы мне? – нервно ответил тот.
- Ну просто ты уже с неделю так странно на меня пялишься, будто монашка на благородного рыцаря. Наверное, и сказать же что-то хочешь?
- А, нет, нет…
- Точно? – Зевран недоверчиво изогнул брови. - А я уж было подумал о чем-то ужасном. Например, что ты решил меня обезвредить и воспользоваться моим беспомощным состоянием, дабы вызнать рецепт какого-нибудь смертельного яда.
- Нет.
- Тогда просто обезвредить и воспользоваться моим беспомощным состоянием? – усмехнулся эльф.
- Нет! Нет, нет, все гораздо проще, - сдался Айдан. – Скажи, это загар?
- Что? – теперь уже Зевран по-настоящему удивился.
- Это загар или ты от природы смуглый, - медленно краснея, повторил Кусланд. – Не подумай ничего такого, просто любопытства ради.
- О… интересная ситуация! Даже не знаю, что нам с этим делать, - эльф уже совершенно оправился от удивления и напустил на лицо хорошо знакомую ехидную ухмылочку. – Я могу ответить, мне не сложно, но разве ты сможешь поверить мне на слово? Я же убийца, подлый и беспощадный, прекрасный актер. Как понять – сказал я правду или соврал?
- Э-э… Попросить тебя добавить: «Честное антиванское»? – холодея, уточнил Айдан.
- Не-ет, вряд ли это сработает, - Зевран сейчас был больше похож на змею, гипнотизирующую неосторожного мышонка взглядом. В конце-концов, Кусланд здорово над ним поиздевался, и эльф жаждал отмщения. – Какое еще честное слово – я же беспринципный ублюдок, забыл? Нет, тут нужны более серьезные меры.
- И какие же? – решив больше не рисковать с угадыванием, Страж спросил напрямую.
- Ну давай подумаем… Чем загорелый человек отличается от смуглого по природе? Правильно, равномерностью оттенка кожи. То есть, тебе просто нужно найти укромное местечко, которое обычно бережется от солнечных лучей, - и Зевран указал глазами вниз, чтобы у Стража не осталось сомнений, о каком именно месте он говорит.
- Да иди ты! – зло откликнулся Кусланд.
- Ну, как знаешь, - беспечно улыбаясь, пожал плечами эльф. – Но как станет невмоготу – ты приходи…
Удивительно все-таки, как мало нужно идее, чтобы она стала навязчивой… Вот казалось бы, какая разница, загар это или нет? Ведь не холодно, ни жарко от этого Кусланду… но нет. Желание узнать вертится где-то на окраине мыслей, назойливо зудит, не дает покоя. Айдан смиряет его, как может, ведь он же благородная кровь, он и не такой подвиг способен… Но продолжает ловить насмешливые и понимающие взгляды Зеврана – и все напускное равнодушие безразличие слетает в миг, а идея вновь завладевает всеми мыслями. А однажды эльф и вовсе выбрал момент и, заговорщически улыбаясь, принялся ме-едленно приспускать пальцем пояс штанов. Куслад против воли заворожено уставился на него, жадно ловя взглядом каждый миллиметр обнажающейся кожи, выступающую завитушку татуировки… Зевран убрал руку, фыркнул и пошел себе дальше, а Стражу оставалось только злиться на самого себя. Даже Винн уже начала заботливо интересоваться, что тревожит их командира. И не хочет ли он об этом поговорить? Да и остальные давно заметили, но просто поглядывали с любопытством.
- Ну хоть ты меня понимаешь? – когда ему становилось совсем невмоготу, Кусланд со вздохом спрашивал у мабари, почесывая того за ухом. – Что это просто любопытство?
Мабари согласно скулил, кладя морду ему на колени – и становилось чуточку легче.
В итоге, Айдан, совсем уже издергавшись, решил раз и навсегда покончить с этой глупой идеей. Они как раз выяснили истинное местоположение урны с прахом, и, направляясь в Убежище, остановились на ночь в замке Редклифа – пополнить запасы и поделиться последними новостями. Впереди всю компанию ожидали тяжелые испытания, Кусланд примерно представлял, как серьезно будет охраняться столь могущественная и древняя реликвия – и, как командир их маленького отряда, не мог себе позволить себе такую роскошь, как рассеянность. Нет, эту губительную заразу следовало вырвать с корнем!
А посему Страж собрался с духом и направился прямиком к Зеврану, против воли радуясь тому, что замок – это тебе не полянка. Свидетелей будет всяко меньше. Он уже и сам не знал, свидетелей чего.
- Привет, - просто сказал эльф, как будто это нормально, когда к тебе в комнату вваливаются всякие подозрительные аристократические вьюноши с безумным взором горящим. Хотя, для него, может и нормально. – Случилось что-то?
- Случилось, - решительно кивнул Айдан, оттесняя хозяина и закрывая за собой дверь. – Раздевайся.
- Что, вот так сразу? – фыркнул Зев. – А цветы? А серенады? Ну хоть смертный бой за честь прекрасной дамы?
Кусланд только тяжко вздохнул, а потом ринулся вперед, чтобы окончательно и бесповоротно избавиться от всех преград на пути к его исследовательскому интересу – штаны эльфа вместе с нижним бельем были вмиг спущены до колен! Конечно, Ворону не составляло труда парировать этот дурацкий выпад, но он, похоже, предпочел вместо этого полюбоваться на растерянную физиономию Стража. Дворянин, так сурово пялящийся на твое достоинство, сам по себе забавное зрелище, а уж Айдан и вовсе великолепен.
- Э-э… Так значит?.. – неуверенно протянул он и поднял взгляд, встретившись с смеющимися глазами Зеврана. Тот, понимающе улыбаясь, вместо ответа потянулся и обхватил Кусланда за шею, заставляя пригнуться. И все равно, Зеву пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать.
- М-да… - только и смог сказать Айдан.
- Вот видишь, а я всегда знал, что это случится! – фыркнул эльф и блаженно потянулся, совершенно не стесняясь ни своей, ни чужой наготы. – Надо было предупредить тебя еще при первой встрече. Хотя я, кажется, и так это сделал…
- Но я ведь просто хотел узнать про загар. И все… - сокрушенно пробормотал Кусланд, совершенно по-детски обнимая колени.
- То есть, ты пялился на меня, как блаженный, подглядывал на озере, таскал за собой повсюду, очень трогательно заботился о моем здоровье, натравливал своего пса и делал вполне недвусмысленные намеки – и все это ради одного глупого вопроса?
- Да… - придушенно сообщил Айдан, уткнувшись лицом в колени. Благодаря заботливому эльфу, он в очередной раз очень четко осознал, как это по-дурацки выглядело со стороны. Зевран так и закатился, хохоча.
- Ну, можно сказать, что ты добился успеха, - отсмеявшись, сообщил он. – Впрочем, в качестве заигрывания эту тактику впредь тоже можешь использовать. Она, конечно, нелепа, но не лишена своего очарования…
- Так все-таки, - раз уж ответ достался ему такой дорогой ценой, Кусланд решил быть настойчивым и прояснить все наверняка. – Получается, что ты смуглый от природы?
- А я не знаю, - беспечно пожал плечами эльф.
- Как не знаешь?
- Нас всех с детства заставляли загорать без одежды. Это же Антива! Ну сам посуди – много ли жертв клюнет на полосатого соблазнителя?
Стону, с которым Кусланд уткнулся в подушку, мог бы позавидовать и раненый бронто!
А ведь Айдану еще предстояло узнать, что за последнее испытание их всех ждет на пути к Урне священного праха пророчицы Андрасте…
Автор: Чертенок *номер* 13
Фандом: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: м!Кусланд/Зевран, Винн, Алистер, Лелиана, мабари
Жанр: Humor, Slash
Размер: мини (1878 слов)
Аннотация: Немного о дурном любопытстве, глупых затеях и о том, куда они, в итоге, приводят…
Статус: закончен
читать дальше
Первый укол любопытства Айдан Кусланд почувствовал на привале, когда вяло жевал крольчатину и пытался скрасить непритязательную трапезу зрительными впечатлениями. Он вдруг подумал, что Зевран очень непривычно смотрится в Ферелдене. Сам Кусланд буквально светился от благородной аристократической белизны. Да и остальные жители сей славной, но суровой в отношении климата страны от него не отставали. А вот эльф выглядел вызывающе смуглокожим. Айдану стало интересно - это загар, подаренный щедрым солнцем Антивы, или Зевран уже родился таким? И бывают ли вообще смуглые эльфы? Сам юноша про эльфов знал немного: у них были слуги, но то городские. А долийцев он и вовсе никогда не встречал.
Можно было бы спросить у самого Зеврана, но Кусланд заранее представил себе ответ - и с содроганием отказался от этой идеи.
В конце-концов, не так уж ему и интересно...
Во второй раз смуглая кожа Зеврана заинтересовала Стража, когда эльф, на неосторожный вопрос Лелианы, принялся разливаться соловьем, описывая количество и красоту своих татуировок. Кусланд подумал, что такие татуировки могли бы смотреться хорошо, но только при условии действительно равномерного загара. Или изначальной смуглости. Тут мысли Айдана свернули в старое русло, и он опять озаботился этим исключительно важным вопросом. Потом снова в своих рассуждениях пришел к тому, что узнать наверняка можно только спросив. Вновь отмел эту идею и благополучно забыл.
Загар или природная особенность? Теперь для этих мыслей не нужна была причина. Требовалось только решение. Казалось бы - чего сложного? Подойди да спроси. Так, между делом... Но ведь Зевран воспримет сей шаг как намек, а меньше всего Айдану сейчас хотелось разбираться с приставаниями эльфа.
Впрочем, есть ведь и иные методы, куда изящнее прямого вопроса в лоб. Уж кому, как не разбойнику, в них разбираться?..
Зевран всегда купается один. Дамы к себе не пускают по понятной причине, а джентльмены опасаются острых взглядов, ядовитых комментариев и всяких прочих... антиванских штучек. Поэтому нет ничего проще, чем дождаться привала и потихоньку проследить за эльфом. Устроиться под надежным прикрытием кустов и ветвей дерева, подождать, пока жертва избавится от брони, заинтересованным взглядом проследить, как рубаха издевательски медленно покидает вверенное ей тело через голову. Это вполне может быть ровный загар, для чистоты эксперимента осталось только дождаться, пока подопытный избавится от штанов, и тогда с уверенностью можно будет сказать...
- Страж, - насмешливо позвал Зевран, не оборачиваясь, и принялся аккуратно сворачивать рубашку. - Если тебе так хочется составить мне компанию, совершенно не обязательно наблюдать издали. Присоединяйся, я ведь не против.
Кусланд покраснел до самых кончиков ушей - его замечательная маскировка и исключительные навыки подкрадывания не сработали, позор! - и молча удалился. Эльф только весело фыркнул.
Итак, подсмотреть не удалось. В отместку за излишнюю наблюдательность Кусланд таскал эльфа в каждый бой, уже начиная с нездоровым интересом посматривать то на свои клинки, то на боевого товарища. Ведь если подумать... один укол в нужное место, и когда Винн будет заниматься ранами, ей придется избавить пациента от одежды - и вот тут-то все и выяснится!
Но, по стечению обстоятельств, добавлять в копилку Создателя дурной поступок не пришлось - Зеврана подстрелили без участия Стража. Припарки немного поправили дело, но без квалифицированной магической помощи не обойтись.
Кусланд лично отволок раненого Зеврана в лагерь, разумно предположив, что так уж он точно сможет «проконтролировать» лечение подопытного. Сдал с рук на руки Винн и задержался, вроде как осмотреть крепления палатки – а то вдруг на голову упадет?
- А я говорила – это хвастовство с легкой броней добром не кончится, - пожурила эльфа волшебница. - Вот и досверкался голыми ногами.
Тот в ответ буркнул что-то незразборчивое, ему было не до выдумывания изящных ответов.
И тут, как назло, в палатку заглянул Алистер.
- А, вот ты где… Там без твоего вмешательства просто не жить! - с ходу сообщил он недовольному Кусланду.
- Э… Я… - тот попытался придумать что-нибудь достоверное, но его добила Винн.
- Я понимаю твое волнение, но все будет в порядке. Я не первый день занимаюсь магией исцеления. И не настолько любительница эльфов, чтобы пользоваться их беспомощным состоянием. Так что можешь оставить нас со спокойным сердцем – ничего, кроме исцеления, здесь не случится.
Айдану оставалось только зло вздохнуть и отправиться вслед за Алистером. Проблема была в мабари, который обнаглел настолько, что уселся на сумку с будущим обедом и никого к нему не подпускал. Прогнать пса, действительно, мог только хозяин – но эксперимент вновь сорвался.
Именно этот инцидент сподвиг Кусланда на новый виток активности. В этот раз он решил привлечь самого вернейшего своего союзника. Мабари, раз уж помешал хозяину в первый раз, теперь должен был этот проигрыш отработать. Что может быть естественное расшалившегося пса? А расшалившегося пса, который в порыве веселья пытается вовлечь кого-нибудь в свои игры? Это же волкодав, он, совершенно случайно, и одежду порвать может, всякое же бывает…
Пристыженный мабари был в тот же день за загривок притащен Зевраном к хозяину и кинут тому под ноги с пожеланием: «Впредь получше следить за своей псиной». И Айдан понял, что он, кажется, еще многого не знает о хрупких и маленьких на вид эльфах…
- Может, ты поговорить хочешь? – Зевран как-то подкараулил Кусланда ночью, когда тот выдумывал очередной коварный план эльфийского разоблачения и по совместительству сторожил покой спутников.
- Зачем бы мне? – нервно ответил тот.
- Ну просто ты уже с неделю так странно на меня пялишься, будто монашка на благородного рыцаря. Наверное, и сказать же что-то хочешь?
- А, нет, нет…
- Точно? – Зевран недоверчиво изогнул брови. - А я уж было подумал о чем-то ужасном. Например, что ты решил меня обезвредить и воспользоваться моим беспомощным состоянием, дабы вызнать рецепт какого-нибудь смертельного яда.
- Нет.
- Тогда просто обезвредить и воспользоваться моим беспомощным состоянием? – усмехнулся эльф.
- Нет! Нет, нет, все гораздо проще, - сдался Айдан. – Скажи, это загар?
- Что? – теперь уже Зевран по-настоящему удивился.
- Это загар или ты от природы смуглый, - медленно краснея, повторил Кусланд. – Не подумай ничего такого, просто любопытства ради.
- О… интересная ситуация! Даже не знаю, что нам с этим делать, - эльф уже совершенно оправился от удивления и напустил на лицо хорошо знакомую ехидную ухмылочку. – Я могу ответить, мне не сложно, но разве ты сможешь поверить мне на слово? Я же убийца, подлый и беспощадный, прекрасный актер. Как понять – сказал я правду или соврал?
- Э-э… Попросить тебя добавить: «Честное антиванское»? – холодея, уточнил Айдан.
- Не-ет, вряд ли это сработает, - Зевран сейчас был больше похож на змею, гипнотизирующую неосторожного мышонка взглядом. В конце-концов, Кусланд здорово над ним поиздевался, и эльф жаждал отмщения. – Какое еще честное слово – я же беспринципный ублюдок, забыл? Нет, тут нужны более серьезные меры.
- И какие же? – решив больше не рисковать с угадыванием, Страж спросил напрямую.
- Ну давай подумаем… Чем загорелый человек отличается от смуглого по природе? Правильно, равномерностью оттенка кожи. То есть, тебе просто нужно найти укромное местечко, которое обычно бережется от солнечных лучей, - и Зевран указал глазами вниз, чтобы у Стража не осталось сомнений, о каком именно месте он говорит.
- Да иди ты! – зло откликнулся Кусланд.
- Ну, как знаешь, - беспечно улыбаясь, пожал плечами эльф. – Но как станет невмоготу – ты приходи…
Удивительно все-таки, как мало нужно идее, чтобы она стала навязчивой… Вот казалось бы, какая разница, загар это или нет? Ведь не холодно, ни жарко от этого Кусланду… но нет. Желание узнать вертится где-то на окраине мыслей, назойливо зудит, не дает покоя. Айдан смиряет его, как может, ведь он же благородная кровь, он и не такой подвиг способен… Но продолжает ловить насмешливые и понимающие взгляды Зеврана – и все напускное равнодушие безразличие слетает в миг, а идея вновь завладевает всеми мыслями. А однажды эльф и вовсе выбрал момент и, заговорщически улыбаясь, принялся ме-едленно приспускать пальцем пояс штанов. Куслад против воли заворожено уставился на него, жадно ловя взглядом каждый миллиметр обнажающейся кожи, выступающую завитушку татуировки… Зевран убрал руку, фыркнул и пошел себе дальше, а Стражу оставалось только злиться на самого себя. Даже Винн уже начала заботливо интересоваться, что тревожит их командира. И не хочет ли он об этом поговорить? Да и остальные давно заметили, но просто поглядывали с любопытством.
- Ну хоть ты меня понимаешь? – когда ему становилось совсем невмоготу, Кусланд со вздохом спрашивал у мабари, почесывая того за ухом. – Что это просто любопытство?
Мабари согласно скулил, кладя морду ему на колени – и становилось чуточку легче.
В итоге, Айдан, совсем уже издергавшись, решил раз и навсегда покончить с этой глупой идеей. Они как раз выяснили истинное местоположение урны с прахом, и, направляясь в Убежище, остановились на ночь в замке Редклифа – пополнить запасы и поделиться последними новостями. Впереди всю компанию ожидали тяжелые испытания, Кусланд примерно представлял, как серьезно будет охраняться столь могущественная и древняя реликвия – и, как командир их маленького отряда, не мог себе позволить себе такую роскошь, как рассеянность. Нет, эту губительную заразу следовало вырвать с корнем!
А посему Страж собрался с духом и направился прямиком к Зеврану, против воли радуясь тому, что замок – это тебе не полянка. Свидетелей будет всяко меньше. Он уже и сам не знал, свидетелей чего.
- Привет, - просто сказал эльф, как будто это нормально, когда к тебе в комнату вваливаются всякие подозрительные аристократические вьюноши с безумным взором горящим. Хотя, для него, может и нормально. – Случилось что-то?
- Случилось, - решительно кивнул Айдан, оттесняя хозяина и закрывая за собой дверь. – Раздевайся.
- Что, вот так сразу? – фыркнул Зев. – А цветы? А серенады? Ну хоть смертный бой за честь прекрасной дамы?
Кусланд только тяжко вздохнул, а потом ринулся вперед, чтобы окончательно и бесповоротно избавиться от всех преград на пути к его исследовательскому интересу – штаны эльфа вместе с нижним бельем были вмиг спущены до колен! Конечно, Ворону не составляло труда парировать этот дурацкий выпад, но он, похоже, предпочел вместо этого полюбоваться на растерянную физиономию Стража. Дворянин, так сурово пялящийся на твое достоинство, сам по себе забавное зрелище, а уж Айдан и вовсе великолепен.
- Э-э… Так значит?.. – неуверенно протянул он и поднял взгляд, встретившись с смеющимися глазами Зеврана. Тот, понимающе улыбаясь, вместо ответа потянулся и обхватил Кусланда за шею, заставляя пригнуться. И все равно, Зеву пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать.
- М-да… - только и смог сказать Айдан.
- Вот видишь, а я всегда знал, что это случится! – фыркнул эльф и блаженно потянулся, совершенно не стесняясь ни своей, ни чужой наготы. – Надо было предупредить тебя еще при первой встрече. Хотя я, кажется, и так это сделал…
- Но я ведь просто хотел узнать про загар. И все… - сокрушенно пробормотал Кусланд, совершенно по-детски обнимая колени.
- То есть, ты пялился на меня, как блаженный, подглядывал на озере, таскал за собой повсюду, очень трогательно заботился о моем здоровье, натравливал своего пса и делал вполне недвусмысленные намеки – и все это ради одного глупого вопроса?
- Да… - придушенно сообщил Айдан, уткнувшись лицом в колени. Благодаря заботливому эльфу, он в очередной раз очень четко осознал, как это по-дурацки выглядело со стороны. Зевран так и закатился, хохоча.
- Ну, можно сказать, что ты добился успеха, - отсмеявшись, сообщил он. – Впрочем, в качестве заигрывания эту тактику впредь тоже можешь использовать. Она, конечно, нелепа, но не лишена своего очарования…
- Так все-таки, - раз уж ответ достался ему такой дорогой ценой, Кусланд решил быть настойчивым и прояснить все наверняка. – Получается, что ты смуглый от природы?
- А я не знаю, - беспечно пожал плечами эльф.
- Как не знаешь?
- Нас всех с детства заставляли загорать без одежды. Это же Антива! Ну сам посуди – много ли жертв клюнет на полосатого соблазнителя?
Стону, с которым Кусланд уткнулся в подушку, мог бы позавидовать и раненый бронто!
А ведь Айдану еще предстояло узнать, что за последнее испытание их всех ждет на пути к Урне священного праха пророчицы Андрасте…
@темы: Алистер, Humor, Slash, Зевран, Лелиана, Фанфик закончен, м!Серый Страж, Винн, Dragon Age, PG-13, Фанфикшен
суббота, 17 ноября 2012
Ведерко электрических угрей
Название: «Все хотят Зеврана»
Автор: Чертенок *номер* 13
Фандом: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: м!Кусланд/Зевран, все остальные сопартицы/Зевран
Жанр: Humor, Slash
Размер: драббл (824 слова)
Аннотация: В своих беседах с сопартийцами Зев обошел грязными намеками разве что собачку. И однажды, когда терпению их пришел конец, спутники решили ему отомстить...
Статус: закончен
читать дальше
Разговоры с Винн не заканчиваются ничем хорошим. Где-то на третьей фразе она всегда срывается, взлезает на своего любимого конька и начинает вещать про совесть. И этот раз не стал исключением.
- Ты права, ты кругом права, моя милая Винн. Но это же так грустно! Можно поплакать у тебя на груди? – не особо задумываясь, привычно огрызается Зевран и не сразу осознает, что получил за ответ.
- Ну конечно, можно, - а, нет, ему не послышалось. Волшебница улыбается и спокойно смотрит в ответ на удивленный взгляд. – Если это поможет тебе встать на путь искупления – кто я такая, чтобы отказывать в такой малости?
- Ну нет! – прежде, чем Зевран успевает достойно ответить, встревает Лелиана. – Утешать его должна именно я! – она вся – сплошная экспрессия – одно слово, бард, даже ножкой топнула, прежде чем наброситься с упреками. – Ведь ты сам говорил, что у нас много общего! Только я смогу понять тебя и помочь! И потом… - она закусывает губу и отчаянно краснеет, - обещал поиграть на моей лютне – и вероломно позабыл об этом. Разве так поступают с тем, кто тянется к тебе всем сердцем?
Зевран мило улыбнулся и на всякий случай начал отступать. Но не успел он сделать и двух шагов, как натолкнулся на чьи-то цепкие ручки. От пальцев, крепко ухвативших его за бока, расползался бодрящий холод – Ворон готов был поклясться, что его одежда в том месте заиндевела.
- Потоки дивных комплиментов ты изливал мне первой, - пропела над самым ухом Морриган. – Ну что ж, их принимать готова я. Не повторишь на бис?
К счастью, он выходил и не из таких передряг. Ловко вывернулся из захвата ведьмы, окинул взглядом всех трех дам, с готовностью ловящих его взгляд, и только открыл рот, чтобы изящно разрешить ситуацию, как кто-то схватил его за задницу!
- А что, эльф? – усмехнулся Огрен. – Говоришь, с радостью переспишь со мной, только скажи? Я вот тут подумал – все равно меня в наземники записали, да и с Фельзи я еще не скоро увижусь – почему бы нам не… как это… сблизиться?
- В очередь, Огрен, - прорычал сбитый с толку Зевран, а потом его сбили с ног в прямом смысле этого слова. Счастливый мабари воодушевленно принялся вылизывать ему лицо омерзительно мокрым языком, отчего-то вдруг воспылав противоестественной любовью. Но прежде, чем опасение разозлить Стража преждевременной кончиной его любимой собачки перевесила злоба, кто-то пронзительно свистнул – и эта вонючая псина наконец-то убралась. Зевран принял услужливо протянутую руку. Алистер, слава богам, Алистер! Вот уж с кем не должно быть…
- Знаешь, а я ведь думал над твоими словами… - вместо того, чтобы просто выпустить его руку, Алистер крепко притиснул эльфа к себе и смущенно пробормотал на ухо. – Королем мне не быть, так хоть подзаработаю… Не преподашь пару уроков?
Из стражьего захвата Зеврана вырвал кунари. Вырвал – и поднял над землей за шею, словно беспомощного кутенка.
- Ты говорил, что тебе нравятся видные мужчины, - напрямую отрубил Стэн. – Пойдем.
- Погоди, - от торопливых шагов Шейлы мелко дрожала земля. – Оно рассказывало о семье и детях, - кунари легко уступил добычу более сильному воину, и голем, аккуратно перехватив эльфа под поясницу, прижала к шершавому каменному боку. – Я хочу больше знать об этом. Оно мне расскажет. Может быть, даже с практическими примерами…
Совершив какой-то совсем уж запредельный кульбит, Зевран вывернулся и отпрыгнул в сторону. Затравленным взглядом окинул всех тех, кого судьба подкинула ему в спутники – они молча смотрели на него и ждали… Ворон махнул метафорической рукой и принял решение передислоцироваться для выигрыша более выгодной позиции.
То есть, попросту говоря, дал дёру.
Кусланд нашел Зеврана сидящим на корточках и увлеченно возившимся с чем-то – со спины и не разглядеть – лежащим на земле.
- Если хочешь признаться во внезапно вспыхнувших чувствах, - не оборачиваясь, предупредил он, - то вынужден попросить тебя перенести это волнующее событие на завтра. Сегодня я уже не готов принимать их с должной мерой благоговения.
- Не злись, - мирно произнес Страж, подходя ближе. – Они не специально. То есть, специально, конечно, но признай – ты сам их вынудил. Так, отдай мне этот корень смерти. Отдай. Ты же не будешь никого травить за этот невинный розыгрыш?
- Может быть и буду, а может быть – и нет… - задумчиво протянул Ворон, заводя руку с только что выкопанным корнем за спину. – Под настроение. А оно у меня сейчас о-очень плохое, смею сказать.
- В конце-концов, ты тоже хорош! Эти твои грязные намеки и неприличные предложения всем подряд… Вот ребята и не выдержали. И вообще, ты не думал, что кому-то их просто неприятно слышать, - слишком обиженно ответил Кусланд, выдавая себя с головой. Зевран окинул его долгим оценивающим взглядом. И произнес:
- Знаешь, а я придумал, как поднять мне настроение, - корень смерти из его руки перекочевал на землю, а пушистая метелка цветка с самой верхушки растения – исчезла в складках одежды эльфа. – Ты же знаешь, как опасно это растение? Вот и останови меня.
- И тогда никаких жертв? – усмехнулся Кусланд.
- Смотря что называть жертвой, - в глазах Зеврана заплясали сущие чертенята. – Может быть, я даже пожертвую собой и постараюсь впредь щадить нежные чувства наших спутников. Но только если и ты о-очень постараешься…
Автор: Чертенок *номер* 13
Фандом: Dragon Age
Рейтинг: PG-13
Персонажи и пейринги: м!Кусланд/Зевран, все остальные сопартицы/Зевран
Жанр: Humor, Slash
Размер: драббл (824 слова)
Аннотация: В своих беседах с сопартийцами Зев обошел грязными намеками разве что собачку. И однажды, когда терпению их пришел конец, спутники решили ему отомстить...
Статус: закончен
читать дальше
Разговоры с Винн не заканчиваются ничем хорошим. Где-то на третьей фразе она всегда срывается, взлезает на своего любимого конька и начинает вещать про совесть. И этот раз не стал исключением.
- Ты права, ты кругом права, моя милая Винн. Но это же так грустно! Можно поплакать у тебя на груди? – не особо задумываясь, привычно огрызается Зевран и не сразу осознает, что получил за ответ.
- Ну конечно, можно, - а, нет, ему не послышалось. Волшебница улыбается и спокойно смотрит в ответ на удивленный взгляд. – Если это поможет тебе встать на путь искупления – кто я такая, чтобы отказывать в такой малости?
- Ну нет! – прежде, чем Зевран успевает достойно ответить, встревает Лелиана. – Утешать его должна именно я! – она вся – сплошная экспрессия – одно слово, бард, даже ножкой топнула, прежде чем наброситься с упреками. – Ведь ты сам говорил, что у нас много общего! Только я смогу понять тебя и помочь! И потом… - она закусывает губу и отчаянно краснеет, - обещал поиграть на моей лютне – и вероломно позабыл об этом. Разве так поступают с тем, кто тянется к тебе всем сердцем?
Зевран мило улыбнулся и на всякий случай начал отступать. Но не успел он сделать и двух шагов, как натолкнулся на чьи-то цепкие ручки. От пальцев, крепко ухвативших его за бока, расползался бодрящий холод – Ворон готов был поклясться, что его одежда в том месте заиндевела.
- Потоки дивных комплиментов ты изливал мне первой, - пропела над самым ухом Морриган. – Ну что ж, их принимать готова я. Не повторишь на бис?
К счастью, он выходил и не из таких передряг. Ловко вывернулся из захвата ведьмы, окинул взглядом всех трех дам, с готовностью ловящих его взгляд, и только открыл рот, чтобы изящно разрешить ситуацию, как кто-то схватил его за задницу!
- А что, эльф? – усмехнулся Огрен. – Говоришь, с радостью переспишь со мной, только скажи? Я вот тут подумал – все равно меня в наземники записали, да и с Фельзи я еще не скоро увижусь – почему бы нам не… как это… сблизиться?
- В очередь, Огрен, - прорычал сбитый с толку Зевран, а потом его сбили с ног в прямом смысле этого слова. Счастливый мабари воодушевленно принялся вылизывать ему лицо омерзительно мокрым языком, отчего-то вдруг воспылав противоестественной любовью. Но прежде, чем опасение разозлить Стража преждевременной кончиной его любимой собачки перевесила злоба, кто-то пронзительно свистнул – и эта вонючая псина наконец-то убралась. Зевран принял услужливо протянутую руку. Алистер, слава богам, Алистер! Вот уж с кем не должно быть…
- Знаешь, а я ведь думал над твоими словами… - вместо того, чтобы просто выпустить его руку, Алистер крепко притиснул эльфа к себе и смущенно пробормотал на ухо. – Королем мне не быть, так хоть подзаработаю… Не преподашь пару уроков?
Из стражьего захвата Зеврана вырвал кунари. Вырвал – и поднял над землей за шею, словно беспомощного кутенка.
- Ты говорил, что тебе нравятся видные мужчины, - напрямую отрубил Стэн. – Пойдем.
- Погоди, - от торопливых шагов Шейлы мелко дрожала земля. – Оно рассказывало о семье и детях, - кунари легко уступил добычу более сильному воину, и голем, аккуратно перехватив эльфа под поясницу, прижала к шершавому каменному боку. – Я хочу больше знать об этом. Оно мне расскажет. Может быть, даже с практическими примерами…
Совершив какой-то совсем уж запредельный кульбит, Зевран вывернулся и отпрыгнул в сторону. Затравленным взглядом окинул всех тех, кого судьба подкинула ему в спутники – они молча смотрели на него и ждали… Ворон махнул метафорической рукой и принял решение передислоцироваться для выигрыша более выгодной позиции.
То есть, попросту говоря, дал дёру.
Кусланд нашел Зеврана сидящим на корточках и увлеченно возившимся с чем-то – со спины и не разглядеть – лежащим на земле.
- Если хочешь признаться во внезапно вспыхнувших чувствах, - не оборачиваясь, предупредил он, - то вынужден попросить тебя перенести это волнующее событие на завтра. Сегодня я уже не готов принимать их с должной мерой благоговения.
- Не злись, - мирно произнес Страж, подходя ближе. – Они не специально. То есть, специально, конечно, но признай – ты сам их вынудил. Так, отдай мне этот корень смерти. Отдай. Ты же не будешь никого травить за этот невинный розыгрыш?
- Может быть и буду, а может быть – и нет… - задумчиво протянул Ворон, заводя руку с только что выкопанным корнем за спину. – Под настроение. А оно у меня сейчас о-очень плохое, смею сказать.
- В конце-концов, ты тоже хорош! Эти твои грязные намеки и неприличные предложения всем подряд… Вот ребята и не выдержали. И вообще, ты не думал, что кому-то их просто неприятно слышать, - слишком обиженно ответил Кусланд, выдавая себя с головой. Зевран окинул его долгим оценивающим взглядом. И произнес:
- Знаешь, а я придумал, как поднять мне настроение, - корень смерти из его руки перекочевал на землю, а пушистая метелка цветка с самой верхушки растения – исчезла в складках одежды эльфа. – Ты же знаешь, как опасно это растение? Вот и останови меня.
- И тогда никаких жертв? – усмехнулся Кусланд.
- Смотря что называть жертвой, - в глазах Зеврана заплясали сущие чертенята. – Может быть, я даже пожертвую собой и постараюсь впредь щадить нежные чувства наших спутников. Но только если и ты о-очень постараешься…
@темы: Алистер, Humor, Slash, Зевран, Лелиана, Фанфик закончен, м!Серый Страж, Винн, Стэн, Огрен, Шейла, Морриган, Dragon Age, PG-13, Фанфикшен
BIOWARE FANFIC CLUB
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
1680 Фанфикшен
-
1325 Mass Effect
-
1141 Фанфик закончен
-
816 Romance
-
768 R
-
700 фем!Шепард
-
692 Dragon Age
-
688 Het
-
664 Action
-
485 Drama
-
466 Adventure
-
465 Переводы
-
464 Humor
-
443 AU
-
421 PG-13
-
397 Фанфик в работе
-
347 Гаррус
-
313 Перевод в работе
-
277 Angst
- Список заголовков
Главное меню